Текст книги "Не смешно"

Евгений Ступаков
Не смешно

Когда бы не было так грустно,

Тогда бы стало не смешно

© Е.П.Ступаков, 2022

Собака – друг человека

 
Смотрел голодными глазами
Бездомный пес на бутерброд,
Что сокращался за зубами,
И отправлялся прямо в рот.
 
 
Бродяга, сидя у палатки,
Сказал: «Тебе, друг, повезло».
И отдал псу еды остатки.
И тут дворнягу понесло.
 
 
Счастливым лаем огласился
Унылый мусорный район,
Там, где бродяга прилепился,
Пополнив тамошний «бомонд».
 
 
Наутро, сразу за сараем,
В лучах предутренней росы,
Пес повторил собачьим лаем
Восторг владельцу колбасы.
 
 
С тех пор ни хорошо, ни плохо,
Вдвоем пошла борьба за жизнь.
За корку до последней крохи
Могли и горло перегрызть.
 
 
Случалось все, и кровь и драки,
Проклятья злобные неслись.
Но был хозяин у собаки,
И это продлевало жизнь.
 
 
На дне людском, почти в клоаке,
На пса суровый выбор пал.
Был чуть живой в последней драке,
Когда хозяина спасал.
 
 
Лежал простреленый, избитый,
Не покорившийся судьбе.
Лишь нимб хозяина спаситель
Держал в собачьей голове.
 
 
На шум он тихо поднял ухо,
Узнав хозяина шаги.
А тот в пространство буркнул глухо:
«Собаке, боже помоги!»
 
 
И сгинул прочь из той клоаки:
«Зачем мне здесь такая жизнь?» —
Увидев, что из глаз собаки
Скупые слезы полились.
 

* * *

 
Шли за неделями недели,
А пес не сгинул, не пропал.
Он в поисковой канители
Весь год хозяина искал.
 
 
О нем теперь не вспоминая,
Не прячась ночью под кустом,
Дружок примкнул к собачьей стае
И стал собачьим вожаком.
 
 
Вот как-то раз у той палатки
Остановился лимузин.
И вышел в свет пахучий, гладкий
Хозяин жизни, господин.
 
 
Петлял, виляя башмаками,
Вдохнув вонючего глоток,
Искал собаку со словами:
«Где ты спаситель мой, Дружок?
 
 
Собачья стая встрепенулась,
Зажглись огнем десятки глаз.
К Дружку звериное вернулось,
Что равносильно слову ФАС!»
 
 
Вся стая с воем на пришельца
Рванула вслед за вожаком.
И похоронка в этом дельце
Не обошлась одним венком.
 

Свиной грипп

 
Шляпу вешая на крюк,
Я услышал тихий…хрюк
В поросячьем оформлении.
Не пойму откуда звук.
 
 
Оглянулся – никого,
Кроме стула одного.
Повернул в двери защелку,
Как бы не было чего.
 
 
Глянул в зеркало, о Боже!
Там торчит свиная рожа.
А на оной плоский нос,
Весь щетиною зарос.
 
 
Изо рта торчат клыки,
А глаза, как пауки.
На висках свиные уши
Взяли голову в тиски.
 
 
До чего же мерзкий тип
Прочно к зеркалу прилип.
Ну, а я-то, между делом,
Не его ли прототип?
 
 
Я на пробу сморщил кожу.
Он немедля сделал тоже.
Значит, мерзкая свинья
Точно копия моя.
 
 
На кого я стал похож!
Не хватает в зубы нож.
Да с таким свинячьим рылом
Сразу ринусь на дебош.
 
 
Непременно свиной грипп
Учиняет перегиб.
В слове «брюки» слышу «хрюки».
Это значит, я погиб.
 
 
Все хватаются за жизнь,
Ну, и я хочу спастись.
Вызвал скорую:»Водитель,
Быстро в клинику катись!
 
 
Слушай, белоснежный врач,
Мне мурло переиначь.
Не похож на человека.
Люди думают – хрюкач».
 
 
«Волосатенко, Архип,
Где-то ты так сильно влип.
Впрочем, судя по портрету,
У тебя не свиной грипп.
 
 
Поразмысли, говорит,
У тебя внутри горит.
 
 
Потому по всей больнице
Лишь сивухою сквозит».
 
 
«Выпил я эдоровья для
И немного с похмеля.
До сих пор перед глазами
Буром вертится земля».
 
 
«Твой простой душеспаситель —
Медицинский вытрезвитель.
Вот туда сейчас и мчись,
И как следует лечись.
 
 
Укрепить здоровье чтоб,
Ешь петрушку и укроп.
А в твоем пропитом горле
Так и так микробам гроб.
 
 
Вот теперь такая жизнь —
Без нужды не суетись.
Уходя с корпоратива,
Ты свиньей не окажись.
 

Трудовая мозоль

 
 Быть строителем с детства мечтая,
Стены класть, черепицу и толь,
Знал, трудягу всегда украшает
На руках трудовая мозоль.
 
 
Он мечтал возвести галереи
И на кухне своей антресоль.
А при виде развалин Помпеи
Возникала щемящая боль.
 
 
Но с годами мечту изнахратил,
Как костюм перелетная моль.
И на что же он время потратил,
Где ж она, трудовая мозоль?
 
 
В ресторане икру подавая,
Семгу, устриц, шпинат и фасоль,
Ощущал, как сама возникает
Под ремнем трудовая мозоль.
 
 
На пикник шел, как воин в атаку.
Видно было в бинокль и буссоль —
За троих уплетал кулебяку,
Нарастив трудовую мозоль.
 
 
На фуршет напросившись в нагрузку,
Извивался меж стульев и тел.
Уничтожив чужую закуску,
Он над фирменным блюдом потел.
 
 
Бабьим летом шашлык на природе
Подавал сильным мира сего.
Дергал все, что росло в огороде
Для себя, что важнее всего.
 
 
Шампурами умело фехтуя,
В ход пускал красный перец и соль.
И при этом всегда памятуя,
Не забыть трудовую мозоль.
 
 
Там и жил, где кормили досыта,
Аромат где шел ночью и днем,
Где со снедью стояло корыто.
Ну а он, словно флюгер при нем.
 
 
Как строитель высокого смысла,
Он забыл про свою антресоль
Потому, как арбузом повисла
Над ремнем трудовая мозоль.
 

Завещание

 
Был умен, силен, все мог,
Но однажды чуть не сдох,
Потому как жесткий кризис
Захватил меня врасплох.
 
 
Где работал, ел и спал
В одночасье потерял.
Но чутью интуитивно
Я всецело доверял.
 
 
Вдруг почувствовал, вот-вот
Мне спасение придет.
Глядь в окно, а почтальонша
Заказной пакет несет:
 
 
«Мне осталось жить два дня,
Навестил бы ты меня.
Все, что я сейчас имею,
Завещаю на тебя».
 
 
Почерк бабушки узнал,
Вслух ни слова не сказал,
Посмотрев обратный адрес,
Я помчался на вокзал.
 
 
Был на месте через час,
Интерес мой не погас,
Видя, как ее хоронят.
И никто ее не спас.
 
 
Все, как водится, всплакнули,
Криво-косо помянули.
И на кладбище снесли.
Еле ноги унесли.
 
 
Преступив порог, как нищий,
Захожу в ее жилище.
Я подумал, что ослеп —
Это был почти что склеп.
 
 
Окна, заткнутые ватой,
Самовар стоит пузатый,
Шкаф с разбитою посудой,
Привезенный весть откуда.
 
 
Табуретка, стул, кровать,
Стол, ни гладить, ни писать.
Патефон аж в прошлом веке
Кончил музыку играть.
 
 
Балалаечка без струн,
На комоде кот Баюн
Врозь усищи растопырил
И мурлычит свой ноктюрн.
 

 
На полу стоит кадушка,
Прялка, веник, раскладушка,
В миске кислый огурец…
Вот и перечню конец.
 
 
Здесь нельзя ни есть, ни спать.
Надо что-нибудь продать.
Я решил, начав со стула,
Буду мебель предлагать.
 
 
Тут зашел один клиент —
Для психушки пациент.
Правый глаз буравит взглядом,
Выжимая свой процент.
 
 
Левым вперился на стул,
Как на жертву тарантул.
Взял, содрал с меня расписку,
Чтоб я стул не умыкнул.
 
 
Ухмыльнулся, тихо ржа:
«Здесь немалая маржа.
Я, как опытный посредник,
Мог бы цену удержа…».
 
 
«Ты чего в своем уме,
В бизнес мылишься ко мне.
Пятьдесят плати у.е.
И потом катись к е…».
 
 
Положил он без восторга
Сорок восемь с кислой мордой.
Ну а сам давно смекнул,
Сколько выручит за стул.
 

* * *

 
Фирма «Новый антиквар»
Начинает свой базар.
Стульчик мой на видном месте,
Как изысканный товар.
 
 
Не проходит и трех дней,
Мой залетный прохиндей
Запросил за ейный стульчик
Сто две тысячи у. е-й!.
 
 
Вот никак не ожидал.
Что ж я раньше не узнал,
Что на этом самом стуле
Император восседал.
 
 
У меня случился шок,
Словно стукнул молоток.
Но однако слов хватило
На досадный монолог.
 
 
Ничего себе карга,
Ни нагана, ни фига…
Но отняла, как трофею,
Стул у лютого врага.
 
 
С самой первой мировой,
Шла за мебелью, как в бой,
Безо всякого оружия,
Учиняя мордобой.
 
 
Долго смерть ее ждала,
Жаль старушка умерла.
Мне б ее бойцовских качеств,
Развернул бы я дела.
 
 
Не успел я обернуться,
Как за стул уже дерутся,
Двое жаждущих купить.
Значит, так тому и быть.
 
 
Ну а мне не повезло.
С глаз, как с крыши потекло.
Обкрутил, как новобранца,
Антикварный жиголо.
 

Палач

 
Я нахожусь в прострации,
Надеюсь Бог простит.
Мне вскоре операция
С наркозом предстоит.
 
 
В углу сидит в халате
Свирепый с виду врач.
Дежурный по палате,
Для краткости – палач.
 
 
Стрекочет по палате
Моя зубная дробь.
Такая как в кантате
«До смерти не угробь».
 
 
Палач буравит взглядом,
Заглядывает в рот.
Укусит, сидя рядом,
И глазом не моргнет:
 
 
«Маячут гланды в горле,
И видно на просвет —
Три зуба дергать с корнем,
А три пилить на нет.
 
 
Язык слегка надкушен,
Изношен организм.
Отвисли сильно уши
В борьбе за коммунизм.
 
 
Сейчас пойду за ширму
Снимать зубную боль…»
А сам в значке фирмы
Лакает алкоголь.
 
 
Мне плюнуть нету мочи,
Такой упадок сил.
А этот, между прочим,
Ни капли не налил.
 
 
Пришел и шепчет в ухо:
«Ну, пациент, держись.
Здесь с выпивкой глухо,
Как на болоте жизнь»
 
 
Только теперь я понял —
Не врач он и не маг.
Диагноз мне трезвонил
Коварно скрытый враг.
 
 
Сестра два белых тапка
С ухмылкой подает.
Размахивает папкой —
«Летательный исход».
 
 
Как в кресло к ней я лягу,
Когда такая грусть.
Не дать ли сразу тягу,
Боюсь, что не проснусь.
 
 
Потом пришла команда,
Внушающая страх.
Врачи, почти вся банда,
С оружием в руках.
 
 
Молюсь почти без звука —
О Боже, помоги!
Со мной такая штука —
Кругом одни враги.
 
 
Кольцо врагов сжималось
Молчком вокруг меня.
И шансов не осталось
Дожить к исходу дня.
 

 
«Наркоз, тройную дозу», —
В усы рычал палач.
Воткнул иглу-занозу:
«Терпи казак, не плачь».
 
 
В сознании мелькнула
Кошмаров кутерьма,
Боль в зубы саданула,
Потом накрыла тьма.
 

* * *

 
Вернулся из небытия,
Наркоз дает отбой.
Не стали делать вскрытия,
Решили, что живой.
 
 
Палач, закончив дело,
Навел сквозняк во рту.
Следы зубов от тела
Сменил на пустоту.
 
 
Два зуба все ж остались
На челюсти внизу.
А двадцать семь валялись
В пластмассовом тазу.
 

Собес

 
Вздыхая, охая в ночи,
Лежит старуха на печи
И ночку коротает.
Горит лампада у икон,
 
 
Часов раздался тихий звон.
Вот, кажется, светает.
«Кто это, леший, или зверь
В такую рань стучится в дверь.
 
 
Не заперто, входите!»
То был заботливый СОБЕС,
Всегда взъерошенный, как бес.
С ним лучше не шутите.
 
 
«Вставай старуха, ты жива?
Чего клокочешь, как сова.
А то уйду обратно.
Я только-только что с колес.
 
 
Твой пенсион с трудом принес
С доставкою. Понятно?
Ты слезешь с печки, или как?
И распишись, мол так и так —
 

 
Соц. помощь получила.
А сколько лет тебе, карга,
Что сыплешь пылью, как пурга.
Ты, старая жучила.
 
 
Тебе вот белые носки
И три осиновых доски
Мы выделили скромно.
Зазря не трать, хватило чтоб
 
 
На крест, на крышку и на гроб.
Расходуй экономно.
Тебе поскольку за 100 лет,
Послушай во время совет:
 
 
Ты место забронируй.
Когда преставишься в ночи,
Не спи, как кукла на печи,
В момент телефонируй».
 
 
«Спасибо сокол за подарки.
Они, как мертвому припарки.
Не густо содержание.
Из трех досок не сделать гроб.
 
 
Меня сейчас берет озноб
От вашего старания.
Милок, тебе не стану врать —
Мне нет причины умирать,
 
 
Пока на печке греюсь.
Поем с утра свою кутью,
В святом ручье воды попью.
Пожить еще надеюсь.
 
 
Чтоб не болела голова,
Пущу я доски на дрова.
И нет иной заботы.
Я лучше печку растоплю,
 
 
На гроб позднее накоплю,
Поскольку нету квоты.
Мне в рай без гроба ходу нет.
Вот и живу я много лет,
 
 
Как ведьма в темном царстве.
Опять заныла в сердце боль —
Такую жизнь влачить доколь
В родимом государстве».
 

Интрига

 
На берегу глубокой Ньяны
Удили рыбу обезьяны.
Одна из них была макака,
Что вечно ввязывалась в драку.
Другая шимпанзе была,
Интриги вечные плела.
 
 
Жужжала муха в паутине,
На глубине шныряли в тине
Красавцы-рыбы караси,
Лещи, сазаны, иваси…
А наверху, почти везде
Круги ходили по воде.
 
 
Текла река, отмерив срок,
И вот запрыгал поплавок.
Клевало носом удилище.
Макака, выпучив глазища,
Ушла вся в зрение и слух,
С трудом переводила дух.
 
 
«Уже клюет, смотри макака,
Поймаешь вместо рыбы рака.
Твою наживку только рак
Со слепу клюнуть не дурак», —
И шимпанзе, сплетая интригу,
В кармане показала фигу.
 
 
В долгу макака не осталась,
Но за добычу опасалась,
Увидев, как соседка-злюка
Держала рядом каменюку.
Того гляди, метнет от злости
И поломает две-три кости.
 
 
Макака вдруг как заорет:
«И у тебя уже клюет!
Без суеты и лишних слов,
Тяни скорей, хватай улов».
Как ни крути, и так, и сяк,
Но на приманку клюнул рак.
 

 
Сазан красавец без вопроса
Уплыл к макаке из-под носа.
Вот тут-то все и началось.
У шимпанзе вскипела злость.
Ей это было не стерпеть,
Была готова помереть.
 
 
Кричит, по берегу маячит,
В своей ладони камень прячет.
Ловила рыбу, а не рака.
Теперь уж точно будет драка.
Чтоб обстановку разрядить,
Макака пробует шутить.
 
 
«Рак, он не рыба, просто рак.
Но и с таким возможен брак.
Ну что с того, что рак усат,
Тебе-то он безумно рад.
Усатый на худой конец
Клешней потащит под венец».
 
 
Макака тут предвидя шок,
Сазана сунула в мешок.
Gemacht текущего момента,
Где нет иного аргумента —
Сейчас и здесь прольется кровь
За упорхнувшую любовь.
 
 
И нанося друг другу раны,
Схватились насмерть обезьяны.
Вот здесь ничем не мог помочь я.
От них летели только клочья.
И шимпанзе, оставив рака,
На рыбу перешла в атаку.
 
 
Гася бушующую пламень,
Она метнула в рыбу камень.
Хотя сазан и был в мешке,
Ему попало по башке.
А бестолковый с виду рак,
Уполз и спрятался в овраг.
 

Сиделка

 
В старинном заброшенном замке,
Где царствовал мир и покой,
Лежала старуха в каталке,
Упершись в комод головой.
 
 
Старухе прислали сиделку,
Чтоб ночи и дни коротать.
То выпить таблетку, то грелку
Ей во время надо подать.
 
 
Больная, лишь кожа, да кости.
Ходить ей немыслимый труд.
Такие давно на погосте
Освоили вечный уют.
 
 
В сто лет, или больше, старуха
Платила сиделке сполна.
Чтоб ту не настигла проруха,
И с ней не шутил сатана.
 
 
Расчет за текущие сутки
Фиксировал времени ход.
Денечки летели, как утки,
И ночки текли напролет.
 
 
Минула неделя, другая…
Тут, как бы ловчее сказать —
Со смертью старуха играя,
Не хочет совсем умирать.
 
 
Сиделка печально вздыхает:
«Состарюсь, того и дождусь,
Пока ее смерть забирает,
Сама еще раньше загнусь».
 
 
И тут озарило сиделку:
«Чем ночки и дни коротать,
Так лучше, продлив посиделку,
Испугом каргу доканать».
 
 
Сказала старухе с досадой:
«Ты мне заплати-ка вперед,
За месяц, как раз то, что надо,
Пока тебя смерть не берет».
 

 
«Ну ладно, отступим от правил.
В подвале откроешь мой шкаф.
Там много всего, что оставил
Мой прадед, потомственный граф».
 
 
Вот полночь, смотрю специально
На тень у лежачей больной.
Вдруг криком наполнилась спальня,
И тень замахнулась косой.
 
 
А дальше в подвал по ступеням
Летела старухина смерть.
Припала к шкафу на колени
И стала ключами греметь.
 
 
Открыв заглянула, и что же,
Чего там в шкафу только нет!
Но главной деталью, о Боже,
Был дряхлый старухин скелет.
 
 
Сиделка застыла на месте,
Стоит ни жива, ни мертва.
Вдруг словно в молитвенном жесте
Склонилась его голова.
 
 
Костлявой рукой потянулся
Скелет за железной косой.
Беззвучно притом огрызнулся
И сделал свой шаг роковой.
 
 
Тотчас от него отшатнулась,
Там жуткий послышался хруст.
Сиделка во мрак окунулась
И рухнула на пол без чувств.
 

Колун и валун

 
Ехал по полю Колун.
Глядь, валяется Валун.
Тот лежал среди дороги,
Справа лошадь, слева дроги.
 
 
Днесь пришла ему хана,
Не объехать Валуна.
Посмотрел прищурясь вдаль,
И сказал с опаской: «Валь,
 
 
Ты не мебель и не снедь,
Чо разлегся посередь?
Здесь проезжая дорога,
Эвон в поле места много».
 
 
Проворчал Валун проснувшись,
Из бутыли отхлебнувши:
«На меня кончай переть.
Куда хош, туда и едь.
 
 
Только слышишь, друг мой Коль,
Перед мордой не мозоль.
Прямо в ухо балабонь,
Где телега, а где конь».
 
 
«Эвон Сивка на меже
Ждет, наевшийся уже.
А телега в стороне,
Там застряла в бороне».
 
 
«Ты Колун, ядрена мать,
Мне мозги не дипломать.
Помоги найти коня,
Пропадает он без меня.
 
 
Я и сам готов итить,
Не мешай стакан налить».
Хлобыстнул еще стакан
И пополз, как таракан
 
 
На закат. К исходу дня
Глядь, телега без коня.
«Где ты, сивый друг мой конь,
Сивка-Бурка, конь-огонь?
 
 
Если топчешься во ржи,
Хоть по тихому заржи.
Как тебя я догоню,
Здесь темнища без огню.
 
 
Сунул голову в хомут,
Подобрал зачем-то кнут.
За оглоблю зацепился
И башкой в копну свалился.
 

 
Тут задумался Колун:
«Крепко выпимши Валун.
Мне его, за что ни хвать,
На телегу не поднять».
 
 
А Валун заголосил:
«Сивка-Бурка, нету сил,
Чтоб телегу упереть.
Остается помереть».
 
 
Как про то услышал конь
С храпом выпустил огонь.
Прискакал, нашел копну
И склонился к Валуну.
 
 
Тот имел один изъян,
До бесчувствия был пьян.
Что полено, что бревно,
Впечатление одно.
 
 
Конь копытом застучал
И по-тихому заржал.
Не нашелся, чем помочь
И унесся пулей в ночь.
 

Ленин всегда живой
Ленин всегда с тобой

 
Он стоял на пьедестале
Из гранита и из стали
С распростертою рукой
Вот узнать бы, кто такой?
 
 
Подхожу, смотрю, читаю,
Ничего не понимаю —
Ленин всегда живой,
Ленин всегда с тобой.
 
 
Не припомню слов, хоть тресни.
Ба-а-а…, да это текст из песни!
Пели песню о вожде,
Как молитву о дожде
 
 
Как-то память у народа
Засорялась год от года
А ведь Ленин среди нас
Вдохновлял рабочий класс.
 
 
Мысль в моем мозгу стрекочет
И отстать никак не хочет —
Дань свою вождю отдать,
Руку Ленину пожать.
 

 
Если сразу не сорвусь,
Как в пучину дикий гусь,
Длань в руках перебирая,
До ладони доберусь.
 
 
Мочи нет, силенок тоже,
Я в конце пути, о боже!
Вдруг раздался страшный треск —
Пыль в глазах и света всплеск.
 

* * *

 
Мать стоит чернее тучи,
Перед ней обломков куча.
Сын убит, но как живой
Рядом с ленинской рукой.
 
 
Исполин под облаками
Громыхнул вослед словами —
Значит так тому и быть,
Надо думать, с кем шалить.
 

Цинковый диагноз

 
«Откройте рот, скажите а-а…»
«А-а-а…буду дальше жить я?»
«Пока на месте голова,
Не требуется вскрытия.
 
 
Глаза слезятся, уши врозь,
А в прошлом – корь и свинка…
Так вот, похоже, частый гость,
Вам не хватает цинка».
 
 
И я задумался, всегда
Мне что-то не хватало.
Но чтобы цинка, никогда
Меня не доставало.
 
 
Живу я много лет подряд
Под цинковою крышей.
И слышу, как колотит град,
Или скребутся мыши.
 
 
Хожу я с цинковым ведром
На прорубь без оглядки,
Поскольку чувствую нутром,
Что с цинком все в порядке.
 
 
Я сплю сто лет на сундуке,
Который оцинкован.
И даже голубь на шестке
Был цинком окольцован.
 
 
И водосточная труба,
Закрепки на ботинке,
Почтовый ящик у столба
Поблескивают цинком…
 

 
Мне мысль пришла, как с неба гром,
Скажу я без запинки:
«Врач явно тронулся умом,
Кругом не видя цинка.
 
 
А может врач совсем не тот,
Другой диагноз ставил?
А этот лишь смотрел мне в рот
И дьявольски лукавил».
 
 
Я заглянул в его рецепт —
Порошило словно током.
Так вот он, цинковый адепт,
С его живым уроком!
 
 
Читаю текст, не рухнуть чтоб,
В глазах заморосило:
«В последний путь…из цинка гроб…
Чтоб больше не носило».
 

Платная медицина

 
Врачи лечили от недуга,
Продлив ему счастливый век.
А он скончался от испуга,
Увидев выписанный чек
 

Семейная хроника

 
Как-то раз иду домой,
Озабоченный судьбой.
Чую вьется черный ворон
Над моею головой.
 
 
Я взобрался на крыльцо,
Смело дернул за кольцо.
Вдруг дыхание преисподней
Жаром дунуло в лицо.
 
 
А в дверях моя супруга
Налетела с перепуга
На подвыпившую личность,
Как на поле вьюга.
 
 
Святый Боже, mamma mija
Меня сверлит взглядом Вия.
И готовит мне концерт.
Вот ее стихия:
 
 
«Где напился паразит,
От тебя зельем разит.
Оттого по всей квартире
Лишь сивухою сквозит».
 

 
Задирая ноздри ввысь,
Воздух нюхает, как рысь,
И имеет намерение
Меня начисто загрызть.
 
 
В тот ответственный момент
Начала эксперимент.
Зеброй скачет в коридоре,
Выбирая инструмент.
 
 
Что ты будешь делать с ней.
Прицепилась, как репей.
Вижу что-то замышляет,
Ищет что потяжелей.
 
 
На меня рассвирепев,
Сзади кинулась, как лев.
Ну, а я, пригнув колени,
Сел, едва не околев.
 
 
«Я напрасно не шучу,
Но от рюмки отучу.
Я такое нездоровье
Новым методом лечу».
 
 
Обладая вредным геном,
Принялась лечить поленом,
Для дизайна синяки
Обдувая феном.
 
 
Понял без нотации
Скрытый смысл новации.
От запоя метод лечит
В ходе апробации.
 
 
Выразил почтение
К методу лечения.
Только жаль, заплывший глаз
Сузил обозрение.
 
 
Все: «Сегодня ставлю точку.
Жизнь продолжишь в одиночку».
Пригрозила мне разводом,
Кажется, в рассрочку.
 
 
И по кухне носится,
На меня все косится.
Но, похоже, срок развода
На год переносится.
 
 
С самого отрочества
Верю в суть пророчества —
Нет страшнее смерти чем,
Смерть от одиночества.
 
 
Не идя на поволочку,
Согласился на рассрочку.
А она мне возле глаза
Делает примочку.
 
 
Тут наш малый коллектив
Встал, свои ряды сплотив.
Ну, а я на этой ноте
Завершу речитатив.
 
 
И хлебну из банки малость,
Что на донышке осталось.
Очень даже счастлив я,
Не распалася семья.
 

Альберту Эйнштейну

 
Эйнштейн настолько был велик,
Что миру показал язык.
Чему он, собственно, был рад,
Что E=mC квадрат!
 
 
Ученый… старина…но, хват.
Дает космический охват —
От Солнца до галактики
За счет научной тактики.
 
 
Пройдя по млечному пути,
Куда другому не дойти,
Он суть проблемы раскусил,
И на весь мир заголосил
 

 
(На грани суеверия)
Кругом антиматерия.
И, стало быть, Темнило
Сидит внутри Светила.
 
 
Еще от Ноя и Софокла
На нем зияли пятна-окна
Где тоньше оболочка,
Вот там и заморочка.
 
 
Ты на Светило только глянь —
Вcе тишь да гладь. А дело – дрянь:
Оно все время пухнет,
Потом на Землю рухнет.
 
 
И лишь до срока, до поры,
Не наблюдаем мы дыры.
Однако, тихо или звонко,
Порвется там, где станет тонко.
 
 
И это вовсе не мура
В общественном сознании —
Проглотит черная дыра
Все наше мироздание.
 

Татуировка

 
Как-то раз папуас
Положил на леди глаз —
У нее татуировка
Еще хлеще, чем у нас.
 
 
В африканской Кении
Обитают гении
Мастера татуировки
В сотом поколении.
 
 
Но такое папуас
В жизни видит первый раз
Что наколото на теле —
Guten alles, was ist das?
 
 
На плечах по лилии
Черти начернилили.
На спине, какой кошмар —
Страшные рептилии.
 
 
По бокам ползут от скуки
Две голодные змеюки.
И того гляди сожрут
Голову и руки.
 

 
На груди парит орел.
Ты гляди, куда забрел!
У него добычей в клюве
Был заклеванный козел.
 
 
Носит бусы из кости,
А браслеты из жести.
У нее в ушах колеса —
В пятером не унести.
 
 
Предводитель племени,
(Клок волос на темени)
Захотел татуировку,
Не теряя времени.
 
 
Я напрасно не шучу,
Помешают, затопчу,
Но такую же змеюку
Я на грудь свою хочу.
 
 
Несмотря на кость и жесть,
Я могу такую съесть.
Только как татуировку
С белой кожи перенесть?
 
 
И пошел за ней тайком,
Как чиновник за пайком.
А потом прильнул к окошку,
Как к прицелу военком.
 
 
В небе полная луна
В светлой комнате она
Так и вертится в стриптизе
Перед зеркалом одна.
 
 
Любопытный папуас
Не спускает с леди глаз.
А она на голом теле
Показала высший класс.
 
 
Он попятился, как рак,
С перепугу наземь, бряк!
Довела татуировка.
Так и надо. Сам дурак.