Текст книги "Кровник смотрящего"

– Поживет еще, – по-деловому высказался Святой, снимая с плеча сержанта автомат. – Водяру не забудьте, раззявы!

Мужички таращились на оглушенного конвоира со смешанным чувством облегчения и ужаса одновременно. Каких-то несколько минут назад свобода представлялась им такой же далекой, как соседняя галактика. И вот сейчас, когда дверца машины была распахнута, а в проеме были видны кусты, воля пугала. В сновидениях она представлялась совершенно иначе.

– Выпить бы, – вздохнул один из сидельцев сдавленным голосом.

– Прямо сейчас, что ли? – спросил Чертанов, по-деловому обыскивая сержанта. В одном из карманов отыскалось сто долларов. – Ага, вот они, родимые! – обрадованно воскликнул Михаил, перевернув сержанта на бок. – А здесь что? Еще тысяча рублей… Ладно, сгодится. Не хило краснопогонники живут.

– Приспичило, – прохрипел все тот же мужичонка, преисполненный отчаянной решимости.

Он мотал пятерик за мелкое воровство. Большая часть срока уже прошла, а потому мужичонка решал для себя почти непосильную задачу – ломануться вместе со всеми в открытую дверь или все-таки остаться и терпеливо дожидаться момента, когда конвой защелкнет на запястьях браслеты.

Последнее чревато. Братва может не понять бездействия, устроят разбор, а там и косяк повесят. Воля очень тонкая материя, а потому с ней следовало обращаться поаккуратнее.

В общем, без бутылки не разобраться.

– Тогда держи! – Чертанов протянул бутылку водки.

Мужичонка привычным движением отвернул пробку и в каком-то злом раздражении отшвырнул ее в сторону. Приложившись к горлышку, он сделал несколько крупных глотков. Наконец, оторвавшись, он одобрительно крякнул и громко сказал:

– Ша! Режьте меня на куски, рогометы, никуда отсюда не пойду!

Хмельные его глаза сверкнули недобрым огнем, сейчас его лучше не задевать. Похоже, что и двое других решили остаться.

– А вас никто и не неволит, – сказал Чертанов, забирая автомат. – Пойду водилу навещу.

В три прыжка Михаил добрался до кабины и с силой рванул дверцу на себя. В какую-то долю секунды он увидел глаза шофера, враз наполнившиеся ужасом. И, вкладывая в удар неизвестно откуда взявшуюся ярость, ткнул прикладом в раскрытый рот.

Странное дело, он вдруг поймал себя на том, что в нем проснулся заключенный, люто ненавидящий все племя краснопогонников. От расправы с конвойными Чертанов получил невероятное удовлетворение. Оказывается, не так много нужно человеку, чтобы перестроить его психику, – достаточно заточить его в четырех стенах и держать там полгода с такими же горемыками, как и он сам.

Еще один удар, и шофер завалился на бок, так и не разжав пальцы на баранке. Уж не убил ли? Чертанов потрогал его шею и, почувствовав под подушечками пальцев ритмичное биение, успокоился. После того как очнутся, у них будет достаточно времени, чтобы подумать, стоит ли впредь останавливаться около водочных магазинов.

Чертанов осмотрелся. Кажется, никого. Положив автомат в кабину и прихватив вторую бутылку водки, он вернулся к задней дверце.

– Все, уходим! – объявил он.

То ли от долгого воздержания, то ли от нервного напряжения мужичонку развезло. Он совершенно некстати лыбился и весело посматривал по сторонам. Глаза его сверкали пьяным огоньком.

– На, забирай! – протянул Чертанов мужику вторую бутылку. – Выпьете еще, чтобы не скучно было ждать. – И, повернувшись к Герасиму, поторопил: – Ну, чего стоишь?! Делаем ноги!

* * *

Все получилось так, как говорил полковник Гордеев. Стоило им только объявиться в ресторане «Полнолунье» и назвать свои имена, как беглецов сразу же отвели в заднюю комнату, куда не осмеливался заглядывать даже обслуживающий персонал, и заперли там.

Здесь не было ничего такого, что могло бы удручающе действовать на психику: ни белых стен, ни звуков капающей воды, ни темноты, которая могла бы давить на мозги. Это заточение напоминало обыкновенный карантин, который надо выдержать перед новой жизнью.

Голодом тоже не морили. Давали возможность есть от пуза. Принесли бутылку хорошего коньяка. Единственное ограничение – запрещалось шататься по зданию. Руки им никто не заламывал, не пытался затолкать обратно в комнату, просто когда они выходили из комнаты, от стен коридора отделялись фигуры в черных костюмах и с вежливыми улыбками просили их вернуться обратно. Охрана! Вышколенная, хорошо обученная, получавшая за свой профессионализм немалые деньги. При надобности могут и пристукнуть, а потому в конфликт с ними лучше не вступать.

Пошли уже третьи сутки их здешнего заточения. За это время их посетили только два человека, один из которых был начальником службы безопасности заведения, а второй, с тюремными авторитетными наколками на пальцах, сам хозяин. Подробно расспросив о том, как им удалось бежать, он удалился, обещав скоро вернуться. Однако отсутствовал уже вторые сутки.

Но даже он не был главным среди тех, кто интересовался беглецами, в чем Чертанов убедился, выглянув как-то в окно. У входа в ресторан хозяин заведения беседовал с каким-то лощеным типом. С первого взгляда было понятно, что это очень важная персона. Когда он сел в машину, то хозяин не осмеливался уходить до тех пор, пока автомобиль лощеного не отъехал.

Михаил понимал, что сейчас их серьезно пробивают. Причем по всем каналам. Узнают подробности побега, расспрашивают сокамерников про возможные косяки, смотрят, не замечены ли они в связях с администрацией. Если что-нибудь пойдет вразрез с их легендой, то вряд ли им дадут возможность выбраться отсюда живыми. Может, поэтому никто и не показывался, чего, мол, разговаривать с потенциальными покойниками?

Чертанов старался не показывать своего настроения, а Герасим не унывал, делал хорошие заказы в ресторане, в чем ему не было отказа, а вчера вместе с ужином пожелал еще и бабу.

Привели! Уважили! Святому для этого свидания отвели даже небольшую комнату, откуда он не вылезал до обеда следующего дня.

Порой Чертанову казалось, что о них попросту забыли. Ешь да гуляй, и ничего более! Их томительное заточение прервалось на четвертые сутки. Вновь пришел хозяин заведения и, усевшись за стол, брезгливо отодвинул в сторону пустые пивные бутылки.

– Ладно, братаны, хорош скучать. Весь этот хлебушек, – показал он взглядом на стол, – нужно как следует отработать. Просто так у нас никто никого не кормит. – Покосившись на Святого, жевавшего кусок копченой колбасы, он неожиданно рявкнул на него, блеснув золотыми зубами: – Выплюнь эту жвачку, она мешает тебе слушать меня с открытым ртом!

Герасим, как-то нелепо улыбнувшись, торопливо проглотил колбасу. Чертанов впервые видел, чтобы он был столь послушен. Возможно, что этому способствовал распахнутый ворот рубахи хозяина, так, что можно было рассмотреть краешек звезды коронованного вора.

Статус собеседника впечатлял. С такими людьми обычно не спорят.

– Прожевал? – поинтересовался он. – Вот и славно… Вы знаете, для чего вы здесь?

– Не совсем, – покачал головой Чертанов. – Сосо Маленький написал в малявке, чтобы я, когда откинусь, дал о себе знать. Работенка, мол, будет стоящая. Потому я и здесь. Амнистировал сам себя, а еще и кореша прихватил.

– Что сплел лапти, молодец! А со стволом ты дружен?

– Есть такое дело.

Святой лишь кивнул.

– Лады, – подытожил коронованный. – Не люблю играть в прятки. В общем вы скоро получите по плевательнице. Настоящей… А не какой-нибудь винт! Работы будет много, но за каждый плевок будете получать хорошие бабки.

– Ништяк! – восторженно протянул Герасим.

Хозяин смерил его суровым взглядом.

– Хочу предупредить, вам еще не поздно пройтись фуксом. Такая работенка не для каждого… Сегодня еще можете уходить. Но если надумаете слинять завтра… матку вывернем! Даю вам минуту на размышление.

И хозяин демонстративно посмотрел на часы.

– Мы уже все решили, – ответил за двоих Чертанов. – Для нас все едино, что ствол, а что фомич!

На какую-то секунду лицо вора скривилось. Михаилу показалось, что ему не понравился такой ответ.

– Лады! Пару дней еще придется сидеть на фонаре, пока мы сделаем вам новые ксивы. И тогда у вас начнется другая жизнь. Советую никогда не спрашивать, кто будет следующий клиент. Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь! Очередной заказ вы будете получать через «почтовый ящик». Детали обговорим позже. После того как будет заказ выполнен, позвоните. Перед каждым заказом вы будете получаете аванс. После исполнения – остальное бабло.

– Какова сумма за плевок? – по-деловому поинтересовался Святой.

Коронованный понимающе кивнул:

– Все будет зависеть от сложности заказа. Но скажу так – денег вам вполне хватит на кабаки и казино. Даже еще останется, чтобы жарить центровых телок. – Улыбнувшись каким-то своим мыслям, он добавил: – Женщины любят обхождение.

Законный сидел напротив Чертанова. Лицо худощавое и с запавшими щеками, как у подавляющего большинства зэков. Еще не старый, нет и пятидесяти. Несколько годков ему добавляли глубокие морщины, что рассекали лоб.

– Когда начнем? – спросил Святой.

Герасим в который раз удивил Чертанова – в его голосе слышалось такое воодушевление, как будто они вознамерились расписать партию в преферанс.

Законник выждал содержательную паузу.

– Кто не понял, могу повторить, что щенячье веселье здесь неуместно! Дело серьезное. Большую «капусту» просто так не дают. Пока вы только можете держать в руках винтовку, стрелять же по-настоящему никто из вас не умеет! Ваша задача научиться стрелять с предельно дальнего расстояния. Обучать вас будет настоящий специалист. Через три месяца тренировок вы будете стрелять, как профессиональные снайперы. Считайте, что у вас пока отдых перед серьезным делом. А вот завтра начнется настоящая работа. – Широко улыбнувшись, вор добавил: – Можете оттянуться на всю катушку! Скажу, чтобы вам принесли выпивку, разрешаю привести девочек. В следующие три месяца вам будет не до титек.

Глава 4
СНАЙПЕРСКАЯ ШКОЛА

До базы добирались на двух микроавтобусах. Все было отлажено до мелочей. Чувствовалось, что за всем этим стоит серьезная организация, которая предусмотрела все. Машины даже ни разу не остановили! Всего в группе набралось человек пятнадцать, и за три дня пути им удалось перезнакомиться со всеми. Чертанов со Святым больше всего сошлись с Толиком Амбалом и Степой Беленьким. Но в дружбу особенно никто не лез, знали, что через три месяца им предстоит разбегаться в разные стороны.

Их инструктором был мужчина лет пятидесяти, плотный, русоволосый. Он представился Сержантом. Так его и называли. Чертанов знал его настоящее имя – Степан Юрьев, знал и его впечатляющий «послужной» список, где значилось немало отстрелянных Сержантом людей. От него, несмотря на улыбчивость, веяло скрытой угрозой. Чувствовалось, что это необыкновенно волевой и жесткий человек. Хотя внешне он напоминал доброго стареющего дядюшку. На подхвате у него было еще шесть человек, из «диких гусей», которые только тем и занимались, что кочевали из одной «горячей» точки в другую. Им тоже отводилась роль наставников. Спорить с ними не хотелось. Глядя на их лица, лишенные каких бы то ни было эмоций, верилось, что в запасе у них найдется немало жутковатых историй.

С первых же минут Сержант установил жесткую дисциплину в группе, наложив вето на все спиртное. И когда двое курсантов, нарушив приказ, раздавили в кустах флакон, Сержант, поморщившись, выразил им свое неудовольствие.

На следующий день этих парней уже не было видно. Спрашивать об их судьбе никто не отважился. В конце концов, кто они такие для остальных?

Но страх перед Сержантом только усилился.

Никто не сомневался в том, что в списках живых они более не значатся. Скорее всего, бедолаги похоронены на одном из привалов. Пальнул строгий дядька своим новобранцам в затылок из бесшумного пистолета и, забросав неостывшие трупы валежником, отправился по своим делам.

На четвертый день пути приехали к небольшому озеру. Вокруг было безлюдно, густой лес окружал озеро со всех сторон. А где-то в паре десятков километров к западу – граница с Финляндией.

Поселились в землянках. Вполне добротные норы, перекрытые в два наката толстыми бревнами. Землянки были обжиты. Чувствовалось, что покинули их совсем недавно, а на одной из берез даже висели пересохшие портянки, видно, забытые кем-то.

Пока размещались, Сержант куда-то ушел. Появился он часа через полтора и вел за собой на веревке пегую козу. Глядя на такое трогательное зрелище, блатные невольно заулыбались.

Привязав козу к дереву, Сержант обвел блатных строгим взглядом.

– Хочу вам сказать, что на эти три месяца я для вас царь и бог. А теперь хочу спросить, может, кому-то смешно?

В этот момент лицо Сержанта приняло жесткое выражение. Они уже знали, что он классный снайпер. Наверное, именно с таким выражением лица он высматривает через оптический прицел цель.

Блатные смущенно притихли.

– Вижу, что вам не до смеха. Вот и отлично! На своем веку я обучил немало стрелков. Среди них были хорошие и очень хорошие. Встречались даже талантливые! Но я не выпустил ни одного плохого! – сказал он с заметной гордостью. – Так что обещаю вам – через три месяца вы будете стрелять если уж не как боги, то как ангелы смерти, это точно! – Полоснув взглядом стоящих перед ним людей, он спросил: – Кто мне ответит, что для снайпера важно в первую очередь?

– Попасть в цель, – вяло откликнулся Пятак.

Двадцатипятилетний блатной с короткими ногами. Парень бодрился, хотя Михаил был уверен, что он мандражирует, как и другие.

– Прежде чем попасть в цель, – назидательно поднял палец Сержант, – вы должны узнать вкус крови… Только так можно понять своего врага и… полюбить его! Кроме того, у вас должна отсутствовать всякая жалость и сострадание к вашему врагу. Он для вас всего лишь цель, которую следует уничтожить.

Сержант ловко поднял козу и привязал ее к стволу дерева вниз головой. Бедное животное отчаянно заблеяло. Действия Сержанта были уверенными и быстрыми. Чувствовалось, что подобную процедуру он проделывал не однажды. Он вытащил из-за голенища нож и, широким взмахом перерезав животному горло, стал пить крупными глотками кровь.

– А теперь ты! – повернулся вдруг Сержант к застывшему Святому.

В эту минуту он напоминал вурдалака, выбравшегося из-под могильной плиты. Его лицо, перепачканное кровью, внушало ужас. Чертанов поймал себя на том, что в первое мгновение невольно слегка отпрянул от него.

Блатной нетвердой походкой подошел к животному и, согнувшись, сделал несколько глотков. Кровь капала на его лицо, пролилась за шиворот, но Герасим, казалось, не замечал этого.

– Ты! – остановился перст Сержанта на Чертанове. – Бегом!

Животное било в предсмертной конвульсии копытами, словно отбивалось от невидимого врага.

Михаил застыл, усиленно соображая, как следует поступить. Никогда бы не подумал, что подобное может входить в программу обучения.

– Бегом, я сказал! – крикнул Сержант.

Чертанов увидел в его глазах самую настоящую ярость. Он привык, чтобы его приказы исполняли беспрекословно.

Михаил шагнул к дереву и, вцепившись руками в холку козы, приложился к ране. Он почувствовал приторно-соленый вкус крови. Совершив насилие, Чертанов сделал один глоток, потом другой… Его едва не вывернуло наизнанку, но он сдержался. Утерев рукавом окровавленный рот, отошел от дерева.

– Завтра я приведу целое стадо коз. По одной на каждого. Следующий этап обучения не начнется до тех пор, пока вы не научитесь пить кровь. – Взгляд у Сержанта сделался немигающим. – Каждый должен вспомнить, какова на вкус кровь, прежде чем нажать на курок винтовки. Иначе из вас никогда не получится настоящих бойцов!

Михаил внимательно следил за Сержантом, прохаживающимся вдоль строя. Похоже, что он не шутил.

Неожиданно он развернулся:

– Не слышу криков одобрения.

В строю невесело заулыбались, принимая все это за шутку. Конечно, с этой козой Сержант немного переборщил, но можно сделать скидку на своеобразный солдафонский юмор.

Но, видно, Сержант был не из тех людей, что умеют расслабляться.

– Где крики одобрения? – злобно рявкнул он.

– Великолепно, – раздалось из строя.

Сержант остановился напротив Пятака, и тот, приподняв подбородок, отчаянно завизжал:

– Отличная идея!

Губы сурового наставника тронула ироническая улыбка.

* * *

Пошел второй месяц их проживания в лесном лагере. За это время Сержант действительно многому научил каждого из них. Стрельба в цель с расстояния в семьсот метров представлялась им теперь почти детской забавой. Сержант никогда не использовал мишени, вместо них употреблялись фотографии, на которых были запечатлены самые обычные люди. Следовало преодолеть психологический порог, чтобы выстрелить в располагающую улыбку женщины. Иногда мишенью служили дыни, наполненные красной краской. При попадании плод легко разрывался, разбрызгивая во все стороны алую сочную мякоть. По уверению Сержанта, нечто подобное происходит с головой, когда в нее попадает пуля. Зрелище не из самых приятных, но психику закаляло.

Сержант и в самом деле оказался большим специалистом. Видно, тот, кто его нанял, платил ему немалые деньги.

Чертанов никогда бы не мог заподозрить себя в особой сентиментальности, но в тот раз ему было очень жаль бедную козу. Он никак не мог стереть из памяти картину конвульсирующего животного. К тому же в голову беспрестанно лезли самые невероятные мысли, от которых хотелось отгородиться доброй порцией алкоголя. Но в лагере царил сухой закон, и нарушать его было чревато – все помнили про двух исчезнувших курсантов.

Чертанов невольно поморщился, вспомнив вкус крови животного. Он буквально преследовал его. Даже когда он ел обыкновенный хлеб, у него возникало ощущение, как будто он макает его в блюдце с кровью. А ведь в какой-то момент кровь показалась ему даже слегка сладковатой и не такой уж невкусной. Поначалу Михаил думал, что такое состояние испытывает только он один, но, к немалому удивлению, узнал, что нечто подобное ощущают и другие.

На соседних нарах ворочался Святой. Ему тоже не спалось. Месяц общения с Сержантом изрядно расцарапал ему душу. А ведь особо чувствительным блатного не назовешь.

– Послушай, Стрелок, – окликнул он Михаила, – Куда ты меня затащил?

– Ты же, кажется, хотел быть свободным, вот и терпи! – отозвался Михаил.

Герасим глубоко вздохнул. Чиркнув зажигалкой, закурил. На несколько секунд землянку осветило красноватым пламенем. Лицо Святого, и без того мрачное, сейчас выглядело каким-то зловещим.

– У меня такое впечатление, что он не в ладах с головой. Надо делать ноги, пока он нас не пришиб! Я не желаю больше пить кровь коз! Достал он этой кровью, – Святой скрипнул зубами. – Сваливать надо. Я покаяться хочу, от грехов очиститься. А то – Святой, Святой… Грешник я. Мне долго отмаливать грехи надо…

Чертанову уже не однажды приходила в голову подобная мысль. Вот только озвучивать ее он не решался.

– А тебе не кажется, что он пришибет нас сразу, как только мы навострим лыжи? – спросил Чертанов.

Святой сел на нарах, запалил свечу и, установив ее рядом на табурет, сказал:

– Все может быть. А только не верится мне, чтобы нас оставили в живых. Я как на этих «диких гусей» посмотрю, так меня мороз по коже пробирает! Как только мы сделаем свое дело, нас тотчас ликвидируют. Я думаю, что здесь не криминальные разборки. У блатных все как-то попроще будет, да и в организации такого размаха нет. Здесь большая политика! Борьба за власть. Нашими руками хотят убрать какого-нибудь политического туза, чтобы расчистить дорогу для кого-то другого. Втемную нас используют! Сам понимаешь, одно дело стрелять в фирмача, и совсем другое – палить в политика! Назревают какие-то межпартийные разборки, вот нас и втягивают в их орбиту. Хотят нашими руками проделать всю черную работу, а сами опять останутся в белых перчатках. Ведь сейчас время такое смутное… одна политическая элита сменяет другую. Мы уберем неугодного и даже слинять не успеем, как нас пристрелят! – возбужденным голосом объяснял Святой. – А потом где-нибудь за городом обнаружат наши продырявленные тела. Тогда уж ни у кого сомнения не будет, что стреляли уголовнички. А политбомонд здесь как бы совершенно ни при чем. А заодно и покойника перед смертью можно дерьмом перепачкать. Сам-то за себя он ответить уже не сумеет.

Под пламенем свечи угловато бесновались тени, отчего слова Святого принимали какой-то особый демонический смысл. Ведь Михаил и сам не однажды думал о том же самом. Это еще раз доказывает, что у зэков необычайно остро развита интуиция.

– И что же ты предлагаешь?

Святой с силой раздавил сигарету о табурет и, повернувшись к Михаилу, сказал:

– Рвать нужно отсюда! И чем раньше мы это сделаем, тем лучше!

– Легко сказать… А ты не думаешь о том, что после этого они на нас спустят всех собак?

Святой порывисто встал:

– А я-то думал, что ваши своих в беде не оставляют. Думаешь, я не видел, как ты записочки под стол подкладывал? Наверняка за нами кто-то из твоих уже топает. А может, они уже где-то рядом? Или я чего-то не понимаю?

Снаружи послышался какой-то неясный шорох, потом раздался чей-то глуховатый голос. Чертанов невольно посмотрел на дверь. Вряд ли их подслушивают, но все-таки следовало быть осторожным.

– Давай поговорим об этом завтра, – предложил Михаил. – Этот долбаный Сержант наверняка опять что-нибудь придумает, нужно как следует выспаться.

День начался как обычно – с пронзительного крика Сержанта:

– Подъем, уголовнички!

Более отвратительного голоса Чертанов не слышал за всю свою жизнь, особенно остро это ощущалось по утрам.

Через несколько минут все собрались на небольшой площадке перед землянками. Там уже стояли Сержант и его подручные.

Окинув неровный строй суровым взглядом, Сержант отрывисто сообщил:

– Сегодня ночью из нашего лагеря ушло четыре человека. Весьма необдуманный поступок с их стороны. Хотя в какой-то степени их можно понять. Развлечений здесь, в лесу, никаких, жратва – так себе! Что сготовим, то и сожрем… Даже девочек нема. Но хочу напомнить, что каждый из вас давал обещание, что останется в лагере до окончания курсов. Следовательно, своим поступком они поставили себя вне закона! Причем вне закона дважды! Один раз перед государством, а в второй перед нами. – Помолчав немного, он со значением продолжил: – Я хочу сказать, что наша учеба продолжается. Правда, я никак не думал, что она может пойти в столь форсированном режиме. – Улыбнувшись, Сержант показал крепкие зубы. – Итак, даю вам десять минут на сборы. С собой взять сухой паек и дополнительный боекомплект. Ваша цель – эта четверка. И предупреждаю, не следует приближаться к ним более чем на пятьсот метров! Каждый из этого квартета очень неплохой стрелок. Всем понятно? А теперь – расходись!