Текст книги "Монах. Боль победы"

Андрей постучал по стенке рукоятью тяжелого пистолета, и кучер затормозил, громко крикнув на лошадей:

– Тпру-у-у! Стоять, проклятые!

Сзади в них чуть не врезался экипаж какого-то мелкопоместного дворянина, он высунулся в окно, разъяренный и красный, но увидел императорские гербы и охрану из гвардейцев, тут же умолк и спрятался, нырнув назад, как в прорубь. Андрей усмехнулся – с некоторых пор императорский герб вселяет в родовитых подданных что-то вроде священного ужаса.

Высунувшись в окно, Андрей крикнул оборванцу, стоящему на перекрестке улиц с пачкой бумаги под мышкой:

– Эй, малец, поди сюда! Чего там у тебя такое?

Шустрый городской мальчишка, не боящийся ни бога, ни черта, бойко зачастил:

– Это газета, называется «Новости Балрона». Купите, господин! Всего два медяка! Тут про то, как казнили графа Гегайло! Про Гортуса – оказывается, он враг империи и поклоняется исчадиям! Про первого советника – оказывается, он из древнего аристократического рода и вообще внебрачный сын покойного отца бывшего императора!

– Это-то зачем? – поморщился Андрей, взглянув на хихикающего Зорана.

– А еще, – частил мальчишка, – про цены на муку, сахар, соль! Объявления – может, хотите купить коня – вот тут есть! Очень, очень интересно! Смотрите, картинка тут – вот Гегайло вешают, а рядом он уже торчит на колу! Очень веселые картинки!

– Тьфу! Хотел забыть эту пакость, а тут… сам рисовал или художника нанял?

– Сам! Я что, рисовать не умею? – обиделся Зоран. – А потом клише вырезали.

– Купите, господин!

– Дай одну, – кивнул Андрей, кинул счастливому мальцу серебреник и, взяв газету, закрыл дверцу кареты. Потом стукнул по стенке, карета заколыхалась и погромыхала дальше. – А что, впечатляюще, – ухмыльнулся Андрей, рассматривая картинку и текст под ней. – И Гортуса хорошенько опорочили. Странно, что ты не стал ему приписывать диетическое питание младенцами.

– Какое питание? Дие… чего?

– Ну… прописанное лекарями, – отмахнулся Андрей. – Ты в другие города отправил?

– Само собой! Скорой почтой, быстрыми извозчиками. Конечно, жаль, что дойдет через неделю-две, но главное, что дойдет. Как это вы здорово придумали с почтовыми станциями: раз! – и заменили лошадей. И с сигналами. Гудеть только любят, негодяи, почтовики эти. А формой гордятся, да. Умеете вы проворачивать дела.

– Ты лучше скажи, почему газета продается за два медяка, хотя первый тираж должен быть по медяку!

– По медяку – это для тех, кто продает. Но им-то надо зарабатывать. Потом поднимем цену. Сейчас она и так обходится нам дороже, чем по медяку.

– Бумаги хватает? А краски? Учти, газета мне очень, очень важна. Это пропаганда. Кто владеет информацией, тот правит миром. Пусть в убыток, пусть невыгодно коммерчески – распространяй по городам, отправляй куда можно. И вот что, найди людей, которые будут поставлять информацию – слухи, события, все что угодно. Через газету можно сливать информацию о тех, кого нужно опорочить…

– Понял! – усмехнулся Зоран. – Я буду платить им за информацию, этим несунам. Надо нанять людей, которые напишут эти новости. В этот номер писал я сам, но мне тоже иногда хочется спать, так что…

– Несуны эти называются репортеры. И нужен журналист, который будет интересно и хлестко писать статьи, с целью воздействия на общественное мнение. И редактор, он будет отслеживать, что ставить в номер, а что подождет.

– Понял, сделаем. Хотите убрать патриарха?

– Меньше болтай. Особенно в тех местах, где это делать нельзя. Понял?

– Понял, – кивнул Зоран, и Андрею показалось, будто тот подмигнул здоровым глазом. Может, действительно показалось?

– Привет, милый. – Антана обняла Андрея за шею и крепко поцеловала. – Как ты сегодня? Устал? Сейчас я прикажу подать ужин. Я не ужинала, тебя ждала. Пригласим к обеду Олру? А то она скучает одна…

Андрей внимательно посмотрел на Антану и осторожно спросил:

– Ты на самом деле этого хочешь? Или предлагаешь, чтобы доставить мне удовольствие? Или испытываешь меня?

– Ты что? – ошеломленно сказала Антана и отшатнулась, будто ее ударили. – Ты что такое говоришь?! Ты не заигрался ли в свои политические игры, что подозреваешь в таковых даже меня?!

Она резко отвернулась и подошла к большому окну, выходящему в сад. Полупрозрачные портьеры шевелил ветерок, доносящий запах каких-то пряных цветов, усыпавших колючие, постриженные в виде шаров кусты, в небе проносились тучи, и моросил бесконечный серый дождь…

Андрей подошел к ней и обнял за плечи. Антана дернулась, убирая его руки, и он увидел, что она плачет. Потом она горько сказала:

– Проклятый престол! Проклятая корона! Проклятый дворец! Когда ты был простым воякой, борцом со Злом, ты бы никогда мне так не сказал! Никогда! Ты любил меня! А теперь, когда мы на вершине власти, ты стал меняться. Ты стал жестоким, холодным! Ты думаешь лишь об интригах, о том, как удержать эту власть! И не думаешь обо мне! Ты…

– Прости! – Андрей коснулся губами шеи Антаны. – Прости, я ляпнул не подумав. Я всегда любил и люблю тебя и ради тебя умру. Дурак я! – Андрей опустился на колени перед ней и прижался головой к ее бедру. – Прости дурака! Я же просто мужчина. Я не знаю, что у женщин на уме. Ты спросила, и я подумал, что ты меня проверяешь, люблю ли я тебя. Есть ли у меня что-то к Олре, кроме дружбы и воспоминаний. Решил, что ты сомневаешься в этом, поэтому и спросил. Милая, прости меня, пожалуйста. Ты мне дороже всего на свете…

Антана опустила руку, положила ее на голову Андрея и легко пошевелила пальцами, вороша его волосы. Вздохнула:

– Наверное, я сама виновата, что ты меня не понял. Встань, иди сюда. – Она сильной рукой подняла Андрея и, обняв, прижалась к его груди. – Ты как-то отдалился от меня в последнее время, приходишь холодный, напряженный, злой. Мне кажется, эта власть нас разделяет. Ведь мы были гораздо счастливее в том домике… гораздо счастливее. Я знаю, что ты скажешь: долг, дело прежде всего… отец так говорил. И где он? И ты меня оставишь… уйдешь однажды и не вернешься. Молчи! – Она приложила руку к губам Андрея. – Ничего не говори. Я скажу, моя очередь. Я упомянула Олру только потому, что думала – тебе будет приятно, что я выше предрассудков, что для меня ничего не значит мысль о том, что когда-то ты с этой женщиной занимался любовью, обнимал ее, целовал, что у нее от тебя ребенок. Скажу откровенно: да, немного корябает по сердцу. Но я знаю, что ты любишь только меня. Знаю, и все тут. И я не боюсь, что ты снова с ней сойдешься. Но ваш с ней ребенок должен жить так же, как и наш с тобой. Я не верю, что ты будешь относиться к ним по-разному. И не хочу, чтобы ты разрывался между бывшей женой с ребенком и мной. Пусть они будут рядом. И мне спокойнее. – Антана слегка улыбнулась и посмотрела в желтые глаза Андрея. – Все? Как ты обычно говоришь – вопрос закрыт? Если не хочешь, мы ее не пригласим. Будем ужинать вдвоем. Кстати, а где наша сестричка? Где Шанти?

– Полетела по делам, – уклончиво ответил Андрей. – Через денек-другой вернется. Возьми вот, почитай. – Он подал жене газетный листок. – Кстати, можешь положить его в ларец, где хранятся редкие книги, – когда-нибудь он будет стоит огромных денег. Это первый номер нашей первой газеты!

Антана присела на краешек кресла и с интересом стала рассматривать картинки, читать статьи, забыв обо всем. Потом подняла восхищенные глаза на Андрея:

– Потрясающе! Ты даже не представляешь, что ты сделал! Ведь все скучают – дамы сидят дома и собирают сплетни, не знают, чем заняться! А это – сборник сплетен! Они будут ждать каждого номера, драться из-за него! Великолепно! Позову Олру, покажу ей – она сразу поймет. Ты только глаза щуришь, а сам ни демона не понимаешь важность этой штуки!

– Где уж мне, – усмехнулся довольный Андрей. – Представляешь, когда тут появится статья о нынешнем патриархе, о его прегрешениях перед церковью, моралью и всяком таком прочем. И сразу во всех крупных городах! Как ты думаешь, сумеет он при этом сохранить свое место?

– Никогда, – решительно мотнула головой Антана. – Слетит, как птичка с гнезда. Вот для чего ты сделал газету… – прошептала она задумчиво. – Ну и демон же ты. Ты страшный противник. Не завидую тому, кто встанет у тебя на пути.

– Мне приходится быть страшным и безжалостным. Ты же знаешь, я не для себя делаю. Мне не надо этих денег, этой власти! Я для людей хочу! Я хочу, чтобы люди хорошо жили! Чтобы не было Зла! Чтобы…

Он осекся, потому что подумал: ведь было уже. Все было. «Счастье всем даром, и пусть никто не уйдет обиженным!» И убивали ради этого. Тысячами. Миллионами. И он будет убивать. И убивает. А убивая, разве можно остаться прежним?

Антана увидела, как осунулось лицо мужа, и ласково коснулась его плеча:

– Не переживай. Это я так, сгоряча сказала. Сама уже не рада, виню себя за это. Сейчас я позову Олру, и будем ужинать. Будем относиться ко всему проще, ладно? Мы и правда что-то заигрались в интриги. Начали друг друга в чем-то подозревать… а то я брошу эту демонову корону и уйду! Не нужен мне этот трон! Мне нужен только ты… и Марк.

– Увы, назад дороги нет, – грустно усмехнулся Андрей. – Давай команду к ужину. И Олру зови. Я пока пойду поищу кое-что в библиотеке, ладно? Да! Как там Марк? Все в порядке?

– Иэххх! – насмешливо сказала императрица и кинула в Андрея сложенной в комочек кружевной салфеткой со столика. – В первую очередь надо о ребенке. А потом свои газеты-мазеты. Ну мужчины… это что-то. Иди-иди, ройся в своих пыльных фолиантах. Позову.

Андрею хотелось найти какое-то упоминание об исчадиях, и все свободное время он посвящал библиотеке. Прочитал все, что было написано об этих тварях, но так и не узнал практически ничего нового.

За исключением одного упоминания о странном явлении, которое наблюдали моряки, доставлявшие товары в Островное королевство: небо на горизонте как будто разорвалось, пропали звезды, вспышка… и все. В общем-то все. Если не считать того, что падение предполагаемого болида по времени совпадало с рассказами драконов о новом игроке, появившемся в этом мире. С натяжкой можно было притянуть друг к другу эти два явления, и… Что «и»? Ничего. Ничего в голову не лезло.

Слуга пригласил Андрея к ужину. Есть хотелось ужасно, так что поиски истины позорно проиграли куску мяса и кружке пива.

Кстати, как ни пыталась Антана приучить Андрея к культурно-аристократическому вину, отучив от пива, – ничего не вышло. Он заявил яростный протест, сказав, что ему наплевать, кто там чего пьет, а если она будет возмущаться – отдаст приказ вырубить все виноградники. Она поверила и отстала.

Олра была слегка насторожена, но поддерживала разговор и в восторге, как и Антана, перечитывала газету, снова и снова тыча пальцем в отдельные строки хроники, и предложила иногда подкидывать материал для статеек. На что Андрей ответил, что в общем-то для того и было придумано, а не ради светских сплетен. Обе женщины дружно напали на него, сообщив, что мужчины эгоисты и не понимают, как женщинам важно получать такую информацию. Затем зашел разговор о детях – Олра рассказала, как дела у Марго. Все было отлично. У Марго и Марка была одна кормилица – та самая женщина-гора, и оба росли не по дням, а по часам.

Потом женщины вспомнили что-то веселое про Зорана, затеявшего волочиться за молоденькой замужней кухаркой, – муж стерег его возле дверей, и Зорану приходилось попадать в комнату дамы сердца через окно. Статус секретаря советника, конечно, очень весом, но полено в руке обманутого мужа еще весомее.

Андрей слушал веселый треп, и почему-то ему было не смешно. Он сильно беспокоился за Шанти, на душе было тяжело. И вдруг, словно в подтверждение его опасений, ему стало нехорошо, сердце сжалось от боли и затрепетало, будто бабочка, накрытая сачком. И он понял: с Шанти беда. Ей плохо, и, возможно, она умирает.

Побелев, Андрей вскочил и вцепился в край стола так, что пальцы оставили вмятины на полированном дереве. Женщины перепугались, стали его тормошить, пытались заставить выпить воды, но он стоял, сжав зубы и вытянувшись, как стальной клинок, затем выдохнул и хрипло сказал:

– С Шанти беда. Я знаю. С ней плохо. – Андрей упал в кресло, едва не потеряв сознание.

– Вы?! Откуда? Как успели? – Глаза купца, агента Шанти, выпучились, будто он увидел чудище морское. Купец узнал свою начальницу – драконице пришлось снова принять облик рыжеволосой красотки, но при этом «перекрасить» волосы. Перестаралась она некогда со своими огненными волосами, став заметной, как факел в ночи.

– Проходите. Скорее! Тут бродят целые толпы голодных солдат – опасно.

Купец закрыл ворота дома и повел Шанти внутрь.

– Ужас, что творится! Они собрали всех мужчин со всех провинций юга. Кто будет весной пахать и сеять – непонятно. А всю эту массу надо кормить, поить. Те и рыщут, голодные, все сожрали, даже кошек и собак! Вы не представляете, что творится, – банда на банде! Убийства, грабежи, изнасилования!

– Представляю, – сухо кивнула Шанти. – Мне нужно знать, где располагается резиденция Гортуса. Какая там охрана. И вообще, по возможности все о нем – куда ходит, где бывает, кто к нему приходит. Я давала вам такое задание. Что можете сказать?

– Ну что сказать… – Купец усадил гостью за стол в гостиной и сосредоточился. – Он живет в особняке на Бирюзовой улице. Усадьба большая, охрана многочисленная и хорошо вооруженная. Входа туда нет никому, кроме доверенных лиц и то с пропусками. Вот вроде и все.

– А слуги? Слуги выходят? Заходят? Как он может обходиться без слуг?

– Хм… наверное, заходят… А толку-то? Их всех знают в лицо. Вы хотите туда проникнуть?

– А вы полагаете, я задаю вопросы ради развлечения? Делать мне нечего?

– Извините… – Купец слегка стушевался, но тут же воспрянул духом. – Если чем могу помочь – я всегда готов! Этот Гортус всех уже достал, весь городской люд его ненавидит!

– За что? – вяло осведомилась Шанти, обдумывая информацию.

– По городу не пройти – одно хулиганье. Девушкам вообще ходить невозможно – того и гляди юбку задерут в кустах. Я удивлен, вы-то как сюда прошли? Без проблем? Нет, я не имел в виду… – Купец покраснел, поняв, что сморозил глупость, и замолчал.

– Вы имели в виду, что мне задрали юбку в кустах по дороге сюда? – безжалостно уточнила Шанти. – Нет, не задрали. Со мной нельзя так поступать.

«Особенно если у задиральщиков сломаны обе руки, – подумала она со смешком. – Интересно, что они потом рассказали по поводу инцидента? Неизвестная красотка едва не оторвала руки».

– Информацию приняла. Но мало ее. Почти ничего нет.

– Так я сколько тут? Всего два дня! Что я мог узнать за два дня? – обиженно буркнул купец.

– Понятно. Схожу посмотрю на дом этого Гортуса. Здесь же не очень далеко?

– Пять минут хорошей ходьбы. Через три улицы. Выходите, сразу направо, доходите до перекрестка, поворачиваете налево и три квартала вверх, в горку. Белый дом за красной крепостной стеной – вот это и есть усадьба Гортуса. Только имейте в виду, они хватают всех, кто походит близко! Шпионов ищут. И убийц. Прошел слух, что Гортуса хотят убить, что императрица подсылает к нему убийц. Пятерых уже казнили. Двое и правда бросились на него, когда он проезжал в закрытой карете. Был он в карете в этот момент или нет – еще вопрос. Да эти несчастные даже на подножку не успели запрыгнуть, их тут же перехватили агенты Гортуса. Весь город наводнен агентами Гортуса, и, говорят, они оборотни! Убийц казнили так страшно, что я даже рассказывать об этом не хочу – вырвет. То, как советник поступил с Гегайло, цветочки. Детская игра. Там похуже было…

– Императрица не посылала убийц, – фыркнула Шанти. – Так кто же были на самом деле эти несчастные?

– Не знаю. Мало ли недовольных? Например, отцы-братья-мужья-возлюбленные тех девиц, что он замучил. Гортус славится экзотическими привычками, с детства. Говорят, что он не получает сексуального удовлетворения, если партнерша не кричит от боли. Извращенец тот еще.

– А где он девушек берет?

– С улиц. Его подручные отлавливают на улице девушек и доставляют к нему. Из его поместья они уже не выходят. Говорят, случайные прохожие на берегу видели длинные свертки, которые его слуги выбрасывают в море. Но никто ничего точно не знает. И еще – возле него появились какие-то колдуны. Именуют себя обществом «Черных плащей».

– Что за общество? – насторожилась Шанти.

– Никто не знает. Говорят, могущественные колдуны. Гортус хвастался, что с их помощью он разнесет войска императрицы в клочья. А потом завоюет Славию.

– М-да… такого негодяя на престол… это исчадие какое-то… Кстати, не исчадия ли? Как эти колдуны относятся к церкви? А Гортус?

– Нормально относятся. Он в церковь не ходит, но и другим не запрещает. Храмы стоят как стояли.

– Значит, не исчадия… понятно… – протянула Шанти. – Скажи, а где, на каких улицах промышляют ловцы девушек?

– Хм… не знаю. Вероятно, начиная от его усадьбы и по всему городу. На городском рынке еще. Да, говорят, там хватали.

– А почему люди не бунтуют? Как они терпят такое?

– А вы видели, сколько у него солдат? Задавят сразу. Кто пытается сопротивляться – казнят на месте. Закона нет, есть Гортус. Один, говорят, вступился за свою молодую жену – они на рынке вместе торговали, – так его привязали к лошади и волокли по улицам, пока не помер. А жена сгинула в усадьбе Гортуса. Все и говорить-то боятся, даже шепотом! На рынке мало что продается, и то по высоким, очень высоким ценам. Я выставил немного муки и зерна в своей лавке по цене в три раза дороже, чем обычно, – вмиг смели. Так-то выгодно здесь торговать, но нет гарантии, что ночью к тебе в дом не вломятся и не отберут наторгованное. Или по дороге к лавке фургон не ограбят. В общем, это ужас какой-то. Я никогда такого не видал. Поговаривают уже – скорей бы императрица башку Гортусу снесла, устали все.

– Снесет, снесет, – задумчиво сказала Шанти. – А где у вас рынок?

– Налево, пять кварталов. Там еще пожарная каланча стоит, ее отовсюду видно. Не ходите туда! Вы думаете, узнаете там последние слухи? Народ молчит, все боятся рот открыть. Наживете неприятностей, и все. Не надо!

– Спасибо за предупреждение, но я все-таки схожу, – улыбнулась Шанти. – Если со мной что-то случится – все расскажете госпоже Олре.

– Не нравится мне ваша прогулка, ох не нравится, – покрутил головой купец. – Не дай боже налетят ловцы – пропадете!

– Авось не пропаду, – Шанти решительно встала. – Мне пора. Собирайте информацию – количество солдат, вооружение, все, что сумеете узнать.

Выйдя за калитку, Шанти подняла голову и слегка улыбнулась. Проглядывало солнце, несмелые лучи тихонько ощупывали мир, и на душе у нее стало светло и ясно. «Все-таки хорошо, что здесь хоть иногда проглядывает светило!» – подумала она и бодрым шагом отправилась туда, где над городом возвышалась пожарная каланча, похожая на верзилу в шляпе.

Глава 6

Еще когда Шанти вошла в город, ей сразу бросилась в глаза грязь на городских улицах. Все заплевано, загажено, такое впечатление, что власти все равно, как живут горожане. Никаких сдерживающих факторов. Да, ходили патрули из хорошо вооруженных солдат во главе с младшими офицерами, но они не обращали ровно никакого внимания на мусорящих, пачкающих, даже гадящих рекрутов и новобранцев. На глазах драконицы один просто сел и сделал свое грязное дело, не обращая внимания на то, что находится в людном месте. И никто ему даже слова не сказал.

Шанти прикинула – если бы это происходило в Анкарре, придурок уже получал бы свою порцию плетей. Чего-чего, а за порядком там следили.

Стоящие у стен и слоняющиеся без дела парни обращали внимание на идущую по улице девушку – присвистывали, показывали пальцем, причмокивали и делали непристойные жесты. «Такое впечатление, что у них всех как-то сразу наступило умственное помешательство, – думала Шанти. – Ведь у себя дома они так себя не ведут, стыдно ведь! А почему тут так? Война все спишет? Вполне может быть, что так и думают. Все равно, мол, подыхать, так хоть перед смертью почудить».

– Девушка, девушка, у меня есть пять серебреников! – Перед ней возник прыщавый долговязый юнец в одежде цветов герба Гортуса. – Пойдем со мной! Пойдем! Ты такая сладкая!

Его глаза лихорадочно блестели, парень был как будто в горячке. «Больной? – подумала Шанти. – Похоже, что скоро у них тут начнется веселье в виде чумы – если вовремя не наведут порядка».

– Пошел вон! – презрительно сказала драконица и, обойдя его, пошла дальше, внимательно прислушиваясь к тому, что происходит сзади.

Она ожидала чего угодно, только не этого – парень упал на мостовую и, рыдая, стал биться головой о камни, но скоро затих. Шанти оглянулась – несколько человек уже обшаривали его карманы, кто-то срезал кошель, и тут же началась драка. Засвистел патруль, подбежали тяжеловооруженные солдаты регулярной армии, блеснули клинки – на мостовой осталось два трупа.

Шанти нахмурилась – и с такой армией они собираются взять Анкарру? Да это бред какой-то! И тут же просветлела – ценная информация. Все это означает, что большая часть армии Гортуса есть никуда не годный сброд. И пусть она численностью превышает армию Андрея в несколько раз, зато боеспособность армии империи гораздо выше.

– Девушка! – послышался голос откуда-то сбоку.

Шанти обернулась, готовая отразить агрессию, и увидела мужчину лет сорока пяти, седого, в кольчуге, наплечниках, с прямым мечом на поясе и кинжалом слева на боку. «Опять?! – подумала она. – Что ж вы никак не успокоитесь-то!»

– Девушка, не ходила бы ты по городу, – неожиданно сказал мужчина. – Видишь, что происходит? Нагнали сброду, тут мужикам-то ходить небезопасно, а уж таким красоткам подавно! Иди скорее домой, иди! Давай я тебя провожу, чтобы никто не обидел.

Шанти прощупала его эмпатически – нет, никакого сексуального влечения, искреннее участие.

– У меня дочь твоего возраста, тоже красавица, – пояснил тот. – Идем, я до дому тебя провожу. Не бойся, я не дам тебя в обиду.

– Я не боюсь, – лучезарно улыбнулась Шанти. – Я только до рынка дойду и сразу назад. Не нужно помощи. Иди по своим делам. Останься в живых.

Мужчина неодобрительно покачал головой, но настаивать не стал. Он проводил долгим взглядом красотку, похожую на его дочь, и затосковал – на кой демон ввязался в это предприятие? Денег заработать? Этот демонов Карил пообещал, что тут будут хорошо платить, а вся кампания закончится в считаные недели. И что? Засели на весь сезон дождей, жалованья нет, жрать нечего. Сын с дочерью там одни, жена больная. Ну зачем, зачем он поперся сюда?!

И вдруг пришло решение – валить надо отсюда. Правильно сказала девчонка, надо остаться живым. И вообще, он уже не в том возрасте, чтобы, как в двадцать лет, махать железкой. Тут ломит, там болит, раненая нога под дождем ноет – валить надо, точно. А если предъявят претензии, мол, дезертир? А некому будет предъявлять. Этот сброд никогда не победит. Они разбегутся тут же, как в них врежутся тяжеловооруженные конники. А Гортусу отрубят башку победители. Все, решено: уходить!

Ветеран бодро зашагал в сторону южных ворот, привычно придерживая рукой длинный меч. Идти до дома трое суток – без еды, без денег, на которые он мог бы что-то купить. Но солдат не унывал – выдержит. Зато – скоро дома. Обнимет жену, детей и останется в живых. Спасибо девчонке, навела на мысль. Жаль ее, попадет в беду. Он остановился, подумал – может, вернуться, проводить ее? Но потом махнул рукой – она сама знает, что делает. Каждый должен сам отвечать за свои поступки. И пошел дальше.

Рыночные ворота ничем не отличались от своих собратьев в других городах империи. Если только тем, что были более ободранными? На деревянных створках свежевыцарапанные матерные слова и глубокие отметины, как если бы кто-то метал ножи или дротики.

Привратник встрепенулся, увидев Шанти, выскочил из будки и замахал руками:

– Дура! Ты куда прешься?! Вдруг сейчас «охота» Гортуса прискачет, и сгинешь навечно! Уходи, уходи отсюда! – Красные щеки старика пошли пятнами, а седые волосы растрепались. Он него пахло спиртным и застарелым потом. – Быстро уходи отсюда! Не то время, чтобы по рынку бродить! Сплетни пришла собирать, что ли? Тут и сплетен-то нет, одно безобразие! Я даже плату за въезд уже не собираю – торговцев-то почти нет. Что ты тут хотела купить-то?

– Да так, посмотреть хотела, – пожала плечами Шанти, и ее легкая курточка распахнулась, обнажив крепкие полушария, чуть не вываливавшиеся из лифа.

Старик замер, впившись глазами в грудь девушки, и тихо сказал:

– Ты точно дура. Не миновать беды. Ты чего так вырядилась, запахнись! Скорее! Ну! Поздно. В будку, в будку прячься! – Старик попытался оттащить Шанти от ворот, но рядом уже заплясали сытые, красивые кони. Семеро хорошо одетых молодых людей в камзолах цветов герба Гортуса внимательно смотрели на Шанти, пока один не сказал:

– Вот так добыча! Неужели мы могли пропустить такую красотку? Зехер, сажай ее к себе. Подержись за нее, пока Гортус до девки не добрался.

Всадники захохотали, а упомянутый всадник наклонился и, схватив Шанти за талию, усадил ее впереди себя, крепко обхватив за грудь.

Шанти, если бы захотела, могла бы сейчас перекачать свой вес из нечто в свое человеческое тело. И тогда конь просто сломался бы под полуторатонным весом. Но задача стояла совсем другая, и ей пришлось ко всему прочему терпеть руки потного парня, лапающего ее грудь. Она создала иллюзию настолько мощную, что рука «охотника» ощущала лишь гладкость кожи, а его нос чуял запах цветов, исходящий от незнакомки.

Парень остро пожалел, что он не Гортус и что после хозяина девка достанется ему измочаленной, окровавленной, избитой до полусмерти. Как бы он хотел быть первым из тех, кто вонзится в ее бархатную плоть!

Скрипнув зубами, всадник подстегнул лошадь, и та помчалась в табунке своих товарищей, опрокидывая не успевших убраться с дороги прохожих.

В трех кварталах от базара под ноги лошади попался какой-то седой солдат, замечтавшийся о чем-то своем, лошадь сбила его мускулистой грудью, он покатился по мостовой и ударился головой о придорожный камень, проломив себе висок.

«Охота» поскакала дальше, не обратив внимания на свою случайную жертву, а к трупу уже начали стягиваться стервятники в человеческом обличье. Не успел солдат вернуться домой…

Кавалькада влетела в ворота усадьбы, тут же закрывшиеся за ней и ощетинившиеся копьями и алебардами охраны. Вокруг особняка, как и вдоль стены и на стене, было множество вооруженных до зубов охранников. У многих – луки и арбалеты в боевой готовности. Никто не мог пройти без проверки даже в переулок, где находилась усадьба. Шанти в этом убедилась и поняла, что, если она появилась бы здесь одна, ее, скорее всего, приняли бы за шпионку, и до Гортуса она могла бы и не добраться. Так что ее решение верное.

– Давай ее в комнату! Что она, плачет? Молчит? Перепугалась, видать. Знает, что ее ждет. Тащи в дом, только не повреди. Синяки поставишь – Гортус тебе башку снимет. Он сам любит им синяки ставить, свежачок любит, чтобы был! Он скоро вернется из мойни.

– Одеть ее во что-то другое? – спросил мужчина, по виду напоминавший мажордома – ливрея, гладкое холеное лицо.

– Нет. Как есть пускай. Придет – сам решит. Веди ее в комнату для утех, привяжи там к стене. Ребята, помогите ему – вдруг она будет сопротивляться, еще поколотит несчастного!

Командир охотников заржал, а Шанти, слегка прищурившись, посмотрела на его ауру.

Верно Андрей говорил – оборотни. Целая стая оборотней. И они подчиняются старшему, он их инициировал. Стая. «Интересно, – подумала она, – любовь Андрея и Антаны, вернее, Антаны к Андрею не следствие ли того, что он является ее старшим? Или там все намешано – и любовь, и подчинение старшему?» Впрочем, не больно-то видно, чтобы она беспрекословно ему подчинялась. Может, как-то особым образом делается, чтобы при инициировании стая подчинялась старшему? Шанти пожалела, что не поинтересовалась этим вопросом поподробнее, но раздумывать над этой проблемой было некогда – ее втащили в дом, приволокли в какую-то комнату… и она вздрогнула от отвращения.

Пыточная. Настоящая пыточная. Инструменты, блоки, крюки, петли. Запах. Как ни вымывали – остался запах крови. Сладковатый запах тлена. Вымывай не вымывай, а запах бойни никуда не деть.

Ее толкнули к стене и, растянув руки в стороны, зажали их в плотных стальных захватах, проложенных толстой стеганой тканью – видать, чтобы жертва раньше времени не повредила себе руки. Потом то же самое проделали с ногами пленницы.

Конвоир сжал ее грудь, провел ладонью по бедру и, ухмыляясь, сказал:

– Мы с тобой еще увидимся. После того как с тобой развлечется Гортус. Правда, после этого ты будешь уже не такая красивая и гладкая. Жаль. Но ничего! Тебе все равно будет приятно, мы постараемся доставить тебе как можно больше удовольствия! Ведь ты же любишь мужчин? Сегодня у тебя их будет много.

Он резко засмеялся, глядя на Шанти желтыми глазами, вышел из комнаты, и она осталась одна.

Когда ее вели в дом, Шанти осмотрелась – да, ее выводы были верными. Никакими путями в дом проскочить было нельзя. Первое, что приходило в голову, – замаскироваться под слугу, принять его облик. Но эту идею она отбросила сразу – где искать этого слугу, чтобы всмотреться в него и принять его облик? Где его поймать? Да, можно попробовать получить информацию о слугах, куда они ходят, где берут продукты и все такое прочее. А если не ходят? Если продукты давно в доме, если их не выпускают из усадьбы? В таких сооружениях по типу крепостей запасались продуктами и водой на годы вперед. Зачем кому-то выходить и где они будут чего закупать в голодном городе? Тем более что из соображений безопасности лучше слуг не выпускать вообще.

Принять облик какой-нибудь зверюшки или птички? И такая мысль была, самая реальная по исполнению. Лишь одно «но» – только представить себе птичку или зверюшку, которая вдруг рвется в дом! Ее, само собой, попытаются отогнать, убить, в конце концов. И закончится это банальной дракой. А там ведь оборотни. Шанти помнила, как толпа оборотней ободрала ее до самого мяса. Даже непробиваемая чешуя не спасла. Это вам не обычные люди с их жалкими сабельками.

Кстати сказать, Шанти не была уверена в том, что тяжелое копье в руках потрясающе сильного оборотня не пробьет ее чешую. Убить, может, и не убьет, но вот поранить – запросто. Оборотни такая злостная штука… их только жечь огнем, но и горящие они бросаются как сумасшедшие. Притом – ему только отбежать в сторону, перекинуться, и вот он снова здоров. Кроме того, где гарантия, что в это время Гортус будет дома? И где его искать по дому? Со стаей, висящей на хвосте… Нет, зверюшки-птички не выход.