Текст книги "Психологическое время личности"

Если перед исторической наукой стоит задача раскрыть объективные причинно-следственные связи в структуре социального времени, то предметом психологического исследования в этом плане выступают отраженные в сознании личности причинно-целевые связи между событиями ее жизни. Для обоснования этого положения обратимся к анализу развития временных представлений личности в историко-культурном аспекте.

Время в сознании и поведении человека приобретает конкретное психологическое содержание как элемент культуры, уровень развития которой определяет доминирующую в обществе «концепцию времени». «Человек не рождается с “чувством времени”, – подчеркивает А.Я. Гуревич, – его временные и пространственные понятия всегда определены той культурой, к которой он принадлежит» (Гуревич, 1971,с. 159). Чтобы понять особенности переживания и концептуального осмысления времени индивидом определенной культурно-исторической эпохи, необходим анализ проблемы понимания времени в рамках этой эпохи.

В современной науке утвердилось представление о двух основных концепциях времени – циклической и линейной. Если циклическая концепция преобладает в культуре аграрных цивилизаций и генетически является одной из наиболее древних форм понимания времени (как вечного круговорота), то окончательное утверждение линейной концепции (однонаправленной «стрелы времени») обусловлено развитием промышленного производства, доминированием городского образа жизни и, соответственно, уменьшением роли сезонных сельскохозяйственных циклов в жизнедеятельности общества.

С.Б. Крымский выделяет три последовательно формирующиеся культурно-исторические временные доминанты: 1) время в древних аграрных цивилизациях – циклическое, замкнутое, совпадающее с вечностью, несопоставимое с конкретными отрезками прошлого, настоящего и будущего; 2) время в картине мира, сформированной христианским мировоззрением, – отведенный человеку интервал между началом и концом света, ограниченное линейное время в пределах одного гигантского цикла; 3) время, приобретающее смысл с дальнейшим развитием цивилизации, – небольшой промежуток настоящего – мгновение (Крымский, 1980, с. 48).

Хотя генетически эти типы времени и соответствующие им временные масштабы, названные эоном, эсхатоном и хрононом66
  О понятиях «эон» и «эстахон» см. Quispel, 1958.


[Закрыть], формируются на последовательно сменяющих друг друга стадиях развития цивилизации, в процессе развития культуры возможны различные композиции типов и масштабов времени (полифония времени), образование сложных и неоднозначных временных концепций. Прогресс человеческой цивилизации связан с развитием и обогащением общекультурной концепции времени, и главное здесь – возможность устанавливать «связь времен», способность человека овладеть временным богатством прошлого, настоящего и будущего в их единстве, и тогда даже небольшой отрезок времени, отражающий культурно-историческую связь эпох, приобретает смысл и значение (там же, с. 48–49). Рассмотренная выше типология отражает основные этапы развития культурно-исторических концепций времени, под воздействием которых формируется временная структура сознания и поведения индивида.

Содержание и последовательность смены данных концепций могут быть рассмотрены с точки зрения специфики представлений о причинности, присущих различным этапам развития культуры. Концепция времени древних цивилизаций в своей основе содержит мифологическое время. Даже в период расцвета древнегреческой цивилизации мифология сохраняла доминирующую позицию в духовной культуре, а мифологическое время являлось основным источником формирования временных представлений (Лосев, 1977, с. 38). Какими же свойствами обладало это время? Прежде всего отмечается «пространственность» времени в мифологическом сознании. Мифологическое прошлое вневременно и целиком присутствует в настоящем (Стеблин-Каменский, 1976, с. 51). Общение с прошлым, которое в современной культуре представляется возможным только в опосредованной форме, осознавалось как живое, непосредственное общение с предками, которые, хотя и ушли от своей общности, но ушли не безвозвратно во времени, а переместились в пространстве из одного (посюстороннего) мира в параллельный, где ныне и пребывают. Будущее также присутствовало в настоящем, поскольку существовала твердая уверенность в предопределенности будущих событий, и в связи с этим даже «конец света» в мифологии описывался как нечто реально происходящее. Возможность непосредственного контакта с будущим казалась настолько реальной, что сновидения воспринимались как живой образ будущего, и ни одно значительное дело не предпринималось, если сон истолковывался негативно, или предсказание прорицателя, оракула, авгура не благоприятствовало его исходу.

Между событиями прошлого и будущего в пространственном времени мифологического сознания преобладали структурные, а не причинно-следственные связи. Здесь не было порождения событий в порядке их следования, а была взаимосвязанная пространственная структура, где все события независимо от их временной локализации в равной мере действительны. Для мифологического времени в целом характерна «нераздельность причин и следствий во временном потоке, поскольку сам временной поток мыслится в мифологии как нераздельная в себе цельность, которая сама для себя и причина, и цель» (Лосев, 1977, с. 33). Пространственность времени обусловлена нераздельностью причинно-следственных и целевых отношений на ранних этапах развития мышления. Об этом свидетельствует анализ исторических форм развития языка и ранних этапов развития мышления в онтогенезе (Маслиева, 1980, с. 26–27). Цикличность времени также является следствием несформированных в сознании причинных отношений. «Первобытная причинность, – подчеркивает О.М. Фрейденберг, – может быть названа антикаузальной. Одна мысль повторяет другую, один образ вариантен другому; различие их форм создает кажущееся разнообразие» (Фрейденберг, 1978, с. 23). Постоянное возвращение к одним и тем же событиям, мыслям и образам определяется тем, что в условиях практически неизменного образа жизни в сознании не вычленяются связи порождения, но актуализируются отношения тождества и рядоположности, лежащие в основе цикличности и пространственности мифологического времени.

На более поздних стадиях развития мифологии события начинают выстраиваться в определенные причинно-обусловленные ряды, где события одного ряда имеют причинно-следственные отношения, но они не связаны с событиями другого ряда. В каждой из этих причинных цепей можно установить отношения последовательности событий, но между событиями различных рядов временные отношения были неопределенными. Таково время эддических мифов (Стеблин-Каменский, 1976, с. 47), а также время в ранних летописях и былинах (Лихачев, 1979, с. 255).

Таким образом, освоение каузальности и дифференциация в сознании причинных и целевых отношений могут быть рассмотрены в качестве важнейшей предпосылки формирования представлений о последовательности и направлении времени. Однако причинность связана не только с топологическими, но и с метрическими характеристиками времени, формированием хронологии. Так, в древнегреческой культуре время как длительность соотносится не столько с абстрактными хронологическими единицами, сколько с заполняющими определенный интервал событиями, отсюда, как подчеркивает П.П. Гайденко, «пренебрежение к размещению происходящего во времени, которое было свойственно как греческой поэзии, так и в какой-то степени историографии» (Гайденко, 1969, с. 89). Время эпоса обладает определенной длительностью, сжимается или растягивается в зависимости от насыщенности событиями (Лихачев, 1979, с. 263).

В связи с этим можно предположить, что ранние представления о времени основывались на «событийной» концепции, в рамках которой, как указывалось выше, события фиксируются в качестве единиц отсчета времени. Но в событийном времени представлен ряд внутренне не связанных пространственных изменений, которые оцениваются неадекватно реальному жизненному процессу в его длительности и последовательности изменений. Отдельные события ничего не говорят о времени действия. М.М. Бахтин называл такое событийное время авантюрным и на примере хронотопа греческого романа показал, что «моменты авантюрного времени лежат в точках разрыва нормального хода событий, нормального жизненного причинного или целевого ряда» (Бахтин, 1975, с. 249). Время как непрерывная длительность и хронологическая упорядоченность событий формируется по мере освоения общественным сознанием причинно-целевой концепции временных отношений.

В современной общекультурной концепции времени короткие хронологические интервалы приобретают масштабность в силу того, что в них находит отражение прежде всего не собственное событийное содержание, которое само по себе может быть насыщенным или сравнительно пустым, а связь событий. Чем глубже нам дано понять причины происходящих в настоящее время событий, то есть связь прошлого и настоящего, и чем теснее происходящее связано с поставленными целями и ожидаемыми результатами, то есть с будущим, тем больший смысл приобретает текущий момент настоящего, через который проходит вся сложная структура причинно-целевых связей.В чисто событийном ряду время движется скачками от одного зафиксированного события к другому, «перепрыгивая» через значительные хронологические интервалы и не оставляя следов, тогда как в причинно-целевом ряду оно течет в хронологическом русле, конкретно-историческая «ширина и глубина» которого определяется структурой причинно-целевых связей между событиями. Поэтому последовательность смены культурно-исторических концепций времени может быть понята следующим образом: от статичного событийного времени древности к динамической причинно-целевой структуре временных отношений современной культуры. В этой последовательности эсхатологическая концепция времени средневековья является промежуточным звеном, поскольку в ней время «вытянуто» в одну линию, направленную от сотворения мира к его предопределенному концу, само же причинно-целевое отношение между этими двумя полярными событиями отражает не реальную всемирно-историческую связь,а является иллюзорной формой освоения временных отношений в масштабе истории.

Формируясь под воздействием культурно-исторических концепций времени, индивидуальные временные представления также характеризуются определенной динамикой, что находит выражение в отношении ко времени, присущем представителям различных исторических эпох. Главным принципом индивидуального отношения ко времени в древности и средневековье был принцип «своевременности». Поскольку время не во власти человека, он должен терпеливо дожидаться благоприятного момента, посланного судьбой, и тогда действовать с должной решительностью. Возрождение выдвинуло новый принцип, смысл которого в том, что следует не ждать, а ловить момент, не упускать время. Но и этот принцип оказывается недостаточным для человека современной культуры, который стремится если и не «остановить мгновение», то до предела раздвинуть его границы, чтобы в мгновении могло реализовываться всестороннее жизненное содержание, живая связь прошлого, настоящего и будущего в биографическом и историческом масштабах.

Освоение нового масштаба времени требует эксперимента, поиска, который не всегда приводит к истине. Уже более столетия эксперимент с человеческим временем проводит искусство, создающее новое концептуальное время, соответствующее ритму жизни современного общества. Этот эксперимент во многом связан с возвратом к концептуальным схемам далекого прошлого (к мифу, эпосу, сказке), а следовательно, с разрушением причинных оснований времени. При этом обнажаются многие противоречия современной жизни в ее различных временных измерениях, однако не раскрывается главное – возможность рационального освоения временных отношений. В научных исследованиях также представлен только событийный подход к проблеме психологического времени. Однако событийная концепция времени генетически является наиболее ранней формой освоения временных отношений. Этот уровень, по-видимому, представлен в индивидуальном сознании, и поэтому такой критерий, как количество событий, происходящих во времени, определенным образом связан с закономерностями психологического времени. Однако концепция времени человека современной культуры основывается прежде всего на отражении структуры причинно-целевых связей между событиями его жизни.

Характерно, что в современных философских концепциях времени все более отчетливо проявляется необходимость выделения специфики временных отношений на различных уровнях, в том числе и на уровне человеческой деятельности и сознания (Каган, 1982), и вместе с тем – необходимость определения тех уровней причинных отношений, которые обусловливают эту специфику (Fraser, 1978). Общая философская постановка проблемы при этом связывается с такой сущностной характеристикой времени, как «величина связи, величина зависимости событий, их определения и самоопределения»(Трубников, 1978, с. 113). О том, что отражение временных и причинно-следственных отношений в сознании индивида взаимосвязаны, свидетельствуют и результаты исследований каузальной атрибуции –одного из наиболее новых и перспективных направлений социальной психологии, в рамках которого параметр времени и временная перспектива рассматриваются как существенные факторы формирования представлений личности о причинах и следствиях определенных событий (Kelly, 1973; Miller, Porter, 1980).

Таким образом, рассмотренный выше подход к исследованию психологического времени имеет определенные теоретические предпосылки и был положен нами в основу причинно-целевой концепции, ключевые понятия которой изложены в следующем параграфе, а эмпирическая проверка осуществлена при решении проблем удаленности событий, переживания времени и психологического возраста личности.

2. ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НАСТОЯЩЕЕ, ПРОШЛОЕ, БУДУЩЕЕ: ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ЕДИНИЦЫ ИЗМЕРЕНИЯ

Вопрос о соотношении прошлого, настоящего и будущего – один из наиболее острых и дискуссионных в проблеме времени. Понять время – это прежде всего понять природу настоящего, и если мы «не сможем ответить на вопрос, чем физически бытие событий настоящего отличается от бытия событий прошлого, которые были столь же реальны когда-то, но нереальны сейчас, проблема времени так и останется проблемой, то есть вопросом, на который нужно дать ответ» (Молчанов, 1979, с. 67).

Мыслители античности, за исключением элеатов, видели в настоящем лишь неуловимый момент, отделяющий прошлое от будущего, но уже Августин распространил настоящее на прошлое и будущее, не находя практически чего-либо во времени, не обладающего статусом настоящего. В современной науке альтернатива «одномоментного» или «размытого» настоящего в ее различных вариантах сохраняется как оппозиция дискретного и континуального подходов, а «вопрос о становлении (настоящем, “теперь”) является наименее разработанным» (Жаров, 1980, с. 88). И если в рамках некоторых физических концепций времени (статических) настоящее рассматривается не более чем факт субъективного опыта, в отличие от объективных временных отношений последовательности и длительности, то для психолога именно возможность и сам факт возникновения такого опыта представляют главную проблему в раскрытии механизмов психологического времени.

Понимание природы психологического настоящего существенно зависит от того, на каком уровне осуществляется анализ психических явлений. С точки зрения психофизики диапазон настоящего – перцептивный момент – тождествен максимальному интервалу времени, измеряемому десятками миллисекунд, при котором еще невозможна адекватная оценка последовательности двух простых сигналов (Шляхтин, 1977; Багрова, 1980, с. 16). При изучении восприятия длительности выделен интервал, в течение которого еще возможно непосредственное восприятие длительности простого сигнала. По данным разных исследований этот интервал равен 2–12 секундам (Doob, 1971, p. 102).Именно этот факт, по мнению П. Фресса, дал основания для вывода о существовании психологического настоящего (Фресс, 1978, с. 100).

Исследования психологического времени в его микромасштабах основаны, как правило, на явном или имплицитном предположении о существовании индивидуальных «квантов» физического времени, являющихся единицами времени психологического. Однако для характеристики своего настоящего человек пользуется такими понятиями, как настоящий период жизни, настоящий этап, настоящее время, длительность которых далеко выходит за пределы микроинтервалов, используемых в психологических исследованиях механизмов психологического настоящего. Так, в эксперименте Т. Коттла по методике, названной им «инвентарь длительности», испытуемым предлагалось заполнить пробелы в предложении: «Настоящее, я думаю, продолжается от ________ до________». Единицы времени испытуемый выбирал из стандартного списка: секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы. Распределение используемых единиц оказалось бимодальным. С точки зрения одних испытуемых, настоящее измерялось секундами, других – месяцами и годами. В связи с этим автор выделил два типа субъективного настоящего: «мгновенное» и «расширенное» (Cottle, 1976, p. 39–40). Таким образом, в масштабах времени жизни настоящее охватывает значительные интервалы прошлого и будущего в чисто хронологическом смысле; следовательно, многочисленные события, происходившие, происходящие и те, которые будут происходить, приобретают единый временной статус событий настоящего. В этом случае трудно понять, в чем, например, временное единство случайной и уже забытой позавчерашней встречи со знакомым и предстоящего через месяц выполнения ответственного производственного задания, если оба эти события попадают в один хронологический интервал, определяемый человеком как настоящее.

Эти трудности в понимании приведенных данных связаны с условиями эксперимента, согласно которым настоящее требовалось определить в хронологических единицах независимо от его событийного наполнения. Учет последнего позволяет применить иной подход к определению границ психологического настоящего. Мы осуществили его в исследовании, проведенном на 35 испытуемых (от 22 до 30 лет) по следующей методике.

Предлагалось назвать 10 событий настоящего и как можно точнее (год, месяц, число, час, минута) указать время начала и окончания каждого из них. Понятие «настоящее» для испытуемых предварительно не определялось, и каждый вкладывал в него тот смысл, который соответствовал его представлениям. Испытуемым предлагалось следующее определение понятия «событие»: любое объективное изменение в условиях Вашей жизни, изменение в Вашем поведении, действиях и поступках, изменение в Вашем внутреннем мире (мыслях, чувствах, переживаниях и т.п.)77
  В основе данного определения лежит понимание события как элемента жизненного пути личности (Логинова, 1978).


[Закрыть].

Испытуемые назвали 345 событий, из которых 263 (76 %) датировались таким образом, что можно было точно установить локализацию начальной и конечной даты в прошлом или будущем (по отношению к 24 % событий этого сделать не удалось, так как одна из дат либо отсутствовала, либо указывалась с недостаточной определенностью). Из 263 событий большинство (78 %) имели начало в прошлом,а предполагаемый конец – в будущем, то есть находились в процессе реализации. У 18 % событий начало и конец находились в прошлом,а у 4 % – в будущем.

Что касается хронологической длительности событий, измеряемой разностью конечной и начальной дат, то оказалось, что она варьирует в очень широком диапазоне от нескольких минут до десятилетий (табл. 1).

Таблица 1.

Хронологическая длительность событий психологического настоящего

Из табл. 1 видно, что 62 % событий (большинство) длятся более месяца, а 40 % – годы и десятилетия.

Таким образом, можно сделать два вывода. Во-первых, хронологическая длительность событий психологического настоящего крайне разнообразна. Во-вторых, большинство событий находятся в процессе как бы становления, то есть их реализация уже началась, но еще не завершилась. Исследование выявило противоречие между пониманием события как определенного изменения, более или менее значительного перелома в привычном течении жизни88
  «События – узловые моменты и поворотные этапы жизненного пути индивида, когда с принятием того или иного решения на более или менее длительный срок определяется дальнейший жизненный путь человека» (Рубинштейн, 1946, с. 684). «Событие – момент жизни, хотя может иметь подготовительную фазу и длительные последствия. Событие отличается дискретностью, ограниченностью во времени по сравнению с медленно эволюционирующими обстоятельствами жизни» (Логинова, 1978, с. 163).


[Закрыть] и отражением в сознании личности этого изменения как растянутого порой на долгие годы и десятилетия процесса. Детальный анализ событий с точки зрения их качественного содержания показал, что противоречие это мнимое. Большинство событий фактически содержало два разделенных временем изменения в жизни человека, первое из которых было отражено в сознании как начало названного испытуемым события,а второе – как его окончание.

Обратимся к примеру. В качестве события настоящего нередко называлась «работа на предприятии». Начало его датировалось моментом прихода на предприятие, а окончание – датой предполагаемого перехода на другую работу или даже выходом на пенсию. Структура этого события включает в себя следующие элементы:

1) событие-начало – приход на работу – как изменение в профессиональной сфере жизнедеятельности;

2) обусловленный начальным событием период профессиональной деятельности на данном предприятии;

3) событие-окончание предшествующего периода и одновременно начало нового периода профессиональной деятельности или ухода от нее.

Таким образом, начальное и конечное – элементарные события с необходимостью связаны друг с другом как начало и конец единого однородного процесса. Эти три элемента образуют некое составное событие, которое испытуемый называет: «работа на предприятии».

Рис. 1. Временная структура составного события

Содержание и временная структура данного события представлены на рис. 1.

Из рисунка видно, что это составное событие находится в процессе реализации и принадлежит психологическому настоящему, несмотря на то что первое элементарное событие в данном случае полностью реализовано, а второе абсолютно не реализовано. Очевидно, что статусом настоящего обладает лишь процесс перехода от первого события ко второму, который собственно и является «работой на предприятии».

Понимание проблемы психологического настоящего как диапазона, ограниченного началом и концом одного события и пересекающего момент хронологического настоящего, в целом соответствует представлениям о «событийной» природе настоящего, то есть зависимости его длительности от длительности событий – изменений в протекании процессов различного содержания и уровня. Событийный подход в отличие от «квантового» отвергает хронологическую константность настоящего и ставит его в зависимость от событий, имеющих различное содержание и длительность. В этом случае «настоящее всегда соотнесено к какому-либо наличному состоянию, событию, и длительность этого события, состояния, определяет “размеры” настоящего, причем в каждом конкретном ряду событий это определение специфично» (Аскин, 1966, с. 85).

Рис. 2. Временная структура составных событий:

1,2– событие-начало и событие-конец составного события К,

3,4– событие-начало и событие-конец составного события L

В соответствии с событийным подходом можно объяснить причины субъективного отнесения к настоящему событий независимо от их длительности. Однако нерешенным остается вопрос: как быть с событием, начало и конец которого принадлежат хронологическому прошлому или хронологическому будущему, а само событие переживается настоящим (рис. 2)? Таких событий в нашем эксперименте оказалось 22 % – каждое пятое, что никак нельзя объяснить случайностью. Чтобы выяснить, почему составное событие К, все элементы которого принадлежат прошлому, может быть отнесено к психологическому настоящему, обратимся к примеру.

Одна из участниц эксперимента в числе событий настоящего назвала «замужество», точно указав даты его начала и окончания, интервал между которыми составил около трех месяцев. Считая данное событие составным, предположим, что элементарным начальным событием было знакомство с будущим супругом или объяснение в любви, или предложение выйти замуж, а конечным – день регистрации брака. Все элементы составного события принадлежат хронологическому прошлому, само же оно названо «настоящим». Среди 10 событий настоящего названо также «рождение ребенка», дата начала и окончания этого события была указана одна и та же. Следовательно, данное событие является элементарным и полностью принадлежит хронологическому будущему. Таким образом, выделим три элементарных события: первыми двумя, предположительно, являются знакомство с будущим супругом и регистрация брака, а третьим – рождение ребенка, все они определенным образом могут быть связаны друг с другом (рис. 3).

Объективный характер связей может быть различным. Так, связь между первыми двумя событиями является причинно-следственной (s_1,2) –произошла «регистрация брака» (2) потому, что было «знакомство» (1),то есть событие 1 выступает причиной, а событие 2 – следствием.

Подобные причинно-следственные отношения могут существовать между событиями 1 и 3, 2 и 3 (s_1,3; s_2,3). В этих случаях «регистрация брака» (2) и «рождение ребенка» (3) являются прямым и косвенным следствием «знакомства» (1). Детерминация может иметь и обратное направление, при котором отношения между событиями складываются по типу цель – средство. В этом случае событие 2 будет целью, а событие 1 – средством ее достижения (s_2,l), то есть «знакомство» происходило для того, чтобы в последующем состоялась «регистрация брака». Событие 3 также будет выступать в качестве цели, по отношению к которой события 1 и 2 являются средствами, то есть в результате «знакомства» и «регистрации брака» стало возможным «рождение ребенка» (s_3,1; s_3,2).

Рис. 3. Полная структура межсобытийных связей:

К – замужество; 1 – знакомство с будущим супругом; 2 – регистрация брака; 3 – рождение ребенка; s12, s13, s23 – связи типа «причина – следствие», s21, s31, s32 – связи типа «цель – средство».

Причинные и целевые отношения представляют два противоположных по своему направлению типа межсобытийных связей. В отношениях «причина – следствие» предшествующие события детерминируют последующие, а в отношениях «средство – цель» последующие события являются детерминантой предшествующих. Хотя в хронологическом времени постановка цели всегда предшествует выбору средства, тем не менее в сознании человека событие-цель как бы проецируется в тот отрезок времени, который хронологически расположен за моментом реализации события-средства. Здесь можно провести аналогию между временным проецированием цели и пространственным опредмечиванием зрительного образа, который опознается человеком не как отпечаток предмета на сетчатке, а как сам предмет, локализованный в определенной области физического пространства.

На рис. 3 видно, что различные причинные и целевые связи обладают неодинаковым временным статусом. S_1,2 и s_2,1 связывают элементарные события хронологического прошлого, а связи s_1,3, s_3,1, s_2,3, s_3,2 –прошлого и будущего. Поэтому связи первого типа, принадлежащие целиком прошлому, мы будем называть реализованными, а связи второго типа, которые проходят через момент хронологического настоящего, – актуальными (реализующимися). Третий тип связей характеризует причинные и целевые отношения между событиями хронологического будущего. Эти связи назовем потенциальными, такая связь возможна, например, между событиями 3 и 4 (см. рис. 2).

Не все из выделенных возможных связей между событиями 1, 2, 3могут иметь место в рассматриваемом случае. Не обязательно также и то, что все реально существующие связи адекватно осознаются личностью. Однако определенная картина межсобытийных связей всегда представлена в сознании человека в той мере, в которой он способен осознавать истинные потребности и мотивы, цели, средства и результаты своей деятельности, связав их в целостное представление о логике собственной жизни, которое Б.Г. Ананьев называл субъективной картиной жизненного пути (Ананьев, 1977, с. 222).

Попробуем представить все же, какова может быть субъективная картина межсобытийных связей в рассматриваемом нами случае (рис. 4).

Подобная структура связей отражает возможное видение распространенной жизненной ситуации: знакомство привело к регистрации брака – s_1,2, который был заключен для того, чтобы в будущем родился ребенок – s_3,2. Ребенок родился потому, что произошло знакомство – s_1,3 и был зарегистрирован брак – s_2,3. Сравним эту структуру межсобытийных связей с полной структурой всех связей, изображенной на рис. 3. В структуре на рис. 4 отсутствуют две целевые связи (s2,1и s3,1). Это говорит о том, что при знакомстве первоначально не предполагалось ни заключение брака, ни рождение ребенка. Следовательно, в субъективной картине межсобытийных связей можно выделить одну реализованную связь – sl,2 и три актуальных – s2,3, s3,2, s1,3.

Рис. 4. Возможная субъективная структура межсобытийных связей (обозначения те же, что на рис. 3).

Мы подходим к ключевому моменту наших рассуждений. Несмотря на то что события 1 и 2 принадлежат хронологическому прошлому, они еще не утратили своей актуальности, поскольку связанное с ними событие 3 находится в хронологическом будущем. Чтобы определить степень актуальности конкретного события для личности, необходимо рассмотреть структуру его связей, которую будем называть полем события.

Поле элементарного события – это множество всех причинных и целевых связей, которые данное событие, с точки зрения самой личности, имеет с другими элементарными событиями. Основными количественными характеристиками поля являются его насыщенность, актуальность, реализованность и потенциальность.

Насыщенность поля – это общее количество входящих в него причинных и целевых связей.

Актуальность, реализованность, потенциальность поля – это соответственно доли актуальных, реализованных или потенциальных связей в общей насыщенности поля.

Возвратимся к рассматриваемому примеру. На рис. 4 отражены лишь фрагменты полей элементарных событий 1, 2, 3. Однако для лучшего понимания предлагаемых ниже гипотез предположим, что на рисунке представлено полное поле каждого события, то есть, с точки зрения субъекта, нет больше событий, которые находятся в дополнительных причинно-целевых связях с событиями 1, 2, 3. Тогда поле события 1 включает в себя лишь причинные связи s_l,2 и s_l,3, которыми данное событие связано с событиями 2 и 3. Связь s_l,2 является реализованной, а связь s_l,3 – актуальной. Следовательно, насыщенность поля события 1 равна двум связям, а его актуальность – 1/2, или 50 %.

Поле события 2 включает реализованную причинную связь s_l,2,актуальную причинную связь s_2,3 и актуальную целевую связь s_3,2. Следовательно, насыщенность этого поля равна трем связям, а актуальность – 2/3, или 67 %.