Текст книги "Великий Эжен Дюпре. Сборник рассказов"

– Представляю, каково вам было! – отвечал Артур Дюран, будучи с головой погруженным в устный автобиографический очерк Эжена Дюпре. Он был полностью покорен и находился под ошеломляющим впечатлением от речи собеседника. Что бы дальше ни сказал месье Дюпре, это было неважно, ибо месье Дюран принял бы за неоспоримую истину абсолютно все. Оба были счастливы и рады чудесному знакомству друг с другом, а потому с нетерпением ждали следующей встречи. Молодые люди разошлись и договорились, что на следующий день встретятся вновь, и месье Дюпре покажет уже состоявшемуся писателю свои рукописи.

На следующее утро в довольно ранний час в квартире месье Дюрана раздался стук в дверь. Молодой человек поспешил ее открыть, и увидел перед собой месье Дюпре с сияющей от счастья улыбкой на устах и кипой рукописей в руках. Оба поприветствовали друг друга, обменялись любезностями, после чего проследовали в гостиную, где хозяин предложил гостю чай. Там они провели около получаса, обсудив как современную поэзию, так и прозу, своих любимых писателей, а также нынешние литературные вкусы, разгулявшиеся в парижском обществе, после чего Эжен Дюпре сказал, что ему нужно идти и поспешил откланяться. Он оставил свою тяжелую ношу в квартире талантливого писателя, выказав надежду, что написанное придется месье Дюрану по вкусу; тот же в свою очередь заверил, что ничуть в этом не сомневается и что ему придется по душе все, что написал его новый друг, и что он с нетерпением ждет, когда сможет наконец-то познакомиться поближе с трудами месье Дюпре. Оба были вновь крайне довольны обретенным знакомством и искренне светились от счастья. Эжен Дюпре покинул дом писателя, пообещав вернуться через пару дней и узнать, что думает месье Дюран о его творчестве, а последний, проводив гостя, сел за стол, отложил подальше текущие дела и принялся с большим энтузиазмом знакомиться с новым, как он надеялся, литературным шедевром, запечатленным в рукописях новоиспеченного автора, коим являлся месье Дюпре.

Артур Дюран взялся за предстоящее дело со всей ответственностью: сделал глубокий вдох, закрыл глаза, потом открыл их и взглянул на свои безупречные руки и нежные пальцы, элегантно смотревшиеся на писательском столе. То были воистину гениальные руки творца, которым словно сам господь бог предначертал создавать великие произведения рода человеческого. Артур Дюран был наделен талантом, литературным чутьем и уникальной писательской харизмой. Он набросился на рукописи с неутолимой жаждой, которую уже давно не испытывал, ибо до дна хотел испить молодой писательской крови из чаши Эжена Дюпре. Он был уверен, что написанное окажется таким же безупречным, каким ему представлялся и сам автор. Он нисколько не сомневался, что так все и будет. Да и как могло быть иначе? Ведь это был человек, которому благороднейший отец на смертном одре предрек прославить саму Францию! Тут не могло быть никакой ошибки. Артур Дюран был довольно наивным, искренне доверчивым и суеверным человеком, а потому верил в божественное провидение и был уверен, что такое не могло произойти с обычным человеком. Эжен Дюпре стал для него чем-то вроде светоча самой истины, а потому он считал своим долгом помочь раскрыться тому, на чьи плечи неведомая высшая сила возложила ответственность прославить Францию! Молодой талант взялся за дело со всем своим усердием и желанием помочь своему коллеге.

Прочитав первый небольшой рассказ, вышедшего из-под пера месье Дюпре, Артур Дюран слегка удивился, ибо не совсем понял, что прочитал. Он выпил чашку крепкого кофе, глубоко вдохнул и выдохнул, собрался с мыслями и перечитал рассказ еще раз, однако ничего не изменилось. Он был по-прежнему сбит с толку точно так же, как и в первый раз: в написанном не было никакого смысла, причем тяжело было сказать, что было не так: хромал ли сюжет или автор в силу своей неопытности неправильно расставлял акценты по ходу повествования. Как бы там ни было, не забивая пока себе голову, месье Дюран перешел к следующему рассказу, а, закончив с ним, к следующему… И так он переходил от одного маленького произведения к другому. Чем больше страниц рукописей он переворачивал, тем больше ужасался прочитанному. Каждый, абсолютно каждый рассказ был абсурден, лишен какой-либо здравой идеи или смысла, плохо оформлен и в целом безвкусен, но что было больнее всего – литературный талант автора нигде не прослеживался, если не сказать, напрочь отсутствовал. Артур Дюран просто не мог поверить ситуации, в которой оказался. Что он скажет Эжену Дюпре? Сможет ли он сказать ему, что тот бездарен? А как отреагирует пророческий литератор, когда услышит роковую для себя правду? Он, наверное, навсегда бросит писать, разочаруется в себе и своей жизни, сойдет с ума, а там, глядишь, и ненароком покончит с собой! Да, и как, тут спрашивается, не покончить?! Ведь тебе, кому небеса предначертали прославить саму Францию, говорит компетентное лицо, своего рода признанный профессионал в своем деле, истинный мастер пера как-никак, пользующийся заслуженным уважением в обществе, что твои произведения бездарны, а литературный вкус крайне беден; что ты лишен всего, что нужно, чтобы превратить свои грандиозные устремления о прославлении великой страны в явь! Как тут не сойти с ума?! Как не лишиться жизни, в конце концов?!!! Именно в таком русле продолжал мыслить Артур Дюран, с каждой минутой все более убеждаясь, что погубит жизнь Эжена Дюпре, если расскажет ему правду, которую тот не сможет принять. В этом он ни капельки не сомневался, ибо считал себя человеком, глубоко разбирающимся в людях, коим, к сожалению, никогда не являлся. Ах, если бы он только знал, что на самом деле за человек был месье Дюпре… Но, увы, он не знал…

Через пару дней, как и было обещано, будущий великий литератор явил себя вновь на порог квартиры Артура Дюрана. Писатели встретились. У одного в глазах виднелась надежда, у другого – чувство глубокого удовлетворения от проделанной работы. Вновь был подан чай, вновь посыпались любезности, зашли разговоры о том, о сём, оба были довольны, что встретились в очередной раз. Но, вот со светским трепом было покончено, и талантливый мастер передал бездарному автору исправленные, отредактированные лично им рукописи. Эжен Дюпре принялся внимательно изучать представленную редактуру. Почти каждое предложение было исправлено как стилистически, так и орфографически, многое было заменено, либо вовсе устранено из текста, многое было добавлено, большая часть материала была перевернута с ног на голову, полностью перекроена, развернута на сто восемьдесят градусов и заново переделана кардинальным образом так, что найти нечто общее между той сырой посредственной писаниной, которую принес месье Дюпре, и тем изысканным самородком, в который обернул ее месье Дюран, было почти невозможно. Ах, если б только наш Эжен знал, как бедный месье Дюран все эти дни не ел и не спал, доводя до совершенства то, что не представляло собой никакой литературной ценности. Получившийся на выходе продукт был воистину прекрасен и попросту безупречен.

– Я позволил себе внести некоторые правки. Надеюсь, вы не сильно против, – скромно заметил месье Дюран.

– Ах, что вы! Да, и вправду, я вижу, вы внесли некоторые изменения, – ответил месье Дюпре, ехидно улыбаясь. – Безусловно, это немного отличается от моего утонченного стиля, но, знаете, и своя изюминка у вас есть.

Этот удивительный комментарий острейшей бритвой резанул как слух месье Дюрана, так и его нежнейшее писательское сердце. Молодому таланту тяжело было понять, был ли то изысканный комплимент или неслыханная дерзость, граничащая с оскорблением, однако он не подал виду, а лишь дружелюбно улыбнулся своему гостю, как ни в чем не бывало, после чего разговор продолжился. Артур Дюран принялся давать советы Эжену Дюпре, как нужно писать и вырабатывать в себе писательскую дисциплину, как прогрессировать на этом прекрасном и в то же время неимоверно сложном поприще; как сочинять, не дожидаясь момента появления долгожданной музы, а творить и трудиться так, чтобы эта самая муза, может, и сама того не желая, являла себя все чаще и чаще тем, кто этого заслуживает, кто работает не покладая рук, отдавая всего себя целиком творчеству.

– Труд вознаграждает все усилия и неизбежно приносит свои плоды, – вещал месье Дюран, – вот увидите! У вас все получится!

Он давал наставления месье Дюпре, красноречиво излагая свою мысль в надежде, что его протеже, а иначе Эжена Дюпре было не назвать, встанет на путь успеха в творчестве. Он говорил, что это путь сложный, в чем-то даже опасный, но, безусловно, благородный и стоящий затраченных сил, чтобы им заниматься. Месье Дюпре слушал, лишь изображая из себя крайне заинтересованного человека, который то и дело кивал головой, а порой одобрял невнятным жестом или какой-нибудь немудреной короткой репликой то или иное изречение собеседника. В душе ему было глубоко наплевать, что там говорил ему месье Дюран, ибо он уже знал, что свалит все на плечи этого известного писателя, а сам же, ничего особо не делая, рано или поздно добьется, чего так страстно жаждет – признания, славы, величия! Конечно, что-то придется приносить из своих бездарных рукописей этому человеку – это он понимал очень хорошо. Но это лишь малая жертва, на которую он готов был пойти, затратив лишь немного времени, ибо за ней следовала бесценная награда! Создавать видимость деятельности Эжен всегда умел и, был уверен в том, что приносить какую-то ерунду месье Дюрану время от времени не составит труда, главное лишь бы последний трудился на славу, а все остальное будет неважно! «Как я все-таки здорово все обставил, – думал про себя Эжен. – А этот простой дурачок купился. Теперь он у меня на крючке! Этого уже не отнять! Воистину я разыграл все как по нотам и грамотно манипулировал этим человеком. Мы с ним дошли до той точки, когда он уже просто не сможет мне отказать». Блеском хладнокровного вампира сверкнули глаза Эжена Дюпре. В тот момент он ощутил себя хитрым пауком, который гениально сплел паутину и заполучил в свои сети долгожданную жертву, которую со временем будет медленно оборачивать в искусно сотканный кокон и медленно пить из нее жизненные соки, а когда выпьет их все, нанесет ей последний смертоносный укус.

Мой дорогой читатель, вы, наверное, сейчас скажете, какой же ужасный все-таки человек этот Эжен Дюпре, раз так цинично и лицемерно разыгрывает людские жизни, разменивая их в угоду себе, словно ничего не стоящие пешки на шахматной доске своей безнравственной жизни, которой, к сожалению, не видно конца и края. Вот бы произошел с ним какой-нибудь несчастный случай, мечтаете вы, или вот бы жизнь проучила такого человека как следует, чтобы он задумался хоть раз над последствиями своих поступков и над тем, какие порочные деяния совершает! Вот бы кто-нибудь преподал ему урок, показав ему его истинную натуру, и что скрывается под его лощенной обманчивой кожей! Вот бы нашелся тот, кто показал ему, насколько ум его порочен, мысли отравлены, душа порабощена скверной! Вот бы переехала его лошадь, в конце концов, или случись бы с ним какая-то иная напасть, которая раз и навсегда положила бы конец существованию такого ужасного и аморального человека! Ну, скажу вам, мой друг, не без смеха, что в этой повести лошадь действительно переедет одного месье… И, переедет так, что прямо хорошо! Переедет, так скажем, раз и навсегда, так переедет, что потом уже не встают! Но правда, несчастным бедолагой, которому уготована такая бесславная смерть, станет не Эжен Дюпре! О, нет, дамы и господа! Отнюдь нет! То будет совсем другой персонаж, который еще не догадывается, какой коварный конец приготовил ему автор этой повести…

Подводя черту под очередной главой жизни нашего героя, которую условно можно назвать «Первые пробы пера, или о том, как месье Дюпре ловко обхитрил одного доверчивого дурачка», могу лишь сказать, что в отличие от Эжена Дюпре в тот вечер в глазах Артура Дюрана сияла надежда, и читалось следующее: «Я помогу этому человеку всем чем смогу, чего бы мне это ни стоило, чтобы он смог стать великим писателем, который дотянется до тех звезд, до которых мне было бы никогда не дотянуться, и который напишет такие произведения, о замысле которых я бы никогда не посмел бы даже задуматься!». Вот так и началось сотрудничество этих двух молодых людей, и покуда один хотел искренне помочь другому в свершениях, второй воспринимал первого исключительно как средство для достижения своих целей, цинично используя его, прикрываясь при этом льстивой улыбкой лицемерного лжеца, который пойдет на все, что угодно, наденет любую маску, сыграет даже самую мерзкую роль в самой омерзительной из пьес, подставит и предаст даже самого благородного из мужей, прикинется беззащитной жертвой, будучи коварным хищником, – сделает все, лишь бы превратить свои мечты в явь.

Прошел год. Артур Дюран пахал, как лошадь, не жалея себя и не давая себе ни дня отдыха. А Эжен Дюпре жил красиво: ходил, как всегда, по дорогим ресторанам, крутился в светском обществе, просаживал баснословные суммы денег то здесь, то там, был всегда на виду, ни в чем себе не отказывал, и лишь изредка писал какую-нибудь второсортную ерунду, которую потом относил на доработку Артуру Дюрану, чтобы создать ощущение, что он тоже якобы трудится. В конце концов, неимоверные старания и тяжелый труд месье Дюрана по «сотворению великого писателя» дали о себе знать, и начали приносить первые ощутимые плоды. Благодаря связям месье Дюрана и настойчивости, которой ему было не занимать, первый роман месье Дюпре был наконец-то опубликован и практически молниеносно вознес его автора на писательский олимп. Этот роман был написан настолько искусно, насколько это было вообще возможно. Безусловно, то было лучшее, что создал истинный автор этого произведения. Как только любой человек брал его в руки, он уже не мог оторваться от книги до тех пор, пока не прочитывал ее полностью. Сначала о месье Дюпре заговорили в Париже, а спустя какое-то время и в его пригородах, а далее слава о новоиспеченном писателе понеслась по всей Франции, и, говорят, даже за ее пределами. И покуда популярность Эжена Дюпре росла, имя Артура Дюрана постепенно начало забываться, уходя в небытие. Та же участь постигла и его прекрасные романы, которые он выпустил в свет до своего знакомства с месье Дюпре. Эх, этот глупец даже не понимал, и не обращал внимания на происходящее. Он совсем перестал публиковать собственные произведения, а точнее сказать – книги под своим именем, ведь то, что он редактировал для Эжена Дюпре, по сути своей, тоже было целиком и полностью его творчеством, ибо из того, что приносил ему месье Дюпре, в финальный вариант книги не попадали ни идея, ни даже название из оригинальной задумки автора. Наверное, можно сказать, что месье Дюран стал одержим идеей «создания великого писателя», и эта одержимость в итоге погубила его самого. На его беду, месье Дюпре начал строить козни против него в литературной среде среди редакторов газет, журналов и видных критиков. Он указывал им на то, какой якобы на самом деле бездарный писатель и выскочка этот Артур Дюран, которого несколько лет назад сильно переоценили. На волне успеха к месье Дюпре стали прислушиваться, и через небольшой промежуток времени наш Эжен, казалось, смог натравить абсолютно всех на своего «учителя». Он хотел опустить его в грязь, замарать его репутацию так, чтобы дело стало непоправимым. Он хотел разрушить жизнь этого человека, потому что ни с кем не хотел делить пьедестал славы и почета, сильно боялся конкуренции, потенциально исходящей от своего наставника, а также, потому что был далеко не самым хорошим и благородным человеком на этом свете, и кто бы сомневался – все задуманное ему удалось. Артура Дюрана стали поносить и критиковать так сильно, что против такого напора попросту не смог бы устоять ни один живой человек. Бедный Артур полностью забросил писательство, стал много пить и почти полностью перестал появляться на публике. Он стал затворником, который боялся увидеть дневной свет. Он не мог понять, что происходит. Самое невероятное то, что месье Дюпре продолжал иногда захаживать к нему, прося отредактировать что-нибудь из своих никудышных опусов. Артур Дюран изредка соглашался, но сил у него с каждым приходом его протеже становилось все меньше, меньше и меньше. Поразительным было то, что он не знал истинной причины своих несчастий. Он даже не догадывался, что человек, ради которого он поставил на карту все, и был тем злодеем, который медленно убивал его, каждый день разрушал его жизнь, уничтожая ее и бессовестно кромсая кусок за куском.

Сам Эжен Дюпре купался в лучах славы, став примерно через год настоящей знаменитостью. Всего он опубликовал в общей сложности три романа, несколько повестей и два сборника рассказов. Теперь он довольно часто стал организовывать литературные вечера, на которые приглашал угодную ему публику, из уст которой обожал слушать в свой адрес сладкую лесть, так ласкавшую слух. Он читал гостям отрывки из своих произведений, а после на протяжении нескольких часов получал наслаждение от того, как слушатели восхваляли и превозносили его. Такая атмосфера пьянила, в ней он был счастлив, как никогда прежде. Богатство, по сути, было у него всегда, но ведь теперь к этому добавилась слава и самая настоящая популярность. Отныне он был известным французским писателем, кумиром парижского светского общества. Он стал звездой, которая, видит бог, воссияла так ярко и взошла так высоко, что теперь, казалось, ей было просто невозможно упасть с этих недосягаемых небес. О нем говорили, о нем писали, его читали, его цитировали, его обсуждали здесь и там в парижских кафе и бистро, на многолюдных площадях и на укромных улочках, его любили – нет, даже обожали! И казалось, что им восхищаются абсолютно все – от самых низов общества до самых верхов. Его почитали и боготворили, а один господин предложил даже поставить памятник Эжену Дюпре еще при жизни. Словом, все складывалось просто замечательно, кроме одного момента, или вернее сказать человека, – Артура Дюрана, который уже начинал мозолить глаза. В разуме месье Дюпре этот писатель исчерпал себя полностью, выполнил свою миссию, а теперь стал крайне неудобной персоной, от которой нашему герою не терпелось поскорее избавиться. Месье Дюпре, будучи самым настоящим шарлатаном, имел все основания считать, что рано или поздно правда просочится наверх и весь мир узнает, кто на самом деле написал все его произведения. Такая возможность пугала его, и страх со временем стал усиливаться. Настал момент, когда страх начал перерастать в паранойю: Эжену казалось, что все только и делают, что судачат о том, как Артур Дюран писал за него все книги. Он видел заговорщиков в каждом переулке, слышал разоблачителей в каждом разговоре, они снились ему по ночам, а, просыпаясь посреди ночи в холодном поту, Дюпре впадал в оцепенение от гложущего чувства, что скоро абсолютно все узнают правду. Это чувство преследовало его повсюду и не отпускало ни на секунду. Самое удивительное, что действительно, в скором времени по Парижу поползли слухи о том, что книги Эжена Дюпре имеют некое сходство в писательском стиле с книгами Артура Дюрана. От глаза публики, безусловно, не укрылся тот факт, что эти двое были знакомы, и даже в какой-то мере сотрудничали. В конце концов, месье Дюпре услышал даже о том, что Артур Дюран, скатившийся уже к тому моменту на самое дно, якобы проговорился в каком-то кабаке, что на самом деле он и написал все, что вышло под авторством месье Дюпре! Этого оставлять было никак нельзя! Необходимо было что-то предпринять, но вот только что? Над этим вопросом Эжен ломал себе голову и день и ночь, но никак не мог прийти к какому-то разумному решению. И вот однажды вечером, сидя у себя в кабинете и поглаживая приятные на ощупь обложки своих книг, он внезапно вскинул руки вверх и отчаянно провопил: «Господи! Ну как же мне избавиться от этого человека?!!! Он может загубить всю мою жизнь! Помоги мне! Сделай так, чтобы я навсегда позабыл Артура Дюрана! Сделай так, чтобы он никогда не смог навредить мне и испортить мою прекрасную, чудесную жизнь!». Да… Цинично, не правда ли? Губитель чужой человеческой жизни просит господа, чтобы тот помог ему окончательно избавиться от человека, которому он в ответ на добро уже и так сделал столько зла. Где же здесь справедливость, спросите вы? А ее здесь нет, да и никогда не было рядом с Эженом Дюпре, ибо он всегда был окружен неким ореолом несправедливости, которой была пронизана вся его суть, и с которой никто никогда ничего не мог поделать. Так случилось и в тот вечер. Не знаю, есть ли на свете бог, но определенно кто-то наверху услышал мольбы месье Дюпре и решил по какой-то неведомой причине помочь ему устранить одну-единственную проблему, которая могла нанести вред его постыдной жизни. В ту ночь звезды встали на сторону зла, и вот к чему это привело…

Однажды вечером двери одного серого, засаленного кабачка открылись, и из них вышло такое же серое и засаленное, как этот самый кабачок, уставшее существо, лишь отдаленно напоминавшее человека. Этим жалким существом был Артур Дюран. Он выглядел так, словно не спал целую неделю. Под глазами у него были страшные мешки, волосы были грязными, а тело качалось из стороны в сторону так сильно, что казалось, оно вот-вот сейчас рухнет, чтобы никогда уже не подняться вновь. Месье Дюран тяжело дышал. Тяжела была и его поступь. Он был вдрызг пьян, ничего не соображал, не понимал толком ни где находится, ни что происходит вокруг. У него был настолько замученный, уставший и жалкий вид, что на него было тяжело смотреть. В тот одинокий холодный вечер он являл собой самого несчастного, угрюмого и мрачного человека, которого только можно было представить. В голове у него крутился один вопрос: кто был повинен в его погибели – Эжен Дюпре или он сам? Кто сломал его писательскую карьеру, прекрасную жизнь, светлые надежды на великое будущее? Он спрашивал себя вновь и вновь: «Кто? Как? Почему? Как же так все произошло? Как же так все обернулось?». Он смотрел на себя как на социально умершего человека, которому особо ценного уже и терять было нечего. Ему уже было на все наплевать, и где-то в глубине души он желал себе, что ни на есть самой настоящей физической смерти. Он стоял на улице как истукан, медленно качаясь из стороны в сторону, не зная, куда идти и что делать дальше со своей загубленной жизнью.

«Может, и вправду повеситься? – подумал он. – Или принять яд? Господи… Как мне все надоело… Я так от всего устал… Я просто больше не хочу жить… Просто больше не могу…»

Волна чувств накатила на Артура Дюрана, и он упал на рядом стоящую скамейку. Почернело небо. Начался дождь. И на улице стало совсем мрачно. Правда, Артуру было все равно, ибо мысли его были заняты лишь одним вопросом: «А как бы сложилась его жизнь, не встреть он когда-то Эжена Дюпре?» Но ответа никак не находилось. Он сидел и смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на то, что уже промок до нитки. Казалось, на этом человеке можно было ставить крест, ведь песенка его была уже спета. Однако, дорогой читатель, я бы не стал пока сбрасывать этого персонажа со счетов, ибо на небе ярко сверкнула молния, и прогремел гром. Внезапно что-то изменилось, что-то пробудилось внутри Артура Дюрана. Он поднял голову, расправил спину и плечи. В глазах за очень долгое время впервые вспыхнул огонь, а лицо осветилось благородным сиянием. У него возникло, не пойми, откуда взявшееся ощущение, что еще не все потеряно, что все еще можно изменить, а что-то можно даже вернуть.

«Господи, как только мысль о самоубийстве могла посетить мою больную голову?! – подумал он. – Как же я мог опустить на все руки? Да, я измотан! Морально истощен! Да, из меня выжали все соки! И это правда, что мне еще никогда в жизни не было столь плохо и невыносимо, как сейчас! Но, ведь, если подумать, я хороший писатель! Действительно хороший! Моя жизнь превратилась в сплошной кошмар, и ситуация кажется безвыходной. Никто теперь не хочет со мной сотрудничать. Я лишился всех друзей, остался один-одинешенек. И тем не менее, я ведь могу доказать этому миру, что еще чего-то стою. Я могу написать еще одну книгу, в конце концов! И плевать, сколько времени это займет – год, два или семь лет! Главное, что пока я пишу – я живу. А этого у меня никто не отнимет! И даже если у меня ничего не получится, я смогу потом уверено сказать, что не сдался и сражался до самого конца, несмотря ни на что и вопреки всему! Я докажу всем, что Артур Дюран стойкий человек, который не останавливается даже тогда, когда кажется, что уже вроде и незачем жить!»

Артур Дюран резко встал со скамейки. Глаза у него горели огнем. Внешний вид изменился. Он выглядел мужественным человеком, преодолевшим тягости судьбы, готовым перенести их вновь, но не сдаться. В тот момент он вызвал бы восхищение у любого, проходящего мимо. Наполнив грудь воздухом, он высоко поднял голову и прокричал на всю улицу:

– Париж, встречай меня вновь! Твой блудный сын вернулся!

Воистину Артур Дюран вызывал восхищение. Я считаю, что неподдельное мужество, которое он обнаружил в себе в такой жизненный момент, могло бы служить примером для каждого из нас. Я искренне желал бы ему успеха, ведь он того заслуживал. И кто знает, чего бы он смог добиться, если бы все пошло по его замыслу, однако, к сожалению, мой дорогой читатель, для нас с вами настало время попрощаться с этим героем, ибо в силу нижеописанных событий его мечтам уже никогда не суждено было сбыться.

Едва ступив на дорогу, он натолкнулся на карету, вылетевшую из-за поворота на безумной скорости и, по всей видимости, потерявшую управление. Лошадь, запряженная в нее, увидев месье Дюрана, ошалела, буквально вскочила на дыбы и со страшной силой ударила некогда знаменитого писателя копытом по голове, отчего Артур Дюран мгновенно упал замертво с разбитым черепом, не успев даже понять, что собственно произошло. Все случилось мгновенно, и тяжело было поверить, что вот так внезапно оборвалась жизнь хорошего человека, который в самый последний момент решил, словно птица Феникс, возродиться из пепла. Судьба приготовила для месье Дюрана совсем иную участь, которая, видит бог, сильно разнилась с той, о которой помышлял покойный.

Как же встретили это печальное известие в Париже, спросите вы? По правде говоря, неоднозначно. Кто-то соболезновал людям, знавшим месье Дюрана, кто-то держался невозмутимо и спокойно, никак особо не комментируя произошедшее, кто-то отзывался резко в адрес почившего бедняги, а один из почитателей Эжена Дюпре однажды громко заявил, что он рад тому, что случилось, ибо одним бездарным писакой стало меньше, а, стало быть, отныне все литературное сообщество могло вздохнуть спокойно. О смерти месье Дюрана болтали то здесь, то там. Лично у меня наибольший интерес вызвало то, как встретил эту новость месье Дюпре, о чем я прямо сейчас не премину вам поведать.

Примерно через месяц после трагического события, связанного с кончиной Артура Дюрана, он собрал в своем роскошном особняке гостей на званый вечер. После того, как было подано шампанское, а все прибывшие немного освоились, слово взял хозяин дома:

– Дамы и господа, я благодарю вас всех за то, что пришли навестить меня сегодня этим чудесным вечером, – начал он. – За последнее время у меня накопилось довольно много мыслей, особенно в свете недавних событий. И этими самыми мыслями я желал бы поделиться с вами сегодня. Знаете, жизнь… Она конечна. И никогда не знаешь, когда придет твой час. Вот сегодня ты жив, а завтра – мертв. Сегодня ты популярен и богат, а завтра – безвестен и беден. Сегодня ты смотришь на свою жизнь, свое прошлое, и видишь, как они безупречны, превосходны, идеальны. Тебе не за что себя корить, и не в чем себя упрекать. Ты сделал все, как велело твое сердце, как подсказывали тебе небеса, как шептали тебе звезды. Ты нигде не оступился, нигде ни разу не свернул с того правильного пути, который был тебе уготован. Ты прожил свою жизнь, как другие могли бы только мечтать. И вот однажды не пойми, каким образом, ты совершаешь ту самую одну единственную ошибку, которая перечеркивает всю твою прошлую жизнь; ошибку, которая внезапно ставит крест на твоем будущем, обрекая тебя отныне на вечные муки и душевную боль. Самое удивительное, что происходят подобные вещи в мгновенье ока. Не успеваешь даже оглянуться! А самое коварное и страшное в жизни, что такое может случиться с любым из нас, мои дорогие друзья. Я хорошо понимаю, что многое из произнесенного мною, вы и сами прекрасно знаете. И не подумайте, что я вздумал учить вас жизни! О, нет, ни в коем случае! Я просто хочу раскрыть сегодня перед вами свое сердце и душу! Сегодня, дамы и господа, вы увидите Эжена Дюпре таким, каким вы никогда не видели его ранее.

Здесь оратор взял паузу, чтобы оценить то, как внимала ему публика. Обведя всех медленным взглядом, он удовлетворительно вздохнул и продолжил:

– Как вы все здесь присутствующие знаете, недавно довольно неприятная участь постигла одного из наших забытых литераторов – Артура Дюрана, пусть земля ему будет пухом! По невнимательности своей бедолага попал под лошадь, которая не оставила на нем живого места. Мне жаль его как человека, я искренне соболезную его любимым и близким. Но мне ничуть не жалко его как писателя! Ибо он был бездарен, дамы и господа! Просто бездарен и невероятно завистлив! Это правда, что я был знаком с ним много лет. Однако один этот факт никогда не делал нас друзьями. Мы были только знакомыми и не более! За прошедшие годы он часто навязывался мне: то и дело звал в гости, постоянно обращался за дельным советом в написании книг. Я, видит бог, помогал ему, чем мог. Однако мои советы, что я благосклонно давал ему время от времени, помогали ему, как помогает мертвому припарка. Он был ни на что неспособным писакой, у которого отсутствовал хоть какой-то талант, как отсутствовал хоть малейший намек на некую одухотворенность на его бестолковом лице. Сейчас у многих настоящих талантов возникает вопрос, как книги этого человека в начале его, слава богу, недолгой писательской карьеры вообще пользовались популярностью? Было ли то безумное помешательство нашего общества или какая-то массовая истерия? Меня радует, что с тех пор, как я сделал себе имя, литературные критики образумились и увидели, насколько воистину ужасны и бесталанны были все литературные труды ныне покойного Артура Дюрана. Сегодня этот человек заслуженно получил в профессиональном литературном сообществе всеобщее осуждение. Теперь его никто не хочет печатать, и это правильно! Сколько можно было этому наглому проходимцу дурачить народ? Сколько можно было отравлять наше сознание своими порочными книгами, спрашиваю я вас? При жизни этому человеку удалось пустить всем нам пыль в глаза. Он сумел обхитрить нас, провести и обмануть, словно каких-то наивных и до ужаса доверчивых детей! Но, теперь, когда месье Дюран мертв, такому более не бывать! Не будет больше такой несправедливости, это я вам обещаю! Как наверняка многие из вас слышали, этот проходимец за пару недель до своей смерти пустил даже слух, что это якобы он редактировал все мои рукописи и даже чуть ли не писал мои произведения за меня! Сегодня я собрал вас всех, желая опровергнуть эти ложные отвратительные слухи, которые распространялись с одной только целью, лишь бы опорочить мое имя, затмить мою славу, набросить на меня тень позора. Я заявляю сегодня вам всем, что все это наглая, паскудная ложь! Эжен Дюпре сделал себя целиком и полностью! Эжену Дюпре не помогала ни одна человеческая душа! Эжен Дюпре всего добился сам без чьей-либо помощи! Пусть завистники клевещут и завидуют, если клевета и зависть их единственное оружие! Им остается только, как крысам, разносить чуму да прочую заразу! Эжен Дюпре ничего не боится! Торжественно заявляю сегодня всем своим врагам: я ничего и никого не боюсь! Ваша зависть лишь закаляет меня, ваша ложь подтверждает мои успехи, а ваша клевета и мерзкие слухи делают меня только сильнее! Нападайте – и я отвечу! Постарайтесь очернить меня – и я предстану светлым рыцарем в сияющих доспехах на белом коне! Я всегда наготове и всегда во всеоружии! Мое имя – Эжен Дюпре! И я никогда не пасую перед лицом опасности!