Текст книги "СветЛИЦА. Cтихи"

Засуха

 
Я молила Бога, как умела.
И друзей погибших, как могла.
Но всухую туча прогремела.
Ливень – мимо нашего села.
Нам достался ветра влажный запах,
блеск зарниц – все признаки дождя.
Только туча уползла на запад,
Влагу—драгоценность уводя.
Тихо чахнут маленькие всходы.
Все поля из лейки не польешь.
Молча задыхается природа.
Где же дождь?
Желанный долгий дождь?
 
 
С яростью, откуда только сила?!
Я, назло засохшим небесам,
В ночь траву безросную косила.
пусть Господь меня рассудит сам.
Если не в награду, так в досаду,
чтоб туда, где косят, пролился.
Только бы все вышло так, как надо!
Только б план безумный удался!
Нас не любишь, грешников, не надо.
Хоть посевы бедные щадя,
Пусть не людям, хоть земле в награду,
Господи, дождя пошли, дождя!
 

Молочное лето

Как же мне вкусно пить молоко!

из кружки, бутылки, или пакета,

Впитывать вкус счастливого лета.

Елена Щелчкова

 
Я сомневаюсь. ведь сложно в пакете
Вкус удержать. Даже память о лете.
В том ,, молоке,, что с прилавка достали,
Лето не значится в сложном составе.
Есть там белки и жиры и лактоза,
только на лето они не похожи.
Стабилизатор и эмульгатор
Есть консервант, витаминов богато
Тех, что на фабрике в жидкость вводили.
Лили, крутили, и снова цедили.
А надоила нам чудо такое
Супер корова под кличкою Соя.
Славно доится, но ей не сравниться
С   суперсоперницей южной девицей
Главной молочницей. Вы же слыхали?
Тайна великая с кличкою Пальма.
Пальма и в сыре, в конфетах и масле
Некуда людям от Пальмы деваться.
Ежели только подальше в деревню
где под окошками яблони дремлют.
Где автолавка придет  раз в неделю,
Где  на заваликах в детстве сидели,
Где до сих пор бабуля старушка
С козьих сосков утром чиркает в кружку
Пышную пену снежного цвета.
А вот  под ней и скрывается  Лето.
 

В ответ на текущие события

 
Не психуй, что  мир не можешь сдвинуть
или вспять события вернуть.
И не подставляй, согнувшись, спину
там, где можешь ты подставить грудь.
Делай то, что ты способен сделать.
Шаг за шагом.
не паниковать!
Что под силу и уму и телу —
то создай, что можешь создавать,
Не надеясь на чужого дядю.
Подстрахуй, чем можешь сам себя.
Ручками, по сторонам не глядя.
Созидая, веря и любя.
Шаг за шагом. Другу помогая.
 
 
В миллионах хат, домов, квартир…
И тогда туда, куда шагаем,
весь великий повернется мир.
 

Сундук

 
Крышкою старый сундук заскрипел едва.
Он ведь на то и сундук, чтобы ей скрипеть.
недра расшвыряны: драп на пальто, мулине, канва.
Вышивка -думка, на думке большой медведь.
Скатерть на стол, длинна работа, тонка.
Долго крючок эти петельки ковырял.
Свёрнутый галстук и два пионерских значка.
Ох и беда была если нечаянно потерял.
Бирка из рыжей клеенки
 с тонюсенькой детской руки.
Мал. Или дев. И фамилия и число.
Надо же как пролетели года– деньки.
Надо же сколько годков с той поры прошло!
Молча стою. Мне же надо бы топать, но
Сердце тоскою– печалью скрутило вдруг.
Старою, желтой газетой выстлано дно.
Мусорка. Дождь. И наследничек вынес сундук.
 

КАМЕНЬ

 
Греет на солнце лиловый бок
На полевой меже.
К свету ползет он, и выбраться смог
Наполовину уже.
Дождик намочит, зима в свой черед
Шапкой насыплет снег.
Малой чешуйкой отколется год.
Складкой отложится век.
Жизнь у людей как стремительность блох.
Медленно он живет.
Раз в пятилетие долгий вздох,
Пульс частотою в год.
Тысячелетья ему не предел,
Лишь на боках следы.
А не на нём ли татарин сидел
Из Золотой Орды?
Мамонта рев и заводов смог…
Но на меже, в пыли,
Греет на солнце лиловый бок
Вечный птенец Земли.
 

Поле

 
В мир, где молятся ветру колосья тяжелые ржи,
Где белесым ковром выстилает межу сушеница,
Уставая от сплетен, рутины и каверзной лжи
На вечернее поле и я прихожу помолиться.
Или, может, грешить…
До чего же поля широки!
Вдаль уходят волнами.
А ветер, намаялся, замер.
Здесь, на цыпочки встав, раздвигают осот васильки,
чтобы жадно смотреть на закат голубыми глазами.
Ведь не я же одна проторила такую тропу?
Почему ты так, поле, манишь неспокойных  душою скитальцев?
Или ты стосковалось за век по крутому серпу,
И по капелькам крови текущим с пораненных пальцев?
Светлой искрой янтарною влево и вниз по лучу,
Взрывом, вспышкою в прошлое я ухожу поневоле.
Возвращаюсь в слезах. И сейчас ничего не хочу.
Только слушать, как шепчет легенды созревшее поле.
 

КИБЕЛЕКСКИЙ КЛЮЧИК

 
Я согрешила, Господи, я знаю,
Хотя не сразу это поняла.
Веселую подвыпившую стаю
На Кибелекский ключик привела.
Для памяти? Для будущих рассказов?
Для куража? Зачем? Пойми поди,
Но из машины все полезли разом,
И мне пришлось держаться впереди.
Короткая знакомая дорога,
Мосточки и последний поворот.
Здесь я шагнула в сторону немного,
Всех пропуская, и сказала: «Вот».
Кресты. Свечей оплывшие огарки.
Сквозь кроны блики быстрого луча.
И отраженья облаков неярко
Скользили в темной глубине ключа.
Стояли кучей около. Смеялись.
Бесцеремонно, шумно, как везде.
Начерпывали в очередь. Пытались
На вкус оценку этой дать воде.
И оценили: Ничего такого.
Вкуснее быть могла, святая раз.
Вода и есть вода. Не «Кока-кола»,
И не «Боржом». Добавили смеясь.
Под хохот кто-то кладбище припомнил.
Могилки старцев он имел в виду.
Но я махнула неопределенно
На лес рукой, решив: «Не поведу.
– «Далековато будет». Все смирились.
(Про мой обман им было невдомек.)
И всей толпой у ключика кружились,
Водой святою запасаясь впрок
.Дай, Господи, им, чтобы с той водою
Частичка веры в души их вошла.
Чтоб научились уважать святое,
Чтоб в них кощунства не было и зла.
 
 
Стояло бабье лето молодое.
И по вершинам легкий ветер дул.
Ушла, смеясь, компания с водою,
И облегченно лес вокруг вздохнул.
 

«На каждой березке по яркой стареющей пряди…»

 
На каждой березке по яркой стареющей пряди.
Вороны и ястребы кружат над плугом пылящим.
И, нехотя, строки ложатся в заветной тетради.
И зыбкая дымка меж будущим и настоящим.
 

По ягоду

 
Холод сиверко наносит,
Опалив листву деревьев.
Все на время позабросив,
Подалась в леса деревня.
Мотоциклы и машины
Мнут ожившие дороги,
И, обутые в резину,