Текст книги "Груз семейных ценностей"

Алине было все равно, в Европу так в Европу.

В тот день, когда она впервые увидела Славу трясущимся от страха, она его жалела. До сих пор помнила, как от жалости выступили слезы. Впрочем, тогда был не день, ночь.

Сейчас впервые подступила брезгливость.

И еще страх.

«Он неплохой парень, – напомнила себе Алина. – Он никогда меня не бросит. Ребенка очень любит, да и ко мне хорошо относится. А недостатки у всех есть».

– Слава, давай к маме сходим, – предложила она, когда Илюша днем заснул.

– Сходи, – кивнул он. Он что-то читал в телефоне, новости, наверное. – Только скажи, чем Илюшку кормить.

– Нет, давай сходим вместе.

Слава отодвинул телефон, посмотрел мимо Алины.

– Послушай, я устал от людей. И вообще, буду только вам мешать. Иди одна, я посижу с парнем.

Одна она не пошла. И как до этого ждала, когда Слава приедет, стала ждать, когда наконец его проводит. Что-то странное с ней творится, если ее начал раздражать муж.

16 июля, воскресенье

О пятничном ночном происшествии Настя родителям рассказывать не стала. Узнав, что Сережа опять уехал, они были уверены, что ночевала она в Москве, и Настя не стала их разочаровывать.

Мама, натыкаясь на Ирины вещи, принималась плакать, но в целом жизнь восстанавливалась. Сходили в лес, набрали немного сыроежек, пожарили их с картошкой.

За два выходных Настя сделала много. Особенно понравилось получившееся исключительно элегантным короткое пальто. Настя прикинула разные цвета на модели и остановилась на светлых: бежевое, серое. Белое будет смотреться вычурно.

Мама получившуюся коллекцию одобрила. Вообще-то занятие дочери ей не слишком нравилось, ей хотелось, чтобы дочь получала зарплату в какой-нибудь крупной солидной фирме, но на Настю она при этом старалась не давить.

– Хочешь, сошьем тебе такое? – Настя постучала пальцем по экрану компьютера. – Тебе должно пойти.

– Не хочу, – засмеялась мама. – Привыкла ходить в куртках и дальше так буду делать.

Они обе помолчали. Ира бы сейчас обязательно что-нибудь заказала.

– Мам, вспомни, – через несколько минут попросила Настя, – Ира не говорила тебе, что она навещала кого-то в больнице? Или собиралась навестить. Ты же с ней тем вечером разговаривала.

– В больнице? Нет. – Мама внимательно посмотрела на Настю. – А почему ты спрашиваешь?

– Алина узнала, что бывший ее сосед просил Иру его навестить. Посылал к Ире свою родственницу. Только неизвестно, ходила ли она к нему.

– Пусть Алина спросит у соседа.

– У него не спросишь. Он умер.

Мама задумалась, на глаза опять навернулись слезы.

– Про больницу Ира мне ничего не говорила. Я позвонила ей около восьми, мы перекинулись парой слов.

– Она не была взволнована?

– Я не заметила. Обычный разговор… «Как дела?» – «Нормально». Господи, если бы я знала!..

– Ты не могла ничего знать, мам, – мягко проговорила Настя.

Мама достала платок, вытерла глаза. Опять помолчали.

– Ты не помнишь, здесь была какая-то история с инкассаторами, как раз перед смертью Ивана Николаевича? – вспомнила Настя рассказ Алины.

– Было что-то такое. Но нам тогда было не до местных новостей. Ира так переживала, что за нее страшно становилось.

– Я помню. – Настя подошла к открытому окну. Яблоки на ветках были маленькие и совсем зеленые. Не будет в этом году урожая из-за холодов.

– Давай собираться, – вздохнула мама. – Попробуем до пробок проехать.

– Я останусь, пожалуй. – Представить, что она будет жить в квартире, которую привыкла считать своей, и при этом знать, что муж проводит время с другой женщиной, было совершенно невозможно.

Квартира была Сережина, досталась ему от какой-то родственницы. У Насти теперь тоже есть своя квартира – Ирина. Иначе пришлось бы или снимать, или возвращаться к родителям.

– Ты хочешь жить здесь без Сережи?

– Да. Мне тут хорошо работается. А входную дверь я буду запирать на щеколду.

– Настенька, мне как-то… беспокойно.

– Нельзя бояться всю жизнь, мам. Леночка рядом. И Алина.

Потом Настя проводила родителей, посидела в саду. Позвонил Сережа – он сказал, что делает все, чтобы побыстрее закончить свои дела. Настя покивала, пожелала ему спокойной ночи.

Она бы и дальше сидела на лавочке под сливами, но пошел дождь, и пришлось вернуться в дом.

17 июля, понедельник

Воскресенье Виктор Федорович просидел в машине зря, девушка из подъезда не вышла. Впрочем, он этого ожидал, продуктов она накупила много.

Вечером, подойдя к окну, он заметил то, что нужно было понять раньше, – из Ириного окна отлично просматривалась дорожка, по которой девушка шла в магазин и обратно. Этот путь был самым коротким, едва ли она заменит его другим маршрутом. Можно обойти дом с другой стороны, но особого смысла в этом не было. Даже наоборот, если она от кого-то прячется, лучше идти по двору, чем по улице.

Из дома наблюдать за дорожкой было удобнее, только оказаться в нужный момент рядом с девушкой труднее. Пришлось опять спуститься к машине.

Она появилась ровно в одиннадцать. Повертела головой, стоя на крыльце, быстро пошла в сторону магазина. Виктор Федорович, негромко хлопнув дверью машины, двинулся за ней. На этот раз она оглядывалась пореже.

На двух парней, сидевших у детской площадки в глубине двора, он обратил внимание, еще когда шел к машине. Сначала решил, что молодые люди пьют пиво, стало противно. Потом заметил, что в руках у них какая-то газировка – один из парней поднялся и выбросил пластиковую бутылку в урну как раз, когда Виктор Федорович проходил мимо.

Парни негромко разговаривали, жестикулировали. Виктор Федорович не обращал на них внимания.

Они поднялись, когда девушка была метрах в десяти, быстро двинулись в ее сторону, все так же негромко разговаривая.

Дальше все произошло мгновенно. Девушка бросилась от них, размахивая сумкой, споткнулась. Виктор Федорович чудом успел подхватить ее за руку.

– Вы что? – действительно опешил он. – Что вы не разбираете, куда мчитесь?

Она вцепилась в него обеими руками, с ужасом глядя на приближающихся молодых людей. Парни тоже с удивлением на нее посмотрели, прошли мимо.

Виктор Федорович слегка отодвинулся – она продолжала держать его за плечи, – потянул к ближайшей лавочке, она покорно пошла, села рядом с ним.

– Как вас зовут? – вздохнул он.

– Светлана, – почти прошептала девушка.

– Что?!

– Светлана, – повторила она и искоса на него посмотрела.

Кажется, она начала приходить в себя.

– Чего вы так перепугались, Света? – Имя покойной жены выговорить ему было трудно.

Она молчала, опустив голову. Порыв ветра поднял с асфальта птичье перо, покружил перед ними. Ветер был холодный, наверное, опять пойдет дождь.

– Света, чего вы испугались?

Она молчала, но не уходила. Одной ей было еще страшнее, чем с ним.

– Куда вы шли? – Он поднялся. – Пойдемте, я вас провожу.

– Не надо, – она наконец разжала губы. – Спасибо.

– Я вас провожу!

– Не надо! – сказала она уже более решительно и тоже поднялась.

– Я живу в этом подъезде, – показал Виктор Федорович и назвал номер квартиры. – Если вам нужна будет помощь, приходите в любое время. Я работаю дома.

– Спасибо, – она не стала говорить, что помощь ей не нужна. Она кивнула и вновь пошла в сторону магазина. На этот раз шла не оглядываясь.

Он не был уверен, что номер квартиры она запомнила.

Девчонка мало походила на его жену. У его Светы были огромные голубые глаза и пшеничные волосы, и она никогда ничего не боялась.

И все-таки что-то общее было. Только он не мог понять что.

Виктор Федорович поднялся в квартиру и стоял у окна, пока другая Света не прошла в сторону своего дома. В руках у нее были два больших целлофановых пакета. Опять несколько дней не выйдет из дома.

Леночка окликнула Настю, когда Настя, устав от компьютера, бродила между кустами.

– Здравствуйте, Елена Анатольевна, – подошла к забору Настя.

– Я думала, вы все уехали, – в руках у соседки был секатор.

– Решила остаться, – улыбнулась Настя.

– Сережа на работе? – Леночка посмотрела на секатор, словно не понимая, как он оказался у нее в руках.

– В командировке.

– Настя…

– Все в порядке, Елена Анатольевна, – перебила Настя. – В поселке без конца случаются кражи, что же теперь, из-за этого от дачи отказаться?

– А ведь лет десять было тихо, – напомнила соседка. – Нищает народ, опять воровство началось.

– Воруют не от нищеты, – не согласилась Настя. – Воруют от чего-то другого. От нищеты на несколько работ устраиваются.

– Пожалуй, ты права.

Настя еще поговорила с соседкой, вернулась к компьютеру, но желание работать пропало. Она потянулась к телефону позвонить Алине, но не успела, подруга позвонила сама.

– Пойдем к Ксюше, – предложила Настя.

– Да она не знает ничего.

– Пойдем! Может, что-нибудь еще вспомнит.

– Ну пойдем, – согласилась Алина.

Настя посмотрела на небо, дождь вроде бы не собирался, но куртку-ветровку она захватила. На улице было тепло. Обычно так тепло бывает в мае, а иногда даже в апреле. Сейчас приходилось радоваться даже такой погоде.

Алина с коляской ее уже ждала. «Не догадалась купить игрушку Илюше», – расстроилась Настя, когда малыш ей заулыбался и даже что-то сказал. За неимением игрушки сорвала ветку с ближайшего куста и сунула малышу. Он остался доволен.

– Мне нравилось у тети в доме жить, – рассказывала Алина. – А что? Газ есть, дом отапливается. И соседи хорошие.

– Ездить далеко.

– Это да, – согласилась Алина.

Она о чем-то задумалась, Настя тоже молча шла рядом.

Когда остановились около калитки, Илюша место узнал, обрадовался, попытался вылезти из коляски.

«Алина даже не представляет, какая она счастливая», – вздохнула Настя.

Юная соседка Ксюша заметила их сама, пробралась через кусты крыжовника.

– Это Настя, – кивнула на Настю Алина. – Моя подруга. Ты к ее тете приходила.

– Ой, если бы я знала!..

– Никто не знал, – кивнула Настя.

Трава была мокрая, но Алина позволила Илюше по ней ходить. Ну и правильно, пусть познает мир.

– Ксюша, кто еще к твоему родственнику приходил в больницу? – догадалась спросить Настя. – К нему ведь кто-нибудь, кроме тебя, приходил?

– Конечно, – кивнула девушка.

Девушка была очень красивая. Настя ей не то чтобы позавидовала, просто не могла это не отметить. Будь у Насти такая точеная фигурка, Сережа никогда не поменял бы ее на другую.

– Приходила твоя мама, – посмотрела на Алину Ксюша. – Еще приходили…

Ксюша стала перечислять соседей, Алина кивала, она знала этих людей. Она и в детстве у тети часто бывала, и потом какое-то время здесь жила. Это только в Москве никто своих соседей не знает.

Илюша упал, заплакал. Алина на него покосилась, но поднимать не стала, а бросившейся к ребенку Насте сказала:

– Не надо. Сам встанет.

Малыш действительно замолчал через несколько секунд и неуклюже, всхлипывая, поднялся. Настя подхватила его на руки.

– Сажай в коляску, – посмотрела на часы Алина. – Нам обедать скоро. Сажай, не держи, он тяжелый.

Малыш был тяжелый, но Настя его некоторое время несла.

Ксюша проводила их до поворота улицы, еще немного постояли, поговорили, обменялись телефонами. А уже у их собственных калиток Алина неожиданно сказала:

– Насть, ты грустная какая-то.

Настя могла бы ей напомнить, что у нее недавно убили тетю, но только кивнула.

– Грустная. Я тебе потом расскажу. Когда-нибудь. – Настя взялась за калитку и напоследок попросила: – Позвони маме. Может быть, она что-нибудь знает.

Дома она опять села за компьютер, но работу на какое-то время пришлось оставить, потому что непрерывно текли слезы, и Настя удивлялась, что ей удалось так хорошо держаться при родителях.

Илюша заснул. Алина вымыла посуду, прилегла с планшетом в руках, но вскоре отодвинула его в сторону. В романе, который она никак не могла осилить, у героини все было хорошо. То есть сейчас героиня думала, что жизнь у нее несчастная, но некий мужественный человек уже понимал, что единственная цель его жизни – помочь несчастной героине, и хеппи-энд должен был наступить в самом ближайшем будущем.

Алина за героиню радовалась, она вообще не любила ничего грустного. Грустного в жизни хватает.

Алина встала с дивана, взяла телефон и вышла с ним на крыльцо.

– Мама, ты на работе? – спросила Алина, когда мать ответила.

– На работе. – В трубке слышались неясные голоса. Алина позвонила не вовремя.

– Перезвони, когда домой придешь, – попросила Алина. – Только обязательно.

– Все в порядке? – заволновалась мама.

– Все в порядке, – успокоила Алина. – Я просто хочу у тебя кое-что спросить. Придешь домой и сразу позвони.

Мама волновалась из-за всего, из-за каждого пустяка. Сидела и плакала, а Алина ее успокаивала. В первом классе маленькая Алина сломала руку. Прыгала с качелей и неудачно шлепнулась. Сразу никто не понял, что это перелом, просто дотронуться до руки было очень больно. Мама отвела Алину в травмпункт, а на обратном пути безутешно плакала. Очень боялась, что рука срастется как-то неправильно. «Ничего, мам, – говорила первоклассница Алина. – Доктор сказал, быстро заживет. Все нормально будет, вот увидишь».

Рука действительно никогда не напоминала Алине о том давнем переломе.

«Все нормально будет, вот увидишь, – говорила десятиклассница Алина, когда мать в очередной раз осталась без работы. – Будешь искать работу и найдешь!»

«А если не найду?!» – Мама плакала, и Алина очень ее жалела.

«Найдешь, – уговаривала она. – Все будет хорошо».

На самом деле ей тоже было страшно, но ее успокаивать было некому, и она не позволяла себе впадать в панику.

Она и со Славой себе этого не позволила. И стала его женой.

Мама позвонила в десятом часу, когда Алина уже уложила Илюшу до утра.

– Ты часто ходила к дяде Степану Дормидонтову в больницу? – шепотом спросила Алина, прислушиваясь к звукам за стенкой. Кажется, Илюша не проснулся.

– Часто. Жалко мне его, хороший мужик был. Труженик. А такая жизнь несчастная! И почему только всяким подлецам в жизни везет, а хорошие люди мучаются?!

– По-разному бывает, – Алина опять прислушалась, вышла с телефоном на застекленную веранду, села в кресло. – У него в доме теперь родственница живет.

– Ксюша. Хорошая девочка.

– Хорошая, – согласилась Алина. – И красивая. Я сегодня туда ходила, видела ее.

– Молодые все красивые. Ты ничуть не хуже!

– Ксюша приходила к Ирине Леонидовне прямо в тот день, когда ее убили. Просила, чтобы Ирина к дяде Степану сходила.

– Это я ему адрес подсказала, – сказала мама. – Он хотел родственников Ивана Николаевича, доктора, разыскать, я и подсказала. Если бы ты мне про соседей не рассказывала, я бы и сама адреса не знала.

– А зачем ему были нужны родственники Ивана Николаевича?

Мама, несмотря на страхи и плаксивость, очень наблюдательна. Слава богу, что до сих пор ничего не заподозрила.

– Этого не сказал. Но разыскать очень хотел, это его мучило.

– И ты не спросила, почему? – удивилась Алина.

– Он знал, что умирает, Алиночка. Зачем к человеку со своим любопытством лезть? Хотел бы сказать, сам сказал бы.

– Мам, а Колю Дормидонтова ты помнишь?

– Плохо. Дормидонтовы-старшие часто к Гале заходили, я их много раз видела. А мальчишку-то и в лицо плохо знала. Так, здоровались через забор.

Вечер выдался неожиданно теплый. Алина постояла на крыльце, позвонила Насте, передала разговор с мамой, вернулась в дом и неожиданно поймала себя на том, что непрерывно думает, где могут находиться украденные несколько лет назад у инкассаторов деньги.

Наверное, потому, что думать о тайне, которую она оберегала, было страшно.

18 июля, вторник

Самым тяжелым было просыпаться. Настя открывала глаза и сразу вспоминала, что в ее жизнь вошла боль, снова закрывала глаза, чтобы забыться, но боль никуда не уходила. Потом Настя, конечно, обещала себе, что с болью справится и что в ее жизни все еще будет хорошо, просто отлично. Жила же она раньше без Сережи, и ничего. Неплохо жила.

Потом боль не то чтобы уменьшалась, просто ее удавалось спрятать куда-то поглубже. Настя вставала, садилась к компьютеру и старалась прожить еще один день.

Сегодня она еще раз просмотрела разработанные модели и по электронной почте отправила их Кате. Заодно написала, ткани какой фактуры хотела бы использовать. Теперь Катя должна порыться в каталогах, Настя утвердит выбранные ткани, и обе они дружно начнут молиться, чтобы модели хорошо раскупались.

Надо было работать дальше, но она закрыла компьютер, подошла к окну. Грабителя Колю поймали не сразу, где-то он прятался несколько дней. В лесу? Возможно. Подступавший к поселку лесной массив был большой, тянулся до другой железнодорожной ветки. Однажды они с Сережей до той железной дороги дошли. Правда, Настя тогда очень устала.

Был сентябрь, гулять в лесу было хорошо. Настя поднимала гриб, осматривала его и клала в корзину. Корзину нес Сережа. Потом они нашли поваленное дерево, сплошь покрытое молоденькими опятами, потом еще одно. Потом вышли к какому-то болоту и долго его обходили. Там нашли несколько белых и два подосиновика.

– Ты устала? – спрашивал Сережа. Он чувствовал себя виноватым – завел ее, слабенькую, в глушь.

– Устала, – жаловалась Настя и успокаивающе добавляла: – Но ничего, я потерплю.

Сквозь ветки пробивалось солнце, а опавшие листья под ногами тихо шуршали, и Насте было так радостно, что все время хотелось улыбаться.

Ей еще будет радостно, напомнила себе Настя. У нее еще все впереди.

Грабитель Коля должен был хорошо знать лес, он здесь родился и вырос. Только вот спрятать деньги в лесу проблематично. Если, конечно, прятать их не на пару часов, а на долгое время. В этом случае их можно только закопать.

Настя отошла от окна, спустилась на кухню. Заглянула в холодильник, подумала, достала два яйца и поставила их варить.

Сережа к еде был равнодушен, и Настя, не мороча себе голову, покупала еду в кулинарии. Интересно, та девушка будет стараться приготовить ему что-нибудь необычное или тоже ограничится готовыми блюдами?

Яйца получились, как она любила, «в мешочек».

Колю поймали здесь, в поселке. Во всяком случае, Настя так поняла из Алининого рассказа. Он не попытался пройти через лес и скрыться на просторах великой Родины. Значит, надеялся найти убежище. А где? У родителей его наверняка караулили, у друзей, скорее всего, тоже.

Настя вымыла чайную ложечку, которой ела яйца, вышла на улицу. Алины видно не было, и она направилась к соседскому дому.

Алина играла с Илюшей на ковре.

– Сегодня тепло, – сообщила Настя. – Пойдемте на улицу.

Илюше идея понравилась, он сразу направился к двери и с неудовольствием дал матери себя переодеть. Наблюдать за малышом было удовольствие.

– Алина, у Коли была девушка? – спросила Настя, усевшись на ступеньку крыльца.

– Понятия не имею, – пожала плечами Алина.

Ребенок неуклюже спустился с крыльца, затопал по дорожке.

– Знаешь, я его с девочками никогда не видела.

– Он что, голубой? – ахнула Настя.

– Да ну тебя! – возмутилась Алина. – Он работал в Москве, там, наверное, у него были девки. Он нормальный парень был. Не очень высокий, но такой… стройный. Плечи широкие. Короче, нормальный. В смысле, неплохой.

Нормальные инкассаторов не грабят, но возражать Настя не стала.

Илюша упал, поморщился, но не заплакал. Поднялся, кряхтя, как старичок.

Когда за тобой охотится полиция, направляться можно только к очень близкому человеку. Очень близкому. К родителям или к любимой женщине.

Настя точно бы не направилась ни к кому, кроме родных и Сережи.

Впрочем, у Сережи, как она теперь точно знала, можно напороться на другую девушку.

– Ладно, пойду работать, – вздохнула Настя, вставая.

На солнце было тепло, даже жарко. Кажется, лето наконец наступало.

Соседа Колю Дормидонтова Алина знала плохо. Переехав в Галин дом, она жила там только летом, в каникулы. Зимой появлялась в выходные, да и то не всегда. Тратить время на дорогу ей совсем не хотелось, да и институтское общежитие вполне устраивало.

Коля тоже приезжал только в выходные и тоже не всегда. Пару раз они вместе ехали в электричке, а однажды он отвез ее в Москву на машине. Вот и все знакомство.

Вообще-то соседи Алине помогали. Степан Михалыч повесил ей книжные полки, которые Алина купила через Интернет. Замок в двери поменял. Еще кое-что делал по мелочи.

Она была потрясена, когда увидела у соседского дома толпу полицейских. Поверить не могла, что Колька оказался отчаянным налетчиком.

А девчонки у него, кажется, и правда не было. Однажды Алина видела его в ночном клубе. Они с подружками тянули коктейли, парни, среди которых был сосед Коля Дормидонтов, тоже что-то пили. Парни сидели далеко от них, но Коля Алину заметил, они даже потанцевали. Кажется, Коля еще с кем-то танцевал, Алина не приглядывалась.

Ей не понравилось в ночном клубе. Пьяных много, музыка очень громкая, и на следующий день болит голова. После того раза, когда потанцевала с Колей, больше в клубе не появлялась.

Илюша подобрался к кусту лилий, ухватился за стебли.

– Нельзя, – сказала ему Алина. – Цветочки рвать нельзя. Видишь, какие они красивые? Я их сажала, трудилась. Труд нужно уважать.

Илюша что-то ответил. Согласился, наверное. Отошел от лилий, нашел на земле палочку, поднял.

– Я отойду на минуточку. Не балуйся. – Алина поднялась с крыльца, сходила в дом за телефоном и набрала Олю Сидоркину.

Подруга не ответила, через полчаса Алина позвонила снова.

– Ты не на работе? – поинтересовалась, когда услышала наконец Ольгин голос. – Говорить можешь?

– Могу, – вздохнула подруга. – Я только проснулась.

– Ничего себе! – удивилась Алина. – Двенадцать скоро!

– Ну и что! Надо же мне когда-то выспаться! Вкалываю как лошадь.

– Оль, ты откуда Колю Дормидонтова знала? – прервала причитания Алина. – Он же в другой школе учился. Я его знаю, потому что Дормидонтовы соседи моей тети. А ты?

– Колька с моим братом в одной секции занимались. Легкой атлетикой. Представляешь, им тренер прямо сказал: если у вас денег нет, в сборную никогда не попадете, хоть какие рекорды ставьте. И так везде! А потом удивляются, что футболисты играть не умеют!..

– Оля, ты не знаешь, у Коли девочка была?

– Не знаю. А зачем тебе?

– Спроси у брата. Они дружили?

– Ну… дружили. Но не так чтобы очень. Слушай, когда этот кретин на инкассаторов бандитов навел, моего брата менты затаскали! Все нервы нам истрепали. А брат-то что знает? Он с Колькой после школы и не встречался почти.

– А почему ты думаешь, что бандитов Коля навел?

– А кто? Он один был местный. Те двое даже не русские.

– Оль, спроси у брата про девочку, – попросила Алина.

– Зачем тебе?

– Степан Михалыч мне много помогал и тете моей помогал. Теперь дом родственникам достанется. Если у Коли девочка была, пусть возьмет, что ей дорого. Ну… фотки там. Еще что-нибудь. Родственники возражать не будут, они хорошие.

Объяснение было слабеньким, Коли нет уже три года. За это время девушка, если таковая у Коли имелась, могла сто раз наведаться к его родителям.

– Ладно, – пообещала Оля. – Спрошу.

Алина повертела телефон и объявила Илюше:

– Сейчас поедем к бабушке. Бабушка сегодня не работает, она нам очень обрадуется.

У мамы Алина пробыла до самого вечера. Говорили обо всем, потом вспомнили Дормидонтовых, и мама вздохнула:

– Какая несчастная семья! А в молодости Степан и Вера такими счастливыми казались, впору им позавидовать. Степан жену из армии привез. Она откуда-то из Сибири. Красивая была женщина.

Красивой Вера Дормидонтова юной Алине никогда не казалась. Тогда Алина искренне считала, что красивыми бывают только очень молодые девушки.

– Когда Коля… Вера сразу сдала. За месяц седой сделалась.

– Мама… – задумалась Алина. – Почему Коля это сделал? Он же нормальный парень был.

– Молодой, глупый.

Этот довод Алина не принимала. Она и немолодых дураков встречала в жизни, и молодых людей знала, отлично понимающих, как надо строить свою жизнь.

Домой Алина шла медленно. После долгих дождей воздух казался сырым, но уже не промозглым, как в предыдущие дни. Пахло скошенной травой, мхом. Раньше она радовалась бы такому вечеру.

Сейчас ей было грустно.

Сегодня Света едва ли появится на улице, думал Виктор Федорович, но от окна почти не отходил. Смотрел сверху на пешеходную дорожку и слушал новости, включив Ирин планшет в сеть.

Новости были печальные. Страна опять оказывалась в изоляции, ничего хорошего это не сулило, и он радовался только тому, что имеет свой бизнес и почти не зависит от бюджетных денег.

Вышла соседка Карина со своим крохотным терьером, прошла до угла дома, исчезла за поворотом. С соседкой стоит поговорить, напомнил себе Виктор Федорович.

Откуда-то появились две девочки лет семи-восьми, стали качаться на качелях, звонко смеясь. Виктор Федорович смотрел на девочек и неожиданно понял, чем вчерашняя Света напомнила ему его жену.

Виноватым взглядом. Вчерашней Свете было неловко, что он с ней возится. Ей было неловко и хотелось, чтобы он поскорее провалился куда-нибудь.

Его Света виновато смотрела на мужа, узнав страшный диагноз. Она боялась не за себя, она боялась за Славу и Виктора. Она до самого конца смотрела виновато и боялась не за себя.

Виктор Федорович резко поднялся, походил по квартире.

Он делал для сына все, что мог, напомнил он себе, но смутное ощущение, что это не совсем так, не проходило.

Позвонил Слава. Виктор Федорович опять сел к окну, перекинулся с сыном парой слов и неожиданно решил, что съездит на дачу. Не то чтобы он очень сильно соскучился по внуку, просто захотелось удостовериться, что с Илюшей и Алиной все в порядке.

Доехал он быстро, в это время основной поток шел в Москву. Алины на участке не было и в доме не было, и он терпеливо ее ждал. Забеспокоился ближе к вечеру. Захотелось есть, он заглянул в холодильник и с удивлением увидел, что еды почти нет. То есть детского питания было много, и морозилка была забита почти полностью, а вот чего-то готового, что нужно только разогреть, не было совсем. Без него и Славы Алина питается бутербродами, понял он, глядя на остатки колбасы и сыра. Нехорошо, испортит себе желудок.

Он тоже сделал бутерброд, заварил чай. Потом ополоснул чашку.

А потом сидел на веранде, не зажигая света. Снохе можно было позвонить, но он почему-то этого не делал.

Алина появилась поздно, когда от беспокойства начало чуть ли не подташнивать. Она что-то говорила Илюше, поднимая его из коляски, и Виктор Федорович крикнул:

– Я здесь!

Он вышел на крыльцо, улыбнулся внуку, взял его из рук Алины и поднял вверх.

То ли ему показалось, то ли Алина действительно смутилась.

– Я была у мамы. – Точно смутилась, она сказала это виновато.

– Как мама? – вежливо поинтересовался Виктор Федорович.

– Ничего. Нормально. Сейчас приготовлю ужин, – засуетилась Алина, но он ее остановил:

– Если для меня, то не надо. Я поеду скоро.

Потом он читал Илюше книжку, глядя, как медленно закрываются детские глазки. Пытался припомнить, читал ли он на ночь сказки Славе, и не вспомнил. Наверное, читал.

Потом он ужинал с Алиной сваренными наспех пельменями и смотрел за окно на кусты сирени. Сирень посадил тесть. Света всегда радовалась, когда сирень распускалась.

– Берестовы здесь? – спросил он, глядя на светящееся соседское окно, и поморщился. Ясно, что соседи в доме, если у них светится окно.

– Настя. Сережа в командировке. – Алина задумалась и неожиданно спросила: – Виктор Федорович, вы помните, как несколько лет назад здесь ограбили инкассаторов?

– Было что-то такое, – кивнул он.

– Один из… преступников мой сосед. Я его знала. Не очень близко, он постарше был, но знала.

Алина понимала, что зря это рассказывает. Связи с криминалом в глазах свекра ее не красят. Просто ей совсем не с кем было поговорить. Разве что с Илюшей. Хорошо говорить с Настей, но она все время за компьютером.

– Коля был неплохим парнем. Не понимаю, почему он на такое решился.

– Он был плохим парнем! – отрезал Виктор Федорович. – Нормальный человек никогда не займется грабежом! Никогда.

Алина вздохнула и неожиданно показалась ему похожей на Иру. Ира вполне могла сказать те же слова.

– Нормальный человек деньги зарабатывает, – уже мягче произнес Виктор Федорович. – Зарабатывает, а не ворует.

Алина промолчала. Она хорошо знала, как трудно честно заработать нормальные деньги. Особенно если живешь не в Москве.

– У нас в фирме недавно был ремонт, – Виктор Федорович отодвинул пустую тарелку, налил себе чай. – Я разговорился с одним парнем, рабочим. Он зарабатывал сто – сто двадцать тысяч в месяц. Но работал он много. В девять приходил и в девять уходил. А жил, между прочим, в Подмосковье.

Алина опять промолчала. Конечно, сто тысяч для их городка отличные деньги. На первый взгляд.

А если посмотреть повнимательнее, будет совсем не так. Если у того рабочего трое детей и жена не работает, считать им копейки до конца своих дней.

– А вообще, – Виктор Федорович словно прочел ее мысли. – Нужно хорошо учиться и получать хорошее образование. Слава богу, пока это еще у нас возможно. Мы живем в двадцать первом веке, нужно работать не руками, а головой. Тогда и зарплата будет хорошая.

Алина собрала тарелки, положила их в мойку.

Она хорошо училась, и образование у нее неплохое. А зарплата была так себе.

Алина с ним не согласна, видел Виктор Федорович. Только, в отличие от Иры, не возражает.

Неожиданно Виктор Федорович поймал себя на том, что уезжать от снохи ему не хочется. Она говорила глупости, он отвечал штампами, и разговор был пустой и ничего не значащий. Или отношение к жизни и есть самое главное, что характеризует человека? Ведь обсуждали они именно это.

Алина говорила то, что, скорее всего, сказала бы Ира, и он неожиданно подумал, что Алина хорошая жена и Славе с ней повезло. До сих пор он считал, что повезло ей.

– Поеду, Алиночка, – поднялся он. Он впервые назвал ее Алиночкой.

До Москвы добрался быстро. Несмотря на до смерти надоевшие дорожные работы.

19 июля, среда

Разбудил Настю телефонный звонок. Звонил Сережа, и, держа в руках вибрирующий аппарат, Настя замерла от тоскливой безнадежности. Звонок был не запланированный, они разговаривали по вечерам, и накануне разговаривали, и ему нечего было ей сообщить, кроме того, что она ему больше не нужна.

– Да, Сережа, – ответила Настя.

Мгновенно накатилась противная липкая слабость, Настя откинулась на подушку, с которой приподнялась, потянувшись к телефону.

– Настя, у тебя все в порядке?

– Да. – Не сейчас. Он скажет, что она ему не нужна, не сейчас. – Почему ты спрашиваешь?

– Ты на даче?

В воскресенье Настя сказала неправду, сказала, что уезжает с родителями в Москву, а после воскресенья Сережа об этом не спрашивал.

– Да.

– Ты обещала мне одна там не ночевать!

– Я запираюсь на щеколду.

– Настя!..

– Я буду жить здесь!

– Настя, что происходит?

– А что происходит? – поинтересовалась Настя.

– Я же слышу, что ты разговариваешь… странно.