Текст книги "Российская школа бескорыстия"

Башня молчания (И. П. Павлов)

Семейство Павловых было хорошо известно в одном из захудалых приходов Рязани. Петр Дмитриевич, молодой священник, весьма просвещенный человек, имел семинарское образование, а также репутацию весьма порядочного, высоконравственного и примерного семьянина. Единственным подспорьем его семьи был сад и огород. И Варвара Ивановна, хотя и не получила никакого образования, была трудолюбивой и умелой воспитательницей детей и любящей женой и матерью.

Иван Петрович Павлов (1849–1936) первенец в семье Павловых. Он рос здоровым и задорным. Охотно помогал с младшими братьями и сестрами в домашних делах и в огороде, и в саду. Его отец старался приучать детей к труду, порядку, аккуратности. «Делу время, потехе – час», – любил он повторять эту пословицу детям. И мать и отец И. П. Павлова были большими тружениками. Дети старались помогать родителям и печь истопить, и дров нарубить, и воды принести. Как-то раскладывая для просушки яблоки на высоком помосте, восьмилетний Иван упал на каменный пол, сильно ударился и серьезно заболел. Его лечили, но безрезультатно. Тогда крестный отец Ивана – игумен Троицкого монастыря – взял его к себе. Он оказался добрым, умным и весьма образованным человеком. Стал заниматься с мальчиком гимнастическими упражнениями, старался подкрепить, подкормить Ивана, а также закалить ребенка. Чистый воздух и все процедуры благотворно повлияли на него. К Ивану вернулись здоровье и сила. Он пошел в школу.

В библиотеке отца ему попалась книга английского ученого Д. Льюиса «Физиология обыденной жизни» с красочными иллюстрациями, сильно поразившая его воображение. Он прочел ее дважды, как учил поступать отец с каждой книгой, и захотел заниматься биологией. Толчком к изучению естествознания послужила монография И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга», где в увлекательной форме рассказывалось о природе явлений психической жизни. Так после шестого курса духовной семинарии Иван Петрович решает изменить свою жизнь и посвятить ее науке, которой потом занимался почти 65 лет.

Он поступил на естественное отделение физико-математического факультета университета.

И. П. Павлов был очень увлечен учебой в университете. Этому во многом способствовал профессорско-преподавательский состав физико-математического факультета. В числе профессоров естественного отделениям факультета были выдающиеся химики Д. И. Менделеев и А. М. Бутлеров, знаменитые ботаники А. Н. Бекетов и И. П. Бородин, известные физиологи Ф. В. Овсянников и И. Ф. Цион и др. «Это было время блестящего состояния факультета, – писал И. П. Павлов в «Автобиографии». – Мы имели ряд профессоров с огромным научным авторитетом и с выдающимся лекторским талантом».

И. П. Павлова все больше и больше привлекала физиология, и на третьем курсе он решил посвятить себя этой бурно развивающейся науке. Его окончательный выбор в большей мере был сделан под влиянием профессора И. Ф. Циона, читавшего курс физиологии, талантливого ученого, искусного экспериментатора и блестящего лектора. Позднее И. П. Павлов вспоминал: «Я избрал главной специальностью физиологию животных и добавочной – химию. Огромное впечатление на всех нас, физиологов, производил Илья Фадеевич Цион. Мы были прямо поражены его мастерски простым изложением самых сложных физиологических вопросов и его поистине артистической возможностью ставить опыты. Такой учитель не забывается всю жизнь».

Совместно со своим сокурсником М. М. Афанасьевым была проделана интересная экспериментальная работа по физиологии нервов поджелудочной железы, которую совет университета удостоил золотой медали.

После окончания университета, получив ученую степень кандидата естественных наук, будущий ученый работаету профессора И. Ф. Циона на кафедре физиологии в Медико-хирургической академии, куда поступает на третий курс «не с целью сделаться врачом», а чтобы продолжить научную деятельность по физиологии.

Исследования по физиологии кровообращения, проведенные И. П. Павловым в лаборатории профессора К. Н. Устимовича, куда он поступает после ухода из академии своего учителя, привлекли внимание физиологов и врачей. Так он становится известным в научных кругах. В результате многочисленных опытов ученый добился измерения давления у собак, не усыпляя и не привязывая их к опытному столу, разработал уникальный метод хронической фистулы мочеточников. Жажда знаний заставляет И. П. Павлова экономить на всем, чтобы побывать заграницей, познакомиться с научными исследованиями своих коллег. Это ему удается. Там он познакомился с работами известного физиолога профессора Р. Гейденгайна в Бреславле. Поездка за границу расширила научный кругозор И. П. Павлова, положила начало дружбы с Р. Гейденгайном.

Часто, несмотря на крайне неблагоприятные условия для работы, например в физиологической лаборатории С. П. Боткина – она помещалась в маленьком, совершенно неприспособленном для научной работы ветхом деревянном домике, построенном не то для дворницкой, не то для бани, недоставало необходимого оборудования, не хватало денег на покупку подопытных животных и на другие исследовательские нужды, И. П. Павлов развивал кипучую деятельность. Он и планировал, и осуществлял эксперименты на животных самостоятельно, что помогло раскрыть самобытный талант молодого ученого, явилось предпосылкой развития его творческой инициативы. За годы работы в лаборатории в полной мере проявилась колоссальная трудоспособность, неукротимая воля и неисчерпаемая энергия ученого.

И. П. Павлов не только разрабатывал новые методики и модели физиологических экспериментов, которые ставились в лаборатории как им самим, так и руководимыми им молодыми врачами, оперировал подопытных животных и выхаживал их, но и сам изобретал и изготавливал новую аппаратуру. В. В. Кудревецкий, работавший в ту пору вместе с И. П. Павловым, вспоминает: «Иван Петрович сделал из жестяных консервных коробок термостат, прикрепил его к железному штативу и подогревал маленькой керосиновой лампой. Сотрудники лаборатории были заражены энтузиазмом руководителя, его преданностью науке, готовностью к самопожертвованию во имя любимого дела. И не удивительно, что в итоге даже в таких непригодных для исследований условиях были получены поразительные научные результаты».

Иван Петрович Павлов достиг выдающихся результатов в области изучения физиологии кровообращения и пищеварения, в разработке некоторых актуальных вопросов фармакологии, в усовершенствовании своего незаурядного экспериментального мастерства, а также в приобретении навыков организатора и руководителя коллектива научных работников. Несмотря на материальные трудности, И. П. Павлов считал этот период своей жизни необычайно содержательным и плодотворным и всегда вспоминал о нем с особенной теплотой и любовью. В «Автобиографии» он писал об этом периоде: «Первое дело – полная самостоятельность и затем возможность вполне отдаться лабораторному делу». Моральную и материальную поддержку С. П. Боткина молодой ученый чувствовал на протяжении всей своей деятельности в лаборатории. А идеи С. П. Боткина о роли нервной системы в нормальной и патологической деятельности организма, а также его убеждения в необходимости предельного сближения клинической медицины с экспериментальной физиологией в сильной мере способствовали формированию научных взглядов И. П. Павлова. «С. П. Боткин, – писал он много лет спустя, – был лучшим олицетворением законного и плодотворного союза медицины и физиологии, тех двух родов наук человеческой деятельности, которые на наших глазах воздвигают здание науки о человеческом организме и сулят в будущем обеспечить человеку его лучшее счастье – здоровье и жизнь».

Среди выполненных И. П. Павловым в лаборатории С. П. Боткина научных работ наиболее выдающимся следует считать исследование о центробежных нервах сердца. «Идея исследования и осуществление ее принадлежат только мне, – писал И. П. Павлов, – Но я был окружен клиническими идеями профессора Боткина и с сердечной благодарностью признаю плодотворное влияние, как в этой работе, так и вообще на мои физиологические взгляды того глубокого и широкого, часто опережающего экспериментальные данные нервизма, который, по моему разумению, составляет основную заслугу Сергея Петровича перед физиологией».

Впоследствии «Центробежные нервы сердца» – это тема докторской диссертации И. П. Павлова, которую он блестяще защитил в 1883 г. и был награжден золотой медалью. С. П. Боткин не оставил своими заботами молодого ученого. Именно по его представлению И. П. Павлова послали в двухгодичную заграничную командировку.

«Доктор Павлов, – подчеркивал в своей записке С. П. Боткин, – по оставлении при академии посвятил себя специально изучению физиологии, которой по преимуществу занимался еще и в университете, проходя курс естественных наук. Близко стоя к его работам, я с особым удовлетворением могу засвидетельствовать, что все они отличаются оригинальностью как по мысли, так и по методам; результаты же их по всей справедливости могут стоять наряду с лучшими открытиями последнего времени в области физиологии, почему, по моему мнению, в лице доктора Павлова мы имеем серьезного и остроумного ученого, которому академия должна помочь на избранной им ученой дороге».

До глубокой старости И. П. Павлов вспоминал о своей работе в лабораториях Р. Гейденгайна и К. Людвига в Бреславле и Лейпциге, о том, как обогатила его эта поездка новыми идеями, помогла усовершенствовать мастерство экспериментатора. «Заграничное путешествие, – писал он в своей «Автобиографии», – дорого было для меня главным образом тем, что познакомило меня с типом ученых работников, каковы Гейденгайн и Людвиг, всю жизнь, все радости и горе ее положивших в науке и ни в чем другом».

Итогом напряженной, целеустремленной и исключительно плодотворной, самоотверженной, сопряженной с острой материальной нуждой и лишениями жизни И. П. Павлова стали его свершения, выдающиеся открытия в науке. На поприще физиологии он был известен не только в России, но и за ее пределами.

Своим авторитетом, выдающимися научными достижениями И. П. Павлов словно магнитом притягивал к себе молодых энтузиастов науки. В его лабораториях проводили исследования, знакомились с новыми приемами операций, методиками экспериментов студенты Военно-медицинской академии, специалисты, прикомандированные к Институту экспериментальной медицины, врачи из разных концов страны и из-за границы: американские ученые Ф. Бенедикт и И. Келлог; английские – У Томсон и Е. Каткарт; немецкие – В. Гросс, О. Конгайм и Г. Николаи; японские– Р. Сатаке, X. Ишикава; бельгиец Ванде Пют, швейцарский невролог М. Минковский, болгарский врач Л. Починков и др.

Многие отечественные и зарубежные специалисты работали под руководством талантливого физиолога без денежного вознаграждения. Правда, такие сотрудники довольно часто менялись, и это сильно мешало ученому планомерно проводить научные исследования в больших масштабах. Все же добровольцы-энтузиасты немало помогли в реализации идей ученого.

В отделе физиологии Института экспериментальной медицины, который служил основной базой его научно-исследовательской работы, у него работало всего два штатных сотрудника, в убогой лаборатории Академии наук – один, да и тому Павлов платил из личных средств, на кафедре физиологии Военно-медицинской академии их число было также сильно ограничено.

В один из тяжелых периодов своей жизни И. П. Павлов был вынужден прибегнуть к побочным заработкам, некоторое время он преподавал в школе для фельдшериц. И, тем не менее, всецело был предан любимому делу.

Как-то раз видя, в каком бедственном положении находится их руководитель, на плечах которого была уже семья, сотрудники лаборатории собрали деньги и принесли ему. И. П. Павлов поблагодарил всех и охотно взял. Каково же было удивление их на следующий день – на всю сумму ученый накупил собак для опытов.

Нередко свои мизерные заработки Иван Петрович тратил на покупку подопытных животных и прочие нужды исследовательской работы в своей лаборатории. Профессор Н. Я. Чистович, работавший в то время под руководством И. П. Павлова, позднее писал: «Вспоминая это время, я думаю, каждый из нас ощущает чувство живейшей признательности нашему учителю не только за талантливое руководство, но, главное, за тот исключительный пример, который мы видели в нем лично, пример человека, всецело преданного науке и жившего только наукой, несмотря на самые тяжелые материальные условия, буквально нужду, которую ему приходилось переносить со своей героической «дражайшей половиной».

Серафима Васильевна всегда была для Ивана Петровича не только верным другом, но любящей и преданной женой. Их любовь была взаимной – общность духовных интересов, близость взглядов по многим вопросам жизни – все это помогало переносить невзгоды жизни. Иван Петрович Павлов говорил: «Искал в товарищи только хорошего человека и нашел его в моей жене – Саре Васильевне, урожденной Карчевской, терпеливо переносившей невзгоды нашего допрофессорского жития, всегда охранявшей мое научное стремление и оказавшейся столь же преданной на всю жизнь нашей семье, как я лаборатории».

А вот как отзывалась о своем муже она: «Иван Петрович был хорошего роста, хорошо сложен, ловок, подвижен, очень силен, любил говорить и говорил горячо, образно и весело. В разговоре сказывалась та скрытая духовная сила, которая всю жизнь поддерживала его в работе и обаянию которой невольно подчинялись все его сотрудники и приятели. У него были русые кудри, длинная русая борода, румяное лицо, ясные голубые глаза, красные губы с совершенно детской улыбкой и чудесные зубы. Особенно нравились мне умные глаза и кудри, обрамлявшие большой открытый лоб».

Они венчались и были преданы друг другу всю жизнь. Жили в основном нуждаясь материально и даже бедствуя: молодоженам в тот период жизни недоставало денег, чтобы «купить мебель, кухонную, столовую и чайную посуду, да и белья для Ивана Петровича, так как у него не было даже летней рубашки».

Серафима Васильевна неоднократно умоляла его ускорить защиту диссертации на степень доктора медицинских наук, справедливо укоряла, что он все время занимается оказанием помощи своим ученикам в лаборатории и совсем забросил собственные научные дела. Но И. П. Павлов был неумолим; он стремился получить более новые, значительные и достоверные научные факты для своей докторской диссертации и не помышлял об ускорении ее защиты.

Со временем, по мере постепенного улучшения материального положения семьи, в связи с повышением должностного ранга и присуждением ему премий им. Адама Хойнацкого Варшавским университетом такого рода инциденты стали редким явлением и исчезли совсем. Серафима Васильевна взяла на себя всю тяжесть семейных забот и на протяжении многих лет безропотно переносила все неприятности и неудачи, которые в ту пору были у Ивана Петровича. Своей верной любовью она немало способствовала успехам мужа в науке. Супружеская жизнь Ивана Петровича оказалась на редкость счастливой.

В 1904 г. И. П. Павлов был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине «в знак признательности его работ по физиологии пищеварения, которые позволили изменить и расширить наши знания в этой области». Одним из величайших достижений И. П. Павлова является разработка способа получения у животных большого количества натурального желудочного сока, который необходим больным, страдающим заболеванием желудка. Благодаря его методу хронического эксперимента стало возможным изучение целостного, практически здорового животного. Теперь мы знаем, что если нервная система дает сбой, то страдает весь организм, т. е. все болезни от нервов. Именно И. П. Павлов на основе метода хронического эксперимента обосновал принцип нервизма – идею о решающей роли нервной системы в регуляции всех органов и систем организма.

В 1907 г. он был избран членом Российской Академии наук. В этот период времени он проводил работы по физиологии высшей нервной системы.

Ученый неоднократно обращался к общественности и просветительским обществам с призывом о частной поддержке его лабораторий. Такая помощь иногда оказывалась. Например, благодаря субсидии московского мецената X. С. Леденцова удалось начать строительство знаменитой «башни молчания» – специальной лаборатории для изучения условно-рефлекторной деятельности у собак. Это была единственная в мире лаборатория по изучению высшей нервной деятельности. Она представляла собой особое помещение, позволяющее поместить подопытное животное в полную изоляцию от внешнего мира.

Проводя свои опыты, ученый заметил, что выделение слюны у собаки может происходить даже в ответ на шаги человека, приносящего ей пищу в одно и то же время. Значит, у собаки вырабатывалась условная связь между звуком шагов и получением еды. Таким образом, пища – безусловный, врожденный раздражитель, вызывавший слюноотделение. Шаги же – условный раздражитель. Сама связь, образующаяся в коре головного мозга, получила название условного рефлекса. Условным раздражителем могут служить и звонок, и свет, и тепло, и холод, и много другое.

В одной из своих работ И. П. Павлов отмечал: «Всю совокупность высшей нервной деятельности я представляю себе отчасти для систематизации повторяя уже сказанное выше, так. У высших животных, до человека включительно, первая инстанция для сложных соотношений организма с окружающей средой есть ближайшая к полушариям подкорка с ее сложнейшими безусловными рефлексами, инстинктами, влечениями, аффектами, эмоциями… Вызываются эти рефлексы относительно немногими безусловными, т. е. с рождения действующими, внешними агентами. Отсюда ограниченная ориентировка в окружающей среде и вместе с тем слабое приспособление. Вторая инстанция – большие полушария, но без лобных долей. Тут возникают при помощи условной связи ассоциации, новый принцип деятельности: сигнализация немногих безусловных внешних агентов бесчисленной массой других объектов, постоянно вместе с тем анализируемых и синтезируемых, дающих возможность очень большой ориентировки в той же среде и тем уже гораздо большего приспособления».

Выработка разнородных и разностепенных условных рефлексов – одна из существенных функций коры больших полушарий мозга. Эти рефлексы лежат в основе простых и сложных поведенческих актов и составляют основной фонд высшей нервной или психической деятельности высших животных и человека. По мнению ученого, «с фактом условного рефлекса отдается в руки физиолога огромная часть высшей нервной деятельности, а может быть и вся».

В октябре 1920 г. Герберт Уэлльс встретился в Петрограде с И. П. Павловым. Он писал: «Павлов все еще продолжает свои замечательные исследования – в старом пальто, в кабинете, заваленном картофелем и морковью, которые он выращивает в свободное время». Иван Петрович Павлов считал, что его дело «как научное – именно общечеловеческое, интернациональное, а не специально русское» и мечтал довести его до конца.

Октябрьскую революцию 1917 года он не принял: «проделываемый опыт над Россией, социальный и политический опыт обречен на непременную неудачу», – полагал ученый. Среди полного хаоса и разрухи продолжать научную деятельность было невозможно, и он в июне 1920 г. обратился в Совет народных комиссаров с прошением: «о приискании мне места вне родины, на котором я мог бы достаточно пропитываться с моей женой и без помехи продолжать мою научную работу, которую смею считать очень важною и на которую мой мозг еще вполне способен…»

Зарубежная пресса активно обсуждала прошение И. П. Павлова работать за границей. Каролинский медико-хирургический институт, присуждавший Нобелевские премии по физиологии и медицине, направил B. И. Ленину просьбу разрешить И. П. Павлову «выехать в Швецию, где ему была бы предоставлена возможность в благоприятной и спокойной обстановке проводить свои великие исследования». В письме подчеркивалось, что «эта идея возникла в научных кругах Института, присуждающего Нобелевские премии, и была подхвачена Шведским Красным Крестом: профессору Павлову ничего о ней неизвестно». (Есаков В…И академик Павлов остался в России // Наука и жизнь. 1989. № 9. C. 79–80.)

Как можно было отпустить одного из величайших ученых мира, единственного в стране лауреата Нобелевской премии, почетного члена 90 иностранных и отечественных академий, университетов, различных научных обществ, «представляющего большую культурную ценность», по словам В. И. Ленина, из страны?

2 февраля 1921 г. В. И. Ленин подписал ответ на письмо Центрального комитета Правления Шведского Красного Креста:

«Гуманная помощь в форме присылки различных медикаментов, предложенная шведским Красным Крестом больным Петроградской коммуны, была принята правительством Российской Советской Федеративной Социалистической Республики с искренней благодарностью. Однако, к своему сожалению, Российское Советское правительство вынуждено отклонить просьбу Центрального комитета шведского Красного Креста относительно переезда Павлова для научной работы в Швецию, так как в настоящее время Советская Республика вступила в период интенсивного строительства, что требует напряжения всех духовных и творческих сил страны и делает необходимым эффективное содействие и сотрудничество таких выдающихся ученых, как профессор Павлов…

Теперь, когда военные нападения всех врагов России отбиты и взаимные связи со странами Западной Европы вновь постепенно, но неуклонно устанавливаются, существует надежда, что для развития и применения русской науки будут созданы необходимые условия» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 52. С. 302–303).

24 января 1921 г. было принято постановление Совета Народных Комиссаров «Об условиях, обеспечивающих научную работу академика И. П. Павлова и его сотрудников».

И. П. Павлов радуется любой помощи, поддержке – всему, что движет его научную деятельность, принимает все нужное для физической лаборатории, которой он заведовал в Институте экспериментальной медицины, но от усиленного «специального пайка, равного по калорийности двум академическим», отказывается наотрез. Ученый считает, что в такое трудное время нельзя «быть в привилегированном положении сравнительно с близкими товарищами». В его лаборатории наиболее ценные для эксперимента собаки подкармливались за счет академического пайка сотрудников. И. П. Павлов считал себя вторым поколением российских физиологов, основоположником отечественной физиологии – И. М. Сеченова.

В короткий срок были созданы наилучшие условия для научных исследований великого ученого. В Институте экспериментальной медицины была закончена постройка «башни молчания». К 75-летию И. П. Павлова физиологическая лаборатория была реорганизована в Физиологический институт Академии наук СССР (ныне носящий имя Павлова), а к его 80-летию в Колтушах (под Ленинградом) начал работать специальный научный институт-городок, единственное в мире научное учреждение такого рода, его называли «столицей условных рефлексов».

«Ему тогда было 86 лет, – вспоминал американский ученый У Кэпиоп, – и он еще сохранил много прежней подвижности и жизненной энергии». Особо он отмечал совместно проведенный им день с И. П. Павловым в институте, построенном для продолжения экспериментальных работ И. П. Павлова, который выразил сожаление, что не было такой возможности в таких условиях работать раньше. И если бы можно было повернуть время назад…

Рефлекс цели имеет огромное значение. Он есть основная форма жизненной энергии каждого из нас. Жизнь только для того и красна и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели, или с одинаковым пылом переходит от одной цели к другой. Вся жизнь, все ее улучшения, вся ее культура делаются только людьми, стремящихся к той или иной поставленной ими себе в жизни цели, – писал И. П. Павлов. «Высокими» людьми он называл тех, для кого главной целью были нравственные, духовные ценности, задачи и свершения. Таким был он сам, всю свою жизнь посвятив науке.

О своей научной деятельности И. П. Павлов говорил: «Что ни делаю, постоянно думаю, что служу этим, сколько позволяют мои силы, прежде всего моему отечеству, нашей русской науке».

Его «Письмо к молодежи», написанное в 1935 г., за год до смерти, стало своеобразным завещанием грядущим поколениям, тем, кто посвятил себя науке.

Письмо к молодежи

«Что бы я хотел пожелать молодежи моей родины, посвятившей себя науке?

Прежде всего – последовательности. Об этом важнейшем условии плодотворной научной работы я никогда не смогу говорить без волнения. Последовательность, последовательность и последовательность. С самого начала своей работы приучите себя к строгой последовательности в наполнении знаний.

Изучите азы науки, прежде чем пытаться взойти на ее вершины. Никогда не беритесь за последующее, не усвоив предыдущего. Никогда не пытайтесь прикрыть недостатки своих знаний хотя бы и самыми смелыми догадками и гипотезами. Как бы ни тешил ваш взор своими переливами этот мыльный пузырь, – он неизбежно лопнет, и ничего, кроме конфуза, у вас не останется.

Приучите себя к сдержанности и терпению. Научитесь делать черную работу в науке. Изучайте, сопоставляйте, накопляйте факты.

Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты – это воздух ученого. Без них вы никогда не сможете взлететь. Без них ваши «теории» – пустые потуги.

Но, изучая, экспериментируя, наблюдая, старайтесь не оставаться у поверхности фактов. Не превращайтесь в архивариусов фактов. Пытайтесь проникнуть в тайну их возникновения. Настойчиво ищите законы, ими управляющие.

Второе – это скромность. Никогда не думайте, что вы уже все знаете. И как бы высоко не оценивали вас, всегда имейте мужество сказать себе: я невежда. Не давайте гордыне овладевать вами. Из-за нее вы будете упорствовать там, где нужно согласиться, из-за нее вы откажетесь от полезного совета и дружеской помощи, из-за нее утратите меру объективности.

В том коллективе, которым мне приходится руководить, все делает атмосфера. Мы все впряжены в одно общее дело, и каждый двигает его по мере своих сил и возможностей. У нас зачастую и не разберешь – что «мое», а что «твое», но от этого наше общее дело только выигрывает.

Третье – это страсть. Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если у вас было бы две жизни, то и их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека. Будьте страстны в вашей работе и ваших исканиях.

Наша родина открывает большие просторы перед учеными, и нужно отдать должное – науку щедро вводят в жизнь в нашей стране. До последней степени щедро.

Что же говорить о положении молодого ученого у нас? Здесь, ведь, ясно и так. Ему многое дается, но с него много спросится. И для молодежи, как и для нас, вопрос чести – оправдать те большие упования, которые возлагает на науку наша родина».

И. П. Павлов (Павлов И. П. Полн. собр. соч. Т. 1. М. – Л.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 22–23)