Текст книги "Он съел моего фамильяра"

10 глава. О том, как некоторые вещи оказываются не тем, чем кажутся на первый взгляд

Деревня грогов осталась далеко позади, и Вика, заприметив тонкую ленту ручья, мелькавшую сквозь листву окаймлявших тропинку деревьев, остановила велосипед.

Клетка с калабриусом на багажнике постоянно цеплялась за ветви деревьев и затрудняла езду… Пора бы избавиться от нее.

– Я выпущу котика, – сказала она. – Выпущу и помою. Мне надо осмотреть его раны! – Демиан спрыгнул с Тариуса и потянул из ножен свой меч. Вика спросила: – Это зачем?

– На всякий случай, – отозвался молодой человек с неопределенным выражением на лице.

Вика тем временем спустила клетку на землю и потянула щеколду…

Демиан крепче перехватил эфес клинка.

Калабриус, настороженный, нервный, глядел на обоих испуганными глазами… Издал что-то вроде печального «мяу» и, выбравшись на траву, ткнулся девушке в руку.

– Какой же он милый! – восхитилась Виктория, полностью покоренная. – Бедняжечка мой, бедненький котик… Нехорошие гроги сделали тебе больно. Но ничего, мы сейчас отмоем тебя от крови и посмотрим на ранки… Я тебя вылечу! – пообещала она.

Калабриус продолжал ластиться, как кошечка, и даже позволил взять себя на руки.

Вика счастливо улыбнулась:

– Вот видишь, он вовсе не страшный, – сказала Демиану и потащила животное в воду.

Парень расположился на берегу, наблюдая, как она возится с новым питомцем: оттирает его заскорузлую от засохшей крови рыжую шерстку да сюсюкается с ним, как с младенцем.

Картина была любопытная: не только из-за калабриуса (он пока ничего не сказал ей о нем, пусть сама, что ли, увидит), а также из-за самой девушки, бултыхающейся в воде. В мокром платье, с выбившимися из прически рыжими волосами она была дивно как хороша! А уж как улыбалась… Как бурно вздымалась ее высокая грудь под тонким сатином зеленого платья.

Вика казалась ему ожившим побегом тонкого камыша, колышущимся от легкого ветерка…

Он подумал, что смотреть на нее одно удовольствие.

И даже чуть огорчился, когда она вышла на берег…

Плюхнулась на траву рядом с ним, отвела от лица непокорные волосы и, положив калабриуса себе на колени, начала осматривать его тельце. Нахмурилась, вскинула бровки… Демиан наблюдал за ней, не в силах отвести глаз. Хотелось бы верить, только из чистого любопытства…

– Я не вижу на нем ни одной раны, – сказала Вика и поглядела на спутника. – Как же так? Он был весь в крови.

– Но в своей ли? – Демиан понял, что пришло время ее просветить.

– А в чьей же еще? – насторожилась Виктория.

И парень плечами пожал:

– Полагаю, в крови той самой коровы, что пропала у старьевщика Дина. Калабриусы, – начал объяснять он, – они, понимаешь ли… очень охочи до молока. И иногда, слишком перестаравшись, они потребляют его вместе… с коровой. Всё целиком!

Вика застыла, глядя на него в полнейшем недоумении: может, надеялась, что он только разыгрывает ее. Но рука, прежде гладившая калабриуса, все же зависла над ним неподвижно…

– Это правда? – уточнила она.

И Демиан отозвался:

– Калабриусы вовсе не милые и хорошие, это лишь маскировка, позволяющая им подбираться к несчастным животным. Они – оборотни, Виктория, и большие манипуляторы.

Тот, кого девушка считала всего лишь рыжим котом, как раз ткнулся ей в руку, выпрашивая порции ласки. А уж глядел как своими большими глазищами…

– Оборотень, – эхом произнесла Вика. – И насколько опасный?

– Настолько, что лучше бы с ним не связываться, понимаешь? – Она кивнула с несчастным лицом, и Демиан, не удержавшись, добавил: – Людей они обычно не трогают, разве что оголодают или те сами напросятся на неприятности.

Калабриус продолжал ластиться к Виктории, и та, сама того не заметив, продолжила гладить его по спинке.

– Но он кажется таким милым…

– Иногда самые страшные вещи таятся под маской невинности. Просто будь осторожней в следующий раз!

Они продолжали сидеть на нежно припекающем солнышке и глядеть на бегущую воду. Демиан думал о жизни, Вика – о дочери… Кто научит ее реалиям сказочной жизни? И узнает ли она ее вовсе при встрече? Вдруг и Полли забросило в новое тело… Бедная ее девочка!

– Я позабочусь о нем, – сказала девушка, поднимаясь с травы. – Бедняжечка не виноват, что родился таким!

Ей подумалось вдруг: помоги она этому существу, кто-то и дочке ее где-то там, неизвестно где, тоже поможет. Как аукнется, так и откликнется… Она усадила калабриуса в велосипедную корзину и первой сорвалась с места:

– Вперед, не станем терять время напрасно!

Так, в постоянном движении, прошло время до вечера, и Виктория с непривычки вдруг ощутила, что больше не может усидеть на сидушке. Тело ломило во всех местах разом… Пора было расколдовывать дом и отдыхать… Тот, к счастью, сразу же отозвался не только своим появлением, но еще теплой ванной, поджидавшей за первой же дверью.

– Спасибо, родненький! – поблагодарила Вика родимые стены, снимая одежду и опускаясь в пенную воду. – Просто блаженство!

Ванная комната была точной копией ее собственной ванной – белая плитка и множество разнообразных флаконов – Вика выдавила немного геля для душа и принялась намыливать свое уставшее тело мочалкой. Запах стоял восхитительный!

Словно в саду, когда зацветает сирень…

Она полежала еще немного, а после обмылась и начала вытираться. Ровно через секунду странное ощущение во всем теле заставило ее насторожиться: покалывание, легкий зуд. Она почесала правую руку, колено, лоб, другое колено, обе щеки… И, наконец, глянула в зеркало.

От увиденного у нее сбилось дыхание…

Воздух так и залип в онемевших на мгновение легких.

А потом рванул с удвоенной силой, и девушка закричала… Да так, что дрогнули стены.

– Вика, что происходит? – встревоженный голос Демиана донесся до нее как бы сквозь вату. – Скажи, в чем дело. Иначе выломаю дверь! – Он дергал за ручку так рьяно, что сделал бы это рано иль поздно. К счастью, щеколда откинулась сама по себе: кажется, дом решил подсобить. Может быть, чувствовал себя виноватым…

Дверь распахнулась – молодой человек застыл на пороге.

Вика и не подумала прикрываться: не было надобности – плотный слой шерсти покрывал ее от макушки до пят лучше любого халата.

Она, наконец, перестала кричать и с ужасом посмотрела на абсолютно шокированного увиденным парня.

– Я… я не знаю… я… это… шерсть… – заикаясь, выдавила она сквозь брызнувшие из глаз слезы.

Демиан отмер и, подойдя, прижал к себе пушистое тельце.

– Ну-ну, – попытался успокоить то ли себя, то ли все-таки Вику, – все наладится… Не раскисай!

Девушка всхлипнула:

– Не раскисать?! Я превратилась в медведя. Посмотри на меня! Нет, лучше все-таки не смотри. – И снова уткнулась ему в плечо.

– Как это произошло?

– Я думаю, это гель для мытья виноват, – ответила Вика. – Наверное, дом подсунул мне что-то другое вместо него…

Демиан огляделся.

– Это проекция твоей собственной ванной в твоем прежнем мире? – поинтересовался для ясности.

– Да. Он создал ее также, как спальню.

– … И для проекции применил собственные флаконы и баночки Исидоры?

– С ее зельями, – с ужасом догадалась Виктория, и слезы повторно закапали из ее глаз. – Я что же, теперь навсегда останусь медведицей?!

– Расколдуй себя.

– Я не могу. Я ведь не Исидора!

Вика хотела прикрыть руками лицо, но заметив их волосатость, в отчаянии прикрыла глаза.

– Так, успокойся! – Демиан взял ее за руку и повел из ванной в главное помещение дома, уютную комнатку с деревянным столом, книжной полкой, пучками ведьмовских трав под потолком и широкой кушетки с целой инфантерией из подушек. – Ты, может, больше не Исидора, – сказал ей при этом, – но и не Виктория Стрельникова во всей полноте. У тебя ее тело, дом и… ее фамильяр, – добавил, потерев шею. – Так что, будь добра, познавай колдовскую науку! Я так понимаю, тебе она пригодится.

И он, усадив ее на кушетку, потянулся к огромному фолианту на книжной полке.

«Энциклопедия превращений от А до Я» значилось на обложке.

– Я что же, должна это все прочитать, прежде, чем снова стать человеком?! – ужаснулась Виктория. – А как же дракон? Как моя дочь…

– Во-первых, – авторитетно заявил Демиан, – номинально ты все еще человек (медведи, знаешь ли, говорить не умеют), а во-вторых, мы можем полистать по разделам. Вдруг повезет…

– Мамочки родная! – всхлипнула девушка, с ужасом глядя на огромную книгу. – Мне никогда не стать Исидорой…

– Тебе и не надо. Просто… сделаем тебя менее волосатой!

Калабриус подошел и потерся о ее голую… волосатую ногу.

Виктория улыбнулась сквозь слезы:

– Я теперь точно как он. Осталось только хвост отрастить…

Они с Демианом улыбнулись друг другу.

– Без хвоста ты мне нравишься больше, – заверил он, садясь рядом и понуждая ее открыть книгу. – Вот увидишь, мы с этим справимся!

– Очень надеюсь, – всхлипнула Вика.

11 глава.  О полезности пеших прогулок на свежем воздухе в королевском саду

Такой, на кровати, поедающей булочки, ее и застала мистрис Велиус время спустя.

– Что с вами? – спросила она. – Утомились работой на кухне? – Вроде даже с надеждой.

Но Полина вздохнула:

– Что-то мне дурно, в голове кавардак.

– Может, вам воздухом подышать, – предложила придворная дама. – В саду дивно цветут пенстемоны.

Полина в цветах разбиралась на уровне детского сада, но пенстемоны захотелось увидеть.

Как и сад вообще…

Она второй день в сказочном королевстве, а дальше балкона не выходила. Вот и шанс это исправить…

– С удовольствием подышу. Только бы найти выход!

– А где ваш телохранитель? – Мистрис Велиус чуть насмешливо вскинула брови. – Опять за булочками охотится?

– Нет, булочек у меня предостаточно. Ушел искать пылесос, чтобы порядок здесь навести!

– Бедняжка, ему непросто с вами приходится. – Мистрис Велиус откровенно над ней потешалась, и Полина подумала: это лучше суровой отповеди. Может быть, даже не станет доносить королю… – Я попрошу одного из гвардейцев проводить вас до сада.

– Благодарю.

Полина томно поднялась с постели, крошки от булочек фейерверком брызнули во все стороны. Мама бы ей учинила такой апокалипсис, что представлять не хотелось, но мистрис Велиус лишь улыбнулась.

– Поправьте прическу, – сказала она. – Вам могут простить помятое платье, но только не беспорядок на голове!

Девушка послушно привела в порядок прическу, вернее под странным углом сидящий парик, и последовала за приставленным к ней гвардейцем по коридорам дворца. Тот был совсем юным, едва ли больше семнадцати, он краснел и смущался, словно ребенок… Полину бы то позабавило, не будь она слишком поглощена подслушанным у дверей королевских покоев.

Впрочем, она обо всем позабыла, стоило только оказаться в саду: в царстве благоухающих цветов и деревьев. Такого она еще никогда не видала! Сотни изящных, разноцветных головок поднимались над грядками, как военные на параде, у каждой свое особенное место – своя партия в общем ансамбле.

Полина брела по дорожке завороженная, с приоткрытым от восхищения ртом. Подумалось вдруг, что неведомые ей пенстемоны вряд ли способны оказаться красивее каждого из уже виденных ею цветов. И все-таки любопытство заставило обратиться к одному из садовников: тот как раз подрезал ярко-алые розы, и делал это словно наощупь:

– Любезный, – спросила она, – не подскажете, где цветут пенстемоны?

Старик поглядел на нее слезящимися от яркого солнца глазами. Он показался Полине кротом, выбравшимся наружу из темной норы под землей…

– Пенстемоны в первом правом ряду от фантана, юная леди, – с готовностью отозвался старик. – Только, если хотите увидеть настоящее чудо, посетите сад колеусов. В этом году они особенно хороши!

– Благодарю. Я хотела бы посетить все уголки этого сада!

И развернулась, чтобы уйти, но старик удержал ее.

– Кто вы? – спросил у Полины. – Я люблю слышать новые голоса, глаза, к сожалению, сильно подводят меня.

– Я принцесса Брунгильда.

– Принцесса? – Как будто бы удивился старик. Тряхнул головой… – Простите, что не признал вас… В последнее время я очень рассеян. Сын говорит, мне пора на покой, но я собираюсь лелеять свой сад до последнего вздоха… Так и умру с щипцами в руках, на клубе с цветами. – И тут же добавил совсем другим тоном: – Я сделал, как вы говорили: удобрил гибискус пометом единорогов. Он, действительно, ожил и готов зацвести в ближайшее время…

Полина нахмурила брови: уж кто-кто, а она никак не могла посоветовать старику удобрять гибискусы пометом… единорогов! Она не то что про единорогов, она и про гибискусы толком не знала.

– Простите, – сказала она, – вы уверены, что это именно я советовала вам единорожый помет?

Старик снова вгляделся в нее, но, кажется, мало что рассмотрел – глаза его действительно подводили.

– Я говорил с принцессой Брунгильдой. Разве вы – не она?

– Она.

– Тогда все верно. – Он улыбнулся: – Я рад, что вы снова вернулись сюда. В последний раз вы казались печальной, сказали, тоскуете по своему прежнему дому. Там у вас были тигридии и спараксисы десяти разных видов! Хотел бы я это увидеть…

– Тигри… и… – Полина вряд ли смогла бы это произнести. – Но… когда это было? Когда мы с вами беседовали в последний раз?

Ее напористость напугала садовника, и он отступил к своей грядке.

– Так на прошлой неделе… я еще занимался рододендронами.

– Принцесса, этот садовник вам докучает? – подступил к ней гвардеец, державшийся до этого в стороне.

– Ничуть, мы просто беседовали, – отозвалась она и снова повернулась к садовнику – тот семенил между цветами, так что виднелась только одна покрытая белым пухом макушка. Оживший маленький одуванчик

Полина бы побежала за ним, но как посмотрит на это гвардеец… Нет, лучше прийти сюда как-нибудь в одиночестве и расспросить старика поподробней! Он явно с кем-то спутал ее, только с кем?

Одна загадка страннее другой.

Полина бросила еще один взгляд на стремительно удаляющийся «одуванчик» и продолжила путь по садовой дорожке.

Осмотрела фонтан с разноцветными струями – радужный, как ее просветил юный сопровождающий – и клумбы с расхваливаемыми мистрис Велиус пенстемонами. Они показались ей несколько скучными по сравнению с теми же… розовенькими помпонами с ажурными листьями, что росли на соседней грядке. Названия она, конечно, не знала, но впечатления это ей не испортило… А уж колеусы оказались воистину бесподобны!

Она как раз присела передохнуть, как различила кладку стены за спиной… Раздвинула листья плюща, увивавшие стену до самого верха, и коснулась холодного камня. Песчаник. Точно таким были выложены бордюры для клумб…

– Эй, Дэнни, – окликнула она юного гвардейца, – что находится за этой стеной?

Тот смущенно замялся: то ли не хотел говорить, то просто робел перед ней.

– Старый сад, много лет как заброшенный. – И пояснил: – Король Люциус приказал разбить новый сад, когда женился на королеве Аврил, старый сад постепенно пришел в упадок. Его закрыли, чтобы никто ненароком в него не забрел! Там все заросло сорняками и дикими розами. Как-то пес мастера Грелли залез в старый сад через дырку в стене, его так и не сумели найти… Должно быть, бедняга издох, не сумев выбраться.

Полина скептически выгнула брови, но рассказчик этого не заметил: глядел себе под ноги.

– Хорошая сказка, – сказала она и в продолжении целого часа пыталась отыскать вход в таинственный сад. Правда все безуспешно… Стена тянулась в одну и другую сторону бесконечно.

Ничего, подумала Полли, всего лишь еще один квест для любопытной во всех отношениях попаданки.

Время клонилось к вечеру, и пора было возвращаться назад: переодеваться к ужину.

Но перед этим…

– Дэнни, – снова окликнула она юношу, – ты живешь прямо в замке или… не знаю… идешь домой, к матери? Как это заведено?

– У гвардейцев свое крыло, ваше высочество. – В очередной раз смутился молодой человек. – Нефритовое. Нам нельзя покидать пределы дворца просто так. Только по увольнению!

– Как интересно. Значит, и мастер Брегер тоже там обитается?

– Мастер Брегер? – Полина заметила в мальчике тот же испуг, что охватывал каждого, стоило упомянуть это имя. – Нет, что вы, мастер Брегер ведь не гвардеец… Ищейка. Его комнаты, как я слыхал, в Аквамарине…

– Спасибо, мой дорогой!

Полина была так рада это узнать, что навалившаяся от долгой прогулки усталость, вдруг отступила, сменившись радостным предвкушением… непонятно чего.

Должно быть, сытного ужина.

Все-таки девушка очень проголодалась…

12 глава. О том, как некоторые дома шалят самым неожиданным образом

Вика проснулась озябшей и еще в полудреме хотела натянуть на себя одеяло – того не было под рукой, только чья-то горячая кожа касалась ее кожи руки.

Мысль выстрелила, словно разжавшаяся пружина: кто… касается ее кожи? Кожи?! Она распахнула глаза и глянула на свое еще вчера покрытое шерстью тело.

Шерсти не было, ни единого волоска, и она лежала подле мужчины в чем мать родила. Голой от макушки до пят…

Они с Демианом так и уснули за чтением магического трактата…

Ужас какой!

Вика пошевелилась, страшась разбудить сладко спящего «фамильяра», трактат лежал у него на ногах, грудь мерно вздымалась и опадала. Просыпаться он, похоже, не собирался, и это ее ободрило… Легко скользнув на пол, так что кушетка не издала ни единого звука, девушка на кончиках пальцев прокралась к двери.. в спальню.

Думала она, по крайне мере, о спальне, но, потянув за ручку двери, отпрянула от клубов горячего пара, пахнувших из сауны или бани. Никак не из спальни.

– Мне нужны спальня и мои вещи, – взмолилась она, прикрыв дверь и предпринимая вторую попытку.

На этот раз шум морского прибоя ударил ей в уши, почти оглушая в полнейшей тишине дома, прокричала, паря над волнами, огромная чайка, и Вика, боясь, что это разбудит спящего парня, захлопнула дверь громче необходимого.

И он заворочался…

Вика слышала это, вцепившись холодными пальцами в амулет и мысленно умоляя: «Одежда, мне всего лишь нужна одежда… Не сауна и океан, просто немного одежды».

В тот же момент она ощутила себя одетой. Одежда хоть и висела мешком, но была очень теплой, а главное, прикрывала ее наготу.

Хоть что-то!

– Благодарю! – едва слышно шепнула она и, наконец, обернулась без страха быть оконфуженной.

Да так и застыла с открытым ртом: Демиан лежал на кушетке в чем мать родила, лишь тот самый пресловутый трактат прикрывал его стратегически важное место.

И проснувшийся парень глядел на нее в явном недоумении…

Вика поняла все без слов: покосилась на одежду, что подсунул ей дом.

– Если тебе так хотелось примерить мою одежду, могла просто сказать.

Демиан улыбнулся, маскируя неловкость веселой шуткой, и Вика почувствовала, как горячая кровь ударяет ей в голову.

– Извини, это вышло случайно. Этот дом издевается надо мной!

При этом она рассмотрела цепочку на груди парня – ласточку, заключенную в круг, или что-то подобное – засмотрелась, припомнив шум океана за дверью и подобную этой птицу, парящую над волнами.

Демиан кашлянул.

– Мне лестно твое повышенное внимание к моей скромной персоне, но не могла бы ты уже вернуть мне одежду? – произнес он, поправляя трактат на своих чреслах.

И Вика, готовая убежать хоть на край света, просто открыла дверь и кинулась в неизвестность…

… Которая оказалась привычной ей спальней.

– А раньше ты так не мог?! – возмутилась она, обращаясь к стенам волшебного дома. И начала раздеваться…

Одежда Демиана все еще пахла им – Вике нравился этот запах: что-то древесно-пряное с толикой имбиря и… можжевельника. Она сложила все стопкой, надела одно из платьев в шкафу и, пересилив смущение, вышла из спальни.

– Прости, – повинилась она, отдавая Демиану одежду, – дом никак не пускал меня в спальню, а я была… сам понимаешь…

– … Без шерсти, – подсказал он.

– Вот именно: у меня больше нет шерсти.

– Я это заметил и рад за тебя. Значит, наши усилия не пропали даром?

– Но мы так и не нашли ничего…

– Зато узнали бездну интересных вещей. Например, как наслать бородавки или вырастить горб!

Вика заулыбалась, но глядела все на ту же парящую ласточку на груди парня. Работа была искусной, а кожа… бархатно-нежной… Чуть загоревшей.

– Ты не могла бы на секундочку отвернуться? – попросил молодой человек.

И Вика, снова смутившись, стремительно отвернулась, позволив ему уйти в свою комнату.

Вот ведь засада, она выдохнула всей грудью и даже прикрыла глаза, ведет себя словно глупый подросток. Подумаешь, обнаженный мужчина, такие на каждой обложке в модных журналах! Пора бы привыкнуть и не краснеть.

Просто ее привлекла эта ласточка, не больше ни меньше…

А Демиан, что уж таиться, мальчик красивый! Ладный. А главное, добрый… Вике нравился теплый цвет его глаз, то, как он улыбался, чуть посмеиваясь над ней…

Вот и сейчас, вернувшись, он одарил её той же улыбкой:

– Знаешь, а пушистой ты мне даже нравилась больше.

– Врун!

Вика как-то по-новому на него посмотрела… Как будто бы видела обнаженным не тело, а душу, и это их сблизило еще больше.

– Вовсе нет, разве что самую малость. – Он развел пальцы на дюйм. И спросил чуть серьезнее: – Что же тебе помогло? Или действие зелья ограничивалось по времени?

– Как с тыквой и платьем у Золушки? – уточнила Виктория.

Демиан вскинул брови.

– Не знаю, о чем ты.

– Не знаешь про Золушку? – Он покачал головой. – Жаль, я так мечтала с ней познакомиться, – огорчилась Виктория. – Думала, это сказочный мир.

– Он не сказочный, можешь поверить, но способен тебя удивить.

– В этом не сомневаюсь.

Калабриус, убежавший посреди ночи, как раз попросился в дом, и Виктория поспешила открыть ему дверь. На секунду опешила: тот прошествовал в дом с тушкой придушенной куропатки в зубах. И тушка эта была раза в два больше его самого… Он опустил ее посреди комнаты и мяукнул. Вроде как «доброе утро» сказал… И морду ощерил, словно в улыбке.

А глядел на нее…

– Это он тебе подарок принес, – догадался Демиан. – В благодарность, что спасла его.

– В самом деле?

– Видишь, какой довольный. Он, хоть и зверь, но все понимает.

Вика собеседнику попеняла:

– А говорил, что они дикие и опасные.

– Для куропаток уж точно, сама посмотри. И для коров…

Вика погладила котика по спине.

– Ты ж мой добытчик, – сказала она, – ты ж мой пушистенький, никто ж не покормит меня так, как ты. Давай я назову тебя Грозой куропаток!

– Он мальчик, чтобы ты знала.

– Тогда… Арчибальд.

– Арчибальд?

– А что, всегда мечтала назвать так кота, но дома мы их не держали. У дочери аллергия на шерсть…

– Он не кот. Я даже не знаю, что ты имеешь в виду… Он – калабриус.

– Это одно и то же. Разве что наши коты не едят коров, только мышей да птиц… Не таких, как эта, – ткнула пальцем она в куропатку. – Кстати, – Вика строго глянула на Арчибальда, – не смей трогать мышонка, что живет в этом доме. Он мой! Понимаешь?

Арчи мяукнул, как будто и в самом деле все понимал, а потом они с Демианом принялись потрошить птичью тушку и готовить завтрак с обедом.

Дом при всей своей самобытности еду готовить, увы, не умел.