Текст книги "Пропаданец"

– Хр-р! Фхр… Пхрр…

Я встретил безумный взгляд Заррага дружелюбной улыбкой:

– Какие изысканные комплименты! Какой слог! Ты, видимо, практиковался на слонах!

– Хр-р! Ты… Я… Ух-х!.. Ты-ы-ы… солдафон чертов!

– Да уж какой есть! Но так-то я все равно круче, чем ты!

– У-у-у-у!..

– Ну все, все, ухожу! Пойду-ка гляну, как там леди Нэйта… Уреш, какой же ты красный!

Он был хороший человек, капитан, и примерно такой же могучий интеллектуал, как и я, да вдобавок, как и я – грубиян, так что, несмотря на взаимные подколки, мы испытывали друг к другу взаимную же симпатию.

Я нарочно пихнул капитана плечом и скорым шагом двинулся к кормовой надстройке. Сердце молотом бухало в груди, ни черта мне не помогла шутовская пикировка с Заррагом. С каждой секундой мне становилось все страшнее.

Охрана леди Нэйты, дочери селистианского барона Крочо, была поручена мне самим государем Селистии Барнахом Пятым, и, надо сказать, его поручение неплохо оплачивалось.

Теперь отвлечемся, и я поясню еще раз. Я – лейтенант селистианской гвардии. Правит Селистией Барнах (Пятый), сын Барнаха (Четвертого, с ним мы еще столкнемся, и ближе, чем вы могли бы подумать… Ну, не настолько близко, девчата!). У Барнаха есть вассал (он же верный соратник, чья верность обусловлена экономически), барон Крочо. У Крочо есть дочери. Одну из них он выдает замуж за принца Тендала (а у Тендала есть сестра Вандора, но о ней позже), правителя Фалгонара. Фалгонар лежит на другой стороне Срединного моря. Мы плывем в столицу Фалгонара, Талиру, но, увидев пиратов, поняли, что приплыли раньше срока. Теперь самое время сушить подштанники и стращать пиратов голым задом, а может, сразу вывесить белый флаг – который им до того самого зада, нужно признаться.

Ну, как-то вот так, а если что-то вам не ясно – не бойтесь, спрашивайте. Я ведь вижу по вашим лицам, что у вас накопилось много вопросов. Спрашивайте и не бойтесь, я не кусаюсь. Ну, так, могу куснуть пару раз.

В дальнейшем я еще много чего поясню вам – по ходу истории. Но вы, если что-то не понятно, все-таки не стесняйтесь меня спрашивать – я на расстоянии вытянутой руки и все время вас слышу (и вижу, безусловно). Только, бога ради, не бросайте в меня тухлые помидоры, иначе я разозлюсь, а в гневе я страшнее и Шрека, и Халка вместе взятых, а что касается какого-нибудь Супермена, то я подвешу его на рее за левую ногу и правое… м-да… В общем, слонята, я надаю вам тумаков, как говорили в известном мультфильме, если вы будете проявлять чрезмерное любопытство.

Под моим началом – девять отчаянных рубак, лучших бойцов баронской гвардии. Главное в их работе – не слишком мелькать, когда леди Нэйта выходит на палубу подышать свежим морским воздухом и вообще поменьше напоминать о себе. Сейчас они столпились рядом с покоями Нэйты, наперебой тыча пальцами в галеру. Здоровенные парни в шрамах от многочисленных схваток (обычно казарменных схваток друг с другом, на предмет выяснить, у кого длиннее меч), они напоминали мне драчливых петухов. Самый младший, Фродик, пухлощекий юнец с мягким телячьим взглядом и бицепсами величиной с мою голову (черт его знает, от чего у него мышца перла – просто завидно: в этом мире нет гейнеров и анаболиков, так что оставалось признать за Фродиком исключительный талант к бодибилдингу или генную мутацию) переминался в одних исподниках. Я ощутил смущение и замедлил шаг. Это именно я вчера обыграл Фродика в карты. Сначала выиграл наличные, потом – жалованье на месяц вперед, а потом – гири и одежду. Стыдно, право слово.

– Лейтенант? – Ко мне повернулся Энцо – смуглый бородач с крохотными глазками. – Это чего, взаправду пираты Меркхара?

Я кивнул.

«Мы в ловушке, ребята!» – захотелось крикнуть мне.

– Многовато их, нет? – уточнил Энцо.

– Дело будет жарким, – сказал я. – Может статься, что и не выживем.

– Серьезно-о? – протянул Энцо. Кажется, он не поверил.

Видали контингент? Средневековая простота… Да еще эти олухи никогда не пускались в морские странствия и не знают, сколько народа может вместить галера.

Хм, вы тоже не очень-то тритесь рядом с моими солдатами – они ребята простые и могут невзначай заехать по носу – они-то вас не замечают! Отойдите на полшага, вот так! Блин, все равно толпа, даром что невесомая. Ну, что с вами делать? Ну, стойте так, ладно.

– Их больше сотни, – сказал я, и солдаты разом притихли. Нет, они не струсили и были настроены решительно. Беда только, что это самое «решительно» сотня пиратов разнесет впрах и даже не почешется. Эх, будь под моим началом хотя бы двадцать гвардейцев!

А также пара катапульт с сотней пудовых ядер. Я хмыкнул.

Энцо присвистнул:

– Немало.

Я сказал:

– Слушать сюда! Надо готовиться к драке. Влезайте в доспехи, доставайте оружие. Потом вот что… Разбиваетесь на тройки… Так… Каждая тройка берет под начало нескольких матросов. Вояки из них еще те… Будут артачиться… Ну, врежьте им легонько… – Я показал гвардейцам здоровенный кулак (а кулаки у меня похожи на тыквы). – Теперь… Фродик, ты вот что… Дуй ко мне в каюту и забирай свои манатки. Считай их моим презентом. Чего?.. Да насовсем, насовсем! Нужны мне твои вшивые гетры… И гири свои забери; я об них сегодня коленку ушиб! – Я хлопнул в ладони перед физиономиями гвардейцев. – Шустрей, шустрей!

«Бух-хлоп-грюк-скок!» – Гвардейцы разбежались, топоча, как стадо носорогов.

Я ощупал взглядом галеру, повертелся, пытаясь уловить на лице слабые касания ветра, вздохнул и шагнул к апартаментам Нэйты. Поежился. Терпеть не могу сообщать дурные вести, особенно всяким девственницам, которые, может, не увидят завтрашнего рассвета, положив голову на мою волосатую грудь.

Вся свита Нэйты собралась в каюте девушки. Серый грибок-старикашка, мудрец Франног, что-то терпеливо втолковывал потеющему за пятерых евнуху Каруху; толстые щеки Каруха обвисли, глаза выпучились. Мамаша Тэль, вооруженная усами женщина необъятных размеров, нависла над постелью Нэйты как курица-наседка. Она обнимала девушку за плечи и что-то бормотала. Наверное, «Все будет хорошо», что же еще? Рикер, тощий и узкоплечий парень (кстати, лучший метатель ножей в Селистии), стоял, повернувшись к распахнутому окошку. Сводный брат Нэйты, он должен был передать ее принцу Тендалу из рук в руки.

Удостоив всех беглого взгляда и на секунду дольше, чем того требовали приличия, остановившись на тонком лице девушки (обычно я предпочитаю женщин постарше, но Нэйта обладала настолько мощным природным магнетизмом и вот этой вот сексуальной невинностью, когда даже выброшенная новогодняя елка встанет и заколосится, что я просто не мог не смотреть), я кивнул:

– Это меркхарские пираты.

Охнув, сполз по стенке Карух; пожилой евнух, кажется, перепугался до чертиков. Мудрец Франног ухватил себя за куцую бороденку. Мамаша Тэль судорожно сдавила плечи Нэйты и не смогла сдержать всхлипа. Рикер повернулся ко мне, дернул углом рта. Его лицо напоминало гипсовую маску.

– Скверные дела, – проронил он. – Скверные дела…

– Да уж, дела наши на мед не похожи, – сказал я, скроив отвратительную рожу.

– Это правда, то, что говорят о меркхарских пиратах? – просипел Карух с пола.

– Смотря что подразумевать под правдой, – я глазами указал на Нэйту.

– Говори как есть, моя сестра не из тех, кого легко испугать, солдат! – быстро проговорил Рик. – Говори!

Я скрипнул зубами. С некоторых пор, получив чин лейтенанта, я обижался, когда меня именовали обыкновенным солдатом, а Рик это хорошо знал. Меня он терпеть не мог – почему, я догадывался (ах, эти взгляды на восемнадцатилетнюю девственницу!), – и постоянно старался задеть. Дать бы ему в пятак, да так, чтобы зубы повыбило, да нельзя – служба!.. Я сжал кулаки.

Солдат в Селистии – это синоним дикаря и невежды, ибо страна имеет наемную армию. Так что, именуя меня солдатом, Рикер, сводный брат Нэйты, опосредованно называл меня дикарем. С другой стороны, в Селистии я имел немалый успех у женщин как раз благодаря своему дикарскому происхождению. («Ой… ой… ой… ой… О… О… Олег… А правда, ты с северного побережья? А правда, что вы нападаете на селения и не уходите оттуда, пока не изнасилуете всех женщин? Ну почему ты остановился?») С другой стороны, он был прав: я всем брехал, что меня привезли в Селистию с севера. Да и внешность соответствовала: высокий, широкоплечий (недаром я потел в качалке с пятнадцати лет!) бугай. Внешность тоже довольно приметная для чернявого юга: волосы желтые короткие, нос в стиле Бельмондо (перебит трижды и похож на картофелину), глаза синие. Правда, густые почти сросшиеся брови придают взгляду некоторую мрачность, да и тяжелый подбородок агрессивно выдвинут вперед… Ну, и конечно, волосы! Это так забавляет девчонок! На голове-то они желтые (у меня смесь кровей, включая русскую, татарскую и финскую), а вот по всему телу – черные, смоляные. И на лице, и на груди, и ниже, и даже сзади, ну, в общем, девчонкам было с чем позабавиться. Вообще женщины этого мира во многом умнее земных женщин. Хотя бы в том, что не пишут в социальных сетях всякую чушь вроде (орфография оригинала, к сожалению, сохранена):

«Как жаль, что мужчины перестали делать безумные поступки ради женщин, так не хватает романтики, одумайтесь мужчины!!!!!!!»

Они умнее. Они просто берут и отдаются, не думая о романтике и безумных поступках мужчин.

А, да, я совершенно не романтичен, ну ни капельки. Я старая циничная сволочь тридцати пяти лет.

И что до манер – то они у меня за десять лет солдатчины окончательно испортились. Я могу рыгнуть во всеуслышанье, могу поковырять прилюдно в зубах кончиком кинжала или вилкой, мог выругаться при дамах. Но во хмелю я редко бываю буен и никогда не пою матерных песен! А еще знаю несколько языков (мне вложил их в мозг тот самый неведомый старик), умею читать и писать и беру уроки танцев (местные танцы – страшное зрелище, но, как и везде, это лучший способ кадрить девчонок!). Да еще я моюсь почти каждый день, что для местного мира – неслыханный прогресс.

Так что, не дикарь я, нет, совсем не дикарь.

– Времени мало, дражайший метатель ножей, – буркнул я. – Вы все, – я обвел взглядом всех, – наверняка слышали то же, что и я. Что меркхарские пираты безумно жестоки, что они никогда не берут выкупа за пленных, предпочитая делать их своими рабами или продавать в деспотии Южных Земель, что остров Меркхар, эта язва на теле Срединного моря, укреплен похлеще столицы Фалгонара; что государь селистианский Барнах Четвертый, родной отец ныне здравствующего монарха Барнаха Пятого, трижды водил объединенные флотилии Фалгонара и Селистии на его приступ и дважды был отброшен, а на третий полностью разгромлен. Говорят, пираты взяли его в плен, привязали к мачте флагмана объединенного флота и отправили в плавание накануне шторма… С тех пор и пошла легенда, что перед штормом можно увидеть светящийся зеленым корабль, к мачте которого привязан стонущий призрак… Еще известно, что Меркхар привечает головорезов, отбросов общества и просто подлецов, которым не нашлось места в цивилизованных странах.

– Дикарей, – ввернул Рик.

Вот же падло!

– Ну… еще говорят, что пираты Меркхара поклоняются какому-то жуткому богу; приносят ему человеческие жертвы, и тогда он якобы нисходит… Тьфу! Короче, он человеческими жертвами питается! – Сколько бы я ни пробыл вне Земли, но любимое кино помню и могу цитировать обильно. – Об острове ходит чертова уйма баек, впрочем, вы их слышали побольше моего. Я-то в Селистии всего десять лет как обретаюсь, едва дополз до чина лейтенанта королевской гвардии… Еще как следует отметить свое лейтенантство не успел, как на тебе: приходит барон Крочо к Барнаху и слезно просит у монарха лучшего, по его, монарха, мнению, бойца для сопровождения дочери, – я кивнул в сторону Нэйты. – Чуть в ноги не кланяется… А я как раз и есть лучший из лучших. Виртуоз меча и шпаги. Лучше меня, чтобы вы знали – никого нет. Я пилкой для ногтей комара кастрирую, а слона превращу в евнуха одним ударом меча. Я поехал, чего там! Мне чин капитана по возвращении посулили. И герцог сунул торбу денег… Клянусь Драхлом, так обделаться!..

– Но в этой части моря меркхарские пираты попадаются реже, чем цветы в Феродской пустыне! – подал голос мудрец Франног. – Достойно удивления, что…

– Вот именно! – воскликнул я, чувствуя, как неумолимое время отмеряет последние песчинки моей жизни. – Герцог потому и послал этот зачуханный «Выстрел»! Без эскорта, с небольшой охраной, кружным путем! Кто на него польстится, когда даже матросы не знают, что за подарки мы везем в трюме? Зарраг уверял, что при любых ветрах мы не приблизимся к Меркхару ближе чем на пятьсот морских миль! Уверял, что местные пираты нам не встретятся ни за что и никогда, а уж меркхарские – и подавно. Доуверялся!

– Мастер Ков? – вдруг подала голос Нэйта. Она произнесла мое имя настолько спокойно и холодно, что у меня мгновенно пропал весь запал.

– Леди?

Пронзительный взгляд ее карих глаз заставил меня поежиться и даже скукожиться. Я прочитал в ее взгляде укор. Укор и разочарование. Может, она видела во мне до сего момента… героя?

Черт, я не герой, я ненавижу этих самодовольных напыщенных хрычей, которые совершают свои геройские поступки ради высших идеалов и прочей чепухи. Я не люблю подвижников типа Фродо и Сэма, они идут к черту на кулички, они геройствуют, калечатся, погибают, а плодами их труда пользуется тупое, не способное постоять за себя стадо, которое даже благодарности не испытывает – ибо не способно, органически не способно даже понять, даже осознать, что подвижник калечился ради них.

– Вы назначены охранять меня… всех нас, верно? – Она смотрела не моргая, и меня от ее взгляда пробрало до самых пяток (после чего это самое «пробрало» остановилось где-то в районе живота). Всего восемнадцать девчонке, а смотрит, как… Как владелица борделя в Селистии смотрела на меня, когда я задолжал за две недели. Я через силу кивнул. – Вы собираетесь отречься от своей миссии? Что ж, коли так, я не стану вас уговаривать.

Я сглотнул. Она меня здорово осадила. В другое время я, может быть, почувствовал бы стыд или укоры давно атрофированной совести, но не сейчас. Голова стала трезвой. Я должен выполнить свой долг до конца – в конце концов, за этот долг было заплачено звонкой монетой, да и потом.

Впрочем, главный мотив исполнения долга – драпать мне просто некуда, кругом море. Сражайся и победи – или умри. Или сдайся в плен. Но только пираты Меркхара творят с пленными страшные вещи.

– Нет, госпожа Нэйта… Отречься? Нет-нет… Я назначен вас охранять и буду это делать, пока мы не… Мы будем сражаться, но шансы наши невелики. В команде капитана Заррага такие рохли!..

– Идите, лейтенант. – Она пыталась сохранить бесстрастность, но губы ее предательски дрожали (от страха или от тошноты, не знаю – она страдала сильной морской болезнью). – Вы нужны на палубе, а здесь… Обо мне позаботится Рик.

– Клянусь Ахарром! – Я не находил слов (примерно так же, как в той ситуации с владелицей борделя я не мог найти денег в своих карманах, хотя и делал честное лицо и бормотал: «Клянусь, они тут были!»). Услышал, как всхлипнула Мамаша Тэль… Карух лежал на ковре, закрыв лицо руками. Франног теребил свою бороду с потерянным видом, и напоминал Хоттабыча – вот сейчас дернет волосок, скажет свое «Трах-тибидох» и наворотит чудес и див, после которых пиратская галера развеется дымом. Рик был бледен, как смерть. – Драхл побери… Я мог бы поджечь «Выстрел» и под завесой дыма посадить вас в лодку, но эти твари слишком близко. Вас бы заметили… Даже с умелыми гребцами вы бы не ушли далеко…

– Рикер позаботится обо мне, – повторила Нэйта. Внезапно ее глаза затуманили слезы, она резко повернулась и уткнулась в грудь Мамаши Тэль, которая рыдала в открытую и, я был уверен, страдала не за себя.

– Иди, солдат, – услышал я голос Рика. – Сестра верно сказала – захвати на тот свет побольше ублюдков. Иди, и… удачи.

Он склонился над сестрой, высвободил ее из объятий Мамаши, прижал к себе крепко, так, что пальцы побелели. Лицо бледное и сосредоточенное, и объятия, как бы вам сказать – ну, в общем, если бы я не знал, что Рикер и Нэйта – родичи, я бы решил, что они любовники на самом пике своего романа. Это на пике режут вены и совершают прочие глупости, о которых затем, если посчастливится уцелеть, рассказывают со стыдом.

– Спасибо, метатель ножей, – буркнул я. – Береги… сестрицу!

Рикер зыркнул на меня ой как недобро.

– Молчи и делай то, для чего был нанят!

Грозный малый, м-да… Я уже боюсь.

Напоследок обведя всех взглядом, я направился к выходу, но оказалось, что Франног опередил меня. Старый мудрец уже распахивал дверь, бормоча:

– Вот что значит доверить дите непроверенному человеку! Заскорузлый солдатище!.. Ах ты, не могли найти чего получше! Иди уже, иди, – это он мне. – Я за тобой. Охота мне на этих меркхарцев поглазеть. Может, чем и пособлю. Ах ты!.. – Это было сказано уже в спину, когда я беспардонно оттер мудреца в сторонку и шагнул на палубу. Даже на пороге смерти тесное общение с Франногом меня не прельщало.

Глава вторая (разговорная)
Познакомьтесь с чародеем[4]4
  Ну какой из Франнога чародей, так, аматор-недоучка. Зато название главы стало звучать солидно! (И еще раз напомню: мы везем явную девственницу для брака с принцем по имени Тендал.)


[Закрыть]

Моя теория состоит в том, что девяносто процентов людей безотносительно пола, возраста и вероисповедания – мерзавцы и идиоты. Так легче жить, когда видишь перед собой человека, недостойного сочувствия. Вы можете сказать, что жестокая реальность этого мира меня исковеркала, и это будет неправдой. Реальность любого мира жестока. Просто эта жестокость рядится в разные, и порой не настолько явные, как здесь, одежды.

К несчастью, попадаются на пути люди, которые не являются ни мерзавцами, ни идиотами, и тогда я испытываю растерянность, потому что атрофированная совесть начинает шевелиться и проситься наружу, как тухлое вино.

Люди типа Нэйты или мудреца Франнога, малость блаженного, однако при этом очень неглупого старикашки, именно таковы. И какой бы циничной сволочью я ни был, при взгляде на них во мне пробуждается… человек.

Впрочем, я быстро заталкиваю его обратно, в темные глубины своего «я».

С безоблачного неба ухмылялось оранжевое, как спелый апельсин, яркое, жаркое солнце. Я подумал, что обрадовался бы сейчас самому страшному урагану. Тот хоть оставляет надежду уцелеть.

Галера настигала… Истошные вопли пиратов перекрывали надсадное «Дум! Дум! Дум! Дум!» барабана, задававшего ритм гребцам. В руках многих пиратов были дальнобойные луки – опасная игрушка в штиль.

– Быстрей, сучьи морды, живее! – надрывался боцман Зенко, щедро раздавая тумаки матросам. Те ковырялись в груде ржавого лома, вытряхнутого на палубу из сундуков капитана. Окинув глазом эту внушительную коллекцию антиквариата, я присвистнул: чего только Зарраг в нее не сволок, похоже, в каждом порту шастал по барахолкам, а может, купил эту дрянь сразу, оптом. Пробитые кирасы, помятые шлемы, драные кольчуги, ржавые клинки всех форм и размеров – от сирленского прямого меча до зандарийского ятагана. Несколько топоров, которыми только дрова рубить, пара тесаков, старинная секира… Сам боцман, лысый, с внешностью вышибалы портового борделя, уже экипировался, проявив недюжинную сноровку. У пояса короткий тяжелый меч, на теле – кожаная рубаха с железными бляхами. Похоже, по части абордажных боев он был дока.

– Там этих шарку – плюнуть негде! – крикнул он, наматывая на голову ярко-красный тюрбан, который спасал от рубящих ударов не хуже шлема. – Жарко будет!.. – Подумал и добавил: – Жарче, чем в постели одной красотки, которую я подцепил в Тирене!

– А сам ты от нее ничего не подцепил? – поинтересовался я скучным тоном.

Зенко беззлобно оскалился и наградил подзатыльником прыснувшего матроса.

– Подцепил! Мне передалось ее отвращение к солдатне! Она мне шепнула, что в постели они распускают нюни и выкладывают хилого в трех случаях из пяти. Ну а в тех двух случаях их все равно надолго не хватает!

За моей спиной смущенно кашлянул Франног – старый, как говорят в земном мире, моралфаг, ревнитель морали, другими словами.

– Ну, там! – раздался зычный бас капитана Заррага. Он появился из своей каюты на носу, лязгая и дребезжа, – эдакая шестифутовая гора железа. Он был в блестящей, надраенной кирасе, наручах и поножах; юбка из стальных пластин закрывала ноги до самых колен. Ниже колен ноги были голые, волосатые пальцы сердито скребли по палубе. На голове – ржавый шлем, увенчанный плюмажем. В руках капитан Зарраг нес внушительного вида топор.

Разглядывая капитанское облачение, я внезапно обнаружил, что подсчитываю, с какой скоростью Зарраг пойдет ко дну, буде упадет за борт. На протяжении плавания капитан часто разглагольствовал о своей воинской доблести, любил помянуть старые времена, когда служил в наемниках («А тут я его – хрясь! Голова пополам, мозги брызгами!»), и, честно говоря, производил впечатление пустого бахвала. Однако теперешний его грозный вид… В искрящихся доспехах Зарраг казался шагнувшим с небес богом войны. Вот только убрать бы со шлема этот грязно-белый растрепанный плюмаж да чуток обкорнать бороду, лежащую на кирасе пучком пакли. Ну и ноги… Нет, ясней ясного, что босиком на голых досках палубы биться сподручнее, но вот… эстетика… Люблю при случае подколоть разных умников, которые видят во мне необразованного дурака. Помню, как я ввернул это словечко, когда Франног предупредил меня, чтобы я не отрыгивал в присутствии Нэйты. Я тогда заявил с умным видом: да уж, мол, эстет так не сделает. Франног в удивлении распахнул рот.

Люблю выносить мозги, короче говоря. Во всех смыслах.

– Всеблагой Уреш, хватит лаяться! – Зарраг взмахнул топором и грозно встопорщил бороду. – Зенко, мастер Ков, займитесь своими делами! Шарку атакуют нас самое позднее через двадцать минут. Эй, там, загородите кормчего щитами! Вы что, хотите пойти на корм рыбам раньше срока, мелкота? У-у-у! – С лязгом впечатывая в палубу ступни, Зарраг устремился к корме.

Очень хороший и правильный человек.

– Надевай свои железки, – шепнул он, поравнявшись со мной. – На этом корыте мы с тобою – единственные стоящие бойцы!

Мне нравится, когда у людей здоровое, в меру раздутое чувство собственного величия, чего уж там, сам такой.

– С вашего позволения, капитан… – высунулся из-за моей спины Франног. – Я немного колдун и мог бы…

– Драхл! Что тут делает старикашка? – Зарраг скосил глаза на плешивый затылок мудреца и притопнул ногой. – Ветер можешь вызвать? А? Я уже спрашивал…

– Я… – заикнулся Франног. – Видите ли, капитан, я вам пояснял уже час назад: чтобы вызвать ветер, необходим договор с элементалами воздуха, а они в Срединном море совершенно не желают договариваться, так как чародеи Меркхара замкнули все магические потоки на себя…

– У-у-у-у! Ахарр! То есть толку от тебя, как от козла в курятнике! Проваливай, плешивец, обратно в каюту и молись своим богам, чтобы пронесло! Мне только немощного старикашки в бою не хватало!

Я молча ухватил Франнога за пояс халата и повлек – почти поволок – за собой.

– Но я таки умею колдовать! – упирался мудрец. – Умею насылать сонные чары, чары любви… Могу попытаться отводить стрелы от одного, даже от двух воинов!

Я хмыкнул.

– А от вас кто стрелы отведет?

– У меня есть договор с демоном! Я совсем забыл!.. Я могу его вызвать, это потребует не более получаса, и подселить в корпус корабля! И тогда корабль сможет двигаться в нужную нам сторону!

Сказочно! И почему он не сказал этого раньше? Это, конечно, не трах-тибидох, но уже кое-что.

– Насколько быстро?

– Может быть, две или три мили в час… Демон у меня слабенький.

Тьфу ты!

– Крокодилы летают, но низенько-низенько…

– Чего? – опешил мудрец.

– Ничего, две-три мили нас не спасут. Пираты на веслах, и скорость у них намного выше двух-трех миль.

А теперь идемте со мной, ребята и девушки, я покажу вам свою каюту. Да идемте же, я в первый раз принимаю гостей с Земли. В конце концов, вы вряд ли сильно насвинячите – до нападения пиратов осталось немного времени.

Недалеко от борта, рядом с челноком, в котором плескалась дождевая вода, приткнулся люк в мою каморку. Торжествующий аскетизм каюты не очень-то меня заботил – я обживал и худшие места. Не так уж и сложно провести в этой каморке несколько недель. По крайней мере, отдохну от шума и гама казарм, почти ежедневной муштры своих людей и придирок расфранченного капитана. Вернее так: я собирался отдохнуть, а по прибытии в Фалгонар слинять и начать новую жизнь. И надо же было случиться на моей морской дорожке этим пиратам!

– Охо-хо… – Я отвалил тяжелую крышку люка и по узкой деревянной лесенке спустился вниз. Мудрец последовал за мной, бубня что-то о магии и заклятиях.

В каморке было не развернуться – метра полтора на два, тем не менее, сюда каждый день умудрялись набиваться гвардейцы для игры в карты. Потолок низко нависал над головой. Махонькое окно со скрипучей ставенкой воздуха, конечно, пропускало немного, и тяжелые винные пары, с ночи витавшие в каюте, заставили трезвенника Франнога закашляться.

– В питье важна умеренность! – провещал мудрец и чуть не рухнул на ступеньки, наступив на порожнюю бутылку (она перекатывалась из угла в угол, временами сталкиваясь с пятью своими сестренками). – Ох! Разве можно оставлять на полу пустые бутылки?

Он был немного похож на актера Маккелена в роли Гэндальфа, только плюгавей ровно в два раза. Ну и ориентация его у меня не вызывала сомнений. Она была нулевая. Если вы сейчас удивленно спросите, что же такое нулевая ориентация, я охотно отвечу – это воздержание от любых актов с любым живым существом, а проще – аскеза.

– Пустые можно, – сказал я. – А вот полные – преступление. Ты ее раздавишь, и вино выльется; а за такое лично я даю в морду.

– Фу! Ты на корабле, везущем чистую и непорочную деву!

Я рассмеялся:

– При госпоже Нэйте я стараюсь выражаться культурно!

– Не выражался ты сегодня культурно!

– Вы еще скажите, что это от моих слов ее регулярно подташнивает!

– Фу, мастер Ков!

– Сегодня – особый случай! Сегодня все можно! Гусей, правда, нельзя… Но гусей-то как раз на корабле и нет, а кур мы всех съели в первые недели пути.

– И все равно тебя нельзя было допускать на корабль!

– Это почему еще?

– Ты пагубно влияешь на солдат! – Бичующий взгляд мудреца прошелся по пустым бутылкам, разбросанным по лежанке картам и замер на надписи, ножом вырезанной на стенке каюты: «Джулианна – лучшая шлюха в Селистии!» – Вот! Вот! Как это назвать?

Я сделал вид, что смущен. Эту душераздирающую надпись мои руки исполнили сами по себе, в приступе острой тоски по женской ласке. А что вы хотите? Три недели воздержания для мужчины в расцвете сил – это не шутка!

– Сказочно! – хмыкнул я. Потом решительно взглянул на Франнога: – Хотите верьте, хотите нет, но эта, э-э, гадость на стенке уже была, когда я сюда вселился. Матросы баловались. А что с них взять? Месяцами пропадают в море, а какие тут женщины? Разве что русалки…

– Русалки предпочитают пресную воду. В море обитают сирены, – с оттенком высокомерия поправил Франног.

– Ага! Это я запомню, спасибо за науку! Не думаю, правда, что с сиреной можно завести шуры-муры… Ну а что до гвардейцев… Надо же их чем-то занимать по вечерам? Кулачные бои устраивать нельзя, вообще шуметь нельзя, чтобы не тревожить сон леди Нэйты. А у меня в каюте, если сверху опустить люк… так очень даже тихо.

– Вы играете на деньги, вы…

– Да на какие деньги? Они мне все жалованье просадили на месяц вперед. Вчера вот играли на одежду…

– Ай! Ай! Ай-ай-ай!..

– Ого! – Я нагнулся к окну, из которого видна была галера. – Драхл! Парни у них на веслах, похоже, из железа! Ахарр! Они уже начали стрелять!

– Не поминай темного бога всуе! – слезно взмолился Франног.

– Да ну! Почему это? Сегодня его день. При любом раскладе сегодня мы окажемся в его раскаленном брюхе! – Я ухмыльнулся и выволок из-под лежанки тяжелый мешок. Франног лип ко мне с разной болтовней с начала странствия и, признаться, надоел неимоверно. Сейчас мне хотелось выбросить эту помесь Гэндальфа с Хоттабычем в окошко, врезав напоследок сапогом по его тощему заду.

– Присядь на ступеньки, досточтимый, – обронил я. – А то, не ровен час, зацеплю.

Франног, кряхтя и бормоча, усадил себя на ступеньку, выставив острые коленки.

Вслед за мешком я выудил узкий восточный меч, слегка изогнутый, с круглой ажурной гардой и длинной рукояткой. Местная разновидность катаны из хорошо прокованного железа, способная перерубить шею с одного удара. И – да: я умею рубить шеи врагам. И друзьям – при случае. Но, замечу я вам, после того случая друзей в этом мире у меня больше нет.

Бросив меч на лежанку, я достал из мешка пластинчатую кольчугу – не новую, в шрамах, и траченную молью безрукавку из войлока, которую полагалось надевать под кольчугу. Сухая лаванда от моли помогала мало, а нафталин в этом мире еще не изобрели. Чихая и кашляя, я сунул безрукавку за окно и начал вытряхивать. И надо же было такому случиться, чтобы Франног – этот болтливый, выживший из ума старичина – вдруг сказал:

– А правду говорят, что ты решил срочно бежать из Селистии, ибо тебя за дела, связанные с неверностью его супруги, разыскивает герцог Иво Трок?

Внезапно! От этих слов я выпустил безрукавку, и она камнем упала в воду.

– Ой… – ойкнул Франног. Суча ногами и рискуя порвать на заду халат, он попытался взобраться на палубу.

– Ну… – Я круто развернулся к мудрецу, верхняя часть которого уже исчезла в люке. – Ну… Ну как же… Ну шею вам свернуть за это мало! Вы меня слышите, нет?

И почему я упорно называю его на «вы»? Уважение к седым мудинам, что ли? Видимо, так.

– Угу! – донеслось с палубы, и красные, с загнутыми носами туфли мудреца, мелькнув перед моим носом смазанными пятнами, убрались с лесенки. – Виноват, виноват!

– Да будь вам на тридцать годков меньше… – взревел я, но тут Франног с воплями скатился в каюту и так ударил меня головой между ног, что потемнело в глазах.

– Стреляют! – завопил мудрец с пола. – Метко садят! Не жалеют стрел, оборзевшие негодники!.. Ох, сын мой, у тебя что, скрутило живот?

– И-и-и… Ой… Ой… О-о-ой…

– Я мигом принесу лекарство! Заодно прихвачу и кофты для тебя; я же за ними и побежал! У меня их три – красная, зеленая и та, разноцветная, с бисерным узором! Напялишь все три… Нет, боюсь, на тебя они маловаты… При твоем массивном телосложении. Да нет, если на спине распороть, так натянешь!

Франног вскочил, едва не задев затылком мою физиономию:

– Я мигом…

Но я цепко ухватил мудреца за пояс халата.

– С-стойте! Клянусь Урешем! Ахарр! Не суйтесь на палубу! Хфу-уу… все, отпустило. Сядьте на ступеньки, Франног!.. Не знаю, что вам и сказать!

– Сын мой, судя по твоему лицу, у тебя накипело…