Текст книги "Выбор смерти. Второе издание"

XI

В Адске Константин Кириллов попал в группу «В» (волевые) из восьми человек. Для себя он эту цифру считал сакральной до двадцати шести лет. Позже он перестал видеть в ней какой-либо смысл.

– Как всегда, – агрессивно шмыгая носом, подумал Кириллов, протирая глаза после пробуждения. Мягкий переплет «Эммы Карениной» от Анны Бовари (навязанный подарок Генрих Габлер, как одноименный некогда наркотик) выскользнул из-под липкого одеяла. Ощущение не из приятных.

Ходили туманные слухи, будто и группа была восьмой, но из-за неудачных экспериментов увеличили количество «удачных», точнее, предали огласке на зависть многочисленной материковой Триммории, гадливо падкой до сенсаций. Сдержанные выступления Адска, способного в одну ночь сгореть, а через столетие возродиться, добавив еще один этаж, словно подливали масла в огонь предположений.

Кириллова внесли в список как добровольца, хотя он вряд ли утвердительно указал бы на человека, связанное с какими бы то ни было замысловатыми деталями; лицо, которое его сподвигло казаться обозначенным в «мифических» списках смертников. Константин подозревал постороннее воздействие, чью-то руку – с порошком «Оркус» ли, или – еще хуже, – бодяжную «Статичную», которой он, Кириллов-страдалец, Кириллов-первый-юнец-мудрец, Кириллов-умница, хранил верность с восемнадцати лет.

Даже во хмелю Хель Хелин, с кем даже Томас Мор поддерживал дружескую беседу по некоторым теологическим вопросам, на такое бы, розыгрыш ли, подставу ли, не решился. Хель не был сторонником казенных, заверенных в Энциклопедии Предательства и Смерти уловок, предполагающих и предлагающих участие в неопределенном действе на условиях гипотетической и гипнотической смерти. Впрочем, слухи, как всегда, ходили.

«Теперь смерть выбираешь ты», – гласили таблоиды виртуального Западного Адска. «Человек еще на один шаг ближе к бессмертию», «Лотерея собственной смерти», «Поставь на жизнь смерть», и т. д. и т. п.

Кириллов, в общем, находился в привычном приступе сомнений, как в зоне комфорта, и первой мыслью было что-то, звучавшее как откровение.

И даже принадлежность к «Клубу самоубийц им. Фазиля Мухтара» не разрешали мучительного вопроса Кириллова, как он попал в группу добровольных смертников?

Доктор Винсент ван Фрейд с гневом и печалью в сердце, после очередной провальной сделки, решил скрыться в Чеширске, где уж точно его никто не найдет; в то время, как тяжелый и тугой Константин выкарабкивается из-под завалов разрушенного дома, в котором трое суток определенно пытался застрелиться под воздействием «Статичной», да что-то пошло не так.

И только через неделю придется умереть. Только гораздо позже, когда еще столько всего можно успеть сделать, как сказал бы кто из бывших друзей или бывших знакомых Константина Кириллова. Но там их уже не будет, и его не будет. Многие останутся здесь, полные прежних тревог и забот, которые кажутся значительными перед людьми и миром. И, наверное, изредка тебя будут вспоминать. Только ты этого не услышишь, только наверняка этого не узнаешь. Это только в твоем воображении, что о тебе будут плакать или даже смеяться при упоминании. И знаешь, в чем подвох? Ты как будто смотришь на себя со стороны, где-то с небес, из глубин космоса, из угла комнаты, так, вдали, чтобы, проходя мимо, тебя не задели, не заметил, а ты стоишь и слушаешь. Разве не так? Не такую ты представляешь жизнь после смерти? Наблюдать, как о тебе говорят. Только и это неправда. Даже если ты будешь стоять и смотреть, то все равно уже будешь другим, потому что ты умер. Ты переступил черту из этого мира в другой. И – тут уж кто-то верит – не факт, что в том мире тебе будет дело до этого. С другой стороны, небытие. Нет там тебя. Ничего ты не сделаешь. Закрой книгу и сожги ее, где ты будешь искать ее потом, с твоими пометками, с твоими каплями слез или жирными пятнами, или следами от чая или кофе? Ты найдешь копию книги. Но это не твоя книга. Не та книга. Другая книга. Так и ты, когда умрешь.

Кириллова не было за пределами этой жизни, ведь он был здесь, представляя, что будет там. Такая вот петля жизни о смерти. Не изменит жизнь Кириллов ни Рудольф Рыжий, ни Хель Хелин; ни Джульетта Лондон, ни Стефания Цветаева; ни Марина Цвейг, ни Марина Мисима-Монро. Они уже там, откуда не постучат в твою дверь. И Кирилловым овладело простое любопытство, что же будет дальше, когда он останется жив, ведь он здесь, он, Кириллов добрый, Кириллов простой, Кириллов здешний, еще может насладиться тем, что происходит вокруг, глядишь, вдруг даже что-то изменит, пусть останется холодным наблюдателем, который смотрит со стороны. Разве все то, что он видит и над чем в силах мыслить не есть жизнь? Умереть как-то успеется. Только бы отыскать Винсента ван Фрейда, только бы отыскать, пока есть семь дней до завершения контракта.

Автор:

Триморук Евгений

Электронная почта:

trener200686@mail.ru

trener200686@gmail.com