Текст книги "Вторая жена доктора Айболита"

–Ну и что? Думаете, это легко?  –горячо возразил Айболит. –А вы знаете, что каждая женщина в  эти дни испытывает  до семи видов боли? И в этот момент как раз помолвка, духота, напряжение, стресс, узкое и неудобное платье. Да еще и  каблуки. Вот и упала. Ей сейчас нужно отдохнуть. Понимаю, что мероприятие важное. Понимаю, что люди приглашены. Но думаю, что стоит это всё свернуть и  повезти ее домой отдыхать. Она сильно измотана. Это явно видно даже без анализов. Боюсь, при таком уровне стресса будет совсем не готова к перелету в Израиль, подготовке к свадьбе и тому, что для вас важнее всего. Вы бы ее поберегли. Это я вам как  врач говорю.

–Я понял, –кивнул Амир. –Ладно, в принципе, мы и так уже  собрались заканчивать. Ночь на дворе. Если ты говоришь, что она на нуле, тогда отправим девушку  домой.

–Ты его не слушай, Амир! –вдруг вмешался в разговор Рафик. –Он тебе еще и не такого наговорит! В лицо улыбается, а сам ненавидит нас!

–Что ты несёшь? –возмутился Нисим.

–А что не так? –Рафик еще больше завёлся. –Он даже свою мать не привел на помолвку. Брезгует нами. И свою дочку тоже дома оставил. Это неуважение ко всем нам! Где твоя любимая внучка, отец, а? –обратился он к Нисиму.

Тот промолчал. Но в его взгляде, устремлённом на зятя, читался немой упрек: видишь, сынок, все всё понимают. Рафик ловко и привычно наступил на любимую мозоль кованым сапогом. Что-что, а манипулировать отцом и подливать масло в огонь он умел, как никто другой.

Как же Айболит устал от этого постоянного перетягивания каната! Ёлка была тем самым якорем, который намертво привязал его к горской родне.

–Одиннадцать лет, –мысленно напомнил он себе. – Они пролетят быстро. Перетерпи. Ради Ёлки, ради матери, ради себя самого. И тогда ты всех пошлешь на хутор бабочек ловить.

Рафик издевательски ухмылялся, открыто наслаждаясь замешательством Айболита и недовольством отца.  Память услужливо подсказала, как за день до свадьбы Рафик зло бросил Диане:

–Лучше бы ты умерла!

Айболит тогда набросился на него с кулаками. Рядом с этим дикарем он и сам невольно становился диким.

9 глава. Как выжить в постели с животным?

Маша

Я еле дожила до конца помолвки. Моя комната показалась мне раем. Тихо, темно, никто не трогает. Несмотря на усталость, долго не могла заснуть. Казалось, что по телу шарят липкие руки Амира. Но когда сон все же пришел, стало легче. Мне снился Айболит и деревянный дом под Москвой. Я сидела на веранде, а вокруг шумели наши с ним дети. Лаяли собаки, мурлыкали кошки. А он смотрел на меня и улыбался. И пахло яблочным пирогом. От этого запаха я проснулась. Наскоро умылась и вышла на кухню, где уже вовсю кипела работа.

–Наконец-то ты научилась сама просыпаться! –обрадовалась Раиса.

Она вытащила из духовки противень с пирогом и взглянула на часы:

–Семь утра, а ты уже на ногах. Молодец, девочка! Можешь, когда хочешь. Я пирог испекла яблочный, со сметанной заливкой. Но скажем, что это твой. Рецепт потом тебе запишу. Будешь мужу готовить. Это старинный рецепт. Мне от бабушки достался. А я тебе передаю. Мой покойный муж когда начинал зудеть, я быстро –раз, и пирог. Он сразу замолкал.

Я молча налила себе чаю. Начинать день не хотелось. Сегодня придет Амир с родителями. Еще ничего не началось, фактически, а меня уже воротит от семейной жизни.

Амир и его родители приехали в одиннадцать утра. Вместе с ними приехал мой папа. Отец Амира Натан Абрамов был высоким, коренастым, с грубо высеченными чертами неулыбчивого лица. Даже поздоровавшись, он не улыбнулся. Мать Белла, наоборот, была улыбчивой и симпатичной. Жаль, что Амир характером явно пошел не в мать, а в отца.

–Доброе утро, дочка, – Белла обняла меня и поцеловала в щеку.

–Пойдемте, я вам покажу жииз эн гэрус –Машенькино приданое, –льстиво завиляла хвостом тетка.

–Можно и позже, –снова улыбнулась Белла.

–Сходи глянь, Белла, –буркнул Натан, бросив на нее такой взгляд, от которого она тут же поспешно встала.

Раиса повела ее в мою комнату. Я поплелась за ними.

–Вот золото, –Раиса открыла шкатулку, что стояла на туалетном столике, и принялась вытаскивать оттуда ее же собственные украшения, которые она выдала за мои.

Я никогда не любила золото. Мне больше нравилось серебро, да и то без фанатизма.

–А это от меня, –Белла достала из сумки бархатную коробочку и протянула мне.

–Ой зачем же вы? –всплеснула руками Раиса.

–Как зачем? –удивилась Белла. –Мы тоже соблюдаем традиции. Подарок от свекрови. Теперь же всё в сокращенном варианте. Гудушпенду уже не делают.

–Да, –покачала головой тетка. –Уже никто и не помнит почти.

– Гудушпенду –это когда из дома жениха идут с подарками для невесты, –пояснила Белла, заметив, что я не понимаю, о чем речь. – Я еще помню, как в моем детстве в Дербенте из дома жениха выходила такая процессия. Сначала жених, потом музыканты, а за ними женщины с подносами на голове. А на подносах были тэбэхo –подарки. Ты открой коробочку, дочка.

Я открыла. Раиса ахнула. На бархатной подушечке лежали длинные бриллиантовые серьги, оправленные в белое золото, и кольцо "маркиз", в центре которого красовался крупный изумруд в окружении бриллиантов.

–Давай помогу надеть, –Белла ласково убрала прядь с моего уха и сама продела серьги мне в уши.

Я надела кольцо.

–Ай, какая красота! –цокнула языком Раиса.

–Не знаю, кто красивее, –улыбнулась Белла. –Ты, Марья, или бриллианты.

–А здесь вот вещи. Всё есть! –гордо заявила Раиса, открывая шкаф. –Пальто, шуба, сапожек четыре пары, –она начала вытаскивать вещи из шкафа, но Белла, взглянув на меня, схватила ее за руку.

–Не нужно, дорогая, –мягко попросила она. –Знаю, что вы достойные люди и всё у вас есть. Давайте просто посидим и поболтаем, пока мужчины заняты. Познакомимся поближе.

– Да, но вы же еще не видели сервизы, –огорчилась Раиса. –И белье. Чистый хлопок и два шелковых комплекта на первую брачную ночь.

–Я вам верю на слово, –кивнула Белла. –Девочки, пойдемте лучше чай приготовим. На кухне, в тишине. Мне на кухне всегда уютнее всего.

–Понимаю, –улыбнулась Раиса. –Сама люблю. Единственное место, где можно указывать мужикам, что делать.

Раиса вышла из комнаты. Я пропустила Беллу вперед, но на пороге она задержалась и прошептала:

–Я знаю, что ты чувствуешь. Сама очень не хотела замуж. Страшно покидать родной дом и идти к незнакомому мужчине. Никто из нас, женщин, не хочет этого. Но потом привыкаем. Вот увидишь: всё наладится.

–Надеюсь, –осторожно ответила я.

Понимая, что она пытается максимально сгладить ситуацию, я все же не могла на нее полагаться настолько, чтобы начать жаловаться и ныть. В любом случае, даже при всем ее хорошем отношении, она будет на стороне своего сына. То есть, во враждебном лагере.

Мы приготовили чай и подали его в гостиную. Я села рядом с отцом и Раисой. Амир оказался напротив. Он отхлебнул чай, но при этом продолжал смотреть на меня поверх чашки. Его глаза буквально гипнотизировали меня. Миндалевидные, темно-карие, почти черные, с поволокой и длинными ресницами, они сверкали из-под черных бровей. Странный контраст: его волосы были светло-коричневыми, удлиненными и зачёсанными назад. А глаза почти черными. И брови еще темнее, чем глаза. Из-за этого казалось, что глаза глубоко посажены, хотя это было не так. Но самым странным был его взгляд: неподвижный, почти немигающий, как у змеи.

Как я буду с ним жить, если мне даже смотреть на него страшно? Айболит говорил, что иногда женщины не могут забеременеть от страха и от нервов. Может, в этом мое спасение? Может быть, я вообще не смогу родить ему и тогда он со мной разведется?

–Ой, про пирог забыла! Вот я глупая! –Раиса хлопнула себя по лбу. –Всё подала, а самое главное забыла. А ведь Маша с утра уже с ним возилась. Встала затемно. Хотела дорогой родне приятное сделать., –она вскочила с места.

–Подожди, сестра, –папа схватил ее за руку. –Пирог Машенькин, вот пусть Марья его и подаст. А ты отдохни пока.

–Да, сейчас принесу, – я встала.

–Блюдо возьми большое, с золотой каемкой, –забеспокоилась тетка.

–Знаю, тетя, –я вышла на кухню.

Раиса очень гордилась большим старинным блюдом с каймой из настоящего золота. И сладости для гостей подавались только на нем.

–И нож потом не забудь правильно положить в раковину, хорошо?

Поймав непонимающий взгляд родителей Амира и укоризненный взгляд моего отца, она поспешно пояснила:

–Невестам положено быть рассеянными. Боюсь, как бы нож от молочного пирога не бросила в раковину для мясного.

Она была права. В таком состоянии я могу и мясо сметаной полить и не заметить. Правила кашрута в теткином дома соблюдались очень строго. В кухне было две раковины: одна для посуды, из которой ели молочное, другая –для мясного. Естественно, наборов посуды было тоже по два: чашки, кастрюли, сковородки и прочее четко разделялось на мясное и молочное, и даже хранилось в разных шкафах, чтобы не перепутать.

Я с детства привыкла не класть сыр на бутерброд с колбасой, во всяком случае дома. Но так и не привыкла к этому разделению посуды и иногда путала. В этот момент лучше было выпрыгнуть из окна. Раиса устраивала бурю. Выбрасывала посуду, которую я по ошибке ставила не в ту раковину, жидкой хлоркой мыла саму раковину, а потом звонила отцу и рыдала, что из-за меня приходится всё время покупать новую домашнюю утварь. И что сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит.

–Это хорошо, что вы кашрут соблюдаете, –Натан впервые за всё время улыбнулся. –Я заметил, что в Москве многие отошли от этой традиции, что совершенно недопустимо. Как же можно назвать дом еврейским, если в нем не соблюдают главную заповедь разделять мясное и молочное? Мы поэтому с Беллой здесь, в Москве, крайне редко у кого-то дома пьем или едим. Спросить про кашрут неудобно, но нарушать заповедь нельзя. Поэтому просто отказываемся от всего, что предлагают.

– У нас вам бояться нечего, –заверил их мой папа.

–Да, –подхватила Раиса. –У нас все кошерно.

–Кроме твоего грязного рта, тетя, –очень хотелось сказать мне, –в котором все ругательства на двух языках смешиваются совершенно не кошерным образом.

Я вышла на кухню, достала из холодильника противень с пирогом –яблочным, со сметанной заливкой. Приготовила блюдо и начала аккуратно нарезать и перекладывать на него пирог. И в этот момент в кухню вышел Амир.

–Помощь нужна? –он стал за моей спиной.

–Спасибо, сама справлюсь.

–Ну как же сама? –он провел рукой по моей шее и вдруг поцеловал ее там, где начинаются волосы.

Его губы были горячими, но по моей коже поползли холодные мурашки. –Блюдо тяжелое. Ты хрупкая, нежная. Моя жена не должна напрягаться. Для этого есть я, –он прижался ко мне бедрами.

Я выронила нож и повернулась к нему лицом.

–Пожалуйста, Амир, не нужно. Там родители твои и мои. Это неудобно!

Но взывать к его совести было бесполезно. Он был так разгорячён, что его тело просто пылало. От него, действительно,   шел жар, как от духовки. Всегда считала, что это метафора из женских романов, пока не столкнулась сама.

–Ты почти моя жена. Через три недели свадьба, –прошептал он, подхватил меня под мышки, поднял и посадил на стол. –Всё удобно. Все всё понимают. А ты привыкай к моим рукам, –он сжал мою грудь одной рукой, а второй схватил меня за затылок и поцеловал.

Если это вообще можно было назвать поцелуем. Я целовалась только один раз в жизни. На выпускном. С мальчиком, которому очень нравилась. Это было так давно, что я почти забыла все ощущения. Помню одно: мне  было  очень хорошо. А сейчас было отвратительно. Он обхватил мои губы ртом и жадно всосал внутрь словно хотел проглотить всю меня. Жуткая и тошнотворная волна отвращения поднялась откуда-то из  желудка и я почувствовала рвотный спазм.

Боже! Меня сейчас вырвет прямо на него! Собрав все силы, я толкнула его в грудь. Он отлетел на несколько шагов. А я соскочила со стола и бросалась в ванную. Открыла кран и жадно припала к холодной воде.

–Это хорошо, что ты такая дикая и непокорная! Мне очень нравится, –Амир зашел за мной в ванную, снял с крючка полотенце и подал мне. – Чую, что в первую брачную ночь  нам не будет скучно, –он отобрал у меня полотенце и начал осторожно  вытирать мое лицо.

–Можно мне? –я попыталась вырвать у него полотенце.

–Нельзя, –прошептал он. –Сам хочу, –он осторожно вытер виски и шею.

Его рука скользнула вниз, к груди.

–Хватит, всё уже сухое, –я схватила его руку и остановила ее.

–Правда? А у меня нет! – хмыкнул он.

Бросил взгляд на круглую ванну и сказал:

–Моя ванна больше. Я тебя положу в теплую водичку и буду сам мыть, везде, –он прикоснулся к моему животу.

Я вздрогнула.

–Мне так нравится, как ты дрожишь! –он задохнулся от возбуждения и закрыл дверь, повернув защелку.

–Нет! –я  попыталась прорваться к двери.

–Да! Всего пару минут и один горячий поцелуй, –он зажал меня в углу между дверью и ванной и впился губами в мой рот.

Ну вот и всё. Сейчас я просто задохнусь от отвращения. Что мне делать? Огромный, мощный, он обхватил меня, заслонив  собой всё. Воздух закончился сразу. Ноги подкосились. И в последний миг, когда сознание, не справившись с этим ужасом, уже хотело сделать мне подарок и уложить в обморок, я вдруг увидела Айболита.

Его лицо, голубые глаза, добрую улыбку. Я почувствовала его мягкие нежные руки вместо цепких лап, которые  шарили по моему телу. Вот оно, спасение! Теперь знаю, как выжить. Знаю, как не умереть в постели с этим животным. Я буду думать о докторе. А что мне еще остаётся?  Неужели все женщины, что замужем за нелюбимыми, так живут?

Айболит

Ранним утром Айболит вышел из родильной палаты, едва держась на ногах. Качаясь от усталости, он спустился в холл, где ждали Дарья и ее брат Григорий.

– У вас сын, –улыбнулся Айболит. – Богатырь. Три восемьсот. Поэтому так сложно было.

–Ах ты ж дорогой ты мой человек! –заорал Григорий, сгреб Айболита в охапку и приподнял.

–Поставь его на место, дурак! –разозлилась Дарья. –Он на ногах  еле стоит.

–Да я его сам куда хочешь донесу! –продолжал орать Григорий. –Сын! Сын! У меня сын!

–Как Катерина? – спросила Дарья.

–Стабильна. Подержим здесь немного, подлечим, всё будет нормально. Она оказалась сильнее, чем я думал. И если учесть, что нормального медицинского ухода почти всю беременность не было, не считая хождения по росе, как завещают великие коучи из Инстаграма, то всё гораздо лучше, чем должно было быть.

–Айболит, я тебе по гроб жизни  теперь обязан. Проси, что хочешь! Всё сделаю! – в избытке чувств Григорий приложил  обе руки к груди. –С меня пацанский подгон. Только озвучь, что нужно.

По гроб жизни. Айболит ненавидел эту фразу. Именно ее он услышал от Рафаэля, брата Дианы, когда ее не стало.

–Ты по гроб жизни будешь виноват, – сказал тогда Рафаэль. – Тебе не отмыться. Ты ее убил!

Айболит, семь лет назад

Он  хотел всех спасти, добрый доктор Айболит.  Только свою жену не  спас. Нужно было выбирать: или жена или ребенок? До родов оставалось пару недель. И этот выбор ему нужно было сделать прямо в палате реанимации. Айболит даже на миг не задумался и выбрал Диану. Но она вдруг открыла глаза и из последних сил схватила его за руку.

–Умоляю! Спаси ее… дочку… мне… без нее… не жить!

По ее разбитому опухшему лицу потекли слезы. Он хотел возразить, что они молоды. Что у них еще будут дети. Но натолкнулся на ее взгляд, который слишком хорошо знал.

–Отпусти меня… ее спаси… без нее… жить… не буду, –задыхаясь, хрипела Диана.

Айболит знал, что она не будет. У внешне мягкой и спокойной Дианы был железный внутренний стержень. И если бы не этот стержень, она бы никогда не  пошла против воли отца. А еще она никогда не врала своему Ване, не манипулировала и не пугала. Она просто обещала и делала. И если сказала, что жить вместо дочки не будет, значит, не будет. Айболит кивнул, опустился на колени, обхватил ее двумя руками и заплакал.

Когда всё закончилось, их вывезли из операционной. Ёлку –в кювез перинатального отделения, Диану –на нижний этаж, в морг. Айболит, который знал эту больницу, как свои пять пальцев, так как в студенчестве подрабатывал здесь, помчался к грузовому лифту. Дождался, пока медбрат вывез каталку с Дианой, оттолкнул медбрата, сорвал простыню, которая покрывала ее с головой, и лег рядом.  Обхватил жену двумя руками и затих.

Начался переполох. Вокруг собрались врачи и медсестры. Женщины плакали, гладили его по голове и умоляли отпустить. Мужчины нервно вздыхали и матерились, не решаясь прикоснуться к нему. Но  Айболит еще крепче сжимал ее в объятьях. Он их не слышал. Он рассказывал своей Диане, насколько она не права, что ушла от него так быстро. Из его рта не вырвалось ни звука. Он разговаривал с ней мысленно. Но она всё слышала. Айболит знал, что Диана его слышит.

Она даже мысленно ему отвечала:

–Ну что ты, Ванечка! Что ты! Кто бы мог подумать, что ты так отреагируешь! Сам же говорил: "Пять поколений врачей, потомственный сухарик", и вот так…

Сквозь толпу медиков пробился главврач больницы. Уговорами, просьбами, а потом и грубой силой ему удалось оторвать Айболита от жены. Обнимая Ивана за плечи, он довел его до своего кабинета, усадил на диван и закрыл дверь на ключ. Достал из ящика стола коньяк, два стакана, поставил на низкий журнальный столик рядом с диваном и сел рядом с Айболитом.

Помолчал, вскочил,  грохнул кулаком по письменному столу и сказал:

–Твою же дивизию! Мне пятьдесят пять лет. У меня две жены, бывшая, нынешняя и любовница. Дети –взрослые уже, охламоны. Квартира в центре Москвы, дом за городом. Регалии и прочая  ерундень. И знаешь что,  Ваня? Когда я сдохну, они начнут делить мои бабки. Никто из них вот так не ляжет рядом. Никто меня не обнимет. На поминки соберётся вся Москва. Нажрутся сначала, а потом будут анекдоты травить. Да чтоб меня… –он сел за стол и обхватил голову руками. –Это я к чему…  у твоей жены было то, о чем все мечтают. Пусть недолго, но было. Я даже не знал, что в этом долбаном мире такое еще бывает. Всё бы отдал. Клянусь тебе! Всё! Только чтобы испытать это… чтобы кто-то… вот так… да ёлки ж зеленые! – его голос дрогнул, он закрыл глаза руками. –Откуда ж вы такие вот берётесь среди всего этого дерьма?

–Аааа, –тихо сказал Айболит.

–Что? Не понял, –главврач отнял руки от лица.

–Аааа… –во весь голос завыл Айболит, раскачиваясь из стороны в сторону. –Ааааа!

–Ожил, слава тебе, господи! –врач вскочил и побежал к нему.

Трясущимися руками налил коньяк в стакан и протянул Айболиту.

–Давай!  Сейчас отпустит. Давай!

–Ааааа! – Айболит выбил стакан из его рук и завопил.

Его голос прервался на самой высокой ноте, захлебнувшись хрипотой.

И тогда пришли слезы. А вместе с ними и облегчение.

После похорон потянулись серые и тоскливые будни. Ёлка росла. Айболит души не чаял в дочке. Но иногда, глядя на нее, ловя в ребёнке черты ушедшей матери, думал, что у них с  женой ещё могли быть дети. А Диана только одна. Он не понимал, как это могло случиться.

Диана была осторожным водителем и никогда не лихачила на их старенькой иномарке. Но возиться с ней не любила. И Айболит каждый раз сам проверял машину. Проверял он ее и в тот день. До родов оставалось пару недель. Диане не давали ездить одной. Ее всегда кто-то сопровождал: мать, сам Айболит, отец Дианы, но чаще всего Дарья. Иногда, видя, что подруга неважно себя чувствует или рассеяна, как многие беременные, Дарья силой заставляла Диану пересесть на пассажирское сиденье и садилась за руль. Но в тот день Диана прекрасно себя чувствовала. На редкость хорошо, поэтому и решила, наконец, поехать за город к очередным родственникам, у которых только что родился ребенок.

Айболит с ней почти не ездил. Он работал сутками. Иногда даже спал в клинике, потому что не было сил доехать домой. Он мечтал вернуть деньги отцу Дианы. Потому что именно Нисим после свадьбы пришел к нему и сказал, что несмотря на то, что Иван для них чужой, он, Нисим, очень любит свою дочь. Поэтому и согласился на свадьбу. Но нужно, чтобы доктор был уважаемым человеком, а не гинекологом районной больницы. И купил зятю частную клинику.

Айболит  уже пытался отдать ему хотя бы часть денег, но  тесть оскорбился. Вместо этого он сделал  зятя главным гинекологом горской общины. От пациентов не было отбоя. На многое приходилось закрывать глаза. Тем более, что Иван не мог  упустить возможность продвинуться, так как был из бедной семьи. Своего отца он не помнил. Тот умер от сердечного приступа, когда Айболиту было три года. А отец Дианы помогал материально его матери, пока Иван не встал на ноги. Причем  помогал так, чтобы она об этом не знала. Через Айболита. Мама тогда ушла с работы, потому что плохо себя чувствовала. И Айболит ее содержал.

За два дня до той аварии Айболит сам забрал машину из гаража. И не понимал, как могли отказать тормоза. Ему  потом сказали, что тормоза были неисправны. Поэтому Диана не смогла вовремя остановиться, когда какой-то подонок ее подрезал на шоссе, и машина на полном ходу врезалась в бетонный барьер.

Вся эта история была странной. Дарья выжила чудом. Ее буквально по кусочками собирали в реанимации. Поэтому она ничего не помнила. Айболит даже спросил у Нисима: есть у них кровники? Может быть, кто-то им мстит?

–Ой, глупости не говори! –разозлился Нисим. –Нет у нас кровной мести в семье. Мы никому ничего  плохого не сделали. И нам тоже. У нас вообще кровную месть можно осуществить только в течении трех дней. И не больше. Кто не успел, тот опоздал. Так что не придумывай.

Айболит ему не верил. Он надеялся, что правда выплывет наружу. Она всегда выплывает рано или поздно. Но пока приходилось молчать. По законам горских дочь, у которой умерла мать, должны растить родители покойной.  Но Айболит настоял на том, что будет сам растить ребёнка вместе со своей матерью. Нисим переживал, но не спорил. И Айболит молчал.

–Не буди лихо, пока оно тихо,  –говорил он сам себе.