Текст книги "Фаранг"

14

В первый момент мне показалось, что погас свет. Затем я сообразил – у меня просто потемнело в глазах.

Я чудом сохранил на лице невозмутимое выражение. Сердце прыгнуло к горлу, молоточки превратились в молоты, грозя расколоть мою бедную беспамятную голову. Я должен совершить убийство? За кого он меня принимает? Герой-Лис, он, что, головорез?

Спокойно, Тиха, спокойно. Корчмарь не должен прочитать по твоему лицу ничего.

– А какие же преступления совершил этот Сегретто, что я должен его убить? В чем провинился?

Йорик хмыкнул, взял рюмку и подлил себе еще ликера, потом звонко щелкнул по бутылке, от чего в моей голове взорвалась сверхновая.

– Крэнк! В первый раз слышу, чтобы ты спрашивал такие вещи. Тебе-то не все равно, а, Джорек?

Все равно? Черт… не понимаю… Почему он говорит со мной так, словно я. Головная боль усиливается от любого напряжения, а мне как никогда нужна светлая голова! Хорошо, что в желудке уже нет пищи, иначе я вряд ли удержал бы ее внутри.

– Просто скажи.

Йорик перекатил глаза куда-то в сторону окна.

– Ты же матерый убийца. Ты бы и Измавера прихлопнул, если бы Маэт кинул тебе монеток на карман.

Убийца? Джорек – обыкновенный убийца? Вот так вариант. Я мог бы предположить все что угодно, но – убийца? Информация не укладывалась в голове. Я – в теле убийцы? Возможно, психопата? Ублюдка, упыря? Вот свезло так свезло!

– С некоторых пор. С некоторых пор мне не все равно, Йорик.

Корчмарь бросил на меня косой взгляд, затем деланно хохотнул. Джорек, кажется, перестал его веселить и начал всерьез беспокоить.

– О-о-о… А не ударился ли ты с некоторых пор в религию, мой добрый приятель? Человеко– и прочее любие, и все такое? А? Раньше ты убивал без разбора – платили бы деньги. А платили тебе немало, хо-хо.

Я – в теле головореза. Это – данность. Успокойся, Тиха. Уйми свою панику. Работаем с тем, что есть. На тебе-то нет крови, и это сейчас – главное.

– Платили, Йорик. Но и шишек я набил немало. Я поумнел.

– Неужели… надумал выйти из дела?

Толстяк хмыкнул. В сухом смешке мне почудилась угроза. Я сообразил, и для этого мне не понадобилось долго шевелить мозгами, что, если я дам утвердительный ответ, более того, если вздумаю ляпнуть что-то о гуманизме и человеколюбии, меня… спишут со счетов одним движением красной веснушчатой руки.

М-да, веселенький поворот.

Я сказал, преодолевая эмоции, что захлестнули:

– Не совсем. С некоторых пор я… скажем так, хочу побольше узнать о тех, с кем мне предстоит… работать. Чем живут, дышат, какие они в жизни.

Он даже привстал от изумления.

– О-о-о, уважаю. Растешь в моих глазах, Джорек. Раньше тебе нужны были только деньги – и плевать на моральную сторону. Но пройдет еще немного времени, и, если Маэт к тому времени не воплотится, ты все-таки обратишься к Спящему, верно? Груз грехов имеет обыкновение давить… с возрастом. Как у того жирного кондитера, который решил, что поймал звезду с неба… Так вот, ты обратишься, и.

И меня сразу можно будет списать со счетов. Кажется, ты меня проверяешь, Йорик? А вот очищенный хрен тебе в задницу, я не расколюсь! Не на того напал.

– Вряд ли, Йорик. Все стареют, обжигаются, набивают шишки. Я просто стал осмотрительней. Я больше не shlemazl.

– Ась? – Он верно уловил суть этого земного слова. – Больше не? Этоть хорошо, этоть верно! Этоть правильно!

Ох, не идет тебе мужицкий говор, Йорик, совсем не идет… Никакой ты не простолюдин, ты летаешь высоко. И Джорек знает твою подноготную. А Тиха Громов – нет. Он как слепой котенок, ползает да пищит, да и пищит – так себе.

– Мне тоже так кажется.

– Ну да, ну да. Тем более, на тебе проклятие. Что я, не понимаю? С возрастом хочется уже остепениться, осесть где-нибудь с золотцем и барахлишком, а ты не можешь.

Проклятие? Еще одна напасть. Да что же это такое? Но нельзя задавать прямые вопросы, иначе корчмарь меня расколет.

Йорик слегка шевельнулся, сосредоточив взгляд на бутылке ликера.

– Шутки в сторону, Лис. Заказ очень срочный. Мне вчера передали, что ты явишься в корчму, назвали имя клиента. И кое-что еще передали – для твоего усмирения. – Он сделал значительную паузу, глядя на меня из-под полуопущенных век. Я не отреагировал. Усмиритель Джорека? Что же это – цепи? Ошейник в садо-мазо стиле? – Моя почтенная женушка очень не хотела тебя видеть. Она помнит, что ты наворотил в прошлый раз. Но… с покровителями спорить чревато… Если им нужно, то – разбейся, а сделай. Я и делаю.

– Хорошо, Йорик. Что ты знаешь о Сегретто?

– Что я знаю, мой дорогой Джорек. Что же я знаю. Зовут… как зовут, тебе уже и так известно. Живет в столице Корналии, в самой ее сердцевинке, в чудесном и прохладном месте, именуемом Ямой.

– Не помню этого места. Я слишком давно не был в Корналии.

– Конечно, ты же сам мне говорил, что сбежал так, что только пятки сверкали. Яма, мой дорогой Джорек, это обширное подземелье под рыночным кварталом и главным храмом Измавера в Кустоле. Сегретто – там. Он, как бы тебе сказать, прячется.

– Ждет визитеров?

– О да. Трусливый человечек. Кто он и что – я понятия не имею, мне не сказали. Поведали только, что его действия могут помешать приходу Маэта…

Гонки, Йорик. Это называется – гонки. Борьба за власть.

– Так. Я найду его.

– Ты найдешь его и убьешь. Как именно – меня не волнует. Главное, убедись, что клиент мертв. Убей надежно, как ты умеешь. Убей нежно.

Я – убийца, стучало в голове. Джорек по прозвищу Лис – наемный убийца. Угораздило же меня, угораздило. Попал в другой мир – и сразу угодил в оборот. Убей, мол. А я – мол, чего там, сделаю. Во всяком случае, пообещаю – иначе живым от Йорика не уйти.

Яджи за моей спиной поскрипывали половицами. Переминались с… лапы на лапу. И чем-то шелестели.

Йорик ухмыльнулся.

– Ну, вижу, думаешь.

– Думаю, Йорик. Ладно. Предположим, я согласился.

– Вот и замечательно!

– Ни черта не замечательно, я еще думаю.

Он сморщился, будто откусил от лимона.

– Ты, умник! То-то, смотрю, нажил башкой проблем на свою задницу!..

– Моя задница, мои проблемы. Так вот: предположим, я согласился.

– Да куда же ты денешься! Я же сказал: мне передали средство усмирения! Ты согласишься, затем принесешь клятву. Сейчас, сейчас. – Он порылся в бумагах на столе, взял какую-то записку. Поднял голову и мигнул яджам.

На мою шею легли огромные холодные пальцы – две сцепленные пятерни были настолько велики, что задрали мой подбородок. Я напрягся, но веревки на лодыжках и запястьях были слишком толсты.

Йорик фыркнул, как конь, поддернул рукава блузы.

– Слушай внимательно. Сейчас повторишь то, что я записал. Не повторишь – яджа оторвет тебе голову. Сомневаюсь, что у тебя отрастет другая.

Я смог прохрипеть что-то невразумительное. Перед глазами расходились цветные круги.

Йорик сделал знак, и нажим страшных ладоней великана ослаб.

– Я, Джорек по прозвищу Лис, завтра отправлюсь в Корналию и ее столицу Кустол, и не остановлюсь, пока ее не достигну, и не успокоюсь, пока не убью в Кустоле человека или существо, чье истинное имя Аврис Сегрет– то. Я клянусь в этом той силой, которой сейчас принадлежит моя душа. Я клянусь креал-вэй-маррагготом. – Йорик отдулся, опустил дрожащую записку, по всему было видно, что чтение ее не доставило ему особой радости. – Повторяй слово в слово. Запнешься – яджа сломает тебе шею. Повторяй, Джорек, я не буду заново читать!

Я повторил, понимая, что от этого зависит моя жизнь. Я – Тиха Громов, я не Джорек, плевать мне на эти клятвы. Повторил слово в слово. И почувствовал, как на миг потеплело кольцо на моем пальце.

Магия? Но мэтр Флоренсий говорил, что я невосприимчив к заклятиям? Или я могу заклясть сам себя?

Йорик смял записку, затем бросил ее на доски пола, как нечто… фантастически грязное, нет, даже – греховное. Дрожащей рукой утер обильно вспотевший лоб.

– Слыхал я, Лис, что такое креал-вэй-марраггот, только намеками и шепотом. Не думал, что ты с таким свяжешься. Крепко же тебя припекло. Даже я не способен ради жизни заложить свою бессмертную душу!

15

Ледяные ладони убрались с моей шеи. Я вздохнул свободно.

– Извини, пока не буду тебя развязывать, – сказал Йорик. – Закончим разговор, тогда.

– Я солгу, если скажу, что испытываю к тебе теплые чувства, мой друг.

Он равнодушно пожал плечами.

– Да, разумеется. Но я – тот, кто принял от тебя клятву креал-вэй-марраггота. Ни убить меня, ни избить не сможешь. Зато обязан точно выполнять мои приказы!

Я живо вспомнил третью директиву Робокопа – не причинять вред членам корпорации «OCP». Проклятие, я натурально похож на робота! Есть программа, которую сам же в себя прописал, по глупости и незнанию, так будь добр – выполнять. Но если подумать трезво – был ли у меня иной выход кроме принесения клятвы? Только сломанная шея. Нет, ошибся – не сломанная шея, а открученная руками яджи голова.

Ну и потом, я – не Джорек. Ни черта эта клятва на меня не подействует!

– Тогда почему не развяжешь сейчас?

– Хочу, чтобы помучился. Тебе-то мучения как с гуся вода, а мне приятно.

Попал один в тело супермена, твою же ж растак! Приключения, радости, много-много женщин! Дурень! Обалдуй! Пора бы уже понять, что ни в какой жизни, ни на Земле, ни тут, ничего не бывает легко и просто! Это только у болванов в жизни все зашибись!

Ладно, успокоимся и продолжим… играть. И будем надеяться, что неведомый креал-вэй-марраггот не подействует. Я – не Джорек, я – Тиха Громов, и пошло оно все лесом!

– Креал-вэй-марраггот… – Йорик сплюнул, будто это слово поганило ему рот. – До сих пор не могу поверить, что ты с таким дерьмом связался.

– Мне не оставили выбора.

– Скажешь, кто?

– Нет.

– Ну, я и знать особо не хочу, а мои покровители не сказали… – Он посмотрел на рюмку, затем на бутылку, схватил и жадно поднес горлышко к губам. – Но дурак ты, Лис, ой, дура-а-ак!

Угу. Стало быть, клятву я принес не тем, кто меня оживил, а другой… группировке. Стало быть, и в этом мире есть такая штука, как утечка информации. Покровители Йорика ее вызнали и использовали… для своей пользы. Умно. Аморально. Просто – замечательно.

Я сказал:

– Как мне идти? Что ты там болтал… про Сумрачье?

Йорик набулькал в себя полбутылки ликера.

– Пфу-у-ух. Ну, чую, у нас начинается деловой разговор. Мне тебе карту показать? Покажу, что ж. – Он зашелестел бумагами на столе. Яджи о чем-то переговаривались вполголоса. Смысл разговора ускользал, хотя Джорек неплохо знал язык великанов – хриплый клекот с обилием согласных.

– Карта… была бы кстати, – проронил я, царапая сухим языком десны. – Пить.

– Не рассохнешься. Жди. – Йорик выудил бумажный свиток, развернул передо мной, поднялся, придерживая бумагу толстыми пальцами. – Значит, смотришь и запоминаешь. – Он ткнул в край карты, где темнело большое серое пятно. – Вот туточки вот! Верно тебе говорю! Сумрачье. Смотри, запоминай, карту не дам – это свежая, еще не успели копию снять. Сумрачье – оно растет помалу, каждый месяц вешки переставляем. Еще пару лет, и заползет через выработки Прежних на земли нашего Урхойо, милостивца, чтоб ему змею проглотить. Хотя это уже неважно будет, к тому времени Маэт воплотится. Ну, зырь, да запоминай, умник!

Я скосил глаза на карту. Она изображала кусок Рендума (столица, как я помнил, Вермор), Корналию целиком (столица – Кустол) и владения барона Урхойо (столица – замок на холме), отделенные от Корналии вытянутым красным пятном. Масштаб в милях, север и юг указаны подписанными стрелками.

– Карта бы мне весьма пригодилась.

Йорик скривил губы в сардонической ухмылке.

– Да не бреши! Тебе достаточно раз глянуть, чтобы запомнить тютелька в тютельку! Так значит, Сумрачье выросло, пока ты бродил незнамо где, а я выплачивал Алой Пасти деньгу за твои проделки. Видишь? Не вздумай идти через Моар и Кратис – эти города уже пожраны. Пятно теперь тянется до самой Тилуанны, – он провел кургузым пальцем по извилистой линии реки, которая разграничивала Корналию и Рендум. – Вода дурная, в Кустоле болеют… Можешь пить, но осторожно. С малым количеством глейва справится любой человек. Полагаю, что ты, умник, сможешь разгуливать даже в Чреве без вреда для себя – но это я так полагаю. Лучше избегать. Не знаю, как на тебя подействует глейв… Поборешь ты его или в тварь обратишься.

Ни черта себе!

От интонаций корчмаря по моей спине пробежали мурашки. Глейв был чем-то крайне нехорошим. Но спросить напрямую, что это – нельзя. Йорик меня раскусит.

– Пойдешь на юго-запад по левому берегу Тилуанны до самого Кустола, выработки Прежних – обойдешь, коли не дурак. Водное сообщение работает, захочешь – наймешь транспорт. Запомнил?

Мой взгляд скользнул по карте, я легко читал заостренные буквы местного алфавита. Корналия, как и говорил пейзанин, соседствовала с владениями барона Урхолио. Вернее – Сумрачье соседствовало. Очевидно, ранее оно было частью Корналии и сейчас простерлось уродливым серым пятном на треть ее территории, едва не захлестывая столицу королевства под названием Кустол, лежавшую почти строго на юге. Нет, ребята, туда я не ходок. Тиха Громов двинется вдоль Сумрачья, затем по Тилуанне направится в Рендум, – вот он, приятно так зеленеет на карте, и поминай как звали. А дальше он заявится в столицу Рендума – Вермор, красиво изображенный на карте в виде белого, похожего на Минас– Тирит замка… Хм-м… А не этот ли замок я узрел в своих видениях еще на Земле? Интересное дело.

Красное пятно между владениями Урхолио и Сумрачьем было обозначено как «Выработки Прежних».

Выработки? Хм. Верно говорил старик: Прежние – повсюду. Расспросить бы о них Йорика, да нельзя. Черт подери, ни о чем его нельзя спрашивать напрямую! Но косвенно – можно. Попробуем.

– Йорик, а если я перейду границу у реки? Этой ночью. Я вижу, что отсюда до Кустола не больше сорока миль. Nash postrel vezde pospel!

– Ась? – Йорик уставился на меня, сморщив мясистый лоб. Цитату он, разумеется, не узнал, а то, что я произнес по-русски, не понял. Удивился бы я вельми, пойми он русский язык.

– Если я вжарю до Кустола напрямки, Йорик?

Под нос мне ткнулся веснушчатый кулак, внушительная штуковина размером с дыню. У самого носа кулак раскрылся – мелькнула красная мозолистая ладонь – и вновь сложился, на этот раз в кукиш. Йорик поводил им перед моим лицом с неизвестными целями, хохотнул, затем сел, снова расправил карту.

– Дурак? И костей от тебя не останется. Даже не пытайся идти через Сумрачье, Лис. Сожрут. Или глейвом надышишься и станешь уродом.

– А если я все-таки.

Огонек лампы на нашем столе дрогнул – это Йорик ударил кулаком по столешнице.

– Ты головой своей подумай! Хорошо подумай головой-то! Сожрут тебя, кретин!

Но я видел по глазам – он боится не только этого. Было что-то еще, чего я не мог прочитать в его взгляде, чего не мог понять.

Корчмарь скрывал от меня нечто такое, что просто вопило – не ходи в Сумрачье, Джорек! Даже не смей туда ступать!

– Я подумал. Хорошо подумал. Что ж, ты меня убедил. Через Сумрачье я не пойду. Йорик, а какие из тварей глейва опаснее всего? Я слышал про лярву…

Толстый жучила уставился на меня сердито:

– Ох, Джорек-Джорек, Неспящие тебя забери! Кого ты решил надурить? Вздумал прорваться в Кустол напрямик?.. Вот что, Лис. Деньги для дела ты получишь, а вот оружия я тебе не дам! Не будет чем от тварей отбиваться, и пойдешь ты вдоль Тилуанны как миленький, понял?

Я кивнул.

– Думаю, что взывать к былой солидарности бессмысленно? А как насчет флера старых добрых времен?

Он прожег меня яростным взглядом:

– В задницу твои старые времена! И тебя тоже в задницу!

Взгляд корчмаря налился кровью, веснушчатый кулак-поршень нырнул вниз, чтобы набрать разгон для удара. Я пожалел, что вовремя не завязал язык узлом. Флер старых добрых времен отчего-то вызвал у Йорика припадок ярости. Кажется, Джорек поучаствовал в жизни корчмаря достаточно весомым образом. Недаром же Йорик упоминал, что выплачивал за меня долг Алой Пасти.

Толстяк наверняка прошелся бы по моему лицу кулаками, но позади с грохотом распахнулась дверь. Раздался дробный топот шагов, и к нашему столу подбежал взволнованный служка. Не глядя на меня, склонился к уху Йорика и что-то прошептал.

В мой затылок подул ветер. Чувство опасности поднялось в груди жаркой волной. Нос уловил запах взмыленных лошадей там, за частоколом.

Йорик вскочил и наподдал стул ногой.

– Крэнк! Старый барон Урхолио у ворот, а с ним два десятка солдат! Им нужен ты, Джорек! Скажи мне, родной, есть на свете хоть один человек, которому ты не насолил? Барон Урхолио работает на моих покровителей, и он знает, что у него будут неприятности, если тебя тронет, но ему плевать, ты ему нужен… Вернее, ему нужна твоя голова. Без тела. Подумай, Лис, стоит ли мне тебя отдавать?

16

Я вздохнул глубоко. Очень глубоко. Известие не вызвало удивления. Джорек – убийца. Что может быть еще хуже? Убийцу хотят убить за его прошлые дела? Как смешно.

Жирная рожа корчмаря пошла складками. Гримаса была яростной, злобной.

– Я знаю старого Урхолио. Умен, хитер, жесток. Если захочет – найдет! А он – захочет. Кто-то сказал ему, что ты здесь!

Я стиснул зубы. Какой сюрприз, а?

– Его сынка прикончили три года назад в Верморе, где он студентил. Значит, Джорек, это был ты – а барон об этом как-то узнал. Грязно работаешь… плохо! Кровавый след за тобой, как за мясником каким-то.

Из рукава Йорика выскользнул нож. Блеснуло серебряное, недавно начищенное лезвие. Я напрягся: подлец знает мою тайну! Раны серебром для меня – болезненны и опасны.

Йорик нагнулся и начал перепиливать веревки на моих лодыжках. Потом освободил запястья, при этом коснулся плоской стороной ножа обеих кистей – как клейма ставил. Я молча перетерпел дикую боль.

Лошади за частоколом заржали. На ворота обрушились отчаянные удары.

– Барон, – пискнул служка, – велел открывать срочно!

Йорик выругался, наотмашь ударил слугу по искаженной физиономии.

– Джорек, твою… Урхолио нас обложил! Значит так, умник. Я слеплю ему хрень, а ты – шасть за стойку, там люк в тайный подпол. Знаешь ведь, пострел, где.

Я? Знаю? Где? Смешная шутка, спасибо. Аффтар, жги есчо.

– Откроешь запросто.

Я? Запросто?

– И вниз. Твое шмотье возле лаза, где лаз – знаешь.

Да не знаю я!

– Дальше как обычно – в лаз, и – бегом в лес. – Он порылся в кармане и швырнул мне туго набитый кошель. – Это тебе для дела. Свои отдаю, кровные! Должен будешь, голодранец.

Неуемная скорбь читалась в его бычьих глазах.

Кошелек я схватил и негнущимися пальцами бросил за пазуху. Если чему и научила меня жизнь, так это тому, что от халявных денег не отказываются. А когда мне платят, я всегда выполняю свою работу. Черт, это уже мысль Джорека. В нашем мире так высказывался один персонаж… забыл, кто.

Блин. Найти лаз – и бегом в лес, угу. Джореку, видимо, были известны все ходы-выходы в корчме Азартота. Но только не Тихе. Придется импровизировать, иначе – убьют. Сомневаюсь, что Джорек даже в лучшие годы мог справиться с десятком профессиональных солдат. Это не кино, реальная жизнь – тут тебя окружат и приткнут копьем со спины, пока ты будешь изображать крутого героя.

Йорик наградил меня огненным взглядом: мол, чего застыл истуканом? Кургузый палец указал на барную стойку:

– Все, двигай!

Сомнительная ситуация! Убийственная ситуация!

Я уже сползал под стол, держась пальцами за края изрезанной ножами столешницы. Руки и ноги плохо слушаются – при всем желании я не могу ходить еще минуты три. Только ползком… хренов герой!

Йорик двинул ногой стул. Ужасный скрип! Стул упал.

– Я пошел открывать этому мандруку. Через три минуты чтобы и духу твоего. Если тебя найдут, то убьют. Помни. Лаз прикроешь тщательно, чтобы никто.

– Не бойся, я найду выход! – Мой голос был полон оптимизма. – А кто старое помянет, тому глаз вон, верно? – Я еле успел отдернуть руку, которую Йорик вздумал припечатать башмаком.

– Убирайся, Джорек! – Тени придали его лицу вид гротескной маски… не злого, а, скорей, растерянного духа. – Сбоку на полке у лестницы – фиал с гномьим траат-теоргом. – Йорик коснулся ножки плафона вечной лампы. Зал погрузился в полумрак – я даже испугался. Ночное зрение не включилось. Видимо, снотворное здорово нагрузило мой организм. – Не мне тебе объяснять, как им пользоваться.

Да уж пояснил бы, сделал милость! А то я совсем зашьюсь! Фиал – это сосуд. Значит, там жидкость. Гномий траат-теорг. Наверное, какая-то особая водка. И как ей, интересно, пользуются? Только по прямому назначению, или, там, спину натирают?

Да пошли вы все со своими загадками!

Я мимо воли оглянулся назад: а ну, как солдаты барона уже во дворе? Увидел захлопнутую дверь и яджей, что застыли в тени. Под ногами-лапами каждого серые бумажки… проклятие, они действительно жрали конфеты! Стало быть, бумага в этом мире – не такая уж дорогая, обыденность, проще говоря.

Йорик был уже у двери, бросил на меня злобный взгляд, мол, уваливай!

Я выдал ему ободряющее напутствие:

– Katis v zadnicy, – и заскользил меж столов, напоминая змею с покалеченными позвонками. Руки и ноги покалывали сотни иголок. Максим на пузе проползет, и доползет, и уползет; оглушительная боль в обожженных кистях только прибавляет мне прыти.

За стойкой царила темнота, слабо пахло алкоголем. Над головой нависли пивные бочонки. Стукнувшись локтем о шкафчик, я сдавленно засипел.

Я поморгал: темнота уже не была тьмой, в сумраке обозначились дверки шкафчиков с латунными ручками, чуть выше начинались ряды бутылок – глянцевитые бока, соблазнительные формы. Вино, самогон, бренди. Выбирай на вкус! Все паршивое, самое дешевое, для охотников. Я улавливал, регистрировал запахи алкоголя, чутье Джорека подсказывало – что и где, зрение, впрочем, все еще отказывалось работать в полную силу.

Украсть, что ли, пару бутылок, чтобы подтвердить репутацию негодяя?

Ладно, шутки в сторону. Где этот проклятый люк?

Двор наполнился стуком копыт и лошадиным ржанием. Разлаялись псы.

Подштанники вдруг стали мне тесны. Как и штаны, и рубаха. Холодок пробежал по спине, в груди родилось тягучее чувство страха. Я начал панически шарить ладонями по полу.

Тени заметались на потолке, а потом выход из барной стойки перегородил клин света.

Чтоб я подавился! Солдаты направлялись сюда! Явились с фонарями, чтобы меня найти!

Сорок против одного… против пары моих единственных штанов – они меня увидят! Внимание, вопрос к знатокам: чего делать, а?

– Бу-бу? – невнятно сказал Йорик от двери.

Послышался мокрый, захлебывающийся кашель. Затем хриплый голос сказал – гулко, на весь зал:

– Я ищу человека по имени Джорек, по прозвищу Лис.

– Бу-бу-бу! Бу!

– Мне нужно это пояснять, Йорик Остранд?

Старый барон вновь надрывно закашлялся.

Ну, теперь ясно, чего барон ищет вечную жизнь – жить ему с таким кашлем недолго.

– Он убийца моего сына! Джорек пришел к тебе днем, крестьянин Моргард опознал его.

Старик на подводе меня слил. Черт, или, как тут говорят – крэнк, я же чувствовал, я же знал, что дело не чисто!

– Бу-бу-бу! Бу!

– Высокий, рыжий, уши острые. Возможно, полукровка северных эльфов. Мускулистый угребок.

На четвереньках «мускулистый угребок» и возможный полукровка северных эльфов отполз в глубину барной стойки; над головой нависли бочки, едва видимые в полумраке. Никогда не паниковал так сильно. Даже когда за мной гналась пара ментов, которым я сдуру отдал честь (старая и глупая история). Возможно, мне придется стать искупительной жертвой за все грехи Джорека. Вернее – моей душе, если меня найдут.

– Бу-бу-бу!

– Уехал? На охоту?

– Бу!

– Осмотрим тут все, корчмарь!

– Бу-бу? – В голосе Йорика послышалась наигранная растерянность. Он тянул время. Тянул, давая мне возможность бежать.

Я отполз еще дальше, молясь про себя, чтобы случайно не зашуметь. При моих габаритах задеть что-то, обрушить, просто стукнуться в тесноте лбом или локтем – проще простого.

Где же люк в подпол?

Я слепо шарил ладонями по половицам. Нет. И тут нет! Лисы отлично видят в темноте, я же после зелья не мог пока толком сфокусировать взгляд.

Я начал поворачиваться, чтобы встать на четвереньки. Громыхнул сапогом. Тут же раздался холодный голос. Йорик ответил:

– Бу-бу.

– Крысы? Вот как?

– Бу-бу-бу!

Тени заметались на потолке, а потом выход из барной стойки перегородил клин света. Я утер холодный пот. Пока он держит барона разговором. Минута, две. Они не дураки, заподозрят. Ох. Выскочить, перемахнуть стойку, и… Судя по шагам, солдат барона – около десятка, наверняка – с оружием. При мне же – голый энтузиазм, что чуть лучше голого зада, но все равно не спасет от гибели. На окнах решетки – не выломишь. Ломануться на второй этаж? А там? Прыгать сверху на выставленные копья? Угу, герой, разбежался.

Клин света расширился. Барон с солдатами приблизились еще на два шага! Йорик удерживал их трепотней, верно, умел это делать, обладал… знатным опытом.

Я начал молиться всем богам сразу, слепо шаря ладонями по гладко скобленным доскам. Хм, я давно подозревал, что родился под несчастливой звездой! Под звездой тотальных неудачников.

Я ощупал весь пол – никакого кольца! Крэнк, да где же этот люк?

– Сейчас мы все осмотрим, милостивый государь Остранд. Не пытайтесь препятствовать моим людям.

– Бу-бу-бу!

Лепет Йорика стал униженным. Я представил, как он скукожился под враждебным взглядом. Играя, конечно. Внутри он был как взведенная пружина. Я это ощущал, это ощущал сам Джорек.

А что делать мне? Прикинуться случайно забредшим идиотом? Притвориться статуей?

Я вжался в стойку, ногами уперся в основание шкафа для бутылок.

– Бу-бу-бу!

– Твоя супруга приняла снотворное? А какое мне до этого дело, корчмарь?

Носок сапога звякнул какой-то фиговиной – едва слышно. Я качнулся вперед и нашарил ладонью железное кольцо! Маленькое, едва заметное, под нависающим шкафом! При беглом осмотре – не заметишь! Чтоб мне погореть – люк в подвал не на полу, а в стене!

Спасен.

Замка нет, петли врезаны в стену. Я потянул кольцо на себя, люк распахнулся беззвучно.

Застучали тяжелые шаги. Йорик лепил какую-то несусветицу, аж уши вяли. Несчастье ты мое! Сейчас пожалею, как же.

Люк был узкий, но я ввинтился в него, нащупывая мокрыми от страха ладонями ступени, уходящие вниз. На ступенях развернулся, по чистому наитию нашел точно такое же кольцо на внутренней стороне люка и, подцепив пальцем, успел прикрыть, прежде чем клин света перегородили тени солдат.

Голос Йорика прыгнул на высокие ноты. Я боялся вздохнуть. Кто-то прошел за стойку, заскрипели половицы. Я не двигался. Лестница – тоже скрипит. Если я начну движение вниз, меня могут услышать. Темно тут было – хоть выколи глаз. Люк был настолько плотно подогнан к стене шкафа, что ни единой струйки света от фонарей не пробилось ко мне.

С одной стороны – плюс. С другой – я же ни черта не вижу, куда двигаться!

– Бу-бу-бу-бу-бу бу! – вел свое Йорик визгливо. Внезапно я сообразил – он же заглушает меня, Джорека, на случай, если я каким-либо образом зашумлю.

Угу, шумелка мышь. Я сидел тихо. Шаги, поскрипев (и позвенев бутылками), удалились. Тогда я перевел дух и принялся нащупывать путь вниз.