Текст книги "Непримиримые"

– Если она проходит именно так, то я согласен. Я даже не заметил, как это произошло. А вы большой профессионал!

– О да!

– Так чем вы занимаетесь?

– Я занимаюсь новейшими технологиями. Сфера моего интереса – нефтяной и газовый бизнес. Вы даже не представляете, как далеко в этом отношении ушла Европа и Америка. Сейчас нам на пятки пробуют наступать Кувейт, Саудовская Аравия, даже Китай. В связи с этим у меня есть к вам предложение.

– Но какое отношение это может иметь ко мне?

– Самое непосредственное. Как только я продам вам передовые технологии, вы сможете значительно усилить свой бизнес. В России вам просто не будет равных, вы сможете оторваться от всех своих конкурентов.

– Но кто мне даст деньги на эти технологии? Я не так богат, как это может показаться со стороны.

Подняв указательный палец, Майкл Хейсли подозвал бармена.

– Я вас слушаю, сэр.

– Вот что, дружок, открой нам бутылку «Горы Шотландии» и можешь быть свободен.

– У вас хороший вкус, сэр, – одобрительно кивнул бармен, доставая пузатую бутылку с переливающейся наклейкой.

– Просто я предпочитаю все самое лучшее, – сдержанно отозвался новый знакомый.

Бармен достал два фужера, теперь уже другие – каплевидной формы, налил осторожно, как если бы опасался, что тяжелый насыщенный ароматом раствор способен расколоть крупную рюмку. И, неслышно поставив бутылку, тотчас отошел в противоположный конец стойки. Обслуживающий персонал вышколенный, других тут просто не держат. Чтобы попасть на такой лайнер даже в качестве ассенизатора, претенденты проходят нешуточный отбор.

– Вдохните аромат, – предложил Майкл и бесстрашно сунул острый нос в рюмку: кончик едва дотронулся до зыбкой поверхности.

Всеволод поступил значительно сдержаннее, лишь приблизил нос к самому краю рюмки и шумно потянул ноздрями.

– Не правда ли, замечательно! Так могут пахнуть только высокогорные луга Шотландии.

– Мне не приходилось там бывать, но я вам охотно верю, – согласился Всеволод.

Этот иностранец – большой чудак; вместо того чтобы проглотить виски одним махом, он решил прополоскать в напитке свой большой нос.

Всеволод отпил сдержанно, как если бы опасался обжечься.

– Так на чем мы остановились? – поставил Майкл фужер на стойку. – Ах да, вы говорили о деньгах... Стратегию развития вашей компании лично я вижу таким образом: вы покупаете газовые компании, аналогичные вашей.

– Это совсем не просто! На это нужны большие финансы.

– Выслушайте меня внимательно... Мы уже проводили исследования, технологии не будут стоить дорого. Вряд ли кто откажется от тех денег, которые вы им предложите. Вы предложите людям вполне обеспеченную жизнь, причем безо всяких хлопот. У них возникнет сознание того, что жизнь удалась.

– Но деньги?

– Они у вас будут, это вас не должно беспокоить. Я стану вашим инвестором и помогу вам скупить все те газовые компании, которые находятся в вашем регионе. То есть через каких-то пару лет вы станете самым могущественным человеком Сибири. С вами будет считаться не только местная власть, но и федеральная. А все потому, что в ваших руках вместе с деньгами будет сосредоточена и реальная власть.

– Если это звучит как предложение, то оно очень заманчивое, но вы же не добрый волшебник, наверняка вы потребуете в обмен нечто существенное. Может, мне надо кого-то убить? Ха-ха!

– Вы проницательны. Хочу заметить, что ни одно убийство не стоит таких денег, – Майкл поморщился. – Разумеется, таких подарков просто так никто не делает. Я бы попросил у вас контрольный пакет акций.

– Однако вы...

– Не торопитесь говорить «нет». Вы, со своей стороны, ровным счетом ничего не теряете. Ваша доля в компании будет очень значительна. В свою очередь, я освобождаю вас от многих хлопот. А потом, без моих денег и технологий, по которым будет выстраиваться производство, все наши рассуждения просто беспочвенны.

– Что это за технологии?

– Вы перейдете на автоматическое компьютеризированное откачивание газа, что позволит нам проводить добычу с наименьшими энергозатратами. А это, в свою очередь, позволит сэкономить миллионы долларов. В дальнейшем мы разработаем для вас программное обеспечение для турбин и насосов.

– Хорошо, я согласен.

– Но сначала мы с вами напишем соглашение. У нас можно писать соглашения и контракты прямо на ресторанных салфетках, – улыбнулся Майкл. – Знаю, что у вас такие вещи не проходят, поэтому предлагаю оформить документы, как только мы ступим на берег. А вы еще раз продумайте мое предложение. Уверяю вас, в накладе вы не останетесь. Мы же с вами встретимся еще раз и обдумаем все детали предстоящего контракта. А теперь давайте выпьем виски. Он здесь просто восхитителен!

* * *

Расставшись с Всеволодом Елизаровым, Майкл купил в баре бутылку легкого вина и направился к себе в каюту.

Майкл Далтон не шиковал. На корме корабля у него была каюта в двадцать квадратных метров. Напротив иллюминатора – широкая кровать, тумбочка с настольной лампой, туалет и душевая кабина. Собственно, все самое необходимое. Но главное, у него имелся свободный выход в Интернет, что отсутствовало в каютах по соседству, так что в любое время он мог связаться со штаб-квартирой ЦРУ.

Был большой соблазн прихватить с собой еще и милую блондинку, что отиралась в углу бара, бросая на него красноречивые взгляды, но все-таки с приятными приключениями он решил повременить: в конце концов, за то время, пока они будут пересекать Атлантический океан, у него будет возможность познакомиться поближе с подавляющим большинством здешних блондинок.

Закрыв дверь каюты на замок, Майкл Далтон сел за компьютер и вошел в Интернет. Подумав, он уверенно застучал по клавишам: «Персональное досье. Елизаров Всеволод. Двадцать семь лет. Место рождения – Москва. Вышел на контакт с объектом. Его возможность как агента чрезвычайна высока. Характеристика: весьма активен, умен, легко идет на сближение. Перспективен, амбициозен, стоит продвигать на ключевые позиции в организации... К уязвимым чертам характера следует отнести чрезмерное честолюбие и любовь к женщинам. Предпочитает высоких брюнеток. Имеет склонность к риску – важно в продвижении масштабного проекта. Внушаем, что можно использовать для внедрения в создаваемую организацию своих агентов влияния».

Где-то внутри его продолжали буравить сомнения: не исключено, что объект к вербовке недостаточно готов, в случайно подвернувшемся контактере он видит всего лишь собственную выгоду, даже не предполагая о том, какие гигантские структуры находятся ниже ватерлинии. Следовало бы потратить на него еще полдюжины бутылок хорошего виски, чтобы узнать все его пристрастия. Не исключено, что за простоватой внешностью сибиряка скрывается хитрец, каких поискать!

Подумав, он дописал: «…Думаю, что он должен быть завербован немедленно!»

И усмехнулся, подумав о том, с каким любопытством Джон Бейкон будет прочитывать его донесения. Собственно, именно таким непритязательным образом и осуществляется вербовка. Человек ходит по кораблю, потягивает в барах сухое вино, не понимая того, что судьба его круто повернулась, что завтрашнее существование совершенно не будет похоже на предшествующую жизнь. И что в ЦРУ на него уже завели персональное досье, которое будет пополняться новыми данными. И совсем скоро об объекте можно будет знать все, включая его предпочтения в еде и пристрастия в чтении – достаточно будет только несколько раз ударить по клавишам компьютера.

* * *

Два следующих дня Майкл и Всеволод не расставались и, пренебрегая многочисленными развлечениями, предпочитали все свободное время проводить в барах. Глядя на них со стороны, можно было бы принять их за близнецов. Однако они явно не походили друг на друга. Всеволод Елизаров среднего росточка и необычайно крепкого телосложения. Творец не пожалел на него мышечные волокна, а потому он напоминал штангиста, слегка подрастерявшего спортивную форму. Майкл, напротив, был худощав, со светлыми редкими волосами. Его вытянутое лицо с выпирающими скулами и с вызывающе торчащим носом выглядело скорее изнеможенным, чем худым. Они были настолько не похожими внешне, что могли родиться только в противоположных концах вселенной и по воле капризного случая встретиться в крохотном баре за бутылкой дорогого виски.

Бар они покидали только после того, когда изрядно набирались, и, вцепившись друг в друга, рыскали по длинным коридорам лайнера в поисках плотских развлечений. И не успокаивались до тех пор, пока не находили подходящие кандидатуры для ночного раунда. Вот тогда и расходились по каютам.

Договор был оформлен за неделю до окончания круиза. Скрепив его подписями, каждый забрал по своему экземпляру, после чего они отправились в ближайший бар, чтобы отметить сделку.

В этот же день Майкл Далтон сообщил в штаб-квартиру ЦРУ: «Вербовка прошла успешно. Следует готовить оборудование. Думаю, что следует предусмотреть запасной вариант, в случае отказа объекта от дальнейшего сотрудничества с нами. Например, в систему подачи газа можно будет заложить логическую бомбу. Тогда мы сможем полностью контролировать ситуацию, а в случае неосуществления первого варианта можно будет использовать второй: газовая система России будет выведена из строя на значительное время, что нанесет существенный экономический урон и скомпрометирует её перед Европой как надежного энергетического партнера».

Еще через час ему пришел ответ от Джона Бейкона: «План хорош. О нем уже доложено руководству. Приступайте к его осуществлению. Предлагаю первый вариант операции назвать «Гермес», вариант с логической бомбой целесообразнее назвать «Гелиос»».

ГЛАВА 9. КРУШЕНИЕ ВЕРТОЛЕТА

Подобные совпадения всегда настораживают: только вчера он хотел позвонить Модесту Курбанову, чтобы побеседовать с ним о Шевцове, а уже сегодня стало известно, что тот застрелен снайпером. Оборвалась еще одна нить, которая могла привести его к раскрытию преступления. Из чего следовало, что ему противостоит опытный и очень влиятельный противник, которого не остановят никакие жертвы. А если так, то следует заручиться поддержкой на самом высоком уровне.

Обращаться с просьбами к вышестоящему начальству Дмитрий Степанов не любил. Надо признать, и оно не жаловало тех, кто донимает его разного рода челобитными. Но это был тот самый случай, когда обойтись без этого было нельзя.

Называйте это как угодно: интуицией, повышенным чувством опасности, чрезмерной подозрительностью, но майор Степанов чувствовал, что Петляков знает значительно больше, чем говорит. Что он предпринял собственное расследование и находился к разгадке значительно ближе, чем сам Степанов.

Последняя встреча с ним состоялась вчера, когда Степанов направлялся в здание больницы, чтобы взять показания у Ани.

Они едва не столкнулись в дверях. Петляков, возможно, так и прошел бы дальше, лишь холодно кивнув, если бы Степанов не окликнул его.

Озадаченно повернувшись, Петляков спросил:

– Вы что-то хотели спросить?

– Вы навещали Анну Елизарову?

– А что, это возбраняется? – прозвучал сухой вопрос.

– Совсем нет, просто я хотел спросить, как она себя чувствует? – Степанов поймал на себе холодный изучающий взгляд.

– Она молодец, держится. Если у вас нет больше ко мне вопросов, я пойду. Дела, знаете ли!

– Напрасно вы так, мы же с вами не враги. Давайте поделимся информацией. Вместе мы отыщем преступника гораздо быстрее.

Всего-то на какой-то миг на губах Вадима Петлякова промелькнула снисходительная улыбка.

– Товарищ майор, вы меня с кем-то путаете. Расследованием у нас занимаются оперативные и следственные органы. А я всего лишь частное лицо.

– Зря вы так.

– Возможно.

На том и распрощались. Однако Степанова не покидало ощущение, что Петляков от него чего-то скрывал.

Странное дело, при общении с Петляковым у него начинали слегка покалывать кончики пальцев. Подобное чувство возникало только тогда, когда он вплотную приближался к отгадке.

* * *

С генерал-майором Михаилом Иннокентьевичем Захаровым Степанов познакомился пять лет назад, когда принял участие в розыске шестнадцатилетней девицы, сбежавшей из родительского дома с тридцатилетним бесталанным рэпером. Ситуация, на первый взгляд, совершенно банальная. Любовь, с кем не бывает! Ведь известно, что она не признает ни разницу в возрасте, ни общественное положение, не смотрит на социальный статус.

На памяти Дмитрия случались куда более занимательные истории. К подобным случаям следовало бы относиться если уж не с пониманием, то, во всяком случае, с некоторым сочувствием, если бы только девочка не была дочерью директора департамента по контролю за наркотиками. Ситуация принимала весьма скверный характер, впоследствии она могла перерасти в весьма громкое дело. Тем более что рэпер был человеком весьма свободных взглядов и кроме молодых и красивых девушек увлекался еще и тяжелыми наркотиками. Так что он вполне мог посадить на иглу и девицу.

Поначалу директор департамента пытался отыскать непутевую дочь собственными силами, но вскоре понял, что ему это не под силу, и тогда был вынужден обратиться к своему университетскому другу Михаилу Захарову (тогда еще полковнику), которому всецело доверял. Следовало подобрать небольшую и мобильную группу, которая могла бы справиться с заданием и не скомпрометировать директора. Дмитрий Степанов до сих пор не понимал, почему Захаров обратился именно к нему, ведь в его ведомстве – Федеральной службе безопасности – нашлось бы немало хороших оперативников. Впрочем, он допускал, что выбор был сделан не случайно. ФСБ вообще не допускает случайностей, даже то, что может показаться всего-то чередой или цепью случайностей, в действительности при детальнейшем рассмотрении представляется четкой закономерностью. Так что человек, принимающий решение, имел доступ к его личному делу и, тщательно изучив его, дал добро для привлечения к поискам блудного чада.

Полковник Захаров, пригласив его в кабинет, четко определил задачу: разыскать дочку директора в течение сорока восьми часов, попутно проучив обнаглевшего музыканта. Задача была выполнена в полном объеме. Дочь отыскали к исходу вторых суток, за тысячу километров от папенькиного дома, в одном из мрачнейших наркотических притонов (просто чудом было то, что девушка еще не пошла по рукам, ведь с ней могли сделать все что угодно любители свеженького девичьего тела). Парня, невзирая на протесты девицы, скрутили, а позже осудили за сбыт наркотиков.

Именно после этого случая Захаров дал ему свой мобильный телефон и наказал звонить в любое время, как только потребуется помощь. Записав телефон, Дмитрий никогда не думал, что придется воспользоваться этим предложением. Чаще всего подобная любезность с телефоном подразумевала и правила хорошего тона. Оба как бы играют в одну и ту же нехитрую игру, прекрасно понимая, что никакого звонка не последует. Однако в этот раз Дмитрий решил воспользоваться любезностью.

Набрав номер телефона, он с волнением стал дожидаться, когда абонент отзовется.

– Слушаю, – прозвучал знакомый глуховатый голос.

– Михаил Иннокентьевич, здравствуйте, это вам звонит майор Степанов, – бодрым голосом произнес Дмитрий.

– А-а, – в ответе прозвучала откровенная озадаченность. Похоже, что Захаров не рассчитывал, что Дмитрий способен воспользоваться предоставленным номером. Пусть расхлебывает по полной – надо думать, кому давать телефон. – Что-то случилось?

– Нет, у меня все в порядке. Я бы хотел обратиться к вам с одной маленькой просьбой.

– Давай, выкладывай, что у тебя произошло.

– Это не телефонный разговор.

– Ах, вот даже как, – озадаченность понемногу стала переходить в беспокойство. Захаров уже всерьез сожалел, что поступил опрометчиво. По собственному опыту он знал, что подобные звонки заканчиваются обременительными просьбами, граничащими с нарушением служебных инструкций. – Где находится мой кабинет, знаешь?

– Да.

– Приезжай. Буду тебя ждать. Сделаю все, что в моих силах. Распоряжусь, чтобы тебе выписали пропуск.

Уже через сорок минут Степанов подъехал к массивному серому зданию на Лубянской площади. Слегка робея, открыл тяжелую дверь. Странное дело, нечто подобное он ощущал всякий раз, когда перешагивал порог Федеральной службы безопасности. Если бы сейчас он проходил тест на детекторе лжи, его наверняка приняли бы за резидента сразу нескольких вражеских разведок. А ведь он никогда не совершал ничего противозаконного. Вот разве что курит в неположенных местах и улицу порой переходит вне пешеходной дорожки. Но за это вроде не сажают!

Показав служебное удостоверение и получив разовый пропуск у дежурного офицера, направился к широкой лестнице.

* * *

Сильным мужчинам всегда к лицу дорогие галстуки, красивые женщины и просторные кабинеты. Подобные атрибуты успеха делают их еще более могущественными и уверенными в себе. Захаров и без того был немалого роста и комплекцией не был обделен, а тут как будто бы сделался еще крупнее, под стать своему служебному кабинету.

Тяжеловато поднявшись, словно ему было неимоверно трудно преодолевать силу притяжения, он шагнул навстречу гостю. Несколько утомительных секунд рассматривал Степанова, будто хотел заметить перемены, произошедшие со дня их последней встречи, или сканировать его мысли. И, не обнаружив ничего предосудительного, шагнул вперед, протягивая широкую ладонь.

– Садись, – показал он на небольшой стол, стоящий в углу кабинета. Вполне демократично: веяния перемен затронули самые консервативные устои. Стол для переговоров подразумевал усреднение больших и малых звездочек, так что даже самые малые чины должны были чувствовать себя за ним вполне комфортно.

Захаров опустился первым. За ним, чуток помедлив, соблюдая условную субординацию, опустился и майор Степанов.

– Так в чем дело?

Ни раскачки, ни общих вопросов, ровным счетом ничего такого, что обычно предшествует обстоятельному разговору. Вот так – сразу в лоб!

– Сейчас я занимаюсь расследованием убийства четырех милиционеров, застреленных около банка. Наверняка слышали об этом?

– Разумеется. Давай ближе к делу.

– Хорошо. В связи с этим делом всплывает такая фамилия – Петляков. Знаю, что некоторое время он работал в вашем ведомстве. Мне бы хотелось взглянуть на его досье. Я уже разговаривал с ним, но у меня создалось впечатление, что он что-то скрывает.

– Однако, – невольно крякнул генерал-майор. – Вон куда замахнулся. Насколько мне известно, Петляков возглавляет службу охраны Шевцова. – И, увидев на лице Степанова некоторое замешательство, усмехнулся: – Не удивляйся, мы ведь тоже заинтересовались этим делом. Так что следствие ведется параллельно. У вас свои источники, а у нас свои. Я ведь немного знал Петлякова. Был весьма полезный сотрудник, деловой, хваткий, потом вдруг неожиданно уволился. Так что, честно говоря, я искренне об этом жалел.

– И куда же он ушел?

– А никуда! – воскликнул Михаил Иннокентьевич. – Как это у нас часто и бывает. Сначала где-то болтался на вольных хлебах, потом приткнулся к Шевцову, стал работать в его охране. И, как видишь, даже сумел сделать какую-то карьеру, – губы генерала снисходительно передернулись.

Как и всякий спец старой закалки, он считал, что служба вне конторы – одно сплошное баловство, к которому следует относиться не иначе как скривив губы.

– Как же это он так? – невольно удивился Степанов. – Насколько мне известно, он очень любил свою службу.

– С людьми нередко происходят подобные превращения. Так что не удивляйся! А потом – кто знает, что там произошло на самом деле? Наша контора – штука закрытая. Я хоть и генерал но совершенно не знаю, что творится в соседнем кабинете, – кивнул он на стену. И, помолчав, добавил: – А может, все это оперативная комбинация? Все считают, что он уволился, а в действительности работает под прикрытием. Ладно, что-то я разговорился. Сразу хочу сказать: я не решаю таких вопросов, нужно будет согласовать; но мотивация у тебя дельная. Досье могут дать полистать. Возможно, что это натолкнет тебя на какие-то конструктивные мысли. Давай сделаем вот что, позвони мне завтра в это же время, а я тебе сообщу, как решился твой вопрос.

Разговор был завершен. Степанов поднялся и, попрощавшись, вышел из кабинета.

* * *

Следующие двадцать четыре часа прошли в напряженном ожидании. День как-то не заладился с самого начала. Накануне Дмитрий опять был в больнице у Анны Елизаровой, дела которой понемногу шли на поправку. Не таясь, она откровенно рассказала ему о том, что её молодой поклонник активно интересовался делами фирмы, но она никогда не думала, что его любопытство может как-то угрожать Шевцову и её личному благополучию. После чего, неожиданно замкнувшись, попросила разузнать его, что именно произошло с её родителями. Как не крути, это был ультиматум, пусть даже вот в такой форме, а потому пренебрегать им не стоило, иначе вызвать её в дальнейшем на откровенность будет чрезвычайно сложно.

Для начала нужно было съездить на то место, где произошло крушение. От Москвы недалеко, каких-то часа три в северо-восточном направлении. Так что при благоприятном раскладе он может быстро проверить все это.

Выехал Степанов загодя, в самый рассвет. Время, когда трассы свободны от большегрузного транспорта, а потому, притопив газ, можно добраться до назначенного места раза в полтора быстрее.

Поселок, у которого разбился вертолет, назывался Раздольное. Едва прибыв туда, Дмитрий сумел убедиться в точности названия. Куда ни глянь – всюду ширь! По обе стороны от дороги разбегались пшеничные поля. Прижимаясь к крайним домам, лениво протекала узкая речушка, заросшая ивняком. А километрах в трех – небольшая возвышенность, единственное естественное образование, во что упирался взгляд.

Красота, да и только!

Поселок был окружен хвойным лесом. Улицы выглядели вполне по-европейски, чистые, мощеные серым булыжником, по обочинам росли каштаны. Повсюду трещали квадроциклы, на которых, показывая лихость, разъезжали подростки. Исторический центр – деревянные добротные дома. В центре площади колом торчала металлическая труба, выкрашенная в красный и белый цвет. Сооружение не походило ни на промышленную трубу, ни на антенну и вообще было лишено какой-то смысловой нагрузки, единственным уместным элементом на ней был триколор, трещавший на ветру.

Рядом с этой трубой размещалась контора, смахивающая на местную управу. Подумав, Степанов направился именно туда: если кто и мог что-то рассказать о крушении вертолета, так это только местное начальство.

У входа он столкнулся с кряжистым мужчиной лет пятидесяти. Щеки по-юношески румяные, словно он только что выскочил из бани. Короткие кривоватые ноги держали тяжеловатое, удлиненное, несуразное тело. Мужчина напоминал кавалериста, решившего остаток жизни провести подальше от баталий.

– Вы кого-то ищете? – доброжелательно спросил мужчина. Однако в его интонациях присутствовало нечто такое, что должно было насторожить: «Если по делу, так давай, выкладывай, а если нет, так можно и с крыльца спровадить».

– Мне бы с начальством переговорить.

– Ну, если так... Я местный глава, Макар Спиридонович Свирин. Вы из поселка? Что-то я вас не припоминаю.

– Я к вам совсем по другому делу. – Дмитрий вытащил удостоверение и развернул его перед глазами начальника администрации.

– Уголовный розыск, значит? Майор, – не особенно удивился Свирин. – Только ведь у нас тут не шалят. За последние десять лет ничего серьезного не произошло. Правда, бывает, мужички набьют друг другу морду да разойдутся. Но ведь в нынешние времена за это как будто бы не сажают.

– Я по другому делу, – спрятал Степанов удостоверение в карман. – Несколько лет назад около вашего поселка разбился вертолет. Вы не знаете, что тогда произошло?

– Ах, вот вы с чем, – удивленно протянул Свирин. – Спохватились? Решили по новой дело рассматривать? Может, оно и правильно. Честно говоря, мне и тогда выводы комиссии не понравились.

– И что за выводы?

– Общий вывод заключался в том, что вертолет был неисправен. А только с чего ему ломаться, если машина была почти новая? Елизаров его лично с завода пригнал. А потом еще целый год на нем летал, и работал он как часы. Ни разу сбоя не было.

– А что по этому поводу у вас в поселке говорят?

– Что говорят... Убрали Елизарова!

– Кто же его мог убрать? Все-таки такой человек был, под ним, если я не ошибаюсь, с десяток металлургических заводов было, нефтеперерабатывающий комбинат и еще всякой мелочи на полмиллиарда долларов.

– А то, что не все чисто в этом деле – факт! – не сдавался глава. – Я помню, как быстро комиссия сделала заключение. А в таких вещах спешка всегда вещь излишняя. Пусть бы каждый осколок осмотрели, есть ли на нем какие повреждения, может, следы какие-нибудь, надпилы... А то ведь сразу сгребли все в кучу, а потом куда-то на свалку повезли.

– Как вы думаете – почему так сделали?

– Думаю, что просто хотели улики уничтожить, – уверенно ответил Свирин. – Слишком многим нужна была его смерть. Он ведь у нас в поселке был первым, кто коттедж построил. А уже за ним и остальные потянулись. Тут ведь у нас райские места. Если бы он был жив, так еще много денег вложил бы в наш район. Собирался птицеферму строить. Да такую, чтобы на всю Россию гремела. – Махнув рукой, Свирин добавил: – А теперь где все его деньги? Растащили! Вот кто разворовал капиталы, тому и нужна была его смерть.

– Вы на Шевцова намекаете?

– Да хоть бы и на него! – воскликнул Свирин с вызовом. – Вон он как сразу в гору пошел! А ведь Елизаров никому не хотел передавать свои заводы. У них бизнес хоть и общий был, но у каждого своя доля, за которую он отвечал и с которой расставаться не хотел.

– Вы говорите о металлургических заводах?

– О них! Он ведь и меня хотел в свой бизнес привлечь. – В голосе главы администрации прозвучала легко уловимая тоска. Оно и понятно – одно дело руководить сельсоветом и совсем другое – считаться флагманом отечественной индустрии. – Да вот не судьба! Сложись иначе, так я, может, еще олигархом был бы.

– А помните, как произошло крушение?

– Чего же не помнить, когда этот день у меня до сих пор перед глазами, – удивился Свирин. – Могу его поминутно рассказать. Хотя, что это может изменить? Елизаров ведь всерьез у нас обосновался. Хотел здесь что-то вроде своей загородной резиденции выстроить. Места ему здешние очень понравились. В последние месяцы он в Москве редко бывал, управлял своей империей отсюда.

– А удобно ли было? – усомнился Степанов. – Ведь у него только одних металлургических заводов с десяток, не считая разного рода предприятий поменьше.

– Если бы что-то мешало, так уехал бы. Значит, справлялся. А потом, ведь у нас все есть для связи. Все-таки не медвежий угол. Телефоны, Интернет. Два вертолета у него были, самолет. Так что особых сложностей не возникало. А в ту неделю сюда иностранцы повадились. Целыми делегациями!

– И что же им было нужно?

– Елизаров в свои дела посторонних не посвящал. Но такие вещи тоже ведь не укроешь. Известно мне было, что они предлагали ему совместное предприятие организовать где-то в Сибири, а он отказывался.

– Почему именно там?

– Он ведь в Сибири месторождение газа разрабатывал. Очень перспективное.

– А что это за иностранцы были?

– Американцы, кажись. Среди них один был особенно такой шустрый. Очень хорошо по-русски говорил. Только он мне сразу как-то не понравился, скользкий такой тип, и глазки у него все время бегают.

– А как звали его, не помните?

– Да разве их всех упомнишь? – пожал плечами Свирин. – Помню, что мы его на русский манер звали Мишей. А назвался он не то Максом, не то Майклом. Точно, Майкл! – обрадованно воскликнул Макар Спиридонович. – А фамилия... Нет, не вспомню. Вот крутится как-то на языке, а назвать не получается.

– И что потом?

– В тот день они довольно долго общались. Помню, что Елизаров отменил все встречи. Мне тогда тоже нужно было с ним увидеться, он меня в штат брал. Думал, что переговорю на следующий день, однако не довелось. А после обеда он по каким-то своим делам решил вылететь на вертолете. Тут как раз к нему жена подъехала, красивая такая женщина, Надеждой звали. Вот он её и взял. Вместе и погибли, – вздохнул Свирин.

– А как произошла авария? Мне сказали, что вертолет разбился недалеко от поселка.

– Так оно и было, – с готовностью согласился Свирин. – Вертолет даже двух километров не пролетел. Только высоту набрал, развернулся, а потом – вспыхнул факелом, и в землю! Мы от того места недалеко были, так просто внутри все оборвалось. Пилот как-то еще пытался посадить вертолет, но бесполезно. Когда комиссия приехала, так мы полдня обломки собирали.

– Значит, комиссия так ничего и не нашла?

Макар Спиридонович отрицательно покачал головой:

– Написали о том, что дефекты, неисправности всякие, скорее всего, были заводские, так что винить как будто было некого. Хотя разговоры самые разные ходили.

– И все о том, что он упал не случайно?

– А то! Ведь Елизаров многим мешал. Сами подумайте, неисправности не возникают на ровном месте. Я вам даже более того скажу, вертолет – самая совершенная машина. Чтобы такая машина разбилась, одной неисправности недостаточно. Должен быть целый комплекс неполадок! Следовательно, над вертолетом кто-то изрядно потрудился. Да и вспыхнул он как-то странно. Весь разом! Так что ни у пилота, ни у пассажиров не было ни одного шанса остаться в живых. Мне было бы понятно, если бы он лопастями за провода зацепился или за деревья, что случается... Тогда бы он рухнул. А так? – пожал плечами Свирин.

– А вертолет не охранялся?

– Вроде бы и охранялся. Парень из охраны Елизарова там караулил. Но сами понимаете, как это у нас бывает. Обстановка здесь у нас деревенская, очень расслабляющая. Всем кажется, что ничего не произойдет. А потому он больше зевал, чем охранял. Позовет его какая-нибудь девчонка, он с ней пойдет, потом опять вернется. А за это время могло много чего произойти.

– Тоже верно.

– Тут как-то один человек приезжал, такие же вопросы задавал.

– А как он выглядел?

Свирин пожал плечами:

– Обыкновенно выглядел. Высокий такой, сухощавый. Вот только на лбу у него шрам был какой-то. Вы случайно его не знаете?

– Не знаю, – уняв волнение, ответил майор.

Время поджимало. Его оставалось ровно на обратную дорогу. Следовало уезжать. Еще не хватало, чтобы генерал его дожидался.

– А вы не покажете место, где упал вертолет?

– Рядышком оно. Проедете по магистрали километра полтора, там и увидите обелиск, его с дороги хорошо видно.

Попрощавшись, Степанов пошел к машине. Уже отъехав на значительное расстояние, он не без удивления обнаружил, что Свирин пытливо смотрел вслед удаляющейся машине. Интересно, что он так смотрит, о чем думает?