Текст книги "Под благодатным небом"

Юный исповедник[3]3
  Память 2-го сентября (прим. авт.).


[Закрыть] (Святой Мамант)

В одном римском городе, в третьем веке по Рождестве Христовом, жили благочестивые люди Феодот и жена его Руфина. Это была тяжелая пора для всех христиан, когда их терзали и мучили за исповедание имени Христова. Не скрылись и благочестивые Феодот с Руфиной от взоров мучителей. Язычники узнали, что они исповедают ненавистное для них христианство, схватили их и отправили к жестокому правителю города Кесарии Каппадокийской Фавсту.

Увидя христиан, Фавст приказал бросить Феодота в темницу, чтобы он томился там. Мучитель готов был бы предать его смертной казни, но не мог этого сделать, так как Федот и Руфина принадлежали к числу знатных римских граждан, а таковых мог осуждать на смерть один император.

Зная, что Феодот томится в тюрьме, жена его, оставленная мучителем на свободе, сама захотела быть со своим мужем в темнице. Посадили туда и ее.

Феодот в ожидании жестоких пыток стал слезно молиться о том, чтобы Господт утешил его в страданиях и, если можно, подал бы ему блаженную кончину прежде мучительных пыток.

Господь услышал эту горячую молитву: тихая, мирная христианская кончина Феодота предупредила для него ужасные пытки.

Ненамного пережила своего мужа и Руфина: тюремное заключение и тоска по мужу ускорили и ее кончину. Как и Феодот, так же тихо и мирно почила Вечным сном и благочестивая Руфина, родив незадолго перед своей смертью сына.

Тогда Господь, хранящий младенца, через ангела повелел в ночном видении одной благочестивой женщине, по имени Аммии, проживавшей в том же самом городе, где были заключены в темницу Феодот и Руфина, похоронить тела усопших, а оставшегося в живых ребенка взять к себе вместо сына.

Аммия исполнила волю Божью. Она отправилась в темницу и здесь между телами умерших нашла улыбающегося младенца, которого она и принесла к себе в дом. До пяти лет не говорил малютка, как бы храня свое молчание. Но потом он заговорил… И первое его слово было «мама»[4]4
  «Мамма» по-гречески означает «грудь» или «мама» (прим. авт.).


[Закрыть], почему его и назвали Мамантом.

Когда ребенок подрос, Аммия отдала его учиться. В школе Мамант оказался прилежней и сообразительней всех своих товарищей, так что скоро обратил на себя общее внимание своими дарованиями. В свободное от занятий время добрый мальчик, с детства воспитанный в благочестивой христианской семье, часто беседовал со своими сверстниками о православной христианской вере. И все его беседы были только напоминанием слушавшим его о едином истинном Боге, которому нужны не идольские кровавые жертвы, а сердце сокрушенное и смиренное. И немало юношей и детей увлекали беседы святого Маманта.

Наслышался об этом юном проповеднике христианской веры новый нечестивый правитель Кесарии Демокрит, поставленный на место прежнего – Фавста, и потребовал к себе Маманта. Последнему было тогда всего только пятнадцать лет. Но он безбоязненно явился на суд к жестокому Демокриту, чтобы здесь перед всеми исповедовать свою веру. Он знал, что его ожидают пытки, знал так также, что его лишат всего богатства, которое оставила ему в наследство умершая Аммия; однако все это не устрашило юношу. И он предстал пред правителем.

Увидя пред собой отрока, правитель спросил его:

– Правда ли, что ты христианин и развращаешь юношей, убеждая их не кланяться идолам?

– Да, правда. Я христианин и других стараюсь приводить к познанию единого истинного Бога, – ответил Отрок.

Дерзким показался Демокриту этот ответ бесстрашного юноши и он, желая заставить его принести жертву своим богам-идолам, приказал было отвести его в языческий храм, чтобы Мамант там поклонился идолам и своими руками принес им жертву. Но потом, когда Демокрит узнал, что отрок происходит из знатного рода, переменил свое распоряжение и отправил его на суд к самому императору Аврелиану.

Увидя благообразного юношу, Аврелиан ласками и угрозами начал убеждать его отказаться от Христа. Но ни почести, ни богатства, ни царское воспитание, ни жизнь во дворце, ни пытки, ни мучения – ничто не заставило Маманта поклониться идолам. Напротив, теперь-то, перед самим царем праведник еще решительнее стал говорить о превосходстве христианской веры перед языческими заблуждениями.

– Напрасно, царь, ты убеждаешь меня поклониться истуканам и признать их богами, – отвечал царю святой юноша. – Ужели не понимаешь ты, какое безумство кланяться бесчувственным камням и дереву? Напрасны и твои льстивые обещания, они не соблазнят меня. Знай же, что твоими благодеяниями ты только будешь меня мучить, а твоими мучениями мне только делать благодеяние, потому что через них я сделаюсь достойным царства небесного. Мне лучше умереть ради Христа, чем получить почести и славу за отречение от Него.

Так отрок исповедовал Господа своего! Поистине устами младенцев Бог совершает себе хвалу!

Разгневал Аврелиана этот ответ отрока и император приказал подвергнуть его жестоким мучениям. Маманта растянули на земле и начали бить. Затем царь снова стал убеждать страдальца, чтобы он согласился поклониться идолам. Но отрок и после этих жестоких побоев остался непреклонным.

– Знай, – снова начал говорить он царю, – что ни сердцем, ни устами я не отрекусь от Господа моего Иисуса Христа. Мучения только соединят меня с моим Спасителем. И чем больше будут меня терзать, тем лучше мне будет на небе.

И снова за это твердое исповедание веры начали мучить отрока. Не подействовав побоями, мучитель устрашить юного исповедника новой пыткой. Он приказал жечь тело его. Но Господь, видимо, хранил страдальца; огонь опалял мучителей, не причиняя никакого вреда святому.

Видя такое чудо, царь захотел погубить исповедника через побиение камнями. Но и камни не причинили ему никакого вреда. Вместо ушибов от ударов камней отрок чувствовал как бы прикосновение благоухающих райских цветов.

Накрнец, желая покончить с мужественным исповедником, Аврелиан приказал привязать ему на шею тяжесть и затем бросить его в море. Но и на этот раз Господь не оставил Своего раба без чудодейственной помощи. В то время, как слуги вели Маманта к морю, чтобы исполнить приговор императора, Господь послал молниеносного Ангела, при виде которого все исполнители казни разбежались. Ангел же Господень, избавив мученика от тяжести, привел его в пустыню и указал ему одну высокую гору, близ Кесарии, на которой и велел пребывать ему. Здесь, в пустынном уединении, Мамант предался посту и молитве. По примеру Спасителя он постился сорок дней и сорок ночей. Потом он соорудил маленькую церковь, в которой читал святое Евангелие. Его святая подвижническая жизнь была так высока, что Бог дал Своему святому угоднику силу укрощать диких зверей. Из разных концов пустыни сходились к Маманту хищные звери и, как овцы, ласкались к нему, склоняя свои головы…

Однако святому Маманту недолго пришлось жить на указанной ему горе. Слухи о нем скоро дошли до нового правителя Каппадокии Александра, которому передавали, что святой отрок чародействует и своими чарами укрощает диких зверей. Правитель послал в пустыню отряд воинов на лошадях, которые должны были отыскать святого и привести его к нему.

Увидев с горы приближающихся воинов, юный пустынник сам сошел к ним навстречу и спросил их о цели путешествия в такое дикое место. Приняв его за пастуха, воины сказали ему, что они ищут проживающего здесь в пустыне Маманта, которого должны привести к своему правителю на мучение.

Услышав это, мученик пригласил воинов к себе в жилище и угостил их, чем мог. Затем, когда они достаточно подкрепились и отдохнули, он объявил им, что перед ними стоит тот самый Мамант, которого им повелено разыскать. Действительно, воины скоро убедились, что это и есть тот самый отшельник, на поиски которого их послал правитель, потому что к святому стали приходить хищные звери. Между этими зверями спокойно бегали дикие лани и козы, молоком которых Мамант и угощал своих гостей.

Тронутые гостеприимством отшельника и видя, что он безбоязненно обращается с окружающими его дикими зверями, воины испугались его и объявили ему, что они не поведут его к правителю.

– Если хочешь, – говорили они, – иди следом за нами, а если нет, то оставайся здесь; мы же тебя не поведем; только просим тебя, чтоб не вредили нам хищные звери.

– Идите, – отвечал на это святой Мамант, – в город; я же приду следом за вами.

Воины удалились и стали ожидать пустынника у городских ворот. Святой же подвижник взял с собой одного льва и отправился с ним за воинами. При входе в город он отпустил льва, а сам вместе с воинами отправился к правителю.

– Ты ли тот знаменитый волхв, о котором я слышал? – так встретил святого отрока правитель.

– Я не волхв, – ответил на это святой Мамант, – я раб Иисуса Христа, Который дарует спасение всем верующим в Него и творящим волю Его и Который предает огню неугасимому всех чародеев и кланяющихся идолам. Я же счел за лучшее жить со зверями, потому что звери боятся Господа и почитают служителей Его, а вы, несмысленные и жестокие, не знаете истинного Бога и безжалостно мучите и убиваете рабов Его.

Такой ответ сильно раздражил правителя. Он приказал повесить мученика и бить его, а потом строгать тело железными когтями. Долго длилась эта мука, но святой страдалец мужественно переносил эти мучения, как будто совершенно не чувствуя боли: ни вздоха, ни стона не вырвалось из его уст. Одни только очи, возведенные к небу показывали, как тяжела была его пытка. И от неба же, куда с верой и надеждой смотрел мученик, он и услышал ободрение и успокоение. «Крепись и мужайся Мамант», – донесся до него небесный голос. И мученик, действительно, претерпел все мучения.

Видя безуспешность этой пытки, озлобленный правитель приказал разжечь большую печь для сожжения мученика, а пока приказал держать его в темнице. Но и здесь, в темнице, он не переставал чудодействовать. Он питал алчущих, для которых, по молитве святого Маманта, голубь носил в своем клюве пищу. Он же разрешал узы невинно заключенных и помогал выйти им на свободу. Сам же страдалец безбоязненно стал ожидать нового мучения. Печь скоро была готова и в нее ввергли мученика.

Но и на этот раз Господь хранил верного раба Своего. Три дня пробыл святой мученик в раскаленной печи и остался совершенно невредим.

Видевший это дивное чудо народ в большом количестве уверовал во Христа; мучитель же, считая чудо делом колдовства, приказал отдать Маманта на съедение зверям. Сначала выпустили на него голодную медведицу, но она не причинила ему никакого вреда, спокойно наклонила свою голову и улеглась у его ног. Тогда выпустили леопарда, но и он не тронул святого; он только ласкался к нему и языком слизывал пот с его чела. Еще не успел правитель отдать новое приказание о мучении святого Маманта, как неожиданно пред глазами народа, собравшегося смотреть на муки страдальца, около святого появился лев, прибежавший из пустыни. Это был тот самый лев, с которым пришел когда-то святой Мамант из пустыни в город после поисков его воинами. Постояв немного около святого, он устремился на собравшихся зрителей и многих из них умертвил. Сам правитель при этом едва спасся бегством. Видя всеобщий испуг, святой страдалец отослал обратно льва в пустыню, а сам стал ожидать новой муки.

Рассерженный всем случившимся правитель приказал выпустить на страдальца своего лютого льва. Но и тот не сделал вреда мученику. В конце концов, идольский жрец пронзил мученика железным трезубцем. Страдалец успел выйти за город и там скончался в одной пещере, где, между прочим, он удостоился пред своей кончиной небесного гласа, призывавшего его к блаженству. Тело его было погребено знавшими его христианами. Это было в 275 году по Р.Х.

По смерти этот страдалец сделался великим молитвенником и заступником пред престолом Всевышнего. Святой Василий Великий говорит о нем, что одним он являлся в видении, другим возвращал от смерти к жизни детей, третьим продлил жизнь… Так и по смерти святой Угодник Христов силой своих молитв к Господу нашему творил дивные дела.

Вот как свята и богоугодна была жизнь юного мученика Маманта! И в пору раннего детского возраста, и в дни своего отрочества и юности он одинаково был готов отдать свою жизнь за любовь к Богу…

Благодатная Отроковица
(Мученица Василиса)[5]5
  Память мученицы Вассы 3-го сентября (ред.)


[Закрыть]

«Но, как вы участвуете в Христовых

страданиях, радуйтесь, да и в явлении славы

Его возрадуетесь и восторжествуете»

(1 Пет. 4, 13)

То было в городе Никомидии, в Малой Азии, в одну теплую южную ночь. Они сидели под сенью старого масличного дерева – муж и жена…

Почему тяжелые думы омрачали ее чело – ее, которая с такой радостью ожидала рождения своего первенца?.. Шепотом говорили они, как приготовиться им к встрече маленького существа, которое будет знаком их благословенной любви. Они говорили также о гонениях на их единоверцев.

В то время, в третьем веке по Р. Х., жестоко гнали христиан. Что-то будет с их будущим малюткой, будет ли он храбрый воин Христов, будет ли она невеста Его? – думали они…

«Да будет Его святая воля», – сказали они и, держась за руки, очами полными слез, взирали на звездное небо. Взглядом своим они как бы молили Творца: «Яви светлое Лицо Твое рабам Твоим, спаси нас милостию Твоею» (Пс. 30, 17).

Шли годы… Маленькой Василисе уже девятый год. Она бегает по саду, срывает ароматные цветочки и поет вместе с птичками: «Вы поете и летаете, а я пою псалмы и полечу к Ангелам на небо, увижу Спасителя, – подумайте, птички мои милые!» И сплетши себе венок из белых роз и душистого жасмина, она надела его на свои золотистые кудри и, торжествующе улыбаясь, поднялась на цыпочки, чтобы казаться большой и сказала: «Я невеста Христова!» Лучи солнца озарили ее…

Свершилось то, чего добрые родители ее так боялись. Маленькую Василису взяли злые язычники и привели невинное дитя к Никомидийскому правителю Александру.

– Посмотри, теперь дети уже стали верить Христу, – сказали они.

Удивился правитель: разве возможно, чтобы такое маленькое существо верило во что-нибудь? И начал он ее ласкать, обещая игрушек. «Только забудь Твоего Бога, к чему Он тебе», – прибавил он. Но она не колебалась и не хотела поклониться языческим богам.

Властелин страшно раздражился ее упрямством и приказал ее бить по лицу, но, заметив ее смиренную терпеливость, он велел ее раздеть донага и беспощадно стегать розгами; однако ни одного стона, ни слова упрека не вырвалось из уст ее; она только тихо шептала свои любимые псалмы: «Господи, свет мой и спасение мое: кого мне бояться?!» (Пс. 26, 1). И ее лучистые детские очи смотрели твердо и ласково на тех, кто ее мучил. Она вспомнила Сына Божия, Который невинно страдал за всех и за нее. А она – она Его невеста – слезы умиления и любви к Нему тихо катились по ее щекам.

Александр все больше и больше ожесточался, видя, как эта маленькая девочка остается спокойной. И злой дух внушил ему, чтобы он приказал разжечь костер в надежде, что она побоится жестоких мук; но она стояла и шептала: «Господь за меня – не устрашусь: что сделает мне человек? (Пс. 117, 6). Тогда от злости закричал грозный язычник: «Разожгите печь и бросьте ее туда, чтобы мне больше ее не видеть!»

Осенив себя крестным знамением, Василиса твердо вошла в печь. Толпа, которая видела это дикое зрелище, стонала, матери плакали, прижимая к себе своих детей… И о, чудо! – Василиса стояла, как белая лилия – и огненное пламя теряло свою силу. С ней свершилось то, что в библейские времена пережили три отрока – Анания, Азария и Мисаил в пещи Вавилонской. Между ними тогда был виден Ангел. Душа невинного ребенка тоже чуяла близость Ангелов. «Обнажи меч и прегради путь преследующих меня; скажи душе моей: Я спасение твое. Ангел Господень да прогоняет их» (Пс. 34, 3–5). Ее Ангел-хранитель с крестом в руке укреплял ее веру и охранял ее от пламени, Архистратиг Михаил, осеняя ее крестным знамением, отгонял от нее злых духов и мечом отстранял пламя; Архангел Рафаил – светлый целитель, освежал ее водой райских источников.

 
С рожденья Ангел наш хранитель
К пути спасенья нас ведет,
И наш Божественный Учитель
У тихой пристани нас ждет.
 
 
Борцов за веру покровитель
Архангел Божий Михаил,
Злых духов грозный Победитель,
Начальник всех Небесных сил.
 
 
Ослабших духом укрепитель,
Архангел-врач свет-Рафаил,
Тобой всегда Христос Спаситель
Людские недуги целил.
 
 
В страданьях мученица-дева,
Господь да даст тебе венец,
И светлых Ангелов напевы
Прославят дивный твой конец.
 

Ослепленный злостью правитель не мог понять этого чуда; единственно, что он понимал – это то, что Василиса сильнее его и он не знал, чем ее устрашить. Еще раз он выдумал новую пытку. Привели двух голодных львов в надежде, что они растерзают юную мученицу; но святое дитя осенило себя крестным знамением и не ожидало от них смерти. Они – Божии созданья, а она так любила всех животных, разве они не почувствуют этого?.. И о, диво, царь животных облизал ее руки и ноги, а Василиса своими ручонками приласкала его. «Господь прославляет смиренных спасением. Да торжествуют святые во славе» (Пс. 149, 4–5). О, чудо чудес! Кто еще приближается к невесте Христовой – святой мученице?.. То правитель Александр. Перед ней он опускается на колени и, рыдая, с глубоким раскаянием, умоляет простить его и вывести на путь спасения к ее Божественному Учителю и Богу.

Семнадцать веков прошли, и мы все грешные, обращаемся к юной святой, как к сильной ходатаице перед Богом. До дарует она нам всем желание подражать ее вере и любви и глубокому смирению.

Правитель Александр принял христианство под руководством епископа Антонина. Глубокое покаяние омыло его жестокие грехи, и он вскоре скончался. Святая Василиса немного пережила своего бывшего мучителя. После его погребения она вышла из города и, отдохнув немного по дороге, чудесным образом извела из камня воду; с тихой радостной молитвой почерпнула она этой святой воды и, испив ее, отошла в вечность. Близ этого места ее и похоронил епископ Антонин.

«Тайны открываются смиренным. – Бог смиренными прославляется» (Сир. 3, 19–20).

Святые мученики Урван, Прилидиан и Епполоний[6]6
  Память 4-го сентября (прим. авт.).


[Закрыть]

Как хорошо встать рано утром, быстро собраться и идти в церковь к обедне. Солнышко ярко светит, птички звонко перекликаются и как будто хотят заглушить звон колокола, который певуче зовет в церковь на молитву. Отовсюду выходят дети со своими родными, хорошо, по-праздничному одеты, и спешат в храм, чтобы не пропустить начала службы. И никто из этих детей не думает, что когда-то, очень, очень давно, еще не было таких хороших церквей, потому что нечестивые язычники не позволяли строить их и молиться Господу Иисусу Христу. Тогда христиане собирались тайно в особых скрытых церквах-катакомбах и там, в полумраке, при свете глиняных лампадок, молились. Но иногда злые языческие воины узнавали о таком собрании, врывались в катакомбы во время самой службы и били христиан за то, что они поклоняются Христу, а не языческим идолам.

В такое-то время жил некогда в городе Антиохии епископ Вавила. Он был святой жизни, его уважали все за мудрость и подвиги. Около него часто собирались послушать его святые речи не только взрослые, но и малые дети. Святой Вавила любил детей, вел с ними разговоры о Боге, рассказывал о б Иисусе Христе, как Он приходил на землю, как творил чудеса, как злые начальники иудейские возненавидели Его за то, что Он обличал их нехорошую жизнь, схватили и распяли Его на кресте.

Особенно полюбили Вавилу и привязались к нему три мальчика – Урван, Прилидиан и Епполоний. Они постоянно были около него, старались не пропускать ни одной его беседы и ститали себя особенно счастливыми, когда престарелый епископ брал их с собой куда-нибудь в дорогу.

Так до самой смерти святого Вавилы они сопровождали его. И когда он был схвачен нечестивыми язычниками и отправлен к императору Нумериану на суд за почитание Христа, мальчики следовали за ним и тоже заявили, что они поклоняются Иисусу Христу, а не идолам.

– Кто ваша мать? – спросил император мальчиков.

– Вавила. Мы любим его больше матери, потому что он научил нас веровать в Господа Христа, – отвечали юные исповедники.

Привели на суд к царю и Христодулу, мать этих учеников святого Вавилы.

Нумериан спросил ее, правда ли, что такие непослушные и дерзкие мальчики – ее дети.

– Да, царь, это мои дети. Я отдала их епископу Вавиле, чтобы он воспитал их, и думаю, что теперь они настоящие христиане, – отвечала Христодула.

– Дети, сколько вам лет, и как вас зовут?..

– Мое имя Урван, мне двенадцать лет; это мой брат Прилидиан, ему девять лет; самому младшему брату нашему, Епполонию, семь лет.

Царь удивился, что такие, совсем маленькие мальчики так твердо называют себя христианами, хотя и знают, что он христиан мучил, если они кланялись Спасителю, а не идолам.

Он начал ласково говорить с ними, уговаривать их поклониться здесь же изображениям богов.

Мальчики, не смотря на угрозы царя, еще раз твердо заявили:

– Мы христиане, кланяемся Господу Христу и Ему Одному служим. Он сотворил небо, землю и всех людей. Он всесилен, а ваши боги – идолы, которые сами ничего не могут сделать.

Разгневанный царь приказал суровым воинам дать каждому мальчику столько ударов, сколько он имеет лет. Урвана первого ударили двенадцать раз по нежному телу. Потом Прилидиану дали девять ударов. Не пощадили мучители и малютку Епполония: кровь выступила на его спинке после семи ударов. Однако мальчики не издали ни одного стона, ни одной жалобы, мужественно смотрели на своих мучителей и ободряли друг друга.

Тогда нечестивый мучитель приказал повесить детей на дереве и жечь их огнем. Почернело от дыма и огня святое тело страдальцев за Христа, но они мужественно переносили ужасные страдания и восхваляли Господа Бога…

Сняли детей мучители и царь пытался опять ласками склонить мальчиков к идолопоклонству. Он обещал им золото, серебро, называл их своими детьми, но верили святые дети в Спасителя, любили Его, помнили заветы святого Вавилы и в один голос отвечали: «мы верим в Бога на небе, любим Господа Христа, и ты никогда ничем не заставишь нас поклониться бездушным идолам. Убей нас, но мы обрадуемся этому, потому что получим Царство Небесное. Нас охраняет Сам Бог. Он дает нам силы переносить страдания».

Как бешеный вскочил царь Нумериан со своего места и приказал воинам отсечь головы святым мученикам.

Так, никакие страдания и даже сама смерть, не устрашили святых мальчиков и не заставили поклониться идолам.