Текст книги "Игрушка для дракона"

Глава 6

Медленно…как червяк…как минутная стрелка…как ниндзя, подкрадывающийся к жертве…бросок!

Ага, тварь зеленая! Попалась! И не надо бросаться хвостами! Нафиг мне твой хвост! И нет у меня жалости! Я сейчас зверь! Хищник! Пещерный человек, мечтающий о мясе мамонта и пытающийся выжить!

Ножом!

Бац!

Башка долой.

Охх…ручки трясутся, ножки трясутся…грудь работает как кузнечные меха. Я ее все-таки одолел! Здоровенная такая гадина, чуть не с меня ростом!

Укусила, тварь…вон, аж кровь выступила. Нет, так-то ее понимаю, все жить хотят, я бы тоже постарался тяпнуть, если меня схватить, но…я-то совсем другое дело!

Главное, чтобы гадина не оказалась ядовитой. А то вот так нажрешься какой-нибудь дряни, и ага! Помню, как Дроздов, наш знаток природы и телеведущий, накормил свою «бригаду» ядовитыми лягушками. Чуть не померли бедолаги. А этот, судя по всему, совсем чужой мир, тут все может быть ядовитым, не только здоровенные зеленые ящерицы.

Поверить не могу своему счастью – как это я сумел ее ухватить?! Ведь она видела меня! Косилась на меня! И почему подпустила? Впрочем – какая мне хрен разница, почему какая-то там ящерица лоханулась и дала себя убить. Главное – у меня будет обед из настоящего мяса!

Хватаю крокодила-недоростка, подбираю его отброшенный хвост (не пропадать же добру?), и тащу в заранее приготовлено место, с отвращением чувствуя, что тело ящерицы категорически отказывается умирать – шевелится, дрыгает лапами, все еще порываясь бежать. Да что тело – голова ящерицы, когда я проходил мимо нее, следила за мной и разевала пасть, будто хотела сказать: «Отдай, сучонок, мое тело! Отдай, гадина! Куда ты его понес?!»

Куда-куда…жрать буду. Вначале пожарю, а потом слопаю. Но прежде надо выпотрошить тварь, так что иду к воде, где долго и мучительно разделываю гада. В конце концов все-таки разделал, даже шкуру умудрился снять, но пришлось потрудиться. Тушку промыл, кишки отправил в речку – пусть водопад их унесет подальше, вниз.

Кстати – так и не решился посмотреть за «край мира». Я так-то не трус, даже против человека вооруженного ножом дрался (дважды), но высоту…хмм…недолюбливаю. Да ладно, чего перед собой изображать героя? У меня ноги трясутся, когда я смотрю с высоты, и сразу хочется отползти подальше от края! Не летчик я, точно. И не парашютист.

Тушку ящерицы завернул в лопух, дабы мухи ее не кай-кай, и отправился совершать таинство внесения огня в этот мир, «прометеить», одним словом. Сухой мох я нашел – выдернул немного из щели между бревнами дома. Веточек натаскал из леса, благо, что до него идти всего ничего, метров пятьдесят. Притащил и тяжелых палок – потом подложу в костер, чтобы угли хорошие были. Подозреваю, что развести огонь будет непросто. Это тебе не зажигалкой щелкнуть!

А вот и нет. Оказалось, что зажечь костер огнивом совсем несложно. Наши предки не были дураками, определенно, и способ поджигания костра с помощью кресала самую малость сложнее, чем зажечь огонь спичкой. Волновался, конечно, ожидал эпических трудностей, а тут…сноп искр, мох занялся, задымил, я подул, раздувая пламя, подложил горящий мох под тонкие веточки, заранее уложенные «домиком», и…понеслось! Горит!

Дождался пока как следует разгорится, подтянул большие лесины, положил в огонь. Книжки-то я с детства люблю, а там все было – и про то, как костер разжечь, и про то, как охотники делают «нодью». Кстати, удивительно, что я при моем малом росте и субтильном сложении так бодро тащил эти лесины, или как они там называются – бревнышки небольшие. Стволы деревьев – то ли ветром, то ли временем поваленные. И я их пер, как маленький трактор! Муравей, черт меня подери! Муравей, читал, может поднять вес в пятьдесят раз превышающий его собственный. Да, и это ненормально. Нет, не для муравья – для человеческого детеныша.

Ящерку нанизал на палочку, и стал жарить над огнем, захлебываясь слюнями от запаха мясного. А когда тушка покрылась румяной корочкой, впился зубами в сочное, сладкое, и такое вкусное мясо! И пофиг, что нет соли, главное – мясо есть!

Напоминает курятину. Белое такое, слегка резинистое, но вполне съедобное. Уничтожил ящерку за считанные минуты – жрал, захлебываясь слюнями, едва не урчал, как голодный пес. Поел, и свалился возле костра, расслабленно думая о том, как бы живот не лопнул от переедания. Нельзя с такой жадностью набрасываться на еду. И уснул.

Сколько проспал – не знаю. Только снова хотел есть. И в сортир. Второе я быстренько исполнил, а вот насчет первого…козьего молока мне не хотелось, да и козы куда-то подевались. Заныкались, пока разделывал ящерку. Запах крови наверное почувствовали. Козы, они умные твари, человека с руками измазанными кровью не подпустят в свое подбрюшье. Только чистого амурчика.

Итак, снова искать еду. Пойдут охотиться. Подложил перегоревшие палки в центр костра, и держа тяжелый нож на плече, как ландскнехт двухметровый меч-двуручник, зашагал по направлению к лесу. И надо же было такому случиться – добыча вышла на меня сама! Змея! Здоровенная, вроде гюрзы, или королевской кобры! Много мяса, но…много опасности. Надо было бы сделать что-то вроде копья, привязав нож к палке, и затыкать тварь до смерти. Но…задним умом все сильны, а змеюга сейчас уползет, и плакал мой ужин. Нужно попробовать взять ее так, без копья. Подкрасться, и…бац ей по башке! Бац! Бац! Секир башка шайтану! Что я, с какой-то там змеей не справлюсь? Тем более что она улеглась на камешек, и спит, греется на солнце. Сейчас, сейчас, тварина!

Размахиваюсь, и…бац!

И тут же резкая боль в предплечье. Гадина оказалась настолько быстрой, что пока я рубил ее ножом, она извернулась и тяпнула меня – как и положено приличной змее. Две дырочки, из которых сочилась кровь – вот результат моего головотяпства.

Змею я все-таки разрубил – найденный нож был остер, как бритва, так что ничего удивительного – башка с частью туловища валялась на земле, и как принято у всех рептилий (выяснено мной опытным путем!), таращила на меня глаза, и злобно разевала пасть. А я…я тихонько опустился в траву и приготовился нормально помирать. Того заряда яда, который в меня должна была впрыснуть полутораметровая гадина, должно было хватить, чтобы убить пару лошадей, а не то что детеныша человека ростом чуть выше колена взрослого мужчины.

Место укуса вначале начало чесаться, потом гореть, будто к нему приложили раскаленное железо, и онемело, как если бы я его отсидел. Дальше уже начал сдавать мозг. В ушах зашумело, зазвенело, в глазах потемнело, и…меня начало трясти. Судороги били тело, выворачивали мышцы, болело все – начиная с пяток, и заканчивая макушкой головы, в которую будто забили гвоздь – так она заболела. Ну а после я потерял сознание, думая о том, какой я мудак, и как бездарно просрал свою новую жизнь.

Но я очнулся, и вполне бодрый и веселый. И похоже, что лежал в отключке всего ничего – минут пятнадцать-двадцать, не больше. Определил это потому, что костер почти не прогорел, пока я боролся с Великим Змеем. И голова гада все еще таращилась на меня злобными глазами, мечтая повторить со мной то, что не закончила в первую попытку. На всякий случай я ее хорошенько порубил своим «мечом». Мало ли…тяпнет, так может второй раз уже и не поднимусь. Да и просто больно, а я боль не люблю, никакой не мазохист.

И снова к воде, потрошить змею. Прилично у нее мяса! Объелся, еще и осталось на ужин. Улегся в тенек под дерево отдыхать. Кстати, посмотрел на руку, туда, где у меня краснела опухоль после укуса – ничего нет, чисто. Две дырочки от зубов затянулись, остались только два пятнышка– корочки.

Мда…забавно! Но объяснимо. У меня такой безумно быстрый обмен веществ, что яд не успевает отравить организм, а раны мгновенно затягиваются. Радоваться надо, а меня что-то в депрессию кидает. Прожить жизнь за два года, а то и быстрее – это как-то обидно. Лучше уж тогда сразу сдохнуть, чтобы не видеть, не понимать своего катастрофического старения. Дурные мысли, конечно, но…ладно, посплю еще пока что.

Проснулся я от тревоги. Сам не понял – что меня так встревожило. Я даже вскочил, оглядываясь на сторонам. Но ничего такого не увидел – ни стаи волков, ни тигра, который норовит закусить комиссарским телом, ни стаи бандерлогов, готовых уволочь меня в потерянный город. Ни-че-го. Только высоко в небе птица, наверное коршун, или орел.

Птица? Только сейчас сообразил, что я вообще-то прекрасная добыча для орла – мелкий, вкусный, неспособный защититься. И еще до меня дошло – а я ведь, дурак, спал на открытом месте! А если бы меня какой-нибудь гриф-стервятник уволок?! Так и представил кривой клюв грифа, расклевывающий мне печень. Вот тогда я был бы настоящий Прометей…

Пойду-ка я в домик. Там душно и воняет говном (впиталось, черт подери!), зато никто не кастрирует меня кривым нестерильным клювом. Как-то мне не климатит выйти в мир через анальное отверстие трупоеда.

Вздыхаю, и поворачиваюсь, чтобы идти к дому – до него метров сто. Но перед тем, как сделать первый шаг, оборачиваюсь и смотрю на небо. И с ужасом понимаю, что черная точка увеличилась, и этот коршун точно нацелился на мою сладкую плоть!

Срываюсь с места, бегу, падаю, цепляясь за кочку – то ли кротовая нора, то ли бывший муравейник – пытаюсь подняться, и понимаю, что не успеваю. И тогда хватаю нож обеими руками, и готовлюсь к бою. Ничего, мы и от Батыя отбились, так какого-то там летающего говнюка не победим?! Ура! Врагу не сдается наш гордый…ой, мамочки…ОЙ!

От увиденного меня не просто заморозило в столб, я обалдел! Это не коршун! Это. ДРАКОН! Самый настоящий, почти такой же, каким его рисуют на картинках! Рогатый, с красным гребнем, идущим от головы по спине до кончика хвоста, с огромными крыльями, которые плавно, и будто нехотя отталкивали от себя воздух. Он плыл по небу как дирижабль – такой же огромный, и такой же величественный. Вот только скорость у него была побольше, чем у дирижабля, это точно. Последние секунды он несся к земле как пикирующий бомбардировщик – только что сирена не завывала. Уже перед самой землей с хлопком, бьющим по ушам распахнул крылья, и вот уже его могучие лапы с когтями-саблями вцепились в дерн, оставляя после себя черные отметины.

Дракон был громаден, высотой с двухэтажный дом, может больше, и непонятно – как такое чудовище вообще может летать.

Впрочем, мне не до размышлений. Мелькнули мысли, и быстренько свалили прочь, оставив после себя лишь сожаление (в очередной раз), да глубокое разочарование: «Опять, что ли?! Господь, а тебе не надоело меня убивать?! Ну что за гадские шуточки?!»

Я выставил вперед нож и приготовился драться. «Со мною нож, меня так просто не возьмешь, держитесь, гады!»

* * *

– Мам…ну папа же не узнает! Мы сами полетим! Сними запрет!

– Нет! Папа узнает! Он всегда все узнает! Но даже если бы не узнал – я не собираюсь его обманывать. Папу обманывать нельзя. Сидите!

И они сидели, вцепившись руками в гребень. Так-то сидеть было неплохо, они не первый раз летали таким образом и с папой, и с мамой, но…очень уж хотелось полетать самим. Это чувство абсолютной свободы, полета, разве оно с чем-нибудь сравнится?!

– Дымом пахнет! – вдруг сказала мама, и закрутила вираж – У дома костер. Там люди!

– Люди?! Они убьют его! – Айя даже запрыгала на месте – Мама, скорее, Робу грозит опасность! Мама, снижайся!

Драконица ухнула вниз, сложив крылья, и дом стал приближаться, и теперь оба близнеца почувствовали запах дыма. Дракон в своем обычном состоянии чувствует запахи гораздо лучше, чем тогда, когда трансформируется в человека. Папа это как-то объяснял, но Айя не запомнила. Ей это было неинтересно. Просто приняла, как данность: пока находится в человеческом теле – ее органы чувств работают почти так же, как и у обычных людей. Когда «надевает» драконье тело – и обоняние, и вкус, все чувства обостряются, становятся многократно сильнее. Иногда это хорошо (на охоте, например). Иногда плохо. Не очень-то хочется чувствовать запах падали и дерьма за несколько сотен шагов…

Мать летает просто виртуозно! Такие виражи, такие приземления! Красота! Только лишь ее когти впились в дерн лужайки, как Айя скатилась по чешуйчатому боку мамы, и…оказалась перед мальчишкой, который стоял перед ней, держа в руках нож и вытянув его в сторону драконицы. Глаза его были вытаращены так, что казалось – сейчас выскочат из орбит. Но вся его поза говорила о том, что этот крохотный человечек готов бороться до последнего, и умереть, не сдавшись гигантскому чудовищу.

– Не надо страх! – улыбнувшись заговорила вслух Айя – Мы хороший! Это мой мама!

И тут же добавила на мыслесвязи, обращаясь к матери:

– Мам, ты его перепугала. Трансформируйся, пожалуйста!

Драконица замерцала, и вот уже на земле стоит высокая, очень красивая женщина с жгуче-черными волосами, зелеными глазами, полногубая и стройная. Она строго посмотрела на мальчика, который издал какой-то неопределенный звук, и с нотками холода в голосе мыслесвязи, сказала Айе:

– Все так, как я и предположила. В этом детеныше сидит кто-то иной. Это не просто мальчик. Теперь ты понимаешь, что наделала?

– Мама! – в отчаянии вскричала Айя, и двинувшись к мальчику, встала рядом с ним, положив ему руку на худенькие плечи – Не убивай его, пожалуйста! Не надо! Он весь дрожит, перепугался! Ты же видишь, никакого колдовства в нем нет! Никакого демона!

– Хмм… – женщина осмотрела мальчика с ног до головы, медленно, внимательно. Потом кивнула – Да, черного колдовства не вижу. Скорее всего, это не демон. Демону не было бы никакой необходимости защищаться этотй дурацкой железкой. Да он был бы и поумнее…

– А ты много видела демонов, мам? – тут же перехватила инициативу Айя – Как их отличить от людей? Расскажи, вдруг нам придется встретить такого?

– Одержимый демоном человек очень силен, он практически не болеет, но добивается этого тем, что мучает живых существ, предпочитая людей, а среди людей – женщин и детей. От них идет самая чистая, самая сильная жизненная энергия. Демоны очень опасны, изгнать их из носителя очень трудно, почти невозможно. И узнать, что в человеке сидит демон можно только по его делам – даже у драконов уже почти не осталось тех, кто может видеть ауры живых существ, и по ним определять, чем болеет то, или иное существо. Одержимость демоном – это тоже вид болезни. Что-то вроде паразита. Только обычный паразит питается тем, что ест существо, отравляя его организм, а демон ест душу человека, превращая ее в помойку.

– Уважаемые родичи! – в разговор врывается голос Кайля – Вы случаем не забыли, для чего мы прилетели? Может, мы потом послушаем лекции про демонов? Тема безусловно очень интересная, но…

– Заткнись, Кайль! – возмущенно вопит Айя – Мама очень интересно рассказывает! И она не успела рассказать, как же все-таки определить носителя демона! Мам?

– По делам его – сухо отвечает мать, слегка смущенная тем, что увлеклась лекцией. И в самом деле – зачем они сюда летели? Мальчишка так и таращится на всех, оглядывая окружающих со смесью страха и недоверия в глазах. И что же с ним делать?

– Кто ты? Как тебя звать? Можешь говорить? – обращается она к мальчику на всеобщем языке, но тот только таращит глаза, и мотает головой. Мол, «не понимаю!»

– Задача усложняется – вздыхает драконица – И кого же вы призвали, маленькие засранцы?! О Великий дракон! Сколько же от вас хлопот! Маленькие драконы – большие проблемы. И чем вы больше, тем больше от вас проблем. И что с ним делать? Мда…ладно, пойдемте, посмотрим – кто развел костер, и что тут вообще делается.

Женщины повернулась и пошла туда, откуда шел дымок. Близнецы за ней, и при этом Айя тащила за собой мальчишку, держа его за руку и что-то тихо, успокаивающе ему бормоча… Драконица-мать это отметила, и слегка подивилась – неужели у дочки в таком возрасте проявился материнский инстинкт? В общем-то, это даже хорошо. У людей, которые хотят, чтобы их дети выросли хорошими, добрыми людьми, есть обычай дарить мальчику или девочке домашнее животное – собачку, кошечку. Те заботятся о них, переживают за них, и в этом случае вероятность того, что эти дети вырастут приличными людьми гораздо выше. И наоборот – если дети жестоки, обижают животных – велик шанс, что из детей получался подонки, негодяи, которые станут позором своих родителей, и навлекут беду и на семью, и на окружающих их членов общины. Арга давно живет, и знает это не понаслышке. В молодости она не один десяток лет прожила среди людей…

Арга обошла дом, потрогала ногой ветки, лежащие в костре, посмотрела на кости, валяющиеся там же, в углях…развернула лопух, в который была завернута недоеденная часть жареной змеи, подняла брови. Потом пошла в дом, где пробыла некоторое время, совсем недолгое. Вышла, посмотрела на солнце, сощурилась, вздохнула. Покивала головой из стороны в сторону, как бы сокрушаясь тому, что увидела, снова вздохнула.

– Что, мама? – Айя стояла прижав к себе мальчишку, и поглаживала его по голове, успокаивая. Мальчишка выглядел очень озадаченным, но не вырывался, и не делал попытки ударить ножом, который держал в правой руке. Нож в ручонке выглядел настолько большим, что было непонятно, как этот мелкий детеныш удерживает его за рукоять.

Арга отметила и это. Человеческие младенцы не такие уж и слабые, как это можно подумать, и хватательный рефлекс у них очень силен – как у детенышей обезьян. Но чтобы вот так…держать на весу здоровенную железку, да столько времени…настоящий ребенок давно бы ее бросил. Да, в младенце сидит совсем не ребенок. И младенцем теперь его не назовешь – сухонький маленький человечек со смешными круглыми коленками, зубастый (и это драконица заметила!), встрепанный, и очень даже решительный. Вон как смотрит, вроде слегка успокоился, но все равно готов ринуться в бой.

Арге понравился его взгляд, и решимость защищать себя до последней капли крови.

А еще – понравилось то, как мальчик сумел выжить при практически полном отсутствии к тому предпосылок. Когда драконица сюда летела, она ожидала увидеть жалкого заморыша, умирающего от голода и жажды в закрытом вонючем доме, и подсознательно хотела, чтобы тот умер до ее прилета. Нет младенца – нет проблемы. Но перед ней стоял маленький боец, готовый подороже продать свою жизнь и не отступить перед превосходящими силами противника. Смешно и даже…возникает чувство уважения к этому щенку. Он заслуживает жить, если сумел выкрутиться без малейшей помощи извне. Конечно, ему помогло то, что ребята прихватили сумы с лошади его матери, но все равно – это очень впечатляющий результат.

– Ну что, мама? Что скажешь? – нотки нетерпения в мысленном голосе Айи просто бурлили, и Арга понимала, что если сейчас примет решение о том, что мальчика надо убить, дочь может встать против нее. И никогда не простит ей убийство питомца, даже если со временем поймет необходимость этого деяния. И Кайль не простит. Он за сестру весь мир порвет! Правильный мальчишка, на него можно положиться. А что скрывать от самой себя – Арнга очень дорожила любовью своих детей. И подозревала, что даже их отец, жесткий, бескомпромиссный воитель, не пойдет на такой шаг – рискуя потерять любовь и детей, и жены, которую он любил больше жизни. Вот такая цепочка натягивается…

Да и не видно, чтобы у мальчика были какие-то нехорошие наклонности. Убил змею и еще какую-то тварь? (похоже, что ящерицу) Так это охота. Драконы тоже охотятся, без этого они просто не проживут. Им необходимо сырое мясо для нормальной работы кишечника и получения жизненной энергии живых существ. Тут ничего не поделаешь, драконы могут есть и растительную пищу – когда находятся в своем человеческом облике, но им все равно нужно мясо. И даже когда они становятся людьми, все равно предпочитают слабо прожаренные куски, слегка прихваченные огнем снаружи. Драконы всегда были хищниками, и бесполезно их приучать к поеданию травы. И смертельно.

– Что я тебе скажу – ворчливо ответила Арга – Наворотили вы…и не разгрести. Папа будет в ярости. Достанется нам…даже представить страшно. Реветь будет – этот водопад позавидует…

– Мамочка! Спасибо, спасибо! – Айя кинулась на шею матери, завизжав, как поросенок – Ты самая лучшая! Самая умная! Самая добрая! Спасибо!

– Так что решили-то? – не понял слегка тугодумный Кайль – Мам, ты оставишь его жить? Не убьешь? Честно сказать, мне тоже не хочется, чтобы ты его убила. Пусть Айя с ним балуется…языку его учит. И сама подтянет свое произношение! И учиться им можно вместе, а то она сама не учится как следует. И мне мешает. Не убьешь, ма?

– Глупый! Мама его не убьет! Потому что она добрая и хорошая! Самая лучшая мама в мире! – радостно сообщила Айя, и Арга, грустно улыбнувшись, ответила:

– Ну как я его убью, этого маленького засранца? Вы же меня потом со свету сживете! Теперь думайте, что папе сказать…папа будет очень сердит. Ох, как сердит!