Текст книги "Железные души"

– Обеспечьте присмотр за магистром. Он не внушает доверия.

– Уже сделано, ваше Высочество, – согнулся тот в поклоне.

Через семь дней Надир так же сидел за столом в кабинете. Перед ним, пытаясь казаться меньше, чем был на самом деле, стоял епископ. Руки священника подрагивали, он то и дело жадно и глубоко вдыхал.

– Да что же я мог-то, ваше Высочество? – жалобно басил епископ.

– Как минимум следовало доложить обо всём в тайную канцелярию.

– Это ж Борбург, ваше Высочество. Кто здесь что им доложит? Обычно сами справляемся.

– В этом и есть ваша главная вина, Иона, – герцог специально пропустил чин епископа, чтобы священник прочувствовал всю глубину своего падения. – К тому же, почему не обратились в ту же тайную службу за амулетами, когда увидели, что сами не справляетесь? Не хотели сор из избы выносить?!

– Мы…

На служителя богини было жалко смотреть. Он жутко стеснялся своего объёмистого живота, так не подходящего к данной ситуации. Кроме того, епископ был уверен, что второму лицу империи ничего не стоит договориться с кардиналом о переводе его в самый, что ни на есть, заштатный приход. И это в лучшем случае.

– Вы, епископ, своим бездействием подвергли опасности тысячи подданных. Ослабили обороноспособность страны. Вызвали продовольственный кризис. Вам мало?

– Так…

– И только благодаря самоотверженным действиям сотрудников тайной службы, работающим, благодаря вам, в режиме полной изоляции от городских структур, нам удалось прекратить творящееся в окрестностях безобразие. Ещё немного и начались бы голодные смерти!

– Да я-то почему? Весь же город молчал, – попытался переложить вину на других священник.

– Сейчас я разговариваю не с городом, а с ответственным лицом, с его епископом. Пока ещё епископом, а не младшим помощником звонаря в деревне Голодные Заброшки! Вам всё ясно?

– Да уж куда яснее. И что я теперь? Вас же, ваше Высочество, тут нет. Были бы вы, я бы и минуты не молчал, всё сказал бы. Ибо сказано во Святом Вестнике: «Не удержи тайны никакой от власти предержащей и не таи слова и мысли перед ней. Ибо нет власти, аще богинею дарованной. И никому не дано сохранить тайн пред всевидящей Божественной Тенью». А вы же, ваше Высочество, как тень богини благотворящая – появитесь в кои веки, озарите нас своей благостью и снова по делам имперским умчамши… Кому же мне исповедоваться-то?

Поплыл поп, подумал Листопад. Надо дожимать и привязывать. Тогда будет у меня здесь опора. А упущу момент, получу тайного врага.

– В Борбурге третий десяток лет работает тайная служба. А знаете, кто ей руководит?

Священник энергично завертел головой. С его толщиной и полным отсутствием шеи, щёки при этом елозили по плечам, и герцог про себя усмехнулся комичному зрелищу.

– Я, Иона. Я руковожу. Поэтому, если хотите что-то сказать мне – говорите агентам. И вообще, советую прекратить держать их вдали от городской жизни. Тогда и я лучше буду знать ваши беды и нужды. Вот не молчали бы, тогда, глядишь, и амулеты получили, а то и помощь, когда дело ещё не зашло так далеко. Вам понятно?

– Да уж куда яснее. Понимаем. Буду с вами, будет всё хорошо.

– Вы меня правильно поняли. А я в свою очередь буду надеяться, что мне не придётся докладывать кардиналу о преступном бездействии Борбургских служителей богини.

– Да пребудет с вами Божественная Тень! – епископ вновь приосанился, сложенными в знак благословения пальцами, старательно провёл вертикальную линию от головы до груди герцога, и посмотрел на Надира уже другими глазами. – Я вам ещё нужен, ваше Высочество?

– Надеюсь, мы решили наши разногласия, – герцог дождался, пока священник степенно кивнул, и попросил. – Там должен ждать начальник стражи. Попросите… нет. Прикажите ему немедленно ко мне явиться.

– Слушаюсь, – совершенно по-военному ответил священник и вышел, чётко печатая шаги.

Ерген Широкий появился в дверях более, чем через минуту и тут же нарвался на гневный взгляд герцога.

– Почему я должен так долго ждать главного виновника преступления?! – прикрикнул Листопад.

Начальник стражи как в стену лбом ударился. Он замер посереди комнаты, глядя на хозяина кабинета оловянными глазами, и только испуганно открывал рот.

– Вы, пока ещё старший сотник, – акцентировал герцог, – должны были нестись сюда, не жалея ног, чтобы выяснить, что вы натворили и что вам за это может быть.

– Что… может быть? – непонимающе переспросил Ерген.

– Были бы вы дворянином, я точно сказал бы, что вам отрубят голову. А…

– За двадцать лет безупречной службы его Величество пожаловал мне личное дворянство, – торопливо произнёс старший сотник.

– Вот! Вот, Ерген! Всё так, как я и говорил. И вы, вместо того, чтобы не позволить своим детям прозябать в нищете гонимыми простолюдинами, наоборот, подвергаете их риску. Смертельному, заметьте, риску.

– Виноват! – выкрикнул сотник. – Но ведь это не я. Это Камран…

– С ним уже разобрались. Им двигали корыстные мотивы. Но вам-то это зачем?

– Но я же ничего не делал!

Готовый к наказанию солдат исчез. Теперь на его месте стоял испуганный отец семейства. Возможно, перспектива лишиться жизни самому его не пугала, но вот пригрозив благополучием семьи, герцог добился страха.

– Вам, как начальнику стражи, должен быть известен термин «преступное бездействие».

– Так точно. Но… – сотник только развёл руками, не зная, что сказать.

– Значит, вы согласны, что знали о преступном замысле магистра Камрана отправить своего племянника в запретную зону для проведения опасного для города ритуала, – произнёс герцог тоном судьи, зачитывающего приговор.

– Никак нет! Не знали мы, что это Камран. Магистр, то есть. Все ж думали, малец сам с дуру в пустоши попёрся.

– А голова у вас на что? Для ношения фуражки? Понять, что мальчишке, которому нет ещё и двадцати, ни за что не провести поисковый ритуал вы не можете? Может, и дворянство вам дали зря? Да и пост ваш вы явно не по уму занимаете.

Начальник стражи мгновенно посерел, смял пополам несчастную фуражку, которую держал в руке, и потупился. Минуту в кабинете висело грозное молчание, прерываемое резким сопением Ергена Широкого.

– Вам нечего сказать? – наконец прервал тишину хозяин кабинета.

– Что… – просипел начальник стражи и закашлялся. – Что мне за это будет?

Листопад удовлетворённо посмотрел на пунцовое после кашля лицо старшего сотника. Тот буравил взглядом собственные сапоги, не решаясь поднять глаза.

Служака, довольно подумал герцог. Но с ним следует вести себя не так. Этот против приказа не пойдёт. Разве что, будет повязан лично, серьёзными связями. И желательно, семейными. Вон, как его от одного упоминания об угрозе для родных перекорёжило.

– Вас, скорее всего, будет судить трибунал. Кроме того, после оценки королевскими казначеями ущерба городу и окружающим поселениям, имущество вашей семьи будет взыскано в их пользу. Даже сейчас понятно, что в результате ваших преступных действий многие жители лишились жизни, во всех окрестных деревнях был вырезан скот. А у оставшихся коров пропало молоко. Множество посевов вытоптано, сожжено. Хорошо, если вашего имущества хватит на погашение всего этого.

– Но семья же… Ваше Высочество, они-то тут при чём? Я готов ответить один, но семья…

– Семья, говорите? – жёстко прервал сотника герцог. – А ведь именно ваша дочь и является главным зачинщиком. Именно с её подачи завертелась эта преступная карусель. Значит, ей за всё и отвечать. А ваша основная вина не только в бездействии, но и в том, что не остановили молоденькую… сколько ей?

– Семнадцать, ваше Высочество.

– Вот-вот! Не остановили молоденькую дуру в её непомерных амбициях.

– И её теперь… – бедный сотник всхлипывал и умоляющим взглядом смотрел на герцога.

– Вечером доставите виновницу в мои покои. Там и разберёмся, что с ней делать.

Начальник стражи стоял, разинув рот, и только попеременно краснел, и бледнел.

– Идите, – сухо сказал герцог. – И теперь только вам решать, какими будут наши дальнейшие отношения.

Большие напольные часы показали восемь. На мгновение они окутались видимой только магам серой дымкой, в верхней части открылась дверца и оттуда высунулась неупокоенная птичка-часовщик.

– Так-так, – почти живым голосом произнесла она, и сразу же ещё семь раз повторила. – Так-так, так-так…

Листопад с удовольствием посмотрел на часы. Когда-то, ещё в юности, он сам их сделал, сам убил, а потом поднял редкую птичку, сам вселил её в механизм. За сотню лет они не соврали ни на минуту, потому герцог повсюду возил их с собой.

В дверь осторожно постучали.

– Входи, Аурелий, – разрешил архимаг.

Тут же прямо перед ним материализовался худощавый мужчина в плаще.

– Ерген с дочерью прибыли, – негромко доложил он. – Ожидают в гостиной.

– Ерген? Я его не звал, так что отправьте сотника домой. А дочь пусть подождёт. Я скажу, когда нужно будет её позвать. Как, кстати, зовут бедняжку?

– Мироника.

– Впрочем, неважно. Пусть пока помаринуется. Надеюсь, никто не додумался дать ей напитков или ещё чего?

– Приказа не было.

– Правильно, Аурелий. Пока можете быть свободны. Когда будет нужно, я вас позову.

Листопад не спеша налил себе вина и несколько минут лениво просматривал бумаги за столом. Потом подошёл к зеркалу и тщательно причесался. Внимательно рассмотрел собственное лицо. Да уж. Три сотни лет мало кому добавят красоты и гладкости. Вон, морщины вокруг глаз заискрились, щёки начали обвисать. Нос, вопреки желаниям, становится всё крупнее и массивнее. Дома, возможно, Надира уже принимали бы за коренного Арбиданца. Тюрбан только нацепить. Кстати, у них, в Арбидане, и многожёнство в почёте. Архимаг потёр руки. Не так, как у нас, не возбраняется, но и не приветствуется. Вовсе даже наоборот, порядочный арбиджан по их законам должен иметь столько жён, сколько в состоянии прокормить.

– Астах малякурум, – поздоровался сам с собой в зеркале Листопад, улыбаясь, чокнулся с отражением фужером и сделал большой глоток. Потом вернулся за стол, открыл первую попавшуюся книгу отчётов и негромко позвал:

– Аурелий, заводи. И свободен.

Минуту ничего не происходило, затем дверь открылась, и в кабинет робко вошла укутанная до самых глаз в огромный мужской плащ миниатюрная девушка. Она по инерции сделала несколько шагов и остановилась.

Надир придирчиво осмотрел гостью. Невысокая, ему по плечо будет. Волосы скрыты капюшоном, только пара светлых прядей выбиваются с левой стороны. Рукой девушка крепко сжимала под самым подбородком ворот плаща.

А плащик-то не иначе папа дал, подумал Листопад.

– Иди сюда, – приказным тоном проговорил он.

Девушка сделала ещё пару шагов и замерла, боясь пошевелиться.

– Ближе.

Ещё два шага.

– А ну подойди сюда! Я хочу рассмотреть главную виновницу всех случившихся с Борбургом несчастий.

– Я не… – пропищала девушка, но послушно подошла и встала в трёх шагах от стола.

– В плащ-то зачем завернулась? Холодно?

Архимаг сделал правой ладонью хитрый жест и поленья в камине вспыхнули, а по кабинету прокатилась волна настолько тёплого воздуха, что и сам он непроизвольно оттянул от мгновенно вспотевшей шеи воротник рубашки.

– Снимай! – приказал Листопад девушке.

Та посмотрела на него умоляющим взглядом.

Ого, а в девочке, похоже, течёт эльфийская кровь, подумал герцог, разглядывая её лицо. Он всмотрелся в ауру. Точно, эльфы отметились. Аура плотнее, чем у обычных немагов, к тому же много редких сейчас жёлтых линий. А отец её чистокровный человек. Надо будет мамашу проверить. Возможно, полукровка. Хотя, судя по форме глаз, полукровкой была её бабушка.

Гостья тем временем медленно и неохотно стаскивала с плеч плащ. Хорошо выделанная коричневая кожа широкими складками опускалась на покрывающий пол ковёр.

Этак я с ней до утра проваландаюсь, подумал Надир.

– Быстрее!

Девушка дёрнулась, плащ оказался на полу. Под ним было обычное платье горожанки. До щиколоток, с длинными рукавами и глухим воротником.

– Девочка, – ласковым голосом сказал герцог. – Ты, кажется, не понимаешь, что сейчас у тебя есть шанс спасти своего отца от казни, а себя и всю остальную семью от разорения и ссылки. Более того, ты можешь, наоборот, обрести хорошее отношение первого лица государства. После его Величества, конечно.

– Я готова, ваше Высочество, – еле слышно пискнула та.

– Ну так давай, поработай ротиком. Твой рот привёл к несчастьям, пусть он и искупает вину.

– Как? – Мироника глянула на герцога изумлёнными глазами. – Спеть? Я хорошо пою…

– О, богиня! – воскликнул Листопад. – Ну и дура! Раздевайся! Живо!

Целую минуту девушка, ежесекундно всхлипывая, отстёгивала пуговицы и крючочки на платье. Всё это время герцог глядел на неё гневным взглядом. После каждой застёжки гостья, не поднимая пунцового лица, косилась исподлобья на хозяина кабинета, будто ожидая, что тот отменит приказ.

Наконец, платье упало к её ногам, открыв герцогу длинные, до колен, белые панталоны и короткую нижнюю рубашку без рукавов.

– О, богиня! Ещё и это! А ну, сейчас же снимай с себя всё или я тут же прикажу передать дело твоей семьи в суд!

На последнем слове девушка стояла уже совершенно нагая. Длинные, чуть волнистые волосы почти полностью закрывали покрасневшее лицо и доходили почти до крепкой девичьей груди с миниатюрными розовыми сосками. Ладонями Мироника старалась прикрыть максимальную поверхность тела, но рыжеватые волнистые волосы внизу живота всё равно торчали между пальцами. Она неподвижно стояла среди вороха одежды и только плечи вздрагивали в беззвучном плаче.

– Чего ревёшь, дура? – грубо спросил герцог. – Всё нормально. Все через это проходят.

Он встал из-за стола, обошёл девушку кругом, останавливая внимательный взгляд на её выдающихся подробностях.

– Не плачь, красавица, – довольно резюмировал он. – всё у нас с тобой будет хорошо.

После этого взял бедняжку за плечо и повёл, скорее даже потащил, к стене. Девушка послушно семенила. Короткое движение и одна из дубовых панелей откинулась. За ней оказалась небольшая, слабо освещённая, спальня с широкой, низкой кроватью.

– Ну пойдём. Знакомиться будем.

Через час раскрасневшаяся девушка подняла улыбающееся лицо от его груди, смахнула с губ влажные от пота пряди и простодушно спросила:

– Теперь ты мой муж?

Герцог чуть не рассмеялся. Но, глядя в её доверчивые, по-эльфийски огромные глаза, только вздохнул.

– Нет, дорогая. Теперь ты моя фаворитка. И завтра мы с тобой, милочка, едем в столицу.

Глава 7

Перемещение порталом оказалось чем-то похоже на желудочный зонд и клизму одновременно. Такое ощущение, будто меня вывернули наизнанку, а потом снова вернули. И сказали, шо так и було. Я даже закачался, когда опять почувствовал что-то под ногами.

Но потом увидел, что «что-то», это мягкая широкая кровать, а качаюсь я не один. Рядом, опираясь на попу и ладони сидит Эля и глаза у неё тоже обалделые.

Понятное дело, огляделся. Нужно же понять, куда меня занесло. Ожидал увидеть что-то вроде внутренностей огромного ствола. Мэллорна или как его там. Ну, как в фильмах. Но увидел нормальные человеческие стены. То ли в расписных обоях, то и они сами все разукрашены были. В общем, растительные мотивчики, весёленькие. Цветочки всякие, бабочки мелькают. Живые. Я сначала не поверил. Сидит себе такая на нарисованном цветке, и вдруг раз, взлетела. Помотылялась по комнате всласть, и обратно.

Комната, кстати, не поражает воображение. Обычная девчоночья, только без техники. Зеркало во весь рост за низеньким столиком. Какие-то шкатулки на полочках и комодах. Пара шкафов. Посередине круглый стол и четыре стула. Всё в белых или светло-зелёных тонах. Я перевёл взгляд на фейри, а она вдруг покраснела.

– Ты прости, – говорит. – У меня такой беспорядок. Я обычно сама убираюсь, но в академию собиралась стремительно, даже ничего не успела.

Я только тут заметил на стуле какие-то юбки, пара штук, висят, лифчики всякие.

– У меня дома тоже, – говорю, – вечно одежда на стульях валялась. Тётка гоняла, но без толку. Соберу всё в шкаф, кое-что даже развешу, а потом потихоньку снова набрасываю. Так что всё нормально.

– Но я-то принцесса, – поясняет. – Мне так не положено. Да и тебе надо бросать эту привычку. Я ещё в академии за тобой носки собирать устала.

И глаза сразу такие… строгие и хитрые одновременно.

Тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался молодой человек в зелёных джинсах и коричневой рубашке. Волосы как у Эли – длинные, белого цвета. Да и глаза прямо как у неё – огромные и зелёные. Лицо строгое. Я даже малость испугался. Вдруг он её сразу не заметит, решит, что вор какой проник. Шарахнет какой-нибудь магией, и будет всем говорить, что кучка пепла и две обгоревших кроссовки хотели обворовать покои принцессы.

– Папа!

Как фейри крикнула, и только тогда я понял. Что это не молодой человек, а вполне себе взрослый эльф. Может быть даже и пожилой. Кто их поймёт, нестареющих?

– Тирилливатуониэль, мулей кнедоус пелай парилиэ.

– Папа, это Кирилл. Он человек, мы вместе учимся в академии.

– Прошу прощения, – он как-то быстро, но в то же время плавно кивнул в мою сторону головой. – Закарониил. Глава правящей ветви Зелёного ствола. – говорил эльф чисто, но слегка смягчал гласные. – А по совместительству, отец вашей однокашницы.

– Кири-ил, – я кивнул в ответ и незаметно для самого себя удлинил гласную в собственном имени.

– Папа, нам с Кириллом понадобится твой совет. Ты не против, если мы потом поговорим?

– Конечно же, моя ягодка. А пока вам надо переодеться. Не знаю, дочь, какими путями ты доставила сюда нашего гостя, но подозреваю, что не самыми чистыми. Его одежда нуждается как минимум в стирке. А лучше в замене.

Я почувствовал, что щёки мои пылают. Ещё бы. Сам бы повалялся в подворотне, посмотрел бы я тогда, каким чистым папаша оттуда выберется.

– К тому же, – продолжал между тем он. – Уверен, что вы не откажетесь перекусить. А твои брат и сестра уже сейчас горят желанием узнать новости из академии.

– Похоже, им придётся подождать, – пробурчал я. – Стирка – это не такое быстрое дело.

– Не беспокойтесь, Кириил. Вы наш гость. Поэтому все заботы о вашем платье мы берём на себя.

И вышел, только дверь хлопнула. Эля всплеснула руками и натянуто улыбнулась.

– Вот такой мой папа. А чуть позже ты познакомишься с сестрёнкой и братом.

Я лишь плечами пожал. Надо будет, познакомлюсь. Мне бы сначала куртку почистить. Хотя, можно её просто снять. Здесь жара, градусов тридцать, в окна солнце лупит как в июле. Так что джинсы и рубашка будут в самый раз. Решено. Сниму, выверну, чтобы грязи не видно было, а потом, когда все церемонии пройдут, найду какую-нибудь раковину или ванну, и незаметно вычищу.

Я хитро улыбнулся своей идее, глядя на фейрочку, и начал медленно снимать куртку с плеч.

– Кирилл! – Она мгновенно покраснела и непроизвольно прикрыла вполне себе одетую грудь ладонью. – Не сейчас же!

– Что? – я сделал вид, что не понял, хотя на самом деле хотел кататься со смеху. – Тут жарища. Не в куртке же мне ходить.

– А я подумала…

Я молча снял куртец, пошарил по карманам, проверяя не забыл ли что. Есть у меня такая привычка. Сую всё в карманы. А что, удобно. Мне ещё Дашка пыталась какие-то барсетки навязать, но так и не прижилось. Карманы ближе и удобнее. Только вот беда – вечно я там что-то забываю. Один раз неделю без прав ездил – остались в пиджаке, который я снял по причине жары. А документы, понятное дело, переложить забыл.

А с другой стороны выгодная привычка. Частенько бывает, что напяливаю осенью куртку и нахожу в ней, к примеру, пятисотку. Мелочь, а приятно. Вот и сейчас, кроме телефона, кошелька и документов оказался ещё и мультитул. Когда я его сунул – сам не понимаю. Но лучше прихватить. Вдруг, к примеру, у его величества трон расшатается. А я тута. Опа, и готово. Зятёк-то рукастый, ага. Надо брать…

И тут открылась неприметная боковая дверь. Даже не дверь, так, панель на стене. Бабочка с неё от толчка слетела и по комнате кружится. А панель в сторону отъехала и безо всякого стука, ни слова не говоря, вошли двое. Идут себе, будто не в спальне у принцессы, а у себя дома. Никуда не смотрят, только под ноги. И у обоих в руках свёртки. Положили передо мной на кровать, и вышли так же молча. Я даже обалдел малость. А я ведь до сих пор так на одеяле и стоял. Прямо обутый. Вот косяк… Поворачиваюсь к Эле, а она чуть не ржёт, глядя на меня.

– Это кто такие были? – спрашиваю.

– Ой, ты сейчас такой смешной, – и прыснула в ладошку.

Эля, когда вот так смеётся, самому удержаться невозможно. Я вроде и на неё злюсь, и на себя, что, как дурак, в неловкой ситуации оказался, а губы всё равно растягиваются. Ну и за захохотал, понятное дело. Отсмеялись мы, и я спросил:

– Так кто это были?

– Ой, не обращай внимания, – и рукой машет, фигня мол. – Это слуги. Одежду тебе принесли. Примерь.

Я только сейчас на стул внимательно посмотрел. И точно. Лежат джинсы, точь-в-точь как мои, рубашка бледно-розовая с какими-то легкомысленными рюшами, как у Киркорова, и сандалики. Лёгкие, в самый раз для такой жары. А поверх всего офигительный зелёный ремень. Из крокодиловой кожи, не иначе, весь в квадратик, а пряжка в виде листа конопли. Хотя, нет, больше всё-таки на клён похоже.

Джинсы я тут же взял, в руке взвесил. Лёгкие, как пёрышко. Вообще не весят ничего. А главное, карманов-то нет! Швы, где положено, есть, а руку не засунешь. Обманка.

– А куда я вещи положу? – спрашиваю.

– Оставь здесь. Ходить с набитыми карманами неприлично.

– Эля, ну подумай. Вот как я всё оставлю и пойду? А если сопрут? У тебя ведь тут не номер в гостинице, на ключ не запрёшь. Да и дверей, небось, за каждой занавеской. А у меня с собой кошелёк, документы.

– Кирилл, не сходи с ума. Это дворец. Императорский!

– И что, ни одной кражи не было?

– Ну почему, – она замялась. – Давно, я ещё маленькая была, пропала часть сервиза, подаренного Красным домом.

– Нашли?

– В том-то и дело, что нет. Так сейчас и хранится, на восемьдесят персон, а не на восемьдесят шесть.

– Вот! А у меня с собой мультитул из другого мира. Таких у тебя во дворце вообще нет. Опять же, кошелёк, документы. Вон, в Туапсе, помню, отдыхал, так там даже в запертом номере фотоаппарат спёрли. И никаких концов.

– Смотри, никому не скажи, – нахмурилась Эля. – Очень обидишь. Мы порядочные эльфы. И никогда не дадим повода в этом усомниться.

Она как-то подтянулась, лицо сразу стало строгое. Смотрит на меня как богиня мести.

– Если бы я тебя не знала, то считала бы, что ты хочешь нанести мне смертельное оскорбление.

И отвернулась. Только что носом не фыркнула. Подумаешь… Оскорбили её. Открыл я мультитул, ножницы достал и начал молча рюшки с рубашки отрезать. А что? Не на сцену, небось, иду, нечего из себя поп-звезду строить.

Режу, они почти не поддаются. Ткань даром, что тоненькая, крепкая как сукно. Возился под косыми взглядами Эли минут пять. Наконец, девушка не выдержала, подошла ко мне, ещё минуту нависала сверху, смотрела. Потом спросила:

– Ты что это делаешь?

– Удаляю лишнее.

Она только фыркнула. Постояла ещё немного и таким пафосным тоном:

– В этом фасоне не может быть ничего лишнего. Его разрабатывали много лет.

– А что же тогда рюшки не убрали? Или это женская рубашка?

– Мужская, конечно. У нас именно такие и носят.

– А я не привык, – говорю. – Ты же не хочешь, чтобы я за столом кружевными воротниками в тарелку попадал? Ну не привык я к подобному.

Пожалела. Сложила пальцы в какую-то хитрую дулю, покраснела от напряжения, и повела этой фигурой вдоль шва. Ведёт, и что-то при этом приговаривает. Личико пунцовое от натуги, жилка на шее вздулась. А у меня в руке всё это архитектурное излишество от основной ткани само отслаивается. За две минуты превратили сценический костюм во вполне носибельную одежду. Ещё бы розовый цвет сменить на что-нибудь посерьёзнее. Но я даже заикаться не стал. Опять принесут какой-нибудь клоунский костюм, возись с ним.

Только я оделся, в дверь стучат. Задорно, по-свойски. Явно не слуги. Эля что-то пискнула по-своему, дверь мгновенно распахнулась на всю ширину, и влетела… Точная её копия. Я от неожиданности даже оглянулся. Нет, стоит моя девочка позади меня, улыбается, как голливудская звезда на подиуме. А к ней, раскинув руки, летит точно такая же. Только одеждой и отличаются.

Наверное, я очень смешно выглядел. С открытым ртом, то туда, то сюда верчусь, как попугай на жёрдочке. Девчонки на меня только пару раз глянули и вдруг синхронно захохотали. Стоят, друг дружку за плечи обняли, смотрят на меня, а я уже и не уверен, какая из них Эля, а какая – её сестра. хихикают, глазами стреляют, то одна на другую, то на меня. Платья разных цветов, но ведь даже фасон один. Двое из ларца, одинаковых с лица.

Отсмеялись, и одна из них мне так весело:

– Видел бы ты, Кириил, как смешно сейчас выглядишь. Извини за небольшой спектакль, но у тебя было такое выражение лица!

А я уже, к стыду своему, и не уверен, что точно помню, кто из них Эля, а кто… даже имени её не знаю. Хотя, раз она протянула гласную в моём имени, значит…

– Извини, – говорю. И смотрю на ту, которая сейчас прикалывалась, – я не знаю, как тебя зовут.

Они удивлённо переглянулись. Ага! Попал!

– Кирилл, это моя сестра, Алолиниэль. Алолиниэль, это Кирилл.

И всё. Ни слова не сказала, кто я ей, и вообще. Хотя, наверное, правильно. Правильно будет сначала с папашей посоветоваться. А сестрёнка сделала элегантный реверанс… а декольте у неё глубокое… Красивая девушка, в общем. Даже засмотрелся на секундочку. А она ещё сама наклонилась, а сама глазками исподтишка стреляет.

Не знаю, заметила Эля или нет, может, просто сестрёнку свою знает, как облупленную, но тут же от неё отлипла, поближе ко мне придвинулась и руки в боки сложила.

– Лоли, – спрашивает, – не знаешь, нам ужин сюда подадут или в обеденный зал идти?

Та всё моментом поняла, сразу строгая стала, как староста группы.

– Вародениил обещал сам привезти. Видимо, что-то придумал.

И смотрят друг на дружку уже не так влюблённо. Ну, а я, наоборот, улыбаться начал. Весело же.

Тут в комнате снова появились молчаливые и незаметные эльфы, шустро организовали ажурный круглый стол на красивых резных ножках, накрыли скатертью… Я стоял и любовался. Приятно смотреть на ловкую работу, что бы человек, то есть эльф, ни делал. Кирпичи он кладёт, оркестром дирижирует, или как здесь – на стол накрывает.

– Кирилл, пойдём, покажу тебе твои апартаменты, – неожиданно вырвала меня из моей нирваны Эля.

Я даже не сразу среагировал. А когда, наконец, дошли её слова, то очень удивился.

– А я разве не с тобой ночую?

– Ты что?! Ветвь плакучей ивы – порядочный дом, а мы с тобой ещё не муж и жена. Так что будь добр спать там, куда положат.

Обидно, но что поделать? Прошёл следом в небольшую, вполовину меньше принцессиных покоев, комнату. В ней кровать, кстати, узенькая, вдвоём не покувыркаешься, гардероб. В углу кресло и высокий столик. За таким и не посидишь, только стоя работать. Не хотелось бы мне здесь письма писать или, например, дневник вести. Ноги заболят.

А в целом, неплохая комнатка. Светлая, воздушная. Прошлись мы с фейри, заглянули в шкаф, она одеяло откинула, провела пальцем по столу и зачем-то по подоконнику. И быстрее назад, тем более, что запах из покоев шёл умопомрачительный. Аж в животе заурчало.

Стол уже накрыт. Стоят два графина, похоже, с соком, салатов не меньше, чем на Новый год. А между салатами, к моему удивлению, жареные сосиски и тарелка с котлетами.

– Эля, – спрашиваю. – Ты же говорила, что эльфы не едят плоть животных. А тут вон, котлетосики какие-то.

– А ты попробуй, – и хитро улыбается.

Я к столу только подошёл, тут же сзади материализовался молчаливый слуга и уже со стулом в руках. Я крякнул от неожиданности и присел. Как раз на сиденье. А передо мной уже и тарелка стоит, три разнокалиберных вилки, два ножа, и три ложки. И что чем едят, я и близко не знаю.

Наверное, с минуту я терзался муками выбора, затем по-рабочекрестьянски, ухватил подходящую на мой взгляд вилку и потянулся за котлетосом. Люблю я эти «таблетки от голода», как их называл мой одноклассник Илья.

Только потянулся, а молчаливый уже там. Подхватил здоровенной двузубой вилкой и на мою тарелку аккуратно уложил. Когда только успел? Ещё и листом салата обернул. И так же быстро всё передо мной обратно поставил. Ловкость рук, понимаешь…

А котлета, кстати, ничего. На индейку похожа. Только кинзы в неё явно переложили. А так норм.

– Ну как тебе? – это уже Лоли спрашивает.

– Вкусно, – отвечаю. – Сразу и не подумаешь, что не из мяса. Что это? Неужели соя?

– Мука, грибы, травы…

Ничего себе, они наловчились. Я тут же сосиску попробовал. Отличная. Будто только что на углях жарилась. Неплохо у них во дворце готовят.

Мне как раз накладывали салат, когда дверь наотмашь открылась, и в покои вошёл… я сначала решил, что это хмурый император. Очень уж лица похожи. Но потом увидел шрам от виска до шеи, да и глаза немного не такие. И, вроде как, чуточку моложе, хотя, кто их, длинноухих, разберёт.

В общем, вошёл он, угрюмый, вид, как у Доцента в «Джентльменах удачи». Кажется, сейчас майку на себе разорвёт и на всю камеру: «Сколько я зарезал…»

В покоях сразу воцарилась абсолютная тишина. Лоли вообще застыла с вилкой возле рта. Я, как позже оказалось, тоже. От вошедшего исходила аура силы, власти и агрессии. Так гопники в подворотне навстречу выходят.

Эльф стремительно двинулся вперёд, одним движением расстегнул пыльный плащ под горлом и тот медленно начал падать у него за спиной. Но на пол опуститься не успел. Один из молчаливых слуг его мгновенно подхватил и куда-то дел.

Эльф со шрамом подошёл к столу, пальцами ухватил из тарелки сосиску и в три укуса её ликвидировал. Потянулся за следующей, но перед ним мгновенно появилась тарелка, на которой эта сосиска уже лежала.

И тогда он, не глядя, сел. Вот это я понимаю, степень доверия. Хотя, в его случае, скорее, дисциплина. Вошедший просто опустился там же, где стоял. Но за его спиной уже находился слуга со стулом, так что всё обошлось благообразно.

Эльф сел, взял ножик и только указывал на нужные блюда. Лакей мгновенно ему их накладывал. Через минуту на тарелке уже возвышалась солидная горка.

Так же в молчании он начал есть. Только через половину наложенного на тарелке поднял на всех глаза.

– Задали мы сегодня круглоухим, – глухо сказал он и посмотрел на меня.

Я не знал, как мне на это реагировать. Сердце снова заколотилось, но полгода академии, похоже, прошли не зря. Я мгновенно успокоил пульс и моей внешней невозмутимости мог бы, наверное, позавидовать и Штирлиц. Я просто сидел и смотрел. Смело и открыто. Да, похоже, драки не избежать. Что в соседней деревне, что в эльфийском дворце. Одни законы. Пока в морду не дашь, своим не станешь.