Текст книги "Путь Будды. Словарь"

Васана

ВАСАНА (санскр. vasana) – дословно «искурение» (например, от курительной палочки или свечи; традиционное объяснение: васана – это когда мимо проходит надушенная женщина, она уйдет, а запах духов останется). Технический термин философии виджнянавады (йога-чара), обозначающий некую накопленную под воздействием кармы с безначальных времен энергию привычки к проецированию содержания базового сознания (см. сознание-сокровищница) вовне. В результате этой проекции оно полагает себя в виде эмпирического субъекта и коррелирующего с ним «внешнего» мира, переживаемого субъектом как сансара, круговращение рождений – смертей. Буддийский йогин стремится к преодолению силы васан и к обретению освобождения (нирвана) через исчерпание васан и прекращение процесса проекции сознания-сокровищницы.

• См. литературу к статье Сознание-сокровищница

Гелуг-па

ГЕЛУГ-ПА (школа традиции монастыря Гэ) – одна из четырех ведущих школ тибетского буддизма. Основана Цзонкхапой на рубеже xiv-xv вв.; в настоящее время преобладает в Тибете, Монголии, а также на территории России – в Бурятии, Калмыкии и Тыве.

В течение XV–XVI вв. влияние созданной Цзонкхапой школы Гелуг-па неуклонно росло, крепло и ее политическое влияние. Гелугпинцы постепенно создали мощную сеть монастырей дацанов, в которых проживало до нескольких десятков тысяч монахов. Дацаны были также образовательными центрами. Наиболее крупные дацаны имели три факультета: общий (философский – цанид), медицинский (гью) и тантрический (джуд); в небольших дацанах был только общий факультет; на тантрический факультет принимали только монахов, получивших общую философскую подготовку, а в группы по изучению «Калачакра тантры» – только самых способных из числа допущенных к изучению тантр.

Система «цанид» предполагала последовательное изучение пяти дисциплин, на что уходило около пятнадцати лет (как правило, родители отдавали в монастыри детей в очень раннем возрасте):

Логика (прамана) – по сочинениям Дхармакирти;

Парамита (путь «классической» Махаяны) – по тексту Майтреи Асанги («Абхисамаяланкара»);

Мадхьямака (по трактату Чандракирти «Мадхьямакаватара»);

Виная (прежде всего Виная муласарвастивадинов);

Абхидхарма (по «Абхидхармакоше» Васубандху и «Абхидхармасамуччае» Асанги).

Высшей формой буддийской философии школа Гелуг-па считает радикальную мадхьямака-прасангику.

К началу XVII в. школа Гелуг-па превратилась в силу, доминировавшую как в духовной, так и в политической жизни Тибета. Кроме того, со второй половины XVI в. при поддержке ряда монгольских правителей, прежде всего Алтанхана, буддизм быстро распространяется в Монголии, причем власти там оказывают покровительство исключительно школе Гелуг-па. Внук Алтан-хана стал далай-ламой IV, впервые сделавшим власть этих гелугпинских иерархов реальной политической силой. Позднее монгольский правитель Гуши-хан, вторгшийся в Тибет в 1640 г., оказал большую помощь далай-ламе V в укреплении власти последнего в масштабе всего Тибета.

Таким образом, в это же время тибетский буддизм не только распространяется за пределами Страны Снегов, но и формируются важнейшие для нарождающейся тибетской теократии институты далай-лам и панчен-лам.

При далай-ламе V Великом Нгаван Лобсан Гьяцо (1617–1682) Гелуг-па не только становится доминирующей школой тибетского буддизма, вытеснившей старые школы на периферию духовной жизни и оттеснившей их на культурные окраины Тибета, но и объединившей под властью своих иерархов практически весь Тибет (некоторым князьям удалось сохранить свою независимость и от гелугпинских далайлам и от самих «желтошапочников»; наиболее яркий пример – тибетское королевство Бутан, где доминирует одно из малых направлений школы Кагью-па). Далай-лама Убыл, несомненно, выдающейся личностью: в нем сочетались таланты религиозного деятеля, опытного политика, тонкого дипломата, удачливого полководца, ученого-историка и тантрического йогина, практикующего таинственные ньингмапинские ритуалы. Искусно маневрируя между политическими силами региона (монголы Тушету-хана, маньчжуры, завоевавшие после 1644 г. Китай и установившие там власть своей династии Цин до 1911 г., различные феодальные кланы Тибета), далай-лама V не только смог укрепить свою власть и централизованное управление Тибетом, но и сохранить свою страну фактически независимой: хотя цинские императоры Китая и считали Тибет своим вассалом, представляя в нем свою власть особым чиновником – амбанем, тем не менее реально далай-лама оставался вполне самостоятельным государем. Поездка далай-ламы V в Пекин для встречи с покровительствовавшим буддизму императором Шунь-чжи (1644–1662) еще больше укрепила престиж и авторитет тибетского иерарха.

При далай-ламе V в Лхасе, столице Тибета, возводится грандиозный дворец-монастырь далай-лам – Потала (по названию «Чистой Земли» бодхисатвы Авалокитешвары, «воплощением», или, точнее, проявлением, которого считаются далай-ламы), поражавший воображение современников.

В XVI–XVII вв. тибетский буддизм в форме школы Гелуг-па окончательно утверждается в Монголии, откуда распространяется у калмыков (XVII в.), бурят (XVII–XVIII вв.) и в Тыве (XIX-начало XX в.).

• Литература: Андреев А. Буддийская святыня Петрограда. СПб., 1993; Далай-лама XIV. Буддизм Тибета. СПб., 1991;Далай-лама XIV. Мир тибетского буддизма. СПб., 1996; Кычанов Е. И., Савицкий Л. С. Люди и боги Страны Снегов. М., 1975; Позднеев А. М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношениями последнего к народу. Элиста, 1993; Чже Цонкапа. Большое руководство к этапам Пути Пробуждения (Lam-rim Chen-mo) / Пер. с тибет. А. Кугявичуса; под ред. А. Терентьева. СПб., 1994–2000. Т. 1–5.

Далай-лама

ДАЛАЙ-ЛАМА («Океан-лама», «лама, чья мудрость столь же обширна, как океан») – титул первоиерарха и духовного и светского правителя Тибета в XVII–XX вв., религиозного лидера школы Гелуг-па.

Далай-ламы считаются верующими воплощениями бодхисатвы Авалокитешвары. В соответствии с махаянским учением, будды и высшие бодхисатвы обладают способностью магически порождать так называемые «превращенные» тела (нирманакая; тибет. тулку, sprulsku), в которых могут одновременно являть себя в мириадах и мириадах хилокосмов (тысячемирий) буддийской космологии. Одним из таких «превращенных тел» Авалокитешвары и считался правящий далай-лама (это не означало, что в мире больше не могло быть других явлений этого бодхисатвы: по выражению одного современного тибетского ламы, он может явиться еще во множестве обликов, в том числе и какого-нибудь фермера из Техаса). Другой первоиерарх Тибета – панчен-лама (от санскритского «пандит» – ученый и тибетского «чэн» – великий; также – таши-лама, монг. панчен-эрдэни) считался проявлением будды Амитабхи и поэтому иерархически стоял выше далай-лам. Однако в отличие от далай-лам, панчен-ламы были лишены светской власти и жили вдали от столичной Лхасы – в пышном уединении величественного монастыря Ташилхунпо (г. Шигадзе, Южный Тибет). Тем не менее между далай-ламами и панчен-ламами порой возникали и противоречия, в том числе и по политическим вопросам. Например, панчен-ламы, как правило, были настроены более прокитайски, нежели далай-ламы.

Вслед за далай-ламами (из номинального этот титул превратился в реальный титул духовного вождя и светского государя не ранее конца XVI – начала XVII в. при далай-ламе IV) «тулку», «воплощенцами», стали называть себя и все другие иерархи Тибета, в том числе и настоятели всех крупных монастырей, ставшие «магически созданными телами» различных индийских и тибетских мудрецов и святых (утверждалось, что, выполняя обеты бодхисатвы они продолжают пребывать в сансаре, чтобы руководить монахами и направлять к достижению состояний Будды все новых и новых живых существ). Таким образом, скоро Тибет и Монголия оказались местом земного явления большинства наиболее почитаемых персонажей буддийского пантеона и выдающихся исторических деятелей буддизма.

Надо отметить, что нигде в буддийском мире не наблюдалось более ничего подобного, хотя сама идея «воплощенцев», несомненно, коренилась в общемахаянской доктрине. Вероятно, что в условиях теократического характера позднего Тибетского государства возникла необходимость найти соответствующую религиозной доктрине буддизма форму легитимации светской и духовной власти в условиях безбрачия ее носителей, что исключало возможность ее наследования, что и привело к формированию института «воплощенных лам», в том числе и далай-лам. Другими словами, гелугпинцы изобрели особую (наряду с наследованием и выборностью) форму легитимации государственной власти в условиях теократии и целибата носителей власти.

Как правило, иерарх перед смертью сам указывал возможное место своего будущего рождения. Иногда прорицал государственный оракул Тибета – лицо с явно шаманскими функциями и шаманского происхождения: входя в транс, он вещал от имени вошедшего в него божества. Так, после смерти далай-ламы XII оракул увидел место рождения нового тибетского теократа в отражении в озере. Затем (обычно через два-три года после смерти иерарха) специальная комиссия из высокопоставленных лам отправлялась в предполагаемое место и по особым приметам отбирала кандидатов из числа мальчиков соответствующего возраста. Затем (в случае с поисками далай-ламы) кандидатов везли в Лхасу, где они проходили дополнительные испытания. Например, перед детьми клали разные красивые и блестящие вещи, а среди них одну невзрачную вещь покойного. Если мальчик тянулся к этой вещи, это было важным аргументом в его пользу. Окончательный отбор происходил, как правило, при помощи жеребьевки, сопровождающейся определенным ритуалом; в XVIII в. китайский император Цяньлун подарил тибетскому правительству особую чашу для такой жеребьевки – что-то наподобие современной урны для голосования.

В настоящее время подобные «выборы» крайне политизировались. Так, после смерти последнего панчен-ламы в 1988 г. правительство КНР распорядилось провести поиски его преемника по всем правилам; это было очень важно для Пекина, поскольку по конституции КНР панчен-лама является главой правительства ТАР – Тибетского Автономного Района. Однако находящийся в эмиграции далай-лама XIV не признал выбранного панчена, объявив его поиски фальсифицированными китайскими властями, и еще ранее провозгласил новым панчен-ламой другого мальчика, находившегося также на китайской территории. Последующая изоляция «далай-ламского» панчена дала возможность тибетской эмиграции в очередной раз обвинить Пекин в нарушении прав человека и провозгласить несчастного ребенка «самым юным узником совести». Еще больший скандал перед тем разразился с «избранием» Кармапы XVII (главы школы Кармакагью). В тот раз далай-лама, ссылаясь на тайное письмо покойного Кармапы, наоборот, признал китайского кандидата законным Кармапой, что вызвало негодование части монахов Карма-кагью из числа эмигрантов (а также братии монастыря Румтек в Сиккиме, где хранятся регалии Кармапы), обвинивших далай-ламу в подыгрывании китайским властям. Ситуация обострилась еще больше, после того как «китайский» Кармапа бежал в Индию в начале января 2000 г. и выразил желание посетить Румтек. «Кармапинцы-раскольники» немедленно объявили побег Кармапы инсценировкой китайских спецслужб.

Надо сказать, что в прошлом элемент политического цинизма практически отсутствовал при выборах иерархов тибетской «церкви» и новым теократом отнюдь не всегда становился отпрыск богатого или знатного семейства. Здесь очень характерно вступление на престол нынешнего далай-ламы. По расчетам лхасского духовенства, новый далай-лама родился в 1935 г. на территории, контролировавшейся китайскими властями. Делегация прибывших в эту местность лам (1937) очень быстро нашла искомого мальчика (причем только одного) в совершенно нищей крестьянской семье. Китайские власти, которым ламы сказали, что ищут «перерожденца» настоятеля одного крупного монастыря, потребовали выкуп, который был немедленно заплачен. Китайцы заподозрили, что ведутся поиски лица более важного, нежели настоятель, и значительно увеличили размер выкупа. Делегация не располагала такой суммой и запросила Лхасу. Как только деньги были получены и выплачены, ламы с ребенком и его семьей немедленно пересекли границу, и вскоре мальчик уже был коронован в Лхасе как далай-лама XIV. После оккупации Тибета армией КНР в 1950 г. и подавления антикитайского восстания 1959 г. далай-лама XIV проживает в эмиграции в Индии (Дхармсала, штат Химчалпрадеш). За свою общественную деятельность он удостоен в 1991 г. Нобелевской премии мира.

• См. литературу к статье Гелуг-па.

Дацан

ДАЦАН – буддийский монастырь-университет в тибетской традиции Гелуг-па. Как правило, в дацанах имеется два факультета – общефилософский (цаннид) и медицинский. Иногда к ним добавляется тантрический факультет (джуд), на который принимаются монахи только после окончания общефилософского факультета. В Тибете существовали дацаны (Сэра, Гумбум, Гаман и др.), насчитывавшие несколько десятков тысяч монахов и представлявшие по существу целые города.

На территории России дацаны традиционно существовали только в Бурятии. В период советской власти большая часть дацанов была закрыта, и в 1946–1989 гг. в СССР существовало только два дацана (сейчас их насчитывается уже несколько десятков).

В 1914 г. в Петербурге было завершено строительство первого дацана в Европе – посвященного Калачакре (ваджраяна) дацан Гунцзэчойнэй (архитектор Туган-Барановский). В середине 1930-х гг. этот дацан был закрыт и возобновил свою деятельность лишь в 1989 г. Однако после своего открытия (и особенно после 1998 г.) он стал уже не столько дацаном в традиционном смысле, сколько храмом, в котором совершаются буддийские ритуалы (последние три года – нерегулярно) и проповедуют приезжающие из-за границы тибетские наставники.

• Литература: Андреев А. Буддийская святыня Петрограда. СПб., 1993; Позднеев А. М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношениями последнего к народу. Элиста, 1993.

См. также литературу к статье Гелуг-па.

Дзог-чэн

ДЗОГ-ЧЭН (ДЗОГ-ПАЧЭН-ПО) – тибет. «великое совершенство». Высшая, девятая, йога традиции Ньингма-па. В прошлом считалась тайным эзотерическим учением, доступным лишь отдельным ньингмапинским йогинам. После эмиграции тибетских учителей в Индию и на Запад в 1959 г. стало активно проповедоваться на Западе, в результате чего общины Дзог-чэн возникли во многих странах Европы (включая Россию) и Америки. Особенно известна деятельность по проповеди Дзог-чэн проживающего в Италии тибетского йогина и ученого Намкхая Норбу.

Сами последователи Дзог-чэн считают, что он был создан полумифическим йогином Гараб Дордже и от него был унаследован Падмасамбхавой. Некоторые современные адепты Дзогчэн считают, что он коренится в добуддийской религии тибетцев бон (бон-по), но эта точка зрения не может считаться исторически обоснованной. В действительности Дзог-чэн является синтезом ваджраяны и китайской школы Чань (дзен), осуществившимся в Тибете в viii– ix вв.

Подобно ваджраяне и чань, Дзог-чэн учит, что он является путем обретения состояния Будды в течение одной жизни. Как и чань, Дзогчэн учит о пробуждении как реализации, или осознании, изначально присущей человеку природы Будды, постоянно присутствующей в любом психическом акте. Эта природа называется также «знанием», «гносисом» (джняна; тибет. ригпа или ешей). Подобно чань, Дзог-чэн учит адепта принимать любую вещь или ситуацию естественно и спонтанно, вне рассудочных оценок и предпочтений.

Как и ваджраяна (тантрический буддизм), Дзог-чэн учит достижению особого «радужного тела», лучистой энергии, в которую переходит физическое тело йогина после достижения состояния Будды. Тантрический характер имеет и созерцание адептами Дзог-чэн ясного света, излучаемого пустотной природой абсолютного тела Будды (Дхармакая). И нирвана, и сансара рассматриваются в Дзог-чэн как иллюзорные манифестации, или состояния единой реальности, недвойственного гносиса Дхармакаи.

• Литература: Дорджи Минлинг Тэрчен. Драгоценная лестница. Ламрим школы ньингма. СПб., 1997; Намкхай Норбу Ринпоче. Йога сновидений и практика естественного света. М., 1996; Шарадза Таши Гьялцен. Капли сердца Дхармакайи. Практика Дзогчэн традиции Бон. М., 1996.

Дзен

ДЗЕН (яп. дзен-сю; кит. чань, чань цзун) – одна из важнейших школ китайского и всего дальневосточного буддизма.

Школа дзен относится к наиболее китаизированным школам дальневосточного буддизма, и некоторые исследователи даже склонны видеть в ней квинтэссенцию китайского буддизма. Вместе с тем нельзя не признать, что типологически сходные явления характерны и для иных традиций буддизма – достаточно вспомнить об индийских махасиддхах с их своеобразным юродством и стремлением к обретению состояния Будды «в этом теле» или тибетскую практику Дзог-чэн, а отчасти и Маха-мудру. С другой стороны, нельзя не учитывать и того факта, что господствующее положение дзен (чань) в позднем буддизме Китая и других стран региона во многом обусловлено конкретно-историческими условиями развития этих обществ в тот период. Тем не менее отрицать или преуменьшать значимость этой школы для дальневосточного буддизма, конечно, нельзя.

Название школы точно отражает ее существо. Слово «чань» (сокращение от чаньна) есть не что иное, как транскрипция санскритского дхьяна (созерцание, медитация). Это указывает на преимущественно йогическую, психопрактическую ориентацию данного направления буддизма. Другое, малоизвестное, название этой школы – школа «Сердца Будды» (буддха хридая; фо синь цзун).

Согласно традиции, основал ее сам Будда Шакьямуни, который один раз поднял перед учениками цветок и улыбнулся («Цветочная проповедь Будды»). Никто, однако, кроме Махакашьяпы не понял смысла этого жеста Будды. Махакашьяпа же ответил Будде, тоже подняв цветок и улыбнувшись. В это мгновение он пережил пробуждение: состояние пробуждения было передано ему Буддой непосредственно, без наставлений в устной или письменной форме. Так, согласно дзен, началась традиция прямой («от сердца к сердцу») передачи пробуждения от учителя к ученику. В Индии дхарма (в данном случае то же самое, что и пробуждение, бодхи) передавалась в течение двадцати восьми поколений наставников, к которым, согласно дзенскому преданию (совершенно легендарного, конечно, характера), относились такие великие буддисты, как Ашвагхоша и Нагарджуна. Двадцать восьмым патриархом (эта нумерация, разумеется, имеет абсолютно апокрифический характер) школы созерцания в Индии был Бодхидхарма, брахман из Южной Индии, который в качестве проповедника прибыл в Китай (в начале VI в.) и стал первым патриархом дзен (чань) в Китае. Исторически достоверных сведений о жизни и учении Бодхидхармы крайне мало, поздние его жизнеописания наполнены очевидно вымышленными деталями, цель которых – всячески возвеличить основателя школы дзен.

Тем не менее с большей или меньшей степенью уверенности можно утверждать, что Бодхидхарма наставлял новым для Китая методам созерцания и проповедовал учение «Ланкаватара сутры», текста, сочетавшего философию йогачары с теорией Татхагатагарбхи. На первом этапе своего существования дзен даже называли «школой Ланкаватары».

О ранней истории школы дзен (чань) известно немногое. На рубеже VII–VIII вв. она пережила раскол на Северную и Южную школы. В основе раскола лежала дискуссия о мгновенном, внезапном (дунь) или постепенном (цзянь) характере пробуждения. Южная школа во главе с учеником Шестого патриарха Хуэй-нэна (ум. 713) Хэцзэ Шэнь-хуэем утверждала, что пробуждение, будучи самой природой сознания, не может быть ничем обусловлено и должно озарить «мирское», обыденное, профаническое сознание последователя дзен подобно вспышке молнии. Северная школа во главе с учеником Пятого патриарха Хун-жэня по имени Шэнь-сю, напротив, настаивала на постепенном характере пробуждения, подобном постепенному исчезновению мрака во время рассвета. Существовало и множество переходных смешанных концепций, например, теория Цзун-ми о «мгновенном пробуждении и постепенном совершенствовании» (дунь у цзянь сю): солнце восходит внезапно (пробуждение мгновенно), но разгоняет туман и иссушает росу постепенно (совершенствование, приводящее к исчезновению аффектов, заблуждений и их последствий постепенно).

К середине IX в., а возможно, и еще раньше Северная школа, заклейменная последователями Шэнь-хуэя как «оппортунистическая», прекратила свое существование. Южная школа разделилась между тем на пять направлений («домов» – цзя) классического дзен, два из которых существуют и сейчас, определяя его современное лицо дзен. Это «дом» Линьцзи (яп. Риндзай), созданный монахом Линьцзи И-сюанем (8117-866), и «дом» Цаодун (яп. Сото), восходящий к двум наставникам того же времени – Цаошань Бэнь-цзи и Дуншань Лян-цзе. Три других «дома» – Гуйян, Юньмэнь и Фаянь исчезли после XII–XIII вв. (направление Гуйян было весьма влиятельно во Вьетнаме в XI–XIII вв.). Огромная роль в формировании классического дзен (чань) принадлежит монаху VIII в. Ма-цзу Дао-и, провозгласившему принцип: «Ум обычного человека и есть ум Дао, речь обычного человека и есть слово Будды».

До середины IX в. школа дзен (чань) была менее влиятельной, чем Тяньтай или Хуаянь, однако ей удалось без значительных потерь пережить антибуддийские гонения императора У-цзуна (845), вдохновленные его фаворитами даосами, от которых монарх надеялся получить эликсир бессмертия (во время этих гонений проводились массовые конфискации монастырской собственности и массовое насильственное возвращение монахов к мирской жизни). Гонения «годов Хуэй-чан» привели к кризису и началу упадка таких влиятельных прежде школ, как Тяньтай и Хуаянь. Однако школа дзен почти не понесла ущерба: у чаньских монахов в то время даже почти не было монастырей и они обычно жили в обителях школы Винаи; кроме того, они занимались производительным трудом (выращивание чая и т. п.), что освобождало чаньских монахов от обвинений в «тунеядстве». В результате в X–XI вв. дзен превращается в одну из ведущих школ, создает большие монастыри и духовную иерархию, что дисгармонировало с его первоначальным антиавторитарным и антибюрократическим духом. В XI–XII вв. процесс институциализации школы завершается.

Основными принципами школы дзен являются следующие положения: «Смотри в свою природу – и станешь Буддой» и «Пробуждение передается особым образом от сердца к сердцу без опоры на письменные знаки».

Первое из этих положений означало, что поскольку каждое живое существо наделено природой Будды, более того, является Буддой, но не знает об этом (ср. высказывание Догэна, японского наставника школы Сото-дзен: «Если правильным оком посмотреть на жабу и червяка, то окажется, что даже они наделены тридцатью двумя признаками Будды»), то любой человек может усмотреть, непосредственно узреть эту природу в качестве своей собственной сути, своего истинного «я», осознать себя как «пребывающего в мешке из плоти внутреннего человека без ранга» – слова Линьцзи. И для этого вовсе не нужно ни изучать многочисленные и сложные философские тексты, ни в течение многих жизней постепенно восходить по ступеням пути бодхисатвы. Обретение состояния Будды в этой жизни («в одном теле») – вот цель дзен, роднящая его с тантрой и тибетским Дзог-чэн.

Второе положение дзен означало, что пробуждение, будучи изначальной собственной и нерожденной (японский учитель дзен XVII в. Банкэй особенно подчеркивал именно это определение) природой сознания, не может быть обусловлено никакими внешними факторами, в том числе и изучением канонических текстов.

Состояние пробуждения может быть реализовано любым человеком через прозрение, просветление сознания, что осуществляется пробужденным учителем, использующим определенные приемы воздействия на психику ученика.

Благодаря этому воздействию учитель как бы передает, транслирует осознанную пробужденность своего «трезвенного» сознания ученику, подобно тому как Будда передал свое пробуждение Махакашьяпе. Эта идея объясняет исключительную важность для дзен списков преемственности дхармы, содержащих сведения о последовательности передачи пробуждения от одного учителя к другому (это называется «передачей светильника» – чуань дэн). Для подчеркивания принципа непосредственности, «безопорности» этой передачи и для искоренения у учеников привязанности к букве, образу, символу многие дзенские наставники раннего периода демонстративно сжигали тексты сутр и священные изображения. Монах Линьцзи И-сюань даже сказал: «Встретишь будду – убей будду. Встретишь патриарха – убей патриарха». Смысл этого высказывания в том, что следует убить в себе привязанность ко всему внешнему, ко всем образам и именам: будда – это сам человек в его истинности, а не некий религиозный авторитет или законоучитель. И тем более это не изображение и не текст. Как сказал настоятель монастыря на горе Йонтышон (Вьетнам) юному императору Вьетнама Чан Тхай-тонгу (XIII в.), решившему стать монахом: «В горах нет Будды. Будда – это твое собственное сердце, и вне его никакого другого Будды нет». Вместе с тем дзенская практика предполагала строжайшую дисциплину и полный авторитет учителя для ученика, что было закреплено в XII–XIII вв. в нормативных уставах дзенских монастырей («чистые правила» – цин гуй), своеобразной дзенской Винае.

В своей психопрактике школа дзен тоже достаточно оригинальна. Несмотря на то что некоторые направления дзен (особенно Цаодун, Сото) практиковали и традиционное созерцание в сидячей позе со скрещенными ногами (цзо чань, дза дзен), эта школа не считала таковое наиболее совершенным и тем более единственно возможным методом. Большинство направлений дзен предписывало монахам пребывать в состоянии созерцания при любых формах деятельности, даже во время занятий физическим трудом, бывшим обязательным для всех чаньских монахов (принцип учителя Бай-чжана: «День без работы – день без еды»). А продвинутые монахи должны были уметь заниматься созерцательной практикой даже во сне. Иногда для стимулирования мгновенного пробуждения чаньские монахи практиковали палочные удары, обрушивавшиеся на ничего не подозревающих, погруженных в созерцание учеников.

Наиболее распространенными и специфически чаньскими (особенно в направлении Линьцзи, Риндзай) объектами сосредоточения были так называемые «вопросы – ответы» (вэнь-да, яп. мондо), то есть парадоксальные и алогичные беседы учителя и ученика, и так называемые гун-ань (яп. коан) – парадоксальные высказывания, цель которых – пробуждение сознания ученика.

Хотя школа дзен принципиально отвергала разработку отвлеченных философских проблем, она тем не менее охотно использовала готовые философские положения и теории других школ. С начала IX в. благодаря деятельности Цзун-ми бывшего одновременно Пятым патриархом школы Хуаянь и последним держателем чаньскои (дзенскои) традиции Хэцзэ (основанной Хэцзэ Шэнь-хуэем), в дзен восторжествовал принцип «цзяо-чань и чжи», то есть «доктрина (цзяо – имеется в виду философия Хуаянь) и созерцание (чаньская психопрактика) суть одно». Вследствие этого «Аватамсака сутра» становится одним из наиболее почитаемых в дзен текстов, а сочинения хуаяньских философов – теоретическим фундаментом дзен (особенно сблизилось с Хуаянь чаньское направление Фаянь).

Школа дзен быстро распространяется из Китая в другие страны региона. Во Вьетнаме в X–XIV вв. дзен (вьет, тхиен) фактически был официальной идеологией династий Ранняя Ли и Чан, многие императоры которых становились монахами и даже патриархами тхиенских направлений. Во Вьетнаме возникло два специфически вьетнамских направления Тхиен: Чуклам («Бамбуковый лес», XIII–XIV вв.; по-видимому, на базе китайского направления Гуйян) и Лиеу Куан (по имени основателя; существует с XVIII в., на основе направления Линьцзи).

Сходная ситуация была и в Корее, где дзен (кор. Сон) играл очень важную роль, особенно благодаря деятельности монаха Чинуля (1158–1210). Однако позднее, в связи с утверждением в Корее идеологической монополии конфуцианства, деятельность буддийской сангхи была подвергнута многочисленным ограничениям.

В Японию школа чань, именно там и ставшая в соответствии с японским чтением китайских слов называться дзен, проникла поздно, на рубеже XII–XIII вв. Первыми проповедниками дзен были Эйсай (направление Риндзай) и Догэн (Сото). Однако дзен очень быстро приобрел огромное влияние, в особенности в самурайской среде: старые школы, такие как Кэгон, Сингон и Тэндай, были в большей степени связаны с придворной киотоской аристократией, а пришедший одновременно с дзен культ будды Амитабхи получил особое распространение в демократической среде – между горожанами – ремесленниками и торговцами, а также среди крестьян. До XVII в. (когда был установлен режим сёгуната Токугава, отдававший предпочтение неоконфуцианству) дзен, по существу, играл роль официальной доктрины военного (сёгунского) правительства Японии (бакуфу).

Учение дзен о внезапном пробуждении (у; яп. сатори), о непосредственном усмотрении природы Будды в себе и во всем сущем (цзянь син; яп. кэнсё), а также и другие аспекты теории и практики дзен оказали огромное влияние на литературу, искусство и эстетические теории Китая и сопредельных стран. Здесь особенно следует отметить китайскую монохромную живопись тушью, расцветшую в XII–XIII вв.; большинство корифеев этого направления в искусстве или практиковали дзен или были чаньскими монахами (Ся Гуй, Лян Кай, My Ци). Глубокий интерес к дзен проявляли многие поэты и литераторы (Ван Вэй, Су Ши, Лу Ю и другие). Дух дзен пронизывает всю культуру Японии: от хайку Басе до чайной церемонии (тя-но ю) и искусства икебаны.

С середины XX в. интерес к дзен резко возрастает на Западе, во многом благодаря произведениям талантливого популяризатора дзен и известного ученого-буддолога Дайсэцу Тэйтаро Судзуки. Этот интерес даже перерос в своеобразный «дзенский бум», достигший апогея в конце 1950-х и в 1960-х годах. Он был тесно связан с движениями битников и хиппи, видевших в дзен своеобразный образ жизни, отвергающий авторитарность, иерархию ценностей и утверждающий полную свободу и раскрепощенность.

Влияние дзен можно обнаружить в творчестве Г. Гессе, Дж. Сэлинджера, Дж. Керуака, во взглядах А. Швейцера, психологии К. Г. Юнга и Э. Фромма (написавшего даже вместе с Судзуки статью «Дзен-буддизм и психоанализ»), в произведениях некоторых композиторов (Г. Малер) и художников рубежа XIX–XX вв. (Ван Гог, А. Матисс).