Текст книги "Мы – до нас"

Монах Варнава (в миру Евгений Георгиевич Санин)
Мы – до нас

По благословению

Архиепископа Брюссельского и Бельгийского

СИМОНА

Автор сердечно просит помолиться о здравии игумена Виссариона (Остапенко), раба Божиего Андрея со чады и о упокоении рабы Божией Ларисы.

Часть первая
Что имеем, не храним

Глава первая
Прудное дело

– Что?! – словно ослышавшись, переспросил академик.

– И здесь ничего нет! – Ваня стянул с головы наушники миноискателя и обреченно махнул рукой. – Все проверил, точно говорю!

Сидевший за огромным столом под брезентовым пологом Владимир Всеволодович метнул на него раздосадованный взгляд и коротко бросил:

– Значит еще раз проверь!

– Да уж сколько можно?!

Ваня вздохнул и, снова натянув наушники, принялся демонстративно медленно водить миноискателем над землей.

Вся территория бывшего пруда около храма была огорожена канатами и представляла собой большую археологическую площадку, величиной с половину футбольного поля. Сам пруд был осушен, верхний слой земли снят и теперь приехавшие вместе с академиком студенты вручную тщетно пытались отыскать здесь то, ради чего все это было затеяно.

Местные жители, в основном мужчины, сгрудившись вокруг ограждения, дружно обсуждали происходящее:

– Зря только нас такого озера лишили!

– Какое озеро – для Покровки это целое море было!

– Даже целый океан!

– Ни покупаться теперь, ни карасиков половить…

– Скажите спасибо, что хоть от ваших бутылок его очистили! – посмеивались над ними женщины.

– Да и какое же это озеро – маленький пруд!

– Даже, скорее, большая лужа!

– А искупаться и на речку можно сходить!

– Никуда там ваши карасики от вас не денутся!

Проходившая мимо в медпункт медсестра, приветливо кивнув своим детям – Ване и хлопотавшей у длинного обеденного стола Лене, – та и вовсе строго сказала:

– И правильно сделали, что осушили, наконец, этот северно-ядовитый океан! Я каждое лето ежечасно с содроганием ждала, что отсюда начнется эпидемия чумы или холеры!

– Да мы что?.. Мы только, что зря все это! – не желая спорить с одним из самых уважаемых в селе людей, так же дружно согласились мужчины. – Просто столько трудов затрачено – и все впустую! Смотреть, и то не на что!

– Так идите в другие партии! – оглянувшись, засмеялась медсестра. – Там все время что-то находят!

И в этом она тоже была права. Раскопки велись в трех местах Покровки. С двух участков постоянно приносили все новые и новые предметы. Они занимали два огромных участка на столе. А на третьем лежала лишь жалкая горстка бусин и небольших обломков железных предметов; предназначение некоторых не смог определить даже сам академик.

– Владимир Всеволодович, – осторожно заметил его заместитель, пятикурсник Валентин, – пожалуй, надо закрывать этот раскоп…

– Что?! – словно ослышавшись, переспросил академик.

– Закрывать как бесперспективный… – повторил Валентин. – Вы же сами видите, что здесь ничего нет!

– Вижу! – кивнул академик и пробормотал: – Но не может такого быть, чтобы здесь этого не было… тем более что… и в такой день…

– Чего не было? Что тем более? И – день, как день! – недоуменно пожал плечами Валентин. – Владимир Всеволодович! Мы полмесяца копаемся здесь без всякого результата. Очевидно, все было опустошено еще во время нашествия хана Батыя!

– Но ведь что-то же мы нашли! И явно конца одиннадцатого-начала двенадцатого века! То есть, домонгольского времени!

– Так же, как и следы большого пожара!

Владимир Всеволодович встал из-за стола и прошелся перед упрямо стоявшим на своем заместителем.

– Послушайте, Валентин! Я целый год обивал пороги самых различных инстанций, чтобы мне разрешили произвести раскопки именно в этом месте! Проще, наверное, было затопить Покровку, чем осушить этот пруд! Потом целую весну расчищал это место с механизаторами, умоляя их ничего не раздавить и не порушить. И вы предлагаете вот так взять и уйти?!

– Ну почему так вот и прямо? Мы же ведь все проверили…

Владимир Всеволодович упрямо поджал губы:

– Ничего не хочу знать! Предварительная разведка показала, что где-то здесь должен быть княжеский терем. Князь не мог построить его вдали от храма. Да и все найденные поблизости предметы свидетельствуют о том. Здесь, под глиной, как в консервной банке, могли сохраниться в целости и неприкосновенности многие предметы, может быть даже княжеская библиотека или архив!

– Да я все это понимаю! Но ведь – нет же ничего… – развел руками студент.

– Значит, плохо ищем! – оборвал его академик. – Не так, не там, не на той глубине!

Он поднялся на небольшой бугорок и, сложив ладони рупором, скомандовал:

– Ребята, давайте-давайте! До жары еще далеко, а вы уже, как сонные мухи! Прошу вас, друзья!

Студенты – кто на самом деле, кто только сделал вид, – но немного ускорили свою работу.

Почти все они давно уже сожалели, что, понадеявшись на убежденность руководителя, выразили желание работать на месте бывшего пруда.

Исключение составляли трое: Даниил, или как все к нему обращались – «Даня», худощавый паренек, прозванный за свою исключительную память «Энциклопедистом»; Александр – симпатичный парень с атлетической фигурой, которому было абсолютно все равно, где работать, лишь бы только академик поставил ему зачет и отпустил через недельку-другую с миром; и сидевшая рядом с ним на корточках тонкая, вертлявая Юля. Ей тоже было все равно, где быть – лишь бы только рядом с Александром. Заметив, что тот не обращает на нее никакого внимания, она украдкой вздохнула и пообещала:

– Да не расстраивайся ты так, Сашенька! Мы обязательно найдем что-то такое, что Владимир Всеволодович тут же поставит тебе на радостях зачет!

– Твоими устами да пиво бы пить… – усмехнулся тот. – Ты-то откуда знаешь?

– А я всегда все знаю! И потом не первый раз уже с ним на раскопках. И еще не было такого случая, чтобы он ошибся в своих расчетах!

– Ну, знаешь, и на старуху бывает проруха! – лениво отмахнулся Александр.

– На старуху, может, и да, а он еще мужчина в самом расцвете сил! – возразила Юля и, вдруг придумав что-то свое, прищурилась: – А давай на спор?

– На что?

– А хоть на поцелуй…

– Да я-то не против, – пожал плечами Александр, – только Милка, когда приедет, знаешь, что нам за это сделает?

– Так ведь не приехала же еще твоя Людмила… хотя обязательно должна была сегодня!

– Опять будешь утверждать, что все знаешь? – нахмурился Александр.

– Нет, на этот раз не буду, – глядя куда-то вдаль, отрицательно покачала головой Юля.

– О! Это уже что-то новенькое! Наша Юлька чего-то не знает! Не иначе, как дождь сегодня будет! – с удивлением покосился на безоблачное небо Александр. Но Юля не приняла его иронии:

– Дождь будет! Об этом я сегодня, проходя мимо двух стариков, которые на ревматизм жаловались, слышала. А говорю так потому, что на этот раз не знаю, а – вижу!

И она показала глазами туда, где на дороге, ведущей в Покровку со станции, действительно показались две идущие фигурки. Парня и девушки.

– Ура! – тоже заметив их, радостно закричал Ваня и закрутил наушниками над головой.

– А? Что я тебе говорил?! – торжествуя, накинулся на Валентина Владимир Всеволодович и заторопил Ваню:

– Ну, не томи! Что у тебя там? Железо? Цветной металл? Свинец?..

Казалось, еще мгновение, и академик пустится в пляс посреди бывшей лужи.

Но – увы! Оглянувшийся на его голос Ваня мгновенно понял, какую он совершил ошибку и виновато пробормотал:

– Ой, простите, Владимир Всеволодович! Я только хотел сказать, что Стас, наконец, приехал! Вон, видите, на дороге? А что касается чего-нибудь металлического – то тут, как не было, так и нет ничего…

Академик посмотрел на них и улыбнулся…

– Ой, Ваня!

Лена подбежала к брату, оправила на себе красивую зеленую кофту с очаровательными желтыми утятами и растерянно спросила:

– А почему… он не один? Кто это с ним?

– А я откуда знаю? – Ваня поскреб рукоятью миноискателя лоб и сплюнул. – Сейчас все узнаем.

Но все выяснилось само собой. Стас неожиданно свернул с дороги, явно поворачивая к дому Вани с Леной, а девушка направилась прямо к бывшему пруду.

– Стасик! Мы здесь! Сюда! – закричал Ваня и упрекнул сестру: – А ты что встречать его не спешишь?

– Н-не могу… Мне почему-то страшно!

Девушка первой подошла к месту раскопок и, приспуская рукой канат, легко, пружинисто перепрыгнула через него. Красивая, вся модная, с яркой спортивной сумкой через плечо.

Она поздоровалась с академиком, покорно выслушала замечание, что негоже ей, хоть она и второкурсница, опаздывать на практику, и с удовлетворением отметив, что и ее спутник тоже пришел сюда, деловито огляделась в поисках своего рабочего места.

Студенты, называя ее кто Людой, кто Милой, наперебой принялись приглашать ее к себе в напарницы.

– Мила! Давай сюда! – поднявшись, призывно замахал ей рукой и Александр.

– Зачем? К чему такое расточительство? Там и так уже два человека! – нахмурился академик.

– В принципе, я могу и с новеньким поработать! – кивая на Стаса, предложила Людмила.

Но тут подбежала Юля и принялась уговаривать:

– Владимир Всеволодович! Втроем мы обязательно что-нибудь найдем! Что-нибудь очень-очень важное! Честное слово! Бог троицу любит!

– Бог Сам – Троица! – назидательно поднял указательный палец академик, но с его лица уже исчезло выражение отказа.

Чувствовалось, что Юля не зря поработала с ним несколько сезонов и знала, чем можно растопить сердце безгранично любящего свое дело академика.

К тому же и Лена – куда только робость ее подевалась! – тоже стала просить:

– Владимир Всеволодович! А можно я вместе со Стасом буду работать?

– Но ведь ты же у нас повар! – недоуменно посмотрел на нее академик.

– И лишних ставок у нас нет! – категорично вставил подошедший завхоз – невысокий стриженый наголо мужчина с быстрым, наверное как и положено археологу, что-то выискивающим всюду взглядом.

– Да не нужна мне никакая ставка! Я просто так – даром! – поспешила успокоить его Лена. – А что касается обеда, не беспокойтесь – все будет вовремя! Я и там и тут успею! Картошка у меня уже начищена, салат готов. Я Стасу буду помогать раскапывать, а он мне – банки с рыбными консервами открывать! Правда, Стасик?

– Конечно! – охотно подтвердил Стас.

Академик посмотрел на них, улыбнулся, словно вспомнив что-то очень дорогое и теплое из своей молодости, и сказал:

– Ладно, уговорили! Идите во-он туда!

И показал на то самое место, где особенно медленно работал с миноискателем Ваня.

– Владимир Всеволодович! Это же самое пропащее место! – пытался было заступиться за друга тот, но тут уже академик был непреклонен:

– Какое бы оно ни было, но нужно проверить и его! К тому же, других мест пока еще у меня нет!

– Ну, нет так нет! – огорченно развел руками Ваня.

Стас с Леной получили от завхоза перчатки, инструмент, прошли к указанному месту и молча – слов пока еще не было – принялись за работу. Стас умело копал землю саперной лопаткой, а Лена просеивала каждый комок руками.

– Ничего себе живут деревенские! Смотри, какая на ней кофточка! – поджав губы, покосилась на нее Людмила. – Такую и в Москве не увидишь! Неужели это в местном райцентре продается?

– Если бы! – усмехнулась, ковыряя в земле лопаточкой, Юля. – Это кофточка из самого Мадрида!

– А ты откуда знаешь?

– Я всегда все знаю! – напомнила Юля и зачастила. – У нее подруга – дочь олигарха, хозяина поселка коттеджей Соколова. Ритой зовут. Вот она и привезла ей в подарок эту кофточку. А еще кроссовки, джинсики – закачаешься, и…

– А… парень кто? – перебила ее Людмила.

– Этот? – кивнула на Стаса Юля. – Первый раз вижу. Но сейчас все узнаем!

Она тут же сорвалась с места, покрутилась около академика, повертелась возле Вани, пообщалась с местными жителями, продолжавшими наблюдать за работой и, вернувшись, сказала:

– Значит, так! Зовут – Стас. Фамилия – Теплов. Только что окончил школу с золотой медалью. Еще не поступил в наш институт, но уже любимчик Владимира Всеволодовича. Впрочем, у него и папаша тоже академик!

– Тоже историк? – уточнила Людмила.

– Нет, кардиохирург. Светило. Причем такого уровня, что сейчас ему предлагают целый дворец под клинику в Москве или под Санкт-Петербургом!

– Дворец – под клинику! О времена, о нравы! – с осуждением покачал головой сразу ставший хмурым Александр.

Юля бросила на него быстрый взгляд и с еще большей охотой продолжила:

– Но сынок и сам, видать, тоже в академики метит. Причем, в ранние. Говорят, он выиграл какую-то такую олимпиаду, что может теперь без конкурса поступать в любой вуз России и даже нескольких крупных стран. А еще у него есть настоящий диск с его собственными песнями!

– Да ну? – не поверила Людмила.

– Точно говорю! Правда, там только его стихи…

– И только-то? Я думал, он поёт, а он всего лишь поэт! – разочарованно протянул Александр.

Но Людмила была иного мнения.

– Надо же, сколько достоинств… – задумчиво проговорила она. – И еще из себя – очень даже ничего!

– Да и девочка возле него тоже что надо! – в пику Людмиле, с ревностью заметил Александр, но, приглядевшись к Лене, уже совсем другим, масляным тоном сказал: – Даже более чем очень-очень!

Юля метнула на него настороженный взгляд:

– Ты это брось! Ей только недавно шестнадцать исполнилось! К тому же у ее брата кулаки, как пудовые гири. Ты ими полминуты по утрам занимаешься, а он их целый день на себе носит! И отец у нее – лесник, гроза местных браконьеров. Говорят, он даже сидел за убийство, правда потом это не подтвердилось и его выпустили. Но все равно представь, какое решето он может из тебя сделать из-за родной дочери. Так что и мечтать об этой Ленке забудь!

Юля сделала страшные глаза и уже чуть слышно, самой себе, прошептала:

– А вот что касается Стаса…

Она незаметно, но очень внимательно посмотрела на Александра и Людмилу, затем на Стаса и Лену и, явно затаив свою думку, загадочно усмехнулась…

– Это все для тебя… – опустив покрасневшее лицо, чуть слышно прошептала Лена.

Молчание Стаса с Леной грозило затянуться, наверное, до конца работы, если бы девушка не нашла в себе решимости сказать первой:

– Ну, здравствуй, что ли…

– Здравствуй… – тепло, но каким-то задумчивым голосом отозвался Стас.

– Приехал, значит?

– Значит, приехал…

– Ну, еще бы – такие раскопки! Сам Владимир Всеволодович пригласил…

– Причем тут Владимир Всеволодович? Меня приглашали и в другие партии. Например, на Урал, в Крым… Очень перспективное, между прочим, место: эллинская культура, шестой-пятый века до Рождества Христова. Привозные предметы из Афин. Самый красивый классический период: одни вазы чего только стоят. Представь: спортсмены-олимпионики, подвиги героев, амазонки…

– Ну и что же ты туда не поехал? Раскапывал бы себе днем свои прекрасные амфоры с нарисованными амазонками, а потом загорал и купался в море – с живыми!

– Так-то оно так, но… античная археология меня интересует все меньше и меньше. Теперь главная сфера моих интересов – Русь и Россия. Это же ведь тоже неотделимо от Него. – Он помолчал и, словно не сразу решившись на это, добавил: – И потом есть еще одно серьезное отличие тех мест от этого.

– Какое?

– Там не было тебя…

Парень и девушка снова замолчали. И теперь первым нарушил молчание Стас:

– Красивая у тебя кофта! – неожиданно похвалил он.

– Правда? Тебе нравится? – обрадовалась Лена. – Я ее первый раз надела, специально к твоему приезду!

– Да, все в ней так подобрано со вкусом – и цвета, и сюжет! – подтвердил Стас. – Пруд, купающиеся утята и кувшинка. Знаешь, как в древности назывался этот водный цветок? Я сам только недавно случайно узнал: од олень-трава! А я почему-то думал, что одолень-трава – это что-то такое острое, сильное, наподобие лука или даже татарника, а оказалось, она – нежный лист да еще и с цветком!

– Ты, как всегда, смотришь на все со своей исторической точки зрения… – вздохнула девушка.

– Ну почему? Иногда замечаю и другое. Вот ты, например, – стала совсем красавицей… – неожиданно улыбнулся Стас.

– Это все для тебя… – опустив покрасневшее лицо, чуть слышно прошептала Лена.

– И совсем-совсем большой!

– Я же обещала поскорей подрасти…

Лена, вспыхнув, вскочила и кинулась к уставленному мисками и ложками столу.

Несколько раз она так отбегала и почти тут же возвращалась. Разговор сменялся молчанием. А потом снова разгорался, и, в конце концов, перешел на последние новости местной жизни. Оказалось, в Покровке снова появился бывший актер Молчацкий, который два года назад едва не помог авантюристу Градову затопить все это село. На этот раз он ходит по дворам и просит у людей прощения. На вид – искренне, но, скорее всего, чтобы они забрали поданные на него заявления в суд за мошенничество и обман. И дочь олигарха приезжала зимой, а теперь обещает нагрянуть на недельку летом. И Ник тоже где-то недавно был тут. Все так же носится на своей машине и уже совсем похож на неприступного, важного бизнесмена. А бывшая жена отца Тихона теперь и вовсе отсюда почти не уезжает. К могилке же батюшки все так же непрерывным потоком едут люди, и многие получают исцеления…

Наконец, Лена не выдержала и спросила о том, что не давало ей покоя с той самой секунды, когда она увидела Стаса.

– А это кто? – словно невзначай, кивнула она на Людмилу. Александр и Людмила разделили наушники, вставив каждый свой в ухо, лениво просеивали быстро накопанную Александром землю и в один такт двигали шеями. Юля сидела чуть поодаль и бросала на них ревнивые взгляды.

– Да так, попутчица! – равнодушно махнул рукой Стас. – В одном поезде ехали. Попросила дорогу в Покровку показать. Я думал, паломница к отцу Тихону, а оказалось – сюда…

– Красивая… и, как теперь говорят, стильная! В одном поезде, говоришь?

– Да успокойся, в разных вагонах! Я даже имени ее не знаю!

– А что мне волноваться? – пожала плечами Лена. – Меня тревожит только то, что ты какой-то не такой приехал.

– Какой это – не такой?

– Ну… мрачный… весь в себе… словно тебя что-то тревожит!

– Ерунда! – изобразил на губах подобие улыбки Стас. – Просто не выспался в дороге, сама понимаешь – олимпиада, экзамены, постоянное напряжение, а тут вдруг свобода и расслабление. К тому же еще и на завтрак опоздал…

– Ой, Стасик, прости! – ахнула Лена. – Я же совсем на радостях забыла покормить тебя! Ну, это я сейчас мигом исправлю!

Она снова побежала к своему поварскому месту, но на этот раз, минуя костер и готовившийся на нем суп, принялась что-то доставать из своей сумки.

Словно дождавшись своего момента, поднялась и Людмила. Держа в руках небольшой черепок, она направилась к склонившемуся над раскопом в дальнем углу академику и, проходя мимо Стаса, приостановилась:

– Простите, молодой человек, – очаровательно улыбнулась она. – Мы, можно сказать, столько уже прошагали по жизни, а до сих пор еще не знакомы! Как вас звать-величать?

– Станислав! – представился Стас и по привычке добавил: – Но можно – и просто Стасом.

Людмила бросила мгновенный взгляд на уже возвращавшуюся Лену и быстро шепнула:

– А я тогда – просто Мила!

– Хорошо! – рассеянно кивнул Стас.

– Не забудете? Мила! – напомнила девушка и упругой походкой пошла дальше, показывать свой черепок.

Лена подсела к Стасу и, положив рядом небольшую кастрюльку, недовольно спросила:

– Чего это она к тебе подходила? Опять дорогу спрашивала?

– Да нет… Просто визит вежливости!

– Да они тут такие! Особенные… Ничего не скажешь, будущий ученый народ. Тоже любят слова переиначивать, а то и целые предложения.

– И как?

– А! – с досадой отмахнулась Лена. – Я думала – одна такая, а оказалось, совсем нет! Хотя они по-другому все это делают. Не от души, а просто для развлечения и острый ум показать. Иной раз такое скажут, что и не интересно, и не смешно! Да и вообще – детство все это… На, ешь! – протянула она Стасу большую котлету на хлебе, посыпанную свежим укропом. – Специально для тебя готовила!

– Вку-усно! – попробовав, одобрил Стас. – Надо же – совсем еще горячая!

– А я кастрюльку сначала в старую кофту, а потом и в газету завернула. У нас ведь поезд часто опаздывает… Ты ешь, ешь, там еще много! Тебе после таких нагрузок теперь усиленное питание по ложе…

Она подождала, когда Стас, любивший играть в такую словесную игру со своим отцом (да и в последнюю их встречу и с ней), окончит слово, чтобы сказать решительное: «И никаких “но”!» Однако тот почему-то промолчал. И она, теряясь в догадках, молча протянула ему вторую котлету.

Стас с рассеянным видом принялся и за нее.

– Эх, не ценим мы порой то прекрасное, что дает нам природа! – с завистью глядя на него, сглотнул слюну Александр. – Мне бы сейчас эту котлету, так я бы разве так ее ел!..

– А ты возьми мои бутерброды! – предложила почти сразу же вернувшаяся Людмила, доставая из своей сумки тонко нарезанные куски батона с кружочками колбасы. – Мне их мама положила в дорогу, так я к ним даже и не притронулась!

– А хоть бы и притронулась! Еще вкуснее бы были! – усмехнулся Александр.

Юля покосилась на него, но тут же успокоилась – шутка была сказана явно ради красного словца.

– Конечно, никакая колбаса с котлетой не сравнится, но…

Александр взял бутерброд, с блаженством надкусил и стал жевать, бросая на Лену уже вполне откровенные взгляды.

– Ну, все! – вдруг не выдержала Юля и решительно встала. – Пойду, тоже разомнусь, – объяснила она в ответ на недоуменные взгляды соседей и принялась ходить по всей территории раскопок.

Потом она незаметно юркнула в палатку завхоза, вышла оттуда, что-то пряча за спиной, затем бочком-бочком подобралась к баку, в котором (и когда Лена все только успевала делать!) стоял готовый уже суп и, довольная, вернулась на место.

Почти одновременно с ней к двум работавшим неподалеку друг от друга парам подошел и Владимир Всеволодович.

– Та-ак! – послышался его голос, тон которого не предвещал ничего хорошего. Он поочередно смотрел на Стаса и на Александра. Те так и застыли под его взглядом: один с недоеденной котлетой в руке, другой с поднесенным ко рту очередным бутербродом с колбасой.

– Вы что, забыли, что я говорил вам утром? С этого дня и до двенадцатого июля – Петровский пост! И не может быть никакой речи ни о молоке, ни о мясе! Только рыба, и то в разрешенные для этого дни!

– Но Владимир Всеволодович! – поспешила заступиться за Стаса Лена. – Стасик не слышал вашего сегодняшнего предупреждения, и вообще он пока, можно сказать, путешествующий!

– Точно! – подтвердил подошедший завхоз. – Он мне еще проездной билет не сдал! Кстати, Люда, это и тебя касается!

Стас и Людмила почти одновременно протянули свои билеты на поезд.

Их вид помог принять Владимиру Всеволодовичу справедливое, на его взгляд, решение.

– Ладно, твои доводы меня убедили! – согласно кивнул он Лене. – Станиславу на первый раз прощается. Но что касается вас, Александр… Все-таки уже третий курс. Пора привыкнуть к тому, что быть православным – значит вести православный образ жизни… Заступаете сегодня в ночное дежурство. Идите, готовьтесь.

Всем своим видом дав понять, что его решение окончательное и обжалованию не подлежит, академик круто развернулся и уже через минуту сидел за столом с находками.

Как только он оказался за пределами слышимости, Александр сразу же принялся возмущаться вслух:

– Нет, вы видели?! Образец юридического беспредела! Вопиющая историческая несправедливость! За одно и то же преступление – одному прощение, а другому – наказание!

– Да нет, Шура, в чем-то Владимир Всеволодович прав… – заступилась за академика Людмила. – Он действительно хочет, чтобы мы за время учебы выучили русскую историю в ее полной – как он сам любит говорить – гармонии.

– Защищай-защищай… своего академика! – обиженно заметил Александр, кивая при этом на Стаса, и язвительно усмехнулся: – Только зря стараешься! У него уже свой адвокат имеется!

Людмила недовольно передернула плечами и, действительно, найдя в комке земли нечто интересное – зеленоватую бусинку, отправилась показывать ее академику. Владимир Всеволодович сразу разволновался и стал доказывать Валентину, что это еще одно доказательство его правоты: бусы зеленого цвета были самыми дорогими и носить их могли только очень богатые и знатные женщины.

– Слушай, Саша, – воспользовавшись тем, что они опять остались одни, осторожно спросила Юля: – Я давно хотела узнать: а почему ребята называют Людмилу по-разному?

– Как это по-разному?

– Ну, одни Людой, а другие Милой? Причем, с каким-то явным подтекстом! Я спрашивала у ребят, но они почему-то отмалчиваются или отнекиваются – не знаем, мол, и все тут!

Александр тоже захотел уклониться от прямого ответа, но, перехватив призывный взгляд стоявшей у стола Владимира Всеволодовича Людмилы на Стаса, небрежно кивнул на нее:

– Видишь ли… Как бы тебе это объяснить… Ну, словом, тот, с кем она побывала в очень тесных – понимаешь? – отношениях, называет ее Милой. А все остальные – просто Людой!

– Надо же, до чего додумалась! – покачала головой Юля.

– Да, и не зря говорят: дурной пример заразителен. Я вот тоже для одних Саша, а для других Шура… – согласился Александр, и, как нарочно, с соседнего места раскопок его окликнул рыжий парень:

– Шур! Пошли, перекурим?

– Как… неужели ты… – во все глаза уставилась на него Юля.

– Да нет! На мужчин это правило не распространяется! – засмеялся Александр. – Это с ориентированием у меня вечные проблемы: даже в парке в трех соснах могу заблудиться, а что касается ориентации, то тут все в полном порядке. Просто у нас в комнате все четыре студента – Александры. Вот мы, по жребию, и разделились, чтобы не путаться: один Саша, второй Алекс, третий Сандро, а я – Шура.

– А я вот пока для всех – только Юля! – вздохнула девушка и с лукавинкой посмотрела на парня. – Может, придумаешь мне еще какое-нибудь имя?

– А что? Может, и придумаю… – бросив на нее рассеянный, беглый взгляд и куда более заинтересованный, долгий, на Лену, лениво пообещал Александр и крикнул ждущему ответа соседу:

– Не могу! Академик запрещает курить на территории раскопок, говорит, в Древней Руси этого не было! А я и так в опале! К тому же, скоро обед, вот тогда и проветримся и покурим!

Судя по расположению на небе солнца и добродушному настроению академика – двум обстоятельствам, которым студенты доверяли больше, чем собственным часам, – обед уже действительно был не за горами.

Но Владимира Всеволодовича, подошедшего к жителям, вдруг заинтересовало то обстоятельство, что некоторые из мужчин несколько раз чистили этот пруд.

– Так-так, – заторопил он их. – А чего-нибудь такого необычного, чего сегодня нигде не увидишь, не находили?

– Как не находили? – охотно отозвался один из мужчин. – Я лично подкову однажды достал!

– Да какое же это – необычное?.. – разочарованно вздохнул Владимир Всеволодович.

– А разве нет? – удивился мужчина. – Теперь даже в Покровке нет ни одной лошади, все на автомобилях. Разве что только шину да цепи зимой на дороге или в кювете увидишь!

Зрители засмеялись, и тут подала голос одна из женщин:

– Я, конечно, пруд не чистила, но лет двадцать назад, когда мимо проходила, уж очень мне один камень приглянулся. Хороший булыжник такой, пуда полтора-два весом. Ну, я его и прихватила.

– Ай да Наталья Васильевна! Слыхали? – тридцать килограммов так, между прочим, с собой прихватить! – принялись перемигиваться мужчины.

– Ага! Мужа своего гонять!

– Бедный Ефимыч!

– То-то он у тебя на инвалидности!

– Да не слушайте их! – отмахнулась от них женщина. – Мне как раз тогда гнет для квашения капусты нужен был. А что касается необычного, так на нем – то ли стекляшки цветные, то ли камешки с одной стороны были… Я их, конечно, выковыряла и выкинула, а тем камнем квашеную капусту до сих пор закрываю!

– Да… Не густо… – подвел итог беседе академик, но тут подал голос подошедший и узнавший, о чем речь, дядя Андрей:

– Я как-то раз какую-то странную блесну или грузило нашел…

Владимир Всеволодович с новым интересом посмотрел на него:

– И чем же она или, как вы говорите, оно показалось вам странным?

– Так ведь в нашем пруду, кроме карасей, хищных рыб отродясь не водилось, да и сетями никто не баловался! – удивился дядя Андрей. – А еще, вроде, как буквы какие-то на ней были…

– И… что же вы с ней сделали? – боясь дышать, осторожно спросил академик. – Выбросили?

– Зачем? В хозяйстве все годится, верно, мужики? – огляделся дядя Андрей и, дождавшись одобрительного гула голосов, объяснил: – Как говорится, употребил по прямому назначению: сделал из него грузило к закидушке, когда еще до болезни рыбачить на речку ездил! Хорошее, должен вам сказать, было грузило, фартовое!

– Было? – упавшим голосом уточнил академик и вздохнул: – Ну-да, конечно: в конце концов, оно однажды зацепилось за корягу, сорвалось и пропало навсегда?

– Почему? Что я мест на реке не знаю, куда можно забрасывать, а куда нет? – даже обиделся дядя Андрей. – Так в сарае, где все мои рыбацкие снасти, и лежит…

Владимир Всеволодович сразу просиял и умоляюще посмотрел на него, потом – на женщину:

– А вы… не могли бы его принести?

– Конечно! О чем разговор! – охотно согласился дядя Андрей.

– И вы, Наталья Васильевна, свой булыжник тоже… Может, мне вам на помощь кого из студентов дать?

– Да что я, сама не справлюсь?

Дядя Андрей и Наталья Васильевна ушли. Судя по всему, академик был готов дожидаться их возвращения даже до вечера. К тому же, подошел директор школы Юрий Цезаревич и стал просить передать ему после окончания работ все ненужные экспонаты для школьного музея, и студенты с голодным нетерпением, уже с нескрываемым нетерпением, поглядывали на обеденный стол.

Лена давно уже разложила миски и ложки и начала нарезать хлеб.

– Мила! – направляясь на помощь к ней, по пути спросил Стас. – А находки сразу нужно относить или после окончания всех работ?

– Конечно же сразу! А что у тебя? – живо заинтересовалась Людмила и, увидев на ладони Стаса зеленоватую бусинку, воскликнула: – Ой, еще одна! Станислав, это знак! Я же ведь тоже нашла такую, так сказать – пару ей!

Стас равнодушно пожал плечами – пара так пара – и понес находку Владимиру Всеволодовичу.

Но Александр был ошеломлен.

– Что?.. Мила?! – пораженно переспросил он и с презрением посмотрел на девушку: – То-то вы на три часа позже с ним заявились! А я-то, наивный, думал, что это поезд опоздал! Что, не хватило времени по дороге?

– Дурак! – швыряя в него щетку, крикнула Людмила. – И не подходи больше ко мне! И своей Милой называть больше не смей! Никогда, слышишь?

Она достала из сумки сигарету, незаметно вышла за пределы раскопа и, воспользовавшись тем, что академик с найденной Стасом бусиной тут же поспешил к Валентину, часто и нервно закурила.

Александр стряхнул со своей белой футболки крошки земли и снова уставился на Лену.

– Так… – довольно потирая ладони, прошептала Юля. – Половина дела сделана. И надо же – сама собой, даже без моего участия! Теперь надо дождаться решения второй половины – удаления из карьеры нашей деревенской красавицы…