Текст книги "Мифы Туринской плащаницы"

– Бросьте, дьякон, – грубо сказала она. – Вы потревожили меня в такой день. Я согласилась с вами встретиться, несмотря на скорбь. Вы виноваты и должны загладить свою вину. – Она улыбнулась. – Как, вы сказали, вас зовут? Андрей? В переводе с греческого это означает «мужественный». Мне кажется, это имя вам очень подходит.

Лицо Веры Павловны было так близко от лица дьякона, что их губы почти касались.

– Я ведь вам нравлюсь? – тихо сказала она. – Не отпирайтесь, я читаю это в ваших глазах. Вы часто задышали. Ваш лоб покрылся испариной. Вы хотите меня, как всякий мужчина. И в этом нет ничего постыдного или греховного. Бог создал женщину, чтобы она дарила мужчине любовь. Никакого другого предназначения у нее нет.

У Веры Павловны был необыкновенный голос, он дурманил и кружил голову не хуже кокаина. Губы ее слегка коснулись щеки дьякона.

– Если вы останетесь, это вас ни к чему не обяжет, – прошептала она. – Я умею любить. Боже, как я умею любить. И если вы останетесь, я буду любить вас!

Голос женщины гипнотизировал дьякона, прокрадывался в его душу и лишал его воли.

– Ну, что же вы молчите?

– Я… Мне нужно идти.

Отец Андрей повел плечами, высвобождаясь из цепких, как у хищной птицы, пальцев женщины. Вера Павловна печально улыбнулась.

– Жаль, – со вздохом сказала она. – Мы бы неплохо провели вместе время. Впрочем, нет так нет. Я выпью «Хеннесси» в одиночестве, как и подобает старой деве.

– Такая красивая дама, как вы, легко найдет себе пару, – сказал отец Андрей, окончательно стряхнув с себя чары женщины.

– Это правда, – кивнула Вера Павловна, ленивым жестом доставая из невесть откуда взявшегося золотого портсигара сигарету. – Но сегодня я захотела вас. Не думала, что вы устоите. Вероятно, я теряю форму.

– Вовсе нет, – тихо отозвался отец Андрей. – Но мне действительно пора. – Он помолчал немного, позволяя атмосфере вернуться в деловое русло, затем сказал предельно вежливо и деловито: – Вера Павловна, у меня к вам просьба.

– Какая? – небрежно спросила она.

– На полке у вашего покойного брата стоит жестяная коробка с нюхательным табаком. Виктор Павлович нюхал табак?

Вера Павловна посмотрела на полку.

– А, вы про этот. Случалось. Особенно после ужина. У Вити были старомодные привычки.

– Могу я ее забрать?

– Валяйте. Мне она уже не нужна.

Дьякон взял с полки коробку и сунул в сумку. Вера Павловна тем временем вставила сигарету в мундштук и закурила.

– Вы славный молодой человек, – сказала она спокойно. – И мне искренне жаль, что у нас с вами ничего не получилось. Если передумаете – звоните. Я буду ждать. А теперь идите. Провожать я вас не стану.

– Спасибо за разговор, – сказал отец Андрей и, распрощавшись с женщиной, зашагал в прихожую.

Оказавшись на улице, дьякон полной грудью вдохнул холодный, бодрящий воздух. Он до сих пор чувствовал аромат духов Веры Павловны, чувствовал будоражащий запах ее тела. И до сих пор видел перед собой ее глубокие, как бездна, гипнотизирующие глаза.

Дьякон вставил в рот сигарету, усмехнулся и пробормотал:

– Еще чуть-чуть, и она бы меня проглотила.

10

Чтобы окончательно прийти в себя, отец Андрей зашел в ближайший бар и выпил рюмку вермута. Затем заказал себе большую чашку крепкого кофе.

Проходя мимо отца Андрея, посетители бара удивленно косились на него. Вид молодого священника, сидящего за столиком бара с сигаретой в руке, был столь необычен, что люди, миновав столик дьякона, еще долго шушукались у него за спиной. Впрочем, наш герой, погруженный в свои мысли, не обращал на них никакого внимания.

Кофе был почти выпит, когда в сумке у дьякона задребезжал телефон. Звонила Женя.

– Отец Андрей, – взволнованно выпалила она, – я звоню вам, чтобы сообщить несколько новостей. Во-первых, неподалеку от места, где мы с вами обнаружили цифры, я нашла железный прут. Он был испачкан землей. Я отдала прут в лабораторию. Наши химики провели нингидриновый анализ и обнаружили скрытые отпечатки пальцев.

Отец Андрей почувствовал, как вспотели его собственные пальцы, сжимающие телефонную трубку.

– Вы смогли их идентифицировать? – спросил он, скрывая волнение.

– Да. Это отпечатки отца Кишлевского, – торжественно сообщила Женя.

Отец Андрей перевел дух.

– Вы понимаете, что это значит? – снова затараторила Женя. – Цифры на земле начертил сам Кишлевский. И отпечаток обуви на земле принадлежит ему. Это значит, что священник жив! Я нашла врача, который установил факт смерти Кишлевского, и серьезно с ним побеседовала.

– Насколько серьезно? – уточнил отец Андрей.

Евгения хмыкнула.

– В конце беседы ему понадобился валидол. Так вот, сначала доктор Белкин – так его зовут – возмущался и отпирался. Но потом, когда я ткнула его физиономией в результаты анализа, он испугался и заявил, что ошибки случаются у каждого врача, что медицина, и патологоанатомия в частности, наука неточная. Ну, и так далее, в том же духе. Я побеседовала с коллегами Белкина и узнала, что человек он ненадежный да и профессионал неважный. Два года назад лечился от алкоголизма. Начинал как хирург, но потом его вышибли из клиники за пьянство.

Дьякон обдумал слова Жени и поинтересовался:

– И какой вывод вы из этого сделали?

– Рациональный, – ответила она. – Врач, констатировавший факт смерти Кишлевского, ошибся, и бедного священника похоронили живьем. Возможно, падре страдал какой-нибудь болезнью и периодически впадал в оцепенение. Я читала, что такое бывает при нарколепсии…

– Не думаю, что…

– Не перебивайте, дьякон! Дайте мне сутки, и я обязательно все выясню. На мой взгляд, картина преступления выглядит следующим образом. Во время похорон священника сторож Кузнецов увидел на его запястье золотые часы. Дождавшись ночи, Кузнецов выкопал труп и забрал часы. Уж не знаю, какой болезнью страдал Кишлевский, но в этот момент он пришел в себя. Сторож испугался и убежал. Кишлевский встал из гроба и побрел по кладбищу. Заметьте – своими ногами: топ-топ-топ.

– Но перед тем, как уйти совсем, он поднял с земли железный прут и для чего-то начертил на земле букву «А» и несколько цифр, – напомнил отец Андрей. – Можете мне объяснить, зачем он это сделал?

Женя помолчала, затем недовольно проговорила:

– Этого я пока не знаю. Но впереди у нас большая работа. Прежде всего нужно разыскать Кишлевского. Если вам интересно мое мнение, я считаю, что падре не в себе. Возможно, у него временное помешательство. Ну, или шок. Я не удивлюсь, если через два дня мы опознаем Кишлевского в одном из бомжей, ночующих на Павелецком вокзале. Кстати, я пыталась разыскать Петра Каменкова. Он действительно прислуживал в церкви. Но со дня смерти Кишлевского его никто не видел. Дома его тоже нет. Телефон молчит.

– Вероятно, он испугался и «залег на дно», – предположил отец Андрей. – Кстати, его показания подтвердились.

– Что вы имеете в виду?

– Я только что беседовал с сестрой генетика Абрикосова. Перед смертью ученого к нему так же, как к Кишлевскому, приходил человек в длинном черном пальто. И лицо его также «выпало» из памяти женщины. И это еще не все. Генетик Абрикосов умер в своем кресле. И, если верить сестре ученого, лицо его было черным. Черным, как обугленная головня.

На том конце повисла долгая пауза. Наконец Женя сухо спросила:

– У вас на руках есть документ, подтверждающий это?

– Нет, – ответил дьякон. – К приезду медэксперта чернота сошла. Что вы на это скажете?

Женя помолчала, затем холодно произнесла:

– Я это обдумаю. Если появятся идеи, я вам позвоню. Всего доброго.

И она отключила связь.

11

Вечерело. Народ, собравшийся на похороны Абрикосова, стал расходиться. Свежий могильный холм был завален венками и букетами. С фотографии, прикрепленной к гранитной плите, на дьякона глядело худощавое, нервное лицо.

«А он похож на сестру», – подумал отец Андрей.

Глаза Абрикосова, большие и темные, как у сестры, смотрели пристально и подозрительно.

Отец Андрей вздохнул и отвел взгляд от фотографии. Сейчас дьякон был одет не в подрясник, а в короткую черную куртку. Темные волосы дьякона крупной волной спадали ему на плечи. Во время похоронной церемонии многие женщины бросали на одиноко стоявшего в стороне высокого брюнета быстрые, любопытные взгляды.

Вера Павловна на похороны не пришла. По всей вероятности, кокаин и «Хеннесси» не позволили ей добраться до кладбища. Оно и к лучшему. Меньше будет разговоров.

Отец Андрей посмотрел на часы. Почти семь часов. Скоро начнет темнеть. Поразмышляв с минуту, дьякон решил, что ему не мешало бы подкрепиться перед важным и, чего уж тут скрывать, опасным делом. Отец Андрей направился прямиком в ближайшую кофейню.

В кофейне он заказал себе большую чашку крепкого кофе и несколько бисквитных пирожных, к которым питал большую слабость. Ему понадобилось полчаса, чтобы разделаться с пирожными и кофе. Поскольку времени еще оставалось в избытке, дьякон решил повторить заказ.

Когда он вышел из кофейни, на улице стемнело. Отец Андрей закурил сигарету и минуты две просто стоял под фонарем, ни о чем не думая, а просто наслаждаясь моментом. Бог знает сколько времени ему предстоит провести на кладбище, за каким-нибудь сырым и колючим кустом, вдыхая ледяной ветер и кутаясь в теплую куртку.

Затянувшись в последний раз, отец Андрей швырнул окурок в урну, накинул на голову капюшон и зашагал к кладбищу.

* * *

Точку обзора он выбрал хорошую. Правда, пришлось улечься животом на прошлогоднюю промозглую траву, но, будучи человеком предусмотрительным, дьякон захватил с собой резиновый туристический коврик, который он заблаговременно спрятал в кустах.

На память дьякону стали приходить случаи, когда он вот так же, как сейчас, часами лежал в засаде на каком-нибудь перевале. А однажды ему пришлось провести всю ночь под дождем и мокрым снегом, который беспрестанно сыпался с неба. И казалось, конца и края этому не будет.

«Все-таки лучшая экипировка у местных крестьян и чабанов, – думал в ту ночь Берсенев, отбивая зубами чечетку и чувствуя, как ледяная вода проникает в ботинки-берцы и просачивается под плащ-палатку. – Человечество не изобрело ничего лучше кавказской бурки и папахи. С ними никакой снег и ураган не страшен».

Лежать приходилось почти в полной неподвижности. Лишь изредка Андрей позволял себе перевернуться на спину и слегка подвигать затекшими руками и ногами, чтобы восстановить циркуляцию крови в окоченевшем теле. Сменили его лишь через восемь часов, когда он совсем перестал чувствовать свое тело.

Вот это был настоящий ад. В сравнении с теми ночами сегодняшнее «дежурство» было сущим пустяком. Хотя, конечно, неприятным пустяком.

Дьякон лежал на земле, вперяя взгляд в темноту, и перед его мысленным взором проносились огненные пунктиры трассирующих очередей, вспыхивали, на мгновение высвечивая фигурки людей, огненные облака разорвавшихся гранат и снарядов.

Чтобы избавиться от навязчивых видений, дьякону пришлось до крови закусить себе губу. По подбородку стекла струйка горячей крови. Боль возвратила дьякона из прошлого и вернула ему чувство реальности. Дьякон с облегчением вздохнул.

Около часа ночи где-то неподалеку раздался едва различимый шум. Тихонько хрустнула ветка под чьей-то ногой. Отец Андрей встрепенулся и весь обратился в слух. Сердце его забилось чаще, под ложечкой засосало от волнения и неприятного предчувствия.

Метрах в тридцати замаячила чья-то темная фигура. Затем рядом с ней появилась еще одна – поменьше первой. Фигуры медленно приближались, осторожно обходя участки, освещенные фонарями, и стараясь держаться поближе к деревьям.

Вскоре можно было различить, что это мужчины; причем один из них, тот, что повыше, был одет в длинное темное пальто. Лица его не было видно из-за кепки, надвинутой на самые глаза. На голове второго красовалась меховая шапка-ушанка, и ее отвисший козырек так же надежно скрывал его лицо от посторонних взглядов. В руке у низкого была лопата. Высокий шел налегке.

Отец Андрей, оставаясь невидимым во тьме, продолжал наблюдение.

Странная пара тем временем подошла к могиле генетика Абрикосова. Высокий мужчина что-то тихо проговорил на ухо низкому. Тот кивнул и взял лопату на изготовку, явно намереваясь воткнуть ее в рыхлую землю могилы.

«Есть!» – сказал себе дьякон.

Он приподнялся повыше, чтобы лучше разглядеть незнакомцев, но затекшая нога двинулась слишком резко, и ботинок дьякона задел гнилую ветку. Гнилая, мягкая ветка треснула почти беззвучно. Однако высокий незнакомец тут же повернул голову в сторону звука и насторожился.

– Ты ничего не слышал? – негромко спросил он у своего спутника высоким хрипловатым голосом.

Человек с лопатой отрицательно покачал головой.

«У этого «дьявола» звериный слух», – поразился отец Андрей и на всякий случай пригнул голову к самой земле, на несколько секунд потеряв обоих незнакомцев из вида. Когда он вновь поднял голову, возле могилы Абрикосова стоял только один человек – тот, что с лопатой. Он уже не держал лопату на изготовку, а опустил ее рядом с собой. Причем стоял он теперь так, что дьякон видел лишь его затылок.

Секунду дьякон решал, что предпринять – продолжить наблюдение с той же точки или покинуть «наблюдательный пункт»? Тут кто-то тихо тронул его за плечо. Отец Андрей молниеносно повернулся и успел увидеть темную фигуру, склонившуюся над ним.

Перед глазами вспыхнуло мерцающее облако. А когда облако рассеялось, дьякон увидел ужасную вещь. Он больше не лежал за голым кустом сирени, а стоял перед могилой генетика Абрикосова.

А на этой могиле, прямо на рыхлом могильном холме, сидело жуткое крылатое существо, похожее на огромную летучую мышь, но с длинным и лоснящимся телом. У зверя было три головы: одна бычья, увенчанная пылающими рогами, вторая – голова овцы, из пасти которой во все стороны торчали острые клыки, третья, уродливая человеческая голова, смотрела прямо на дьякона – смотрела маленькими, черными и выпуклыми, как у летучей мыши, глазами.

Зверь вскинул к небу все три головы и издал душераздирающий вопль, от которого у дьякона по спине пробежала ледяная волна. Затем чудовище погрузило когтистые лапы в рыхлую землю, напружинилось и одним рывком взмыло вверх, вырвав из могилы мертвое тело генетика Абрикосова.

Ошметки влажной могильной земли полетели дьякону в лицо, залепили ему щеки, глаза, рот. Отец Андрей вскочил на ноги и бросился на чудовище. В прыжке он успел схватить крылатого зверя за лапу, ощутив под пальцами жесткую, влажную шерсть. Но чудовище вырвалось и, взмахнув огромными перепончатыми крыльями, устремилось ввысь, крепко сжимая в когтях мертвое человеческое тело.

Отец Андрей упал, но вскочил снова и бросился вдогонку за крылатым чудовищем. Он бежал по кладбищу, перепрыгивая через ямы, могильные холмы, оградки и памятники, – несся во весь опор, не видя перед собой ничего, кроме стремительно рассекающего воздух зверя, летящего метрах в трех над землей с болтающимся, как тряпичная кукла, телом в когтях.

Зверь то взмывал вверх, то пикировал вниз и почти стлался брюхом по земле, словно дразнил отца Андрея. Дьякон добежал до конца кладбища и одним могучим прыжком перепрыгнул через полутораметровую ограду. Боясь потерять чудовище из вида, отец Андрей пробежал мимо деревьев и продовольственного киоска, возле которого толклось несколько подростков, и выскочил на проезжую часть.

Послышался визг тормозов. Последним, что увидел дьякон, был большой джип, ослепивший его фарами и оглушивший визгом тормозов.

Раздался звук удара, земля из-под ног дьякона стремительно ушла, он взмахнул руками, словно собирался взлететь в небо. Небо распахнуло объятья и поглотило отца Андрея. «Как хорошо!» – успел подумать дьякон и потерял сознание.

12

– Он открыл глаза. Или мне показалось? Света, он действительно приоткрыл глаза?

– По-моему, да.

– Дайте ему понюхать нашатыря.

Волна удушающе-обжигающей вони затопила дьякону нос. Он с хрипом вздохнул и открыл глаза. Свет ударил по зрачкам, как хлыст. Отец Андрей снова зажмурил глаза, хотел пошевелиться, но боль пронзила все тело, и он едва не застонал.

– Эй, – окликнул его мужской голос. – Вы меня слышите?

Дьякон опять открыл глаза. Подождал, пока они немного привыкнут к свету, посмотрел на склонившегося над ним пожилого мужчину в белом халате и сказал:

– Да. Я вас слышу.

Доктор кивнул, поднял руку и пошевелил перед глазами у дьякона двумя морщинистыми пальцами.

– Сколько пальцев я вам показываю? – осведомился он.

– Восемь, – ответил отец Андрей.

Доктор опустил руку, вгляделся в лицо дьякона и вдруг засмеялся.

– Светочка, вы слыхали? А ну-ка, шутник, признавайтесь: зачем вы водите нас за нос?

– Если бы я сказал «два», вы бы решили, что я все еще не в себе, – ответил дьякон и поморщился от боли в ушибленном боку.

Доктор засмеялся и повернул голову к молоденькой медсестре:

– Видали героя? Едва пришел в себя, а уже хохмит. Всем бы так.

– В самом деле, герой, – улыбнулась в ответ медсестра, с любопытством разглядывая дьякона.

Отец Андрей облизнул губы.

– Доктор, я…

– Не все сразу, – остановил его доктор. – Высказались – теперь отдохните. Вас ведь зовут Андрей Берсенев? Вы просто умница, что носите с собой документы и медицинский полис.

– Я…

Доктор прижал палец к губам:

– Тс-с… Помолчите хотя бы минуту. Слава богу, шок прошел, но вы все еще очень слабы. Вы были без сознания полтора часа. Я опасался, что шок может перейти в кому. Но теперь я вижу, что вы в порядке.

Дьякон помолчал минуту, затем оглядел свое тело поверх одеяла, перевел взгляд на человека в белом халате и спросил:

– Что со мной случилось?

– Вы попали под машину, – ответил доктор.

Отец Андрей шевельнул правой рукой, затем левой.

– У меня что-то сломано? – тихо спросил он.

– По счастью, нет. Вы отделались несколькими ушибами. И это просто чудо.

– Почему?

Доктор и медсестра переглянулись.

– Он еще спрашивает – почему? – хмыкнул доктор. – Дорогой мой, вас сбил джип, который ехал со скоростью пятьдесят километров в час. Удар прошел по касательной, но даже после такого удара шансов уцелеть у человека почти нет.

– Тогда это действительно чудо, – сказал отец Андрей, с удивлением разглядывая свое тело.

– Чудо не чудо, но организм у вас просто железный, – поддакнул доктор. – Кстати, дорогой мой, что понесло вас под колеса автомобиля? Там ведь рядом был подземный переход.

Отец Андрей напряг память, чтобы вспомнить. Перед глазами что-то замелькало – голые кроны деревьев на фоне звездного неба, свет автомобильных фар, крики людей. И какая-то большая, неясная тень, удаляющаяся все дальше и дальше.

– Я… кого-то преследовал, – сказал дьякон, мучительно наморщив лоб.

– Кого именно? – поинтересовался доктор.

По лицу дьякона пробежала тень, глаза слегка расширились, а лицо побледнело. Отец Андрей сглотнул слюну, нахмурился, посмотрел на доктора и хрипло ответил:

– Вора… Я преследовал вора. Он украл мой кошелек.

– Ясно, – кивнул доктор. – В таком случае ему повезло больше, чем вам. Ну-с, пожалуй, я вас оставлю.

Доктор поднялся со стула.

– Слушайтесь медсестру, а я загляну через часок. Надеюсь, что моя помощь больше не понадобится. Если все будет в порядке, денька через два сможете идти домой. Выздоравливайте!

Доктор повернулся, чтобы идти, но отец Андрей его окликнул.

– Доктор! Простите, у меня было что-нибудь в руке?

– Что, например? – спросил доктор, оборачиваясь.

– Не знаю… Может, клок шерсти? Что-нибудь в этом роде.

– Клок шерсти? – Доктор прищурил глаза и переглянулся с медсестрой. – Нет, дорогой мой, никакой шерсти у вас в руке не было. А вы что же, успели схватить вора за волосы?

– Возможно, – ответил дьякон.

Доктор засмеялся.

– Увы, мой дорогой, ни шерсти, ни волос у вас в руке не было! Но было кое-что другое.

– Что? – выдохнул дьякон, приподняв голову с подушки.

Доктор достал из кармана измятый листок бумаги и протянул его дьякону:

– Вот это. Вы так крепко вцепились в этот огрызок, что у вас свело судорогой пальцы. Я хотел выбросить, но Светлана уговорила оставить. Держите, это ваше.

Всучив клочок бумажного листка дьякону, доктор, мурлыча себе под нос веселую песенку, вышел из палаты.

– Приятный человек, – тихо проговорил отец Андрей.

– Еще какой! – поддакнула медсестра. – Его все отделение обожает. Вам повезло, что попали к нему в руки!

Медсестра взяла с тумбочки флакон с бесцветной жидкостью и принялась устанавливать его в рамку капельницы.

Дьякон развернул клочок бумаги и поднес его к глазам. С одной стороны листок был исписан мелким, стремительным почерком. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это стихи. С другой стороны листка дьякон увидел рисунок, изображающий круторогую голову барана.

У барана было несколько пар глаз, а среди двух рядов оскаленных зубов торчали огромные клыки. Картинка была нарисована выцветшими чернилами.

– «И я взглянул, и вот, посреди престола стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей», – пробормотал дьякон, разглядывая рисунок.

– Что? – оторвала взгляд от капельницы медсестра.

– Ничего, просто вспомнил, – ответил дьякон.

– Вы лучше не разговаривайте. Помните, что вам доктор сказал? Вы еще не вполне отошли от шока. Вам нужно силы беречь.

Медсестра снова села на стул. Поправила белую шапочку и кивнула на листок бумаги, который дьякон все еще держал в руках.

– Это что-то важное?

– Может быть, – ответил отец Андрей. Он осторожно провел пальцем по кромке листка. – Думаю, я оторвал этот клочок от листа во время борьбы.

– Какой борьбы? – не поняла медсестра.

Дьякон посмотрел на нее и улыбнулся.

– Да я и сам толком не помню. Вас ведь зовут Светлана?

– Да, – ответила медсестра, улыбнувшись.

– Света, вы когда-нибудь грезили наяву?

– Наяву? – Медсестра неуверенно улыбнулась. – Вообще-то нет. А разве такое бывает?

– Видимо, да. Именно это произошло со мной… – Дьякон посмотрел на циферблат часов, красовавшихся над входом в палату, и договорил: – Полтора часа назад.

– Вы грезили наяву?

– Это лучшее название тому, что я пережил.

Медсестра смотрела на дьякона с тревогой.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? – спросила она. – Хотите, я позову врача?

Дьякон покачал головой:

– Нет, не нужно.

Отец Андрей внимательно оглядел клочок бумаги, затем, прищурив глаза, прочел строки, которыми была исписана одна из его сторон. Текст был старый, с «ятями» и «ижицами».

 
Промчится век, и две войны ужасных
Закончатся. Исчезнет новый Рим.
И в самый первый год тысячелетья
Мир рухнет в бездну. Он начнет паденье
Под знаком Овна. Аргуса глава
Исторгнет зверя из своей утробы.
И тридцать шесть своих зажжет свечей.
 

1913 год

Пока дьякон читал, медсестра регулировала рамку капельницы и скорость подачи лекарства.

– Значит, этот клочок бумаги был у меня в руке, – проговорил отец Андрей не столько вопросительно, сколько задумчиво.

Медсестра кивнула:

– Конечно. Я сама вынула это у вас из пальцев. А что?

– Ничего. – Он посмотрел на медсестру и улыбнулся. – Светлана, вы чудесная девушка!

– Я знаю, – с кокетливой улыбкой ответила медсестра.

– Вы будете здесь всю ночь?

Она покачала головой:

– Нет. Мне нужно на дежурство. У нас тут рядом отделение для коматозников. Я там дежурю.

– Неприятная, должно быть, работа?

– Приятного мало, – согласилась медсестра. – Смотришь на них, и сердце кровью обливается. Зато если кто-то выйдет из комы – тут уж такая радость!

– Понимаю, – мягко отозвался отец Андрей. Вдруг в висках у него застучало и глаза стала заволакивать багрово-желтая пелена. Дьякона замутило, перед глазами запрыгали кроваво-красные искры и всполохи. Сердце пронзила игла такой тоски, что дьякон едва не взвыл.

– Вот черт… – пробормотал он, стискивая зубы и зажмуривая глаза.

– Что? – взволнованно спросила медсестра. – Вам плохо?

Отец Андрей через силу открыл глаза и слабо улыбнулся:

– Нет, все в порядке.

Его все еще мутило, но кроваво-желтая пелена перед глазами рассеялась. Тоска, захлестнувшая душу дьякона, тоже ушла, оставив после себя отвратительный осадок. Отец Андрей посмотрел на медсестру и вдруг нахмурился.

– Странно… – проговорил он.

– Что странно? – не поняла она.

Дьякон облизнул губы.

– Неприятное предчувствие, – ответил он. – Скажите, Света, а вам обязательно идти сегодня на дежурство?

Девушка неуверенно улыбнулась:

– Конечно. Это ведь моя работа. А что?

Дьякон замер, словно прислушивался к чему-то. Затем вздохнул и ответил:

– Нет, ничего. Просто показалось.

– Ничего удивительного, – сказала с ободряющей улыбкой медсестра. – Вы ведь пережили аварию.

Медсестра встала со стула и быстрым движением разгладила юбку.

– Мне пора, – сказала она. – А вам лучше поспать.

– Я не хочу спать, – ответил отец Андрей.

– Ну, тогда просто полежите и отдохните. Хотите, я включу вам телевизор?

– Не знаю.

– Я включу. Чтобы вам не было скучно. Пульт я оставлю на тумбочке, идет?

– Идет.

Медсестра включила телевизор, снова улыбнулась дьякону и вышла из палаты. Отец Андрей несколько минут лежал, не глядя на экран телевизора, изучая взглядом трещинки на потолке и мучительно о чем-то размышляя. Затем перевел взгляд на экран, взял с тумбочки пульт и прибавил звук.

Телевизор монотонно забубнил:

«…Первый год нового тысячелетия уже три месяца как начался. Несмотря на ужасающие пророчества, ничего страшного с миром не произошло. Как видите, наш мир не рухнул в бездну. Мы по-прежнему живы…»

Дьякон выключил телевизор и устало прикрыл глаза.