Текст книги "Жили-были старик со старухой…"

ГЛАВА 6
Подсолнух

– Это чегой-то?

– Где? – старуха недовольно посмотрела на деда.

– Да вот, лежит. – старик ткнул корявым пальцем в стол.

– Вот тя вошь-то съедает. Да тут овощи лежат! Ты про что?

– Да вот же! Урюк, что ли?

– Тю! Урюк! Курагу Зинка принесла.

– Кака Зинка?

– Ну тя, олух! … Кака Зинка. Така, что в соседней избе 70 лет живёт.

– А! Зинка, что ль? Она мне сегодня на перроне семян продала.

– Чего?

– Да что ж ты чевойкаешься-то? У тебя ж слух, как у филина!

– Та не глухая поди. – старуха глянула в зеркало. – И не старая. Я, спрашиваю, ты откедова деньги взял? Филин.

– Брешешь, старая! Не было такого вопросу!

– А ты не юли! Где гроши взял, спрашиваю?

– Да какие там гроши..?! Тьфу! Семена купил. Вот! – он протянул кулёк.

– Вот же, послал Господь! Какие семена ещё? Зинка же, поди с четверть века семками торгует!

– Ну, дак а я о чём толкую! Посажу семку! Будет на подоконнике расти, да глаз радовать!

– Чей?

– Чего?

– Глаз

– Мой и твой! Вот же, – ступня!

– Так. – старуха уставилась на кулёк. – Ты что же, старый? – она недобро перевела взгляд на старика. – Подсолнухи собрался растить?

– Во, дошло-то то до корыта! Я уж с час о чём толкую!

Старуха молча подошла к окну и растворила настежь створки:

– Ну-ка, подь сюда. Глянь, чего там?

Старик суетливо подошёл, выглянул:

– Чего?

– Того! – взорвалась старуха. – У нас весь огород в этих желтушных сорняках! А ты удумал ишо в хате эту дрянь приютить?!

Старик кивнул в окно и обижено засопел:

– Так то ж сорняк. Они ж дикие.

– Ди-ки-е? – старуха подбоченилась. – Вон о как!? А твои семки в кульке, ты думаешь, – Зинка сама родила, что ль?

– Скажешь тоже! – старик усмехнулся и почесал плешь. – Зинка сказала, что у неё редкий вид. Как там? … – старик закатил глаза и покопался в остатках мыслей. – А, во! Вспомнил. У-ни-каль-ные.

– Вот уж кто здесь уникальный, так это ты, олух старый. Сколько она содрала с пня трухлявого?

– С какого пня? – не понял старик.

– С того, что стоит предо мной.

– А! С пня-то… 50 целковых.

– Тю! Вот, дурень! Лучше б чекушку купил!

– Так что ж?! – старик оживился. – Можно и чекушку! Я бы сбегамши!

– Сиди уж. – отрезала старуха. – Расти свой подсолнух. Сбегамши он… От окошка до печки с час ходит, а тут он сбегамши…

Старик наклонился и потрогал ноготь:

– Ладно. Горшок дашь?

– Так, в посуднике возьми! Нешто не знаешь, где горшки?

Старик тяжело вздохнул, поднялся с лавки:

– Так память-то седая уж. Угонишься за ней рази?

– Как за чекушкой, – так он сбегамши … – усмехнулась старуха. – А за памятью… Эх, могила. Навозу-то присыпь к земле, прежде, чем сажать!

– А? – старик оглянулся. – Да? Навозу, да. Можно.

СПУСТЯ МЕСЯЦ

– Вот ведь каков, а! – старуха недовольно поморщилась. – Скоро совсем ума-разума лишиться со своим подсолнухом.

– Чего? – старик бережно смазывал ваткой лепестки невысокого подсолнуха.

– Ничего. – старуха громыхнула ухватом. – Ты ж не слышишь меня!

– Да слышу я тебя. – старик любовно потрогал стебель. – Надо бы пересадить тебя. Вона, как вырос! Не ужаться корневищам-то, наверное.

– Тьфу ты, Господи не приведи агронома-то! – старуха зло сплюнула.

– А ты не ругайся, а поди подивись, красота какая.

– Сгори ты в аду с красотой своей, ирод.

– Красота не горит … – задумчиво проговорил старик. – Красота в секунду сгорает. Мгновение.

Вечером, когда старик уже лёг, старуха тихо прокралась к подоконнику.

Подсолнух, освещённый луной, робко вытянулся в горшке и искоса наблюдал за старухой.

Она какое-то время рассматривала его.

– А вот здесь, не вытер. – она взяла ватку, смочила водой и аккуратно протёрла нижний лепесток. – Ох, Ромео плешивый.

Старуха усмехнулась и пошла к кровати.

ГЛАВА 7
Корова

Первые лучи солнца залезли сквозь занавески в хату и коснулись лица старухи. Она поморщилась:

– Спят петухи. А мне вставай … – она потрескивая встала, подошла к красному углу, перекрестилась. Сполоснув лицо, с полотенцем подошла к окошку:

– Куды?! Ты, глянь что делает, зараза!

– Чего там? – донеслось с печи.

– Чего. Сыми кости с грелки, да поди прогонь! Она ж, вона в огород смотрит!

– Да кому наш огород понадобимши?

– Сымай зад, сказала!

Старик нехотя сполз с печи:

– Ну ты хворь. Петухи ишо не горланить, а она меня…

– Да шевелись, ты! Пошла ж уже!

Старик обулся, зло хлопнул за сбой дверью.

Выйдя на крыльцо, он сразу увидел тощий коровий зад, лениво спускающийся к огороду.

– От ведь тя в копыто! – старик спустился и обломал ветку. – А ну пшла тсель!

Но корова, словно в наушниках, продолжала идти вперёд, вяло подхлёстывая себя хвостом.

– Ну, курва! – старик по-чапаевски рассёк прутом воздух и торопливо захромал вслед за скотиной.

С минуту старуха смотрела в окошко:

– Вот послал Господь дурня! – не выдержала она и схватив кочергу, выбежала во двор.

– Как тя родили-то, олуха?! – закричала она старику. – Я те что велела?!

– А я что, едрить ту делаю?! – старик споткнулся и упал меж грядок.

– Я прогнать сказала, а не гонять её по всей картошке!

Старуха вскинула кочергу и бросилась к корове.

Увидев мчавшуюся наперерез бабку, корова встряхнула головой и резко свернула в сторону.

– Только не к малине! – завопила старуха и махнула старику. – К ягодам! К ягодам тока не пущай гадину!!!

Старик ругнулся и бросился к кустам малины.

– Куда?! Куда по клубнике-то, слепень!!! – старуха чуть не плакала.

Старика словно сдуло боковым ветром. Не успев матюкнуться, он не удержался на ногах и снова рухнул на землю.

Корова воспользовалась паузой и через три секунды тараном пронзила бабкин малинник.

– Ско-о-оти-ина! – выдохнула старуха и швырнула в корову кочергой. – Да чтоб у тебя вымя усохло. – прошептала она и упала на колени.

Корова замерла, проводила взглядом пролетающую кочергу и дёрнула ухом.

Какое-то время все трое не двигались.

Первым сообразил старик:

– Пс! —он приподнялся на локтях. – Пс! – повторил он пытаясь привлечь внимание старухи.

Она подняла голову. Старик молча указал ей на корову и сделал круговое движение рукой призывая обойти ту с фланга.

Старуха кивнула головой, сложила рупором ладони и громким шёпотом прошипела:

– Верёвка! Рога!

Старик понял и развернувшись, пополз в сторону сарая.

Старуха же, не вставая с колен, медленно стала огибать задумчивую корову по кругу.

Вскоре она увидела старика, машущего ей раздобытой верёвкой.

Оба пригнулись и вспомнив военные годы, стали незаметно приближаться к корове с двух сторон.

Когда обоим показалось, что кольцо сомкнулось, корова вдруг подняла голову и уставилась на открытый парник.

– Нет! – тонко вскрикнула старуха, кинулась вперёд и вцепилась в коровью ногу.

Старик, с другой стороны, необычно резво накинул верёвочную петлю на рога и тут-же затянул.

Корова секунду постояла в оцепенении, потом протестующе замычала и бросилась в сторону парника.

Вцепившаяся мёртвой хваткой старуха рывками волочилась следом. Не желая попасть под копыта, старик подтянул ноги и словно тряпичная кукла болтался под коровьей мордой.

– Т-т-тол-ль-к-к н-не п-п-пом-м-мд-д-оры! – услышал он где-то снизу и прицелившись ткнул пальцем корове в глаз.

Мгновенно потеряв ориентацию, бедное животное ушло в сторону. Через несколько метров она воткнувшись в сарай, упала и потеряла сознание.

Старик тут-же бросился к старухе.

– Ноги, – прохрипела она.

– Что?! Что с ногами? – он задрал ей юбку.

– Ох, олух … – старуха закатила глаза. – Ноги скотине свяжи!

Старик коротко кивнул, сорвал висевшую на сарае верёвку и крепко перемотал задние ноги:

– Всё, вражина! – он довольный уселся рядом. – Теперича ходить будешь, тока когда мне приспичит! – он обернулся к старухе. – Ты как?

Та охнула и села:

– Да жива вроде. – она взглянула на свой огород. Тот, словно вспахали.

– Ну и организма у тебя, старая. – восхищённо заметил старик. – Прям, как у трактора!

Старуха со злостью посмотрела на лежащую у ног корову и ткнула её в бок:

– Ну, Ночка-хреночка! Попробуй тока очнуться!

– Кто? – старик уставился на корову.

– А ты, что? Не углядел сразу? Это ж Зинкина! Ночка. Тупая скотина.

– Да ты что, старая? Я знать не ведаю, скока курей у нас! Куда мне до Зинкиного хозяйства!

Старуха глянула исподлобья:

– Я те сейчас кальсоны-то твои на голову как натяну! Про Зинкино хозяйство он мне туту заливать будет…

– Да ты что? Я же не про то те…

– Тады помалкивай! – старуху слегка передёрнуло. – Казанова высохший. Ты, вот что – она поднялась и взялась за связанные ноги. – Подсоби-ка!

– Чего это? Куды ты её хочешь?

– Туды! В сарайку затащим! Не ужель мы её Зинке отдадим?! Весь урожай нам сгубила!

Старик секунду соображал, затем ухватился за рога:

– Мозговитая ты у меня баба! А ну-ка!

Через десять минут очнувшаяся корова лежала на земляном полу сарая и изумленно оглядывалась по сторонам.

Обнявшись старик со старухой дошли до крыльца, присели.

– Чего с ней …? – старик кивнул в сторону сарая.

– А чо с ней? Не доить же? Там же сотни четыре мяса!

– На убой что ль? – старик испуганно взглянул на старуху.

– Нет, старый. Мы её удочерим в ту то качель! – старуха поморщилась.

– Я не смогу. – покачал головой старик.

– Значит на рынке стоять будешь! – старуха разозлилась. – Пользу-то пень будет приносить, нет?

– За прилавком можно. – улыбнулся старик.

– Эй!

Оба испуганно оглянулись. За изгородью стояла Зинка.

– Ночку мою, случаем не чаяли? Запропостилась куда-то ….

Старуха пожала плечами:

– Не, Зин. Мы проснулись тока. А чего? Пропала?

– Да шут её знает! – Зинка вздохнула. Со вчерашнего, с поля… Забрела может к кому-то?

Из сарая вдруг послышалось жалобное мычание.

Зинка раскрыла рот, указала на сарайку:

– Чего-то у вас там?

– Брат. – махнул рукой старик.

– Брат?

– Брат. – старик даже не моргал. – Вчерась приехал, напимши. Да как буянить стал, я его и запер.

Мычание повторилось.

– Боженьки! А на Ночку-то мою как схож! – Зинка прижала ладони к груди.

Старик со старухой переглянулись.

– Зин! – на крыльце соседней избы появился Кузьмич. – Захар звонил!

– Чего ему? – Зинка не отрывала взгляда от сарая.

– Говорит, Ночка наша в коровнике у него! Видать, за евоной Зорькой уплелась. Пойду я, заберу.

Зинка резко обернулась:

– Стоять! Пойдёт он … – она взглянула на старуху. – У Захара аппарат же… Потом забирай его вместе с Ночкой. – Зинка повернулась к Кузьмичу. – В хате сиди!

Из сарая опять замычало.

Старик со старухой снова переглянулись.

ГЛАВА 8
День рождения

– Ой, старуха моя, старуха…

– Вот же-шь послал Господь! … Ты с утра мне настроение портить собрался, что ль?

– Ой, старая, старая…

– Да что ж такое, укуси тебя леший!? Что ж ты спозаранку запричитал-то?!

Старик хитро прищурился:

– Верно говорят добрые люди: «Где бобылём поросло, ковыль не растёт, лишь крапива да полынь.»…

Старуха выпрямилась. Повернулась к старику, склонила голову на бок и и посмотрела как на внука:

– Признавайся, урюк, ведь поди сам только что таку изморозь сочинил?

– А тебе что ж, не понравилось, что ли? – старик явно обиделся.

– Ну тя, брякало! – старуха добавила в таз воды с кувшина и продолжила намывать тарелки. – Кабы к селу, а то встал тут, как загадка, тень на плетень наводит!

– Ты, старая на календарь-то сегодня смотрела ль?

– А чего мне на него смотреть?! Все дни, как деревья в лесу, – поди отличи!

– Э-э не, милая!

– Чего?! – старуха в изумлении уставилась на старика. – Милая?! … Тебе на чекушку, что ль не хватает?! Видали его! … Милая!

– Погоди с чекушкой, апосле про это. Ты день-то какой нынче, не скумекаешь, что ль?

Старуха взглянула на календарик, висевший подле дверей.

– Вторник? И что?

– Да чихай ты на вторник, Господи корыто! Ты числа-то, глянь какие!

– Во вцепился-то! Ну 29…

– Ну сообразила вроде. А месяц-то?

– Июнь? … Или чево там? … – старуха подошла ближе, присмотрелась. – Июль написано.

– «Июль написано» – передразнил старик. Не шибко чо то у тебя выходит. Июль. Осталося мозги включить.

– Ну тя к болоту, Ей Богу! Пристал, как репей! Поди полентя сложи, уж пятый день, как привезли! Пока не полило-то.

Старик вскипел:

– Да у тебя, у дуры, день рождения сегодня! Поленья!…

– Так и что ж они с этого, не намокнут, что ли?! … -тут старуха моргнула. – Чего у меня?

– Ну вразумела телега-то, раздери ту плесень!

Старик вытащил из-под рубахи свёрток:

– Весь настрой к свиньям в корыто! – он бросил свёрток на стол. – Забирай подарок свой! – он развернулся, хотел выйти.

– Погодь!

Старик развернулся. Старуха подошла к нему, поцеловала в сухую щетину:

– Замоталась я, старый. Не серчай на меня. Чего там? – она кивнула на стол.

– Бог руки дал, разверни да глянь. – старик ещё сердился.

Старуха подошла к столу. Не торопясь, улыбаясь, развернула. Старик, потихоньку оттаивая, молча наблюдал сзади.

Наконец старуха повернулась к нему. В руках она держала красное платье в горошек.

– Ты, я гляжу совсем на старости ополоумел?

– Чего это? – старик вновь насупился.

– Ты это откедова взямши?

– Где взямши, там более нету.

– Конечно нету! – старуха подошла к шкафу. – Весело пять лет, ту то в качель! Сам же тогда и подарил! – старуха раскрыла створки, накинула платье на вешалку – Кто ж три раза подряд одно и то же платье дарит, дурень!?

– Да кабы ты носила, я же рази дарил бы?! – взорвался старик. – Нет, схоронит в шкап и в ус не дует! Как будто и нет его! Новёхонько платье! Не дёвано ни разу! Чего, спрашивается, не накинуть-то?! Нет же, стоит в вонючем переднике, тарелки свои намыват!! Тьфу!

– Да воротит меня с цвету такого! – тоже не удержалась старуха. – Ишо и горох!

Старик зло развернулся и поковылял к дверям.

– Кабы бирюзовое! Нет, он меня в скомороха всё одеть норовит! – услышал он вслед и хлопнул дверью.

– Есть дома кто?

Кузьмич вздрогнул и чуть расплескав, испуганно оглянулся:

– Фу, ты ту-то Люсю! Митрич! Вперёд тебя помру со страху.

Он стоял у комода и отливал из графина.

– Вчерась тесть приезжал. Отметили, да Зинка с пьяну-то и забыла убрать. – он довольно улыбнулся. – А наша разведка всё сечёт. Тебе, извиняй не предлагаю, а то моя приметит и … – он тяжело вздохнул.

– Да не, мне надо. – старик присел у двери. – У тебя денег случаем нет в долг?

Кузьмич поперхнулся и закашлялся:

– Ну ты… Я на кассира похожий, что ли?! Стал бы я тута хорониться! В сельпо бы уж давно навостримши!

Старик вздохнул:

– У моей праздник нынче. Платье хотел.

– Ты как дурень в нём будешь. – заметил Кузьмич.

– Да не мне, тюля! Бабе своей!

Кузьмич кивнул в окно:

– Не видал там её?

– Зинку? Не…

– Кузьмич снова достал из комода графин и взглядом фармацевта прикинул содержимое:

– Можно ещё пару капель. – он отлил себе и поставил графин на место. – А ты не кручинься. Поможем твоему горю.

Кузьмич опрокинул в себя стопку, подошёл к шкафу, раскрыл:

– Выбирай!

Старик поднялся с табуретки, подошёл сзади. Сразу бросилось в глаза бирюзовое платье.

– Вот это! – он ткнул в него корявым пальцем.

Кузьмич одобрительно кивнул:

– Верный выбор. – он сдёрнул платье с плечиков. – Носи, сосед на здоровье!

Старик сплюнул:

– Сказано ж, – не мне, дупло! – сунул платье под рубаху и вышел.

Кузьмич хмыкнул, подошёл к окошку, проводил старика взглядом и взглянул снова на комод.

– На, держи старая! – старик царственным жестом выложил платье на стол.

– Куды на муку-то?! Зенки-то на что?! – старуха быстро подхватила платье и убрала со стола. Встряхнула, оглядела:

– Спёр, что ли?

– Тьфу, Господи! Да нешто я воровать стану, чтоб тебя ублажить?! Купил я!! … Спёр, главное…

– Да на что ты купил-то?

– Копил, едрён корень! – старик почувствовал, что краснеет и поспешно отвернулся.

– Ладно, старый. – бабкина ладонь легла на его костлявое плечо. – Ну-ка, дай чмокну.

Старик повернулся и старуха трижды его расцеловала:

– А раскраснелся-то, словно как рак на закате! – она рассмеялась. – Ладное платье! Ублажил старую, спасибо!

Старик отошёл к окну, достал папироску:

– Три года копил … – он затянулся.

– Иди-ка сюда, копилка. – услышал он и повернулся. Старуха протягивала стопку. В другой руке держала вторую.

– Давай уж… Коли праздник мой. Сколько ж мне там настукало-то?

Старик малость смутился:

– Да рази это важно?

– А чего ты огорошился-то? Я и сама запамятовала…

– Не в том дело, старая … – они чокнулись. – Цифры, что! Их написал, да стёр. А жизнь… Рази сотрёшь? Не думай, старая сколько прожито. Весь смысл в дне, что нынче! – он запрокинул голову и выпил.

Старуха пригубила глоточек, кивнула на стол:

– Пирогов вот задумала. Зинка заходила, пока ты в сельпо бегал, так я их позвала к вечеру с Кузьмичом. Подарок твой одену. – старуха любовно погладила платье. – Пущай обзавидуется! Ей-то, небось… Ты чего? Не пошло, что ль? – она похлопала старика по спине. – Ишь тя пополам-то как согнуло! Погодь, воды принесу.

Старуха подошла к ведру:

– Ох ты! А воды-то… Сейчас, я до колодцу! – она взяла ведро и вышла в сени.

Старик поднял голову, ошалелым взглядом обвёл горницу. Потом схватил с табурета платье и швырнул его в печь. Оно тут же занялось и через несколько секунд его, словно и не было.

Вечером все собрались за одним столом. Пироги с картошкой, капустой, клюквой окружали стоящие в центре стола графин с беленькой и полуторку самогона. Кузьмич со стариком то и дело подливали своим.

– Споить меня хочет! – Зинка весело подмигнула старухе.

– И мой-то, глянь, не узнать прям! – улыбнулась старуха. – То шкериться где-то с чекушкой своей, а тут… Ты, старый, – она повернулась к старику, – сам-то выпивать сегодня собираешься? Или у тебя козни мутные в голове?

Старик испуганно взглянул на Кузьмича и налил старухе ещё стопку.

– А кстати! – вспомнила вдруг старуха. – Ты представляешь?! Подарил старик мне нынче платье! Красивое! И цвет по мне! Но не успела смерить даже! – старуха развела руками. – Пропало! Веришь, нет? Было и нету!

– Да поди ты! – Зинка ухватила старухину руку. – Я сегодня к тебе в платье собралась было… А нету! Всё обыскамши! И Кузьмич мне какую-то вошь втирает, будто твой приходил, жаловался, что ему не в чем праздник отметить, так он ему и дал!

Старик закрыл глаза и притворился, что он ушёл.

Старуха недобро сощурилась:

– Какова, говоришь платье цвету-то было? Не бирюзовое ль?

– Бирюзовое … – кивнула Зинка и непонимающе уставилась на Кузьмича.

Тот отвёл взгляд к окну и сосредоточенно о чём-то задумался.

Старухи покачали головами. Улыбнулись.

– Бог с ним! – воскликнула Зинка. – Носи, Петровна!

– Да я б носила! – рассмеялась старуха. – Кабы знала, где оно!

Она хлопнула старика по плечу:

– Ты куда платье-то девамши, валенок мой любимый?

«Как же это они?» – отрешённо подумал старик. – «Я ж ушёл…»

ГЛАВА 9
Две путёвки на двоих (1)

– Ну старая, собирай свои монатки и танцуй!

Старуха вытерла руки о подол и сухо взглянула:

– Гопака?

– Чего гопака? – не понял старик.

– Бес тебя в рёбро приголубил, что ли? – старуха закинула полотенце на плечо. – Знает ведь, что я весь день в огороде спину не разогнумши! Нет, несёт домой шелуху разну! Мозг мне засоряет!

– Ничего. Сейчас взбодрисси! – старик с видом фокусника выудил из-под рубахи два разноцветных листочка и торжественно положил перед старухой на стол.

– Чего это?

– Председатель дал! Лично! Дождалися на старости награды! Полвека ж в колхозе!

– Вот же седло. Чего в награде-то? Бумажки? – старуха взяла листок, близоруко прищурилась.

– То не бумажки, дуля! Путёвки енто! На море!

– Куды-ы? – старуха поднесла листок к самым глазам, прочла. – Сана-то-рий. Пицунда… Что за…

– Нашла награда героев! – Старик выпятил грудь и заулыбался.

Старуха положила путёвку на стол, неодобрительно глянула на старика:

– Ну расцвёл нарцисс… А деньги-то где мы возьмём? На море?!

– Культя! Бесплатно ж!

Старуха подняла бровь:

– Да разве ж такое бывает?

– Да ну тя, старая! – старик обиделся. – Ни бельмеса ты, что ль в задарма не веришь? Как живёшь-то?!

– Нормально живу! И без морю не кашляю! – старуха тоже завелась.

– Да ты море видала ль когда?! Мы ж с тобой за всю жизнь три раза, поди к снохе твоей и съездили! В этот… как его …?

– В Схороньке Катерина живёт.

– Во! Старик хлопнул себя по лбу. – Точно! Схоро …Тьфу! Даже повторять тошно! Там ж речка, да и та говнотечка, – аж в десяти верстах! Ни искупаться, ни рыбу словить! А тут задарма, да на мо-оре!

Старуха подкинула в подпечек пару поленьев, ухватом протолкнула вглубь горшок с картошкой:

– Мо-оре! Ты, тока невод с собой не забудь прихватить…

– А что? И прихвачу!

– О, Господи… Скажи дурню помолиться, так он и … – старуха выложила на стол миски с вилками.

– Я тя чегой-то не пойму никак! – старик сел за стол. – Ужель не хочешь кости свои на пляжу погреть? Я, вона и шмотьё себе уж собрал. – он кивнул на мешок у дверей. – А купальник те сегодня подберём в трикотаже!

Старуха медленно обернулась:

– Чего ты мне подобрать собрался?! – она недобро прищурилась. – Да чтоб я на людях срамилась?!

– Всё всё, чего ты?! Не буянь. – старик примиряюще поднял сухие ладони. – Не хочешь пляжу, в горы слазим!

– Ой … – старуха от смеха чуть не уронила чугунок и поспешно поставила тот на стол. – Гляньте на него! На печь-то, дай Бог с третьего раза залезает, а тут он в горы собралси!

Старик обиженно засопел:

– Напрасно ты, старая мечту мою разоряешь. – он царапнул вилкой стол.

Старуха села рядом, подпёрла кулаком подбородок, с интересом посмотрела на старика:

– Что-то не припомню я старый, чтоб ты со мною мечтою такой делился…

– Вот то-то и оно! – старик поднял палец и постучал себя по плеши – Получается, что я даже и не смел мечту пустить сюды!

Старуха посмотрела на путёвки. Старик перехватил взгляд и оживился:

– Ты глянь тока, как красиво! – он взял одну и указал на рекламные картинки. – А ванны там какие грязевые! И тоже ж задарма!

– Чего ты городишь-то?

– Да вот же, для таких куриц как ты – нарисовано! Вишь, лежат довольные! Все, как черти! – старик рассмеялся.

– Ты бы к хряку нашему в загон сходил, он те покажет, где грязь найти. Всяко ближе, чем эта Пицунда.

– Дура! Это ж лечебная! Вона, спина у тебя… А умоешься и глядишь, станцевала бы!

– Гопака?

– Чего?

Старуха махнула рукой:

– Ох, да забудь, старче. Как с яблок дым…

Старик чуть помолчал:

– А помнишь, в позапрошлом годе Кузьмичу с Зинкой таки же вручили? Так мне потом он рассказывал, как кажный день, спозаранку до базару ходил и черешню покупал!

– Да ты сам-то веришь в то, что несёшь?! – старуха рассердилась. – Где Кузьмич, а где черешня?!

– Да что ж ты..!? – старик глянул в окошко. – О! А вот он сам сейчас! – он отвернул форточку. – Кузьмич! – он поманил пальцем.

Кузьмич замер. Потом его словно ветром приподняло и через секунду он уже загремел в сенях. Дверь распахнулась. Увидев старуху, сосед заметно приуныл.

– Ту то тя за Люсю, Митрич! Зовёшь словно … – он вздохнул. – Ну, чего вам?

– Ты Кузьмич, что? – старуха искоса наблюдала за стариком. – и взаправду, когда на море был, по утрам на базаре черешню покупал?

– Черешню?! – Кузьмич непонимающе уставился на старуху. Потом на старика. – Вот етить —то… А! Так не черешню! То кизил! Вино, раздерить ту черешню! Там же три литра за копейки взять можно!

– Ах ну как же! – старуха развела руками. – Ясень пень, что черешня и кизил даже на слух схожи! Перепутал просто, старый? – она подмигнула старику.

Потом обернулась к Кузьмичу:

– А ты и в горы, поди лазил? Или так? Не выше ближайшей разливухи?

– Зачем лазил? Там фуникулёра есть. – Кузьмич сел за стол. – Сама подымает!

– Вот! Слушай, старая!

– Кабина така… На гроб для двоих похожа.

Старик замотал головой, бросил недовольно:

– Не вести тебе новостей, Кузьмич с таким сравнениями.

– Тю! Сказал! Я, ту то Люсю в погоде запутаюсь, а ты новости… А вот пароходы там плавают, верно! Сядешь, раздудыть тех чаек, на такой и можешь на море смотреть, можешь на берег. Красота!

– Слыхала, старая? – старик снова воодушевился. – В какую сторону хочешь, туды и смотришь!

Кузьмич вздохнул:

– Зинка тока ни куды не смотрела. Всю палубу облевала, корыто сухопутное.

Старик в сердцах ударил по столу:

– И чего позвал тя, дурня! Всю сказку набекрень! – Он встал и склонился на старухой.– Ты едешь, нет?!

– Да куда?! А курей, хряка с коровой мы на кого оставим?! Или те председатель и на курей путёвки вручил?!

– Погодь, как же это..? – старик явно не понял. – С курями в санаторий?! Да и корова… Она ж всю плацкарту займёт…

Кузьмич развеселился:

– Петровна юморит, а тебе, как по наковальне! А давай, я с тобой поеду? Чего путёвке пропадать-то?! Ни мне, ни Люсе! На мне хозяйства хоть нетуть!

Старик замер. Потом улыбнулся:

– И то верно! Ступай-ка, Кузьмич до дому, да переоденьси!

– А чего мне? Я ватник сыму, а ты галстук дай мне!

– На майку?!

– Да там жарища така, – трусы потеют! Ты чего?! Едем! Я тама твоим гидом буду!

Старик взял мешок у дверей и они вышли.

С минут десять старуха молча сидела за солом и невидящим взглядом смотрела на ходики.

– Да что ж это я? – тихо шепнула старуха. – Куды разум-то свой подевала? – добавила она громче. – Как же я его отпустила-то, Господи!

Старуха встала:

– Да ишо Кузьмич! Гид! В ту то качель! – и она выскочила из избы.

Во дворе через ограду она приметила Зинку с граблями.

– И ты что ль, нюх утеряла совсем?! – крикнула старуха. – Твой-то с моим в Пицунду рванумши!

– Кудыть? – грабли выпали из Зинкиных рук.

– На моря, кудыть! За кизилом!

– Ох, батюшки!

Зинка перелезла через ограду и обе старухи выбежав на пыльную дорогу бросились вслед за стариками.