Текст книги "Клуб гениев. Квазифантастический роман"

глава 5
Бремя больших перемен

День, когда Геннадий Васильевич Надеждин ушёл из жизни, Катя запомнит навсегда. Это был день рождения Санкт-Петербурга. Катя с мамой утром поехали гулять по праздничному городу. Пошёл дождь. Они купили торт и вернулись домой. Праздновать вместе с папой. А через пару часов сердце Геннадия Васильевича остановилось навсегда.

Жизнь семьи перевернулась.

Не будем описывать все переживания, хлопоты и метания, связанные с трагическим событием. Скажем только, что в один момент мама с Катей хотели бросить северную столицу – тогда ещё Ленинград – и переехать жить на Урал. Но это прошло. А Катюшино желание бросить техникум – на волне эмоций чуть было не осуществилось.

 
«Я во сне теперь – не летаю
И стихи писать – не могу,
Рисовать – листов не хватает,
Для черчения их берегу»,
 

– с таким настроением она отучилась весь первый курс. И вот, на второй решила не переходить. На фоне семейной трагедии у Кати возникла решимость порвать со старой жизнью, схожая с отчаянием, из которого в то же время прорастало воодушевление и надежда на счастливые перемены. Так хотелось вырваться из сетей настоящего.

Уже через неделю после похорон Екатерина Надеждина подала заявление об уходе из техникума, чтобы успеть в этом же году подать документы в университет.

Напомним читателю: в то время нельзя было ни подать заявление в несколько учебных заведений одновременно, ни поступать в вуз, учась при этом где-то ещё. Да, уже шли разговоры о новых, более расширенных правилах поступления. Но ещё только разговоры. И чтобы пробовать себя в новой жизни и профессии, Катя должна была отчислиться из техникума. Что она и постаралась сделать.

Буквально за час наша героиня собрала подписи на обходной лист. Оставалось только отнести его к завучу и забрать свои документы.

Увидев Катин обходной лист, завуч очень удивилась. Но быстро сориентировалась. Может, зная Катюшину семейную ситуацию, дама оценила, что девушка действует сгоряча. А может, просто жалко было терять отличницу, украшавшую общую картину успеваемости учебного заведения. Так или иначе, но завуч на Катиных глазах порвала её обходной лист и сказала:

– Я его не видела. Иди. Я договорюсь с преподавателями, чтобы зачёты и экзамены весенней сессии тебе поставили автоматом. И отправляйся на каникулы. Отдохнёшь и осенью продолжишь учёбу.

Несмотря на строптивость и вспыхнувшее в первый момент возмущение, девушка возражать не стала. «А, наверное, так лучше», – вдруг подумалось ей. Отчаянное эмоциональное безрассудство схлынуло, и Катюше хватило здравомыслия остаться в техникуме. Однокурсницы и педагоги её поддержали.

Впоследствии в душе она не раз благодарила мудрую женщину, удержавшую её от опрометчивого шага.

Трудное время наступило для Надеждиных. Психологически очень трудное. Мама постоянно ездила на кладбище. Катя с ней, потому что боялась, что мать одна заблудится: от стресса у неё начали появляться проблемы с памятью. И вообще со здоровьем. Всё это было больно и страшно.

Говоря откровенно, Катя ещё даже не успела осознать смерть отца, как всё заслонил страх за маму.

Однажды нашей героине приснился сон.

Они с мамой на даче, в доме. Вдруг к ним входит женщина. Незнакомая. Неприятная. В большой шапке: не чёрной, не серой, но какой-то тусклой, мрачной. Катя осознаёт, что эта женщина – беда. И она пришла за мамой. С огромным напряжением и концентрацией воли – всей, на какую способна, – Екатерина молча, в упор смотрит на женщину. И та начинает уменьшаться. Катюша ещё сильнее собирает волю. Женщина уменьшается ещё больше. Вот она уже как муравей… Вот уже невидима и мала, как атом… Ещё усилие – и Катя стирает её полностью, будто ластиком.

И просыпается.

В жизни семьи стали происходить странные события. Такие, какие в народе принято связывать с вмешательством высших сил. А может, это всегда происходило? Но только теперь Катя с мамой стали замечать подобное?

Однажды они ждали автобуса на остановке. Долго ждали. Поэтому не стояли на месте, а хаотично прогуливались взад-вперёд. Катина мама прислонилась спиной к столбу светофора, глядя на дорогу.

Вдруг… на огромной скорости в столб врезается легковушка! Катя была метрах в двадцати от того места, нечётко видела произошедшее и подумала: «Как хорошо, что мама стояла с другой стороны столба и не попала между ним и машиной!»

А к столбу уже подбегали люди. Какая-то старушка кричит маме:

– Я спешу тебя вытаскивать! Думала, ты – труп! А ты – жива?!

Оказалось, что мама прислонилась к светофору не с другой, а с той самой стороны, обращённой к автостраде. И за секунду до аварии стояла как раз между столбом и врезавшимся в него автомобилем. Но в последний момент неосознанно успела отойти (именно не отскочить, а отойти; как будто время для неё замедлилось!) и даже слегка «подержаться» (!) рукой за въезжающую в столб машину.

Ни мама, ни дочка даже не успели испугаться. И только увидев сильно накренившийся светофор, смятую легковушку, парализованного шоком водителя и реакцию других очевидцев, Надеждины осознали произошедшее. И они, и окружившие их свидетели аварии сошлись на мысли о чудесном спасении. Как будто ангел-хранитель в последний момент вытащил человека из зубов неминуемой смерти!

Тревожность внутрисемейной атмосферы наложилась на растущую неопределённость в обществе и в стране. Наступил 1991-й год – год развала СССР и последующих перемен.

Скажем откровенно, Катя и её ближайшее окружение отнюдь не были сторонниками тех, кто сорвал со страны красное знамя – знамя Победы – и водрузил флаг петровского российского торгового флота. При всём уважении к последнему, страна – не торговый флот. У неё есть и другие, более широкие и высокие функции, цели, задачи… Впрочем, в то время «лихих» 90-х, похоже, эти цели и задачи, действительно, сузились до торговли… Ресурсами. Государственными интересами. Историей. Народом… Образно говоря, конечно.

Во всём чувствовалась какая-то шаткость, зыбкость, временность… Настало время ушлых людей. Они, конечно, всегда умели ловить своё. Но то, что раньше прятали, вуалировали, теперь стали делать напоказ. Стали гордиться тем, чего раньше стыдились. И наоборот. Причём, это касалось практически всех сфер и ценностей жизни.

Надеждины, как мы уже говорили, не были из числа ушлых людей и в эти «лихие» 90-е ничего не приобрели. Однажды, на пике перемен, после зарплаты и стипендии (которую, наконец, выдали) Катюша с мамой пошли в магазин купить себе подарки к какому-то празднику. Это был знаменательный поход: всех их денег не хватило ни на что (!), кроме одного самого дешевого фарфорового кувшинчика с кобальтовым декором. Кувшинчик и купили. Так он и остался – как семейная память о реформах начала 90-х.

Впрочем, фраза о том, что Надеждины в те годы ничего не приобрели, не совсем точна: приобрели знания – Катя преуспевала в учёбе – и опыт. Ведь перед очевидцами развернулись такие поучительные страницы истории!

Катины успехи в учёбе шли по нарастающей. Если школу она окончила на «4» и «5» в примерно равной пропорции, то техникум – уже всего с двумя «четвёрками», а педагогический университет – на стопроцентное «отлично». Люди и ситуации подстёгивали.

В техникуме это был своеобразный протест против того, что ей не дали отчислиться. «Ах, так? Не отпустили?! Тогда буду учиться лучше всех!» – подумала Катюша. И сделала.

Нечто подобное случилось и в вузе. На первом занятии по сопротивлению материалов преподаватель с лёгким пренебрежением окинул взором новичков из техникума и бросил:

– Ну, здесь вы отличниками не будете.

Екатерина возмутилась, но не подала вида. В конце того же семестра этот же преподаватель поставил ей «отлично», признав:

– Н-да-а… Значит, другие экзаменаторы не ошиблись…

Так Катя и дошла до окончания университета – не оставляя у экзаменаторов сомнений в том, что её оценкой может быть только – «отлично».

Хотя, конечно, не всё было просто. Особенно по творческим предметам, где всегда очень много неопределённостей и надо порой угадать, попасть, совпасть с видением преподавателя.

Именно таким предметом был дизайн. С эскизами мучились многие Катины однокурсники. К очередному зачёту Катюша нарисовала морской грот с видом на красный закат. А требовали – чего-то другого, абстрактного. Чего конкретно – наша героиня никак не могла понять. Художники – люди чувствующие и объясняют порой так туманно…

Сидит Катюша грустная в аудитории перед разложенными на большом столе эскизами её одногруппников. Слушает комментарии художника. И вдруг входит в аудиторию знаменитый профессор, заведующий кафедрой дизайна. Окидывает взором работы студентов и говорит:

– Да уберите всю эту абстракцию! А вот это… Вот это – повесьте на стену! – и показывает на Катюшин грот.

Так наша героиня получила очередной зачёт по дизайну и поняла: оценка оценке рознь. Особенно в таком тонком и неопределённом деле, как творчество.

Да-а. Учиться-то было интересно. Но Катя ни на минуту не забывала о том, что она учится на профессию, которую выбрала по необходимости. От безысходности. Поневоле. А нелюбимая профессия, как считают психологи, – распространённая причина неврозов.

Невроз – не невроз, но кризис в жизни Катюша ощущала точно. И хуже всего было не то, что она шла не по своему пути. А то, что она не знала, по какому пути ей надо идти. Где её призвание? Как его искать?

В то время Катя читала много психологической литературы. Ведь известно, что психологией часто интересуются именно те, кто сам нуждается в помощи. И именно мечты о прекрасном и несбыточном, протест против обыденности и безысходности толкает людей (особенно молодых) на поступки. Какие? Это уже зависит от человека. Кого-то этот путь приводит в волонтёры, кого-то – к преступлению, кого-то – в секту… Безысходность очень опасна.

Никто не хочет быть маленьким человеком, винтиком в большой государственной машине. Не для того ли и нужна государственная идеология, чтобы наполнить даже простой, но нужный труд высоким смыслом?! Чтобы окрылять!..

Но о чём это мы? Идеология в те годы была страшилкой. Почти под запретом. Гонялись только за деньгами. Те, кто мог. А кто не мог – бравировал бедностью.

Именно в то время Катя впервые заметила, что её мама бравирует бедностью.

– Мы – нищие учителя, – говорила она, имея в виду себя и дочь.

Катюша молчала. Но ей было очень-очень неприятно, что мама уже прочно зачислила и её в категорию вечных нищих.

«Зачем же мама так упорно толкает меня в эту профессию, которая мне не по сердцу, и которая ещё и обрекает на бедность? Из солидарности что ли?» – думала наша героиня. Всё это было так унизительно! Кризис смысла жизни наложился на острое желание вырваться из мира «вечных нищих» – учителей и инженеров – как ни горько, мира её родителей.

И с любовью у Кати Надеждиной тоже не складывалось. Был какой-то приятель по университету. Но только приятель. Хороший паренёк. Но не искрило. И не вдохновляло. Хилое заполнение пустоты в самолюбии – да и только.

Вот такое было состояние у Катюши. Психологам – не по зубам. Да и доверия ни к кому не было. Поэтому выкарабкивалась из этой психологической ямы сама. Попутно приобретая иммунитет против сектантов и шарлатанов (а их тогда в стране много было).

Зато извлекла Екатерина ещё один важный урок: самый главный и единственный надёжный источник силы в твоей жизни, вдохновение и опора – ты сама. Потому что только этот источник, эта опора будет с тобой всегда.

Катюша училась уже на пятом курсе вуза, когда в семье Надеждиных грянул новый гром.

Всё произошло очень обыденно. Катя уже успела понять, что события, которые на сцене и в кино выглядят очень драматично, в жизни происходят совсем обыденно.

Мама плохо себя почувствовала. Не проходило. Вызвали скорую помощь. Врачи поставили аппендицит и увезли в больницу. Смеялись ещё, что самая лёгкая операция…

Наутро дочь привезла в больницу вещи. Но в больничных палатах маму не нашла. Медсёстры сказали: в реанимации. С тяжёлым перитонитом.

Катюша ещё не знала, что такое перитонит. Но по выражению лица девушки в белом халате поняла: ничего хорошего.

О, эта наша русская беспечность и привычка людей пахать в любом состоянии на износ! Оказывается, аппендицит маме надо было оперировать ещё несколько лет назад. Но тогда поболело – и перетерпелось.

И теперь женщина уехала на скорой, терпя боль с улыбкой. Врачи и не заподозрили ничего серьёзного. И не спешили.

Так Катина мама пролежала в больничном коридоре полдня, дожидаясь своей очереди на операцию, как самая лёгкая больная. И только уже за операционным столом хирурги поняли, что именно её надо было оперировать в первую очередь.

Несколько часов. Ночью. Две хирургических бригады боролись за жизнь вдовы инженера и коммуниста Надеждина…

Катя сидела в больничном коридоре в тревожном ожидании. Дома она перерыла всю медицинскую энциклопедию, стараясь понять, что с мамой. Термин, названный медсестрой, девушка в стрессе не запомнила и долго пыталась сообразить, на что он был похож. Воображение разыгралось. Неизвестность пугала. Катюша ждала ясности и надеялась на чудо.

Наша героиня не могла знать, что в коридоре она была не одна.

Рядом, на холодных больничных скамьях пристроились невидимые для неё два духа. Два рыцаря-близнеца. Одинаково молчаливые. Одинаково мрачные. Одинаково диссонирующие с концом XX века.

Впрочем, наш век всё стерпит…

– Ты меня винишь? – нарушил молчание Тёмный Рыцарь.

Двойник не ответил.

– Ты меня винишь. Я же вижу, – это было сказано без обычной ироничной усмешки. И оттого говорящий стал похож на своего светлого двойника, как никогда.

– Я понять не могу, – вдруг откликнулся Синий Рыцарь, – неужели ты совсем потерял всякую духовную связь с нами? Неужели я был настолько скверным человеком, что ты, часть меня, пусть тёмная, но часть, можешь быть так отвратителен, так безжалостен, равнодушен, бесчеловечен… Даже к… самому близкому человеку.

Они пристально смотрели друг другу в глаза. Тёмный Рыцарь не дрогнул. Но всё же первым отвёл взгляд.

– Да, хорошо быть белым и пушистым, – сказал демон. – Но кто-то должен делать… непопулярную работу.

– А может, без неё вообще можно обойтись? – тон Синего Рыцаря был обвинительным.

– А это – не ко мне, – парировал собеседник. – Не я создал человека. Не я определил его природу. Что делать, если в идеальных условиях вырастают только слабаки, дураки и подонки? Ещё древние греки, чтобы воспитать достойных людей, отправляли своих детей к бедным родственникам и, не жалея, закаляли трудностями.

– Ах, так ты у нас – создатель благотворных трудностей?!

– Да! Или ты считаешь, что воплощение Его воли – это только твоя прерогатива? Я вношу свой важный вклад в общее дело! А то с твоей добротой и жалостью из Катюши выросла бы сопливая, безвольная амёба. И совсем не добрая. А в страданиях – душа совершенствуется!

– Меня всегда поражала подобная аргументация! Ею так ловко пользуются подонки всех мастей, приписывая своим грязным делам статус божьего промысла! Послушать этих мерзавцев да ловкачей – и любое их преступление превращается в благотворное испытание для человека и человечества. Так можно обелить всё, что угодно, от мошенничества до фашизма…

– Нет! Я этого не говорил! – твёрдо ответил Тёмный Рыцарь. В его взгляде и интонациях вдруг проявилось суровое благородство. – Более того, даже если провидение в каких-либо случаях пользуется руками нечистоплотных людей, – горе тем людям, которые позволили себе стать орудием зла!

Возникла пауза. Два рыцаря смотрели друг на друга, как будто заново оценивая.

– А как же твои испытания? Ведь в страданиях душа совершенствуется? – спросил светлый дух.

– Я не нуждаюсь в помощи негодяев! – с достоинством ответил демон. – Заметь: ни в одной ситуации я с ними не марался.

Синий Рыцарь был вынужден согласиться. Помолчав, он философски заметил:

– И всё же… Где та грань страданий, до которой душа совершенствуется и после которой ожесточается? Особенно, когда бьют по самым больным местам. Не переборщи, «благодетель»!

– Надо уметь превращать свои больные места в сильные стороны. А как иначе ты собираешься подготовить её к миссии? Или ты думаешь, что мир – это рай, и вокруг Катеньки будут только добрые ангелы?

– Нет. Но вера в то, что ангелы где-то есть, должна сохраняться. Она даёт силы. Я боюсь, что эта вера под угрозой.

– Не бойся. Ты же знаешь, Бог не даёт испытаний, которые человеку не по силам.

Синий Рыцарь задумался.

– Скажи честно, – заговорил он уставшим, но уже более спокойным голосом, – когда это закончится? И чем? – и кивнул в сторону дверей реанимационного отделения, с которых не сводила глаз Катюша.

– Да всё уже нормально, – примирительно улыбнулся Тёмный Рыцарь. – Я же тоже не зверь. И ведь не таким уж ты (или мы) был плохим человеком при жизни! И Катюша мне… родная. Так что, больше не буду… Пока.

– …?!

– Вот только ещё одно маленькое испытаньице. И пока больше не буду.

– Что ещё?! – воскликнул Синий Рыцарь.

– Как положено – испытание любовью.

– Ты не путай! Любовь у неё ещё впереди!

– Вот и пусть докажет, что она достойна настоящего и не бросается на что попало.

– Убить тебя мало, – топнул ногой Синий Рыцарь.

– Поздно. Нас с тобой уже убили. Обоих. И давно, – засмеялся двойник.

Из дверей реанимационного отделения вышел врач. Он сказал Кате, что её маму переводят в палату…

глава 6
Первые обманки взрослой жизни

 
Я люблю этот отзвук ушедших времён,
Что висит день и ночь над Невою,
Окуная весь город в пленительный сон,
Не замеченный грубой толпою…
 

Не только у людей есть свои мечты и воспоминания. У духов, ангелов-хранителей – они тоже есть…

Любовь, любовь… Синий Рыцарь вспоминал дорогие ему моменты своей жизни…

Утро. Солнце. Ранняя осень.

Впервые за 10 лет семья в полном составе завтракает в просторной столовой их большого дома. Лома, достроенного уже в отсутствие хозяина, который волею судьбы скитался по миру долгие годы. И вот Рыцарь, его любимая жена и уже почти совсем взрослые сын и дочь – вместе.

Неловкое молчание вдруг повисло над столом. «Милиционер родился», – сказали бы в России ХХ-го века. Но дело было в другой стране и в другие века.

– Я знаю, как развеселить моих дорогих дам, – нарушил тишину Рыцарь. – Предлагаю отправиться за подарками.

Дочь радостно засмеялась и захлопала в ладоши. Но жена молчала. Красавица, недосягаемая мечта всех придворных кавалеров, она лишь слегка приподняла брови, помешивая кофе в изящной чашечке.

– Неделю назад Вы были более расположены к общению, – осторожно заметил Рыцарь.

– Неделю назад Вы были раненым воином, нуждавшимся в заботе и внимании. А теперь – Вы вполне дееспособный и самостоятельный мужчина, – ответила она.

Да. Ты можешь быть героем, блистательным принцем, победителем недавнего турнира, даже спасителем мира… Но где ты был 10 лет? Этот вопрос Рыцарю не задали, когда раненого привезли домой. Когда ухаживали за ним и окружали любовью… Но вопрос остался. А главное, осталась неопределённость их отношений…

Они не спешили прерывать паузу, как бы испытывая друг друга.

Наконец, она холодно встала, вышла из-за стола и с безупречной осанкой направилась к выходу. Но, едва глянув за приоткрытую дверь столовой, тихо вскрикнула: уходящая вперёд анфилада комнат, казалось, была вся “залита”розами. Алые, бордовые, белые… Они покрывали все поверхности, убегали вверх со ступеньками лестницы, отражались в зеркалах…

Хозяин дома подал знак, и слуги распахнули обе створки широких дверей. Теперь это море роз было видно всем присутствовавшим в столовой.

Рыцарь подошёл к жене, в глазах которой надменная стужа сменилась весёлыми искорками.

– Сударыня, – обратился он, улавливая взглядом её настроение.

Затем медленно встал на одно колено и, протянув кольцо на ладони, сказал:

– Окажите мне честь стать моей женой!

– Но… Я в некотором роде уже замужем, – ответила она, игриво улыбаясь и показывая его первое кольцо на своём пальце.

– Кто он?! – воскликнул Рыцарь, изображая изумление и возмущение. – Я убью этого негодяя!

– В таком случае, я согласна, – она засмеялась, и он, почувствовав, что прощён, осторожно заключил её в объятия…

Ах, как мечтала Катюша о высоких, красивых отношениях! Но романтикой и благородными чувствами жизнь её как-то не баловала. ХХ-й век! Такая обыденность…

Нет, были, конечно, какие-то симпатии. Даже один друг с заявкой на большее. Его присутствие здорово помогло Кате, когда мама была в больнице. Его, пусть небольшая, но помощь, моральная поддержка… Или нашей героине, нуждавшейся в тот момент в друге, так только казалось?..

Паренёк-однокурсник мог проводить её до больницы, почистить дома картошку, которую он же помог привезти с дачи. Это тоже очень ценно. Но он не стал ни опорой, ни вдохновением… Так, постоял рядом на жизненном пути.

Хотя, на фоне отсутствия целей, разочарования в мечтах и полного нежелания работать по профессии, в мыслях у Кати порой мелькало малодушное: «Вот выйду замуж, рожу ребёнка, и пусть обо мне заботится! Лишь бы не работать учителем, как мама». Поэтому от медленного, постепенного сближения с приятелем Катюша не отказывалась.

И вот однажды он её поцеловал. И она позволила. Из любопытства. Ведь пора уже было узнать, что это такое, не школьница.

Дорого ей обошёлся этот поцелуй… Помните, как у Н.Г. Чернышевского? «Умри, но не дай поцелуя без любви!» Этот поцелуй – всего лишь поцелуй без любви (!) – надолго отбил у Кати охоту к подобным экспериментам. Как и к поцелуям вообще.

На том эта несостоявшаяся «любовная» история и закончилась.

А между тем подходило время защиты диплома.

Как человек, до сих пор не определившийся в жизни, Екатерина Надеждина решила писать дипломную работу на кафедре психологии по теме профессиональной ориентации. Словом, «у кого что болит, тот о том и говорит…». Но чистая писанина нашей героине была скучна. И она решила изготовить электрический стенд «Классификатор профессий».

Катюшин научный руководитель заметил, что такая идея уже приходила в головы нескольким юношам, защищавшимся ранее. Её слабое место заключается в том, что конструкция подобного стенда позволяет заложить в него классификацию пяти-шести профессий – не более. (Примечание от автора: подключение стенда к компьютеру и к Интернету в то время было невозможно. Интернет появится несколькими годами позже.)

Тогда Катя решила придумать такую конструкцию, которая позволила бы работать с неограниченным количеством классифицируемых объектов.

До предварительной защиты было два месяца. Оставив своего научного руководителя в сомнениях и тревоге по поводу того, что она завалит диплом, Екатерина Надеждина, вдохновлённая интересной задачей, отправилась её решать.

Что делать! Есть в Катюшином характере эта струнка: тяга к экспериментам и творческий азарт. Вспомним её экспериментальное сочинение на выпускных экзаменах за 8-й класс. И вот опять.

Она просто обязана решить задачу лучше, чем все мальчишки! Она уже привыкла в учёбе быть первой. Невозможность иного конструктивного решения стенда Катя считала мнимой. Это был интеллектуальный вызов для неё!

Самое невероятное – Катюша не сомневалась, что она успеет всё сделать в срок и абсолютно самостоятельно (она ни за что не унизилась бы до обращения за чужой помощью).

Не будем утомлять читателя излишними подробностями. Но через два месяца Катя принесла уже всерьёз обеспокоенному научному руководителю готовый стенд.

Преподаватель не поверил своим глазам: стенд действительно работал с бесчисленным количеством классифицируемых объектов. Мужчина попросил Катю снять заднюю стенку конструкции, чтобы посмотреть, как это сделано. Техническое решение оказалось элегантным и простым до безумия. Как и его воплощение – из самых подручных бытовых деталей и материалов, продававшихся в магазине «Юный техник».

Дипломную работу наша героиня, будучи не только конструктором, но и уже довольно хорошим оратором, защитила блестяще. Её диплом о высшем образовании в том году был первым на факультете – со 100 %-м «отлично».

Однако студенческая романтика закончилась. И Катюша вновь оказалась перед выбором: кем быть?

Её научный руководитель, получавший кафедру психологии в другом университете, пригласил нашу героиню к себе. За работой на кафедре последовала бы и аспирантура. И Катя была согласна. Но сотрудник, ставку которого она должна была занять, всё тянул с увольнением. И девушка устала от ожидания. Она чувствовала, что пора что-то искать самой.

Блат и протекции, как мы уже говорили, были абсолютно не в характере Надеждиных. Катя уже привыкла всё делать сама, ни на кого не рассчитывая. Поэтому искать работу она пошла на молодёжную биржу труда.

Полистав каталоги вакансий, девушка обнаружила, что в высшем военно-топографическом училище требуется преподаватель физики.

Вуз – не школа. Физика – не психология, которая Катюше уже немного надоела. «И хватит с меня пребывания в женских педагогических коллективах. Пойду к военным», – решила Катя.

На следующий день она собрала документы и поехала в училище.

Величественное старое здание, статные молодые курсанты на проходной, их военная выправка – всё это Катюше сразу понравилось. Заведующий кафедрой и командиры встретили её радушно. Отличный диплом и уверенная речь претендентки произвели впечатление. С нею сразу же подписали договор, не рассматривая других кандидатов. (Всё-таки, есть у неё дар проходить собеседования!)

В то время у Катюши намечался новый кавалер – молодой преподаватель университета. Ему, очевидно, было приятно поучать «глупенькую студенточку». Однако, узнав, что девушка сама стала преподавателем вуза – то есть, поднялась на один уровень с ним – кавалер сразу же с ней расстался. Катю, воодушевлённую новыми перспективами, это позабавило. Более того, она восприняла этот мужской пассаж как комплимент.

Екатерина Надеждина вошла в военное училище, образно говоря, как нож в масло. Как будто это место было именно для неё.

Катя была в восторге! Маленький, интеллигентный коллектив кафедры физики. В нём было интересно и комфортно. Начать свою трудовую жизнь в таком коллективе – уже большое везение.

С каким удовольствием Катюша шла в красном полупальто по плацу училища к своему подъезду, поднималась по старинным лестницам в залы и кабинеты с большими дубовыми дверями. Может быть, всё это и требовало ремонта, но Екатерина была воодушевлена и видела только хорошее, прекрасное. Ей нравилась строгая военная грация офицеров и курсантов. Девчонка!..

И у неё всё получалось. Сложные физические приборы, каких она даже не видела в своем педагогическом, она осваивала быстро и легко. Новые для неё аспекты тем, способы решения задач… Специализация училища порой требовала по некоторым вопросам физики более глубоких знаний, чем те, которые получила Катя в вузе. Но она восполняла недостающие знания стремительно. Буквально на лету хватая беглые объяснения коллег по кафедре, на ходу переосмыслив, Катюша уже через несколько минут была готова объяснять новые темы своим взрослым ученикам. Более того, войдя во вкус постоянного аналитического осмысления новой информации, Екатерина иногда находила ошибки в учебниках и более короткие способы решения предлагаемых задач. И даже спорила с опытными коллегами, защищая свои предложения.

И, надо отдать должное, тому способствовала доброжелательная, творческая атмосфера кафедры.

Уже первый год работы сделал серьёзную заявку на успешную карьеру: Катины курсанты заняли первые места на олимпиаде по физике и в личном, и в командном первенстве. За это Екатерина Надеждина была удостоена Почётной грамоты «за повышение обороноспособности Российской армии».

Так и пошло. И кое-кто уже тихо говорил о должности заведующего кафедрой для Надеждиной лет через 15–20…

Катя с коллегами ездила на научные конференции, начала писать тезисы для публикаций, составлять задачи для методичек и тому подобное. И всё ей очень-очень нравилось. «Вот здорово было бы проработать здесь всю жизнь», – думала она тогда.

Но что неймётся человеку?! Как объяснить тот простой факт, что от этой прямой и открытой жизненной перспективы Катюша уже через три года отказалась сама? И ради чего! Ради эфемерного тумана…

Можно сказать, мечтательная натура Екатерины Надеждиной сбила её с пути истинного. Так, по крайней мере, считала её мама. А может быть, это были первые попытки осмыслить иллюзии и обманы взрослой жизни? Умудрённым опытом бывает так трудно понять молодых…

Прошли первые восторги Катюши от её нового вузовско-преподавательского статуса. Новый мир, как и новые роли, постепенно утратили для неё свою новизну. Жизнь Катина, как и жизнь большинства людей, превратилась в то вечное колесо, в котором мы бегаем, как вечные белки.

Сейчас каждый знает, что это явление называется профессиональным выгоранием. А у Кати появилось ощущение, что жизнь закончилась и будущего в ней нет:

 
«И пусть моя жизнь – не сказка.
Мне мил уходящий день:
Чем дальше, тем ближе развязка,
Где я превращаюсь в тень…»
 

На работе-то всё было в порядке. А в душе… Была потребность в переменах. Катюша рванулась поступать в аспирантуру в свой педагогический и благополучно провалилась на вступительных экзаменах, как и всегда. (Ох, уж эта магия 13-го билета!)

Более опытная в вузовских хитростях подруга объяснила: дело не в экзаменах, просто в аспирантуру подбирают «своих». Становиться «своей» Катя не умела.

Впрочем, нет. В своём военном училище на кафедре физики она была своей. И заведующий кафедрой сразу подхватил Катино желание роста и стал помогать ей с целевой аспирантурой. Но…

Катина мама часто говорила дочери:

– Ты не от мира сего.

Действительно, такой дурочки ещё поискать надо! Не зря Катюша зачитывалась в детстве приключенческой литературой и грезила о театре. Если не жить великими свершениями, то хотя бы играть их на сцене. Или, если так не получается, то хоть делать что-то важное, нужное. Чтобы жизнь имела смысл! Но вместо этого вокруг – одна рутина, какой уже стала для Кати работа в училище.

Мудрые люди знают, что по-настоящему большие дела в реальной повседневности выглядят очень просто и очень похожи на рутину. Но у Катюши ещё не хватало опыта понять это. А может, действительно педагогика была не её призванием.

Говоря откровенно, Кате нравилось учиться самой, а не учить других. Когда она сама освоила тот курс, который преподавала, тогда ей захотелось чего-то нового. Это свойство молодости. Не стоит за него упрекать. Ведь именно эта жажда новизны заставляет молодёжь всех веков двигать общество вперёд. И именно люди, сохранявшие это свойство в зрелые годы, становились учёными, мыслителями, локомотивами и революционерами всех сфер человеческой деятельности.