Текст книги "Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black"

Глава 4
Ложная переправа

Толя Карпов любил приезжать в управление раньше всех, даже раньше уборщицы Клавы, сорокалетней брюнетки, бывшей заведующей складом этой же базы по кличке «балерина». Так ее окрестили ночные охранники, что по утрам наблюдали за ее виртуозной работой с ведром и шваброй и поражались, почему такое «дарование» до сих пор еще не в сумасшедшем доме на улице Шепеткова на окраине Владивостока.

«Балерина» работала играючи, с детской улыбкой, на, всегда ярко накрашенных губах, напевая мотивы Штрауса и Дунаевского, изображая себя то «золушкой», то «Принцессой цирка». Ее странное поведение началось с тех пор, как Смагин однажды по указанию шефа провел инвентаризацию всех складов торговой базы. Самые большие, можно сказать миллионные, излишки, которые невозможно было скрыть, высветились как раз на импортном складе Клавы Черноморовой, любимице Анатолия Карпова и старого товарища по работе в торговой сети края. Генеральный быстро замял этот инцидент, позорящий его репутацию, как опытного руководителя, а Клава была переведена в уборщицы до «лучших времен».

Карпов держал странную незамужнюю женщину из принципа, он помнил, как его мама также вставала в пять часов утра и еще перед основной работой в школе, где она преподавала литературу и русский язык, успевала убрать несколько кабинетов и учительскую. Отец погиб в море. Его перешибло лопнувшим швартовым канатом, когда его траулер во время шторма отходил от плавбазы после сдачи рыбопродукции. В управлении тралового флота матери сказали, что отец на работе был пьян и потому страховка ему не положена. На похороны выделили какие-то копейки, словно хоронили не бывшего передовика производства, а сторожевую дворнягу. Вот тогда Толик поклялся себе, что больше никогда ни у кого не будет просить ни денег, ни помощи, заработает все сам, потом и кровью если понадобиться. Так оно в будущем и случилось.

Нужда заставила и Толю Карпова в десятом классе, перед поступлением в торговый институт, решил прекратить тренировки боксом, где он уже имел первый разряд и подавал надежды и пойти подрабатывать грузчиком в хлебном магазинчике, приютившимся в торце их хрущевки на улице известного рыбацкого капитана Башидзе, куда хлеб привозили тоже очень рано, где-то, в шесть утра, а вечером бежал на тарный склад рыбокомбината, где, за пару часов, из – под его рук выходило до ста деревянных ящиков под парную, свежевыловленную камбалу, красноперку, корюшку и навагу.

Рыбу привозили два небольших сейнера прибрежного лова и сдавали на одном из пирсов рыбокомбината, откуда начинались городские пляжи и различные питейные заведения вдоль песчаного берега всего Семеновского ковша. Благодаря этому почину начинающего торгового работника и будущего бизнесмена, на столе Карповых каждый день не переводился свежеиспеченный белый и черный хлеб, любая рыба, что водилась в водах залива Петра Великого, иногда ему перепадали небольшие, шевелящие своими клешнями светло коричневые крабы и банка другая лососевой икры.

В этот холодное и темное сентябрьское утро он приехал в офис раньше обычного. Ему предстояло еще раз в одиночку на трезвую и холодную голову обдумать предстоящую переправку крупной суммы долларов на Камчатку. Эта сделка произошла случайно, как выигрыш лотерейного билета, но что-то в этом деле смущало Карпова. «Почему такой ценнейший металл как медь поставщик продал по минимальной цене?» – думал он, – хищение исключается, по документам металл находился на складе отправителя на хранении уже больше года. Если он ждал подорожания, то оно произошло еще полгода назад, возможно срочно понадобилась крупная сумма денег, и Карпов первым оказался на пути. Но, наверняка, продавец, как про себя отметил Карпов, довольно умный и толковый мужик, завидно отличавшийся от современных лысых и зажиревших бизнесменов своей подтянутостью, трезвость, аккуратностью во всем, не стал бы в ущерб себе продавать ходовой товар, значит есть какая-то важная причина, заставившая его поторопиться. А впрочем, понадеемся на «везунчика» Смагина, даже если он завалит дело, его доля отойдет Карпову и потому этот достаточно уже битый парень любыми способами найдет нужные пути и нужных верных людей, теперь это его, Смагина забота и проблема.

«Долго жить будет» – язвительно подумал Карпов, когда через минуту к нему, как смерч, ворвался Смагин с сияющим, заговорческим лицом. Генеральный посмотрел на часы и, язвительно усмехнувшись, заметил.

– Что случилось, или это призрак моего зама, который раньше девяти не появляется на рабочем месте, а сейчас без четверти семь утра. Ты что с ночного клуба? – Карпов протянул руку и повел своим чувствительным, как у спаниеля, носом. Вроде трезв, хорошо, что весел, значит, новости с утра не поломают весь график рабочего дня.

– Какой там клуб, шеф, – Смагин слегка смутился, – не до гулянок, сам знаешь, – он автоматически приземлил свой увесистый зад в глубокое кожаное кресло, напротив генерала.

– Хочешь банальную, но проверенную психологами фразу.

– Давай, – весело поддержал его Карпов.

Есть две новости: одна хорошая другая плохая, с какой начнем. – Игорь вытащил из большой спортивной сумки увесистую папку и водрузил на блестящий, еще, не заваленный деловыми бумагами стол, начатую бутылку шампанского.

– Да ты все же пьян, – Карпов брезгливо отмахнулся рукой, – какие у тебя могут быть новости, иди, проспись.

– Какие новости, а ты подумай? – Смагин, не стесняясь, отглотнул из бутылки, так что пена хлынула по его губам и по шее, разнося по кабинету кисловато – терпкий запах дорого напитка.

Карпов непроизвольно сглотнул слюну. «Вот у кого ни забот, ни хлопот. Вся жизнь единый праздник».

– Ну, так с какой начнем, босс, – Смагин смаковал удовольствие, растягивая минуты во времени и это у него получалось.

– Да говори же, времени нет, болтовней заниматься, – Карпов мельком взглянул на часы. «Уже десять минут «канителит», лишь бы цену набить, вот бог послал помощничка!».

– Что думаешь, цену себе набиваю, – улыбка слетела с лица Игоря, словно туча набежала, – он смотрел на Карпова со скрытой иронией, читая его мысли и давая понять, что они оба здесь на одном уровне.

– Черт с тобой, давай с хорошей, – Карпов откинулся в кресле и приготовился слушать, в ожидании и предвкушении идиотского пьяного бреда, за что он мог тут же поставить этого наглеца «на свое место».

– Так вот, хорошая, – Смагин сделал паузу, отчего Толя заерзал на кресле, и на лбу его выступила испарина. – Я спас нашу фирму от разорения, а тебя, Толян, от позора, – Игорь с оттяжкой, как это делают хорошие картежники, скидывая карты, швырнул пузатую папку на стол, которая, крутанувшись, вокруг соей оси, остановилась прямо перед носом ничего не понимающего генерального директора крупнейшей торговой базы во Владивостоке.

– Повторяю для особо одаренных, сегодня ночью я спас нашу фирму от разорения и нас с тобой, Толян, от сумы, а может и тюрьмы, – Игорь самодовольно улыбнулся и водрузил одну ногу на стоящий рядом стул из красного дерева с седушкой, обтянутой дорогой коричневой кожей. Карпов недовольно покосился на эту выходку, но ничего не сказал по поводу «американских» замашек, лишь тихо произнес.

– Говори коротко и ясно, что произошло.

– Все документы на приватизацию нашей базы исчезли из моего сейфа сегодняшней ночью, – Игорь опять улыбнулся, словно разыгрывая дурака.

– Ты что идиот, понимаешь хоть, что мелешь?

– Я-то, Толян, понимаю, – Смагин встал и, упершись руками в стол, приблизился к разъяренному лицу шефа, – исчезли липовые бумаги. Меня в Дагомысе один умный человек научил, как в коллективе выявить «крысу» среди, так называемых преданных делу, сотрудников. А именно; подбросить им поддельную документацию-фикцию, на которой они уже завтра погорят и засветятся, а там бери голубков голыми руками, – Игорь испытывающее посмотрел шефу в глаза, – улавливаешь? – А теперь плохая или очень плохая новость: Твоя Ксюша б…ть законченная и к тому же воровка…, – Смагин не договорил. Карпов выскочил из-за стола и схватил Смагина руками за горло.

– Я тебя п-ла сейчас здесь закопаю, ты совсем ополоумел от пьянок. Ты что из себя возомнил, пошел вон с глаз моих. Все кончено, – он оттолкнул несопротивляющегося зама и, опустив голову, произнес, – с этой минуты ты уволен.

Смагин, как ни в чем не бывало, отряхнул пиджак, словно сметая с него невидимую пыль, и поправил свой красный, как он говорил, цвета пурпура, пожеванный галстук.

– Хорошо, я уйду, только ты выслушай меня до конца, прежде чем шлюх на товарищей менять, – он достал из кармана видеокассету и бросил ее на стол. – Взгляни на свою «верную боевую подругу», – он усмехнулся и вновь приложился к горлышку.

Карпов грозно сверкнул глазами, но все же, взял кассету и вставил ее в гнездо своего видюшника. На экране монитора высветился кабинет Смагина.

То, что несчастный гендиректор увидел и услышал, свалили его наповал. Он весь как-то обмяк, лицо посерело и казалось равнодушным. Зло сладострастно перемалывало его последние душевные порывы. Здесь ничего не надо было говорить, на записи его Любовь, его девочка Ксюша изливалась в любви к Смагину, сидя у него на коленях и подливая в бокал шампанское. Затем она профессионально скинула с себя блузку и дорогой французский бюстгальтер – подарок Анатолия, как ненужная в деле вещь, полетел на пол с остатками нижнего белья…

Карпов потянулся за пультом, чтобы выключить запись и прекратить это надругательство над личностью, но Игорь его остановил.

– Теперь уж терпи, дружище, придется досмотреть до конца. – Смагин видел, как тяжело шефу это испытание, но иначе нельзя было доказать влюбленному дуралею, что его, так называемая подруга, что не на есть потаскуха и предательница.

Вдруг шеф оживился. Он заметил, что на видеозаписи голова его зама как-то неестественно откинулась назад, руки задергались в конвульсиях. Он перевел взгляд на Смагина.

– Что это с тобой?

– Имитация, братан, простейшая имитация, даже старик Станиславский в эту минуту мне поверил бы, смотри дальше.

На экране обнаженная и до того знакомая Ксюша наклонилась, над распростертым на кресле Смагиным, словно опытный врач, двумя пальцами раздвинула веки. Видно было, как зловещая улыбка пробежала, словно тень дьявола, по, когда-то прелестному, личику девушки. Она быстро натянула свои разбросанные по кабинету шмутки и плавки, что-то поправила между ног, отчего оба мужчины в недоумении переглянулись, и начала шарить по карманам брюк и куртки, затем открыла ящик письменного стола Смагина. Ее лицо засветилась, в ее руке блеснула связка ключей.

– Гляди, как она быстро нашла, видно это в крови, такому не научишь, – Игорь пальцем указал на ключи от сейфа в руках юристки. – Крутани назад и внимательно просмотри, вот здесь, – Смагин нажал на паузу, – видишь, сыпет мне в фужер какую-то гадость, пока я нарезал фрукты, но в зеркало все хорошо просматривается, и я просто вылил шампанское под стол, в урну, пока твоя краля бегала в туалет наводить марафет. Смотрим дальше…

Ксюша лихорадочно начала подбирать ключи и вот, наконец, старинный металлический, времен развитого социализма, сейф, без шифра и сигнализации легко открылся.

– Так ты, провокатор, ключи тоже намеренно подбросил, – робко спросил шеф.

Смагин утвердительно махнул головой.

– Ты же сам видишь, это обычный спектакль одного актера, проверка на гниль, и он прошел на ура. И поверь, без провокации ничего бы не получилось.

Ксения вытащила знакомую всем, увесистую папку полистала ее, кивая сама себе головой и, иногда посматривая в сторону отрубившегося «любовника», затем погасила свет и вышла из кабинета.

Смагин нажал «стоп» на пульте и повернулся к Карпову.

– Ну, что теперь ты мне скажешь, доволен, больше не будешь душить, я думаю, комментарии излишни, делай выводы. Конечно, жаль, что я разрушил ваше будущее семейное счастье, но, сам понимаешь, долг и дело превыше всего! Он допил бутылку шампанского и метко пульнул ее в урну. – Пиво есть?

– Возьми в холодильнике, словно специально для тебя вчера затарился, – шеф еще минуту сидел молча, потом стукнул кулаком по столу, – ну я ее стерву проучу, она у меня в ногах будет пощады просить…

– Не торопись, – Смагин налил себе высокий бокал темного баварского пива, и снова по его губам пробежала ироничная улыбка, – не дрейфь, Толян, не сопьюсь, а сопьюсь, надеюсь, по старой дружбе и по оказанным услугам не бросишь в беде старого подельника, ха-ха, конечно же, бросишь, ладно, это еще не сегодня. А ты знаешь, Толян, сколько винишка я мог выпить в месяц еще с пяток лет тому назад, в нем можно было бы утопить всех твоих врагов и «преданных подруг» – Игорь посмотрел на пузырьки в стакане и философски, словно он находился где-то в пивном баре, продолжил, – вот немцы всю жизнь хлещут это пиво, причем больше чем мы в два раза и не спиваются, а почему, да потому что пиво делают для себя, а не для врагов и живут, и работают, как люди, хотя я их ненавижу, все время, когда был в Германии у меня перед лицом стоял мой дядька-летчик, прошедший всю войну и погибший в Берлине из-за пустяка в конце мая сорок пятого.

Ну, да ладно, теперь о твоей юристке. Я думаю у нее серьезный заказчик, пускай сучонок заглотнет наживку, а твое дело быть наготове и как только бумаги окажутся у нотариуса, мы будем знать своего врага и нанесем ему сокрушительный и смертельный удар. Ну а с Ксюшей, я думаю, все ясно. Она ведь еще неделю назад ни с того, ни с сего начала мне голову морочить с какой-то подругой, мол, та втюрилась в меня и прочее.

Я эти бабские штучки знаю и тем более она поторопилась, видимо срочно припекло, а так, глядишь, может и нагрела бы старого ловеласа. Все остальное ты сам видел. Это мне напоминает войну, как на войне делали ложную переправу, а главный удар наносили совсем в другом месте, так и у нас получилось. Мы вычислили шпионку, заказчик не сегодня, завтра сам объявится с нашей «куклой». Давай выпьем, еще только половина восьмого утра и подумаем, как бы, не упустить гаденыша, хотя догадки у меня по его кандидатуре имеются.

Глава 5
Почтальон

Карпов еще какое-то время сидел, склонив голову на бок и глядя отрешенно в пол, затем встряхнул головой, быстро встал и открыл свой новенький несгораемый сейф, подаренный ему японским компаньоном. Он подмигнул Смагину и вынул из тайника небольшой кожаный кейс. Генеральный постучал по замку с цифрами.

– Код придумаешь сам, а лучше не доверяй никому этот чемоданчик. – Карпов со звоном открыл крышку, и его лицо приобрело «человеческий вид». Щеки порозовели, глаза заблестели радугами огней, в которых светились все мечты его детства и юности.

– Смотри, «почтальон», я еще не видел человека, который не заколотился бы в экстазе от вида таких денег.

Игоря и впрямь охватила нервная дрожь при виде плотных пачек денег, перетянутых резинками и упакованных в целлофан.

– Классно…! – все, что он мог сказать, сглатывая слюну, – и откуда у тебя столько зелени наличкой, а говоришь тайн у нас не должно быть.

– Это особый случай, Смагин, я ведь не скрыл их от тебя, значит доверяю.

Игорь в действительности никогда в жизни не видел столько сразу много американских банкнот со знакомым портретом Линкольна, пирамидой и всевидящим оком, и потому его спина взмокла, а хмель, словно рукой сняло, глаза прояснились, а мозг заработал, как двигатель на форсаже. Он понимал, что сейчас его организм находится в состоянии глубочайшего стресса, и чтобы прийти в себя необходимо мобилизовать всю волю. «Эх, знали бы настоящие грабители, что хранится у шефа в невзрачном кабинете», – подумал Игорь, – они бы выкрали этот крохотный метр на метр бронированный ящик вместе со сторожами, и распотрошили бы его за считанные минуты при помощи автогена, где-нибудь в подвале своего ресторана или гаражного бокса, где умельцы за ночь разбирают по два-три новеньких ворованных джипа на запчасти.

В это время зазвонил внутренний телефон.

– Вера Николаевна, меня ни для кого нет, уехал…в Африку на сафари, да все что угодно… – Карпов бросил трубку, – аккуратность и педантизм этой Пендель однажды достанут меня окончательно.

Смагин отмахнулся рукой от сказанного и положил две своих ладони на восемь запечатанных пачек с долларами и закрыл глаза.

– Знаешь, Карпов, а от них идет колоссальная энергия и излучение, – Смагин открыл глаза и блаженно улыбнулся, – это дьявол из преисподние посылает нам зловещие сигнал. Сколько же пота, слез и крови на этих бумажках…?!

– Ладно, хорош философствовать, задание тебе ясно, – Игорь кивнул головой, – повтори.

– Доставить почту в поселок Елизово, фирма «х», взять расписку и в тот же день вернуться во Владивосток живым и невредимым.

– Молодец, – Карпов легонько хлопну зама по плечу, – как ты это сделаешь, меня не волнует, да я и знать не хочу. Вот твои десять процентов, – он бросил запечатанную пачку перед Игорем, можешь не считать, там все точно. Из нашей «волшебной комнаты» возьмешь капусты, сколько посчитаешь нужным, по возвращению улетишь на недельку в Штаты, отсидишься, где-нибудь в солнечной Майями, или Гонолулу, посмотрим, а Ольге и всем остальным скажешь, что опять полетел «бомбить» москалей в столице.

Игорь подпер голову кулаком и призадумался. Ему казалось, что план доставки денег на Камчатку он продумал до мелочей, но из опыта Смагин знал, что как только он выйдет из этого кабинета, все может перевернуться и смешать его, наперед продуманные планы, и придется на ходу импровизировать, а это у него получалось даже лучше, чем работать по, кем – то утвержденной схеме, что, как правило, заводило в тупик большинство хороших идей и начинаний. Главным аргументом его новой задумки было направить волчью стаю; бандитов, конкурентов и их людишек по ложному следу. Такая манера ведения дел в прошлом ему частенько помогала и давала свободу в действиях и полный обзор. Он со стороны имел возможность наблюдать за судорожными попытками врагов выйти на нужный след и мог спокойно отрабатывать любой новый вариант, которых у него было заготовлено с десяток на всякий «пожарный случай».

Игорь уже решил, что деньги повезет совершенно новый человек в крупном бизнесе. Все внимание агентов «вражеской разведки». Смагин сосредоточит на себя, ему не впервой было отбиваться от разного рода жуликов, бандитов, аферистов и чекистов. И делал он это играючи, даже с каким-то азартом, с непременной презрительной, иногда снисходительной улыбкой на его пухлых губах. От этой улыбки большинство «гиббонов», «орангутангов» и «горилл» от теневого бизнеса приходили в ярость и бешенство, они не могли никак понять своими куриными мозгами ход мыслей Смагина, не могли наперед просчитать все ходы. Ведь он работал не стандартно, не по правилам и не по понятиям, а сам по себе, и это вызывало, мягко сказать, раздражения у бывших рэкетиров, с серьезными и непоправимыми травмами головного мозга.

Наверняка про сделку с восьмьюдесятью тоннами меди, что сейчас пылилась на четвертом складе торговой базы, готовая к отправке в Китай, знали все, кому это положено было знать, начиная от алчных и вездесущих вечно нищих и жадных сотрудников ФСБ, кончая последней бандитской группировкой во главе со смотрящим по городу Владивостоку. В таких случаях они работали параллельными курсами, как бы соревнуясь, но учитывая, что дисциплина ФСБэшников сильно начала хромать, с введением в стране так называемой демократии, они, словно гиены в саване, занимали выжидательную позицию и набрасывались на добычу, когда она не могла оказать какое-то сопротивление, а бандитам, как грифам приходилось довольствоваться остатками, либо сидеть и молча наблюдать за пиршеством «российских силовых структур».

Смагин уже успел переговорить по старой памяти с Федулом, чтобы прощупать обстановку на флангах и направлении главного удара. Он невзначай затронул тему экспорта цветного металла, на что Федул усмехнулся в трубку: «Не парь мне мозги, Смагин, я в курсах по вашей теме, обещаю, встревать не буду, у меня других дел полно, но помочь не смогу, ты уж сам как-нибудь ситуацию разруливай…»

Смагин начал серьезную подготовку еще неделю назад и на сегодняшний день вся картинка операции уже была забита в его голове. Для начала он составил список кандидатов. Их оказалось девять человек. Путем долгого отбора за и против, будущий ложный «почтальон» остановил свое внимание своей старинной помощнице и бывшей подружке с «красного пассажира» Савельевой Галине. Последнее время девушка занималась, как было принято говорить у деловых людей, «рыбой» и частенько летала на встречи со своими поставщиками на Сахалин и Камчатку.

Она пару раз обращалась к Смагину за помощью, и он охотно помогал девчонке то в разборках с ненасытными рэкетирами, подключая бригаду Федула, то улаживал дела с федералами через своего кореша Чугунова, конечно же, не бескорыстно, но денег он никогда у Савельевой не брал, хотя она чуть не силком пыталась впихнуть ему в карман, свернутые в трубочку, сотенные купюры долларов.

«Не мельтеши, лапочка» – говаривал ей Смагин и целовал в пухлую щечку, вспоминая свои еще недавно такие пылкие отношения с Галочкой Савельевой, – когда-нибудь и ты мне сделаешь услугу…» И вот этот день настал. Смагин пригласил свою бывшую подружку на деловую встречу. Не смотря на такой официальное приглашения, Савельева с утра побывала у своего косметолога, в парикмахерской ей подравняли и освежили перламутровым «Estele» ее любимое «каре». В тот день всем хватило работы и маникюрше, и стилисту, и косметологу. В «Центральном» девушка подобрала себе новое итальянское платье из тонкой шерсти, которое подчеркивало все ее прелести верхнего и нижнего «этажей» и туфли на огромной в двенадцать сантиметров шпильке.

Этим вечером она во всей красе посмотрела на себя в зеркало, ей вдруг захотелось снова петь и безмятежно растрачивать жизнь, как это она делала каких-то пять лет тому назад, пока нужда не заставила ее заняться этим чертовым бизнесом с вонючей рыбой и вечной нехваткой времени на себя и личную жизнь. «Ну, берегись, Смагин!» – думала она, весело кружась перед зеркалом, но когда Савельева увидела своего бывшего возлюбленного в черной кожанке и потертых джинсах, с усталым измученным лицом, выходящим из заляпанного грязью «Круизера», она поняла, что любовь ушла безвозвратно.

– Игорь, что ты с собой делаешь, я не узнаю тебя, – Галина прикоснулась рукой к небритой щеке мужчины и достала расческу. – Немедленно приведи свои кудри в порядок, ты ведь с дамой, я сегодня целый день потратила, чтобы тебе понравиться, а ты за собой совсем не следишь. Что развелся со своей «родной», или деньги так тебя доконали.

Смагин чмокнул Савельеву в упругую щечку и его глаза засветились, как прежде, по телу пробежала дрожь нахлынувших воспоминаний. Галина сразу заметила изменения в его лице и прильнула совсем близко, как прежде.

– Эх, мальчик мой, почему жизнь так поступает с нами, ну зачем ты так рано женился и нарожал детей, а теперь страдаешь сам, и я вместе с тобой. Я ведь до сих пор так никого и не встретила, я тебе уже говорила, были всякие, так, временные попутчики. А может это и к лучшему, пойдем, зайдем в «Камелот». Здесь, говорят, хорошо готовят, лишь бы только не морепродукты, от них у меня аллергия по всему телу.

Они спустились по крутой лестничке вглубь слегка освещенного уютного ресторанчика. В зале было несколько столов, покрытых белыми льняными скатертями. В углу перешептывалась влюбленная молодая парочка, а у барной стойки сидели две девушки и мужчина в элегантном костюме. Девушки были местными проститутками, мужчина, подливающий им коньяк, знал об этом и потому вел себя очень уверенно, вечер был оплачен до утра.

Смагин заказал себе двести грамм «Арарата», а Галине шампанское «Кристалл», о котором сам Тарантино отзывался, как о самом великолепном напитке всех времен. «Все остальное моча» – говорил великий режиссер, но, похоже, в этом кабачке все было под стать официантке с кислым усталым лицом и рыжими, торчащими во все стороны волосами. Савельева заметила, что у Смагина испортилось настроение, и она предложила перебраться к ней на квартиру. Игорь недоуменно посмотрел на девушку, затем медленно разлил коньяк в два бокала и кивнул своей бывшей подружке.

– Не сегодня, хотя заманчиво, но у меня к тебе, красотка, деловое предложение, давай выпьем, как прежде, поговорим о деле, а потом решим, что дальше делать, – он подмигнул девушке и залпом отправил все содержимое фужера в рот.

– Разве так пьют коньяк, – поморщилась Савельва, пригубив напиток, ты и раньше глотал водку стаканами, я уж думала, что уже выпил свою «бочку»…

– Да ладно тебе, – прервал ее Игорь, закусывая бутербродом с красной икрой, – видишь, что пьем и едим, а раньше на пассажире, водку запивали брусничным соком и были счастливы. Смагин в двух словах описал задание по предстоящей операции.

Савельева слушала молча, улыбаясь чему-то своему, затем спросила.

– Как я поняла, ты мне заплатишь пять тысяч баксов лишь только за то, что я передам пакет твоему клиенту, – Галина на минуту задумалась, – и я думаю, что бумаги очень серьезные?

– Серьезней не бывает, – Игорь разлили остатки коньяка и поднял фужер, – у меня на тебя большие надежды, мне просто больше обратиться не к кому, – без тени иронии продолжил Смагин. – Тебя подстрахуют, твоя главная задача не вступать ни с кем в контакт. Веди себя, как в обычной своей командировке, заключай контракты, договоры, но прежде получи расписку от клиента и передай моему человеку.

– А как я его вычислю этого твоего «Джеймса Бонда»? – Галина потрепала Игоря за кудри, – ох, и пройдоха же ты, Смагин, я ведь в торговле и рыбном бизнесе уже столько насмотрелась, а ты мне какую-то лапшу вешаешь, чуть ли не шпионские страсти разыгрываешь.

– Галочка, поверь, это очень серьезна, «пятерка» – аванс, при встрече после командировки, еще столько же. А мой парень сам к тебе подойдет и передаст мою визитку.

Тут Савельева от души рассмеялась и подозвала официантку.

– Рассчитайте нас, – обратилась она к скучающей официантке, – все, Смагин, у меня тогда тоже к тебе условие, – она положила свои руки на плечи мужчине, – сегодня ты посвящаешь вечер мне, сейчас едем в гостиницу, и ни слова, про твой долбаный бизнес, ты меня понял, или ищи себе другую дурочку.

Игорь улыбнулся и достал из кармана пачку денег.

– Я плачу вперед, – он протянул Савельевой деньги. Она, не глядя, бросила сверток в лаковую сумочку и щелкнула замком и вот моя визитка, не забудь, а сейчас давай потанцуем, я уже забыл, что это такое.

– Надеюсь, как любить и ухаживать за женщиной, ты еще не забыл, – Савельева едва увернулась от оплеухи и с визгом подскочила из-за стола, – я пошутила, дурак! – Она грациозно встала, одернула для приличия платье и, обернувшись вполоборота, подмигнула Игорю. Затем подошла к длинноволосому музыканту со скрипкой и что-то шепнула ему на ухо, указав взглядом на Смагина. Музыкант кивнул клинообразной головой, закинул прядь волос за плечи, и из стоваттных колонок потекла божественная музыка «роллингов» неповторимого в роке Мика Джэгера «Окрась все в черный цвет».

Смагин вздрогнул и встал навстречу девушке. Он обнял ее и, не стесняясь, начал целовать в шею и в жаркие губы, проникая языком все глубже и глубже, отчего Савельева застонала и, задыхаясь, отстранилась от, возбужденного ее податливым телом, мужчины.

– Игорь ты не забыл, мы еще не одни, – шепнула Галина ему на ухо, – потерпи милый… – Но Смагин, словно не слышал. Он увлек девушку за портьеру и обеими руками поднял тонкое платье до самых подмышек. Савельеву забил озноб, ее тело не повиновалось ей, и она не могла даже вскрикнуть, а лишь глубоко и часто дышала. А музыка все звучала и звучала в их ушах, до тех, пока измученная парочка не завалилась на биллиардный стол в проходном помещении. Одинокий игрок, молча поставил кий в пирамиду и, улыбаясь, вышел, насвистывая ему одному известную мелодию.

Неожиданно Савельева встрепенулась, какой-то импульс подсказал ей изнутри, что происходит что-то не совсем правильно. Она лежала обнаженная на зеленом сукне, сжав в кулак тяжелый биллиардный шар, другой она обхватила Игоря за торс так сильно, что мужчина, аж, вскрикнул, но как-то радостно, словно мазохист после очередного удара плеткой и это отрезвило обоих. Савельева села на стол, свесив обнаженные ноги и, закрыв лицо раками, рассмеялась.

– Кто бы мог подумать, видела бы меня сейчас моя бедная мамочка, – она нежно взяла лицо Смагина в руки и поцеловала в лоб. Спасибо тебе, хороший мой, я словно родилась вновь. Она ловко заправила распухшую от поцелуев грудь в бюстгальтер, быстро натянула платье, поправила волосы. Смагин стоял в нерешительности, опустив голову. В руках он теребил узкие кружевные плавки, затем сунул их в карман. «Зачем дважды снимать!».

– Ну что продолжим разговор, – словно ничего не произошло, улыбнулась Савельева. – Заплати еще нашему музыканту, он хороший мальчик, все правильно понимает. Смагин вытащил из кармана пятисотенную купюру и на выходе сунул ее в карман музыканту.

«Ну, вы ребята дали жару, я такого, сколько работаю, первый раз вижу…» – крикнул им вслед волосатый скрипач, – заходите к нам почаще.

– Ладно, – Смагин, не оборачиваясь, махнул рукой и обнял Савельеву за талию, – все едем к тебе, я готов.

– Вот как, – ухмыльнулась Галина, набирая на сотовом номер такси, – а я передумала, меня может дома мальчик молоденький ждет, а я тебя притащу, – она засмеялась как-то, грубо и неестественно.

– Можешь не ехать, герой-любовник, мне не надо одолжений, беги домой, там семья без тебя скучает, а ты с какой-то шалавой по кабакам шастаешь, да на биллиардных столах пируэты любовные выписываешь, я права?

Смагин пожал плечами и засунул руки в карманы куртки.

– Ну, так что, мне на тебя рассчитывать? – он искоса посмотрел на возбужденную девушку.

– Можешь считать, что дело сделано, не провожай меня, садись в свой грязный джип, только не гони, менты тебя враз вычислят, зачем тебе время тратить на разборки, а уж как-нибудь сама. Как прилечу в Питер и сделаю дело свяжусь с тобой, все пока, – она чмокнула Игоря в щеку и вытерла ладошкой помаду, не обижайся, я действительно хочу побыть одна…