Текст книги "У последней черты. Записки русского инженера на берегах Каспия"

«Кто мог это сделать?» – спрашивал я сам себя.

Ответ лежал на поверхности:

«Конечно, азербайджанцы. Ну не друзья – товарищи, же»!

Позднее, вернувшаяся с курорта мать, сообщила, что у неё перерыты и перевёрнуты в укромных местах шифоньера все коробочки и шкатулки, где с виду предположительно могут храниться золотые украшения и пропала недорогая брошь с искусственными камнями. Видимо, её прихватили наспех, не разобравшись.

Мои родители были педагоги и в нашей семье не было ни традиции, ни лишних средств на приобретение и хранение под спудом золотых изделий.

Хорошо, что ещё не украли обручальное кольцо моей мамы. Наверное, оно было у неё на пальце. Всё это окончательно подтвердило мои подозрения.

Теперь, надеюсь, уважаемому читателю понятно моё предосудительное отношение к азербайджанцам вообще.

Я вкратце рассказал соседям по номеру эту свою историю с пропажей кольца.

– Нэт, – сказал дедушка, – азэрбайджанцы нэ стали бы так поступать. Оны тэбэ помоглы в трудную мынуту, они сталы тыбэ друзья.

Да я и сам видел, что передо мной совершенно другие люди – смелые и гордые, живущие в горах своим трудом. Они выгодно отличались от рыночных торговцев фруктами.

Но всё равно моя мама не советовала мне обижаться на этих азербайджанцев, если они и взяли себе на память моё обручальное кольцо. Во-первых обручальное кольцо всегда должно быть на руке, а во-вторых при неблагоприятном развитии событий оно вообще могло не потребоваться мне в дальнейшем.

В их конфликте с Арменией из-за Нагорно—Карабахской автономной области, я больше сочувствовал армянской стороне. Наверное, не в последнюю очередь из-за моего пропавшего обручального кольца. Историю их межнациональных отношений я себе уже представлял, но решил узнать мнение на этот счет моих соседей—нахичеванцев.

С самым невинным видом я спросил:

– Почему армяне считают, что это их земля?

Дедушка и внучок аж подпрыгнули на месте от возмущения.

– Арманский чаловэк – хытрый– хытрый чаловэк, – сказал дедушка.

– Наши предки ещё в стародавние времена, когда армяне спасаясь от турок и персов бежали к нам в горы, – стал пояснять внучок, – позволили им здесь укрыться, пережить трудные времена. И вот как они нас отблагодарили – объявили, что Нагорный Карабах теперь их. Как мы можем с этим смириться?

– Мы ехали сюда на автобусе, когда проезжали через армянские селения в Карабахе, нас забрасывали камнями. Приходилось ложиться на пол. Разбили в автобусе все стёкла. Хорошо ещё не стреляли.

– А что, есть у них оружие?

– Да навалом, – ответил молодой человек, – достают где-то.

– Арманский чаловэк – хытрый– хытрый чаловэк, – опять начал дедушка.

– У деда тоже есть солдатский автомат, он охотится с ним в горах. Знаешь такой? C деревянным прикладом.

Такой автомат с деревянным нескладывающимся прикладом был мне отлично знаком и нравился больше, чем металлический, складной. Кстати, под армейской плащ-палаткой он совершенно не заметен. В своё время я так заходил в сельский магазин, и никто не обращал на меня никакого внимания.

Дедушка с внуком продолжали ругать армян на своём языке. Я же, почувствовав сильную усталость от этого наполненного событиями дня, завалился на свою кровать и быстро уснул под доносящийся из-под подушки приятный тикающий звук ручных часов «Слава», славного Второго Московского часового завода. Но сон мой, всё равно был беспокойный. Наслушавшись страшных истории, я стал бояться, что мне ночью всадят в шею нож. Усилием воли отгонял, как мне тогда казалось, эти пустые страхи.

Глава пятая
Нечаянная встреча

Утром следующего дня, наскоро перекусив в гостиничном буфете, я вышел на улицу. Была пятница 12 января. Народ спешил по своим делам, в основном, конечно же, на работу. У входа на станцию метро «28 Апреля», даже было небольшое столпотворение. На подходе к метрополитену стоял нищий, молодой человек с костылем, наверное, раненый беженец и кричал:

– Аллах акбар, Аллах акбар!

И люди, проходя мимо него, исправно подавали ему свои пятаки и гривенники. Я тоже подал, вложил ему в руку пятнадцать копеек и спустился на эскалаторе под землю к вагонам метропоезда.

На конечной станции, где– то на окраине города, я пересел в небольшой автобус и поехал на завод. Пассажиры были сплошь азербайджанцы, у водителя гремела национальная музыка. Гортанно, но достаточно мелодично, пели исполнители местной эстрады и мы весело, и быстро домчались до заводских ворот.

Но Восток, как всем известно, дело тонкое и не предсказуемое, и на выходе из автобуса не обошлось без происшествия, вроде бы незначительного, но заставившего меня содрогнуться от ужаса.

Дело в том, что пассажиры расплачивались с водителем за проезд при выходе из автобуса. Проезд стоил двадцать копеек. Но двадцатикопеечная монета по размеру была как трёхкопеечная и в сумрачном утреннем свете я перепутал монеты и ошибочно протянув трёхкопеечную шофёру, выскочил из автобуса. Но не успел я сделать и нескольких шагов по замёрзшей азербайджанской земле в сторону заводской проходной, как заметил, что за мной с рычанием мчится, выскочивший из кабины, водитель. Причем, в руке у него была какая-то железка – то ли гаечный ключ, то ли рычаг кик-стартера.

Читатель, скажу честно, я испугался, так как не мог понять в чём провинился и ради чего это он за мной гонится. Я не испугался на вокзале в Тихорецке, когда бандит вытащил нож. Не испугался и вчера в ресторане при столкновении с разъяренными функционерами Народного фронта Азербайджана. А всё потому, что я был не один – то с Борисом, то с Суретом, а на миру, как известно, и смерть красна. Да и чувство локтя товарища придаёт уверенности. Сейчас же впал в оцепенение – делай со мной, злодей, что хочешь!

Это был молодой мужчина с усиками и страшно обозлённый. Казалось, он готов был убить меня прямо на месте, ярость в нём так и кипела, на лице было выражение ненависти. Повторяю, я испугался и совершено некстати впал в полнейший ступор. Но молодой азербайджанец не убил меня, а просто с возмущением протянул трёхкопеечную монету, которую я ошибочно протянул вместо двадцатикопеечной. Извинившись и оплатив проезд как положено, двинулся дальше, на неожиданно отяжелевших ногах, к заводским воротам.

«Да, – думалось мне, – восточные штучки продолжаются! То ли ещё будет!»

В конструкторском и производственно-техническом отделах предприятия, куда я ранее обращался со своим заказом, меня проинформировали о степени готовности нужного мне оборудования и сроках его поставки. Сотрудники отделов были сплошь доброжелательные русские люди, мои соотечественники. Никакой тревожности, от нарастающего в республике межнационального конфликта, я не заметил и разговоров на эту тему никто не вёл. При мне политических вопросов не обсуждали, Горбачёва и его «Перестройку» не ругали, вроде всем люди были довольны. Так и хотелось сказать:

«В Багдаде всё спокойно!»

Женщины напоили меня чаем с бакинскими конфетами, мужики-начальники велели приходить в понедельник и отпустили гулять по городу.

День выдался очень солнечным, теплым. Кругом зелень, пальмы. Не хватало только зелёных листьев на деревьях. Добравшись до центра азербайджанской столицы, в агентстве «Аэрофлота» я приобрёл билет на самолёт до Москвы, на вторник, и с удовольствием стал прогуливался по площади Низами. С лотков торговали книгами. Здесь их был прекрасный выбор.

Купил детям сборник русских сказок «За горами, за лесами», любимой жене Татьяне – «Мелкого беса» Федора Сологуба и «Белую гвардию» Михаила Булгакова. Таня – преподаватель русского языка и литературы, и эти книги ей бы пригодились для работы, а Булгакова она просто обожала. Для себя приобрёл «Историю Александра Македонского», раз уж он бывал в «древнем Азербайджане», как уверял меня вчера вечером Сурет.

И уже отходя от прилавка книготорговца, заметил небольшую книжечку в мягком переплёте – «Владимир Высоцкий», автор – Марина Влади. Песни Высоцкого я любил, у меня было много его грампластинок и поэтому прибрёл. Но я и в страшном сне не мог увидеть, что уже завтра чтение этой книжицы разделит мою жизнь на «до» и «после».

Прошелся по набережной, по Приморскому бульвару, по-прежнему с изумлением рассматривал диковинного вида, для жителя средней полосы России, Дом правительства Азербайджана. Спустился на берег. У моря прекрасно, вода не холодная, градусов десять. Забываешь, что сейчас январь. Остатки снега бесследно исчезли. В уютном сквере у памятника Пушкину прогуливались старушки, рядом весело играли дети, обстановка была самая безмятежная.

Иногда на пути мне попадались влюблённые парочки. Одну такую гуляющую пару, я стал обходить. Это был здоровенный верзила, заботливо поддерживающий за талию хрупкую девичью фигуру. Я уже завершал свой манёвр, когда меня окликнули:

– Женя! – произнёс женский голос.

– Евгений – добавил мужской.

Сказать, что я удивился – ничего не сказать. Впервые в жизни был в Баку, знакомых здесь не могло быть по определению. Хотя встретить можно кого угодно и где угодно.

Как-то в Москве днём, зашёл в полупустой вагон метро и нос к носу столкнулся с сотрудником нашего отдела, вальяжно развалившего на диванчике и возвращающегося из дневной командировки.

– Евгений, – вместо приветствия произнёс Саша Щербина, – поехали в Сокольники пиво пить!

Вот какие бывают неожиданные встречи. Тысячу лет езди по Москве на метро и не встретишь коллегу по работе, а поедешь с женщиной, не обязательно с любовницей, кто только вас не увидит! Моя супруга всегда смеялась над этим обстоятельством.

Обернувшись, увидел своих старых знакомых, которых встретить не предполагал. Это были мои недавние попутчики – Борис и Рузанна. По их счастливому виду всё с ними было понятно или как бы воскликнул Александр Сергеевич Пушкин, ввиду памятника которого мы встретились:

 
Узнают коней ретивых,
По их выжженным таврам.
…… … … …..
Я любовников счастливых
Узнаю по их глазам:
В них сияет пламень томный —
Наслажденья знак нескромный.
 

На Боре была та же одежда, в которой он сюда явился: чёрные брюки, но тщательно отутюженные, начищенные до блеска полуботинки, на голове – морская фуражка с крабом, а из-под куртки выглядывала полосатая матросская тельняшка. Серые глаза светились радостью, жизненной энергией, но взгляд был томным, а движения лихорадочные.

«Да, – подумалось мне, – ловко обработала его наша подруга, наш боевой трофей.»

Вид Рузанны совершенно преобразился. На ней была красивая кожаная куртка с меховыми отворотами, удлинённая плиссированная юбка, из-под которой выглядывали чёрные сапожки, несомненно югославского производства, давняя мечта моей жены. Головного убора на ней не было, а из-под шарфика выглядывали жёлтые янтарные бусы. Она имела вид деловой, уверенной в себе и удовлетворённой происходящем, женщины. Впрочем, пламень томный, наслаждений знак нескромный, тоже присутствовал в её глазах.

– Куда держим путь, молодые люди, – был первый мой вопрос.

Вместо ответа Боря махнул рукой куда-то вперёд, а его подруга весело ответила:

– Гуляем!

И быстро ухватила меня под руку.

– Женя, пойдёмте с нами, прогуляемся, погода хорошая.

И мы все вместе пошли вдоль набережной. В нескольких словах я рассказал где устроился. О вчерашней схватке в «Апшероне» и сегодняшнем происшествии с водителем автобуса, я скромно умолчал.

Сообщил своим новым друзьям, что на вторник приобрёл билет на самолёт и что моя командировка успешно подходит к концу. Все задания своего руководства я выполнил. В выходные дни хочу просто побродить по городу, посетить местные музеи. В первую очередь – музей истории Азербайджана и знаменитую Девичью башню, символ Баку.

– Вот это правильно, – сказала Рузанна и весело переглянулась с Борей. Вам там понравится.

И мы пошли дальше вместе, гулять! Выяснилось, что Борис всё ещё ждёт телеграмму от капитана своего рыболовецкого судна, а Рузанну он вчера случайно встретил в городе, когда возвращался с телеграфа, куда ему до востребования должно было прийти ожидаемое телеграфное сообщение.

Оказалось, что Боря по-прежнему проживает в гостинице «Баку», только на четвёртом этаже. Удивительно, что мы не встретились. Рузанна пока помалкивала о себе, но живо обсуждала увиденное по дороге.

Так мы и шли вдоль берега моря по проспекту Нефтяников. Вечерело, солнце стало садиться за горизонт, становилось холодно. Я не спрашивал, куда мы идём. Довольный, что встретил знакомых людей, с которыми можно просто поболтать.

Наконец, уже в сумерках, мы вышли к огромному трёхэтажному зданию с большими куполами, занимавшему целый квартал.

Музей истории Азербайджана

– Музей истории Азербайджана. Я здесь работала раньше в Историческом архиве, – сообщила Рузанна, – а сейчас сдаю дела. Он находится на первом этаже здания, а выше располагаются экспозиции музея.

– Какое интересное здание, что-то в итальянском стиле?

– Вы правы, Евгений, это особняк бакинского нефтепромышленника, миллионера и мецената Гаджи Тагиева. Его главный фасад действительно создан в торжественных формах Итальянского Ренессанса. Здание построено ещё конце прошлого века российским архитектором польского происхождения – Гославским Иосифом Викентьевичем. В нём более ста комнат, уникальная отделка стен и потолков мрамором, ценными породами дерева. В музее представлена история Азербайджана с древнейших времён и до наших дней. Завтра вы можете его посетить, хотя бы ради того, чтобы увидеть дворец Тагиева изнутри, оценить его роскошные интерьеры.

– Что вы, Рузанна, я большой любитель истории и с удовольствием посещу завтра ваш музей. Мне сказали, что здесь есть картина «Александр Македонский в древнем Азербайджане». Я даже сегодня приобрёл на книжном развале «Историю Александра Македонского», так меня это заинтересовало.

– Ну не знаю… А художественное полотно с таким названием действительно висит прямо напротив входа, мимо не пройдёте.

– Мне разрешили пожить несколько дней на моём рабочем месте, поспать на диванчике в коридоре, пока сдаю дела. В добавок, здесь безопасно – за стеной, в вестибюле музея находится вооружённая охрана.

– Спасибо, ребята, что проводили, жду вас завтра. До свиданья!

И Рузанна скрылась за своей служебной, но высокохудожественной деревянной дверью, а мы с Борисом, по вечерним улицам, отправились к себе в гостиницу «Баку». Идти было недалеко. Центр азербайджанской столицы представлял из себя очень компактную городскую историческую агломерацию, наполненную красивыми зданиями необычной архитектуры.

Сначала мы шли молча. Я ждал, что Боря сам внесёт ясность во всё происшедшее. Так оно и случилось.

– Евгений, ты, конечно, догадался, что мы с Рузанной встретились не случайно. Она попала в трудную жизненную ситуацию и обратилась ко мне за помощью. Пришла вчера утром ко мне в гостиницу. Она знала где я буду временно проживать, пока меня не вызовут на траулер. Ей подсказали на стойке регистрации, где проживаёт русский матрос. И вот она, со слезами на глазах у меня.

– Неужели попала в лапы бойцов Народного фронта, – вырвалось у меня, – так она на армянку и не похожа, уж скорее на еврейку, хотя тоже не очень!

– Когда беженцам из Карабаха или просто жителям сельской местности, хочется обосноваться в столице, отжать у кого-нибудь квартиру, то подозрение на армянские корни оказывается как нельзя кстати.

– Так она же с родителями поменяла свою роскошную квартиру в центре города на наш Ростов-на-Дону, помнится мне.

– Да, верно, но у неё есть ещё своя квартира, неподалёку от родительской, только маленькая, однокомнатная. Нам она хвастаться ею не стала, скромно умолчала. Соседи, конечно, знали, что у неё отец армянин и как только она третьего дня объявилась, сразу сообщили куда надо.

– Это куда же? – спросил я.

– Как минимум в районный штаб народного фронта, а скорее всего, своим родственникам. Квартирный вопрос портит людей не только в Москве, но и здесь, в Баку.

– Внаглую захватывать квартиры опасаются, хочется легитимно, чтобы с документами, вроде, сами поменяла на их деревенский домик.

«Хочется – перехочется», – вспомнил шутку я, а вслух сказал, – теперь понятно, почему она скрывается в здании музея и спит на диванчике в своём архиве.

– Рузанна мне доверилась, а тут и ты нам попался на бульваре. Одна боится ходить по городу, я её сопровождаю, – не без гордости пояснил Борис. – Ходит по каким-то обменным конторам, хочет тоже поменять свою квартирку на наш Ростов-на-Дону.

Так за разговорами, мы незаметно и дошли до нашего временного жилища – гостиницы «Баку». Я предложил Борису подняться ко мне в номер и попить чаю с азербайджанской похвалой, что нами и было сделано.

Соседей-нахичеванцев на месте не оказалось. Видимо, не все свои дела дедушка и внучок завершили в городе. Из-под кровати торчали их баулы, а в углу комнаты, за плательным шкафом, виднелся свернутый в рулон ковёр.

Мы с товарищем расположись за столом, я принёс из буфета чайничек, и мы стали чай, непринуждённо беседуя. Мне давно хотелось расспросить Бориса о его жизни на Урале и как он попал в Москву.

– Боря, ты был раньше женат, у тебя есть дети?

Вместо ответа он тяжело вздохнул:

– Была жена, мы жили в Каменске – Уральском, я работал сменным мастером на алюминиевом заводе, неплохо зарабатывал, любил дочь. Мне казалось – я был образцовым мужем и отцом… – Но, – и Борис опять тяжело вздохнул, – не сложилось. Не поймёшь, что этим женщинам надо. Ушла к другому!

– Это точно, – поддержал я друга.

– Словом, бросил всё и поехал куда глаза глядят. В поезде познакомился с Эльвирой, живём вместе уже второй год. У неё тоже дочь-подросток, видимся с ней редко, она в основном живёт у бабушки – её матери. Эльвира и устроила меня на корабль, рыболовецкий траулер. Часто бываю в городе. Я здесь служил в армии, остались друзья и просто знакомые. Встречаемся с однополчанами.

«Да, золотое правило, – вспомнилось мне, – не хочешь своих детей воспитывать – будешь воспитывать чужих. Не нами сказано. Обидно, что мы люди не только игрушки в руках Судьбы, но ещё и друг друга.

– Скучаешь по дочери?

– Да, конечно. В отпуск езжу к ней, вместе гуляем. Живу у друзей, бывшая супруга замужем и не препятствует. Дочь мне часто снится, – и слеза блеснула в его глазах.

«Какой сентиментальный человек,» – сказал я себе и прекратил расспросы.

В свою очередь я рассказал Борису о вчерашнем столкновении в «Апшероне» с деятелями Народного фронта, закончившимся примитивным мордобоем.

К моему немалому удивлению, мой товарищ отнесся к этому происшествию очень серьёзно, я бы сказал даже с тревогой.

– Держись, Евгений, подальше от этой публики. Один раз пронесло – и радуйся! Второй раз может и не повезти. Впредь, будь осторожнее, не встревай в их разборки, не поддавайся на провокации, – посоветовал мне Борис.

Сурета Гусейнова он, конечно, не знал, но при Алиеве служил здесь в армии, когда тот был полновластным хозяином Азербайджана – Первым секретарём компартии, другом самого Леонида Ильича Брежнева.

– Знаю про Алиева, хороший мужик, – добавил Борис, – республика благоденствовала при нём. Даром, что был служака и генерал госбезопасности. Сумел стать и хорошим руководителем. Он себя ещё покажет, рано его списали в обоз. Знает здесь все ходы и выходы и нравственными догмами не отягощён. Если потребуется – одних направо, других налево, а третьих – прямиком, в овраг!

И Боря засмеялся таким демоническим смехом, от которого у меня захолодило спину и пошли мурашки по телу.

– А кто сейчас возглавляет партийный олимп здесь, в Азербайджане?

– Да Везиров Абдурахман, второй год уже Первый секретарь ЦК компартии республики. Бывший посол Союза в Пакистане, человек Москвы, ставленник Михаила Горбачёва.

– А Муталибов Аяз, бывший директор Бакинского завода холодильников, тоже выдвиженец Михаила Горбачёва – с прошлого года Председатель Совета Министров Азербайджанской ССР.

– Оба деятели мирного времени – один высокопоставленный чиновник, другой чисто хозяйственник, опыта политической борьбы не имеют. Абульфазу Эльчибею, с его Народным фронтом, они не соперники. Если надо будет – прихлопнут обоих разом. В народе не популярны. На поддержку Москвы, Горбачёва рассчитывают, на Советскую Армию. Не наделали бы они тут кровавых дел, хреновы реформаторы.

Соседи по номеру не спешили возвращаться. Я стал рассказывать Боре про них – какие они мужественные, смелые и решительные люди. Не похожи на торговцев с рынка. Как они под градом камней добирались сюда на автобусе через армянский анклав – Нагорный Карабах.

– Одним слово – джигиты.

– Ха, – усмехнулся Борис, – джигиты. Абреки, Евгений, чистой воды абреки. Я же здесь служил, многое повидал и понял из местной жизни.

– Вот скажи на милость, зачем абрекам ковёр?

– На свадьбу подарок, – нашелся я.

– На свадьбу, подарок, – передразнил Боря. – Давай на спор, сейчас тряхну ковёр и оттуда вылетят черкесская шашка, пара кинжалов и какая-нибудь винтовка времён Первой мировой войны.

И он решительно вытащил из-за шкафа свёрнутый в рулон и скреплённый кожаными ремешками, ковёр. Свёрток был достаточно увесистым.

– Ого, – сказал Борис, – и, не слушая моего предупреждающего возгласа, ослабил ремни, тряхнул свёртком и оттуда действительно вылетел, замотанный в материю, продолговатый предмет, с грохотом упавший на пол.

– Ну что я говорил! – обрадовался Боря, – абреки, чистейшей воды абреки.

Мы осмотрели свёрток. Там действительно оказался дедушкин автомат Калашникова с деревянным прикладом, с наплечным ремнём, но без магазина и патронов.

– В ремонт привозили, – заметил я, – затвор не работал, боевая пружина была сломана.

Борис передёрнул затвор и щелкнул курком:

– Нормально работает, отремонтировали им агрегат!

– Они должны были сегодня уехать домой, но что-то задерживаются.

– Ха, – усмехнулся Боря, – патроны ищут. Найдут и уедут.

Закончив осмотр, мы аккуратно упаковали оружие в ковёр и вернули на место за шкафом.

Борис отправился к себе в номер, а я отправился побродить по нашему коридору, ненавязчиво осматривая всё прибывающую публику. Это были всё молодые мужчины, азербайджанской национальности, где-то, наши с Борей ровесники. Была пятница, конец рабочей недели, люди приезжали в город по своим делам – что-нибудь купить или просто погулять. Так мне тогда казалось.

Вскоре появился встревоженный Боря:

– Евгений, пропала телефонная связь. Рузанна просила ей вечером позвонить. Я не мог дозвониться ей ни с одного телефона.

– Спит твоя Рузанна без задних ног на своём диванчике! Набегалась с тобой за день.

– Я, пожалуй, её проведаю, – сказал Борис, – что -то на сердце неспокойно.

И он быстро вышел из комнаты. Чувство тревоги передалось и мне. История с автоматом в ковре уже не казалась мне такой забавной. Я был один в чужом, не знакомом мне мире.

Полистав с полчаса купленные днём книги и не дождавшись своего товарища, я отправился в буфет на нашем этаже, перекусить и готовиться ко сну. В полупустом буфете заказал сто граммов водки и какое-то мясное блюдо с гарниром.

За соседним столиком расположились двое азербайджанцев – здоровенные парни, которые тоже выпивали и закусывали. Немного погодя, они нашли повод подсесть ко мне и предложили вместе продолжить нашу вечернюю трапезу. Я не стал возражать, мне было интересно с ними поговорить. Одного, постарше, звали Ахмед и он был более общителен. Последовало несколько совместных тостов за здоровье и дружбу, мы захмелели, и беседа наша приобрела совершеннейшую непринуждённость.

Тут я должен сообщить уважаемому читателю, что от водки пьянею быстрее других граждан и даже дурею, если количество выпитого превышает отведённого мне природой небольшого предела. К несчастью или на оборот к счастью, в тот вечер я его значительно превысил.

Мои новые друзья стали спрашивать меня, что я вообще здесь делаю и зачем здесь оказался в это не простое для республики время. Узнав, что я инженер из Москвы и здесь в командировке на одном из бакинских заводов, они одобрительно закивали головами. Мне бы здесь остановиться, но меня уже понесло. Я хвастливо заявил, что наше предприятие выпускает и испытывает ракеты и космические аппараты.

– О-о-о! – сказал Ахмед и приложил два пальца себе к плечу, – офицер?

Слава Богу, что у меня всё же хватило ума ответить отрицательно:

– Нет, я гражданский.

Тогда Ахмед повернул беседу в другую сторону и видя, что я уже порядочно опьянел, с улыбкой спросил:

– Почему вы, русские, так любите водку? Вам её всегда мало.

И оба азербайджанца весело засмеялись. Я понял, что пора мне уходить и сделал попытку рассчитаться за ужин, но Ахмед остановил меня:

– Евгений, ты нам друг, ты у нас гостях, не обижай, я заплачу.

И при этих словах он вытащил из заднего кармана брюк почти полную пачку пятидесятирублёвых купюр – мою зарплату, как минимум, за два года. Пожалуй, такую денежную сумму в одних руках и явно предназначенную для текущих расходов, я видел впервые в своей жизни.

– Пойдём к нам в номер, отдохнём, посмотрим телевизор, – продолжал Ахмед, – у нас здесь трёхкомнатный люкс.

И мы все вместе по нашему коридору отправились в их гостиничные апартаменты, расположенные рядом с моим номером. Помещение, действительно, оказалось в три комнаты и с телевизором, но с достаточно простой мебельной обстановкой – никакого сравнения с «Апшероном».

Мне не очень уж и понравилось у них в номере, но из приличия я не торопился уходить, настроенный на дружеские отношения со своими новыми знакомыми.

Течение времени, вследствие своего опьянения я уже плохо контролировал и мирно себе подрёмывал в кресле перед экраном телевизора что-то вещавшего на азербайджанском языке. Помню, что несколько раз к моим хозяевам заходили какие-то люди, что-то обсуждали на своём языке и, в конце концов, Ахмед сказал:

– Евгений, мы сейчас ненадолго отойдём – у нас дела, а ты отдыхай здесь, никуда не уходи. Наш номер в полном твоём распоряжении, здесь безопасно. Он приоткрыл дверь и подозвал меня.

– Видишь женщину за столиком, дежурную по этажу? Это проститутка, пятьдесят рублей берет. Можешь пригласить её в наш номер отдохнуть. Я заплачу.

Неопределённо пожав плечами, я вернулся в своё кресло. Вскоре Ахмед с товарищем ушли по делам, оставив меня дремать перед телевизором.

Грянувшая на русском языке информационная программа «Время» уже плохо до меня доходила – хотелось просто спать. Что бы как-то развеяться, пошел прогуляться по коридору. Неспеша подошёл к нашей дежурной по этажу. Это была русскоязычная полная женщина, крашенная блондинка, скорее всего, мордовской национальности. На вид ей было лет сорок и на меня она смотрела как-то не очень дружелюбно, как на досадливое недоразумение. Чувствовалось, что я чужой на их празднике жизни и вообще не понятно, что здесь делаю.

– Добрый вечер, – приветствовал я даму, надеясь завести с ней светский разговор.

Мы обменялись дежурными, ничего не значащими фразами. Было понятно, что я ей совершенно неинтересен.

Потоптавшись около неё и не мудрствуя лукаво, я произнёс сакраментальную фразу, уставившись прямо в её мордастую физиономию:

– Вас можно пригласить ко мне в номер отдохнуть, цену знаю!

В первое мгновение она растерялась, можно сказать, даже опешила, но быстро пришла в себя и глаза её сверкнули злобой:

– Идите, гражданин, в свой номер, отдыхайте, не мешайте работать!

И я не солоно хлебавши послушно отправился в наши с Ахмедом апартаменты, в наш трёхкомнатный люкс.

Вскоре за дверью раздались возгласы:

– Здесь русский, русский…

И комнату без стука ввалилась дежурная по этажу вместе с пожилым милиционером – азербайджанцем.

– Идите в свой номер, – безапелляционно заявила она, – отдыхайте у себя!

Милиционер тоже закивал головой.

– Друг Ахмед разрешил мне здесь пожить!

– Ничего не знаю, уходите!

Пришлось отправиться в родные пенаты, в свой старый номер и завалиться спать. Дедушка с внучком ещё не возвращались. Видимо, как и предполагал Боря, ищут патроны.