Текст книги "Из шпаны – в паханы"

Евгений Сухов
Из шпаны – в паханы

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЖИГАНЫ ИЗ КАЗАНИ

Казань. Банк «Гофман и сын» на Поперечной

– Лежать! Лежать, я сказал, сучье отродье!

Мерзко и тошнотворно пахнущее пороховой гарью дуло «нагана» ткнулось в лоб невысокому розовощекому мужчине с прилизанными на прямой пробор черными волосами. Он испуганно моргал и никак не мог понять, чего именно хочет от него стоящий напротив жиган.

Терпение Рекрута иссякло. Он коротко замахнулся и ударил розовощекого рифленой рукояткой по лицу. Кровь брызнула из разбитого носа на руки жигана, и он поспешил шагнуть назад. Мужчина повалился к его ногам, как подкошенный, и тихонько заскулил.

Рекрут грозно оглянулся. Все остальные сотрудники банка, а их было шестеро, уже покорно лежали на полу, заложив руки на затылок. Посетителей в «Гофман и сын» в это время уже не было. Жиганы явились с визитом аккурат после закрытия.

– Где он? – Рекрут обернулся на своих подельников.

Паленый, молодой паренек, облаченный в серое мешковатое полупальто и надвинутый на самые глаза такого же оттенка картуз, стоял рядом с выходом, заслоняя двери своей не шибко габаритной фигурой. Рядом с ним занял заранее оговоренную позицию Витя-Солоух. Сжимая оружие двумя руками, он монотонно водил им из стороны в сторону, стараясь не упустить из-под прицела ни одной потенциальной жертвы. Маленькие поросячьи глазки Солоуха на широком, побитом оспой лице азартно блестели, и Рекрут нисколько не сомневался, что Витя спустит курок при первой же необходимости. Но знали ли об этом сотрудники банка? Вполне возможно, что догадывались…

– Ну?

Рекрут требовательно посмотрел на стоявшего по правую от него руку Резо. Грузин щеголял в кожанке на чекистский манер и никогда не носил головного убора. Его черные вьющиеся волосы доставали почти до плеч. При такой гриве картуз Резо попросту не требовался.

Резо только кивнул в ответ, стремительно перешагнул через корчившегося на полу мужчину и приблизился к другому человеку, в дорогом двубортном костюме. Ухватил его за шиворот и рывком поднял на ноги. Тот испуганно заслонил лицо обеими руками, словно ожидая неминуемого удара. Стильный узкий галстук ярко-желтого цвета на груди мужчины раскачивался из стороны в сторону.

Рекрут приблизился к ним.

– Господин Гофман? – широко улыбаясь во весь рот, поинтересовался жиган.

Человек в костюме затравленно кивнул.

– Превосходно. Вы-то нам и нужны. Тащи его в кабинет, Резо.

Грузин ударил несчастного Гофмана промеж лопаток, и тот едва удержался на ногах.

Один из лежащих на полу служащих, воспользовавшись тем, что внимание налетчиков сосредоточилось на владельце банка, чуть приподнялся на локтях, затем подтянулся и предпринял попытку ухватить рукой болтавшийся в метре от него телефонный шнур.

Солоух выстрелил.

Служащий вскрикнул и схватился рукой за простреленный бок.

Солоух быстро крутанул барабан, сделал шаг вперед и спустил курок еще раз. На этот раз пуля угодила жертве точно в голову. Крик оборвался, тело служащего мгновенно обмякло, и он распластался на полу лицом вниз. По щелям паркетного покрытия в разные стороны, словно паутина, потянулись тоненькие кровавые струйки.

– Есть еще желающие? – прокаркал Солоух низким гортанным голосом. – По-вашему, мы тут шутки шутим? Так, что ли, получается?

Рекрут не обратил на инцидент никакого внимания. Он уже двинулся к кабинету управляющего банком, куда секундой ранее Резо грубо втолкнул потеющего от волнения Гофмана.

Апартаменты Самуила Исааковича Гофмана выглядели довольно скромно. Небольшое помещеньице с единственным зарешеченным окном, с рабочим столом Самуила Исааковича, кожаным диванчиком для посетителей, платяным шкафом и большим, почти во всю противоположную от входа стену, металлическим сейфом. Именно последний и интересовал Рекрута больше всего. Переложив «наган» в левую руку, жиган сунул правую в карман пальто и вынул из него золоченый портсигар. Сел на диванчик и качнул дулом в направлении сейфа.

– Открывайте, Гофман, – распорядился он. – Большой интерес у нас, знаете ли, до ваших скромных сбережений имеется.

Гофман чуть ли не плакал. Его холеное от природы лицо с тонкими усиками в этот момент сморщилось до безобразия, губы нервно подрагивали, а по щекам обильно катился холодный пот. Разумеется, Самуил Исаакович был немало наслышан о дерзкой группировке Рекрута, жертвами которой в последнее время стали многие его знакомые. Но, по простоте душевной, Самуил Исаакович полагал, что его-то всенепременно минет эта участь. Но полагал, как видно, зря. Добрались-таки и до его скромной персоны. И ведь надо же, как ловко все подгадали, бестии. Явились аккурат тогда, когда их банк получил крупный денежный перевод из столицы. Словно знали все.

– Послушайте, господа… – начал было Гофман, подпустив в голос как можно более жалостливых ноток, но Рекрут не дал ему договорить.

– Господа? – усмехнулся жиган. Он уже пристроил во рту папиросу, но раскуривать ее не торопился. – Ну, что же вы, любезный? Не знаете, какие нынче времена? Господа у нас, как известно, остались в прошлом. Теперь сплошь и рядом одни только товарищи.

– Ну хорошо, – быстро заговорил Гофман. – Хорошо, путь будут товарищи. Так вот, я вас, как товарищей, прошу…

– А вот этого не надо, – Рекрут закурил и пустил в потолок густую струю дыма. – С чего бы это вдруг честные жиганы всякой контрреволюционной мрази товарищами стали? Нет, милейший, мы тут с вами по разные стороны баррикад. А посему прекратим эту бессмысленную полемику и приступим к делу. Отрывайте сейф! Да побыстрее! У нас мало времени.

– Но это все мое состояние. Неужели вы не можете понять…

На этот раз договорить Гофману не дал Резо. Он не сказал ничего, но его действия оказались эффективнее и убедительнее любых слов. Резкий удар кулаком в ухо заставил Самуила Исааковича пошатнуться и опереться рукой о спасительный край стола. В голове словно раздался звон колокола. На мгновение Гофман утратил чувство реальности, но Резо тут же вернул его к действительности, проведя еще и мощный профессиональный апперкот. Гофман, клацнув зубами, повалился на пол.

– Открывай, паскуда! – жестко произнес грузин. Черный глазок его «нагана» смотрел Самуилу Исааковичу в лицо. – Или нам пригласить сюда твоего сынка? Он, кажется, тоже лежит там, облизывая полы языком. Открыть сейф сможет любой из вас. Следовательно, от другого мы можем избавиться без зазрения совести. Чью жизнь ты готов поставить на кон, Гофман? Свою или своего сынка? Решай!

Решать Самуилу Исааковичу пришлось недолго. Ясно было, что налетчики легко осуществят свою угрозу. С них станется. Мотнув головой и с опаской растирая подбитое ухо, Гофман поднялся на ноги. Обогнул стол, выдвинул верхний ящик и достал из него ключ. Затем приблизился к сейфу. Дрожащие короткие пальцы принялись набирать шифр.

Резо тем временем расстегнул кожанку и достал из-под нее два холщевых мешка. Ни слова не говоря, швырнул их к ногам Гофмана.

Самуил Исаакович открыл сейф. Резо удовлетворенно хмыкнул. Лицо сидящего на диване Рекрута осталось совершенно бесстрастным.

– Складывай, – он указал на мешки.

Гофман беспрекословно подчинился. Ему понадобилось меньше минуты на то, чтобы переложить деньги из сейфа в предложенные налетчиками мешки. И Рекрут, и Резо пристально наблюдали за его торопливыми действиями. Самуил Исаакович уже смирился с потерей и теперь желал только одного: чтобы налетчики поскорее убрались. Банкиру совсем не хотелось снова оказаться на полу. Из разбитого правого уха стекала теплая струйка крови, а на скуле уже начал образовываться отек.

– Отлично! – когда Гофман закончил, Рекрут порывисто поднялся с дивана, бросил окурок на пол и раздавил его носком начищенного до блеска высокого сапога. – Уходим, Резо!

Грузин буквально вырвал оба туго набитых мешка из рук банкира.

– А с этим что? – обратился он к Рекруту.

Вопрос был чисто риторическим. Резо и сам отлично знал на него ответ. Схема налетов была уже обкатана их группировкой не единожды.

Рекрут поднял «наган» на уровень груди и выстрелил прежде, чем Самуил Исаакович успел сообразить, что сейчас произойдет. Его ныне покойных знакомых после подобных налетов настигала та же участь, но Гофман, опять же таки до последнего момента, тешил себя несбыточной надеждой. А вдруг пронесет?

Не пронесло.

«Наган» Рекрута с ослепительной вспышкой выплюнул смертоносный снаряд, и в следующую секунду мир померк для Самуила Исааковича навсегда.

Налетчики покинули кабинет управляющего. Оба мешка с деньгами по-прежнему нес Резо. Солоух при появлении подельников поднял голову. Рекрут спокойно и невозмутимо кивнул. Он сам не стал смотреть на происходящее, а направился к выходу из банка. За спиной жигана прозвучало четыре быстрых одиночных выстрела. Рекрут знал, что два из них произвел Витя и два – Паленый. Группировка не оставляла свидетелей.

Рекрут ступил на булыжную мостовую, поднял воротник пальто и взмахом руки привлек внимание извозчика. Стоявшая в конце квартала пролетка с бородатым Емельянычем на козлах тут же тронулась с места и подкатила к зданию банка. Емельяныч натянул поводья.

– Все тихо? – спросил Рекрут.

Возница только кивнул.

Из банка вышли остальные.

– Расходимся, – на правах старшего распорядился Рекрут. – Встречаемся на Стреженовской через два часа.

Он первым запрыгнул в пролетку. Резо забросил мешки в экипаж и сел рядом.

* * *

Казань. Здание ЧК на Предмостовой

– Ну, и как долго, спрашиваю я вас, товарищ Сверчинский, это будет продолжаться? – тяжелые пудовые руки начальника казанского ЧК опустились на обитый красным сукном стол. – Вам известно, что не далее как вчера мне звонил сам товарищ Дзержинский. Лично. И если до этого звонки из Москвы поступали от товарища Верпухова, то теперь… Сам! Вы это понимаете, Кондрат Сергеевич?

– Понимаю, Александр Никанорович.

Сверчинский чувствовал себя нашкодившим гимназистом. Всего два месяца назад переведенный из Петербурга в Казанское Управление, он до сих пор не мог привыкнуть к тем выволочкам, которые так любил устраивать своим подчиненным Александр Никанорович Лепеха. Его бывшее петербургское начальство относилось к Сверчинскому совсем иначе.

Хотелось курить, но Кондрат Сергеевич не мог себе этого позволить. Лепеха не курил сам и не переносил, когда в его присутствии курили другие. Однако это не мешало Сверчинскому держать руку в правом кармане пиджака и осторожно поглаживать пальцами пачку папирос. Так он чувствовал себя значительно спокойнее. И немножко увереннее.

– Понимать мало, товарищ Сверчинский, – Лепеха подался вперед, и электрический свет отразился от двух его острых залысин на лбу. – Вас назначили на эту должность не для того, чтобы вы понимали! Мы ждем от вас действий, товарищ Сверчинский. Решительных и бескомпромиссных действий! А то что же это получается. Вчера мне звонит товарищ Дзержинский, а буквально через каких-то два часа эта пресловутая банда совершает еще один дерзкий налет. С шестью трупами! С шестью, Кондрат Сергеевич! Вам не кажется, что это многовато? А мне вот кажется.

– Александр Никанорович, мы работаем в этом направлении, – как можно более сдержанно ответил Сверчинский. – В деле Рекрута, как именует себя этот бандит, появились кое-какие наметки, но вы же должны понимать, что нам тоже требуется время. И преступности у нас в Казани ничуть не больше, чем в той же Москве, например…

– Что?! – руки Александра Никаноровича сжались в кулаки, и он, упершись ими в столешницу, слегка приподнялся в кресле.

– Я хочу сказать, что подобные банды, как вам должно быть известно, бесчинствуют по всей России, – быстро и сухо добавил Сверчинский.

Лицо Лепехи побагровело. Даже его залысины покрылись вдруг пунцовыми пятнами.

– Что вы мне тут киваете на другие города, товарищ Сверчинский! – громогласно пророкотал начальник казанского ЧК. – Меня интересует положение в нашем городе. За который отвечаем мы с вами. Отвечаем, товарищ Сверчинский! Понимаете? И я не хочу, чтобы в нашем городе бандиты бесчинствовали, как и везде в России. Я требую от вас совсем других показателей. Я хочу сообщить товарищу Дзержинскому или товарищу Верпухову, когда кто-нибудь из них позвонит в следующий раз, что группировка этого Рекрута полностью обезврежена. Что налетчики поставлены к стенке. Вам ясно, товарищ Сверчинский? К стенке!

– Так точно, товарищ Лепеха!

Начальник ЧК вышел из-за стола и прошелся по кабинету, оправляя свой форменный пиджак. В какой-то момент он оказался за спиной у сидящего Сверчинского, но Кондрат Сергеевич не повернул головы.

– У вас есть кто-то, внедренный в среду преступников? – спросил Лепеха, и Сверчинскому показалось, что он почувствовал на своем затылке тяжелое дыхание начальника.

– Есть, но…

– Я спрашиваю вас про банду Рекрута!

– Нет, в банде Рекрута у нас никого нет, – вынужден был признать Сверчинский. – Я, как вы знаете, только недавно приступил к своим обязанностям, Александр Никанорович. За этот недолгий срок мне удалось обзавестись информаторами в окружении Скулатого и завербовать некоторых из держателей майданов. К группировке Рекрута подступиться не так просто. Это хорошо сколоченная и слаженная организация. Сам Рекрут, например, на которого мы расставили засады в местах его наиболее частого появления, обладает каким-то невероятным чутьем. Ему и его людям удается избегать арестов даже тогда, когда, казалось бы, и выхода-то иного у них нет. Мы будем пробовать выйти на него через рядовых членов банды, но пока эта операция находится на стадии разработки…

– «Разработки»! – презрительно выплюнул Лепеха. Он снова прошелся по комнате и встал у стола. Его глаза встретились с глазами Сверчинского. – А сколько еще людей будет убито, пока вы разрабатываете вашу операцию?

Кондрат Сергеевич хотел было сказать еще что-то, но Лепеха не дал ему такой возможности, резко рубанув воздух ребром ладони.

– Хватит! Я уже наслушался ваших басен, товарищ Сверчинский. И то, что вы делаете из Рекрута какого-то обладающего сверхчеловеческим чутьем дьявола, вовсе не оправдание. Я буду вынужден жестко поставить вопрос, товарищ Сверчинский. Или Рекрут, или вы! Надеюсь, я понятно выразился? А при таком подходе к делу… я думаю, нам будет очень сложно сработаться с вами, Кондрат Сергеевич.

Лепеха сел обратно за стол. Казалось, общение с подчиненным измотало его окончательно.

– Все, идите, – небрежно бросил он, даже не глядя на Сверчинского. – И помните, что я жду от вас положительных результатов в самое ближайшее время.

Кондрат Сергеевич поднялся.

* * *

Казань. Малина на Стреженовской

Положив ноги на стол и откинув голову на спинку шаткого деревянного стула, Резо под общий гул и отдельные одобрительные выкрики в шесть больших глотков осушил из горла поллитровую бутылку водки. Его большой волосатый кадык ровно шесть раз синхронно дернулся вверх-вниз, затем жиган оторвал губы от опустевшей тары, громко выдохнул и продемонстрировал всем присутствующим свою лучезарную улыбку. Марухи радостно завизжали и захлопали в ладоши. Сидящие рядом с Резо жиганы дружески потрепали исполнителя за плечи.

Резо принял нормальное положение и с удовольствием закурил.

– Во, дает! Да!

– И ни в одном глазу!

– Зверь, а не человек!

Пыхнув пару раз сигаретой, Резо поднялся на ноги и театрально раскланялся. Подобный номер он уже не в первый раз исполнял на бис, и каждый раз это вызывало у окружающих восторженные отклики.

За шумом никто не заметил, как отворилась дверь и в помещение вошел Рекрут. На нем было длинное черное пальто с поднятым воротником, хромовые сапоги и чуть сдвинутый на бок картуз, козырек которого оставлял в тени едва ли не половину гладко выбритого, смуглого от природы лица жигана.

Рекрут быстро прошел к столу, согнал с места одну из девиц, сел сам и молча налил себе стакан медовухи из большой пузатой бутыли. Взоры всех присутствующих жиганов устремились в его сторону. Гул и веселье мгновенно смолкли. Уж больно мрачно было лицо Рекрута в этот момент. Ни на кого не глядя, он выпил, а затем промокнул губы рукавом пальто.

– Женю-Шутника замочили, – негромко произнес Рекрут, уставившись в стол.

– Как замочили? – густые брови Резо сошлись над переносицей.

– Кто? – в унисон ему откликнулся Паленый, и в глазах молодого жигана появился недобрый блеск.

Рекрут поднял голову.

– Они вчера с пацанами взяли кассу на Вяземской. И завалились в трактир «Сивужный» обмыть удачный навар. Как сказал Серый, гуляли всю ночь. Я сам собирался заехать туда, но как-то не сподобился вот. Словно шепнул мне кто на ухо, что не стоит. А под утро, говорят, когда Шутник и двое его подельников совсем в угаре были, завалились в «Сивужный» четверо. По виду – уркачи. Из кодлы Скулатого. На Серого наехали. Ну, тут Шутник, естественно, и впрягся. Слово за слово, уркачи за «наганы» и давай шмалять. Серый едва успел свалить оттуда, но заведение его в хлам разнесли. А Шутнику, как он мне сказал, прям первую же пулю промеж глаз и вмазали. А потом и подельников его положили.

– Во, суки! – на выдохе произнес сидящий по правую руку от Рекрута белобрысый курчавый жиган по прозвищу Шмель. Его покрытые мелкими шрамами пальцы скрючились, словно он пытался ухватить ими за глотку убийц Жени-Шутника.

– А с чего Серый взял, что это были люди из кодлы Скулатого? – спросил Резо.

Рекрут налил себе еще стакан медовухи.

– Среди них был Петя Маленький. Он-то первым и начал пальбу.

– Да давить их надо, Рекрут! – Солоух грохнул по столу кулаком так, что зазвенела посуда. – Житья же от них никакого. Расплодилось этих уркачей, как свиней нерезанных. И все права свои качают! А кому нужны их права? Кому нужны их пережитки прошлого? Давить, Рекрут! Вот мое мнение. Потому как, если не задавим их, так в скором времени они сами нас задавят. Мы же им как кость поперек горла. Будто ты сам не знаешь! И Скулатому в первую очередь.

Рекрут снова выпил и легко оттолкнул от себя пустой стакан. Проехав по столу, тот уперся в отставленный локоть одного из жиганов.

– Давить, говоришь? – Рекрут впервые поднял глаза на собеседника. – Верно ты мыслишь, Витя. Я и сам об этом подумал. Оставлять безнаказанной смерть Шутника я и права-то морального не имею. Да и за всех остальных жиганов, которых Скулатый раньше времени на перо посадил, пора поквитаться.

– Это провокация, Рекрут, – снова вмешался Резо. – Тебе так не кажется?

– А если даже и провокация, то что? – вскинулся жиган. – Солоух верно толкует. Гниду надо задавить в самом ее зародыше. Иначе покоя всей жиганской братве от уркаганов поганых все одно не будет.

– К ногтю их прижать, – запальчиво высказался Паленый.

– А почему бы и нет? – вскинулся Рекрут. Плечи его расправились. – Пора показать Скулатому, где его место. Пора нам самим верховодить в городе. По своим законам и по своим традициям. Или прогнутся они под нас, или… – жиган выдержал многозначительную паузу и окинул долгим взглядом всех сидящих с ним за одним столом. – Или положим их всех к чертовой матери, как псов шелудивых.

– Ты предлагаешь войну? – Резо прищурился и неторопливым движением пригладил рукой свои непослушные черные вихры. – Открытую войну?

– Скулатый сам нарвался на это. За Женю-Шутника я ему лично глотку порву. – Рекрут подозрительно покосился на товарища. – А у тебя есть другое предложение, Резо? Или, может быть, ты просто не с нами?

– Зачем задаешь такой позорный для меня вопрос, Рекрут? – набычился тот. – Обидеть хочешь? Да? Ты же знаешь, что я за тобой в огонь и в воду. Если не я, то кто?

Слова грузина вызвали у Рекрута невольную улыбку. Да, он нисколько не сомневался в Резо. Этот человек прошел с ним не одно испытание. С самого детства. Рожденный в отдаленной глубинке на территории Грузии, Резо, потерявший в семь лет обоих своих родителей, угодил в детский дом. Однако горячий и непокорный пацаненок долго там не пробыл. Совершив побег, Резо покинул Грузию, а через месяц уже судьба занесла его в Казань. Пойманный жандармами еще царской России, Резо снова оказался на казенных харчах, но уже в интернате. Потом опять побег, за ним еще один… И снова интернат, но уже другой. Там-то он и познакомился с Рекрутом. Они выросли вместе и выжили лишь благодаря тому, что стояли горой друг за друга.

В Резо Рекрут был уверен, как в самом себе.

– Значит, решено, – подвел черту жиган. – Встретимся со Скулатым, потолкуем, а там…

Он неопределенно махнул рукой, вновь потянулся было к стакану, но передумал. Сняв с головы картуз, Рекрут небрежно бросил его на стол. Огляделся, оценивающим профессиональным взглядом изучая каждую из марух.

– Нервы не к черту стали, – признался жиган. – Расслабиться бы мне надо. Аграфена! – он махнул рукой одной из девиц. – Ну-ка, поди сюда, родная!

Девушка живо подбежала к Рекруту, не дожидаясь повторной просьбы. Встала рядом и, как преданная собака, заглянула жигану в глаза. Любая из казанских марух считала большой честью, если выбор такого человека, как Рекрут, останавливался на ней.

Жиган протянул руку и обнял ее за талию. Затем погладил чуть ниже спины. Он словно приценивался, и у многих из присутствующих за столом появились на губах понимающие улыбки. Нередко случалось и так, что выбрав кого-то, Рекрут чуть позже менял собственное решение и подзывал новую.

Но сегодня такого не произошло.

– Пойдешь со мной, – сказал он Аграфене, и девушка тут же гордо приосанилась. Другие поглядывали на нее с откровенной завистью. – Ступай-ка в дальнюю комнату и жди меня там. Я скоро буду.

Аграфена ушла, а Рекрут снова обернулся к Резо.

– Выясни, где обычно обитает Скулатый, – распорядился он. – Знаю я, есть у него излюбленные майданы. Как выяснишь, тут же сообщи. Откладывать дело в долгий ящик не будем. Действовать надо стремительно. А ты, Солоух, реши проблему с волынами. Стволов нам понадобится много. И, главное, надежных стволов. Чтоб без всякой осечки. Уяснил?

– Ясное дело. Можешь на меня положиться, Рекрут.

– Добро, – жиган хлопнул ладонью по столу.

* * *

Казань. Трактир на Моховой

Крепкие волосатые руки обхватили хозяйку трактира за грудь и слегка сдавили ее. Но та даже не обернулась. Она прекрасно знала, что вести себя с ней подобным образом мог только один человек. Она с улыбкой накрыла его руки своими, за что тут же и была награждена страстным поцелуем в шею.

– Рад, что ты меня так привечаешь, – нараспев произнес Петя Маленький, сам разворачивая женщину к себе лицом и заключая ее в объятия. – Не забыла, стало быть.

– Тебя забудешь, охальник, – кокетливо откликнулась хозяйка. – Ты же, Петюнчик, мимо моего заведеньица пройти не можешь. Через два дня на третий – нет-нет, да и нарисуешься. Я еще от прошлых твоих ласк не отошла.

– А я, как видишь, уже с новыми. Видать, жить без тебя не могу. Только ты, это… Как в сказках-то говорится, накорми, напои сначала.

Петя Маленький пришел не один. С ним были трое его верных наперстников. Впрочем, Авдотья Лаврентьева и не помнила, когда Петя где-либо появлялся в одиночку. Если только при царском режиме. А нынче времена уж больно неспокойные, вот Маленький и хоронится.

Кличку свою Петя получил неспроста. Росточка он, действительно, был невысокого. Той же Лаврентьевой, например, едва доставал до подбородка. Но зато с лихвой восполнял сей недостаток могучими руками, которыми, как сказывали, Маленький лично удавил не одну жертву, и грозным широкоскулым лицом, от одного взгляда на которое озноб пробирал до самых костей. Умел Петя произвести впечатление. И умел себя поставить, если надобно…

Уркаганы разместились за одним из крайних столиков. Авдотья тут же скрылась в кухне и вернулась с бутылкой самогона. Петя Маленький разлил ядреный напиток по стаканам. Никого не дожидаясь и ни с кем не чокаясь, выпил, а затем блаженно откинулся на спинку стула. Лениво поднял руку в приветствии, заметив за другими столиками кое-кого из знакомых. В трактире на Моховой Петя был частым посетителем, и многие знали его в лицо.

– Я потолковать с тобой хотел, Петь, – склонился над столом один из уркачей, облаченный в мохнатую телогрейку без рукавов.

– О чем же?

– Мне тут одну наводочку дали. Зажиточный домик лесопромышленника.

– Разве его не раскулачили? – с усмешкой откликнулся Петя Маленький.

– Видать, не успели. Но я думаю, как раз самое время раскулачить. Экспроприация, как говорится нынче.

Петя пожал плечами, но подельник видел, что информация его заинтересовала. Хозяйка медлила с подачей блюд, и самое время было продолжить разговор, заручиться поддержкой Маленького окончательно. Уркаган в телогрейке понизил голос до шепота.

– Мне цинканули, он на неделю в столицу едет. Дом будет пустой. Ну, прислугу я в расчет не беру, конечно. Да и кто там из прислуги этой? Одна престарелая кухарка да сторож. Тоже лет за шестьдесят, наверное. Ты, если не хочешь, Петь, можешь на дело сам не ходить. Мы вон и с Гаврилой управимся. А навар должен быть хорошим…

– С чего ты взял? – прищурился Петя Маленький.

– Так я ж говорю, зажиточный мужик этот лесопромышленник. Еще старой закали. Он, как узнал, что дело к раскулачиванию идет, так все свои ценности под пол спрятал. На черный день.

– Ты так говоришь, Кулон, будто сам с этим лесопромышленником знаком. Зажиточный, ценности под полом… Может, ты еще и точное место схрона знаешь?

– Знаю, Петь, – Кулон так и раздувался от гордости, довольный тем, что такой старый тертый уркач, как Петя Маленький, выразил восхищение его осведомленностью. – У меня один кореш в свое время у этого лесопромышленника садовником работал. И сам видел, как тот схрон под полом делал. А сейчас такая оказия! На неделю уехал, говорю. Решайся, Петь. А то, не ровен час, жиганы про эту контру пронюхают и раньше нас все сливки с этого дела и снимут. Сколько раз уже обставляли нас.

Петя Маленький нахмурился. Разговор о жиганах, в последнее время проявлявших все больше и больше активности, испортил ему изначальное благодушное настроение. Эта молодая поросль, как саранча, заполонила не только Казань, но и всю Россию. И главное, никаких понятий у них нет. Знай, катят и катят себе по беспределу. Бывший каторжанин Петя Маленький жиганов на дух не переносил.

Но слова Кулона попали на благодатную почву. Петя решительно качнул в знак согласия кудлатой головой.

– Будь по твоему, – сказал он. – Сегодня же ночью с Гаврилой и отправляйтесь на хазу лесопромышленника. Только это… – Петя поскреб подбородок. – Со сторожем там поступайте, как придется, а кухарку не трогайте: мы с бабами не воюем.

Кулон понял намек. Слухи о том, что жиганы после каждого своего налета не оставляют в живых ни единого свидетеля, достигли и его ушей. Петя Маленький намеренно подчеркнул, что у них должен быть иной почерк.

– Само собой, – с достоинством ответил уркаган.

Хозяйка трактира наконец принесла им еду и неспешно принялась расставлять на столе блюда. Как она и рассчитывала, Петя невольно залюбовался ее аппетитным округлым задом. Провел по нему широченной ладонью, отчего Авдотья кокетливо захихикала.

– Ну, иди-иди уже, – с улыбкой поторопил ее Маленький. – Нечего тут красоваться. Всему свое время. Дай пока о деле поговорить.

Он налил себе еще самогону, но выпить не успел. Дверь в трактир отворилась, и глаза Пети, словно притянутые какой-то магнетической силой, встретились с раскосыми миндалевидными глазами ступившего на порог Рекрута. Рука Маленького с наполненным граненым стаканом так и зависла в воздухе. Остальные уркачи, заметив реакцию старшего, тоже поворотились к выходу. Челюсть Пети Маленького изумленно отвисла. Такой наглости от жиганов он никак не ожидал. Как правило, без особой причины те никогда не совались на территорию воров старой закалки. Но у Рекрута такая причина, видимо, была. И Петя догадывался, какая. Убитый третьего дня Женя-Шутник, не иначе…

Рука Кулона тут же оказалась в кармане телогрейки. Гаврила тоже скользнул пальцами за пазуху, где у него был припрятан конфискованный у недавно убитого красноармейца револьвер. Подобрался и четвертый подельник Маленького. Сам Петя медленно опустил стакан на стол. Несколько капель самогона пролилось ему на пальцы.

Однако Рекрут, как ни странно, остался спокоен и невозмутим. Он словно и не заметил, как уркачи потянулись к оружию. Его колючий взгляд был прикован к лицу Пети Маленького. Руки свободно болтались вдоль тела, картуз сдвинут на затылок.

На пороге трактира появились еще двое жиганов и стали по обе стороны от Рекрута. В одном из них Петя Маленький признал Резо. Второго, высокого и худощавого, с острым, как стилет, носом он видел впервые. Эти двое держали руки в карманах. На то, чтобы выхватить оружие, им потребуется время.

Петя расслабился и позволил себе изобразить на лице глумливую улыбку. Трое против четырех, и с учетом того, что в трактире присутствовало как минимум еще человек пять из кодлы Скулатого… Тут можно было не беспокоиться. Напротив, Петя был уверен, что собственная дерзость завела Рекрута в ловушку.

– Посмотрите, кто к нам пожаловал! – старый уркаган демонстративно скрестил руки на груди, показывая тем самым, что ему совершенно нечего опасаться. – Рекрут! Как там поживает Женя-Шутник? Что-то давненько его не видно. Надеюсь, он жив-здоров?

Рекрут молча шагнул вперед. За ним последовали Резо и второй жиган. Причем Резо чуть сместился в сторону, оказавшись таким образом почти за спиной Кулона.

В трактире повисла напряженная тишина. Хозяйка предпочла скрыться в кухне – от греха подальше. Краем глаза Петя Маленький видел, как руки некоторых уркаганов скрылись под столами. В случае необходимости, они готовыми были оказать поддержку. Но Пете эта поддержка и не нужна была. Все так же вальяжно сидя за столом, он с вызовом смотрел на Рекрута снизу вверх.

– Я думаю, скоро ты с ним увидишься, Маленький, – разомкнул, наконец, губы Рекрут. Он говорил медленно, чеканя каждое слово. – Заодно сам все и узнаешь.

– Да ты, никак, угрожать мне вздумал, Рекрут?

– Нет, что ты, – правое веко жигана нервно дернулось, выдавая внутреннее напряжение. – Время угроз давно уже прошло. Теперь пришло время осуществить их.

Петя Маленький громко расхохотался.

– А не много ли ты на себя берешь, Рекрут? Мне кажется, у тебя у самого сейчас земля горит под ногами. Или ты решил, что после такой наглости мы просто так возьмем, да и отпустим тебя.

– Я не стану вас спрашивать.

– Да ну! Знаешь, я не перестаю удивляться…

Что собирался сказать Петя Маленький, так и осталось загадкой для окружающих. Реакция Рекрута оказалась молниеносной. Никто даже не успел среагировать. Всего секунду назад он, казалось, стоял совершенно расслабленно, но вдруг в одно мгновение рука его нырнула в правый карман пальто, и одновременно с этим грохнул оглушительный выстрел. На черной кашемировой ткани образовалось небольшое обугленное отверстие. Петя Маленький схватился за грудь и опрокинулся назад вместе со стулом. Кулон рванул оружие из кармана, но стоящий позади него Резо был начеку. Пуля, выпущенная из его «нагана», разворотила Кулону полчерепа, и уркаган, заливая стол кровью, рухнул лицом вниз.