Текст книги "Муха, или Шведский брак по-русски"

Глава 3

Петя возился во дворе у своих стареньких «Жигулей» – подкачивал колеса – и неожиданно услышал голос соседской тетки Нюрки, женщины за шестьдесят:

– Петь, а Петь, подойди-ка к забору.

Петя подошел:

– Чего, теть Нюр?

Она подняла из-за забора руку, в которой оказался старенький транзисторный радиоприемник.

– Починишь?

– До сих пор считалось, что я автомеханик...

– Да тут антенна отвалилась. Привинтить – как раз твое дело.

– Ну, если только антенна... – Петя взял у нее транзистор. – Привинтить не получится, ушко лопнуло... Ладно, разберемся. Неужели еще слушаете? Я думал, на сериалы перешли.

– Да бурьян в огороде дергать веселее... А эти мыльные оперы терпеть не могу! Захочешь, целую лекцию тебе прочитаю – почему.

– В другой раз, теть Нюр. И приемник – не сегодня, ладно? Мы тут с нашими новыми соседями на природу собираемся...

– А-а... Вы, я вижу, задружбанили. Дело хорошее… Ну да мне не к спеху. Грядки пока чистые.

* * *

Две пары вместе выехали на природу – на стареньких Петиных «Жигулях». Отмечать день рождения Васи. О том, почему Василий к этому времени был безлошадным, мы упомянем впереди.

Итак, расположившись в живописном месте, наши герои сидели на траве вокруг красивой скатерти с разнообразной провизией.

– За именинника уже поднимали тост, за его супругу тоже. В третий раз наши мензурки за что поднимем? – спросила Валентина.

– Давайте за наших детей, – предложила Люба. – За ваших Таню и Юру и за нашего Вадика.

– Давайте, давайте, – согласились все.

Подняли махонькие рюмочки, чокнулись, выпили.

– Ммм, вкусно! – промычал Василий, закусывая очередным яством. –Валюш, ты готовила?

– Ну да, – слегка смутилась Валя от похвалы. Даже зарделась. – Да вместе с Любой же. Для именинника.

– Божественно, – промычал Василий.

Ох, и дипломат, этот Василий!

– Я все удивляюсь, какие бывают совпадения, – сказал Петька. – Два месяца назад мы вас и не знали. Приехали к нам в поселок незнакомые, чужие люди и вдруг нате вам – наши дети на одном факультете! Не просто, там, в одном городе, а в одной аудитории сидят!

– Вот и хорошо, очень удобно, – сказала Валентина. – Они повезут харчи сыночку – наши прихватят, мы повезем харчи доченьке – их прихватим.

– Конечно, конечно, – согласилась Люба. – Очень удобно. Я как-то сразу не подумала.

– Вашему Юре еще сколько служить? – спросил Василий, закусывая.

– Этой осенью уже домой. Ждем-не дождемся, – ответила Валя.

– Уже старший сержант, – с гордостью добавил Петька.

Слегка раскрасневшийся Василий похвалил:

– Молодец, ваш Юра. Я тоже ушел старшим сержантом. В военно-воздушных силах служил.

– А ты, Петя? – поинтересовалась Люба.

– Я-то? Да рядовым. В пехоте.

– Он у нас не командир, он у нас всегда ведомый, – шутя махнула рукой Валя.

– Как сказать – возразил Петя и даже обиделся. – «Всегда»! Это мы еще посмотрим.

– Петенька, я ж любя. Другой мне и не нужен – примирительно протянула Валя.

– То-то же! – «простил» ее Петя. – Смотри у меня!

Но Валя вдруг спохватилась, глядя в пустую Петину рюмочку:

– Это ты смотри! Ты за рулем. Надеюсь, минералку себе наливаешь?

– Минералку, дорогая, не волнуйся! Хоть я и «ведомый», но сегодня пассажиры мои вы. И я за вас отвечаю. Так что руль буду держать крепко. А именинник пусть себе спокойно расслабляется, ему сегодня можно. Да, Василий?

Василий поднял махонькую рюмочку:

– У всех налито? Я поднимаю снова эту рюмку только из-за традиции. Не самой хорошей, подчеркиваю, нашей традиции. Потому что лично я противник пьяного угара. Жизнь, она и без всякой пьяни может дарить столько прекрасного! И на правах именинника хочу сказать по этому поводу речь.

Василий поднялся. Все внимательно смотрели на него. И Василий пафосно выдал:

– Друзья мои! Сами того не осознавая, все мы, четверо, переживаем сейчас прекраснейшую пору. Прекраснейшую! Дети уже выросли, внуков еще нет. А? Каково? Я бы даже назвал эту пору… пикантной. Да, пикантной! Сил еще полно, здоровья хватает, энергии через край, жизни впереди еще много… а может и не так много… Разве не пришла заслуженная пора человеку заняться, наконец, самим собой? Мы зрелые, сорокалетние – с гаком – люди! Личности наши состоялись! И что бы мы ни сделали, какое бы коленце ни выкинули, нас уже не испортить, не сломать, не разложить. Мы ведь не подростки, а все остальные – не педагогический совет. Так на кого мы должны оглядываться? И почему в нашем обществе такие перекосы? Пьяница под забором валяется – это, конечно, плохо, но вписывается в нашу норму жизни. А вот если что-то такое, другое, эдакое – ах, ах, да как же можно, это же аморально! Да оглянитесь вокруг! Жизнь сама как бы протягивает нам столько возможностей и бессловесно как бы говорит нам: берите, пользуйтесь, наслаждайтесь, пока я вам это позволяю! Пока позволяю, обратите внимание! Так почему же люди редко понимают и ценят то, что им дано сейчас, именно сейчас, а не потом, когда в груди хрип, а в спине скрип?

Пока Вася с Петей находились в кустах (ушли «до ветру»), Валя, впечатленная речью Василия, сказала Любе:

– Как красиво говорил Василий!.. Только я не все поняла.

– А я тебе переведу, – ответила Люба. И в ее интонации одновременно сквозили недовольство и ирония в адрес Васи. – По-русски это означает: пока прыгается, надо прыгать.

– Так он опять про свое? – ахнула Валя.

– Что-то вроде того. Только какими-то кругами, будто к чему-то подбирается. Тут еще разбираться надо… Но ты знаешь что?

– Что?

– Все-таки хорошо, что они с Петей сдружились. Хоть ты и назвала своего Петю ведомым, но в нем какая-то обстоятельность есть, серьезность. Я, наверное, тогда была не права, когда огульно обвиняла всех мужиков подряд. Все-таки твой Петя вызывает доверие. Он ведь, мне кажется, где попало шляться не будет?

– Не будет, – подтвердила Валя.

– Тогда давай эту их дружбу ненавязчиво, незаметно для них поддерживать. Если Василий все время будет рядом с Петром, то, возможно, твой Петр окажет на моего Василия свое положительное влияние.

– Давай, – согласилась Валя. – И не только чтобы рядом, но и как можно больше у нас на виду. Вон, там, шахматы, шашки, футбол по телевизору, что еще?

– Политика, газеты, журналы, какое-то совместное занятие.

– Тогда пусть что-нибудь вместе по хозяйству мастерят. Хоть лобзиком зверюшек выпиливают! Но чтобы все время заняты были. Под нашим присмотром.

– Но здесь важно не переборщить, давать им, так сказать, глоток свежего воздуха. Иногда можно и на рыбалку, но ненадолго.

– Ага, давай, давай.

Глава 4

Вася с Петей ловили рыбу на диком озере. Тишина, покой, красота. Правда, клевало неважно.

– Сегодня в природе что-то не то, – сказал Петя. – На две сковороды вряд ли хватит.

– Значит, устроим одну большую общую, – со смешком ответил Василий. – На один вечер общее хозяйство заведем, а? Не против?

Петя охотно согласился:

– Давай. А у кого: у вас или у нас?

– Не принципиально. Давай у нас. Любаша рыбу классно готовит. А Валя ей поможет…

Василий помедлил и продолжил:

– Тебе моя Люба нравится?

Петя не ожидал такого вопроса.

– Ну… Симпатичная… да… А почему ты спросил?

– Сейчас поймешь. Про шведский брак слыхал?

– Что-то такое слыхал… Это когда общее хозяйство ведут, как мы, вот, вместе рыбу жарят… только не один раз, а…

– Пункт про общее хозяйство в наших условиях не главный. Его вообще можно опустить.

– А какой главный?

– Представь, что мы с тобою два шведа. Я к тебе прихожу и говорю: «Питер, предстоящей ночью моя Любхен в твоем распоряжении».

Петька оторопел:

– Ого! Интересно. А ты где будешь?

– Как где? У твоей Вальхен.

Петя вскочил:

– Да ты что?!

Возмущенно стал ходить вдоль берега. Негодующе зыркнул глазами на Василия. Василий пожал плечами:

– Ну и не надо. Сам себя лишаешь приключений.

* * *

Петя сидел, призадумавшись, на пригорке. Внизу, на берегу, Василий смотрел на неподвижный поплавок. Петя повел глазами над гладью озера и вдруг перед его взором возникла Васина Люба. В пеньюаре. Красивая, манящая, она махнула обнаженными руками, как белая лебедь крылами, и исчезла.

Поплавок на водной глади неожиданно ушел под воду.

* * *

Потом сетчатая авоська с трепыхающейся еще рыбой висела на сучке. Удилища молча ждали, прислонившись к стволу. Вася с Петей стояли в кустах рядышком, в метре-полутора друг от друга, и дружно осуществляли процесс избавления от ненужной жидкости в организме.

Петя осторожно повернул голову в сторону Васи и сначала посмотрел на Васино лицо. Устремив взгляд куда-то вдаль, Вася блаженно витал в облаках. Тогда Петя робко перевел взгляд вниз, где правая Васина рука уже энергично что-то там стряхивала, впрочем, понятно что. Тогда Петя посмотрел вниз уже на свою правую руку, приступившую к тому же действию, снова быстро взглянул в сторону Васи, потом снова к себе… И кажется, остался доволен. Его едва заметную довольную улыбку можно было истолковать так: ну что ж, если что, в грязь лицом не ударю.

* * *

Делая обход на хоздворе своего предприятия под вывеской ООО «Запчасть», Василий по-директорски привычно оценивал обстановку, цепко осматривал оборудование, здоровался кое с кем из работников за руку.

– Петрович, где слесарей потерял? – спросил пожилого работника, увидев пустые рабочие места в одном из боксов.

– Да сейчас, сейчас, – засуетился пожилой работник, – на перекур побежали.

Василий проницательно улыбнулся, погрозил указательным пальцем:

– Не припоминаю, чтобы запрещал курить рядом с боксом. Премию продымят – сигаретки дороже обойдутся.

Отошел, деловито набрал номер на мобильнике. Подождал несколько секунд.

– Ну что? – спросил в трубку. – Надумал?

Петька, у себя на автосервисе, стоя рядом с загнанной на ремонт машиной, отвечал Василию по мобильнику:

– Нет, Вася, шило на мыло менять… Не хочу.

– Шило на мыло? – недоуменно и даже обиженно спросил Василий – Что за сравнения идиотские? Рехнулся?

– Почему рехнулся? – отвечал Петька. – Мне и на своем месте неплохо. Я вообще не привык прыгать туда-сюда.

– Туда-сюда? Да когда это ты прыгал-то?

– Так и я про то же. Уже двенадцать лет тут, к тому же надбавки идут.

– Тьфу! – в сердцах сказал Василий и облегченно вздохнул. – Да я не про работу. Хотя рано или поздно я тебя на свое предприятие все равно перетащу… Я про шведов…

– А-а, – неуверенно протянул Петька. Помолчал, оглянулся и добавил: – Ну, давай… попробуем.

Глава 5

Когда Валя после работы открыла калитку в свой двор, она услышала звуки стучащего топора и работающей пилы. Остановилась в удивлении:

– Что такое?

Мария Семеновна, отдыхавшая на своей табуреточке на крыльце, ей спокойно ответила:

– Вася с Петей решили вместе баню доделать.

– Да ты что!?

Обрадованная Валя тут же поставила сумку на землю и побежала в баню – новостройку.

Вася с Петей в большом, просторном, как гостиная, предбаннике орудовали инструментами. У неотделанных еще стен уже стояли несколько свежеоструганных досок. Оба мужчины разгоряченные, жизнерадостные, вспотевшие, в майках, с сильными мускулистыми руками.

– Да неужели? – радостно спросила Валя, открыв дверь. – А что ж в каком лесу произошло?

– Все животные в наших лесах в добром здравии, Валюша – ответил Петька. – Не волнуйся. Это, вот, Вася.

– А что Вася? Ты сам не мог?

Василий посчитал нужным вставить свое слово:

– Понимаешь, Валя, когда все время сам, настроение не то. И надоедает, и хандра заедает, и смысла не видишь.

– А теперь же какой смысл?

– А теперь на паритетных началах.

Валин взгляд выразил тревожное недоумение:

– На каких таких паритетных?

– Мы вам помогаем довести баню до ума…

– Так… – Валентина ожидала продолжения.

– А вы нам предоставляете возможность иногда попариться.

– Ой, да хоть бы и не помогали, все равно бы парились! – обрадовалась Валентина. – Главное, чтоб огонь под котлом, наконец, зажегся! Чтоб от раскаленных булыжников пар… аж шипел!

– Огонь уже, считай, горит, Валя, – ответил Вася, как-то странно глядя на нее.

– И булыжники уже… того… – сказал Петька.

– Чего? – не поняла Валя. – Уже тоже шипят? Пока не слышу. Ох, какими речами заговорили, а! Так Люба, значит, уже в курсе? А где ж она?

– Люба тебя ждет, Валюш, – сказал Петя. – Сегодня за вами ужин.

– Так он вроде всегда за нами.

– А вот не такой, как всегда.

– Что, с водкой? Не дам. Вы ж не пьете.

– Нет, Валюш, – снова заговорил Вася. – Водка нам не нужна.

– А что нужно? Может, курочку зарезать? Так ее ж пока ощиплешь…

– Курочка нам тоже не нужна, – ответил Петя.

– Тем более, ощипанная, – добавил Вася.

– А что ж вам тогда нужно, чем угодить-то нашим золотым работничкам?

– Нам, Валюша, – сказал Вася, – нужны две красивые женщины за нашим столом. И приятный неторопливый вечер в их компании под тихую манящую музыку.

– Ой… – Валя прямо расцвела лицом. – Да как же красиво! Зачем, вот, действительно, ходить-ездить черте куда за какой-то, там, непонятной красотой, когда ее можно лепить дома своими собственными руками? Это ж, как пельмени – свои всегда вкуснее!

И был неторопливый вечер, и красивые, подкрасившиеся, принаряженные Валя и Люба (правда, не в новых платьях), и беседа за столом, и тихая манящая музыка, и даже медленный танец, где кавалеры меняли дам.

На другой день снова стук молотков, визжание пилы и скольжение рубанка по доске с выходящей из него длинной тонкой стружкой.

И так повторялось несколько раз. Мария Семеновна, сидя вечером на своем крылечке, иногда посматривала на светящиеся окна дома через дорогу, где на занавесках медленно покачивались тени двух мужских и двух женских фигур, и чему-то улыбалась.

* * *

В один из дней Петя с Васей снова работали в предбаннике. Был он уже почти весь отделан свежеструганными гладкими досками. Красиво выходило, добротно.

– Давай передохнем, – сказал Вася. – Открой окно, душновато.

Петя толкнул кулаком деревянную фрамугу, и она с готовностью открылась наружу.

В это время во дворе Мария Семеновна только что пересчитала указательным пальцем маленьких утят, послушно сидевших пушистыми желтыми комочками вокруг матери-утки..

– Так, а еще двое где? Утя, утя! – стала звать Мария Семеновна и заглядывать то за один угол дома, то за другой. – Вот же два сорванца! Вот же не сидится им! Куда, спрашивается, опять запропастились? Может, за баней на солнышке пригрелись?

Мария Семеновна направилась за баню, стала проходить между стеной и соседским забором – как раз под открытым окошком из предбанника…

Внутри предбанника ничего не подозревающие друзья примостились отдохнуть на еще не обработанных досках.

– Так ты, значит, ни разу Валентине не изменял? – спросил Вася.

– Нет, ни разу. За двадцать два года.

Мария Семеновна так и замерла под окном.

– Бедный ты, бедный! И что же, не хотелось? – продолжал деликатный допрос Вася.

– Да как сказать… Мне казалось, что нового ничего не найду, а вот как потом Валентине в глаза посмотрю?..

– В мире вообще ничего нового нет, – глубокомысленно изрек Василий. – Но эта сладкая дрожь, манящее ожидание! М-м-м! Эта прелюдия! И это вознаграждение за риск и отвагу! Тот, кто этого не испытал…

– А когда же к делу перейдем? – робко спросил Петя. – Все танцы да танцы. Я уже, лишь твою Любу за стан только возьму, так уж не могу!

– Не торопись, а то сорвутся с наживки. Ты же понимаешь, наши женщины – это не шведки, чтобы так просто мужьями обменяться. Груз многовековых устоев, он, знаешь, все-таки давит. Психология, устоявшиеся взгляды… Тут обмозговать надо, выбрать удобный момент, предложить им это красиво и элегантно. Чтобы не обиделись, а, наоборот, посчитали за честь… Не торопись…

Глава 6

На торговой площади, как раз напротив продуктового магазина (где – помните? – Валя с Любой отоваривались) снова остановился мотоцикл, которым управляла все та же внушительная тетка.

– Дуся, ты, наконец, липучку для мух завезла? – крикнула она продавщице через открытое окно.

– Ага! – послышался угодливый ответ. – Тебе пару ленточек?

– Нет, всю коробку заберу.

Вася с Петей разом подняли головы и переглянулись. Они как раз напротив магазина только что вынесли наружу из мебельного склада добротный деревянный стол с резными узорами и теперь осматривали его.

Внушительная тетка слезла с мотоцикла и скрылась за дверями магазина.

– Зачем ей целый короб липучки для мух? – недоуменно спросил Вася.

– Если б на кошару, я бы еще понял, – пожал плечами Петя. – Я как-то был у одних. Так – веришь? – неба голубого не видать! Но эта баба не с кошары, она тут через яр от нас со своим Тимофеем живет… Ну, бог с ней. Стол-то как, самое то для трапезы в предбаннике? Будем заказывать?

Вася утвердительно кивнул:

– Теперь дело за скамьями. Желательно с мягким кожаным покрытием. Чтобы дамам комфортно было.

– Найдем, – ответил довольный Петя. – Нынче это не проблема.

Внушительная тетка показалась из дверей магазина с большим коробком в руках.

– Катя, а зачем тебе столько липучки для мух? – крикнул ей Петя.

На что внушительная Катя несколько агрессивно ответила:

– Скоро вы все узнаете. И вы, – тут тетка указала на Васю с Петей. – И она, – тут тетка указала в сторону продавщицы в магазине. – И все остальные, – тут тетка провела вокруг рукой. – Все-все все узнаете. Совсем даже скоро. Ждите.

Тетка села на мотоцикл и уехала, оставив Васю и Петю в глубоком недоумении.

Вася, наконец, сказал:

– Мне эта тетка на мотоцикле напомнила, что я давненько не сидел за рулем. Навык терять не хотелось бы.

И на Петю посмотрел.

– Ну? – спросил Петя.

– Давай на твоих «Жигулях» по окрестностям погоняем. Бензин мой.

* * *

Петины «Жигули» взбирались и спускались по пригоркам на изгибистых грунтовых дорогах меж сгрудившихся кустарников, открытых пространств и одиноких деревьев.

– Уважаю, – похвалил Петя.

– Что? – не понял Василий.

– Уважаю асов за рулем. Я, вот, вроде и вожу неплохо, а вижу – у тебя хватка совсем другая.

– Я на своем внедорожнике еще не такие кренделя выделывал. Пока не пришлось продать…

– Не жалко? Почему продал-то?

Вася остановил машину и заглушил мотор.

– Жалко, сил нет, как жалко!

– Ну так что за причина? Деньги?

– Да какие деньги! Причина все та же, что и для переезда сюда. Люба настояла – чтобы никаких катаний в авто с бабами! Пришлось подчиниться ради сохранения семейного мира. Но ты же понимаешь…

– М-да, сколько у тебя страданий, и все из-за этого.

– Из-за этого, из-за чего ж! А куда деваться, если покою не дает.

– М-да… Интересно, а вот если бы люди были по-другому устроены…

– Как по-другому?

– С виду такие же бабы и мужики. Но на самом деле все до одного среднего рода, ну, вот, как манекены, с гладкими местами. Но одеты красиво, с иголочки. Только ходят и здороваются. «Здравствуйте. Проходите. Нет, Вы первый. Спасибо. Пожалуйста. До свиданья!»

Вася с испугом посмотрел на друга:

– Ты что, перегрелся?

– Да просто, вот, даже и не знаю, почему-то мысль в голову пришла. – Василий с некоторой долей иронии стал вслух размышлять дальше. – Может, прогресс к этому и прикатит?.. А что? Вежливо, красиво, никаких страданий и неприятностей. По крайней мере, спи спокойно. И на машине катайся, куда хочешь.

– Куда ж тебя, среднеполого манекена, потянет покататься? И, главное, с кем? Ты меня, Петя, не пугай – смотри, руки аж как отсыхать стали! Глянь, аж побелели! А нам еще по улицам поселка виражи делать. Не говори больше так. Никогда!

– Да успокойся ты! Пошутить нельзя!

Василий снова завел мотор, но не успокоился:

– Прогресс прикатит! Бабы и мужики, как болванчики – «Здравствуйте. До свидания»…. «Спи спокойно, дорогой товарищ!»… Господи Иисусе, я от такой жизни заранее отказываюсь!

* * *

Подъезжая к торговой площади (уже ближе к сумеркам), Вася и Петя увидели напротив продуктового магазина толпу людей, окруживших кого-то. Явно что-то происходило. Вася и Петя переглянулись, остановились и вышли из машины. Пробрались сквозь толпу.

На площади стоял угрюмый, абсолютно голый и босой, щупленький мужик Тимофей (который – помните? – лечил свое ухо в медпункте), только в средней части туловища он был сикось-накось почему-то обмотан липучкой для мух. Как пулеметной лентой. И скорее всего, насильно. Видимо, при этом он как-то пытался защитить свое причинное место, потому что теперь его ладони были крепко прижаты к сокровищу все той же липучкой, на которую уже успели налипнуть вездесущие мухи.

– Дуська, выходи! – кричала в магазин жена Тимофея – та самая внушительная тетка-мотоциклистка, стоявшая сейчас рядом с обмотанным мужем. – Выходи, паскуда!

Но закрытая дверь в магазине и захлопнутая форточка в окне отвечали молчанием.

Мужики тихо гудели, бабы перешептывались.

– Катя, это жестоко, – попытался защитить мужика Федька-гармонист, выступив из толпы вперед. – Освободи Тимофея.

– Молчи, зараза! – отвечала ему внушительная тетка. – Не то половину липучки еще и твоей Верке позычу! Стать в строй! Кому говорю? И вообще… всем мужикам молчать!

Федька опасливо замолчал и задвинулся назад, в толпу. Многие мужики опасливо переглянулись. А внушительная тетка уже зажгла факел – из той же липучки, намотанной на конец палки.

Толпа ахнула. И в этом пылающем факеле, и в бездействующей толпе людей на площади, и в покорном и несчастном главном обвиняемом, опоясанным липучками, – во всем этом чей-то ироничный глаз вполне мог бы усмотреть легкое комичное сходство со средневековым судом инквизиции.

– Если не выйдешь, паскуда, – закричала внушительная тетка в сторону магазина, – я спалю тебя вместе со всем твоим бизнесом! Будешь знать, как чужих мужиков оприходовать! Мимо кассы!

Баба с факелом сделала шаг к магазину. Бабы заохали:

– Катя, не надо! Катя, опомнись!

– Вы нарушаете закон! – зычно крикнул ей Василий.

Но внушительная тетка не слушала, сделала второй шаг. Гул и голоса в толпе стали громче.

– Тимофей, скажи, что больше не будешь! – крикнул Петя почему-то тонким голосом обмотанному мужику.

Тот угрюмо молчал. Тогда баба с факелом сделала третий шаг.

– Вас посадят! – снова зычно крикнул ей Василий.

Но она поднесла факел близко-близко к ящикам с бумагами и стружкой, стоявшим под окном.

Тут обмотанный мужик взревел:

– Катя, не надо! Это не она, она не виновата, это я сам, сам, ну клянусь, сам, она меня поначалу отталкивала, отбивалась, это я сам, сам!

– Что сам? – спросила баба с факелом, приостановившись.

– Приставал.

– Где?

– Да в подсобке, где! Можно сказать, силком…

– Это Дуську-то силком?

– А что ей оставалось делать среди ящиков с карамелью? Куда деваться? Ты скажи ей спасибо, что заявление не написала!

– Ах ты, стервец! Тебе дома мало, да? Дома мало? Да я сейчас тебя самого запалю!

Василий сокрушенно покачал головой, обратившись к Пете:

– Вот к чему приводит пренебрежение правилами конспирации.

Внушительная тетка с факелом стала медленно подходить к обмотанному мужику. Полыхающий огонь угрожающе приблизился к срединной части его тела, сикось-накось замотанной лентами липучки.

Толпа ахнула.

– Катька, не делай из Тимохи Жордану Бруну, это ж муж твой! – буквально взвизгнул Федька-гармонист.

– Окстись, Катерина! – закричал кто-то в толпе.

– Пожалей, пожалей его! – раздались голоса – и мужские, и женские.

И вдруг отчетливо из толпы прозвучало совершенно другое:

– Так им и надо! Им еще и мало будет!

Все в толпе как-то разом замолчали и повернули головы. Это сказала маленькая женщина с тонкими злыми губами.

– Кому это «им»? – громко и четко раздался в тишине возмущенный зычный голос Василия. – Где Вы видите «их»? Там стоит только один.

– Нет! – ответила женщина со злыми тонкими губами. – Там их стоят миллионы.

И тут толпу словно прорвало. Кто-то возмущенно стал кричать на эту злую женщину, а кто-то, наоборот, защищать. Галдеж стоял жуткий, как во время кормежки на птицефабрике. И этот кудахтающий курятник вдруг как бы разделился на два противоборствующих лагеря. И вот что примечательно: если все мужчины находились только в одном лагере слева, то женщины размахивали руками и слева, и справа.

Но что это? Что это такое послышалось? Галдеж стал вдруг стихать, а лица снова поворачиваться к центру площади.

Там внушительная тетка уже давно бросила факел вниз, себе под ноги, и теперь, опустив голову, громко, тяжело рыдала, сотрясаясь всем туловищем. И была это уже никакая не внушительная тетка – это навзрыд плакала очень несчастная женщина.

– Катенька, не плачь, – говорил ей обмотанный щупленький Тимофей. – Лучше подвесь меня вниз головой, только не плачь, я этого не вынесу.

И тут снова раздался над площадью зычный, командирский голос Василия:

– Тимофей! Чего стоишь? Веди женщину домой!

Рыдающая женщина и обмотанный мужик повернулись ко всем спиной и медленно пошли прочь. Рядышком – большая и маленький.

Притихший народ потихоньку стал расходиться. Вася с Петей молча стояли, почесывали то носы, то затылки. Две взволнованные селянки, проходя мимо, одарили их явно недружественными, априори осуждающими взглядами.

– А на нас-то вы что уставились?! – вдруг разом гаркнули на них Вася с Петей.

Вскоре они остались на площади одни.

– Теперь я вижу, ты настоящий командир, – с уважением сказал Петя. – Признаю: ты старший сержант, а я рядовой.

Василий усмехнулся:

– Только вот старший сержант Штопоров никак не может понять: почему не веревками, не тряпками и даже не старыми чулками, а именно липучкой для мух? Почему, рядовой Ситников?

Петя тоже не нашел внятного объяснения:

– Не знаю, что и подумать, товарищ старший сержант. Уму непостижимо!