Текст книги "Клуб гениев. Квазифантастический роман"

Евгения Цветкова
Клуб гениев. Квазифантастический роман

Оригинал-макет подготовлен в издательстве “Центр современной литературы и книги на Васильевском” Санкт-Петербург, наб. Макарова, д. 10/1 Тел. (812) 323-52-95, (921) 934-79-05

 
Ни Бог, ни раб. Но, чувствуя душой,
Глаза мы поднимаем все же к небу
И в даль безвестную бросаем жребий свой…
 
 
В нас есть любовь. Она подобна чаше,
Наполненной горением и страстью,
Пролитой на того, кого укажет
Судьба нам на беду или на счастье…
 
 
В нас есть дорога за мечтой крылатой,
Что звездным маяком для нас повисла,
Дарами и потерями богата…
И без неё жизнь не имеет смысла.
 
 
В нас есть огонь творца, подобный Богу.
А как употребим его – кто знает?..
Мы жребий свой бросаем на дорогу,
Мечты и взоры к небу устремляя…
 

Пролог

Дух, а может, ангел-хранитель, подвёл её к прорицателю.

– Ты можешь спросить всё, что угодно.

Она молчала.

Вопросов было много… И в то же время – их не было. Потому что всё важное делилось на то, что она уже знала, понимала сама, и то, что знать было не надо. Пока не надо. Именно сейчас, перед прорицателем, она осознала это абсолютно чётко.

Дух и прорицатель ждали. Когда им стало ясно, что вопроса от неё не последует, пророк сказал:

– Императора узнают по стремлению возродить Россию…

Катя проснулась.

глава 1
Два мира – одна реальность

«Что может быть банальнее слов «Я тебя люблю»?! Но человек, для которого эти слова не звучат, чувствует себя не очень-то счастливым», – думала Катя, глядя за окно троллейбуса.

– Мне было стыдно! – Света никак не могла успокоиться. Сегодня подруги ходили к известной гадалке-экстрасенсу. Светлана хотела помочь Екатерине разобраться в причинах её неудач на личном фронте.

Те, у кого собственная семейная жизнь «как у всех», то есть, – с проблемами, скандалами, изменами и так далее, почему-то очень заботятся о том, чтобы у их друзей тоже всё было «как положено». За этим Катю и повели к профессионалу дел сердечных. Экстрасенс, как водится при изучении клиента, задала обычный вопрос: «Чего вы больше всего хотите от жизни». А наша красотка возьми, да и скажи:

– Хочу спасать мир.

Так и опозорила Светлану перед авторитетным специалистом. А ведь подруга старалась, через свою начальницу добивалась сеанса вне очереди.

– Безответственный ты человек! Устроила цирк, а мне – краснеть. Как я теперь Инне Феоктистовне в глаза смотреть буду? Эта гадалка – какая-то её родственница. Они трясутся, работают на её имидж как на перспективное бизнес-предприятие, а ты пришла подурачиться. Были бы чужие люди, так и ладно. А теперь И.Ф. мне выскажет, что вожу к её новой звезде кого попало.

– Прости. Не хотела я ни над кем смеяться. Просто так вышло.

– Как?

– Она же просила ответить искренне, от сердца.

– Ну?

– Вот от сердца я и сказала.

– Мир спасать? Бред! Ты что, ненормальная?

Катя пожала плечами.

– Видимо, телевизора пересмотрела. Новости сейчас такие, что и здоровый перегреется, – уже мягче резюмировала Светлана. Потом задумчиво посмотрела на подругу и добавила:

– Ты бы себе что-нибудь попросила. Лично.

– Это и было себе. Боюсь, если искренне, мне ничего другого в голову не приходит.

Во взгляде мужчины, «висящем» на поручне троллейбуса рядом с сидящими девушками, появилась настороженность.

– Ты потише говори, – шепнула Света, – человека уже испугала.

– Не надо было ходить на этот сеанс. Экстрасенсы – шарлатаны. А если и не шарлатаны, то еще хуже. Напортят что-нибудь в судьбе…

– Ты сама себе всё портишь. Ты очень много теряешь от своей… пассивности.

– Скажи прямо: закомплексованности и старомодности. Только мне кажется, то, что я теряю, – не такая уж ценность.

– Любовь… – и Светлана пустилась в рассуждения о терапевтическом значении отношений с противоположным полом.

«Любовь ли? Как всё-таки тонка грань между возвышенным и вульгарным. Или словосочетание «устраивать жизнь» только в моём представлении имеет оттенок пошлости?» – подумала Екатерина.

– …Тебе нужен опыт, и ты поймёшь…

«…Как хвалёное «женское счастье» превращается в «женскую долю». Это и так видно из твоего опыта. И не только твоего. А умные люди, говорят, должны учиться на чужих ошибках», – но озвучивать эти мысли Катя не стала, чтобы не обижать подругу. Только сказала:

– Давай закроем эту тему. Да, я замкнутая зануда. И моя жизнь – мой вопрос.

– Ты скрытная. Как тот тихий омут. И можешь внезапно выдать сюрприз. Вроде сегодняшнего.

– Ну, и зачем тогда ты со мной общаешься?

Светлана, похоже, сегодня была на волне откровенности. Подумав немного, она произнесла:

– Ты умная. С тобой интересно обсудить любую ситуацию. После таких интеллектуальных упражнений я чувствую, что у меня мысли лучше структурируются.

– Эти слова тоже могла сказать только умная особа.

– Комплимент принимается. А еще ты благородна.

– Я даже не коренная ленинградка.

– Ты благородна внутренне, потому что брезглива к низким, нечистоплотным поступкам.

– Такая фраза характеризует сказавшего её в не меньшей степени, чем того, о ком это сказано, – заметила Катя и, вздохнув, подумала: «Надеюсь, что я такой оценке соответствую».

Троллейбус подходил к остановке. Подруги стали готовиться к выходу.

Над Невой вставал рассвет. Самое спокойное время суток. Ни ветерка. Небесный свод чист и невозмутим. Воздух прозрачен. Мир светел. Повседневная суета притихает. Большинство людей крепко спит, а их ангелы-хранители получают возможность отвлечься от земных забот. Поэтому рассветный час – лучшее время для общения в тонком мире…

– Будь светел, дух!

– Будь светел, Учитель! – приветствовал ученик. – И не отсвечивай, – последнее промелькнуло только в его мыслях.

Но слова и мысли здесь имеют слабую грань. Поэтому сленговый каламбур не укрылся от духа-Учителя.

– Вижу, ты уже вжился в современную земную реальность. Как твоя подопечная?

– Защищаю, воспитываю по мере возможностей, – ответил ученик ангел-хранитель. – Но почему для нашей цели надо было воплощать эту душу в женщину? Она постоянно отвлекается на какую-нибудь ерунду. И эти эмоции! С мужчиной было бы проще. Мужчина – сам по себе средоточие силы и власти. А интуицию легко стимулировать: пара неприятностей на гране жизни и смерти – и муж становится провидцем не хуже дамы.

В задумчивом взгляде Учителя промелькнула тень далеких воспоминаний.

– Ты так думаешь?..

В его движениях отчётливо читалась старая привычка действовать быстро и решительно. Но теперь спешить было некуда: время в тонком мире – понятие растяжимое.

Жестом старший дух пригласил своего собеседника к небольшому столику. Стоявший на нём изысканный подсвечник и чернильница с пером служили, скорее, украшением. Немного в отдалении, в светлом утреннем тумане угадывались очертания садовых растений. Легкий ветерок доносил аромат сирени.

Эту умиротворяющую романтическую атмосферу Учитель любил. Очевидно, она навевала приятные воспоминания о прошлой жизни. Так же, как и синий плащ и поблескивающие из-под него не то доспехи, не то камзол с серебряным шитьем. Прежнего имени своего дух не упоминал. Предпочитал, чтобы его называли Рыцарем. Или Учителем, если обращались младшие ангелы-хранители. Новички трепетали перед ним не столько даже как перед наставником, сколько под влиянием ореола таинственности, который, как мистический шлейф, сопровождал его благородный и прекрасный облик.

– Сразу видно, что ты еще при жизни не научился понимать женщин. Ясно, почему теперь тебе дали такое задание: чтобы восполнить пробелы, – Рыцарь задумчиво покачал головой.

– Так кто кого воспитывает: Я её или она меня? – усмехнулся ученик.

– Это обоюдный процесс.

– А если я ошибусь? – ангел-хранитель вдруг стал очень серьёзным. Несколько лет назад она упала с лестницы на даче. Бежала за каким-то пустяком на второй этаж. Как часто с нашей девочкой бывает, необдуманно спешила. Потеряла равновесие. Упала. А лестница крутая, в два пролёта, с поворотом. На повороте развернулась – на голове. И полетела кувырком дальше. За пару секунд могла успеть пару раз сломать себе шею. А отделалась лёгким головокружением. Непросто было подстилать ей воображаемую соломку на каждой ступеньке. Еле успел. А если бы не успел?!

– Тогда эта жизнь была бы потеряна для неё.

– Ничего себе риск! А может, стоило приставить к ней асса, а не меня, новичка?

– Это Он решает, – подвёл черту Рыцарь. Но, помолчав, решил продолжить тему. – Взаимосвязей явлений всегда много. Тебе надо научиться их понимать. В данном случае ты хранишь человека, которого готовят к миссии. Но и тебя готовят к миссии. Сейчас ты проходишь школу. А лучшая школа – реальность. Если бы ты не понимал, что девочка может разбиться по-настоящему, ты не прилагал бы всех возможных усилий, чтобы её спасти. Это был бы только тренажер для тебя. И никакой ответственности. А так – ты спас человека.

– А если бы моих сил не хватило?

– Твои силы зависят от человека. Если он должен быть спасён, у ангела, даже у новичка, хватит сил.

– ???

– Да, это тонкие моменты взаимодействия наших миров, – улыбнулся Учитель на недоумённый возглас ученика. – Понимание их придёт со временем. Но никто наперёд не знает, какое и чьё качество, когда и почему сыграют решающую роль. Это касается и людей и их ангелов-хранителей. Но, – Рыцарь остановил вопрос ученика, – мне не всё ясно. По крайней мере, – пока. Ведь эта история только начинается. Появятся новые люди, обстоятельства…

– А новые ангелы-хранители тоже будут? Мне в помощь, – поинтересовался ученик.

– Посмотрим, – загадочно улыбнулся Рыцарь.

Пора было переменить тему. Учитель встал и медленно направился по дорожке, отряхивая капли росы с веток сирени. Оглянувшись, он жестом пригласил собеседника прогуляться.

– Кстати, ты выбрал, наконец, себе имя? Или тебе приятно романтическое и таинственное состояние безымянного ангела?

Они шли по дорожке неторопливо, будто опасаясь спугнуть утренний туман в саду.

– Дик, – пробормотал ученик, будто про себя. – Да, Дик.

– Дик? Почему?

– Потому что дик и необуздан… Дик…, Дик…., Дик…, – не то вальсируя, не то гримасничая ангел стал кружиться и делать реверансы, как бы представляясь дамам на балу.

«Что-то шутовское в нём», – подумал Рыцарь. И в ответ его мыслям шоколадного цвета волосы ученика взъерошились, а джинсы с толстовкой плавно трансформировались в костюм, напоминающий моду времён Шекспира. И как будто даже зазвенели бубенчики.

– Да, Дик, – резюмировал танцующий хранитель, – хорошо ощущается, по мне.

– Ты будто не ангел, а чертенок.

– Почему я не помню своей прошлой жизни и прошлых имён? – Дик задал вопрос, давно крутившийся в его мыслях. – Это как-то связано с новой миссией? Ведь другие ангелы помнят. Ты, например.

– По-разному бывает. Может, для миссии. А может, для тебя.

– Я был как-то связан с ней, с нынешней моей девчонкой?

Учитель ответил не сразу.

– Все мы как-то связаны… Понимание, воспоминания, как и события, знания, приходят к нужному моменту. Когда всё собирается воедино: люди, судьбы, идеи, чувства, характеры, достоинства и недостатки… Как пазлы одной картины.

– Мы что, складываем пазлы? – озорник кувыркался в акробатических пируэтах. – И как меня на такую серьезную работу взяли?

– Я тоже иногда об этом думаю, – засмеялся Рыцарь. – Но сейчас, кажется, понимаю. Кому ещё ловить людей, падающих с лестницы, как не Дику-акробату. Но, – Учитель вдруг стал серьезным, – учти, нам предстоят вещи посложнее: пути и лестницы бывают разными.

Ученик уловил перемену настроения старшего духа и почтительно поклонился.

Когда Дик удалился, Учитель повернулся лицом к зарослям.

Тот, кто появился из тени, был похож на Рыцаря, как вторая половинка яблока похожа на первую половинку. Почти похож. Только глаза и волосы чуть темнее. Одежда тоже в сумеречных тонах. А главное – усмешка. Едкая, циничная. Если в улыбке Рыцаря проглядывала светлая, задумчивая печаль, то в усмешке его двойника – горечь. Единственное, пожалуй, что делало похожими выражения их лиц, – ум и решимость.

Два рыцаря смотрели друг на друга, не здороваясь, будто никогда и не прощались.

– Говоря их языком, твой новоявленный Дик явно, сотрудник нашего ведомства, – иронично заметил Тёмный Рыцарь.

– Только темпераментом. Душа у него чистая, светлая.

– Прямо котенок, играющий с клубком.

Рыцари обменялись странными взглядами, будто умалчивая о чем-то, известном им обоим.

– Он не ведает алчности. Это важно, – сказал Учитель.

– Особенно для собирателей пазлов картины всеобщего благоденствия и обогащения.

Рыцарь посмотрел на собеседника настороженно.

– Не забывай, я знаю то же, что и ты, – усмехнулся двойник. – У нас одна игра. Общая.

– Ты примитивно трактуешь нашу цель.

– Ну что ты, я не могу себе этого позволить! Как и примитивного понимания человека. Это было бы верной дорогой к поражению в игре.

– Это для тебя игра. А для них… Да и для нас тоже…

– Да, как всё усложняется, – Темный Рыцарь явно имел настроение продолжить тему. – Выбор между дружбой и предательством, честностью и подлостью, блаженством человечества и слезинкой ребенка… Как всё представляется просто! А вот если предложить выбор между одним добром и другим, одной справедливостью и другой, одним отчаянием и другим… А ещё лучше – выбор между несколькими неопределенностями, лабиринтами судьбы… Благородному герою легко определиться между добром и злом. Принес себя в жертву, где надо, – и порядок. Гораздо интереснее игра, где всё хорошенько перемешано, запутано, затуманено…, – демон любовался собой. – Пусть попробует разобраться в задачке, где правильного ответа нет и быть не может…

– Я наделю её способностью видеть и понимать то, что неясно большинству.

– А я дам почувствовать безысходность и бессилие. И враждебное неприятие самых близких людей. И боль невосполнимых потерь. И посмотрим, как с этой болью она будет стоять под ударами судьбы. И не разуверится ли в своей миссии, когда окажется, что эта миссия нужна только ей одной.

– Это неправда. И она не свернёт с дороги.

– А где она, эта дорога? Одни тупики и глухие стены. Поищи-ка нужный поворот там, где его нет. А жизнь – как петля: чем больше дергаешься, тем сильнее затягивается.

Рыцарь отвернулся. Ему стало тревожно. Но показать противнику свою тревогу он был не вправе. Двойник ждал ответа, наслаждаясь замешательством собеседника. Пауза повисла в рассеивающемся тумане. Луч солнца принёс с собой надежду.

– Ну что ж, – прервал молчание Учитель. Всё так и должно быть. Всё настоящее даётся с большими трудностями. В них душа совершенствуется. Такова природа человека. Всё, что не убивает, делает его сильнее.

Тёмный Рыцарь закусил губу с досады.

– Я постараюсь сделать всё, чтобы у твоих героев было много возможностей для духовного роста, – на этих словах с приветственным жестом и усмешкой двойник растворился в тумане.

Учитель хотел сказать что-то вослед демону, но подумал… и промолчал.

Эта история основана на реальных событиях. Её главный лейтмотив – фантастический проект ИСЭМ – действительно существует.

Но кому интересно читать заумные наукообразные трактаты или дневники повседневности пусть даже людей, создающих невероятное? Реальность обыденна и скучна, пока не становится историей во всех смыслах этого слова. Историей, вытянутой из жизни в виде пригоршни фактов и событий и сплетённой посредством человеческой фантазии в замысловатое ожерелье из того, что было, что могло быть и что может быть в будущем.

глава 2
Избранные поколения

Екатерина Надеждина относилась к очень интересному, можно даже сказать, избранному поколению. Родилась в начале 70-х годов XX века. В разгар эпохи брежневского застоя. Самое, как теперь считается, безмятежное советское время. Школу окончила в эпоху Перестройки. В студенческие годы увидела развал СССР и сопутствовавшую этому смуту. Все «интересные» времена прошли перед глазами.

Таким образом, Катино поколение успело вырасти в СССР, застать все этапы перехода к новой России, будучи уже достаточно взрослым, чтобы помнить и судить о прошлом, сверяя рассказы с собственным опытом. И в то же время, в эпоху перемен это поколение было ещё достаточно юным для яркости и быстроты восприятия происходящего и энергичного вхождения в новую жизнь.

Впрочем, наша героиня относилась к той части соотечественников, которые по личному складу не имели шансов вознестись на новорусской волне к вершинам успеха, как его стали понимать в 90-е. Очевидно, «не так была воспитана». Катя всегда не любила эту фразу. Говорила: «На воспитание, как на дрессировку, ссылается тот, кто не имеет своего мнения и не работает над собой. Я же делаю то, что соответствует моим взглядам». Но в данном случае, да простит нас Катюша, потому что влияние воспитания, среды или генов, явно, просматривается.

Катин отец – Надеждин Геннадий Васильевич – был убеждённым коммунистом. Честнейшим, скромным и ответственным до невероятности. Почти полтора десятка лет возглавлял партийную организацию одного из ведущих конструкторских бюро Ленинграда, работавших на оборонную промышленность. И никаких льгот и преимуществ за это не имел. В партии работал без отрыва от производства. Даже отчётно-перевыборные собрания проводил после окончания рабочего дня.

Отдельную квартиру долго не мог получить из-за партийной же должности. Когда подходила его очередь, являлась на приём какая-нибудь мамаша с младенцем:

– Уступите мне свою квартиру, Геннадий Васильевич, нам с малышом в коммуналке никак нельзя…

И Геннадий Васильевич уступал, хотя сам ютился в такой же тесной коммуналке с молодой женой и Катюшкой. Уступал неоднократно. До тех пор, пока из исполкома не пришёл ордер на его имя за личные заслуги.

Только тогда Надеждин признался жене, что квартиру могли получить уже раза три – не меньше. Он был счастлив, что теперь никто не попросит его уступить ордер. И что квартирка досталась маленькая: случись Надеждину оставить этот мир, к жене с дочкой никого не подселят – нормы площади не позволят. Он радовался, а жена – плакала.

Так Геннадий Васильевич, коммунист, парторг получил свою отдельную квартиру. На 57-м году жизни.

А заслуг у него было… И не только партийных.

Он был инженером-подводником от Бога. Ведущим конструктором, несмотря на отсутствие соответствующего высшего образования (только техникум). Зато опыт в машиностроении, ракетостроении, кораблестроении у него был колоссальный (говорят, одно время работал с Королёвым – основателем отечественного космического ракетостроения).

Из Северодвинска, где базировался советский подводный флот, приходили в конструкторское бюро «Малахит» телеграммы с просьбой прислать на сдачу лодки именно Геннадия Васильевича. Он приезжал один, без чертежниц и помощников. Он мог не вылезать из подводной лодки неделями, месяцами, пока не найдет решение и не доведёт до ума каждый узел конструкции. Бывало и так, что долгожданные идеи приходили ему во сне. Заказчики знали, что Надеждин ничего не упустит и всё сделает как надо, на самом высоком уровне.

Говорили, что там, на подводной лодке он получил радиоактивное облучение, и из-за этого ему, якобы, сделали полное переливание крови. Не знаем. Как-то он, действительно, ложился в больницу. Жена с дочкой навещали его. Но на вопросы «Что за обследование?» и «Какие процедуры?» – он отшучивался.

Сдержанность и крайнее немногословие, особенно по поводу работы, всегда были характерны для Геннадия Васильевича. Старая партийная привычка. Дочери он о себе вообще ничего не рассказывал. Катя всё, что знала о папе, узнала от мамы. А мама звала мужа «человеком в футляре». От такой сдержанности мимика Надеждина была настолько монументальной, что морщин на его лице практически не было до самой смерти, чему всегда удивлялись окружающие.

Но эта сдержанность – результат суровых условий жизни. Душа у Надеждина была тонкая и чувствительная. Катя помнит, как папа забирал её из детского сада и водил гулять на Елагин остров, кормил по дороге грецкими орехами. Собирал с ней новогоднюю ёлку. И нежно, любя целовал сонную дочку, совсем маленькую, каждый день, уходя на работу. И как девочка трогательно плакала от переизбытка чувств, когда папа возвращался из командировок.

Катя была его поздним и любимым ребенком от второго брака. С первой, московской женой Надеждин расстался давно. В воспитание сына, по её просьбе, не вмешивался (хотя алименты платил исправно). Но однажды уже взрослый сын явился внезапно. Студент, отличник, ленинский стипендиат! Можно гордиться! Геннадий Васильевич с молодой женой его радушно встретили (Катюша тогда была ещё младенцем). И за разговором студент проболтался, что бывает в Ленинграде каждый год у родственников.

Это был шок для Надеждина: каждый год сын был здесь и ни разу не зашёл к отцу, зная адрес?! Что ж сейчас явился?

Оказывается, компания парней флиртовала с девчонками. Слово за слово… Так и сели в самолёт из Москвы в Ленинград. А когда прилетели, то выяснили, что денег на обратную дорогу нет.

– У кого здесь родственники?.. Отец?!

И послали сынка за деньгами…

Обида для Надеждина была глубокая. Денег дал. Хотя сумма для них с женой была немаленькая, но заняли, собрали по соседям. Однако сына не пожелал больше видеть никогда. Катя брата так и не знала. Геннадий Васильевич был горд и непреклонен.

Умер он внезапно. Как умирают сильные, настоящие люди.

Никогда ни на что не жаловался. Не бывал на больничных. Даже карточки его не было в районной поликлинике. Умер за считанные секунды. Вышел из комнаты, якобы, поставить чайник на огонь. Видимо, чтобы не пугать жену и дочку. А когда они через несколько минут пошли следом, то нашли отца на кухне уже мёртвым. Это подтвердили и врачи скорой помощи, которые потом еще полчаса делали реанимационные процедуры, больше для очистки совести.

Надеждин умер за год до развала СССР. Может, так оно и лучше: убеждённому коммунисту тяжело было бы наблюдать то, что происходило со страной и миром после 1990 года.

Катя часто думала потом, что перед уходом эпохи всегда бывает много смертей. Высшие силы как будто специально забирают людей, очень искренне и прочно связанных с уходящей эпохой. Кому слишком чужды и болезненны будут грядущие перемены. Ангелы небесные как будто защищают эти души от ненужных им потрясений.

Если о своих предках со стороны отца (по причине его молчаливости) наша героиня не слышала почти ничего, то о родственниках со стороны матери (в связи с её разговорчивостью) Катя слышала даже очень много.

Дед её – Никита Петрович – в своей семье был фигурой культовой.

К слову сказать, Екатерина, имевшая неприятие ко всякого рода кумирам, а также уставшая от рассказов про деда (он умер, когда она была маленькой), со временем стала считать его просто сумасбродом. Тем не менее, другие его внуки и правнуки чуть ли не боролись за право назвать своих новорожденных мальчиков Никитой в честь знаменитого предка. И даже, говорят, обижались, если кто-то кого-то опережал на этом поприще.

Итак, со слов Катиной мамы, Никита Петрович мечтал стать либо великим артистом, либо великим полководцем. Наполеоном – ни больше ни меньше. А стал убеждённым коммунистом, одним из 20-титы-сячников, поднимавших сельское хозяйство страны после разрухи гражданской войны, и героем войны Великой Отечественной.

Прошёл её полностью. Не умея плавать, форсировал все реки. Не участвовал только во взятии Берлина, так как был раздавлен пушкой накануне и провалялся в госпитале в Чехословакии. Хотя до этого случая не был ранен ни разу! Видно, и правда, горячих да отважных пуля боится.

А сам Никита Петрович больше, чем пуль и снарядов, боялся, что детей его будут упрекать в трусости отца. Так и рождались чудеса стойкости. А смерть? Не самое страшное. В крайнем случае, многодетную семью погибшего героя страна заботами не оставит. Так считал Катин дед.

Воевал на легендарном Невском пятачке. За героизм, проявленный при освобождении Ленинграда, Никита Петрович был награждён правом свободной прописки в нашей северной столице. Не воспользовался. Вернулся после войны на Урал.

Сколько было у деда наград – не перечесть! Одних только Личных Благодарностей Сталина (была такая редкая награда) – 74. Сейчас памятник Никите Петровичу стоит на аллее Славы в городе Челябинске.

А при жизни, судя по всему, Катин дед был человеком шумным. Любимцем женщин (и как только бабка его терпела?!), неутомимым рассказчиком (все кинофильмы знал наизусть), спорщиком и фантазёром. И балагуром, что уж греха таить. В детстве убегал из дома воевать на гражданскую (против белых, разумеется). Хорошо, красноармейцы вовремя поймали шалуна, уже в эшелоне, и отправили назад, к родителям.

Был неутомимым агитатором за советскую власть и борцом за интересы народа. Поэтому с отчётом в район Никиту Петровича (в бытность его председателем колхоза) жена отправляла в чистом белье: вдруг, расстреляют. Но Бог, которого Катин дед считал первым коммунистом на Земле, – миловал. И свои не расстреляли, и кулаки вилами не закололи (хотя старались).

Говорили, Никиту Петровича пробовали в чекисты, да не прошел он тест на болтливость в пьяном виде.

А коммунистом Катин дед был искренним. Наверное, даже романтичным. Надеждина глубоко уважал и восхищался им.

Много переживал Никита Петрович за те негативные явления, которые видел в партии и в стране. Много рассказывал семье о войне. Плакал по детям блокадного Ленинграда. И, к немалому удивлению врачей, уже тяжело больной раком, не умирал, пока не получил новый партбилет.

Любопытно, что такой человек был внешне очень похож на Гитлера. Да ещё и усиливал это сходство характерной косой чёлкой и усиками. Видимо, Никиту Петровича это забавляло.

Льготами и привилегиями он пренебрегал, как и Катин папа. Впрочем, это вообще всегда было характерно для окружения нашей героини. Геннадий Васильевич в своё время отказался собирать документы на полагавшуюся ему персональную пенсию: не захотел обивать пороги инстанций. А о том, что папа успел побывать на фронте, Катя вообще узнала случайно, уже после его смерти.

Ни один из прошедших войну родственников за льготами к власти не пошёл! И даже Катина первая учительница – малолетняя узница фашистских концлагерей – не стала оформлять компенсацию и умерла без привилегий.

Сколько таких?! Непривилегированных. Но избранных временем для настоящих больших дел! И потом смытых этим же временем в одну общую забытую человеческую массу…

Катюша родилась на рассвете в день осеннего равноденствия. Когда солнце будто зависает над Землёй и думает, куда ему направиться: назад к лету или вперёд к лету? (Это фигура речи. Движется, конечно, Земля вокруг Солнца. Школьники 20-го века это знали точно, в отличии от некоторых школьников 21-го. Хотя всё в мире относительно.)

И родилась наша героиня не по правилам. Её маму как роженицу старше 30-ти лет, наблюдали «светила» медицины особо тщательно. Кто-то готовил диссертацию и смело шёл на эксперименты. Результатом стали преждевременные роды, переполох врачей и специальный бокс для недоношенных. Однако видавшая виды медсестра шепнула Катиной маме, что ребеночек от природы крепкий, и посоветовала не отдавать его на попечение людей в белых халатах.

Какие чудеса выхаживания младенцев совершила Катина мама – теперь один Бог ведает. Но уже через год врачи с изумлением увидели совершенно здорового ребенка, не найдя в нём никаких признаков влияния медицины.

Так и вошла Катюша в жизнь – с хорошим генетическим багажом и стойким недоверием к защитам диссертаций вообще и представителям некоторых профессий – в частности.

Говорить Катя начала очень рано, в 9 месяцев. Считается, что это признак врождённых способностей. Однако и среда тому способствовала: Катюше было, у кого учиться. Её мама (дочь Никиты Петровича!) говорила прекрасно, по-учительски поставленным голосом и дикцией. И очень много.

Был даже такой курьёзный случай. Мама заговорилась с соседкой у подъезда. Возвращавшийся с работы папа, молча, на глазах у жены взял коляску с дочкой и увёз домой. Проболтав ещё какое-то время, увлечённая разговором женщина забыла о случившемся. И, распрощавшись с соседкой, не сразу поняла, где ребёнок.

Впрочем, однажды Катя потерялась по-настоящему.

Ей было года три. Семья гостила у родственников на Урале. Больших детей – Катиных кузин, – чтобы не мешали взрослым, отправили в парк на аттракционы. Катюша, конечно, осталась и болталась под ногами. Дядя, мамин брат, возьми, да скажи малышке:

– Иди в парк за сестричками.

И Катя пошла. Парк был рядом. Но она-то не знала дороги. И ушла в другую сторону. Шла, разглядывая город. Заходя во все магазины подряд.

Какой-то молодой мужчина заметил девочку, гуляющую без взрослых. И… отвёл потерявшегося ребенка в ближайшее отделение милиции. Там Катюшку и нашёл перепуганный родной дядя, чуть ли не убитый за свои неосторожные слова Катиной мамой.

Святое было время, когда незнакомцы отводили заблудившихся детей в милицию… В 21-м веке этот уральский город стал наркотической столицей России…

Екатерина Надеждина училась хорошо.

Ещё в детском саду она была «палочкой-выручалочкой» для воспитателей на всех праздниках, потому что знала огромное количество стихов и охотно их декламировала. Мамина школа! А может, гены демонстративной личности, доставшиеся от деда? Или склонность к учебе от прадеда, служившего, говорят, инспектором народного образования в царской России?

Однажды в раздевалке детского сада, когда мама с трудом собирала домой скачущую, как блоха, Катюшу, к ним подошла мама Катиного одногруппника:

– Так это Катя и есть?

– А что такое? – удивилась Катина мама.

– Мой сын заявил, что к ним в группу пришла новая девочка Катя. И она знает больше воспитательницы!

А накануне поступления нашей героини в первый класс произошел такой случай. Катюша ехала с родителями в троллейбусе. Семья возвращалась домой с покупками: первыми тетрадками и прочими школьными принадлежностями. Вагон был набит галдящей ребятнёй. Какая-то древняя старушка оглядела эту шумную ватагу и показала на Катю:

– Вот эта девочка будет учиться лучше их всех.

Так и вышло. И хотя круглой отличницей в школе Катюша не была, но, перефразируя Фигаро Пьера Бомарше, можно отметить, что её знания и потенциал были выше её школьных оценок. А кто из отличников может сказать о себе то же самое?

Катя была универсалом: физика, математика, литература, история, биология… Не было предмета, который был бы Катюше не по силам. Поэтому ей никогда не натягивали оценок, как натягивали их иным узкоспециализированным «отличникам» для выравнивания общей успеваемости. Скорее наоборот, иногда нашей героине оценки чуть занижали в воспитательных целях: чтобы не ленилась, «выезжая» на уроках за счёт хорошей памяти и способностей.