Текст книги "История тела сквозь века"

Глава II
История медицины

Болезни и эпидемии, непосредственно связанные с историей медицины и, следовательно, с историей тела, могли менять весь ход развития цивилизации. Например, эпидемия чумы в XIV веке способствовала окончанию Средневековья и рождению Ренессанса.

Мор, опустошивший Афины, привел к тому, что в 404 г. до н. э. город был захвачен и его гегемонии пришел конец. Как писал историк Фукидид, эпидемия вспыхнула внезапно и непрерывно бушевала в течение четырех лет, унеся жизни около четверти населения Афин без исключения как солдат, так и гражданских лиц. Одна только афинская армия потеряла 4 400 пехотинцев и 300 кавалеристов, что составляло более четверти афинских воинов. Эпидемия началась после первого года Пелопоннесской войны. Поскольку не сохранилось никаких достоверных доказательств об эпидемии, современные ученые не могут сделать никаких выводов о микробах, вызвавших чуму. Единственная информация исходит из текстов Фукидида, который писал, что болезнь поражала все возрасты, убивая человека в течение семи-девяти дней. «Внутри организма был настолько сильный жар, что жертвы не могли накрыться даже легкой простыней, погружение в холодную воду приносило наибольшее облегчение. Многие прыгали в колодцы, их жажда была такой неутолимой, сколько бы они ни пили – не могли напиться», – писал Фукидид. Симптомы, зафиксированные Фукидидом, включали раздражение глаз и горла, кашель, чихание, волдыри, язвы, неприятный запах изо рта, тошноту, судороги и красную сыпь. Самый трагичный и мучительный эпилог был написан о диарее, гангрене, потере памяти и зрения, смерти от истощения.

Описание болезни не соответствует ни одной из известных нам сегодня эпидемических болезней, среди наиболее распространенных сценариев – оспа, корь и брюшной тиф, чума.

По мнению экспертов, спартанская армия не подхватила болезнь, возможно, спартанцы уже приобрели иммунитет к микробу. Не исключено, что именно они были его носителями.

Чума не только уничтожила население Афин, но и внесла изменения в поведение выживших, согласно Фукидиду: «Внезапно изменилась судьба тех, кто заболел и внезапно умер, так и тех, у кого раньше не было ничего, но в одно мгновение оказалось, что они владеют чужим богатством».

Отчаявшееся и напуганное население поддалось варварским и гедонистическим импульсам, когда ни страх богов, ни совесть не могли сдержать их. Тела умирающих сваливали в кучи, умирающие бродили по улицам, инфицированные были брошены, исчезли обычаи захоронения, город погрузился в хаос.

Наступил неожиданный и ранний конец «золотого века Афин».

Вспышка дизентерии ослабила вторгшуюся в 1792 г. во Францию прусскую армию, и это способствовало решению командования повернуть назад после поражения при Вальми.

Франческо Реденти. Портрет Джироламо Фракасторо. Гравюра. XVI век

Среди причин разгрома армии Наполеона в России, следует назвать вспышки тифа и дизентерии. Французская армия была истощена из-за болезней еще задолго до Бородинского сражения. После перехода через Неман солдаты и офицеры испытывали недостаток в пище, страдали то от жары, то от жесточайшего холода. Участник похода Генрих фон Роос писал: «Подобный образ жизни не мог долго оставаться без последствий, и уже здесь всадники и лошади начали страдать поносом. Люди бледнели, становились вялыми и худели».

Военный медик Франсуа Мерсье писал в своих воспоминаниях: «Серьезные лишения, испытываемые нашими ранеными, а также наступившая снова чрезмерная жара в связи с заразой, распространяемой тысячами трупов, валявшимися не только вокруг Смоленска, но и в самом городе и даже в домах, явились источниками эпидемических заболеваний, которые еще сильнее, чем страдания от ран, скосили в самое короткое время огромное количество наших солдат». После сражения под Смоленском положение стало катастрофическим. Военные хирурги работали не покладая рук. Белье заменяли бумагой, найденной в архивах, дворянские грамоты употреблялись вместо лубков, вместо корпии приходилось использовать паклю и березовые стружки. Сегюр так вспоминал об этом чудовищном положении: «Наши хирурги, заваленные работой, не знали, что делать».

Разразившаяся в 1918 г. эпидемия гриппа унесла жизни миллионов людей, которые могли бы направить послевоенную Европу по совсем иному пути.

Сифилис стал одной из самых громких болезней в истории. Купидонова болезнь, грандгор, великая оспа, венерическая чума – одни из его названий. Знаменитый философ и поэт, астроном и врач, профессор Падуанского университета Джироламо Фракасторо посвятил болезни свое поэтическое эссе «Сифилис, или Французская болезнь». В нем он вывел внука Тантала, как гнусного и грязного пастуха, который, уходя в дубравы пасти свиней и вожделея женщин, за недоступностью в лесу последних совокуплялся со свиньями. Этим он вызвал отвращение богов, и те покарали его за это. Некоторые считают, что на горе Спил-Даг, где окаменела с горя его мать, Ниоба, есть расщелина, куда, помолившись на этой горе в течение недели и не обретя исцеления, кидались сифилитики.

Он имел твердую уверенность, что болезнь пришла из Франции в 1493 году, а затем проникла в Испанию. А уже любвеобильные испанцы, отправившись воевать в Италию, наградили сифилисом и местных поселянок, и благородных синьорин. Со стороны Франции почти одновременно пришло войско короля Карла Восьмого, осаждавшее Неаполь и тоже щедро одарившее новой болезнью местных жителей. Французы окрестили новую заразу «Неаполитанской болезнью».

Последователи так называемой колумбийской школы полагают, что сифилис впервые перешел в эпидемическую форму в Вест-Индии, как тогда называли Америку, а также на островах Карибского архипелага. Женщины этих островов подарили ее бравым морякам Колумба, доставившим сифилис в Европу. Третья теория – африканская. В медицинских трактатах Гиппократа, Диоскорида, Цельса и даже Авиценны есть описания симптомов, очень похожих на симптомы сифилиса. Даже в Библии можно найти упоминания!. Признаки сифилиса, причем врожденного, выявлены и на скелетах обитателей Помпеи.

Современный ученый Грэхэм Пресскот из Нью-Йоркского университета, считает, что эпидемия «черной смерти», еще бушевавшая в Европе, ослабила европейцев, что повлияло на массовое заражение.

Франция не смогла покорить Италию, начались междоусобицы, итальянские войны длились почти полвека. В итоге Италия не сумела объединиться, как ни старались всякие Борджиа, сами болевшие сифилисом через одного.

Великий хирург Амбруаз Паре в 1540 году назвал сифилис «люэс венереа» – чума любви. Возвратившись домой в 1496 году, войско французского короля Карла Восьмого вызвало новый виток эпидемии. Королю удалось избежать этой напасти и даже выжить после того, как он заболел оспой. Но смерть довольно скоро настигла его. Карла прихлопнуло дверью, размозжив голову ударом о косяк. Французы даже не успели дать этому владыке прозвище, чего в ином случае ему было бы не избежать. И это прозвище уж наверняка было бы не «Великий» и не «Святой», точно.

Через год сифилис дошел до Центральной и Восточной Европы, последовательно поразив Австрию, Венгрию, Польшу и в 1499 году – Россию. Последний Новый год XV века болезнь праздновала в Турции, Иране, Сирии и Египте, распространяясь по всей Северной Африке. К 1505 году подошла очередь Китая и стран Юго-Восточной Азии. А в 1512 году накрыло и Японию. Ученые полагают, что за время эпидемии ее жертвами стали не менее 20 млн человек!

После этого ужасного бедствия сифилис перестал быть эпидемическим заболеванием. Как и оспа, сифилис встроился в обыденную жизнь и стал постоянным спутником человека, поражая то одного, то другого, как и любая болезнь, передающаяся половым или бытовым путем. Сифилис чрезвычайно опасен, до появления антибиотиков он уносил жизней даже больше, чем чума и холера, хотя меньше, чем оспа. Чем больше прогресс в области медицины, тем больше население в массе своей начинает беспокоиться о своем здоровье. Продолжительность жизни увеличилась во много раз. Например, мы стали жить в два раза дольше по сравнению с теми, кто населял нашу планету в 1837 году. В тысячах различных направлений современная медицина демонстрирует невероятные успехи, но, как это ни покажется странным, недоверие со стороны обывателя по отношению к этой области жизни только растет. Благодаря тому, что мы живем в информационном обществе, каждый из нас реально ощущает постоянную угрозу, когда покупает еду в супермаркете или выходит на улицу и оказывается в отравленном токсинами воздухе. Общая нервозность достигла своего апогея в связи с нынешней эпидемией: население Земли четко поделилось на тех, кто привился от смертельного вируса, и на диссидентов, не признающих никаких вакцин. Мы все находимся во власти медиа, а данные здравоохранения часто провоцируют очередное истерическое состояние страха. Мы находимся во власти двух взаимоисключающих обстоятельств: с одной стороны, наше общество становится все здоровее и здоровее, население питает надежды на то, что с продолжительностью жизни оно дольше сможет остаться молодым, сексуальным, привлекательным, а с другой – при всех ухищрениях медицины нас все равно ждет неизбежная смерть в конце пути, смерть, от которой нас не спасут ни большие деньги, которые могут позволить самый лучший уход, лучших врачей и прочее, ни научные достижения. Как можно объяснить такой парадокс? Для этого следует обратиться к тому, как в истории складывались отношения между нашим сознанием, нашей религиозностью и нашей заботой о бренном теле. И поможет нам разобраться в подобной дилемме глава, посвященная истории медицины.

Возьмем хотя бы проблему деторождения в ее историческом освещении. Положение женщины в любой цивилизации является показателем прогресса цивилизации; а положение женщины лучше всего понятно по степени заботы, оказанной ей при рождении ребенка. Деторождение считалось у первобытных народов естественным процессом и отношение к нему отличалось безразличием и даже жестокостью. На пике египетской, греческой и римской цивилизаций было хорошо развито искусство ухода за роженицей. С упадком греческой и римской цивилизаций в течение тринадцати веков эти практики были утрачены или игнорировались в Европе. Искусство ухода за ребенком резко упало. Средневековье видело в родах результат плотского греха, который должен быть искуплен в муках. Обращение с роженицей было значительно хуже простого пренебрежения у первобытных народов.

Урбанизация, скрещивание и распространение болезней часто делали деторождение неестественным и опасным. «Века веры» – период, характеризующийся, вопиющей антигигиеной, фанатизмом и аскетизмом. В этот период ничего не было сделано для преодоления огромной смертности матери и ребенка при рождении. Предпринимались чудовищные попытки сформировать внутриутробные крестильные трубки, с помощью которых ребенок мог быть крещен в утробе матери, и его душа была бы спасена до того, как мать и дитя вместе отдавали Богу душу, можно сказать, в едином порыве.

Положение вещей изменилось лишь в эпоху Ренессанса в XVI столетии. На роды стали смотреть не через призму первородного греха, а как на естественное право женщины давать жизнь. Беременность освещена научными представлениями о том, как рожать и избежать страданий, которые были неизбежны в недавнем прошлом.

Прежде чем перейти непосредственно к истории медицины, вспомним о принципиальных открытиях в этой области знаний, без которых мы не можем представить себе современный мир.

Анатомия человека

В Древней Греции лечение болезней основывалось скорее на философии, чем на истинном понимании анатомии человека. Хирургическое вмешательство было редкостью, а препарирование трупов не практиковалось. Лишь в эпоху Ренессанса анатомия зародилась как наука.

Ян ван Калькар. Портрет врача Андреаса Везалия. Гравюра. 1543

Бельгийский врач Андреас Везалий шокировал многих, когда решил изучать анатомию, вскрывая трупы. Материал для исследований приходилось добывать под покровом ночи. Ученые должны были прибегать к нелегальным методам. Когда Везалий стал профессором в Падуе, он завел дружбу с распорядителем казней. Везалий решил передать опыт, накопленный за годы искусных вскрытий, написав книгу по анатомии человека. Так появилась книга «О строении человеческого тела». Опубликованная в 1538 году, книга считается одним из величайших трудов в области медицины, в ней впервые дается верное описание строения человеческого тела. Это был первый серьезный вызов, брошенный авторитету древнегреческих врачей. Книга разошлась огромным тиражом. Ее покупали образованные люди, даже далекие от медицины. Сведения об анатомии человека стали более доступными, а изучение анатомии человека посредством вскрытия стало неотъемлемой частью подготовки врачей.

Кровообращение

Сердце человека – мышца размером с кулак. Оно сокращается более ста тысяч раз в день, за семьдесят лет – это два с лишним миллиарда сердцебиений. Сердце перекачивает от 5 до 30 литров крови в минуту.

Кровь течет по телу, проходя через сложную систему артерий и вен. Если все кровеносные сосуды в человеческом теле вытянуть в одну линию, то получится 96 тысяч километров, что в два с лишним раза больше окружности Земли.

Неизвестный художник. Уильям Гарвей. XVII век

До начала XVII века процесс кровообращения представляли неверно. Считалось, что кровь приливала к сердцу через поры в мягких тканях тела. Среди приверженцев этой теории был и английский врач Уильям Гарвей. Но чем больше он наблюдал биение сердца у животных, тем лучше понимал, что общепринятая теория кровообращения неверна «Я подумал, не может ли кровь двигаться, словно по кругу?» И первая же фраза в следующем абзаце: «Впоследствии я выяснил, что так оно и есть».

Проводя вскрытия, Гарвей обнаружил, что у сердца есть однонаправленные клапаны, позволяющие крови течь лишь в одном направлении. Одни клапаны впускали кровь, другие – выпускали. Гарвей понял, что сердце качает кровь в артерии, затем она проходит через вены и, замыкая круг, возвращается к сердцу, чтобы затем начать цикл сначала. Сегодня это кажется прописной истиной, но для XVII века открытие Уильяма Гарвея было революционным. Это был сокрушительный удар по устоявшимся в медицине представлениям. В конце своего трактата Гарвей пишет: «При мысли о бессчетных последствиях, которое это будет иметь для медицины, я вижу поле почти безграничных возможностей».

Открытие Гарвея серьезно продвинуло вперед анатомию и хирургию, а многим спасло жизнь. Во всем мире в операционных применяют хирургические зажимы, блокирующие течение крови и сохраняющие систему кровообращения пациента в неприкосновенности. И каждый из них – напоминание о великом открытии Уильяма Гарвея.

Группы крови

В 1900 году Европу переполнял энтузиазм по поводу переливания крови. Сначала прозвучали заявления, что лечебный эффект поразительный, но через несколько месяцев, появились сообщения о погибших от переливания.

Почему иногда переливание проходило удачно, а иногда – нет? Австрийский врач Карл Ландштейнер был полон решимости найти ответ. Он смешал образцы крови от разных доноров и изучил результаты.

Карл Ландштейнер. 1930

В некоторых случаях кровь смешалась удачно, зато в других – свернулась и стала вязкой. Ландштейнер обнаружил, что кровь сворачивается, когда особые белки в крови реципиента, так называемые антитела, вступают в реакцию с другими белками в эритроцитах донора – антигенами. Он осознал, что не вся человеческая кровь одинакова. Оказалось, что кровь можно четко разделить на 4 группы, которым он дал обозначения: А, Б, АБ и нулевая.

Выяснилось, что переливание крови проходит успешно лишь в том случае, если человеку переливают кровь той же группы. Открытие Ландштейнера тут же отразилось на медицинской практике. Через несколько лет переливанием крови занимались уже во всем мире, спасая множество жизней. Благодаря точному определению группы крови, к 1950-м годам стала возможна пересадка органов.

Анестезия

Хотя первые великие открытия в области анатомии и позволили врачам спасти множество жизней, они не могли облегчить боль. Без анестезии операции были кошмаром наяву. Пациентов держали или привязывали к столу, хирурги старались работать как можно быстрее. В 1811 году одна женщина писала: «Когда ужасная сталь вонзилась в меня, рассекая вены, артерии, плоть, нервы, меня уже не нужно было просить не вмешиваться. Я издала вопль и кричала, пока все не закончилось. Так невыносима была мука».

Хирургия была последним средством, многие предпочитали скорее умереть, чем лечь под нож хирурга. На протяжении веков для облегчения боли во время операций использовались подручные средства, некоторые из них, например, опиум или экстракт мандрагоры, были наркотиками. К 40-м годам XIX века сразу несколько человек занимались поиском более эффективного анестетика: два бостонских дантиста Уильям Мортон и Хорас Уэллс, знакомые друг с другом, и доктор Кроуфорд Лонг из Джорджии.

Неизвестный художник. Портрет Уильяма Мортона. Гравюра. 1819

Они экспериментировали с двумя веществами, способными, как считалось, облегчить боль – с закисью азота, она же – веселящий газ, а также – с жидкой смесью спирта и серной кислоты.

Вопрос о том, кто именно открыл анестезию, остается спорным, на это претендовали все трое. Одна из первых публичных демонстраций анестезии состоялась 16 октября 1846 года. У. Мортон месяцами экспериментировал с эфиром, пытаясь найти дозировку, которая позволила бы пациенту перенести операцию без боли. На суд широкой публики, состоявшей из бостонских хирургов и студентов медицины, он представил устройство своего изобретения.

Пациенту, которому предстояло удалить опухоль на шее, дали эфир. Мортон подождал, хирург произвел первый надрез. Поразительно, но пациент не закричал. После операции пациент сообщил, что все это время ничего не чувствовал. Весть об открытии разнеслась по всему миру. Несмотря на открытие, многие отказывались воспользоваться анестезией. Согласно некоторым вероучениям, боль надо терпеть, а не облегчать, особенно родовые муки.

Но здесь свое слово сказала королева Виктория. В 1853 году она рожала принца Леопольда. По ее просьбе ей дали хлороформ. Оказалось, что он облегчает муки деторождения. После этого женщины стали говорить: «Я тоже приму хлороформ, ведь если им не брезгует королева, то и мне не зазорно».

Рентгеновские лучи

Способность заглянуть внутрь человека, не разрезая его, стала поворотным моментом в истории медицины. В конце XIX века люди использовали электричество, толком не понимая, что это такое. В 1895 году немецкий физик Вильгельм Рентген экспериментировал с электронно-лучевой трубкой, стеклянным цилиндром с сильно разреженным воздухом внутри.

Рентгена заинтересовало свечение, создаваемое лучами, исходившими из трубки. Для одного из экспериментов Рентген окружил трубку черным картоном и затемнил комнату. Затем он включил трубку. И тут его поразила одна вещь – фотографическая пластина в его лаборатории светилась. Рентген понял, что происходит нечто весьма необычное. И что луч, исходящий из трубки – вовсе не катодный луч; он также обнаружил, что на магнит он не реагирует. И его нельзя было отклонить магнитом, как катодные лучи. Это было совершенно неизвестное явление, и Рентген назвал его «лучи икс».

Вильям Рентген. 1900-е

Совершенно случайно Рентген открыл излучение, неизвестное науке, которое мы зовем рентгеновским. Несколько недель он вел себя очень загадочно, а потом позвал жену в кабинет и сказал: «Берта, давай я покажу тебе, чем я тут занимаюсь, потому что никто в это не поверит». Он положил ее руку под луч и сделал снимок.

Утверждают, что жена сказала: «Я видела свою смерть». Ведь в те времена нельзя было увидеть скелет человека, если он не умер. Сама мысль о том, чтобы заснять внутреннее строение живого человека, просто не укладывалась в голове. Словно распахнулась тайная дверь, а за ней открылась целая вселенная.

Рентген открыл новую, мощную технологию, которая произвела переворот в области диагностики. Открытие рентгеновского излучения – это единственное в истории науки открытие, сделанное непреднамеренно, совершенно случайно. Едва оно было сделано, мир тотчас же принял его на вооружение безо всяких дебатов. За неделю-другую наш мир преобразился. На открытие рентгена опираются многие из самых современных и мощных технологий: от компьютерной томографии до рентгенографического телескопа, улавливающего рентгеновские лучи из глубин космоса.