Текст книги "Кровник смотрящего"

Глава 9
РОКОВОЙ ВЫСТРЕЛ

Чертанов не раз замечал, что снайпера и его жертву связывает какая-то нить. Ее невозможно увидеть, пощупать, но тем не менее она столь же объективна, как окружающее пространство с материальными предметами, как звезды на небе. Причем связь между снайпером и его жертвой куда сильнее, чем между охотником и зверем. А все потому, что в смертельное противоборство вступают два высших существа, наделенные интеллектом. И чем сильнее характеры каждой из сторон, тем острее выражена их борьба и тем явственнее нить, натянутая между ними.

Что же будет на этот раз?

С крыши пятиэтажного дома Чертанову был хорошо виден ювелирный магазин. Витрины его были зеркальные, а потому то, что происходило за ними, увидеть было невозможно. Но Михаил чувствовал, что стены магазина словно заряжены и вибрируют от сильного напряжения, выбрасывая в пространство негативную энергию.

Спокойно. Возбуждение к черту! Снайпер обязан быть холодным, как ледник. Чертанов постарался переключить свое внимание на что-то более нейтральное. Его заинтересовала девушка с золотистыми распущенными волосами, стоящая за ограждением. Молода, красива, а все туда же! И ей не терпится взглянуть, чем же закончится заварушка у ювелирного магазина.

– Первый, готов? – услышал Михаил в наушниках голос руководителя группы подполковника Федосеева.

Чертанов мгновенно позабыл о девушке с золотистыми волосами, о милицейском оцеплении и все свое внимание обратил на входную дверь. Теперь он был охотник, вышедший на звериную тропу. Дремавшие рефлексы мгновенно активизировались и взывали к действию.

В Югославии он тоже был первым. Он всегда был первым, даже тогда, когда работал в составе группы. Как и сейчас. Слева от него метрах в тридцати расположился второй снайпер – Григорий Рябов. Молодой парень с веснушчатым лицом. А на каменном заборе, находившемся метрах в ста отсюда, затаился третий, Петр Звонарев, – угрюмый малоразговорчивый дядька лет сорока.

– Готов, – уверенно ответил Михаил, отыскав в прицеле створ двери.

Расстояние до цели – двести тридцать метров. Для снайперской винтовки сущий пустяк. С такого расстояния обычно не промахиваются. Это не боевая дистанция в километр, когда следует высчитывать как силу ветра, так и скорость передвижения объекта. На таком расстоянии у жертвы нет никаких шансов. По-другому такой выстрел следует назвать стрельбой в упор. Это все равно что палить в кабана, привязанного к дереву. Может, поэтому к нынешней своей работе Михаил относился с некоторой долей брезгливости. Тысяча метров – это именно та дистанция, где можно блеснуть профессионализмом. Только на ней можно почувствовать столкновение характеров.

– Сейчас в магазин зайдет Вадим Шевцов. Попробует уговорить грабителей сдаться…

– Не уверен, что ему это удастся, – усомнился Чертанов.

– И все-таки им нужно предоставить шанс. Если кто-то из заложников мертв, будем брать штурмом. Он не остановится на одном трупе. Будь готов!

– Понял, – ответил Чертанов, плотно прижав щеку к прикладу.

В соседнем здании на пятом этаже расположилось еще двое снайперов, вооруженных крупнокалиберными винтовками. Едва прозвучит команда, как бронебойная пуля в мелкие осколки разнесет зеркальное стекло, а когда пространство будет открыто, тогда в работу вступят остальные стрелки.

От группы мужчин в милицейской форме отделился один в элегантном темно-сером костюме. Чертанов навел на Шевцова оптический прицел и попытался рассмотреть его лицо, надеясь отыскать в нем хотя бы малейшие признаки нервозности или беспокойства. Однако, как он ни всматривался, не отыскал ровным счетом ничего. Не дрогнул ни один лицевой нерв.

Дверь слегка приоткрылась. Человека, находящегося внутри помещения, невозможно было рассмотреть, был виден только ствол пистолета, направленный точно в грудь Вадиму. В какое-то мгновение Чертанов едва не поддался соблазну пальнуть в рукоять. Усилием воли он слегка отвел оптический прицел в сторону. Это армейский снайпер чаще всего работает в одиночку и волен самостоятельно принимать решения, а сейчас Чертанов всего лишь составная часть большой группы и обязан действовать по команде командира.

Присутствовал еще один сдерживающий фактор – не исключено, что в другой руке преступник сжимал еще один ствол, но уже направленный в голову заложника.

Шевцов что-то сказал невидимому собеседнику. После чего откинул полы пиджака, повернулся, видно демонстрируя, что явился без оружия. Дверь приоткрылась чуть шире, и он все тем же уверенным шагом перешагнул порог магазина.

– Внимание! – услышал Михаил голос начальника группы. – Готовность номер один… Если Шевцов не выйдет через семь минут, то в действие вступает план номер два.

– Готов, – отозвался Чертанов и посмотрел по сторонам.

Квартал был оцеплен. На перекрестке стояли два автобуса, а за ними в нервном ожидании выстаивал СОБР в защитной экипировке. Внимание привлек один боец, отойдя в сторонку, он незаметно вытащил из-за ворота крохотный крестик и поцеловал его. То, что невозможно увидеть на расстоянии вытянутой руки, легко рассмотреть в оптический прицел на расстоянии в несколько сот метров. А из-за фургонов, проявляя любопытство, выглядывали три человека.

Михаил посмотрел на часы, до контрольного времени оставалось две минуты. И тотчас раздался голос начальника группы.

– Шевцов не вышел… Готовность номер один. Через две минуты, после того как будет разбита витрина, вперед пойдет группа захвата.

Чертанов посмотрел на собровцев. Выстроившись в боевой порядок, они терпеливо ожидали команды. Примерно одного роста, в одинаковой амуниции, парни напоминали однояйцевых близнецов. Отыскав среди них парня с крестом, Михаил невольно улыбнулся. Тот, оттеснив товарищей, стоял в первой шеренге. Через опущенное забрало страха не рассмотреть, но по тому, как он дважды переступил с ноги на ногу, было заметно, что парень нервничает не на шутку.

Дверь магазина неожиданно широко распахнулась, и на тротуар вышел Шевцов. Не глядя по сторонам, он уверенно направился в сторону микроавтобуса. Юркнул в салон, и тотчас вжикнула, закрываясь, дверь.

– Штурма не будет, – почти торжественно оповестил начальник группы. – Преступник выйдет через пять минут.

Хм, что же ему помешало выйти сразу? А может, он решил сказать заложникам последнее «прости»? Ладно, подождем.

Дверь магазина распахнулась ровно через пять минут, и из нее, неловко шагая, вышло два человека. Первый шел немного впереди, это заложник. А вот второй, в черной маске и камуфляже, – грабитель.

– Первый, ты меня слышишь? – раздался в наушниках голос начальника группы.

– Слышу, – Чертанов навел винтовку на цель.

Что-то было не так, но что именно, Михаил не мог понять. Думай! На заложнике был темно-синий костюм в светлую полоску. Вещь дорогая и нарядная. Но пиджак сидел на нем как-то уж очень нескладно. И сам он, согнувшись едва ли не пополам, представлял унылое зрелище. Михаилу очень хотелось увидеть лицо заложника, прочитать в его глазах животный ужас, но тот, низко склонив голову, ничего не различал, кроме носков ботинок.

Грабитель и заложник крохотными шажками двигались в сторону микроавтобуса, за которым, сгрудившись в плотную толпу, стояли зеваки. Преступник, выглядывая на полкорпуса из-за заложника, представлял собой на удивление легкую мишень, выставив на обозрение снайпера с десяток уязвимых точек. Выбирай любую! Что-то здесь было не так. Очень смущала простота выстрела. Вот преступник что-то закричал, слегка размахивая пистолетом. Наверное, грозил, что убьет заложника.

– Первый, ты его видишь?

– Да, – отозвался Чертанов.

– Сними его! – приказал начальник группы.

Чертанов навел прицел на голову преступника. За то время, пока он находился в объективе, он мог устранить его не однажды, но какое-то внутреннее противоречие мешало Михаилу нажать на курок.

А может, перед ним отчаянный самоубийца, который хочет подойти как можно ближе к ограждению, чтобы потом взорвать оцепление оборонительной гранатой?

– Может, его ранить? – засомневался Чертанов.

– Его нужно убрать! – прозвучал категорический ответ с заметной ноткой раздражения. – В противном случае он может застрелить заложника.

– Хорошо. – Михаил понимал, что решение уже принято, что он всего лишь инструмент чужой воли.

Чертанов навел прицел на нижнюю часть черепа и легонько надавил на курок. Вот он, момент истины! Следует преодолеть совсем крохотное сопротивление, и винтовка изрыгнет из ствола рассерженную пулю.

– Чего ты медлишь? Давай! – почти крикнул руководитель группы.

В этот самый момент заложник слегка распрямился, и на какое-то мгновение Михаилу удалось рассмотреть его глаза, в которых было все, кроме страха.

Фаланга указательного пальца уверенно легла на спусковой крючок. Крохотный ударник благословил пулю. Легкий удар в плечо, и свинец получил свободу. Пуля вошла в головной мозг преступника, расплавив его. Вылетев через мозжечок, деформированный свинец потерял значительную часть скорости и ударился в угол здания, выбив кусок облицовочного кирпича.

Михаил не раз наблюдал за тем, как падает человек, сраженный в голову. Часто он становится мертвым еще до того, как коснется земли. Осколки пули и раздробленные кости черепа безжалостно разрывают мозговую ткань, перемешивая ее. Периферическая нервная система мгновенно приходит в негодность, и тело становится парализованным еще до того, как коснется земли.

В этот раз Михаилу показалось, что падение тела было невероятно долгим. А ведь оно длилось какие-то мгновения. Просто голову бандита тряхнуло, а колени, не выдерживая тяжести, подломились. Он упал точнехонько на простреленный затылок.

– Молодец, – сдержанно прозвучал голос подполковника Федосеева. – Отстрелялся, как в тире!

Михаила не оставляло гнетущее ощущение. Вот только откуда оно взялось, если все проделано как полагается? Прежде подобного состояния он за собой не наблюдал. Может, это первый звонок и пришло время менять профессию?

– Это было несложно, – скупо отозвался Чертанов.

– Все, операция закончена! Спускайся вниз.

– Хорошо.

Мощная оптика многократно увеличила заложника. Его пиджак был безнадежно испорчен – на плечах и воротнике багровели капли крови. Испачканы были даже волосы. На какое-то мгновение заложник приподнял голову, и Чертанов увидел его злую усмешку. Следовало ожидать все, что угодно: страх, оцепенение, даже истерику. Но подобное выражение совершенно не укладывалось в ситуацию. Заложник медленно, не поднимая головы, направился к фургону.

– Ну, подними же голову! Ну, подними, – шептал Чертанов.

Через мощный оптический прицел Михаил видел его опущенные плечи, низко склоненную голову, руки, безвольно болтающиеся вдоль тела. Еще через секунду заложника окружила группа спецназа, и он, спрятавшись за широкими спинами парней, стал недоступен для наблюдения. Группа захвата из пяти человек, готовая ко всяким неожиданностям, ворвалась в магазин, громко хлопнув дверью.

С минуту к убитому никто не подходил. Он лежал, разбросав руки. Камуфляж его был залит кровью. Трудно было поверить, что какую-то минуту назад он представлял реальную угрозу. Живым не было до него дела. Стопроцентный мертвяк, и ничего более. Годится разве что для опознания.

Кто-то из собровцев подошел к убитому и приподнял шапочку-маску за краешек, чтобы рассмотреть лицо. Обыкновенное любопытство, и ничего более. Как солдат, Чертанов знал, что всегда интересно посмотреть в мертвые глаза врага. При этом отчетливо представляешь, что он уже никогда тебе не навредит.

С минуту спецназовец рассматривал неподвижное лицо убитого. Нога у парня слегка отставлена в сторону, руки уперты в бока. Уж слишком жизнеутверждающе получается. Подобная демонстрация превосходства как-то раздражала. Поглядев, спецназовец лениво отошел, закинув автомат на плечо.

И тут Чертанов осознал, что именно ему не понравилось. На убитом были добротные кожаные ботинки. Такую обувь обычно надевают в театр, в ней ходят на престижную службу. Но она совсем не сочеталась с камуфляжной формой, в которую был одет налетчик. Память угодливо подкинула Михаилу картинку пятиминутной давности – преступника в камуфляжной форме, как-то странно озирающегося, и заложника, глядящего себе под ноги. Теперь Чертанов вспомнил, что у заложника были именно грубые ботинки армейского образца, которые никак не гармонировали с костюмом из дорогой ткани. Да и двигались они как-то очень странно, совершенно непонятно было, кто кого тащил.

– Задержите заложника! – крикнул Чертанов в микрофон. – Он и есть тот самый преступник.

– О чем ты? – раздался удивленный голос руководителя операции.

– На нем армейские ботинки! – настаивал Чертанов.

Через оптический прицел Михаил пытался отыскать заложника среди группы спецназовцев, толпы зевак, сгрудившихся за ограждением. Но того нигде не было. В какой-то момент Михаилу даже показалось, что однажды фигура мелькнула между припаркованными автобусами, но рассмотреть как следует не удалось. Он словно растворился.

– Что? – с недоумением переспросил Федосеев.

– На нем армейские ботинки. Преступник переоделся в костюм заложника!

– Понятно… Задержите немедленно заложника! – услышал Михаил в наушниках тревожный голос начальника группы.

– Есть! – отозвался откуда-то издалека молодой голос.

Дверь магазина с грохотом распахнулась, и на улицу с плачем выбежала молодая женщина. Через оптический прицел Чертанов увидел, что она мгновенно стала центром внимания, приковав к себе взгляды стоящих за ограждением людей. Она остановилась за несколько шагов от убитого и, постояв с минуту, пошатываясь, приблизилась к трупу короткими робкими шагами. Постояв несколько секунд, женщина упала на колени перед убитым. Внутри у Чертанова что-то болезненно сжалось и несколько секунд не давало дышать. Следовало бы отвернуться, зачехлить винтовку и, позабыв обо всем, спускаться с крыши. Он выполнял приказ и ко всему произошедшему не имеет никакого отношения! Ну, разве только самую малость… Но именно эта малость не позволяла ему отвести взгляд.

Вот женщина осторожно и как-то очень нежно погладила покойника по лицу, совсем не замечая, что руки ее при этом перемазались в крови. Ткнулась лицом в его грудь и беззвучно зарыдала.

Зрелище шокировало. Лица мужчин, стоявших неподалеку, мгновенно посуровели. К женщине подошли два милиционера и осторожно попытались поднять ее под руки. Но она, убитая горем, отчаянно сопротивлялась и не желала подниматься.

Смотреть дальше было невмоготу. Чертанов поднялся, взял винтовку и, зачехлив ее, пошел вниз.

Глава 10
РАЗБОР ПОЛЕТОВ

– Вот я и хочу у вас спросить, как этот мерзавец сумел обвести вокруг пальца вас всех? – с ледяным любопытством спросил полковник Кортнев. – Почему вы его не узнали? Ведь вы профессионалы! Упустили прямо из рук.

Его взгляд скользнул по Геннадию Васильевичу Крылову и остановился на майоре Чертанове. Вроде даже полковник как будто бы сопереживал, голос проникновенный, с сочувствующими интонациями, такой может быть только у приятного и понимающего собеседника. Смущали лишь холодные глаза да служба, которую он представлял, – служба собственной безопасности. Не шутка! После подобного задушевного разговора кому-то из присутствующих в личное дело впишут взыскание. А следовательно, на ближайшие полгода он становится пугалом для всего управления. Незавидная участь!

Людям из службы собственной безопасности совершенно не нужно кричать, чтобы наводить страх на коллег. Их и так боятся. Наоборот, очень часто они бывают доброжелательными, внешне любезными и строят беседу таким образом, словно хотят помочь человеку выпутаться из затруднительного положения. Вот только потом, после подобной «профилактической беседы», у некоторых сотрудников в личном деле появляется отметка о служебном несоответствии.

Чего же ожидать на этот раз?

Чертанов невольно поежился. Несмотря на внешнюю благожелательность, взгляд Кортнева был тяжел. Таким взглядом только гвозди по шляпку заколачивать. Даже разговор их происходил не в кабинете начальника отдела, где он по праву должностного лица мог учинить форменный разнос (никто бы и не пикнул!), а в комнате для совещаний. И разнос проходил не за длинным прямоугольным столом, что подразумевает некоторое противостояние, а за большим круглым, как бы подчеркивающим равноправие каждого из собеседников.

Ни дать ни взять – дружеская беседа!

И так уж получилось, что Михаил сидел как раз напротив полковника Кортнева и тот всякий раз смотрел на него, как будто вел диалог исключительно с ним.

– Позвольте мне сказать, – попросил подполковник Федосеев, руководивший операцией.

– Слушаю, подполковник, – совсем по-дружески подбодрил его Кортнев. Он даже улыбнулся краешками губ, дескать, чего же робеть, когда кругом свои!

Но каждому из сидящих за столом было известно, что Захар Степанович Кортнев, несмотря на внешнюю мягкость, слыл едва ли не одним из самых жестких людей в ведомстве. И нередко подобные беседы заканчиваются отстранением от должности. Вряд ли приходится рассчитывать на его милость в этот раз.

– Даже во время переговоров преступник не снимал с себя маску. Поэтому когда он вышел на улицу, то мы его просто не распознали. Кроме того…

Неожиданно Кортнев расхохотался:

– Вы меня удивляете, подполковник. Мы не можем знать всех преступников в лицо. Наша задача состоит в том, чтобы выявлять их среди добропорядочных граждан. Какие же вы специалисты, если из двух человек не могли определить, где заложник, а где преступник? – И опять в его голосе не прозвучало ни возмущения, ни угрозы, только одно непонимание. – Неужели вас не насторожило, как двигался заложник?

– Возможно, странность какая-то и была, – негромко продолжал Федосеев, – но она совершенно не бросалась в глаза. Мы видели, что один человек угрожает другому пистолетом, ведет его. Естественно, что он и есть преступник.

– А вы не могли предположить, что это всего лишь театр? Что обойма у этого, так сказать, «преступника» была пустой? И сам он все это время находился под прицелом у настоящего преступника.

– Признаюсь, у нас возникали кое-какие сомнения, – вмешался Чертанов. – Но разобраться в этом за одну минуту было крайне сложно. Тем более что заложник просил помощи, а преступник угрожал ему оружием.

Подполковник Федосеев негромко кашлянул:

– Похожие ситуации в нашей практике случались. Но уловить с одного взгляда, где настоящий преступник, всегда непросто. Да и то, что он держал его на мушке, не бросалось в глаза. Это было установлено позже, в ходе следственного эксперимента. К тому же нервы у всех были на пределе…

– Они идут обнявшись, как два друга, и вам это странным не показалось. Послушайте, майор, – вновь заговорил полковник Кортнев мягким обволакивающим голосом, – государство платит вам деньги и доверяет жизни своих сограждан за то, чтобы вы с предельной четкостью сумели разобраться в самой сложной оперативной ситуации. Или, может быть, я не прав? – На этот раз его глаза колюче сощурились.

Высокое начальство неправым быть не может. Это аксиома!

– Вы, конечно, правы, но…

– Кто дал приказ на выстрел? – сурово спросил полковник Кортнев и тяжеловатым взглядом обвел всех сидящих за столом.

Для всех присутствующих стало ясно, что служебное расследование закончено. Оно было завершено еще до того, как они сели за стол. Полковнику Кортневу достаточно было прочитать служебные записки, чтобы получить представление о случившемся и сделать собственные выводы. А они, судя по его насупившемуся лицу, были неутешительными. Так что разговор за «круглым столом» был всего лишь формальностью. Полковнику интересно было взглянуть в глаза участникам операции, малость повытягивать из них жилы. Еще раз напомнить о том, что существует такое серьезное подразделение, как «отдел внутреннего расследования». И, накрутив хвосты нерадивым, удалиться с чувством собственной значимости.

Полковник знал ответ на заданный им вопрос. Еще одна формальность, которую следовало соблюсти. Так сказать, дань протоколу.

Лоб подполковника Федосеева покрылся густой испариной, лицо побагровело. Кадык на жилистой шее судорожно дернулся. Опершись ладонями о стол, он неловко поднялся, и стул, царапнув ножками паркетный пол, отодвинулся в сторонку.

– Я, товарищ полковник, – уныло доложил Федосеев.

Захар Степанович внимательно посмотрел на подполковника, словно увидел его впервые.

– Да, – покачал головой полковник. – Петр Васильевич, вам известно о том, что за все произошедшее ответственность несете лично вы?

– Да.

– Вам доверили руководить группой. На кону находилась жизнь многих граждан… А вы не сумели справиться с поставленной задачей.

– Да, товарищ полковник, осознаю, – прохрипел Федосеев, не в силах оторвать взгляд от стола.

– Кому вы отдавали команду на выстрел?

Вновь прозвучал риторический вопрос, на который он заранее знал ответ. Светские приличия были соблюдены, теперь можно заняться обстоятельной поркой.

– Мне, товарищ полковник! – поднялся Чертанов.

– Да что вы все вскакиваете? – умело разыграл раздражение Кортнев. – Садитесь!

– Слушаюсь.

– Это случайно не ты, майор, застрелил того маньяка на башне? Он, кажется, убил двух человек? Какая же у него была фамилия?

Вопрос не случаен. Наверняка полковник успел познакомиться с его личным делом.

– Тимур Валеев. Только застрелил он не двух человек, а трех. Еще шестерых ранил.

– Значит, это был ты?

– Да, я.

– Где ты научился так владеть оружием?

– С малолетства. И дед и отец были охотниками.

– Понятно. А в армии кем был, снайпером?

– Так точно!

– Ты где-то воевал?

– Приходилось… Миротворческая миссия в Югославии. Трижды бывал в составе антитеррористической группы в Чечне.

– Вот оно как… Значит, за твоими плечами солидный боевой опыт. И сколько же попаданий?

– Сорок четыре, – уверенно доложил Чертанов.

– Хм… Как же ты ничего не заметил? Ведь ты же бывалый человек, тем более охотник! Должен был подсказать опыт, обязана была сработать интуиция!

Чертанов хотел ответить, но его опередил Федосеев.

– Разрешите мне высказаться, товарищ полковник, – быстро сказал Федосеев.

– Что у тебя там?

– Дело в том, что ситуация действительно сложилась очень непростая, – взволнованно заговорил Петр Васильевич. – Честно говоря, я почувствовал, что-то здесь не так. А потому и отдал приказ майору Чертанову действовать в силу сложившихся обстоятельств и принимать решение самостоятельно. По инструкции снайпер может действовать самостоятельно, если жизни заложников угрожает опасность!

Чертанов почувствовал, как его шею и лицо заливает густая краска. Подполковник лгал. Причем открыто, безо всякого зазрения совести, честно глядя в глаза полковнику Кортневу. Михаил крепко сжал кулаки и попытался досчитать до десяти. Милиция полувоенная организация, а следовательно, любая фраза из уст начальника звучит чуть ли не откровением апостола. Единственное, что остается в этом случае, так это приложить ладонь к козырьку.

Полковник с удивлением посмотрел на Чертанова.

– Для меня это новость… Так это и было?

Кровь отхлынула от лица Чертанова. Все, следствие закончено! Вот, значит, в какую сторону гнул полковник. Стрелочник найден. Чертанов вдруг отчетливо осознал, что все, что бы он ни говорил в эту минуту, будет направлено против него, и единственное, что он способен сделать в данной ситуации, так это достойно покинуть собрание.

– Мне нечего возразить.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Все смешались, и никто не находил слов.

Спас ситуацию Крылов.

– Чего ты на себя наговариваешь! Товарищ полковник, с этим делом нужно тщательно разобраться.

Кортнев развел руками:

– Вот мы и разобрались. Каждый должен сидеть на своем месте и хорошо представлять возможные последствия своих действий… Майор, еще раз задаю тебе вопрос, кто больше всех виноват в произошедшем убийстве?

– Я, товарищ полковник.

Кортнев выбил пальцами нервную дробь по столу и произнес:

– В благородство, значит, решил поиграть. Ну-ну… Ты хоть знаешь, кого подстрелил? – с укором спросил полковник Кортнев.

– Нет.

– Генерального директора объединения «Уральский самоцвет». Он приехал в Москву с женой. Собирался сделать ей дорогой подарок на десятилетие свадьбы. А на нем замыкаются многомиллионные контракты с зарубежными партнерами. Теперь они будут сорваны. Вот так! Расследование закончено. Так что я вынужден буду подать на тебя рапорт.

– Разрешите идти?

– Хм… Чем ты сейчас занимаешься?

– Убийством Бабичева, – ответил за Чертанова полковник Крылов.

– Занимайся пока делом Бабичева и жди приказ на увольнение. А теперь свободен. У меня все! А ты, – неожиданно повернулся Кортнев к Федосееву, – выразишь соболезнование вдове.

Федосеев невольно сглотнул:

– Слушаюсь.

– Разумеется, это ее мало успокоит, но все-таки… Все свободны!

* * *

Начальником охраны у Бабичева был Федор Мережин, – сухощавый мужчина лет пятидесяти пяти. Глядя на него, казалось, что весь он состоит из туго перетянутых сухожилий. Несмотря на возраст, он был необыкновенно гибким и очень подвижным, как профессиональный гимнаст. Охотно верилось, что, даже перешагнув полувековой рубеж, он находится в прекрасной спортивной форме. Прежде чем пригласить его для беседы, Чертанов навел о нем справки и не был особенно удивлен, когда ему сообщили, что тот пятнадцать лет прослужил в девятом управлении. Именно таких людей туда и набирают – резких, подвижных, необыкновенно подвижных, с отменной реакцией и совершенно неброских внешне. Мережин мог находиться как в первом эшелоне охраны, так и на подступах. Попробуй определи, что он за человек, – обыкновенный уличный зевака или профессионал, оснащенный разнообразными атрибутами. Дернешься не вовремя, вот он и вколет тебе в ляжку порцию какой-нибудь убойной химии. Никогда не знаешь, какую фигу такой профи держит в кармане.

Но сейчас Мережин выглядел неважно. Смерть Бабичева явно подкосила его, оставив на сухощавом лице следы усталости. Его можно было понять, ведь он лишился человека, который являлся гарантом его будущего и позволял вести жизнь, практически способную удовлетворить любые его запросы. Кроме того, на нем теперь клеймо человека, который не сумел обеспечить безопасность своего босса. И никакие, даже самые объективные аргументы уже не сумеют стереть эту отметку. Все, ты прокололся! Теперь тебе не доверят охранять даже детскую коляску. Горькая безысходность запечатлелась не только на его лице, осунувшемся за последние дни, но даже на фигуре, как-то поникшей и ссутулившейся.

– Последние два года вы были у Бабичева начальником службы безопасности, – Чертанов старался говорить ровно. Чего тут давить! Мужику и так не сладко! – Вам по должности положено было знать о всех его передвижениях. Разве не так?

Мережин слегка кивнул:

– Так.

– Тогда вопрос: не могли бы вы сказать, кто именно желал смерти Бабичева?

Лицо Мережина болезненно передернулось. Вопрос был закономерен, но меньше всего он готов был говорить именно об этом.

– Если бы вы спросили об этом года два назад, то я бы вам ответил. Сейчас таких людей нет.

– Хорошо, а что было два года назад?

– Попробую объяснить… Когда бизнес Бабичева еще только становился, то врагов у Валерия Петровича действительно было очень много. Со всеми приходилось вступать в какие-то переговоры… Подчас очень неприятные. Было время, когда ему очень по-серьезному угрожали. Был даже такой период, когда в одном тайном месте ему приходилось держать чемодан с минимумом вещей. В любую минуту Валерий Петрович был готов отбыть в неизвестном направлении. Уже тогда он был очень небедным человеком. У него имелся паспорт с открытыми визами, авиабилеты с открытыми датами. Так что он всегда мог начать новую жизнь. Об этом, впрочем, мы говорили мало. Но всегда знали, что в случае необходимости нам придется сопровождать его. Худшие времена уже миновали. – На некоторое время Мережин замолчал, как бы собираясь с мыслями, после чего заговорил вновь: – В те годы на Бабичева было совершено три покушения. Наша служба безопасности отработала тогда очень четко. Зато сейчас у всех претензии ко мне, хотя я ни в чем не виновен!

– Послушайте, я вас ни в чем не обвиняю, я вам просто задаю вопрос.

– У меня и так спрашивают, как же это ты не сумел уберечь Бабичева? Нужно было предвидеть такой случай и при надобности закрыть его своим телом! Так если бы знал, обязательно бы прикрыл!

– Успокойтесь.

– Извините, что-то на меня накатило. Сейчас я даже не представляю, что же мне делать дальше. – Он беспомощно развел руками: – Мы ведь всегда старались предвидеть самую малейшую мелочь. В том чемодане мы даже хранили грим, который изменил бы его до неузнаваемости. Парики, накладные усы, брови, борода, ну и все такое прочее… Но кто мог предположить, что опасность следовало ожидать именно сейчас! Ведь предстоящий день не предвещал ничего дурного.

– Как шел его бизнес в последние полгода?

– В последние месяцы дела шли особенно хорошо. Появились солидные контакты в Германии, Бельгии… Мы ввозили компьютеры, так что грех было жаловаться.

– В это время в его адрес не поступало никаких угроз?

В глазах Мережина блеснул какой-то огонек. Вспыхнул и упрятался в глубину зрачка.

– Как вам сказать, – неохотно протянул он.

Чертанов ободряюще улыбнулся:

– Скажите, как есть.

– Бизнес никогда не бывает делом безоблачным. Обязательно на горизонте вырастет человек, который вдруг начинает считать, что ты получаешь больше, чем следует, незаслуженно пользуешься кое-какими благами. И он начинает, так сказать, строить козни. Наша служба и создана для того, чтобы регулировать подобные вопросы. Без ложной скромности хочу сказать, что у нас это получалось.

– И все-таки вспомните, может быть, в последнее время велись какие-то настораживающие разговоры? Ведь вы же все время находились рядом с Бабичевым.

По лицу Мережина пробежала легкая тень. Или это показалось?

Чертанов продолжал нажимать:

– Может быть, вам известно, что на Бабичева был какой-нибудь наезд, который он решил проигнорировать как несерьезный? Или какой-то нешуточный шантаж? Ведь большой бизнес – это всегда риск на грани фола!

– Если быть до конца откровенным, то я могу вспомнить пару подобных случаев, – после некоторого молчания сказал Мережин. – Но это было давно, пару лет назад. Был наезд на нашу фирму. Заявились двое молодчиков, нагло расположились в приемной Бабичева и потребовали, чтобы он выплачивал им треть от своей прибыли.

– Ничего себе! И что было дальше?

– Мы хотели вышвырнуть их, но Валерий Петрович был мудрым руководителем. Он принял их в своем кабинете, переговорил с ними, обнаружились даже общие знакомые. Я потом прослушивал эту запись… А когда они вышли, он велел посадить им на хвост толковых людей. Как выяснилось, это оказались какие-то залетные фраера. Приехали в Москву, решили сорвать легкий куш. Не удалось… В общем, не буду утомлять вас подробностями, но мы сумели объяснить ребятам, что они не правы, и больше они нас не тревожили. Другой случай был посложнее. Он произошел года полтора тому назад. Тоже рэкет. Тогда под видом серьезного клиента к директору пришел очень респектабельный человек и заявил, что хочет иметь пятую часть от прибыли. – Мережин невесело хмыкнул. – С его слов, вполне разумная плата за покой.