Текст книги "Пенсионер. История вторая. Свои и чужие"

– Тормози, Бобёр, – спокойно сказал я.

Серёга почти мгновенно остановил машину и меня снесло внутрь салона.

Я сидел, упираясь анифасадной частью в спинку переднего пассажирского сиденья, ноги были в кузове. В голове гудело. Уши оглохли от выстрелов и для меня стояла звенящая тишина. Бобров неслышно вышел из машины, так же бесшумно открыл заднюю дверь и небрежно выволок меня наружу. Потом он осторожно поднял спинку заднего сиденья. Энн, по-моему, даже не проснулась.

Справа сзади закачались ветки кустов, и я предупредил Серёгу:

– Там пулемётчик мог остаться.

– Не ори, я и так слышу, – указал он.

– Это после стрельбы. Ты бы хоть наушники брал.

– Струна, говори потише. А наушники есть. Вон, под потолком прицеплены.

Я снял наушники, зачем-то надел их на себя, потом очнулся и повесил на место.

– Надо зачистить, – напомнил я.

– Идём.

Мы взяли личное оружие и двинулись гуськом, обходя кусты по правой дуге.

За кустами на спине лежал человек и стонал. Его левая нога была вывернута под совершенно невозможным углом. Я, недолго думая, пустил ему одиночный в голову, чтобы не мучился.

Трофеев было немного. Моей целью было повредить транспортные средства преследователей, поэтому все автомобили оказались нетранспортабельны. У УАЗа вообще, сорвало капот, разбило в хлам не только радиатор, но и сам двигатель, а из задней части были выдраны клочья металла. И это не считая того, что весь салон оказался густо залит кровью. В машине уже начинало вонять, и мы не стали задерживаться, останавливая внимание, в основном, на оружии.

Из крупнокалиберного нам достался тяжёлый М2, старый, но ещё вполне бодрый. Правда, патронов к нему было не больше трёх десятков. Также удалось отыскать в траве неизвестный мне ручной пулемёт, похожий на подросшую М16 с блестящей патронной коробкой снизу. Бобёр пояснил, что это новый американский «Арес Шрайк». Калибр у него был пять-пятьдесят шесть на сорок пять, стандартный винтовочный. Люфтов не было, ствол также ещё на набрал сработки, к тому же в коробке оказалось не меньше половины ленты, и мы решили оставить редкое оружие себе. Для Энн подобрали пистолет Глок-17 и пару запасных магазинов.

Из одежды взять было нечего – вся она оказалась рваная, либо в результате попадания из КОРДа, либо ещё до столкновения. Денег особо тоже не было, но по карманам мы не шарили. Залезли лишь к пулемётчику со сломанной ногой и аккуратно подстреленному экипажу второго багги. Всего набрали сотню экю и, посовещавшись, решили купить на них одежду для Энн.

В этот момент у меня возникло чувство опасности и я, не задумываясь, повалился в траву. Бобёр одновременно рухнул рядом. Тут же раздалась очередь и над моей головой засвистели пули. От валуна, лежавшего за мной, полетели крошки. Я машинально схватил первое, что попало под руку, здоровенный М2 и ползком добрался до торчащего из травы валуна. Слева, прикрывая, застрекотал автомат Бобра.

Впереди, метрах в семидесяти, на холме стоял чёрный Фольксваген Туарег, над ним возвышался станковый пулемёт. Я аккуратно, стараясь не делать резких движений, установил сошки на камень. Моя голова почти не возвышалась над травой, но и мне была видна только каска пулемётчика. Мысленно я провёл прямую от своего ствола до точки под каской и пустил туда короткую очередь. Пулемётчик исчез.

Раздался рёв мотора, Туарег развернулся и резво пропал из видимости. Бобров рванул вперёд. Я, сгибаясь под тяжестью пулемёта, побежал за ним.

Фольксваген удалялся не быстрее двадцати километров в час, тяжело переваливаясь на неровной местности. Я установил М2 на противоположном склоне и дал по машине длинную очередь. Автомобиль остановился, в разбитом окне показалось пламя. Через несколько секунд раздался взрыв, во все стороны полетели обломки и комья земли.

Мы осмотрелись. В пределах видимости больше никого не было и я, плюнув на дальнейшее мародёрство, вернулся в машину. Бобёр ещё минут десять бегал, фотографировал на телефон бандитов, после чего подошёл к автомобилю и долго и печально его осматривал.

На задней двери не было живого места. Если бы не бронепластина, досталось бы и Энн и мне. Кузов тоже оказался пробит в трёх местах, хорошо ещё, что с правой стороны, а не слева, где у нас были пристёгнуты канистры с соляркой. В углу заднего стекла образовалась аккуратная дырочка, обрамлённая сеткой мелких трещин.

Бобёр немного попричитал, затем, кряхтя, поднял ворчавшую во сне пассажирку обратно на сиденье.

– Струна, порули? – предложил он.

Я сел за руль. Машина завелась легко, датчик показал уровень топлива меньше четверти. Я с радостью опустошил канистру в бак. Лучше пусть пустые стоят, мне спокойнее.

Мы поехали дальше. Вокруг стояла такая тишина, что не верилось, будто только что здесь шёл бой. Далеко справа синели вершины гор, иногда возле дороги блестели то ли небольшие озёра, то ли большие лужи. Через час проехали стадо мирно пасущихся рогачей. Сначала мне показалось, что это группа гигантских валунов возвышается над травой. И только когда вожак поднял увенчанную многочисленными рогами голову и пристально посмотрел на нас маленькими злобными глазками, только тогда я их узнал.

До Найроби доехали без приключений, если не считать, что Энн начала приходить в себя. Сначала она не могла понять, кто мы и где находится, но Бобёр пересел назад и долго возился с девушкой, окончательно приводя её в чувство. На этот раз ломки не было, да и похмелье оказалось не очень тяжёлым. Она жадно ела хлеб с колбасой, захлёбываясь от тряски, пила чай, и к точке назначения представляла из себя более или менее здорового, хотя и очень измученного, человека. Во всяком случае, я опасался, что будет хуже.

Новая Земля. Дагомея. Посёлок Найроби. 25 год 2 месяц 19 число. 15:00

Не доезжая пары километров до посёлка, Бобров попросил меня остановиться и спросил у Энн:

– У тебя АйДи есть?

Та отрицательно покачала головой.

– Могут не пустить, – авторитетно заявил он.

– Идеи есть? – спросил я.

Лично у меня никаких предложений не было. Когда я привёл в Лимпо группу без документов, сложилась такая ситуация, что нас никто и не проверял.

– Можно прямо сказать, так мол и так, спасли девушку из рабства, везём в представительство Ордена для восстановления АйДи.

– Ну! – согласился я. – Нормально же.

– Смотря кто стоять будет. Попадётся лодырь какой-нибудь безынициативный, будем куковать, пока не сменится.

– Мальчики, давайте я между сиденьями лягу, вы меня вещами накроете и всё, – предложила Энн.

Она выглядела гораздо лучше, чем утром. Я, конечно, не специалист, но ничего похожего на опиатную абстиненцию с девушкой не происходило, дыхание было почти ровным. Энн иногда потряхивало, да так что стучали зубы, но глаза были живыми, речь связной. Если эти грибы так быстро и безболезненно нейтрализовались организмом, то это должен быть очень дорогой и востребованный наркотик.

– А в посёлке я вылезу как ни в чём не бывало, – продолжила девушка.

– Да не, бред какой-то, – раскритиковал идею Бобёр, однако начал расстилать на пол свою камуфляжную куртку.

Энн без слов улеглась, Сергей положил сверху пенку, на неё оба рюкзака, пакеты с продуктами, воду, сверху оружейные сумки… Через пару минут заднее сиденье оказалось завалено вещами. Откуда только что взялось.

Патрульный машину почти не осматривал. В основном его внимание было обращено на торчащий КОРД. Нам пришлось повесить на скобу спускового крючка специальный замок, предотвращающий нажатие. Кроме того, мы сложили личное оружие в сумки и орденцы опечатали их. После чего Бобёр долго рассказывал про стычку с бандитами, показывал фото на телефоне. Наконец, патрульный прокатал наши АйДи сканером, и мы въехали в ворота.

Посёлок поражал контрастом. Деревянные, обшитые досками, крашенные здания соседствовали в нём с соломенными хижинами, а три встретившихся нам каменных дома, казалось, были перенесены сюда из другого, более процветающего населённого пункта.

Первое, что мы увидели, была заправка, состоящая из двух полуторатонных бочек, подписанных «essence» и «Diesel» и навеса с вывеской «poste d'essence», под которым курил седой чернокожий мужчина, одетый в широкие цветастые шорты. Больше всего меня удивило, что надписи были сделаны на французском языке, хотя все остальные встреченные нами вывески были по-английски.

Деревянный дом с вывеской «Hotel Golden Nirobi ***» никак не тянул на трёхзвёздочный отель. Одноэтажный оштукатуренный барак, с абсолютно пустой стоянкой и пыльной одинокой пальмой перед входом. Но внутри было прохладно, работал кондиционер, и мы с Бобром даже с минуту постояли под его холодной струёй, отходя от жары. Казалось бы, организм привык к местному климату так, что температуру уже и не замечал, но стоит войти в кондиционированное помещение, как сразу чувствуешь необходимость остыть.

За стойкой стояла молодая негритянка с толстым пучком мелких косичек на голове и в расписном цветастом широком платье, совершенно скрывающем фигуру.

– Добрый день, – сказала она по-английски. – Господа желают снять номер?

– А что вы можете предложить? – спросил Сергей.

– У нас есть одноместные и двухместные комнаты. Кроме того, вам повезло, – она заговорщицки улыбнулась. – Сейчас свободен один двухкомнатный люкс.

Люкс представлял из себя две смежные проходные комнаты, одна с выходом в общий холл, а вторая – на задний двор. В первой комнате стояла огромная кровать, у меня создалось впечатление, что именно из-за неё номер и называется люксом. Кроме гигантского ложа был ещё шкаф со сдвижными дверями и всё. Больше места в помещении не осталось.

Зато вторая комната могла похвастать гораздо большим количеством мебели. Здесь стоял тяжёлый деревянный стол с четырьмя стульями, наполовину застеклённый резной буфет, этажерка с тонкими витыми ножками, и массивное кожаное кресло. Спальных мест предусмотрено не было.

Задняя дверь выходила в маленький, огороженный кустарником, двор с отдельным въездом и засыпанным галькой местом для машины. В середине двора стояла шестиугольная беседка, густо оплетённая растением, похожим на плющ, но с дубовыми листьями, а в углу располагались все полагающиеся удобства – летний душ с выкрашенной в чёрный цвет бочкой на крыше и туалет.

Главным же украшением двора являлась кирпичная печь, похожая на тандыр с пристроенным сбоку мангалом. Увидев её, Серёга подмигнул мне и потёр руки.

Бобёр выделил Энн кое-что из одежды, мыло и полотенце, и она убежала в душ, а мы разгрузили машину.

Пока носили вещи и продукты, заливали в бак остатки солярки, варили кофе на электрической плитке, и накрывали в беседке стол, Энн привела себя в порядок. Она появилась из душа, одетая в обтягивающую трикотажную майку Сергея на босу грудь, и он замер с открытым ртом. Девушка была красива, но крайне истощена. У меня лично она, прежде всего, вызывала желание хорошенько накормить. А вот Бобёр явно сделал стойку на Энн Баглер. Он присвистнул и замахал рукой.

– Иди кофе пить! – крикнул он. И добавил: – с бутербродами.

Видимо, желание накормить худышку появилось не только у меня. Не успел он договорить, как девушка уже была за столом и только что ложкой не стучала.

За перекусом я наконец-то смог разглядеть нашу попутчицу без пыльной маскировки. Красивая, лет, как мне показалось, тридцати, с длинными, вьющимися каштановыми волосами, впалыми щеками и огромными, как у крошки енота в мультфильме, зелёными глазищами. Энн с видимым удовольствием поглощала бутерброды, пила кофе, умудряясь при этом отвечать на вопросы Боброва. Речь её, как у многих русских, долгое время живущих за границей, была насыщена английскими словами и выражениями.

За обедом миссис Баглер рассказала, что на Старой Земле они с мужем жили в США, в Техасе. Муж был химиком и неплохо зарабатывал. Энн была, как она сказала, housekeeper, то есть, домохозяйкой. И однажды её супругу предложили one way ticket (билет в один конец) в совершенно другой мир. Пригласили на работу по специальности, но оклад в два раза больше, much less taxes (гораздо меньше налогов), а главное – интересные исследования в области органической химии в своей собственной лаборатории.

Энн вообще сначала слабо верилось в существование других миров, всё это казалось ей неведомой great scam (грандиозной аферой), но позже выяснилось, что её муж, Джереми Баглер, не первый, кого переманивали с предприятия на Новую Землю, к тому же, Штаты взяли курс на вывод производств за пределы страны, и впереди замаячил призрак сокращения. Окончательно убедил её последний аргумент вербовщика. Как оказалось, проход через ворота значительно улучшает детородную функцию как у мужчин, так и у женщин. Отсутствие детей очень тяготило Энн Баглер. Они с мужем перепробовали разные средства, но завести ребёнка за время совместной жизни так и не смогли, поэтому, услышав от вербовщика этот довод, девушка ухватилась за последний шанс.

С этой стороны ворот их встретили, доставили на место и выделили достаточно комфортный apartment (квартиру) прямо в пещере. Муж сразу же занялся работой, а Энн, и ещё несколько жён специалистов пытались как-то разнообразить свой досуг. Совершали вылазки на природу, ездили в Лумумбу за покупками, но всё равно скучали.

А однажды Джереми рассказал ей, чем на самом деле занимается. Когда Энн услышала про наркотики, то тут же потребовала от мужа немедленного увольнения и переезда куда угодно, но подальше от этого страшного места. Мистер Баглер, понятное дело, отказался. Она закатила скандал, кричала, что доложит в Лумумбе Ордену… Практически, тут же в комнату ворвались двое охранников, скрутили ей руки и увели. А главное, муж ничего не сделал, чтобы её защитить.

Этот момент Энн особенно подчёркивала. При воспоминании о предательстве супруга у неё текли слёзы и краснели скулы.

Девушку отправили на работу со многими другими рабами. Условия были ужасными. Обычно их будили, поили наркотическим отваром, от которого в организме прибавлялось сил, глаза лучше видели в темноте, и хотелось куда-нибудь идти и что-нибудь делать. Они и делали. Энн каждый день мыла огромные чаны. Сколько это продолжалось, она не знала. Сначала казалось, что муж её наказывает, ждёт, пока жена смирится, после чего всё будет как раньше. Но время шло, а ничего не менялось.

Пару раз она встречала проходившего по коридору супруга, но Джереми всегда отворачивался, делая вид, что никогда раньше её не видел. Это было особенно обидно.

Однажды Энн поставили вынести бак с отходами. Девушка воспользовалась близостью к выходу и отсутствием надзора за ней, и сбежала. Она даже не представляла, что вокруг ночь. Сначала беглянка хотела просто уйти по дороге, но то ли сыграл свою роль свежий воздух, то ли что другое, однако вскоре наркотическое опьянение начало проходить. Стало плохо, началась ломка. Кое-как она разглядела нас, поняла, что мы не из охраны, рискнула и пошла навстречу, в надежде, что ей помогут. Остальную часть истории мы знали.

– А сейчас ты как себя чувствуешь? – спросил Сергей.

– Есть хочу, – ответила Энн с набитым ртом. По мере рассказа количество английских слов в её речи уменьшалось.

– А самочувствие-то как? Ломки нет?

Девушка лишь помотала головой.

– Слабость, спать постоянно хочется. И есть. А в остальном everything O’K.

– Ты понял? – обратился ко мне Бобёр. И сам же пояснил: – Это же золотое дно! Дурь, которая валит как из пушки, а через два-три дня полностью выводится из организма. Понятно, почему они такое мощное производство наладили.

– Подожди, – переспросил я. – Ты же говорил, что эти грибы хуже героина. А здесь, смотри – через сутки уже никакой ломки.

– Она просто вовремя сбежала. Понимаешь, Струна, экстракт люминесцентной поганки возбуждает работу почти всех систем организма. Зрение, слух, пищеварительная система, двигательные функции. Потому и выводится быстро, что и нервы, и печень, и почки и даже костный мозг работают в авральном режиме с бешеной нагрузкой. Ясное дело, что надолго их при такой гонке не хватает. Плюс подавление воли. Так что, если Аня посидела бы на нём с полгодика, отключились бы почти все внутренние органы.

– Интересно, как скоро они там всё восстановят? – задумчиво спросил я. Я не ждал ответа.

– Это вряд ли, – весело отозвался друг. – Тебе не видно было, а я специально наблюдал, как глыба рухнула и открыла дорогу потоку прямо в пещеру. Так что, если там кто и остался, лучше бы им уметь плавать.

После обеда решили проехать по магазинам. Нашу даму надо было одеть, собрать хоть какие-нибудь личные вещи, да и продуктами запастись не мешало.

Шопинг оказался коротким. Магазин в посёлке был только один. В торговом зале, напоминавшем сельмаг, на соседних прилавках вперемежку продавались крупы, кофе, жестяные вёдра с тазами, мыло и спички, специи, обувь и автомобильные шины. В углу скромно притулилась недлинная вешалка с одеждой. В основном предлагались шорты и майки, но после просьбы толстая негритянка за прилавком указала на неприметную витрину с бельём и средствами гигиены.

Энн сразу же кинулась к одежде, а мы решили поспрашивать продавщицу. На мой вопрос о магазине оружия, хозяйка сельмага ответила, что ближайший находится в Лумумбе.

– В Найроби продают только самый минимум, – пояснил мне Бобёр. – Местные жители живут как в деревне – продукты с огорода или из леса, в магазине покупают только товары первой необходимости, типа соли и спичек. А за чем-то посерьёзней ездят в ближайший город.

– Здесь что, все с огорода питаются?

– А кто – все? В посёлке из белых только взвод патруля. И тот меняется раз в месяц, – и он обратился к продавщице: – Мисс, вы не подскажете, у кого можно купить свежего мяса?

– А у Джоны, – сказала толстуха и махнула рукой в неопределённом направлении.

Бобёр недоуменно глянул на неё, и она пояснила:

– Выйдете, поверните туда, – продавщица махнула налево. – и идите, идите, пока не увидите большой соломенный дом. Там ещё машина чёрная стоит. Это Джона. Он охотник, у него мясо всегда есть.

– А что за машина? – попытался уточнить Серёга.

– А, не знаю, – беззаботно махнула рукой собеседница. – Большая такая, чёрная. С кузовом.

В этот момент из-за вешалки вынырнула Энн в розовых шортиках и белой маечке с подозрительным рисунком, напоминающем голову совы, и надписью «Hello Titty!»

– Серёжа, как тебе? – игриво спросила она и покрутилась на носочке.

– Amazing titty, – не своим голосом ответил Бобёр, поперхнулся и поправился. – Обалденная майка. Только не в дорогу. Посмотри камуфляж. А для города мы тебе что-нибудь в Нью-Дели подберём.

– Ты купишь мне платье? Какой ты хороший, – девушка очаровательно улыбнулась и скрылась за вешалкой.

– Бобёр, она тебя клеит, – заметил я. А кто бы не заметил?

– Не, – отрицательно махнул рукой Бобров. – Зачем я ей нужен?

– Я тебе потом расскажу, зачем.

Новая Земля. Британская Индия. Нью-Дели. 25 год 1 месяц 19 число. 16:15

Мозес сидел в маленьком, отделанном яркой мозаикой, кабинете ресторана Агра и пил кофе. Ему не нравился Нью-Дели. Из всех городов, где он побывал, Мозесу понравился лишь Форт-Линкольн. Конечно, не считая Зиона.

Сейчас он сидел за столом с кислой миной. Мозес ждал нужного человека. Человек этот тоже не нравился Мозесу, но, как говорится, в стране слепых и кривой – король. Единственным, к кому он мог обратиться в этом городе, был Майкл О’Лири, в определённых кругах известный как Мик Дик, чем он очень гордился. Надежным его было назвать сложно. Майкл давно бы стал преуспевающим «специалистом по решению проблем», если бы не две собственные проблемы, впрочем, как считал Мозес, типичные для всех ирландцев. А именно – неуёмная любовь к алкоголю и женщинам, благодаря которой Майкл и получил своё прозвище.

Только на заказах от Бандервильдов О’Лири мог иметь неплохие деньги, однако не вылезал из долгов, спуская всё, что зарабатывал, в кабаках и борделях. Была бы альтернатива, Мозес ни за что не обратился бы к ирландцу, но в Нью-Дели своего человека, занимающегося подобной работой, у семьи Бандервильдов не было. Для других задач люди были. Торговый дом держал здесь целую факторию, скупая полезные ископаемые, продавая инструменты и оборудование, и даже успешно конкурировал с англичанами. Но в делах, требующих тишины, тайны, а иногда и конфликтующих с законом, положиться в Индии было не на кого.

Мозес недовольно посмотрел на часы. Он торопился. Не желая задерживаться в городе на сутки, молодой человек распланировал день так, чтобы сразу после переговоров отправиться в аэропорт и к ночи быть уже дома. Мозес опасался, как бы ирландец не испортил его планы.

Дверь открылась и в кабинет ввалился О’Лири. От него изрядно разило пивом. Майкл широко улыбнулся и плюхнулся на противоположный стул.

– Намаскар, сахиб, – сказал он и шутливо поклонился.

– Говори по-английски, пожалуйста.

– Я говорю, здравствуйте, господин Мозес.

– Здравствуй, Майкл.

Оба замолчали, глядя друг на друга. О’Лири явно не спешил. Мозес поморщился, понимая, что время уходит, и начал разговор первым.

– Чем ты сейчас занимаешься, О’Лири?

– Чем я могу заниматься в этой дыре, мистер Мозес? Нищенствую и жду возможности сбежать в Куинстон. В этой проклятой богом Индии нет никакой работы для специалиста моего класса. Мне не хватает даже на пиво.

– От тебя пахнет пивом, Майкл, – указал Мозес.

– Да разве это пиво!? Перебродившая моча фюрера! Только один сорт имеет право называться пивом, сэр. Это Гиннес. Но он здесь стоит таких денег, что приходится пить ту гадость, что вы унюхали.

Снова повисло молчание. Наконец О’Лири спросил:

– А вы хотели предложить мне работу? Или у вас другие интересы?

– Я хотел уточнить, сколько ты мне должен, Майкл.

Мик Дик поморщился.

– Сэр, вы же знаете, как обстоят дела. Я сижу в стране, битком набитой чёртовыми англичанами, не имея даже возможности заняться работой.

– Я дам тебе такую возможность.

– Отлично, мистер Мозес! Тогда можно будет поговорить и о долгах. Что вам нужно от старины Мика?

– Прежде всего, это нужно тебе. Ты же хочешь уехать в Куинстон?

– Ещё как, сэр!

– На днях у тебя появится такая возможность. В Нью-Дели должен прибыть человек, с которым ты и покинешь страну.

– Это ваш сотрудник?

– Нет. Этот человек должен прибыть в Зион, но пока он этого не знает. Он хочет попасть Порто-Франко. Путь туда лежит через Куинстон. И ты, Майкл, ему это обеспечишь. Но вместо Ирландии самолёт полетит в Новый Израиль.

Мик непонятливо повертел головой, и Мозес продолжил.

– Твоя задача нужного человека встретить и уговорить лететь в Куинстон вместе. Но, повторю, прилетите вы в Зион, где человека примут наши люди, а тебя отправят дальше.

– Мистер Мозес, можно я повторю, чтобы убедиться, что правильно вас понял? – Майкл морщил лоб и вертел головой.

Мозес кивнул.

– Итак, сюда приезжает какой-то парень. Мне нужно набиться к нему в друзья, рассказать, что я тоже валю в Куинстон, куда ему и надо, и предложить упасть мне на хвост.

Мозес снова утвердительно кивнул.

– А вместо Ирландии самолёт летит в Израиль, – продолжал О’Лири. – Там я сдаю лоха вам под белы ручки, а сам продолжаю путь.

Он посмотрел на молчавшего собеседника и добавил.

– Мне придётся чем-то угощать этого придурка. А я уже говорил вам, что на мели.

– Ты получишь сто экю.

– Но сэр! Я играю фартового парня. Такой мэн не может иметь в кармане всего сотню.

– Угомонись, Майкл. Мы доставим тебя туда, куда сам ты никак не можешь выехать. Разве этого мало?

– Я не говорю, что мало, мистер Мозес, – в возбуждении О’Лири хлопнул ладонями о стол. – Но мне придётся пустить ему пыль в глаза. А как я это сделаю с дырой в кармане? Здравствуйте, мистер, я зафрахтовал самолёт, и у меня не осталось денег? Не пойдёт!

Мозес подумал, что О’Лири, видимо, знает, что обратиться в Нью-Дели ему больше не к кому. Потому и пытается выпросить побольше.

– Мы хотели списать с тебя долг, Майкл.

– Долг долгом, сэр. Но я же прошу не для себя. Это, мать его, представительские расходы!

– Хорошо. Дам пятьсот. Этого хватит.

– Другой разговор, сэр! С такой котлетой в кармане уже можно изображать из себя бизнесмена. Давайте о деталях. Когда он должен прибыть?

– Завтра или послезавтра.

– А если не приедет? Сами знаете, на дорогах неспокойно.

– Если послезавтра его не будет, отправишь мне телеграмму. Да, когда встретишь, тоже отправь.

– Отлично. А самолёт?

– Вылетает через два дня. С вами полетит курьер. Вообще-то это именно курьерский самолёт, так что не опаздывайте. Вылет двадцать второго в восемь утра. Жёлто-белый VR-10, он уже на лётном поле.

– Осталась мелочь, мистер Мозес. Фотография этого парня.

Мозес вынул из портмоне лист с фотокопией АйДи и протянул Майклу. Следом достал пять пластиковых купюр по сто экю и веером разложил их на столе. О’Лири прежде всего сгрёб деньги и сунул в карман. Затем взял листок с копией документа, долго и тщательно его изучал, положил перед собой и зачем-то разгладил бумагу руками.

– Сухов, значит, – вполголоса сказал он.

Собеседник кивнул.

– Хорошо, сэр. Притащу для вас этого Сухова на верёвочке. А что мне за это будет?

Мозес ждал этого вопроса, поэтому тут же ответил.

– Спишем половину долга.

– Половину, сэр? Вроде сначала говорили про весь? И поймите! Это не мой профиль. Кому морду там набить, или выписать путёвку в ад, это всегда пожалуйста. Но Мик Дик не аферист.

Мозесу надоело. Он проклинал О’Лири за то, что тот пытается выцыганить деньги, за то, что сам он так бездарно теряет время в этом никчёмном ресторане никчёмного города. Он взял со стола распечатку, сложил её вдвое и сказал твёрдым голосом:

– Хорошо, Майкл. Верни пять сотен, я буду искать на это дело профессионального афериста.

– Э, э, э! – испуганно вскрикнул Мик и потянулся за бумагой. – Я же не сказал «нет», мистер Мозес!

– Значит, ты согласен?

– Да, чёрт возьми! – О’Лири выхватил распечатку и поспешно сунул её во внутренний карман.

– Отлично. Действуй. Всего хорошего, – завершил разговор Мозес и махнул рукой в сторону двери.

Новая Земля. Дагомея. Посёлок Найроби. 25 год 2 месяц 19 число. 24:40

– Старик, я тебе даже это, одеяло отдам, – глаза Боброва непроизвольно собирались в кучку, несмотря на его усиленные попытки смотреть прямо.

– Бобёр, я не против секса. Занимайтесь на здоровье. Только не спеши влюбляться. Посмотри на себя, ты же плывёшь как пятиклассник. А что ты о ней знаешь?

Бобров наклонился в мою сторону, исподлобья заглядывая в глаза, потом махнул рукой и, пошатываясь, встал.

Мы сидели в шестиугольной беседке во дворе гостиницы, ели жареную змею, которую купили у Джоны, пили местный самогон, кстати, очень неплохой, и беседовали.

Энн пошла в дом, а Бобёр, пользуясь случаем, уговаривал меня лечь спать прямо там, в беседке, и предоставить им с девушкой на двоих единственную в номере кровать. Я уже неплохо выпил, в голове плыло, и в принципе, был согласен с другом. Опасался только чувств, которые тот начал проявлять к нашей гостье.

– Появилась ночью из ниоткуда, – проговорил я, старательно загибая пальцы. – Документов нет…

– Усы, лапы и хвост! – пьяно воскликнул Бобров и засмеялся.

– Да! И ничего больше. Что ещё? – я как мог сосредоточился и продолжил. – Рассказала байку, как её муж предал, а теперь к тебе клеится.

– А может, она тоже влюбилась?

– Может, – согласился я. – А может и нет. Что, если у неё задание такое – втереться в доверие к представителю Русской Армии в Дагомее? А?

Бобров захохотал и отрицательно замотал головой. В беседку, пошатываясь, вошла Энн, посмотрела на нас обоих, налила себе четверть стакана, махом выпила и откусила кусок мяса.

– Мальчики, – пережёвывая обратилась к нам девушка. – А мы вообще куда едем?

– А тебе куда надо? – неожиданно спросил Бобёр и пристально на неё поглядел.

Энн молча сосредоточенно жевала, потом сказала чуть заплетающимся языком:

– Я сначала хотела к русским, – она махнула рукой в неопределённом направлении. – А встретила вас и передумала. Поеду с вами.

– Мы едем в Нью-Дели, – сказал Сергей. – У тебя там есть какие-то дела?

Он собрался, опьянение было почти незаметно. Во всяком случае, говорил Бобёр уже внятно и жесты были определённые.

Энн отрицательно помотала головой.

– У меня нигде никаких дел. Мужа нет, жилья нет. Возьмите меня к себе? Вы же где-то живёте?

– Я сторожу магазин в Лумумбе. В нём же и живу, – совершенно трезвым голосом ответил Бобров.

– А я живу в метеоритном кратере посреди джунглей, – добавил я. – Кроме того, я нелегал.

– Да ладно! – она расхохоталась. – Так не бывает. Никто не живёт в кратере.

– Он живёт, – указал на меня пальцем Серёга. – И он женат.

– Да, – подтвердил я и показал безымянный палец с кольцом.

– Ой, да ну и ладно, – надулась Энн и добавила. – Я к вам в жёны и не набивалась. Мне жить негде. Думала, вы пристроите, а вы сами… – Она махнула рукой и налила всем ещё.

Выпили в тишине. Девушка долго разглядывала Боброва, потом тихим голосом спросила:

– Серёжа, скажи. Вот, ты же не алкаш, не наркоман.

Бобёр утвердительно кивнул.

– И машина у тебя вон какая классная, и деньги ты на меня потратил. Одежду, там купил, вещи, всё такое…

Было заметно, что она пьяна, но старается держаться сосредоточенно. Видимо, вопрос, который формулировала Энн, был для неё очень важен.

– Ты к чему ведёшь-то? – спросил Бобёр.

– Я вот, что хочу узнать. Ты зачем в магазине живёшь?

– А! Понял, – Сергей улыбнулся. – Мне так проще. Всегда на работе. У меня там неплохое место, со всеми удобствами.

– Серёжа, а если вдруг семья?

– Как это – «вдруг семья»? Семья вдруг не бывает.

– Но ты же собираешься когда-нибудь жениться?

– О, понятно, – сказал я. – Вы тут договаривайтесь, а я в душ.

Из душа вышел, чувствуя себя гораздо лучше. В беседке уже никого не было, на широкой лавке лежали сложенное одеяло и подушка. Я налил себе полстакана, выпил, не спеша съел кусок мяса с горчицей, и стал стелиться. Спать не хотелось. Разложив на лавке одеяло, я сел на него и долго зачем-то переставлял на столе стаканы, двигал тарелки. Потом сходил в машину, взял бутылку воды и поставил её возле себя.

В этот момент в беседку вошёл Бобёр. Он был в одних трусах, волосы всклокочены. Сергей долго молча смотрел на меня, потом хмуро сказал:

– Иди к ней. Она тебя ждёт.

– Зачем? – не понял я.

– Она сказала, чтобы мы не рассорились из-за одной бабы, оба должны с ней спать.

– Бобёр, ты головой не бился там? О грядушку кровати, например?

Сергей смотрел на меня и глаза его светлели, на лице появлялась неуверенная улыбка.

– Ты меня как долго знаешь, Бобёр? – продолжал я.

– Пятнадцать лет, – тихо ответил он.

– Так какого хрена мы с тобой через пятнадцать лет дружбы ссориться будем? Тем более, у меня жена есть.