Текст книги "Лесная банда"

Глава 5
Операция «Черный лес»

Вернувшись в управление, полковник Михайлов обнаружил, что его кабинет стараниями секретаря сильно изменился. Вместо тяжелых старомодных имперских кресел с толстыми ножками теперь вдоль стен стояло шесть удобных венских стульев с пестрой атласной обивкой. Несмотря на кажущуюся хрупкость, стулья были весьма крепкие и исполнены мастеровито.

Его прежний маленький стол, удобный разве что для гимназиста третьего класса, заменили на дубовый, с широкой толстой темной столешницей, к которому буквой «Т» был придвинут другой (весьма удобно для предстоящих совещаний), такой же крепкий и широкий, за которым вполне свободно могло бы разместиться с десяток мужчин.

Для него самого приготовили большое кожаное кресло с широкими подлокотниками и высокой мягкой спинкой. По левую сторону от кресла на столе расположилась старинная медная лампа с широким зеленым абажуром, по краям которого аккуратным рядком свешивалась длинная бахрома. На стол прилежно и в том же порядке были перенесены все его бумаги.

Полковник Михайлов устроился в кресле. Потрогал пальцами гладкую полированную столешницу. Подумал с удовольствием, что работать за таким столом будет удобно.

Расшифровав полученное от Гроссмейстера сообщение, полковник дважды его внимательно перечитал. Затем достал из кармана ключ от сейфа, который всегда носил при себе, и открыл громоздкий несгораемый шкаф. Уложив в специальную папку донесение, запер толстую дверцу.

В ящике под замком в небольшой синей папочке лежали листы «Спецсообщений» со штампом управления, предназначенные для отправки в Главное управление контрразведки Смерш Наркомата обороны. Достав чистый листок, Михайлов вложил его в каретку печатной машинки. Некоторое время он просто смотрел на надпись «Совершенно секретно», отпечатанную в правом углу бланка, прекрасно осознавая, что каждое написанное слово будет не однажды прочитано и очень тщательно проанализировано. Все должно быть написано предельно ясно и четко. Следовало избегать всяких разночтений или недосказанностей. Наверху этого не любят.

На основании докладной будут проводиться какие-то далеко идущие действия. Возможно, что записка попадет на рассмотрение комиссии. Будет перепачкана множеством подписей и резолюций, важных и не очень, покроется многими печатями и уже изрядно помятая и потертая на сгибах успокоится в сейфе для особо важных документов.

Спецсообщения полковник Михайлов писал всегда лично, не допуская к секретным сведениям ни своих заместителей, ни секретаря, который, обладая некоторым литературным вкусом, мог бы оформить бумагу надлежащим образом. Скорее всего, секретарь написал бы даже лучше, чем он сам. Но это означало бы, что круг посвященных в государственную тайну расширится еще на одного человека, что в нынешней ситуации совершенно недопустимо.

Возможно, что какие-то лингвисты и филологи из Главного управления контрразведки Смерш и похихикают над его синтаксическими и орфографическими ошибками, но ни один из них не посмеет укорить его за суть изложенного.

Под словом «СПЕЦСООБЩЕНИЕ», расположенным в самой верхней части листа, отпечатанным типографской краской, Алексей Никифорович уверенно написал с заглавной буквы:

Заместителю начальника Главного управления

контрразведки Смерш Наркомата обороны

тов. Селивановскому Н. Н. от начальника управления

контрразведки Смерш Станиславской области

полковника Михайлова А. Н.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

Еще одна небольшая пауза, столь нужная для всякого решительного действия: будто прыжок с кручи в темный омут – как-никак в Главное управление пишешь. Подумав над содержанием, продолжил:

«Первое: По нашим оперативным данным, в Станиславщине действует крупное бандитское соединение бандеровцев под названием «Черный лес» в количестве около 20 000 человек. По своему составу личный состав банды крайне неоднороден, как по возрасту, так и по национальности, но значительное большинство составляют украинцы. Придерживаются различных политических взглядов, но всех их объединяет ненависть к Советскому строю и русскому населению. В составе банды немало бывших полицейских вспомогательных батальонов, выполнявших на территории Украины и Белоруссии карательные функции; бывшие военнопленные, а также остатки разбитой ваффен-гренадерской дивизии СС «Галичина».

Бандитским соединением руководит бандеровец по кличке Филин. Подлинное имя в настоящее время не установлено. Известно, что он является активным членом ОУН. В 30-х годах неоднократно арестовывался полицией за противозаконные действия. В 1941 году служил в карательном батальоне «Роланд» на командной должности. После расформирования батальона «Роланд» привлекался на службу в немецкие вспомогательные отряды, в том числе в шуцманшафт, в батальон 201. Являлся одним из командиров сотни «Черные черти» в повстанческой украинской армии.

Второе: Предлагаю для разрушения и разложения отрядов украинских националистов изнутри внедрять в них наиболее подготовленных агентов. Для этой цели военной контрразведкой подготовлена первая группа. По национальности все они являются украинцами, знающими диалект, обычаи, традиции и менталитет Западной Украины.

Предлагаю устранить наиболее непримиримых и влиятельных командиров УПА. В настоящее время нами разрабатывается операция для ликвидации Филина. Предлагаю называть данную операцию «Черный лес».

Подумав, полковник Михайлов взял чистый листок бумаги и вложил его в каретку машины. На самом верху заглавными буквами набил заголовок

ОПЕРАЦИЯ «ЧЕРНЫЙ ЛЕС»

А потом быстро, стараясь успеть за мыслью, забарабанил пальцами по клавишам. Когда предварительный план был подготовлен, Алексей Никифорович облегченно вздохнул. Получился плотный текст объемом на четыре страницы.

Перечитав написанное еще раз, полковник сделал на полях две коротенькие пометки; отметил, что предварительный план получился основательным и должен найти одобрение в руководстве Главка.

Расписавшись на последней странице, Михайлов с облегчением откинулся на кожаную спинку кресла.

За окном смеркалось. Через какой-то час ночь тяжело ляжет на город и укроет его непроницаемой темной шапкой. По небу разбегутся звезды. Здесь всегда так.

Некоторое время Алексей Никифорович наслаждался покоем. По собственному опыту он знал, что такое состояние будет длиться недолго. Через какую-то минуту придет осознание того, что он находится в начале длинного ухабистого пути, а значит, взвалил на себя очередную тяжкую ношу, которую придется пронести до самого конца. Спрос с него будет большой – в организации, которую он представляет, скидок за прежние заслуги, пусть даже немалые, не делают.

Докладную с предварительным планом следовало отправить в Москву с курьером – в нынешней обстановке это наиболее надежная связь. Правда, имеется небольшой минус – немного проигрываешь во времени, а вот его как раз и не было… Нужно придумать что-то иное.

Прибывшие в город телефонисты уже прокладывали локальную связь между воинскими подразделениями для координации дальнейших наступательных действий, а также высокочастотную связь для сообщений со Ставкой. В первую очередь ее устанавливали в штабах фронтов и армий. Во вторую очередь шли штурмовые дивизии, а далее – кому как повезет.

Правда, существовали исключения, больше смахивающие на прифронтовые казусы, каких во время войны тоже всегда хватало. Один из таких был связан с полковником Пахомовым, командиром сто сорок первой стрелковой дивизии. Каким-то неведомым образом он получал порой высокочастотную связь быстрее, чем командиры корпусов. А нынешним вечером ему прокладывали линию ВЧ одновременно с командующим Первой армии генерал-полковником Гречко. Командиры дивизий перешептывались, полагая, что молодому полковнику Пахомову покровительствует сам командующий Первым Украинским фронтом маршал Конев.

Полковник Пахомов заверял, что для проведения в его штаб высокочастотной связи имеются очень веские основания: его дивизия укомплектована несколькими штурмовыми батальонами, которые в эшелонированной немецкой обороне прокладывали дорогу стрелковым подразделениям. Подчас от успешной атаки одной штурмовой группы зависело наступление всего фронта. А если брать поконкретнее, то судьба сражения нередко находилась в руках всего-то нескольких сотен смельчаков, защищенных металлическими пластинами.

У Алексея Никифоровича была собственная версия, почему ВЧ проводили полковнику Пахомову едва ли не одновременно с командующим фронтом. Уж очень он был красноречив!

Михайлов вызвал в кабинет курьера – сержанта военной контрразведки, коренастого плечистого парня и весьма благодушного малого.

– Вот тебе пакет, Миронов, – протянул он заклеенный конверт с сургучовыми печатями. – В нем «Спецсообщение». Что это такое, разъяснять, думаю, тебе не нужно… Передашь его в отдел военной контрразведки сто сорок первой стрелковой дивизии капитану Хрунову. Там для него я приписочку небольшую сделал… Хотя вот что скажи… Добавь для ясности, что нужно срочно отправить «Спецсообщение» по ВЧ.

Пошел уже второй год, как Вадим Миронов служил в курьерском отделе военной контрразведки. Его направили сюда сразу после госпиталя, где он залечивал тяжелую контузию, полученную под Белгородом. А ведь поначалу хотели списать под чистую из-за сильных головных приступов. Но ничего, оклемался, пришлось дальше служить.

Всякий раз Вадим Миронов напрягался, когда слышал слово «Спецсообщение». И вот сейчас, несмотря на то что произнесено оно было нейтральными интонациями, сержант невольно посуровел и даже как-то ростом сделался повыше.

Взяв пакет, он поместил его в полевую сумку.

Уже совсем просто, как если бы разговаривал со старинным приятелем, Алексей Никифорович вдруг спросил:

– Справишься?

– Так точно, товарищ полковник! – энергично ответил сержант, расправив плечи.

– Тогда поторапливайся!

Четко развернувшись, Миронов вышел из кабинета начальника управления, почувствовав подошвами солдатских сапог глянец дубового итальянского паркета.

Оказавшись в коридоре, сержант предупредительно расстегнул кобуру. Так он поступал всегда, когда получал приказ доставить по назначению «Спецсообщение». Пока он находится в коридорах Станиславского управления, надобность в такой предосторожности отсутствует, но вот как только он выйдет за порог здания, ответственность возрастает многократно. Прошедший через жестокие бои сержант прекрасно понимал, что нередко человеку не хватает какой-то сотой доли секунды, чтобы выстрелить первым – и значит уцелеть. С открытой кобурой у него будет некоторое преимущество.

Миронов вышел из здания, ощутил кожей свежесть вечернего воздуха. Теперь каждый встречный расценивался как потенциальный недоброжелатель. Видно, в его внешности после получения пакета проявилось нечто неуловимое для него самого, но столь очевидное для окружающих, что они невольно уступали ему дорогу.

Штаб сто сорок первой стрелковой дивизии находился на соседней улице в одном здании со штабом армии. Следовало пройти три квартала и повернуть на площадь, где в старинном особняке имперской постройки успел разместиться командарм Гречко вместе с заместителями и членом военного совета. Народу в сумеречный час было немного. Город как-то примолк. Дважды повстречался комендантский патруль, усиленный двумя автоматчиками. Для них он интереса не представлял. Скользнув по шедшему навстречу сержанту безучастными взглядами, патруль протопал дальше. Где-то на самой окраине сухим эхом отозвались два пистолетных выстрела. В ответ, ставя точку в коротком боевом диалоге, откликнулась автоматная очередь. Город жил обычными прифронтовыми буднями.

У старинного фонтана стояла тридцатьчетверка, которую два танкиста в шлемофонах щедро поливали водой из алюминиевых изрядно помятых ведер. Через сумерки пробивались пропорциональные правильные очертания танка с четко расчерченными геометрическими линиями, усиливающие его рациональную боевую красоту, что делало его еще более суровым. На лобовой броне машины были видны глубокие борозды и вмятины, каждая из которых вполне могла бы стать для экипажа роковой.

Горячка недавнего боя была подзабыта, как и скользящие удары снарядов по бронированной башне. И вот сейчас, обливая танк и надраивая его швабрами, очищая гусеницы от крови неприятеля и смрада вражеских окопов, танкисты веселились, как задорные мальчишки. В сущности, они и были ими, едва перешагнувшими двадцатилетний рубеж.

Сержант Миронов пересек площадь и направился прямо к караульному, стоявшему у закрытых дверей штаба. Уже приближаясь, натолкнулся на взгляд человека много повидавшего, повоевавшего, что подтверждал орден Боевого Красного Знамени и отличительный наградной знак за ранение. Боец ступил вперед на полшага, ненавязчиво давая понять, что чужим здесь не рады.

Вытащив удостоверение из нагрудного кармана, Миронов раскрыл его перед караульным и, получив в ответ одобрительный кивок, спросил:

– Где тут дивизионный отдел Смерш?

– Вторая дверь с левой стороны, – охотно указал караульный. Потеряв интерес к вошедшему, он отступил от двери и принялся цепко присматриваться к майору, шедшему вдоль дороги по направлению к штабу.

Открыв дверь, Миронов вошел в отдел Смерш. В небольшой комнате находились два офицера. Капитан сидел за массивным столом с могучими ножками в виде лап какого-то фантастического зверя. Нахмурив русые широкие брови, он сосредоточенно перелистывал пухлую папку с листами, исписанными мелким почерком. Вторым был русоволосый щеголеватый старший лейтенант с генеральской кобурой и орденом Красной Звезды на новенькой гимнастерке. Он стоял у противоположной стены, на которой висела оперативная карта, и красными флажками отмечал подвинувшуюся на запад линию фронта.

– Здравия желаю! Сержант Миронов, курьер военной контрразведки Станиславской области… Где мне найти начальника дивизионного отдела Смерша капитана Хрунова?

– Ко мне значит, – отвечал капитан, сидевший за столом. – Что у тебя там?

– Я от начальника управления полковника Михайлова.

Капитан понимающе кивнул:

– Так…

– Он просит вас посодействовать в отправке «Спецсообщения» по ВЧ в Москву.

– А у вас линии нет?

– Она будет проложена в лучшем случае дня через два дня, а сообщение должно быть отправлено немедленно.

– Хорошо, – согласился капитан. – Сделаю все, что смогу. Давай пакет.

– Товарищ капитан, нужно расписаться в получении, – проговорил сержант, протягивая листок.

– А свидетели для такого дела не подходят? – весело спросил капитан, показывая на улыбающегося старшего лейтенанта.

– Никак нет, товарищ капитан, – без улыбки отвечал сержант Миронов. Там, где государственная служба, шутки неуместны. – Есть инструкции.

– Шучу я… Не напрягайся ты так, – столь же весело продолжил капитан. Оказывается, он не столь угрюм, как показалось поначалу. Обаяние из него так и перло! – Пошутил я. Давай свою бумагу. Где тут расписаться?

Расстегнув полевую сумку, сержант Миронов протянул ему пакет и извещение о принятии «Спецсообщения».

Подняв со стола поршневую ручку, капитан Хрунов аккуратно вывел в нижнем углу свою фамилию.

– Так пойдет? Придираться не станешь?

– Все в порядке, товарищ капитан, – бодро отозвался сержант, забирая извещение. – Разрешите идти?

– Ступай, – великодушно разрешил контрразведчик.

Глава 6
«Спецсообщение»

В прошедшую ночь Алексею Никифоровичу не спалось. Вроде бы и тревоги особой не ощущал, и ночь была не душной, даже наоборот, с легким ветерком, но сон не брал ни в какую, хоть ты тресни! А все потому, что спать приходилось на новом месте. Неприятная особенность организма. И избавиться от нее он не сумел даже за годы войны.

Бывало, не спишь два дня, все думаешь: вот завалиться бы сейчас куда-нибудь под навес и проспать хотя бы часик-другой. Ан нет, не получается! Как только прилег, так сонливость сразу куда-то мгновенно улетучивается. А вот как пообвыкнешься под новой крышей, начнешь считать чужой угол едва ли не домом, так готов спать даже под грохот разрывающихся снарядов.

Хотя, если вдуматься, не такое уж оно и новое – это место. Ведь служил здесь еще до войны. Многое, конечно же, изменилось, включая самих людей, проживших последние годы в трех политических системах: сначала под поляками, потом Станислав стал советской территорией, а в сорок первом область оккупировали немцы. Если судить по годам, то получается, что при немцах жители находились даже дольше, чем при советской власти.

Уснуть удалось только тогда, когда через полупрозрачные занавески стал робко просачиваться рассвет.

Вроде бы едва прилег, только разморило, а тут назойливое:

– Товарищ полковник… Товарищ полковник…

Открыв глаза, Алексей Никифорович увидел стоявшего рядом ординарца.

– Чего тебе не спится? – буркнул невесело полковник. – Поговорить, что ли, не с кем? Давай отложим все эти душещипательные беседы на подходящее время.

– Товарищ полковник, к вам курьер с пакетом.

– Пусть оставит письмо, потом прочитаю, – буркнул Михайлов, умело скрывая раздражение.

– Не уходит он, я уже говорил… Пакет из Москвы, из Главного управления военной контрразведки. Лично вам в руки, – виновато произнес ординарец.

Москва, это, конечно, серьезно… Вот всегда так, прямо до смешного! Только приляжешь на пару часиков, и обязательно найдется какое-то невероятно срочное дело, которое сдернет тебя с кровати.

По давней привычке полковник Михайлов спал не раздеваясь, зная, что может понадобиться в любую секунду. Снимал только сапоги, давая возможность отдохнуть ногам, потрудившимся за день.

Наскоро ополоснул лицо, чтобы уж совсем не выглядеть заспанным, растер кожу до красноты и уже приободренный уверенно шагнул в соседнюю комнату, где его терпеливо дожидался курьер.

Курьером Главного управления контрразведки Смерш Наркомата обороны оказался плотный, коренастый, невысокого росточка юноша, с каким-то наивным до неестественности взглядом. В условиях войны такое целомудрие большая редкость.

При появлении полковника боец энергично поднялся и доложил:

– Здравия желаю, товарищ полковник! Вам пакет от заместителя начальника Главного управления Селивановского, – и уже по-деловому, давая понять, что дело казенное, требующее должного порядка, добавил: – Распишитесь, пожалуйста, в получении.

И протянул бланк, распечатанный типографским способом.

Черкнув небрежную закорючку, полковник Михайлов забрал письмо, запечатанное в крепкий толстый конверт из плотной серой бумаги с печатью Главка, и вернулся в комнату.

Пришло осознание того, что в полученном пакете может быть все что угодно. Именно неизвестность была главной причиной, почему он не спешил вскрывать почту. Например, это могло быть очередное новое нежданное назначение. Могли потребовать, чтобы он явился в Наркомат для участия в каком-нибудь важном совещании. «А вдруг в пакете одобрение предварительного плана?» – подумал Михайлов.

Но уже следующая мысль: «Вряд ли…»

В его практике не было такого, чтобы решение по серьезному делу принималось в течение нескольких часов. В обсуждении сложного вопроса участвуют немало людей, облеченных серьезной властью, включая специалистов из аналитического отдела. В Главке анализируют каждый шаг, высчитывают наиболее оптимальный вариант проведения предстоящей операции, просчитывают все риски, вносят существенные поправки, а потом дают ответ. На все это требуется немало времени. Ведь с уровня Главка даже рядовая проблема смотрится по-другому. Пошире, что ли…

Оторвав край конверта, полковник Михайлов вытащил из него свой предварительный план, на первом листке которого синим карандашом было сделано несколько пометок. А ниже очень аккуратным подчерком было написано: «Утверждаю. Приступить к исполнению. И. Сталин».

Алексей Никифорович невольно сглотнул, почувствовав, как вдруг пересохло горло. Сон улетучился мгновенно, как если бы его не бывало вовсе. Словно какой-то час назад это не он, а совсем другой человек буквально ломался от усталости.

Вытряхнул конверт, из которого на стол выпал листок, вырванный из обыкновенной ученической тетради в клеточку с коротким сообщением. Единственное, что отличало его от школьной тетради, так это большая гербовая печать канцелярии Главного управления, поставленная на росписи заместителя.

Алексей Никифорович узнал руку генерал-лейтенанта Селивановского – почти детский подчерк ученика четвертого класса, лишенного должного прилежания.

«Полковнику Михайлову.

Ваш предварительный план считаю хорошо продуманным, однако Вам следует учесть замечания, оставленные т. Сталиным.

Первое: за ход операции Вы несете личную ответственность.

Второе: о деталях операции в управлении не должен знать никто.

Ввиду важности и секретности предстоящей операции направляю Вам своего агента, которого не знают в Вашей области. Он прибудет на военный аэродром Станислава в 17.00. Вы встречаете его лично. Подберите для него неприметное жилье, где бы он мог подготовиться к предстоящей операции. После чего немедленно приступайте к исполнению операции «Черный лес».

Докладывать о ходе операции через каждые двадцать четыре часа.

В дальнейших сообщениях именовать отправленного Вам агента под псевдонимом Лис.

Заместитель наркома ГБ Селивановский».

Подняв трубку, полковник Михайлов произнес:

– Немедленно пригласите мне в кабинет капитана Митюкова.