Текст книги "Мусорщик. Мечта"

Пока представлял, что режет гадов, не замечал, что Шарик тычется ему в ладонь. А когда заметил – опешил!

Как Шарик его держал – непонятно, только к его боку каким-то образом прилепился вибронож! Обычный, стандартный вибронож, и, похоже, что Ник знал, чей он! Это его нож! Он куда-то запропастился еще месяц назад, и Ник все перевернул в его поисках. И вот – он на боку Шарика!

– Ох ты ж… молодец! – Ник ласково похлопал Шарика по «макушке», взялся за рукоять ножа, и тот легко отделился от удивительного создания. Ник внимательно осмотрел вибронож, указатель заряда был на половинной отметке – да и немудрено. Давно уже лежит, солнца не видит. Полежать на солнце – восстановил бы заряд. Но это точно его нож, вон, на рукоятке знакомая царапина. Ник помнит, как выронил его в одном из кораблей прямо на острые осколки. Вот и поцарапал. Рукоятка из дешевого пластика, это не металлопласт, так что… вот.

И тут в голову пришла забавная мыслишка. Понюхал рукоять… тьфу! Точно! Вот откуда Шарик его принес! И вот куда делся нож месяц назад! Правильно мама говорила – никогда не клади в задний карман, потеряешь! Вот и потерял. Да еще и где…

Так. Ничего страшного. Помыть, продезинфицировать – ерунда, минутное дело! Зато теперь у него есть нормальный нож, а не то едва работающее безобразие, которое забрали эти гады.

Нет… надо что-то с ними делать. Как-то до них добраться! Войну объявить? Был бы бластер…

Стоп! А с чего это Шарик принес ему нож?! КАК догадался, что Нику позарез необходимо оружие?! Ведь Ник всего лишь ДУМАЛ о ноже! Мечтал о нем! И Шарик поймал картинку, образ ножа, и принес его!

И вот это очень, очень интересно! Может летать, может проникать в разные дырки в корабле, может обследовать… это ведь просто отлично! Это перспектива!

Только как ему растолковать, что нужно находить какие-то вещи? Картинки передавать? Ну да… так. Как иначе-то? «Шарик, найди мне бластер!»?

– Пища! Кушать! Пища!

– Иду, иду! – Ник шагнул к своему складу, взял початую бутылку воды, быстро обмыл нож. Потом достал резко пахнущее дезинфекционное средство, протер рукоять ножа и кисти рук. Поудобнее взял вибронож в правую руку, нажал кнопку. Силовое поле затуманило воздух над рукоятью, задрожало с легким шелестом, едва слышным даже в тишине корабля. Если сейчас рубануть этим почти невидимым «лезвием» по руке – рука отпадет так, что человек в первые секунды даже не заметит, что стал инвалидом. Силовое поле раздвигало и плоть, и камень, но, естественно, легче всего резало непрочную ткань человеческого тела. В камне «клинок» виброножа начинал верещать и швырять раскаленные искры. Проверено, точно. Этим виброножом Ник копал могилу маме. Вернее, вырезал куски грунта и вынимал их наружу. Хороший, исправный вибронож, которым и камни резать, и головы. Только бы добраться до этих голов!

Вскрыл пачку крупы, часть высыпал в плошку, полил водой. Через несколько минут такая крупа превращается во вполне съедобную, сытную кашу, пусть даже и не очень вкусную. Но во Внешке вкусная еда только у богачей. Остальные едят такую же кашу и псевдомясо. И ничего, живы! И радуются, если есть и такая еда!

Вообще-то, по большому счету и «каша», и псевдомясо – это одно и то же. Продукты, полученные из конвертора пищи. А каким образом они оказываются в конверторе? Получаются из стандартного продуктового порошка, который просто так есть нельзя, но в нем имеется все, что нужно человеку для еды. Этому чудо-порошку можно придать любой вид и вкус. Цена разная, но это уже из-за количества ценных вкусовых добавок, которые делают из порошка, – и псевдомясо, и кашу.

– Ешь, ешь, маленький поганец! – ухмыльнулся Ник, глядя на то, как Шарик усаживается рядом с новым блюдом. – Только больше погань всякую не заглатывай! И вот еще что – ты бы не рос большим, а? Маленьким ты всюду пролезешь! А если вырастешь здоровенным? Таким, что не протиснешься и в дверь? Молчишь? То-то же! Ешь, ешь… хороший… хороший Шарик!

Ник снова улыбнулся и лег на матрас, подперев голову рукой. Ему было приятно смотреть на Шарика, который ловко управлялся с кашей, потрескивая полем антигравитации.

Впервые за долгие месяцы Нику было хорошо. Нет, все-таки здорово, когда у тебя есть напарник, друг, которому ты доверяешь! Например, такой, как Шарик!

– Ешь, ешь мой хороший! – сказал Ник, как когда-то говорила ему мама. – Не слушай меня! Расти большим и сильным! Мы еще им всем покажем!

Глава 3

Три дня Ник провел в своей «норе». Ел, пил, спал. Кормил Шарика. Тот был невероятно прожорливым и, если его вовремя не покормить, жалобно вопил, тыкался в бок, описывал вокруг головы Создателя всевозможные пируэты, иногда так близко подлетая к лицу, что казалось, сейчас врежется и «украсит» Нику и так уже пострадавшую физиономию. Однако этого не происходило, Шарик лишь аккуратно, совсем не больно и даже приятно прикасался боком к многострадальной голове Ника, и тому казалось, что боль тут же утихает.

А потом понял – нет, не казалось. Точно – утихает! И даже гематомы стали рассасываться так быстро, что Ник только удивлялся: даже при его способности регенерировать это было слишком невероятно.

Ник постоянно разговаривал с Шариком, не особо рассчитывая на ответ, хотя и знал, что Шарик может кое-что произнести. Например: «брат», «Создатель», «кушать», «пить». Шарик напоминал маленького человечка, способного только на самые необходимые слова вроде «мама» и «пи-пи».

Мама рассказывала, что первыми словами Ника были «мама» и «видон». И при этом заливалась радостным смехом, мол, «мама» он все-таки сказал раньше, чем «видон». Да оно и понятно, почему «видон»: что еще делать ребенку, запертому дома и ожидающему свою маму? Только смотреть картинки по видону.

Может, поэтому Ник и вырос таким умным? Это уже версия мамы. Она никак не допускала, что Ник мутант, а его способности обусловлены лишь окружающей средой, пропитанной ядами и радиацией. И что он на самом деле такой же урод, как те, кто рождался без рук, без ног, без пальцев или мозга.

Таких тоже было более чем достаточно. Но их уничтожали во младенчестве, а если обезумевшая от жалости и горя мать пыталась скрыть уродца или чего хуже – защищать его с оружием в руках (с ножом, дубинкой, бластером) – и могли убить ее. Кстати, и обоснование этому было: производит уродливых мутантов. Опасна для общества. Даже закон такой издали. Совет постановил.

На четвертый день Ник собрался идти во Внешку – покупать видон. Ну и вообще, разведать, как там и что. Продуктов принести сколько сможет. Хотя бы килограммов двадцать. Без антигравитационного рюкзака, конечно, трудно, но что поделаешь?

Вот только сразу же возник вопрос: а как быть с Шариком? Если он полетит с Ником, его или убьют, или отберут! И скорее всего, первое. Поскольку все, что непонятно, на Сирусе принято уничтожать. На всякий случай. Чтобы беды не было. Мало ли что появится из чужого корабля? Где этот корабль валялся раньше? Обычные животные сюда вряд ли попадут: корабли дырявые, и космический холод выдержит только особенно стойкое существо, но… кроме живых существ, есть еще и псевдоживые, фактически роботы, которые могут выдержать космический холод практически вечно. До тех пор, пока их не разбудят. И конкретный пример – тот же Шарик.

Спрятать Шарика в одежде тоже нельзя: он весил сейчас больше пяти килограммов. Ни один карман не выдержит, да и штаны точно сползут. И что тогда делать?

Как только Ник попытался выйти из корабля-«дома», Шарик тут же полетел за ним, будто привязанный, и категорически отказался вернуться в каюту, ждать его в темном уголке. Ник понапрасну пытался передать ему мыслеобразами, что нужно оставаться на месте и никуда за ним не тащиться. Но попробуй объясни ребенку, что маме (папе!) нужно ненадолго уйти и чтобы тот спокойно его ждал!

Ник помнил, как мама впервые оставила его дома. Заперла, долго уговаривала не плакать, смотреть видон и: «Мама скоро придет! Ты и соскучиться не успеешь!»

Ага… щас прямо! Когда она ушла, Ник бился о стену, колотил в прозрачное окно, рыдал и только часа через два успокоился и занялся приключениями космических рейнджеров, лихо громивших армады вражеских кораблей. Он тогда еще мало понимал в сюжете глупого сериала, но ему очень нравились картинки: стрельба, взрывы кораблей, уничтожение звезд. Он мог часами смотреть эти фильмы. Может, тогда у него и зародилась такая любовь к звездам? Вернее, не просто любовь – тоска по звездам…

В общем, оказалось, что Шарик весь в него и запереть его в каюте нет никакой возможности. Задвинутую дверь каюты Шарик с легкостью отодвигал, выказывая при этом завидную силу и ловкость. Видимо, упирался боком в дверную ручку. А замка на двери не было.

По большому счету идти во Внешку не было особой необходимости, разве только для покупки видона.

Честно сказать, Ник уже не представлял себя без видона. Это было что-то вроде его второго органа, что-то вроде запасного отдела мозга. Понадобилось тебе что-то узнать – влез в видон, сказал, что тебе нужно, или набрал на экране – видон тут же нашел.

Надо тебе отдохнуть, посмотреть какую-нибудь киношку – пожалуйста, можно даже в объеме. Если, конечно, позволяет сам формат фильма. На пару часов ты словно окажешься в другом мире, уйдешь от этой мерзкой реальности.

Ну и само собой, информация. Ника просто-таки подмывало влезть в базу данных и узнать, кто такой или что такое Шарик!

М-да. Мама говорила: «Видоновая наркомания». И была совершенно права. Впрочем, она и сама была такой. Тоже не могла жить без видона.

Ник вдруг вспомнил, что мамин видон остался рядом с ней, в могиле, и на секунду представил, как откапывает маму и достает у нее из куртки этот самый аппарат, и ему стало так тошно, что описать нельзя. Выкопать маму, чтобы отобрать у нее видон! Молодец, Ник, ты даже похуже бандита!

Нет уж. Пусть мама спокойно спит вечным сном. Отмучилась. А Нику еще предстоит помучиться. Но прежде, чем умереть, – у него есть много должников! – надо отдать долги. Долги всегда нужно отдавать, это ведь закон жизни!

Так. Черт с ним, с видоном – еды пока хватает, воды тоже. Рюкзак есть обычный. Много в него не влезет, но… что-то положить можно. Найдет дельную вещь, тогда и сходит во Внешку. А пока поработает. Все равно больше нечем заняться…

Сказано – сделано. Рюкзак за плечами, в нем пара упаковок с псевдомясом, вода в бутылке – вперед, работаем!

Шарик весело летел рядом, кружился вокруг Ника, Ник не менее весело шагал вперед, солнце светило, вокруг пусто, безлюдно – хорошо! Давно не было так хорошо!

– Эй, далеко не отлетай! И вообще, побереги энергию!

Ник не знал, почему, но вдруг заговорил маминым голосом и сам себе показался этаким умудренным опытом стариком, поучающим неразумного юнца.

– И вообще, если что-то или кто-то появится, сразу прячься! Понял?! Я спрашиваю – понял?!

– Брат! – Шарик еще быстрее закружился вокруг Ника так, что у того зарябило в глазах. Ник тихонько ругнулся (тихо-тихо, нечего маленького учить плохим словам!) и вдруг расплылся в улыбке – вот ведь поганец! Шалун!

От Шарика просто тянуло весельем, радостью и любовью. Он любил Ника, он просто его обожал!

Непонятно только, как Ник мог это ощущать. Мыслесвязь передает? Откуда эмпатия? Раньше Ник такого за собой не замечал!

Ник нарочно отправился в самый бесперспективный участок мусорки. Ближе к океану, до которого тут было километров пятнадцать. Не очень далеко от его «дома» и практически безопасно. «Новых» кораблей сюда не забрасывали лет, наверное, двадцать. Все ценное, что могли отсюда выдрать, давно выдрали. Так что никто сюда давным-давно не ходит. Разве только совсем уж юные, глупые мусорщики, не знающие расположения перспективных участков.

Но идти на перспективные Нику сегодня и в ближайшие пару недель не хотелось. Существовал шанс встретить там кого-нибудь из банды, а они по одному не ходят. Да если бы и ходили, вызвать по видону толпу подонков – пара пустяков. Пусть пока все утихнет. Вот когда утихнет, там и посмотрим, кто кого!

Ник еще не знал, что именно он сделает, но что сделает – это он знал наверняка. Внутри него что-то сломалось. Он теперь другой Ник, не Маленький Ник, как его называли эти придурки. И сломалось не сейчас, не после того, как банда мерзавцев пинала его бесчувственное тело, нет. Сломалось, когда умерла мама. Ему незачем стало жить. Он жил по инерции, ни на что не надеясь, ни на что не рассчитывая, будто по заданной программе, которую когда-то дала ему мама. Избиение лишь выключило программу. Затормозило ее. Или стерло совсем. И теперь Ник пошел вразнос. Он не знал, что будет делать дальше, кроме того, что намеревался добраться до негодяев и нанести им как можно больше вреда.

Кстати сказать, возможность отомстить у него имелась. Он силен, быстр, вынослив, он видит в темноте так, как не может видеть большинство мусорщиков, обладающих только зачаточной способностью к этому. У него великолепный слух и крепкие нервы. И еще – Ник не боится крови. А после смерти мамы ему нечего терять, кроме своей жизни. А жизнь свою он ценит не очень дорого. Были минуты, когда он едва не покончил с собой. Так все было тошно и гадко.

В общем, не стоило бандитам его трогать! А если уж тронули – лучше бы добили. Такой враг им даже не снился! Дайте только как следует восстановиться, а уж потом…

Как случилось и в других районах мусорки, здесь были корабли, доступ в которые затруднен настолько, что практически никто не знал, что в них находится. Отверстия, пробитые узким лучом мегабластера, настолько малы, что в них не смогла бы пройти и человеческая голова, изнутри же попасть в эти помещения, находящиеся в верхних ярусах корабля, тоже было нельзя: броневые плиты, перекрывшие проходы, не поддавались ни бластерам, ни плазменным резакам, ни самым мощным виброрезакам, которые только визжали и разбрасывали искры, не в силах пробить корабельную броню. Попасть внутрь можно было только через эти самые отверстия, сделанные во внешней броне мегабластером, и никак иначе. И вот по этому поводу у Ника возник интересный план…

Они остановились у высоченного крейсера класса «Херцог». Это была устаревшая модель корабля, не особо мощного, снабженного одним мегабластером и тремя кормовыми, вспомогательными бластерами низкой температуры, способными поразить только истребители, да и то со слабой защитой. Древняя рухлядь, ценная только тем, что его стальные плиты имели невероятную толщину. На этих плитах, поглощавших удары бластеров всех видов, остались следы некогда эпической битвы – настоящие канавы, проплавленные многочисленными попаданиями смертоносного луча, так и не сумевшего пробить металлический корпус. Если генераторы защитного поля погибали во время боя, не выдержав перегрузки после залпа мегабластеров врага, такая броня давала кораблю шанс уйти, уберегая экипаж от неминуемой гибели.

Опыт космических войн показал, что это заблуждение и что даже толстенная броня не спасет, если генераторы защиты отправились в свой генераторный рай. Что и доказывает этот ветеран, на борту которого еще можно различить вытравленное в металле название: «Деструктор». Претенциозное, надо сказать, название. Не по чину, так сказать. Больше приличествует какому-нибудь линкору, а не этой железяке, перемещающейся в подпространстве такими маленькими прыжками, что даже современный истребитель поднял бы на смех старичка ветерана.

Итак, теперь нужно попробовать сделать главное, ради чего и пришел. Послать разведчика.

Ник сел, и к нему на колени тут же приземлился увесистый объект, устроившийся как можно более удобно. Глаз у объекта не было, но Ник готов был поклясться, что Шарик его рассматривает. Заглядывает в глаза, смотрит на руки, как это делают киношные домашние зверьки. Ник это просто чувствовал всем своим мозгом, всем своим сознанием! И, честно сказать, чувствовать на коленях эту увесистую «персону» было очень приятно. Друг! Ей-ей, друг!

– Вот что, парень! – пробормотал Ник, опять же, откуда-то зная, что Шарик отнюдь не девушка. – Я сейчас передам тебе картинки, а ты полетишь воо-он в ту дырку. И принесешь то, что там найдешь. Помнишь, как мы с тобой играли? Вот так и принесешь. Хорошо? Принесешь?

Шарик вдруг подпрыгнул, озарившись гравиполем, и плюхнулся обратно – у Ника даже заболело бедро. Шарик, видимо, почувствовал боль, потому что приподнялся на гравиполе и осторожно потерся о больное место. Как дружок чувствовал, где и что болит, уму непостижимо. Ник не знал, как это происходит. Впрочем, это его не особо заботило. Все происходит так, как должно происходить. И самое смешное – он сейчас почти не жалел о потерянном гравирюкзаке. Дело стоило того, если Ник обрел Шарика. По-настоящему обрел.

Он начал передавать Шарику картинки, стараясь не отвлекаться и транслировать их полностью, с подробностями, во всех ракурсах. С непривычки у него не очень получалось – все время сбивался на посторонние мысли, но худо-бедно предметов тридцать, как Нику показалось, он сумел загрузить в память Шарика. И если все получится как надо, Ник будет просто купаться в деньгах!

Вот только тащить все это барахло во Внешку довольно проблематично… тяжело! Много не унесешь! А что-то маловесящее и очень ценное здесь вряд ли попадется. Все хорошее давно развалилось, либо его уже выдрали мародеры.

– Давай! Лети! – Ник поднял Шарика обеими руками, и тот легко спорхнул с ладоней, устремляясь к разверстой дыре на уровне пятого этажа. Ник с волнением проводил друга взглядом, чувствуя, как бухает сердце, как кровь приливает к голове. Если у него получится, это может изменить всю жизнь! Все будет гораздо, гораздо проще!

После того как Ник обнаружил способности Шарика, он постоянно тренировал его, учил находить и приносить нужные вещи. Это было несложно: Шарик и сам ужасно любил летать по каюте, и, если бы не задания своего Создателя (друга?!), он бы совершенно измучил его мельканием перед глазами и тыканьем в бок. Да и делать Нику было нечего – видона-то нет! А ходить по мусорке в таком состоянии было бы верхом глупости – не голодает ведь! Так что целыми днями, лишь с перерывом на сон, Ник разговаривал с Шариком, давал ему задания, разбрасывал вещи по кораблю и просил Шарика их найти. Сначала тот не понимал, чего от него хочет «брат», а когда все-таки понял – посредством передачи подробных картинок, – очень обрадовался, и учеба пошла веселее.

К концу обучения Шарик уже безошибочно находил нужные вещи. Но, увы, вещей этих было так мало. И уж точно Ник не мог показать Шарику ни энергетические накопители, ни игловики, ни бластеры и тем более не мог показать боевой комбез. Их у него просто не было. Картинки? Ну да, картинки – это хорошо. Но попробуй узнай тот же комбез в груде различного барахла! В ворохе трусов, к примеру!

Чем отличаются роботы низшего поколения и маленькие дети от взрослых разумных людей? У них нет ассоциативного мышления. То есть если взрослый человек легко поймет, что под ворохом трусов лежит бластер, по одной только торчащей рукояти, то ребенок или простой робот сделать этого не сможет. Для него нужен целый бластер, и только тогда он поймет, что это такое. Или тот же комбез – скомкай его, брось в угол, на пол, будет он походить на комбинезон? Нет, конечно. Вот если бы он висел на плечиках или был надет на кого-то (на труп, к примеру), тогда да. Но это уже из области фантастики. Чтобы боевой комбинезон вот так свободно висел в каюте, готовый к использованию, и его никто не прихватил? Чушь и бред! Дорогая вещь. Очень дорогая! И такими вещами не разбрасываются. И ему, Нику, в тот давний раз несказанно повезло!

Эх, черт бы побрал этих тварей!

Шарик отсутствовал минут пятнадцать, а когда вернулся, Ник понял, что из затеи ничего не вышло. Он ничего не принес. Как, впрочем, и ожидалось. Просто Ник не позволял себе думать о неуспехе предприятия.

В этот день он обошел еще десятка два кораблей и в каждый засылал Шарика, уже почти не надеясь на особый эффект. И каждый раз Шарик возвращался без добычи. И не сказать, что он не старался. Старался, да еще как! Честно летал в недрах корабля, пролезая в непролезаемые щели, заглядывая в незаглядываемое. Но успех, увы, был нулевым.

Шарика это тоже расстроило, Ник это чувствовал. Каждый раз Шарик подлетал так медленно и осторожно, такая шла от него волна печали, что, казалось, бедолага ждет, будто Ник его каким-то образом накажет за неуспех. И каждый раз Ник гладил грустное существо, шептал ему ободряющие слова, улыбался, прижимал к груди и даже один раз поцеловал, как поступила бы мама, если бы Ник не смог сделать что-то важное, но непосильное для него. Ну что поделаешь, ведь Шарик, можно сказать, совсем недавно появился на свет.

Когда Ник почувствовал, что малыш устал и уже не так охотно летит в очередной корабль, он свернул работу, о чем и сообщил Шарику, с восторгом закружившему вокруг Создателя и брата. Скорее всего, Шарик устал не только физически (хотя и это могло быть, ведь он впервые вышел на волю!). Морально, если можно так сказать. А потому весть о возвращении домой была воспринята им с таким искренним восторгом. Уж там-то он порадует брата! Уж там-то он принесет ему то, что нужно!

За день они дважды пообедали, и Шарик исправно съедал все, что захватил Ник. Чем ел, как всасывал пищу, Ник определить так и не смог. Никакого отверстия вроде рта у Шарика не было. Пища как-то инфильтровывалась сквозь его твердую поверхность и оставалась внутри. Ник не мог понять, как Шарик исторгает из себя ненужные шлаки? Он ни разу не видел, чтобы Шарик оставил где-то что-то такое, что походило бы на помет! А ведь малыш поглощал пищи не меньше взрослого человека. Куда девались отходы жизнедеятельности? И каким образом?!

Вернувшись домой, они еще немного поиграли в веселую игру «принеси мне ножик», поели, и Ник улегся спать. Восстанавливался после побоев он быстро, но не настолько быстро, как хотелось. Все-таки потоптали его изрядно. Ныли внутренности, болели почки. Хорошо хоть не мочился кровью – спасибо сильным мышцам и крепкой коже. Какого-нибудь инопланетника уже бы повесили на тропе мусорщиков, как, впрочем, и намеревались эти негодяи. Но Ник сумел уползти.

…На следующий день, проснувшись и позавтракав, Ник начал думать, каким образом научить Шарика наверняка находить то, что так необходимо. В общем и целом Ник пришел к печальному выводу, что в ближайшем будущем никаких поисковых чудес с помощью Шарика не предвидится. А когда Шарик все-таки научится искать нужные вещи, он уже никуда не пролезет. Станет слишком большим.

Да, именно так! И эта проблема беспокоила Ника не на шутку. Шарик рос! И что с этим можно было сделать, Ник не знал.

Ограничивать в пище? А если Шарик умрет? Заморить голодом единственного друга – это ни в какие ворота не лезет! Все равно как если бы мама перестала кормить Ника. Мол, «не хочу, чтобы ты вырос! Ты маленький удобнее для работы – повсюду протиснешься!».

Смущала еще одна мысль: ну ладно, Ник вдруг стал жестоким идиотом и перестал кормить друга. А с чего Ник взял, что этот самый друг будет терпеть такое безобразие? Он просто нападет на Ника и выбьет у него из рук еду! И ничего Ник не сможет поделать. Шарик теперь весит килограммов пять-шесть, не меньше – разгонится, да кааак саданет!

Ник уже знал, как это больно. При желании Шарик разгоняется до скорости боевого глайдера! Грубо говоря, он и есть маленький глайдер.

Впрочем, Ник был уверен, что Шарик так не поступит – скорее умрет с голоду, чем покалечит «брата», но мыслишка такая в голову иногда приходила. Слишком привык Ник жить в мире, где каждый каждому враг.

Мучала мысль о видоне. Это прекрасное изобретение человечества могло бы сильно помочь обучению мелкого представителя шарообразного племени. Видон мог давать даже трехмерную картинку. То есть можно было бы воссоздать перед Шариком голографическую копию какого-нибудь предмета и показывать ее со всех сторон, чтобы Шарик запомнил изображение. И в следующий раз, когда тот увидит хотя бы краешек нужного объекта, он его принесет.

Снова назрел вопрос: нужно идти во Внешку, за видоном. Только как Шарику объяснить, что нужно сидеть в рюкзаке и не высовываться, Ник совершенно не представлял. Попробуй объясни ребенку, что он должен сидеть в темном мешке, не вопить и не бегать вокруг родителей! Совсем мелкому ребенку, полутора-двух лет от роду! Можно объяснить? Вряд ли…

У Ника по этому поводу были сомнения величиной с линкор. Детям плевать на любые объяснения. Они будут делать то, что хотят, и никак иначе. Дети просто обидятся, станут плакать, швыряться игрушками и всем, что под руку попадется.

Чем начнет швыряться Шарик, Ник не знал. Но точно знал, что выяснить подобное не желает. Если Шарик все-таки что-то вроде охранного робота, – в нем должны быть не только системы защиты, но и нападения. А вдруг возьмет, да и жахнет по «брату» каким-нибудь скрытым в нем оружием? В сердцах, так сказать. Ну да, он Ника любит. А потому будет потом сильно его оплакивать, а может, даже умрет на его могилке, как зверек на могилке хозяина – из какого-то фильма, название которого Ник забыл. Только вот не хочется Нику, чтобы Шарик помирал на его, Ника, могилке. И в могилку совсем не хочется – теперь не хочется, когда жизнь стала намного интереснее.

Что же делать? Попытаться объяснить Шарику, что рассматривать пейзажи ему совершенно необязательно, что вокруг одна гадость, которую Ник рад бы и не видеть. И что надо немного перетерпеть, и тогда все будет хорошо! Просто замечательно! Купят видон, вкусную еду и снова будут играть в игру: «Найди и принеси»!

Ну что же, как говорила мама: «Глаза боятся, а руки делают». Пора заняться образованием круглого друга!

Кстати, он уже не совсем круглый. Круглый, но только если смотреть сверху! Сбоку же Шарик похож на эллипс. Ощущение такое, словно бы его что-то сдавливает со стороны «макушки», превращая в толстую лепешку. Пока это не очень заметно, но… все-таки. Не зря ведь Ник провел рядом с Шариком несколько лет! Уж он-то знает, как выглядит его шарик. Нет – Шарик! Просто шариком дружок был в прошлом…

– Иди сюда! Ну! – Ник ловко поймал бросившегося в руки Шарика и снова удивился, насколько тот потяжелел. Он строил тело, рос, и происходило это гораздо быстрее, чем у человека. Попробуй-ка вырасти ребенка – уж точно за сутки он не прибавит так много в объеме или весе. А Шарик может. Запросто! Ник даже слегка ограничивал его в еде, давал прежние порции, хотя Шарик просил побольше.

Впрочем, когда не получал добавку, не обижался. И снова весело летал по каюте, мерцая, как маленький звездолет на планетарном движке.

Ник развлекался, посылая ему пожелания изобразить какие-нибудь фигуры пилотажа, и Шарик все радостно, с удовольствием исполнял, то зависая в воздухе, то кувыркаясь, то выписывая сложные траектории. Ему нравилось исполнять прихоти «брата», а «брату» нравилось смотреть за полетами друга, как нравится матери смотреть на беготню любимого чада.

– Послушай! – Ник погладил макушку Шарика. – Мне нужно сходить во Внешку! Чтобы купить видон! Нет, сиди! Подожди! Не найти, а купить! Его нельзя найти! Только покупать и потом настраивать на себя! Там все мои деньги. А чтобы купить что-то, нужно активировать видон, и тогда нам дадут много еды!

– Еды! Еды! – радостно повторил Шарик.

– Но если ты полетишь со мной, плохие люди могут нанести тебе вред. И мне нанести вред! Они могут тебя убить! Вот так!

Ник все свои слова сопровождал мыслеобразами-картинками. И сейчас он изобразил охранника, палящего в Шарика из широкополосного ручного бластера. А потом – себя, и в него палит тот же охранник, но только из иглового лазера, прожигающего человека насквозь. Опасная штука, если уметь им пользоваться.

Шарик взлетел, заметался по каюте, и Ник почувствовал, что тот был удивлен и озадачен. Чем именно, Ник пока не понял. Скорее всего, тем, что кто-то может ни за что ни про что всадить живому существу смертоносный заряд. Просто так. Потому что ему показалось (только показалось!), будто это существо опасно.

И Ник понимал Шарика – нормальное разумное существо никогда не сможет понять убийства другого разумного существа, разве только для защиты своей жизни, своего здоровья. Но вот так, по прихоти, потому что показалось?! Хотя… охранники ведь искренне верят, что кто-то может им угрожать. Это ведь не цивилизованные планеты с нежными инопланетниками. Это планета-тюрьма, с полуторной (даже больше, 1,8!) тяжестью. С людьми, которые живут непонятно за счет чего и непонятно зачем и уже отчаялись жить по-другому.

– Не хочу! Не хочу! Не хочу! – завопил малыш.

Ник даже отшатнулся. Крик Шарика ударил в голову с такой силой, что в ней громыхнуло.

– О! Ты учишься! Шарик… брат… я тебя люблю! Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! И со мной – тоже! Если не хочешь оставаться здесь, поедешь в рюкзаке! Хотя мне будет тяжело тебя тащить. И мало еды принесу домой. Надо немножко посидеть в рюкзаке, потерпеть, и все будет замечательно! Я всего лишь куплю видон и еду, а потом мы с тобой вернемся сюда! Шарик, пойми, нельзя тебе показываться людям! Они трусливые, могут тебя убить! И меня с тобой вместе! Ты же не хочешь, чтобы меня убили?

– Нет!

– Во как! Ты уже и разговаривать научился как человек? – искренне поразился Ник и тут же понял: Шарик не разговаривает так, как человек. Он отвечает на невысказанные мысли. То есть Ник подумал о том, что его могут убить, спросил мыслеобразом, хочет ли этого Шарик, и, само собой, получил ответ: «Нет!» А что он еще мог ответить? «Хочу!»?

– Я хочу смотреть! Мне интересно! Хочу смотреть! Учиться!

И опять поразился Ник. Это уже не были мыслеобразы! Это уже был разговор!

– Ты умеешь говорить?! Как ты научился говорить?

– Ты посылаешь слова и картинки. Я учусь. Я хочу учиться!

Ник замер. Ему нужно было осмыслить услышанное. Знаний Ника хватало, чтобы попробовать разобраться в том, что произошло. Наверное, хватало. Не зря же мама столько времени его учила? Не зря же он перечитал столько статей, впитал столько информации, например, о тех же роботах!

Итак: все это время, пока он вел долгие беседы с Шариком (а он вел! Он рассказывал ему о своей жизни, о маме, о планете, обо всем, что приходило в голову!), Шарик анализировал его слова. Сравнивал с мыслеобразами, которые возникают (обязательно возникают!) во время речи. И запоминал. Все запоминал! Роботы не умеют забывать! И у роботов нет ассоциативного мышления. Как, впрочем, и у детей. Но это Ник уже обдумывал, сейчас думать надо о другом.

Нужно выяснить, насколько он, Ник, не осознавая того сам, поднял уровень развития своего друга. Может быть, таким образом Ник сумеет развить у Шарика ассоциативное мышление? Возможно… Однако без видона все равно не обойтись. Можно будет включать видон на воспроизведение, и тот будет наполнять мозг Шарика информацией! Даже когда Ник спит или занят другими делами.