Текст книги "Капитан жизни. История self-made миллионера, который встал у руля своего успеха"

И в итоге, когда я стал зарабатывать на футболках около 100 тыс. рублей в месяц, в 21 год, пришел к отцу в своей продукции с логотипом «Русь», буква «Р» – в виде славянского меча, а он спрашивает: «Что это за одежда на тебе?» Я: «Это мой бренд, я его создал». Думаю: «Сейчас наконец-то, спустя столько лет, скажет: «Ты молодец, создал бизнес, горжусь тобой, сын!» Вместо этого в ответ получил только кучу комментариев на тему, что я разорюсь, что «если будут проблемы с деньгами, а они будут, раз ты взял кредит, – то я не помогу! Поэтому отдай кредит и закрой это все». Я разозлился и расстроился – для меня это опять был моральный удар! Я хотел наладить отношения с отцом, хотелось его поддержки… и вот я со скандалом ухожу и понимаю, что больше не хочу с ним общаться. Следующие полгода я даже не приходил к нему за этими десятью тысячами, потому что я зарабатывал 100 и стал независимым человеком. И для меня было счастье, что больше не надо каждый месяц вымаливать эти 10 000; 5000 себе, 5000 – маме.

Через полгода я решил, что все равно хочу общаться с ним, потому что это мой отец. Я прихожу к нему в компанию. У него маленький офис в каком-то ГПИ, в старом советском здании, где с потолков падает плитка. Все очень грустно. Угнетающее место. Он сидит в кабинете 5 на 5 метров или даже меньше. И второй кабинетик – где сидят бухгалтер и друг отца, экспедитор. Вот и весь офис! А также отец владеет в Ивановской области ткацкой фабрикой «Солидарность» дореволюционных времен со штатом около 300 человек, которая и управлялась из этого офиса. Я прихожу: «Отец, как дела?» Думаю, верну отношения. Я сильный, я должен хотя бы попытаться. А то живу без отца при живом отце. Но он был очень подавлен, начал мне рассказывать, что у него планируются большие сокращения на предприятии, есть гигантские долги – около 12–15 млн рублей (по его словам!). Китай жмет, Индия жмет, текстиля в России не будет в течение ближайших двух лет. Он говорит, что практически разорен. И если он сейчас начнет увольнять сотрудников предприятия, то на него заведет дело прокуратура и его, возможно, вообще посадят. Мне стало жалко отца. Подумал: «Я предприниматель, у меня есть работающая компания, где производятся текстильные изделия. У меня уже есть какой-то опыт. Надо помогать и через эту помощь налаживать отношения».

Я сказал: «Отец, давай работать. Я создал бренд, он мне приносит деньги, я знаю, как заниматься бизнесом. Давай возьму продажи на себя!» А он ответил: «Кто ты такой? С чего ты возомнил, что можешь мне помочь? Ты сопляк! Да это такой рынок! Да это Китай! Да нам крышка! Да че ты умеешь?!» Так я получил очередной удар. И мне было так больно… Опять вышел конфликт, и я опять ушел, плача от обиды. Почему все так несправедливо? Почему мой отец так себя ведет со мной? И решил: да пошло оно к черту! Все равно не сдамся. Добьюсь такого результата, что он просто не сможет мне сказать что-то негативное!

Я пришел на следующий день и говорю: «Буду сидеть у тебя в офисе. Давай учи, что тут и как». На что услышал: «Мне вообще не до тебя, иди садись в тот кабинет и не мешай. Хочешь – в Интернете сиди, хочешь – поспрашивай у экспедитора, что за ткани мы производим». И я почувствовал параллель со спортом: меня били, но я вставал и бился дальше. Решил, что не сдамся. Что смогу победить, если преодолею свое эго. А если ты предлагаешь помощь и тебя с ней посылают – это реально удар по эго. Мне дали компьютер, я сидел в «Яндексе», читал, что такое бязь – это ткань такая для постельного белья. А для меня это звучало как «язь» – тогда был популярный прикол в Интернете. Мои мысли в тот момент: «Чем вообще я тут занимаюсь?! Я никому тут не нужен». Но все равно решил идти до конца. Рынок текстиля был следующий: конкурент дает на 20 копеек за метр ткани дешевле – и клиент от тебя уходит. У нас обычное качество продукции – стандартная «суровая бязь» без рисунков. Ее возили на отделочное предприятие, набивали какие-то советские рисунки и пытались продать. Никакого конкурентного преимущества не было. 20 копеек – и ты вне рынка. И он так работал долгое время в убыток. Его жали по цене – он опускался. Так и накопил убытка 12–15 млн рублей. Думаю: придется разбираться. Что есть – то есть, надо продавать. Пошел к конкурентам (а мне было уже 22 года). Начал представляться потенциальным клиентом: «Я планирую заниматься этим, продавать, объясните, в чем разница: что такое бязь, где она используется и так далее». И мне эти менеджеры начали просто объяснять, что есть плетение ниток, есть такие-то плотности, такая-то ширина, используется там-то. Что это полуфабрикат, на нем надо набивать рисунки, и только тогда получится ткань для постельного белья. Я учился у конкурентов!

Серьезно, я просто надевал свой костюм, оставшийся со школьного выпускного, заходил на все склады. Этакий важный гусь в белой рубашке и синем пиджаке: буду у вас покупать, объясните, что и где продается… И так постепенно начал разбираться. Отцу говорю: «У тебя ничего нет! У тебя есть предприятие, но нет менеджеров продаж!» Он сам сидел на телефоне и сам продавал эту бязь.

Я: «Надо открывать склад». Он отвечает, что у его знакомого был склад, который около 9 месяцев работал в минус. Там сидел человек, сам искал товар, сам продавал. Рынок падает, нет смысла развиваться, и все эти затеи – фуфло. Нам все равно крышка: Китай, Индия… Я думал: при чем здесь Китай и Индия, когда у нас вообще другая ткань?! До сих пор не понимаю взаимосвязи. Но он искренне в это верил и даже, наверное, до сих пор верит. Я говорю: «Да наплевать на этого чувака, который сидел и не продавал, я сделаю как надо. Давай откроем склад». Он говорит: «Не дам тебе денег на склад, это затраты в 50 000 рублей». Ничего себе, думаю. У него есть фабрика, 300 человек, есть офис, а на склад 50 000 уж точно должно быть! В моем тогдашнем представлении человек, у которого есть фабрика, обязан был быть богатым. Хотя денег я никогда не видел, в семье их не было, считал отца просто жадным. И тут он снова не дает денег – на склад для своей же компании! И я понимаю, что даже здесь мне никто не поможет.

Я говорю: «О’кей, у меня есть деньги, которые я заработал на своем бизнесе «Русь», я их вкладываю. Если мы их окупаем – доходы пополам делим. Но я становлюсь партнером: 50/50. Мы создаем новую компанию, и я становлюсь учредителем». Он сказал: «Мне все равно, можем сделать так».

И мы создаем компанию. Я называю ее «Текстильная компания “Солидарность”». Именно так называлась фабрика. Я подумал, что это звучит! Я решил, что спасу предприятие. На фабрике работает 300 человек из поселка Савино, с населением около 5000. Там это градообразующее предприятие, у них семьи. И если их всех сейчас уволят, то у них вся жизнь пойдет под откос. Им негде будет работать! Я беру деньги со своего бизнеса и вкладываю в открытие склада. Отец меня долго убеждает, что это пустая затея и я только деньги зря потеряю. Я говорю: «Можешь что угодно говорить, у меня все получится».

Я открываю склад, сажусь туда и резко понимаю, что я стал просто грузчиком. Причем открыл я его рядом с самым ближайшим конкурентом: у них был большой склад, а они от половины отказались. Это место было идеально: у них есть наработанные клиенты, которые ходят к ним и этот трафик может достаться мне. Первым делом я построил себе мини-офис 2 на 2 метра; я там мог сидеть вдвоем с еще одним человеком, которого пока не было. И пока строили этот офис, я просто сидел на лавочке, на улице. Чувствовал себя отвратительно! До этого я создавал бренд одежды, вел переговоры с людьми, которые поддерживают мои ценности, говорят, что я молодец, создал классный продукт. А теперь я сижу один на складе, ходят какие-то пьяные грузчики, со всеми дерутся, мат-перемат, периодически пытаются меня напоить водкой, на что я говорю, что я патриот, считаю, что алкоголь – это плохо, и чтобы больше ко мне не подходили с этими вопросами. Я сразу же отделился от этой компании.

Моего энтузиазма хватило на три дня тупого сидения и ничегонеделания на складе. Там даже тканей не было, была только пара рулонов сырой бязи, которая, как оказалось, никому не нужна. И я почувствовал, что начинаю деградировать. Мне стало очень плохо и больно: я вызвался помогать отцу, но результатов никаких не было.

Вот я сижу на лавочке, читаю Дональда Трампа «Думай как чемпион», вокруг меня бегают пьяные грузчики. Мороз, я в камуфляжке – реально грузчик. А до этого я был предприниматель! Тут подъезжают три «Порше Кайен», с белорусскими номерами, выходит женщина в пальто, за ней идет свита из четырех человек. Идут мимо моего склада, а у меня такое чувство, будто какая-то королева приехала. Я думаю: «Надо предложить ей мою ткань». Я выдергивал клиентов из мимо проходящих людей. За всех, кто шел мимо меня к конкурентам, я цеплялся как за последний шанс.

И я встаю и говорю: «Здравствуйте, вам нужна бязь?» Она поднимает на меня глаза, смотрит – кто это тут к ней обратился? Ей стало интересно, что это за парень тут такой. Она говорит: «А что у нас сейчас читает молодежь?» Я говорю ей, вот, Дональда Трампа. Она удивилась: «Надо же, какая у нас молодежь! Ну, ты молодец! Удачи тебе, мне бязь не нужна, я за другой тканью». И они уходят. Я провожал их взглядом, так впечатлен был! Думал о том, что однажды я сам стану таким боссом, у меня в подчинении будет много людей, будут дорогие машины, на которых я буду так же ездить по складам и что-то выбирать.

Но обыденность на тот момент была такая: я сидел, бритый наголо, в камуфляжке, спортивный – настоящий «гопарь». Начал продавать бязь и понял, что на ней денег не заработаешь. Но клиентов привлек столько, что в первый же месяц вышел в ноль. Для меня это была грандиозная победа! А мне говорили про человека, который девять месяцев работал в убыток! Я продаю товар с прибылью 30 копеек на метр – так что окупаю аренду в 50 000 рублей. И я уже горд!

Я говорю: «Отец, давай что-то создавать другое, потому что этот продукт, «суровые ткани» (т. е. без рисунка), неинтересен! Давай делать вафельное полотно, потому что я вижу, что у соседей яркие красивые рисунки и у них всегда много клиентов; и мне это направление интересно, потому что я хочу набивать рисунки, хохлому и гжель, как у меня на футболках. Я люблю славянскую тему: нашу живопись, искусство, культуру – и понимаю, что могу то же самое делать на ткани!» Он говорит, что это дорого и так далее: новое направление, оно никому не нужно, объем рынка маленький… Я говорю: «Давай попробуем хоть! Получится – хорошо, не получится – я в любом случае продам товар и мы закроем это дело. Просто на тех же станках, что уже есть на твоем предприятии, мы можем производить эту ткань!»

И в итоге мы запускаем, я делаю первый рисунок – хохлому. Она обалденная, яркая, типа симачевской. И она у меня начинает продаваться. Я сам гружу эти рулоны: я и грузчик, и кладовщик, и продавец. Сам считаю, хотя считать особо не умел, бухгалтерии не знал. Просто купил тетрадку, расчертил пару столбиков: номер один, дата продажи, количество метров, какая позиция (например, вафельное полотно) и какую сумму денег получил. Пошли продажи, у меня появился второй, третий, пятый рисунок. Мои соседи по складу смеялись надо мной в лицо, шутили, что я какой-то грузчик, а запустил новое направление: «Да кто ты вообще такой? Мы – компания, которая 15 лет на рынке, нас все знают, а вы никто, и ничего у вас не получится». У меня была злость на них, даже хотелось подраться. Но подерешься с ними, а потом на одной территории работать. Думаю: «Буду сильным, не стану показывать, что меня обижают их слова». В первую половину дня я звонил по телефону – у меня в горле пересыхало от ужаса, что я звоню по России. Тысяч за пять я создал сайт, куда стали приходить заявки. Люди звонили и говорили: «Вы в Новосибирск поставляли?» Я отвечал: «Конечно, поставлял! У нас там полно клиентов!» А сам даже не знал, как туда доставлять товар!

Короче, начал нарабатывать некую базу, люди сами стали приезжать ко мне на склад, присылать «Газели», я им грузил, у меня пошли постоянные продажи по стране. Стало 10 рисунков, затем 20… Помню, как в один из дней я выхожу на улицу и один из грузчиков, Алексей, который работал на соседнем складе, – он покупал мою ткань и тоже перепродавал по своей клиентской базе, – держит в руке мое полотенце, топовое, с хохломой, и говорит: «Женя, смотри, я нашел применение твоему полотенцу!» И вытирает с машины грязь, полуглину. У меня внутри вскипело, я подумал: «Вот урод!» Реально было желание его ударить. Я понимал, что он хочет меня унизить. Но потом промелькнула мысль: «Они хотят меня поломать, морально, а я им этого не дам – насладиться тем, что удалось меня задеть!» Я сказал: «Отлично, очень рад». Посмеялся и пошел на склад. Хотя внутри был очень зол. Но я знал, что однажды я стану номером один в России и они перестанут надо мной смеяться. А в тот момент смеялись, конечно, все: конкуренты, их клиенты, которые говорили, что у меня плохой товар; хотели меня по цене прогнуть, хотя я этого не понимал тогда. Думал, что вдруг действительно товар не очень, вдруг я чего-то не знаю? Но потом я изучил рынок и убедился на 1000 %, что у меня самый лучший товар в России!

Глава третья. Развитие в качестве предпринимателя

Шли дни. На складе я сам все грузил, так как был единственным сотрудником. Приходили 20-тонные фуры – я каждую фуру один загружал, сам же записывал в тетрадь. И в какой-то момент я понял, что физически уже не тяну. Невозможно и за складом следить, и параллельно все грузить, а еще одновременно работать с каждым клиентом – отбирать товар, отгружать. В это же время приходили другие клиенты и не хотели ждать, пока я закончу грузить, – уходили. Я терял деньги! Так стало ясно, что пришло время нанять первого сотрудника.

На собственном складе текстиля. Июнь, 2016

Начал искать человека, но когда я сказал об этом отцу, он, как всегда, ответил, что денег нет и он не хочет мне никакого сотрудника нанимать; грузи, мол, сам. Я говорю: «Но объемы растут, я продаю, мне нужен человек». Он прикинул, думал какое-то время и в итоге согласился, что кого-то взять все же стоит.

Первым моим сотрудником стал Виктор Иванович, которому было под 60 лет. Он уволился с соседнего склада и перешел ко мне на работу, я его практически сманил, дал ему видение, перспективы, условия. Я был очень рад, потому что человек был с опытом. Но при этом сразу было поставлено правило общения: чтобы он, несмотря на разницу в возрасте в 40 лет, обращался ко мне, своему руководителю, только по имени-отчеству – Евгений Михайлович!

По идее, все должно было быть хорошо: он по плану будет заправлять складом, а я – только заниматься продажами и лишь иногда помогать грузить. Но Виктор Иванович оказался алкоголиком и начал жестко пьянствовать в рабочее время, пока я занимался продажами. Причем он это делал искусно – параллельно с трудовой деятельностью. Он еще и пил одеколон, поэтому впечатление было, будто он всегда надушенный, но глаза-то стеклянные, идет, качается, и я все не мог понять: пьяный он или нет? Но вера в хороших людей у меня была сильнее, чем объективное восприятие реальности, и я какое-то время был убежден, что Виктор Иванович пьет по вечерам, а утром он после этого чуть-чуть стеклянный – и т. д.

Но со временем у нас начались проблемы с учетом, потому что он то и дело забывал что-то записать, путал куски, заказы, пошли претензии клиентов. Я стал вести с ним долгие переговоры, месяца на два, что «тебе, мол, нужно перестать пить, давай помогу». Я даже готов был собственные незначительные доходы вкладывать в то, чтобы человек исцелился от своего недуга. Предложил ему зашить «торпеду», от чего он отказался. И вот в один день я пришел, Виктор Иванович лежал звездой на моей ткани, пьяный, заказ не был собран, я понял, что больше не могу это терпеть, и сказал: «Нам придется с тобой расстаться».

И когда я его уволил, то провел на складе ревизию и выяснил, что среди ткани лежало около 14 пустых бутылок от разных видов алкоголя: водка, вино и т. д. В общем, человек там не скучал, пока я из дома звонил и делал продажи.

Так дальше не пойдет. Мне надо искать кого-то молодого, активного, кто хочет работать, видит перспективу и в будущем, возможно, будет директором в моей компании. Ко мне пришел парень, его звали Женя, только что вернулся из армии, у него глаза горели – он был готов работать. И первое время так и было. Он втянулся в процесс, хорошо помогал мне грузить ткань, но вскоре я понял, что нужно расширяться дальше. Нужны были менеджеры по продажам, было стремление запустить офис, склад мне перестал быть интересен, я хотел заниматься исключительно продажами. Это другой уровень общения с людьми, миллионы рублей! Тогда таких показателей не было, были заказы на 10 000, на 20 000. Я был рад и этому, особенно после футболок, которые продавал за 600 рублей.

Я начал набирать людей. Ко мне пришел студент 5-го курса Иван Молозин. Каморка, 2 на 2 метра, сижу я, здоровый лысый «жлоб» в камуфляжном костюме, и говорю: «Присаживайтесь, Иван, я создаю текстильный «Газпром», предлагаю вам поучаствовать в его создании. Но на данный момент то, что вы видите, – это все, что у меня есть. Каморка, склад и несколько рулонов ткани разных расцветок. Плюс проблема такая, что у меня нет денег и я смогу вам платить только 10 000 рублей. И вы пришли на вакансию менеджера по продажам, но сначала вам придется пройти стажировку в качестве грузчика в течение 3 месяцев. Только после этого вы сможете попасть в офис». То есть представьте: ничего, по сути, еще нет, только сидит какой-то чувак и загоняет про некий текстильный «Газпром»! Но я искренне был уверен, что так и будет. И с огнем в глазах убедил Ивана поверить в меня. Иван поверил и вышел на стажировку, не имея никакого опыта работы. Стал вместе со мной грузить ткань и продавать. И Евгений остался работать – теперь нас было трое молодых людей.

Ваня быстро учился, а я вкладывался в людей, тратил все силы на их обучение, давал им возможность себя проявлять, давал им свободу и много-много знаний и мотивации. Иван и сам был склонен к самообучению и проявил себя за короткое время. Я понял, что в нем есть большая перспектива, и был рад, что у меня работает такой человек. А Евгений, почувствовав конкуренцию, начал сливаться. Я увидел, что он как будто завидует Ивану и начинаются мелкие конфликты. Через какое-то время Женя сказал: «Я не хочу работать, я думал, что буду самым главным сотрудником, но вижу, что Иван достаточно хорошо себя проявляет, я буду увольняться». Но мое видение компании не ограничивалось двумя людьми! Я хотел его оставить, но он принял решение, что ему будет лучше в другом месте.

Евгений уходит. Мы набираем людей на склад: руководителя склада, грузчиков, я открываю офис в Иваново. Я нашел себе помещение рядом, в офисном центре, прихожу туда – там молодые спортивные ребята в возрасте около 30 лет, владельцы этого здания. Видно, что с богатым опытом «в области спорта». Они мне говорят: «Евгений, все классно, ты молодец, молодой, активный, но кабинет есть один, рядом с офисом большой компании. Там сидит очень серьезная фирма, которая строит электростанции. И имеется всего лишь один пустой кабинет, 50 кв. метров. А всего в этом крыле – около 10 офисов, и занимает их лишь одна компания. Я говорю: «Хочу занять тот офис, мне это очень нужно. Я сейчас запускаю текстильную компанию, мне надо, чтобы было куда посадить продажника». Они вдруг отвечают: «Вы слишком маленькие, так что нам это неинтересно. Извини, но ответ – нет!»

И я три месяца, раз в две недели, ходил и клянчил у них этот кабинет, потому что понял, что мне в нем нравится. И вот прихожу я в четвертый раз и говорю: «Так, ребята! Либо вы мне сейчас отдаете этот офис, либо я к вам больше никогда не приду и не буду его просить». И что-то, видимо, их зацепило в моей настойчивости; они сказали: «Ты, конечно, настойчивый парень, ты нам нравишься. Ладно, дадим тебе этот офис».

Так я снял этот кабинет в крыле, которое занимала одна компания. А в будущем забрал это крыло себе целиком. Все отремонтировал в нашем корпоративном, ярком стиле, повесили мотивирующие плакаты – все сделали красиво. А с теми ребятами я и сейчас в дружеских отношениях.

Вселившись в офис, я первым делом нарисовал на полу цифру 1 трлн долларов. Таким я видел будущее своей компании. И линолеумом потом застелил.

Мы сели в этот кабинет вдвоем, купили два ноутбука, две пары наушников с микрофоном, и начали «долбить» по всей России. Каждый день делали до 150 холодных звонков, прорабатывали скрипты, учились в Интернете, как вообще надо продавать. У нас пошли какие-то результаты – мы стали реально развиваться. Начали увеличиваться обороты, я принялся нанимать вторых, третьих, четвертых менеджеров, и уже через год, в 2013-м, мы стали участвовать в международных выставках текстильпрома и даже занимать там первые места по качеству. Продавали мы тогда исключительно вафельное полотно, у нас был один продукт, который я создал с нуля. Ткань – сырье без рисунка, продавать было убыточно: в лучшем случае выходили в ноль. А я создал крутой продукт и занял первое место на рынке: не по объему, а по качеству. То есть получилось качество рисунка, прорисовка, плотность – выше, а цена такая же! Другие могли бы сделать так же, просто не хотели. Они желали больше зарабатывать и меньше вкладывать. Качество у них было хуже, а цена высокая. А я ужался в прибыли, но сделал очень качественный продукт. И клиенты начали благодарить нас за это рублем. Наши объемы стали расти, и мы у наших конкурентов принялись отжимать кусочек рынка. Вначале над нами смеялись, потом перестали, начали устраивать нам препоны.

Была одна смешная ситуация: у нас были общие ворота с другой организацией, у которой мы снимали половину склада, только у нас стояли стеллажи, а у них – поддоны, хотя потом они сделали такие же стеллажи, как у нас. Короче, у нас был проезд с нашего склада через их ворота, такая договоренность с арендодателем. Но вот мы начали жестко конкурировать, а товар у нас был один и тот же – вафельное полотно. Мне было смешно: дядям под 55 лет, а мне – 23! И единственный способ, которым они попытались нас усмирить, – решили перекрыть мне выезд со склада. На моей части склада была только дверь, а выносить целые поддоны с тканью было нереально. Рулонами грузить – это очень долго. Мне даже стало приятно, что такое поведение наблюдается с их стороны – знак уважения, страха. И я, долго не думая, пришел к владельцам складского комплекса и говорю: «Такая ситуация, там перегородили; я не против, все нормально, но дайте мне добро, чтобы я себе в стене вырезал ворота». Они говорят: «Ладно, раз два разных склада, то логично, что должно быть двое ворот. Режь, но с условием, что ворота будут серые – у нас такой корпоративный стиль комплекса». Я сказал «да», но я не люблю быть как все. И поскольку у меня тогда в компании «ТК Солидарность» были корпоративные цвета синий и зеленый, я взял и заказал себе синие ворота. И когда врезал, получилось, что у всех серые ворота, а у меня синие. Для запоминания нашей компании это был хороший маркетинговый ход. Я не мог себе в этом отказать, и по факту владельцам пришлось это принять. Это было забавно!

Так что смогли они меня затормозить максимум дней на пять. Да и то, просто утяжелили условия труда; вручную пришлось все таскать. Сделали ворота – снова стали вывозить, а в плане боевого духа меня это тогда очень взбодрило. Я почувствовал соперничество, когда люди уже применяют грязные приемы от бессилия, потому что мы реально начали отжимать рынок!

Из всех наших заработков мы постоянно отдавали долг отца. У нас были партнерские договоренности, 50 % моих доходов уходила мне, 50 % – ему. Он свои долги гасил. И какие-то свои продажи у него тоже были. А у меня было свое, новое направление – «вафельное полотно», которое я создал сам; плюс у меня были свои отдельные доходы от реализации собственного товара «Русь», а на доходы отца от его направлений на фабрике у меня никогда не было притязаний. Я считал, что у нас нормальная партнерская система, а не система семейной идиллии, семейного бизнеса. Мы с отцом даже договорились, что в компании мы друг для друга всегда Евгений Михайлович и Михаил Александрович, при сотрудниках.

В итоге я спас его предприятие. Пришел бы позже месяца на два-три – спасать было бы нечего, все предприятие оказалось бы разорено. Мое решение стало судьбоносным, хотя и неосознанным: я просто хотел помочь отцу, восстановить отношения и продемонстрировать результаты своей работы, которые он уже не сможет опровергнуть. Его предприятие работало по советским принципам, хотя уже наступила рыночная экономика, человек не подстроился под изменения и терял деньги, пока они не кончились. И у него уже могли все отобрать за долги – а тут я пришел. Это было случайно – я не знал, как у него дела шли. Мы не общались перед этим, как вы помните, и ничего не обсуждали.

Самым сложным в период этой моей авральной работы по-прежнему были отношения с отцом. Я пахал чуть ли не круглосуточно – и не получал от него подтверждения, что я молодец. Казалось бы: приходит человек, вкладывает свои деньги в открытие склада, говорит, что улучшит твою жизнь, – и это твой сын! Таким сыном можно гордиться, но вместо этого я только слушал, что я молокосос, ничего не знаю, ничего не умею, у меня ничего не получится – Китай и Индия нас все равно «загасят». Что наши ткачихи уже в пенсионном возрасте и скоро уйдут.

Шло постоянное обесценивание моих результатов, моральное подавление. А когда я работал один, производил футболки и толстовки – слышал только подтверждение того, что я делаю стоящее дело, что классный продукт получается, плюс деньги шли, которые тратились на маму и сестру. Не было давления, так что получалось, что мне комфортнее работать одному. А тут у тебя своя компания, приходит Михаил Александрович и говорит: мы произвели на 20 млн рублей, надо продать, или предприятие встанет, и я уволю 100 человек. И вот эта ответственность наступала уже не за отца, а за людей – она меня и мотивировала. Если я не буду продавать – количество сотрудников на предприятии будет сокращаться, и если я позже вырасту, подниму компанию – мы просто не сможем набрать людей заново. Так что не было никакого желания загубить потенциал собственного роста только потому, что нужно было много работать. Поэтому я и вкалывал без отдыха, часть дня посвящал звонкам, а другую – помощи людям на складе. Но при этом мною изначально выстраивалась такая система, чтобы в будущем я стал свободным: свобода передвижения, финансовая независимость – к этому я стремился. Что захотел – то и купил, чтобы не надо было ни у кого клянчить, выпрашивать. Чтобы мог все реализовывать по щелчку пальцев: проекты, знакомства с людьми, путешествия – в этом была острая необходимость. Так что самое большое счастье для меня – быть свободным. Но не от обязательств, а в формате «делать все, что я хочу, и именно в тот момент, когда хочу». То есть быть абсолютно независимым!

Так что самое большое счастье для меня – быть свободным. Но не от обязательств, а в формате «делать все, что я хочу, и именно в тот момент, когда хочу». То есть быть абсолютно независимым!

Но да, когда я все это создавал – впахивал по 16–18 часов в день. Было ли страшно тогда? Самый большой мой страх – ничего не достигнуть, он перебивал даже страх новых неизведанных дел. Я боялся, что не заживу той жизнью, о которой мечтаю, как вы уже помните. Когда я запустил склад, то ходил зимой в рваных кроссовках и двойных носках и очень сильно боялся, что так и буду жить в будущем. Я еще не видел пути из точки А в точку Б – как создать компанию, о которой я всегда мечтал. Видел только на два шага вперед, где нет ни супермашин, ни суперпутешествий. Там есть только «второй человек на складе, ты будешь не один, и станет уже чуть полегче». Только с опытом начинало появляться стратегическое видение будущего на многие годы. А первое время я был почти слеп.

По итогу боязнь остаться там, где я есть, не пугала, а придавала сил. Еще учась в университете, я смотрел по телевизору на людей, которые серфят на доске, и для меня это были какие-то небожители. Либо дети богатых родителей, мажоры, либо долларовые миллионеры, которые могут себе позволить сгонять на Бали. Но это явно не моя жизнь, мне не повезло, я родился в обыкновенной семье. И у меня, скорее всего, этого никогда не будет – я так реально думал. Становилось больно от этих мыслей. И я вкалывал так, как только мог.