Текст книги "Полный цикл мести"

V

Утреннее солнце разрезало туман своими теплыми лучами, заливая все золотым светом. Светловолосая девушка, задремавшая у ручья, разлепила веки и сладко потянулась. Потерев кулачками глаза, она обернулась к лесу. Лес был все также безмятежным. Ничто не шевелилось меж деревьев.

«Стоило убегать из дома, чтобы уснуть на земле?» – подумала она и подбежала к ручью умыться.

Холодная вода мигом прогнала сон. Девушка привела волосы в порядок глядя в отражение в воде. Встала, одернула платье и вновь обернулась к лесу. Как раз в этот момент из леса вышли два человека. Солнце светило им в спины и сложно было определить: мужчины это или юноши. Нельзя было с уверенностью утверждать, что это именно мужчины. Но девушку такие мелочи не волновали, она мигом бросилась к ним. Она не потрудилась даже обуться, так и побежала босиком. Голубая ленточка слетела с волос, и теперь они золотистым шелком развевались на ветру. Ее сердце билось все чаще, предчувствуя долгожданную встречу. Но, чем ближе был лес, тем меньше становилась ее улыбка. Наконец, она остановилась, улыбка полностью исчезла с ее лица. Перед ней стояли две женщины. Одеты они были явно не по моде. И одежда эта была грязная и местами порвана.

Женщина, что была моложе вежливо обратилась к девушке и поинтересовалось далеко ли до ближайшего поселения и есть ли там постоялый двор, где можно отдохнуть и набраться сил.

– Прямо за холмом, – ответила девушка. – Постоялого двора у нас нет. Но можете остановиться у трактирщика, мистера Эверетта. У него есть свободные комнаты, чистая постель и еда. Но… но если вам нужно, что попроще, то наш священник…

– Трактир мистера Эверетта подойдет.

Женщина поблагодарила ее. И в компании своей престарелой спутницы устало поплелась на холм. Светловолосая смотрела им вслед и наконец решилась окликнуть путниц.

– Вы идете из Салема? – крикнула девушка им вслед. – Прошу прощения, если лезу не в свое дело. Отец говорит, что я излишне любопытная… и бесцеремонная.

– Да, – спокойно ответила молодая. Она смотрела как девушка нервно теребит платочек в руках и неловко переминается с ноги на ноги. Женщина улыбнулась: – Смелее, задавай вопрос, который мучает тебя?

– Вы никого не встречали в лесу? Мои друзья ушли в лес и так и не вернулись.

Улыбка сошла с лица женщины. Она повернулась к своей спутнице, та лишь покачала головой, все также не произнося ни слова. Молодая подошла к девушке и положила руки ей на плечи. От такого прикосновения по телу последней растеклось приятное тепло.

– Хотела бы я тебя утешить, дитя. Но этот лес – злое и гиблое место. Нет, мы никого не видели в лесу.

– Ладно. Я подожду…

Они расстались. Девушка вернулась к ручью и принялась приводить себя в порядок по второму кругу. А женщины продолжили медленно взбираться на холм. Лишь на самой вершине одна из них обернулась. Ей было жалко бедную девушку, поскольку она-то точно знала, что никто из этого леса не выйдет.

Женщины без труда нашли трактир мистера Эверетта. Сам же мистер Эверетт уже расположился за стойкой, не смотря на ранний час. Он никоим образом не напоминал трактирщика. Женщины ожидали увидеть толстого лысеющего коротышку с отвратительным запахом изо рта или изнеженного тощего хлыща с тонной геля на голове и жиденькими усиками. Мистер Эверетт в свою очередь был достаточно высок, крепок, гладко выбрит, одет в простую, но чистую одежду. А вот дружелюбным его назвать было, увы, нельзя. Говорил он с такой интонацией, словно общается с мошенниками.

– Чем могу помочь? – поинтересовался он.

– Меня зовут Анна, а это моя мама. Мы хотели бы снять комнату. Разумеется, мы за нее заплатим.

– Интересно чем? – пробурчал Мистер Эверетт, оценивающе посматривая на Анну.

– Да хватит уже! Разве не видишь, что дамам нужен отдых? – из ниоткуда появилась женщина с корзиной белья. Она перевела взгляд на Анну и звонко запричитала. – Прошу простить моего мужа. Он привык общаться с местными прохиндеями. Сколько раз я пыталась привить ему хорошие манеры, да все без толку. Прошу, дамы, поднимайтесь на второй этаж. Дальняя дверь справа. У нас нынче много постояльцев. Я только развешу белье и мигом к вам. Как раз и завтрак поспеет.

С этими словами она чуть ли не вытолкала женщин на лестницу. А затем вернулась к мужу и принялась с ним спорить и высказывать свое недовольство.

– И чем же они с нами расплатятся?

– С тобой, кобель, они ничем расплачиваться не будут. На худой конец, даже если они без гроша в кармане, то помогут по хозяйству.

– И чем же?

– Ах ты, скотина неблагодарная! Думаешь мне забот мало? Сам бы хоть раз помог!

– Ладно-ладно…

– Что «ладно-ладно»? Сам бы хоть раз помог, говорю! Все своими подсчетами занят.

– С этих «подсчетов» мы, между прочим, живем. А ты пускаешь к себе всяких нищенок.

– Ой, смотрю, как хорошо ты в людях разбираешься! Да я лучше пущу нищенок. Да я бы даже прокаженного впустила, лишь бы не этих твоих бандитов…

Больше Анна ничего не расслышала. Вместе с матерью она поднялась на этаж. Комнат было всего шесть. Их комната была не закрыта. Это была обычная комната без изысков и излишеств: две кровати, два табурета, стол и комод. Кровати, при этом, были весьма хорошие. Или они показались Анне таковыми ввиду длительного проживания в лесу. Вскоре появилась миссис Эверетт с подносом в руках. Она выставила на стол тарелки, стаканы, кувшин с молоком и сковородку на которой еще шкворчала яичница с беконом. От запаха еды у Анны некультурно забурлило в животе. Чтобы сгладить неловкую ситуацию она достала кошелек, в котором звенели монеты.

– Сколько мы должны, миссис Эверетт?

– Зовите меня Мириам, дорогуша! А Вы, Анна? Верно? А ваша мама…

– Она вышла подышать. Так сколько, Мириам?

– Я, признаться, надеялась, что денег у вас не много. А то от моего мужа толку, как от козла молока. Ни помощи, ни поговорить. Все, с кем можно поговорить, так это постояльцы. А постояльцы у нас обычно один другого краше. То шрам на все лицо, то пол челюсти отсутствует, то без рук, то без ног. А чаще все сразу. И чем безобразнее, тем словоохотливее. А помощи и от них не дождешься. Да какая от них помощь? Сами-то еле передвигаются.

Женщины дружно рассмеялись. Анне были близки душевные страдания Мириам. Они даже обладали схожим телосложением. С их внешностью у девушек обычно два пути: в шлюхи или в лес. И вот именно из-за внимания таких словоохотливых «помощников» Анна удалилась в лес. Да так надолго, что растеряла свой человеческий облик. В отличие от Мириам, Анна так и не встретила своего «мистера Эверетта», который бы уберег ее.

– Давай так, я оплачу проживание и еду. А одежду – «отработаю», – Анна заговорщицки подмигнула Мириам.

– По рукам, дорогуша! Ой, как же невежливо с моей стороны. Я так и не поинтересовалась, что же с вами случилось.

– Мы шли из Салема. Заблудились в тумане и сбились с пути. Несколько дней бесцельно бродили по лесу. Припасы кончились пару дней назад. Мы уже отчаялись выбраться из леса живыми.

– Вы отправились из Салема пешком? Одни?

– В том-то и дело, что нет. Лошадь издохла, поранив ногу о какое-то растение. А когда на нас напали… звери, все наши спутники разбежались в разные стороны.

– И мужчины?

– Они – в первую очередь.

– Обмельчал мужик в наше время. Ни в чем на них нельзя положиться. Но, я их понимаю.

Анна недоуменно захлопала глазами.

– Ведь это не звери были, верно? Для нас ни для кого не секрет, что в лесу ведьма живет. И больше всего она для мужчин и опасна. Недавно, вот, два мальчика пропали. Но, не переживай, к нам приехал человек, который собирается ее изловить.

– Человек? Изловить ведьму?

– Да. Это судья. Не помню, как звать. У нас все от него просто без ума. «О, он такой благородный!» «Наконец-то с этой тварью будет покончено!» «Судья – человек дела!» «Сразу видно, честный человек!» Только местный священник не разделяет общего восторга.

В этот момент Мириам почувствовала легкое покалывание в затылке. Она обернулась и вздрогнула. Позади нее стояла мать Анны и молча изучала Мириам. Затем, бесшумно прошла через комнату и разместилась на одном из табуретов, прилежно сложив руки на коленях.

– Ой, простите! Я Вас не заметила. Меня зовут Мириам.

– Моя мама не говорит, – проговорила Анна, заметив, как Мириам выжидающе смотрит на ее мать.

Мириам перебрала пальцами правой руки поверх левой, а затем сместила ее вправо. Потом она вновь повторила все ранее сказанное, сопровождая каждое слово жестами рук. Мириам представилась, то же сделала мать Анны. Они продолжили общаться, используя язык жестов, но уже без слов. Анна не понимала, о чем они разговаривают, ведь с матерью она общалась «по-своему». Ей оставалось только глупо улыбаться, когда две женщины начинали смеяться над, только им ведомой, шуткой.

– А, что ты думаешь по поводу судьи, Мириам? – невпопад перебила Анна.

Мириам поджала губы и посмотрела на мать Анны, словно ища поддержки. Та кротко кивнула.

– Мне кажется, он не совсем вменяемый. Его вопросы порой лишены логики. А еще, он творит жестокие вещи. Якобы, это позволяет выявить ведьму. И делает все это с таким скорбным выражением лица, что его становится поневоле жалко. Но его взгляд! Так смотрят нищие на зажаренную индюшку, да алкаши – на погребок моего мужа. Я много раз видела такой взгляд, уж поверьте. Это взгляд человека одержимого. А еще, – Мириам понизила голос до шепота, – он также смотрит на красивых девушек. И ему не важно, безродная крестьянка перед ним или жена магистрата.

– Видимо, его методы приносят результат.

Мириам фыркнула.

– Результат! Я ни в жизнь бы не подумала, что у нас столько ведьм окопалось. Да вот только на след ребятишек он так и не вышел. Все равно, ведьмы в этом замешаны или нет. А видели бы вы, кто составляет ему компанию! Индейцы-каннибалы и то краше будут. Но, мужу моему они по душе – платят исправно. Мой вам совет: не спускайтесь в зал после заката. В противоположном крыле есть лестница, которая ведет сразу на улицу. Она довольно крутая, но, если возникнет необходимость, очень прошу, воспользуйтесь ею, от греха подальше.

С улицы донесся непонятный шум. Мириам выглянула в окно и тяжело вздохнула.

– Ну вот, еще одну изловили. Клянусь, за время его пребывания я меньше цыплят зажарила, чем он удавил ведьм.

– Я хочу посмотреть.

Мириам удивленно посмотрела на Анну, но ничего не сказала, а лишь безразлично пожала плечами. Ей и самой было интересно, кого приговорили на этот раз.

– Ешьте не спеша, если аппетит не пропал. У нас еще есть время – судья никогда не приходит на процесс вовремя. За это время я подготовлю вам одежду. А потом сама провожу на площадь. Одним вам ходить небезопасно.

Мириам с грацией слона развернулась к двери и опрокинула стул, на котором среди прочих вещей лежал дневник Анны. Из которого, в свою очередь, выпал сложенный пополам пожелтевший от времени лист бумаги. Подхваченный сквозняком он раскрылся и плавно опустился на пол рисунком вверх. Мириам извиняясь подняла с пола все, что уронила. А вот рисунок она придержала. На нем было нарисовано поле, усеянное трупами, а на переднем плане лежала маска. Одна ее половина была черная, другая – наоборот, белая. В отличии от классических театральных масок, эта не выражала ровным счетом ничего: ни радости, ни грусти, ни даже злости – просто маска. Видя вопросительный взгляд Мириам Анна поспешила оправдаться:

– Некоторые вещи проще зарисовать, чем описать словами.

– Каких только ужасов вы не насмотрелись в своем путешествии, дорогуша! – Мириам сокрушенно покачала головой.

Святая простота! Она даже не обратила внимание на то, что листку, который она только что держала в руках не одна сотня лет. Она решила, что подобную картину Анна наблюдала по пути из Салема. Ну, так даже лучше – Анне не придется лезть в голову к Мириам, чтобы заставить ее забыть то, что она видела. Как показали практика и многолетний опыт Анны, любое сверхъестественное воздействие – не важно, направлено ли оно на конкретного человека или на пространство в целом – имеет однозначно негативные последствия.

Едва Мириам закрыла дверь, как Анна накинулась на еду. Она не помнила, когда последний раз ела нормальную человеческую пищу. Она не без удовольствия отметила, что кулинарные навыки людей развились в лучшую сторону. По сравнению с нынешним ароматом, запах старой еды можно было сравнить лишь с вонью. К слову о вони. Люди, по ее мнению, преуспели и в вопросах личной гигиены, хоть и не сильно. На этом плюсы заканчивались. Во всех остальных аспектах жизни люди либо не преуспели, либо преуспели незначительно. Покончив с едой Анна почувствовала забытую тяжесть в животе. И тут ей пришла в голову мысль: «Люди вовсе не развивались. Они остались такими же. Они просто научились грешить более изысканно». С чревоугодием она уже ознакомилась. «Интересно, как обстоят дела с блудом?» – ненароком подумала Анна и улыбнулась. Но встретив порицательный взгляд матери, моментально сделала серьезное лицо. От осознания нелепости ситуации ей захотелось засмеяться в голос. К чему эта напускная скромность, если ее мать прекрасно читает ее мысли. Да и губы матери так же дрожали в попытке сдержать смех.

Череду мысленных открытий Анны прервала Мириам. Она вошла так же «грациозно», как вышла – задев все, что можно. Она принесла одежду. Анна наспех переоделась и все трое вышли на улицу. Словно предчувствуя неладное погода неумолимо менялась в худшую сторону. Небо заволокло тяжелыми тучами, холодный ветер срывал листву с деревьев. Воздух похолодел и наполнился влагой, хотя до полноценного дождя было еще далеко.

Перед гудящей толпой на наспех сколоченном помосте уже выступал судья. Но толпа была так многочисленна и шумна, что Анна не могла ни рассмотреть, ни услышать судью. Ее мать вполне могла приблизиться к судье и стать глазами и ушами Анны. Но, Мириам, стоящая рядом, вряд ли бы оценила подобный «навык» своих новых подруг. Анне только оставалось рассматривать толпу. Толпа, как толпа. Кое-что в этой толпе насторожило Анну. Все собравшиеся люди были светловолосые. Дабы лишний раз не выделяться она сунула руки под чепчик и провела по волосам. Под ее ладонями волосы плавно сменили цвет на русый. В этот момент Мириам повернулась.

«Что-то почувствовала. У нее наверняка есть задатки ведьмы» – мелькнула мысль.

– Мне почему-то казалось, что у тебя черные волосы, дорогуша.

Анна просто пожала плечами. И спросила, дабы отвлечь Мириам, можно ли им подойти поближе. Мириам безропотно повела их какими-то огородами. Пришлось скакать между грядками и протискиваться через щели в заборах. Результат того стоил. Хотя судью все еще невозможно было рассмотреть. Но, по крайней мере, теперь его было слышно.

– Цель суда – установить истину. Цель правосудия – наказать виновных. Как судья я должен следовать этим целям. Но, как истинный христианин я не могу позволить дьяволу безнаказанно творить свои гнусные дела на этой земле. Как человек я не могу смотреть, как страдает другой человек. Взгляните на эту несчастную!

Все повернули головы в сторону, куда указывал судья. И даже Анна. Перед ее взором предстала очередная избитая, тощая, полураздетая, перепачканная с ног до головы молодая девушка с рыжими волосами и стройной фигурой. Типичная «ведьма». Ее, словно дикое животное, удерживали цепями трое безобразных мужиков. Самый здоровый держал сдвоенную цепь, тянущуюся к ногам. Самому чахлому доверили ту, что была обмотана вокруг шеи. Третьему досталась цепь, сковавшая хрупкие руки. «Видимо, – подумала Анна, – это про них говорила Мириам».

– Это же не судебный процесс. Это – цирк! – возмутилась Анна.

– У нас нет здания для суда. Раньше заседания проводили в доме магистрата. Но в подобном судилище он наотрез отказался участвовать, и закрыл свои владения для посторонних. А судья, по-видимому, только рад такому решению, – откликнулась Мириам.

– Она страдает, – продолжал судья. – И мне ее искренне жаль. Мучается ли она от лишения и жестокости? Или же ее истязает сам дьявол? Я не знаю. На меня возложена миссия узнать правду. И если окажется, что всему виной дьявол, то, клянусь, ему не уйти от моего гнева!

– Не в первый раз, – пробурчала Мириам.

Анна непроизвольно повернула голову в сторону Мириам. Но взгляд остановила на своей матери. Она дрожала. Не как человек дрожит от холода, а как изображение дрожит на воде. На мгновение лицо матери превратилось в мутное пятно. Было очевидно, что она узнала голос. И человек, которому он принадлежал вызывал у нее далеко не самые приятные чувства и воспоминания. Пока что это заметила лишь Анна. И чтобы отвлечь мать от мрачных мыслей, и чтобы Мириам ненароком не посмотрела в сторону матери, Анна проговорила в слух.

– Разве гнев – это не грех? Плевки, ругань, камни и палки. И ни проблеска здравомыслия. Ничего не изменилось. Вообще. Да и вряд ли изменится.

– Может люди одумаются. Со временем, – Мириам не поняла, с чего вдруг Анна заговорила о грехах. Но не поддержать разговор она не могла.

– Вряд ли. Просто вместо, так называемых, ведьм им назначат новый объект ненависти.

– Да, пока власть в руках таких вот «судей», которые не видят ошибочность своих действий.

– А, может, видят, но им плевать. Это само тщеславие! – Анна позволила себе немного улыбнуться. – Это напоминает сражение двух слепцов, которые машут палками, извергают проклятия в бессильной попытке одержать верх.

– Это до тех пор, пока не найдется женщина, которая откроет им глаза и укажет путь.

– Для них женщина – это существо чуть смышленее собаки и податливее овцы в постели. Они не станут нас слушать.

– Однажды все изменится, дорогуша. Господь, в мудрости своей, наделил женщин способностью думать только той головой, что на плечах.

Мириам игриво толкнула Анну в бок локтем, как бы призывая оценить ее шутку. Анна лишь натянуто улыбнулась. Шутку Мириам она сочла несмешной. Рассуждать о превосходстве женщин и одновременно шутить по этому поводу в момент, когда одну из этих самых женщин готовиться растерзать безумная толпа, состоящая наполовину, опять же, из женщин было несколько неуместно. И словно в подтверждение размышлений Анны, одна женщина из толпы бросила камень в «ведьму». Камень рассек бедной девушке бровь. Кровь начала заливать ее лицо, и девушка отчаянно пыталась стереть ее. Вид крови лишь еще сильнее завел толпу. «Раздавить эту тварь!» – послышался резкий женский вопль. Толпа загудела еще сильнее.

– Даже нас иногда одолевают эмоции, – с горечью выдохнула Мириам. – Все мы неидеальны.

– Или же не все мы идеальны.

– Хорошо сказано, дорогуша.

Анне не хотелось продолжать дискуссию, навязываемую Мириам. Во-первых, у нее был свой взгляд на проблему. И проблема заключалась не в том, какой пол умнее, а какой – нет. Даже не в том, кто прав, а кто виноват. А в том, что всем людям без исключения, независимо от пола, расы, сословия, веса или роста свойственно заблуждаться. И только время способно их рассудить. Неразрешимая проблема вселенского масштаба может оказаться незначительным пустяком буквально через несколько секунд. Непреложная истина сегодня окажется ересью завтра.

Во-вторых, толпа от слов перешла к действиям. Те самые безобразные мужики, подбадриваемые толпой, решили не дожидаться суда и просто выдавить признание. Они уложили «ведьму» на помост и просто потянули цепи в разные стороны. Когда девушка вытянулась в струну, добрые горожане положили ей на грудь доску. Толпа взревела. Судья, решивший, что всеобщие радость и возбуждение вызваны, исключительно, его красноречием продолжал свое выступление, изрекая все более витиеватые фразы, непривычные для уха простолюдинов. И пока эти самые простолюдины укладывали камни на доску, Анна лихорадочно придумывала, как остановить это судилище и при этом не вызвать подозрений. Мириам, как и окружавшая ее толпа, была полностью поглощена зрелищем на помосте и не обращала внимание на Анну, которая потихоньку ускользала в тень. Сначала Анна решила использовать несовершенство Евклидовой геометрии, которой руководствовались строители, и попросту выкрасть девушку у всех из-под носа. Правда, тогда все только укрепятся в мнении, что перед ними ведьма. Потом она решила призвать какое-нибудь неведомое существо в центр толпы. Но, какое? На это требуется время. Нужен был какой-то элементарный фокус, который отведет подозрение с девушки. Анна не придумала ничего лучше, чем наслать галлюцинации на толпу, изобразив самого судью исчадием ада. В траве и местных амбарах достаточно галлюциногенных спор разной силы. Анне достаточно топнуть ножкой, и они поднимутся в воздух, затем проникнут в легкие. Еще немножко усилий. Время, как и пространство можно свернуть и, тем самым, ускорить заражение. Останется дело за малым – взять, для разнообразия, голову барана, ноги козла, тело свиньи и спроецировать их на судью, и никаких манипуляций с пространством – достаточно немного солнечного света и влаги в воздухе.

К счастью, никакого сверхъестественного вмешательства со стороны Анны не потребовалось. Из толпы вынырнул невысокий человек в черном костюме с шапокляком на голове. Не говоря ни слова, он проворно взобрался на помост, подошел к одному из мужчин, что сжимал в руке цепь, и принялся ему что-то объяснять. Мужчина с цепью лишь качал головой. Наконец, он решил прогнать надоедливого собеседника и взмахнул рукой, словно пытался отогнать насекомое. Но, человек в черном оказался проворнее. Одним ударом в челюсть он буквально выбил противника с помоста. Толпа затихла. А человек в черном, воспользовавшись всеобщим замешательством принялся сбрасывать камни с доски с целью освободить девушку.

Упавший рядом помощник, наконец, привлек внимание судьи. Он умолк и обернулся. Толпа пришла в движение. Горожане, что стояли на помосте и рядом с ним, неумолимо приближались к человеку в черном, который отчаянно сбрасывал камни с доски. Разгадав их очевидные намерения, судья вскинул руки на манер библейского Моисея и прокричал:

– Остановитесь, глупцы!

Толпа повиновалась, как и Красное море. Человек в черном продолжил невозмутимо и неторопливо сбрасывать камни. Едва он покончил с камнями, одним ловким движением сбросил доску. Под всеобщее недоумение и молчание он освободил девушку от оков и поднял на ноги. Снял сюртук и накинул на плечи девушки. Тогда Анна заметила белый воротничок. Видимо, это тот самый священник, что недолюбливает судью. Священник, тем временем, помогал девушке спустится с помоста.

– Вы не можете ее забрать, святой отец!

– Это почему же? Напротив, я считаю своим долгом увести ее отсюда. Заметьте, увести, а не забрать.

– Эта девушка обвиняется в колдовстве!

– Как и многие другие до нее. Да, я слышал.

– Как представитель закона, я не могу позволить подсудимой уйти до оглашения приговора.

– Закона? Я не ослышался? Вы это называете законом? – Священник указал на помост.

– Я руководствуюсь писаниями и трудами…

– Знаю, чем Вы руководствуетесь! – священник отмахнулся. – Чем угодно, только не законом. Я, так понимаю, у Вас нет каких-либо внятных доказательств, что перед нами ведьма, раз Вы прибегли к средневековым пыткам.

Судья злобно посмотрел на своих подручных. Его взгляд красноречиво говорил, что их ждут большие неприятности. Под этим взглядом здоровенные мужики нервничали и, казалось, даже уменьшились в размерах, ссутулились и постарели на несколько лет.

– Она долгое время не посещала церковь! – раздался голос из толпы.

– На основании этого обвинения можно повесить половину здесь собравшихся! – парировал священник.

– Я не могу отпустить на свободу потенциальную ведьму, – вновь подал голос судья.

– А я не могу позволить пытать все еще невиновного человека. По мне, так лучше несколько ведьм выживут, чем один невиновный будет казнён.

Толпа злобно загудела, словно рой рассерженных пчел. Судья, почувствовав силу и поддержку, приблизился к священнику и процедил сквозь зубы.

– Это безвыходная ситуация, святой отец. Ни я, ни эти люди не позволят ей просто так уйти.

– Ерунда! – снова отмахнулся священник. Он говорил все также громко и четко. – Я провожу эту девушку туда, куда, по всеобщему мнению, ведьмам, колдунам и прочей нечисти путь заказан – в церковь. И там эта девушка будет ожидать суда. Если она откажется идти или попытается сбежать, тогда я буду вынужден передать ее Вашим людям. Устраивает такое решение?

Толпа вновь загудела. В этот раз одобрительно. Судье пришлось согласиться на эти условия. Казалось, все разрешилось лучше некуда, но нет. Анна прекрасно знала, что за безумец в мантии судьи перед ней. Он вознамерился казнить ведьму, и ничто его не остановит. Если понадобится он вырубит лес, избавится от своих людей, перебьет горожан, спалит все здания в округе, но доберется до нее. Священник еще не понимает, какого врага он себе нажил.

Анна видела, каким взглядом судья провожал священника. В этом взгляде смешалась обида и ненависть. И тут Анну словно ударили по голове. Мир закружился, а потом исчез во тьме. И тьму тут же начали наполнять ужасные картины. Деревня, уничтоженная мором и одинокая фигура, скорбящая над могилами. Потом появилась сырая комната. Вдоль стен были развешены ржавые цепи и различные инструменты, перепачканные запекшейся кровью. Раскачивающаяся под потолком лампа периодически выхватывала из темноты окровавленное тело, распятое у дальней стены. Комнату заполнил густой туман. А когда туман потихоньку рассеялся, Анна увидела поле, залитое кровью. Кровь капала с лепестков цветов, текла по стеблям и впитывалась землю. И над всем этим кровавым ковром развевались черные флаги. Флагов было так много, что они поглотили все пространство. В этот раз на смену тьме ничего не пришло. Только где-то в глубине зажглась бледная одинокая звезда. Звезда росла, меняла форму, множилась. Анна быстро поняла, что это вовсе не бескрайний космос, а что-то мрачное. Пещера, заполненная человеческими скелетами. Скелеты вспыхнули белым огнем. Вскоре огонь стал желтым, а из зияющих глазниц высыпали крошечные существа. Это люди спасались бегством из горящих домов. Не в силах больше выносить эти жуткие видения Анна отвернулась и зажмурилась. Но на самом деле она открыла глаза. Перед ней стояла Мириам.

– Ой, дорогуша, ну и напугала же ты меня!

– Что случилось?

– Ты чуть было не упала. Я собиралась уже тебя подхватить, но ты резко выпрямилась. А потом заговорила каким-то замогильным голосом.

– И что же я говорила? – Анна не на шутку испугалась. Не хватало еще проявить свои способности перед этими людьми.

– Бубнила, что-то про кровь и огонь. У меня был похожий припадок, когда я первый раз с этим столкнулась. Тогда бедняжку все же казнили. Муж меня неделю выхаживал. Ну, пойдем отсюда.

Стало непривычно тихо. Лишь ветер продолжал шуметь и гнуть деревья. Толпа исчезла, словно и не бывало. Немногие люди молча и медленно брели в холодных сумерках к своим жилищам. Среди них была и Мириам с Анной. Мать Анны опять исчезла. Если Мириам и заметила ее отсутствие, то виду не подала. Она помогла Анне подняться по наружной лестнице и отправилась за лекарством. Говоря «лекарство» Мириам крепко сжала руку Анны и подмигнула. Когда Мириам скрылась за дверью, из тени появилась мать Анны.

– Судья-Палач! Здесь! Он ответит за то, что сделал с тобой! – прошипела Анна.

Ее мать не произнесла ни слова. И потому со стороны казалось, что Анна в новом припадке разговаривает сама с собой. Внутри нее бушевал пожар. Безумный Судья был в непосредственной близости от нее. Человек, на которого Анна возложила ответственность за свою печальную судьбу. Желание отомстить испепеляло ее разум. Мать пыталась вразумить ее. Объяснить, что Судья – это лишь следствие и случайное стечение обстоятельств. Не он разрушил их жизни, а те, кто оклеветал их.

– Они мертвы! И это были всего лишь люди, – парировала Анна.

Второй раз они наказание не понесут. Мать напомнила Анне, что не Судья совратил ее на нечистый путь, а некто, известный как лорд Джеффрис.

– Он тоже мертв! Пока. Если он и вправду бессмертен, то придется изыскать способ его умертвить окончательно. И Судья в этом поможет. Отличный образец для экспериментов!

Неожиданно дверь распахнулась, заставив Анну вздрогнуть и прервать свою тираду. В комнату ввалилась Мириам с грацией медведя. Она принесла очередной поднос, уставленный различными яствами. И над всем этим возвышалась бутылка вина. Было понятно, о каком лекарстве говорила Мириам. Анна улыбнулась, а вот ее мать немного загрустила. И когда та встретилась с вопросительным взглядом Мириам, лишь грустно покачала головой. Мириам же ничуть не смутилась. Наполнила два бокала и, не дав Анне времени что-либо предпринять, залпом выпила свою порцию.

– Дорогуша, не могу сейчас составить тебе компанию. У нас сегодня просто напасть какая-то. Вся «почтенная» публика заявилась разом.

Только сейчас Анна услышала искаженную алкоголем речь, которая по большей части состояла из нецензурной брани и больше напоминала звериный рев.

– Умоляю, не спускайтесь вниз! Это не место для прекрасных дам.

Уходя, Мириам затворила за собой дверь. Но гул пьяных голосов все равно проникал внутрь. И хотя, с каждым глотком чувство раздражения отступало, чувство безмятежного сладостного покоя так и не пришло. Анна вспомнила, как жила в лесу в полном одиночестве. Никто не беспокоил ее, даже вездесущие насекомые не докучали. Анна могла полностью отдаваться изучению мира и его изнанки. Она путешествовала по миру. И для этого ей необязательно было покидать свою странную, но уютную лесную обитель. Она путешествовала по огненным и ледяным пустыням, полным опасностей лесам, населенными суеверными дикарями, подземным городам, созданными древнейшими расами, пришедшими с далеких звезд. Иногда, устав от одиночества, она отправлялась в города и деревни. Даже посещала далекие миры, но это не доставляло ей удовольствия. Миры были разнообразными, необычными, интересными, но все же чуждыми. Не уродливыми, не страшными, а именно чуждыми. Буйство красок и форм заставляли Анну грустить о доме. И Анна всегда возвращалась. Для чего? Анна не знала. Она чувствовала, что-то зовет ее обратно и только. Человеческий мир – самый убогий и жестокий из всех, что она видела. И тем не менее, она снова здесь. Снова надеется, что все измениться в лучшую сторону. Изменения, конечно, есть, но такие неуверенные и незначительные, что Анне снова захотелось сбежать. Она уже собралась допить вино, забрать Мириам и отправиться в новое путешествие. Может, даже нарушить правила и отправиться не только за пределы пространства. Нарушить ход самого времени. Только она не решила, как лучше это сделать. Отправиться в будущее, когда все тревоги, переживания и боль растворяться. А, что если будущее будет не лучше настоящего? И человечество ждет не рассвет, а упадок? Можно вернуться назад. Но, как жить с этим знанием? Можно отправиться в прошлое и спалить дом до того, как в него заявится Судья-Палач…