Текст книги "Блещет золото кровью алой"

Глава 5
Семейный тайник

Дон Альтамирно Писрро прибыл в Лондон ранним утром (весьма благоприятное время для деловых переговоров, когда можно застать нужного человека на месте). В запланированных встречах имелась одна неофициальная – разговор с княгиней Маргаритой Раевской. В телефонном разговоре, состоявшемся накануне, Писрро постарался заинтриговать ее и теперь очень надеялся, что женщина будет с нетерпением дожидаться его появления.

Для дона Писрро не существовало мелочей, к любому делу, пусть даже самому крошечному, он готовился весьма обстоятельно – собирал материал, подключал специалистов, нанимал штат консультантов, а потому не было ничего удивительного в том, что он всегда выдавал самый высокий результат. Что весьма благоприятно сказалось в преодолении карьерной лестницы.

Предстоящей встрече с княгиней дон Писрро придавал особое значение, от результатов разговора зависела его личная судьба. А чтобы беседа прошла должным образом, он собрал о ней максимум информации. По заверениям многих, она являлась весьма влиятельной и деловой особой, среди коллег имела безупречную репутацию. Разворачивала свой бизнес одновременно на трех материках, а с китайскими партнерами у нее был едва ли не самый крупный контракт во всей Великобритании. Все сходились в едином мнении: кроме того, что она была весьма привлекательной особой, с которой работать было одно удовольствие, она способна была преумножать как собственные капиталы, так и вложения своих партнеров. И всюду, в каком бы предприятии она ни участвовала, ей сопутствовала удача.

* * *

Дон Писрро не однажды бывал в Лондоне, и всякий раз город поражал его своими масштабами: огромными площадями, широкими улицами. Отчего-то сразу верилось, что именно такой город способен завоевать половину мира.

Дон Писрро остановился в гостинице «Park Grand London Paddington». Весьма удобное местечко, всего-то в нескольких минутах ходьбы от вокзала Паддингтон и Гайд-парка. Так что в свободное время у него будет возможность вкусить достопримечательности английской столицы. Двухместный номер был весьма удобный и невероятно светлый, с большими, под самый потолок, окнами. Впрочем, он не исключал того, что будет сюда приходить только спать.

Открыв кейс, Писрро вытащил из него небольшую литографию, точную копию портрета, висевшего над его рабочим столом в Мехико. На рисунке был запечатлен его предок – испанский конкистадор Эрнан Кортес, завоевавший Мексику и уничтоживший государственность ацтеков. Взгляд дона Писрро остановился на его узких ладонях, сжатых в замок. На безымянном пальце командора, приковывая взгляд, был запечатлен крупный перстень с изумрудом. Когда-то он принадлежал последнему императору ацтеков Монтесуме. Камень, переходивший от императора к императору на протяжении многих столетий, исчез сразу после гибели государства. Было известно, что Кортес подарил его испанскому королю Карлу Пятому. Затем след его затерялся и всплыл только через триста лет в далекой России. И Маргарита Раевская имела к нему самое непосредственное отношение: именно российская императрица Александра Федоровна подарила шифр фрейлины с изумрудом Монтесумы ее бабке. Вот только где он теперь находится, никто не знал. И дон Писрро намеревался услышать правду от самой княгини Раевской.

Встреча с княгиней Раевской была назначена на десять часов утра. Весьма подходящее время, чтобы потом, уладив последующие дела, наслаждаться великолепной кухней в каком-нибудь модном ресторане.

Во время телефонного разговора княгиня произвела на дона Писрро весьма благоприятное впечатление: в голосе доброжелательные интонации, в которых ощущалось неподдельное желание помочь. Хотя дон Писрро был уверен, что Раевская не так проста, как это может показаться при заочном знакомстве. Оно и неудивительно: люди столь значительного калибра никогда не бывают простыми. Ими просчитывается каждый шаг, а перед зеркалом выверяется даже ширина улыбки. Наверняка, в свою очередь, княгиня Раевская также навела о нем справки. Представители большого бизнеса всегда основательны; для них не существует мелочей, беседа с ними протекает весьма непросто, и предстоящий разговор таил немало неожиданностей.

Тщательно побрившись, дон Писрро освежил лицо дорогим одеколоном, но таким образом, чтобы пряный запах не душил собеседника и чувствовался не ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, – при встрече с такой женщиной, как княгиня Маргарита Раевская, пустяков не бывает.

Не было еще и десяти часов утра, но город, напоминая бурлящий вулкан, клокотал, а ведь это только начало рабочего дня. Весьма трудно представить, что же будет твориться на его площадях, когда градус деловой активности подберется к точке кипения. В какой-то момент дон Писрро поймал себя на том, что ему нравится ощущать себя частичкой великого города, пусть даже в качестве гостя и просителя.

Заказанное накануне такси терпеливо поджидало у дверей гостиницы. Водитель, худосочный темнолицый индус в небольшом аккуратном тюрбане на вытянутой яйцеобразной голове, привычно улыбался пассажиру и, услышав адрес, расположенный в одном из самых фешенебельных районов города, уважительно и понимающе закивал. Еще через полчаса машина подкатила к нужному месту. Отрабатывая щедрые чаевые, водитель проворно вскочил с кресла и предупредительно, слегка наклонив в почтении голову, открыл перед доном Писрро дверцу.

– Хорошего дня, – пожелал индус, сверля пассажира большими черными глазищами.

– Надеюсь, что так оно и будет, – сдержанно буркнул дон Писрро.

Распрямив спину, как и подобает мексиканскому гранду с тысячелетней родословной, он зашагал к огромному особняку, облицованному черным мрамором, проглядывающему черепичной крышей сквозь кроны распускающихся каштанов.

У входа в черном смокинге и с огромной черной бородой, казавшейся приклеенной на скуластое лицо, стоял швейцар высотою в морскую милю. Вид неприступный, как средневековая крепость, даже где-то грозный. Хмыкнув, дон Писрро подумал о том, что с такой физиономией следует отпугивать бойцовых собак. Но услышав имя гостя и цель его визита, швейцар раздвинул толстоватые губы в любезной улыбке. Более доброжелательного лица трудно было представить. Совершенно не верилось, что столь широко можно улыбаться безо всяких чаевых. Видно, княгиня умеет воспитывать своих людей. Впрочем, немудрено – за хорошие деньги можно щериться даже дьяволу, пришедшему по твою душу.

– Княгиня ждет вас, – произнес он оперным баритоном.

– Прекрасно.

– Вас проводят.

В просторной гостиной, больше смахивающей на банкетный зал, его встретил крепкий широкоплечий распорядитель в черном костюме с необыкновенной белизны платочком, торчавшим из накладного кармана.

Сверкнув ухоженными зубами, он объявил:

– Позвольте, я вас провожу.

– Было бы замечательно.

Изнутри дом выглядел куда более просторным, чем снаружи. Впечатляли пространства, убегавшие в бесконечность (дизайнер изрядно постарался). Ничего такого, во что мог бы упираться взгляд. Казалось, что стены состояли из сплошных окон, а то немногое, что еще оставалось, было завешено картинами. Надо полагать, каждое из полотен было подлинником (столь изысканные дома суррогатов не терпят). Невольно создавалось впечатление, что в этом доме все было настоящим – от белоснежных зубов прислуги до творений художников эпохи Ренессанса.

– Вам сюда, – остановился лакей перед высокой дубовой дверью, слегка приоткрыв, добавил: – Прошу!

В какой-то момент дон Писрро поймал себя на том, что слегка оробел. Казалось, в эту минуту в его жилах заговорили все голоса его предков. Ведь от согласия русской княгини зависит будущность ацтекской империи.

Потребовалась долгая минута, чтобы обрести себя прежнего. Налепив на лицо одну из самых харизматичных улыбок, он решительно и широко распахнул дверь и оказался в просторном кабинете, больше напоминающем будуар светской львицы. В нем было такое огромное количество мелочей, начиная от яшмовых шкатулок и заканчивая старинными комодами (надо полагать, что с каждой из вещей хозяйку связывали какие-то личные переживания или семейные предания), что Альтамирно Писрро невольно усомнился в деловой репутации хозяйки кабинета.

Свое мнение дон Писрро поменял в тот самый момент, когда к нему шагнула высокая черноволосая женщина в деловом костюме и с короткой стрижкой. Роскошная внешность сочеталась со строгим костюмом, который невероятно шел к ее высокой фигуре. Впрочем, таким совершенным линиям подошло бы и бальное платье. Участь такой женщины – блистать на светских раутах и украшать своей персоной мировые подиумы и фестивали, а она занимается строительным бизнесом – делом мужским и с женской точки зрения невероятно скучным.

– Мое почтение, княгиня, – произнес дон Писрро, приложившись губами к узким прохладным пальчикам.

– Здравствуйте, дон Альтамирно Писрро. Я вас представляла совершенно другим.

– Это каким же? – несколько обескураженно спросил дон Писрро.

Стараясь произвести на женщину впечатление, он оделся неброско, но весьма стильно: серый дорогой костюм из легкой английской ткани сочетался с галстуком из переливчатой ткани, на котором красовался крупный желтый бриллиант. Рукава белой рубашки, слегка выглядывающие из-под пиджака, были стиснуты сапфировыми запонками. Будет весьма досадно, если затраченные старания выстрелят вхолостую.

– Мне известно, что ваш предок был покорителем Мексики.

– О да, это так! Его звали дон Эрнан Кортес.

– Вы мне представлялись отчего-то с бородой и с очень строгим взглядом. А встретила милейшего человека.

– Ага, кажется, я вас понимаю, – не удержался от улыбки дон Писрро, – а еще вы думали, что на мне должны быть латы и металлический шлем, какой был у рыцарей. Вы это имели в виду?

Княгиня весело рассмеялась:

– Что-то вроде того. А вы весьма остроумный человек.

– Конечно, я очень горжусь своей славной родословной, но в наше время рыцарское снаряжение с успехом может заменить строгий деловой костюм. Но я был бы очень рад, если бы от бурлящего темперамента моего славного предка мне перепал хотя бы стакан его крови. Но увы… Природа не наградила меня такими блестящими качествами, какими обладал командор Кортес.

– Вы невероятно скромны, – сдержанно заметила княгиня, едва улыбнувшись. – Я слышала, что вы многое унаследовали от него.

– Право, мне бы не хотелось спорить с вами, княгиня, – развел руками дон Писрро, выражая покорность.

– У вас не меньше добродетелей, чем у вашего предка. Уверена, что на его месте вы поступили бы столь же отважно. Прошу вас, Альтамирно, – тонкая рука слегка приподнялась, указав на небольшой стол с двумя высокими стульями. Надо полагать, что место было подготовлено для приватных бесед. – Можно, я вас буду называть просто по имени?

– Я буду счастлив, княгиня!

– Давайте присядем и обговорим, какая именно нужда привела вас ко мне. Обещаю вам, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь вам.

Княгиня Раевская удобно устроилась на стуле, закинув ногу на ногу, показав при этом изящные щиколотки; длинные тонкие пальцы обхватили выпирающее колено. Княгиня была женщиной не первой молодости, следы увядания прочно легли на ее лицо, выделив на широком лбу три морщины. Молодыми оставались лишь ее глаза, смотревшие озорно и весело. В молодости она была невероятно красива, даже возраст не сумел испортить правильные черты лица. Стареющая княгиня волновала его, будоражила воображение, и он был уверен, что ее тело столь же крепко, как и в лучшие свои годы.

Не без усилия дон Писрро отвел взгляд от выпирающего колена и посмотрел в веселые глаза княгини, обнаружив в зрачках задорные искорки.

– Итак, я вас слушаю.

– Моя просьба может показаться вам несколько странной… – начал издалека дон Писрро, пытаясь подобрать подходящие слова.

Княгиня неожиданно рассмеялась.

– Уверяю вас, за свои годы я выслушала немало просьб, а потому меня трудно чем-либо удивить.

«Интересно, сколько же ей лет? Сорок пять?.. Пятьдесят?» Кожа, не испорченная возрастом, выглядела по-девичьи свежей и, судя по всему, еще не знала скальпеля хирурга. Эта женщина просто магнетически действует на людей. Нетрудно себе представить, какое влияние она имела на мужчин, когда была молода.

– Да, возможно… Мне известно, что ваша бабушка была когда-то фрейлиной императрицы Александры Федоровны.

– Однако… Действительно весьма неожиданное начало разговора. Никогда бы не подумала, что вас заинтересует родословная моей семьи. Так оно и было. Но откуда вам это известно? Я об этом никому не рассказываю.

– Мне немало известно о вашей бабушке. А еще мне известно, что во время посвящения во фрейлины русская императрица вручила ей шифр с изумрудом. Фрейлины прикрепляют шифр с атласным бантом на левую сторону груди, на нем обычно изготавливают инициалы императрицы.

– Мне это известно, – губы Раевской растянулись в насмешливой улыбке.

– Такие вещи, как фрейлинский шифр, обычно передаются из поколения в поколение по наследству. Наверняка он у вас сохранился. Не сочтите мою просьбу дерзкой, но мне бы хотелось купить у вас этот изумруд. – И, словно опережая возможное возражение, добавил: – Я готов заплатить любые деньги!

Спина княгини распрямилась. Колени сомкнулись, теперь она напоминала прежнюю выпускницу колледжа. В это можно было бы поверить, если бы не ее прошлое, которое, по свидетельству многих людей, было весьма бурным.

– Я бы не хотела вас расстраивать, любезный маркиз… – произнесла княгиня.

Дон Писрро едва заметно улыбнулся. Княгиня знала о нем гораздо больше, чем говорила, и, видно, не только изрядно покопалась в его личном деле, но и основательно порылась в родословной его предков. Титул маркиза был упразднен в середине девятнадцатого века, княгиня не могла не знать об этом, однако обратилась к нему именно таким образом, чтобы сделать гостю приятное.

Дон Писрро слегка наклонил голову, давая понять, что с готовностью внимает каждому слову княгини.

– Я весь внимание, княгиня.

– Но шифра фрейлины у меня нет, – развела она руками.

Разочарованию дона Писрро не было предела:

– Вот как! Вы его потеряли? Какая жалость!

– Можно сказать, что и так. Дело в том, что моя бабушка вынуждена была поспешно уехать из Москвы сразу после Октябрьского переворота, когда к власти пришли большевики. Перед самым отъездом она спрятала шифр в стену комнаты, в семейный тайник. Была спрятана еще одна наша семейная ценность, яйцо Фаберже.

– Но почему она не забрала их позже?

Княгиня вздохнула:

– Господин маркиз, вы плохо представляете себе Россию. Забрать драгоценности не было никакой возможности. В то время в России людей убивали! Там была другая власть. Все, что было связано с дворянством, уничтожалось. То, что моя бабушка осталась в живых, уже само по себе можно расценивать как большое чудо.

– Вы полагаете, что шифр до сих пор находится в тайнике? – даже не попытался скрыть своего изумления дон Писрро.

Острые плечи княгини едва дернулись.

– Мне сложно это сказать. Дело в том, что сейчас в этом доме идет внутренняя перепланировка. Стены ломают. Не исключено, что от тайника, как и от спрятанных в нем сокровищ, ничего не осталось.

– И вы не сделали даже попытки спасти ваши ценности? – изумился мексиканец.

– Отчего же не сделала. Прежде я предпринимала кое-какие попытки, но теперь понимаю, что этого было крайне недостаточно. Впрочем, хочу вам признаться откровенно, меня больше интересовало яйцо Фаберже. Оно принадлежало моей бабушке, и с ним связаны наши семейные предания. Я даже предприняла попытку его отыскать, но мне это не удалось.

– Вы обращались к кому-нибудь за помощью?

– Да, – после некоторой паузы ответила княгиня.

– Кто он?

– Это господин Михаил Пономарев. Довольно деятельный молодой человек, кажется, он ухаживает за моей внучкой… В России и в Англии у него крупный бизнес, но у него тоже ничего не вышло. Дважды я звонила ему, интересовалась, как идут дела по розыску семейных ценностей. Но, кроме очередных обещаний, ничего не получила. Он уверял меня, что купил этот дом, и забрать яйцо Фаберже дело нескольких минут, что ему стоит только отдать распоряжение, однако я ничего не получила.

– Яйцо Фаберже вещь достаточно дорогая, – раздумчиво протянул дон Писрро. – Может, ему просто не захотелось расставаться с ним? Или он предпочел получить за него большие деньги?

Княгиня отрицательно покачала головой:

– Не думаю, что это так. Не тот случай. Эта вещь действительно очень много значит для нашей семьи. Я предлагала за нее деньги авансом, чтобы он нашел артефакт, но он категорически отказался. Сказал, что это будет подарок.

– Если у него не получилось, так, может, мне стоит попробовать помочь вам? Обещаю, что если я найду это яйцо, так непременно передам его вам, но обещайте мне, что взамен вы передадите мне шифр фрейлины.

– Мне кажется, эта сделка будет вполне равноценной, – согласилась княгиня. – Только позвольте полюбопытствовать, почему вам понадобился шифр фрейлины?

– Вы сказали, что когда-то яйцо Фаберже принадлежало вашему семейству?

– Именно так. Дело, конечно, прошлое, я могу приоткрыть вам завесу нашей семейной тайны… Дело в том, что это пасхальное яйцо Фаберже сделано для Марии Федоровны, матери русского царя Николая Второго. Но во время просмотра оно случайно скатилось со стола и немного треснуло. Николай Второй не стал его дарить матери и заказал для нее другое. А это оставил себе. Впоследствии он подарил его Григорию Распутину, в благодарность за то, что он спас наследника от смерти. Григорий Распутин был редкий бессребреник, у него никогда не было с собой даже денег, а от дорогих вещей он с легкостью избавлялся. Вот и подарил его моей бабушке, которая состояла с ним в романтических отношениях. Поэтому оно для нас дорого как семейная реликвия.

– Понимаю. Хочу вам ответить с той же откровенностью: изумруд с шифра фрейлины тоже когда-то принадлежал императору ацтеков Монтесуме. Мне бы хотелось вернуть его своему народу.

– Как это благородно с вашей стороны.

– Я всего лишь делаю то, что положено мне по долгу, – сдержанно парировал дон Писрро.

– Но как вам удалось узнать, что этот изумруд находится именно в шифре княгини Раевской? – изумленно спросила княгиня. Загадочная история будоражила воображение.

– Мне пришлось обратиться за помощью к историкам. Они проследили путь этого камня от Монтесумы до княгини Раевской. Поверьте мне, княгиня, этим камнем владели самые достойные и могущественные люди своего времени. После Монтесумы и моего пращура Кортеса оно попало к испанскому королю Карлу Пятому, потом он подарил его своей любимой дочери Изабелле Пармской. Во время французской кампании 1812 года оно оказалось в руках русского казачьего генерала Платова. А от него уже перешло к русскому императору Александру Первому. Он подарил его своей жене Елизавете. После ее смерти изумруд отнесли в Оружейную палату, где несколько десятилетий он оставался невостребованным. Не знаю, с чем это было связано, возможно, с какими-то суевериями, но после того, как он пролежал в хранилище почти семьдесят лет, на него обратила внимание последняя русская императрица Александра Федоровна и заказала Карлу Фаберже сделать из него шифр для своей любимой фрейлины княгини Раевской.

– Вы поведали мне много интересного, честно говоря, я даже не подозревала, что у этого камня такая интересная и блистательная история.

– У нас в народе этот изумруд называют «Камнем Монтесумы». С ним в нашем народе связано множество легенд и преданий. Но знаю совершенно точно: владельцу этого камня всегда сопутствует невероятная удача. Она оберегает его от беды, предупреждает об опасности, продлевает жизнь. Его нельзя украсть или купить, иначе он потеряет свою природную силу. Его можно только подарить!

– Я буду очень рада, если хоть в чем-то помогу вам.

– Вы мне уже помогли, княгиня, вы обещали мне вещь, о которой мечтало не одно поколение мексиканцев. Не смею больше отнимать вашего времени, княгиня, – поднялся дон Писрро, – а потом, на сегодня у меня намечены еще две встречи.

Поднявшись, княгиня Раевская протянула ладонь. Дон Писрро вновь почувствовал прикосновение прохладных пальцев, подействовавших на него умиротворяюще.

– Рада буду видеть вас у себя в доме в следующий раз. Очень надеюсь, что история с камнем Монтесумы будет иметь благоприятное продолжение.

* * *

Вернувшись в гостиницу, дон Писрро набил табаком трубку и жадно закурил. Курил он трубку крайне редко, разве что в минуты наибольшего напряжения. Сейчас как раз был тот самый случай. Пустив дым к потолку, проследил за тем, как он, поднявшись к люстре и вытянувшись в тонкую струйку, быстро выстудился ветром.

Род дона Альтамирно Писрро пошел от любовной связи конкистадора Эрнана Кортеса с его наложницей Малинче, происходившей из знатного ацтекского рода. Любившая беззаветно командора, она была для него переводчицей, любовницей, женой, шпионкой, вряд ли его звезда на небосводе исторических личностей была бы столь блистательной, не будь рядом с ним такой исключительной женщины, каковой была Малинче. Их сын – дон Мартин Кортес, впоследствии прозванный «Первый метис Мексики», – имел многочисленное потомство, большинство из его отпрысков сделались сиятельными сеньорами, заняли подобающее место при дворе губернатора Мексики, ревностно служили испанскому королю.

Но дон Писрро до последнего времени так и не мог определить, чьей же крови в нем больше: завоевателя Эрнана Кортеса или крови ацтеков, не оставивших идею восстановить империю в прежних границах. Порой ему казалось, что кровь завоевателя и кровь покоренных ацтеков, не смешиваясь, так и течет в его жилах, доставляя ему массу неудобств. Его раздражали люди, находящиеся у власти, – обычные временщики, не имевшие никакого отношения к аристократии ацтеков. Вся государственная машина работала исключительно на небольшую группу людей, озабоченных лишь пополнением своего банковского счета. Временами на него накатывала досада на потомков ацтеков, воспринимавших гибель империи с такой болезненной остротой, как если бы Монтесума был убит вчерашним вечером.

По-настоящему дон Альтамирно Писрро разобрался в себе всего лишь несколько месяцев назад, когда был приглашен в гости к очаровательной донье Крузите. Тогда, поглядывая на разлитое в бокалы французское вино и роскошную фигуру женщины, он рассчитывал, что вечер завершится романтический близостью. Однако у доньи Крузиты были совершенно иные планы. Отпив вино, она сообщила о том, что именно ее пра…прабабка старая колдунья Чтилане предсказала последнему ацтекскому императору Монтесуме прибытие с моря плота Пернатого Змея Кецалькоаля. И, как следствие, скорую смерть не только его самого, но и погибель всей его империи.

Впоследствии так оно и произошло.

Два столетия ацтеки рассчитывали возродить империю, и надежда оставалась до тех самых пор, пока живы были потомки Монтесумы. Однако последний из них скончался полстолетия назад.

Отпив крепкое вино, обворожительная Крузита неожиданно произнесла:

– По ацтекским законам после смерти императора власть переходит к верховному жрецу… Дон Писрро, вашей прародительницей была донья Малинче, а она была дочерью верховного жреца империи ацтеков. Следовательно, вы законный наследник империи. Но для того, чтобы возродить империю ацтеков, вы должны разыскать изумруд Монтесумы и вернуть его на родину. Этот камень нельзя отнять или украсть. Вы можете его обменять или вам должны его подарить, только в этом случае он может сохранить первоначальную силу.

В ту минуту дон Писрро вдруг осознал, что вся его предыдущая жизнь была всего-то прелюдией к состоявшемуся разговору. Сглотнув подступивший к горлу ком, он принял на себя тяжелую ношу.

– Это ваш крест, дон Альтамирно Писрро, – произнесла колдунья.

– Кажется, я понимаю, – справляясь с чувствами, прохрипел дон Писрро.

Уже прощаясь, колдунья Крузита назвала его «владыка людей»: именно так подданные ацтеки обращались к своему императору.

Прикрыв глаза, дон Писрро выпустил тонкую струйку в потолок.

Итак, появилась еще одна фигура – русский бизнесмен Михаил Пономарев. Открыв справочник, в который были занесены самые влиятельные бизнесмены Англии, он отыскал его под сорок седьмым номером. С мелованной страницы на него смотрел улыбающейся тридцатипятилетний красавец, эдакий викинг, стремящийся подчинить себе Европу. Русский бизнесмен занимался углеводородами, в частности, нефтью и природными газами, причем весьма успешно. С ним сотрудничали две известные компании, с которыми у дона Писрро были деловые связи.

Откинувшись на спину стула, он устало прикрыл глаза. Следовало тщательно подумать, прежде чем сделать следующий шаг.

Не подобает быть наивным и полагаться на то, что пребываешь в каком-то замкнутом пространстве, где до тебя другим нет никакого дела, не исключено, что в этот самый момент за ним наблюдает внимательная пара глаз. И чем больше он размышлял, тем отчетливее понимал, что без посторонней помощи ему не обойтись.

Дорога к изумруду Монтесумы проходила через русского. Он должен знать о нем все: чем он занимается, его привычки, пристрастия, явные и тайные увлечения, как проводит время и в какой компании. Предстоящее дело выглядело настолько значительным, что любая неучтенная деталь способна перечеркнуть все предпринятые усилия.

Командор Эрнан Кортес, его знаменитый предок, вместе с титулом получил еще и бескрайние земли. Только одно родовое имение было настолько обширным, что его невозможно было объехать за день. Последующие поколения Кортеса занимались лишь тем, что беспричинно транжирили все то, что было пожаловано. Проигрывали наследство в карты, раздаривали земли многочисленным любовницам, занимались неоправданным меценатством, но даже то, что осталось, позволяло дону Писрро считать себя состоятельным человеком. Богатства позволяли ему шагать уверенно вверх по карьерной лестнице, а фамилия знаменитого предка раскрывала перед ним двери самых высоких кабинетов. И там, где иному для достижения своей цели требуется потратить месяцы, а то и годы, он мог решить дело всего-то одним телефонным звонком. Кроме того, взбираясь по служебной лестнице, он обзавелся своей личной гвардией, которая выполняла для него щекотливые поручения: от откровенного запугивания нерадивых оппонентов до сбора компромата на неугодных людей. Выброс компромата в прессу производился в тот самый момент, когда его оппонент, проявляя упрямство, не желал договариваться и уступать ему дорогу. Сферы его интересов простирались значительно дальше, чем Мехико, а потому он имел своих людей по всей Европе, полагая, что когда-нибудь ему придется заняться серьезной политикой. Вот только никак не думал, что это вопрос даже не завтрашнего дня, а уже сегодняшнего.

Кроме личных интересов, в Англии у дона Писрро была еще и служебная необходимость. На недавно открытые месторождения нефти в Мексиканском заливе претендовали три британские компании. И он, как один из главных экспертов с правом решающего голоса, должен был определить, какая именно фирма удовлетворяет должным требованиям. Вопрос был непростой. Каждая из компаний обладала достаточной технической базой, чтобы начать эксплуатацию месторождения немедленно, а впоследствии заняться дальнейшим трансфером. В настоящее время они бомбардировали телеграммами премьер-министра, чтобы склонить его на свою сторону. Но никто из них даже не подозревал, что дон Писрро был отправлен в Лондон в качестве ключевого эмиссара, и от его заключения зависела судьба трехмиллиардного контракта.

Если бы о его подлинной миссии знали нефтяные магнаты, так постарались бы золотыми ковровыми дорожками выстелить путь от аэропорта Хитроу, куда он прибыл, до Букингемского дворца, где намечались ключевые переговоры.

Пролистав документы, дон Писрро стал склоняться к тому, что больше всего для предстоящего дела подходит компания «British Oil Company». Кроме значительных средств, позволявших осуществить любой замысел, она имела сильнейший руководящий состав с большими связями по всему миру, способный мыслить на перспективу, – ему не нужно будет даже намекать на то, что подобное решение не божья воля, и они отыщут подходящий способ, чтобы отблагодарить его по достоинству.

И уж тем более для них не составит большого труда исполнить его крохотную частную просьбу.

С одним из заместителей руководителя компании Мартином Бронсом он познакомился в прошлом году, когда занимал должность начальника отдела в Министерстве экономики. Англичанин однозначно давал понять, что если дон Писрро займется лоббированием интересов корпорации, то ежеквартально будет получать премии, сопоставимые с его пятилетним жалованьем. Весьма выгодное вознаграждение за несколько необременительных звонков.

Сейчас тот самый случай, когда следовало упрочить знакомство.

Взяв телефон, дон Писрро набрал номер Бронса. Третий гудок прервался низким фальцетом:

– Слушаю.

– Господин Бронс?

– Он самый.

– Вы заняты? – осторожно спросил дон Писрро.

– Позвольте полюбопытствовать, с кем имею дело? – В голосе прозвучали настораживающие интонации, означавшие, по всей видимости, что разговор может быть прерван незамедлительно, если собеседник не представляет для него интереса. Господина Бронса следовало убедить в противоположном.

– Это вас беспокоит Альтамирно Писрро.

– А-а, – протянул Мартин Бронс.

В голосе присутствовала масса интонаций. В зависимости от сложившейся ситуации каждую из них можно было интерпретировать по-своему. Если абонент не представляет для него интереса, он тотчас может отключить трубку, не удостоив его продолжением разговора. Если абонент покажется ему важным, так он готов отставить в сторону насущные дела и будет говорить столько, сколько требуют интересы дела.

– Как дела у вас, дружище?

– Помните, мы с вами встречались год назад? – спросил дон Писрро.

В трубке возникла небольшая заминка. За прошедший год Мартин Бронс был не меньше, чем в полусотне странах. Запомнить, в какой именно он пересекался с доном Писрро, было трудновато. Но крупный бизнес не терпел неопределенности, а потому англичанин должен был помнить не только город, в котором повстречался с предполагаемым партнером, но и какое именно вино они пили во время фуршета.

– Где ты пропадал, дружище? Чего не давал о себе знать? Помню, в последний раз я видел тебя со смазливой красоткой. Писрро, ты мне можешь ответить, она тебя не разочаровала? Кажется, ее звали Розалия.

Большую часть времени Мартин Бронс проводил с американскими партнерами и перенял у них не только манеру поведения, но и грубоватые плотские шутки. Удивляться не стоило.