Текст книги "Безымянная невеста"

Крепко обнимают руки Его. Шепчут вместе губы клятву-вызов Договора. Звенят колокольчики ледяным дождем.

– Преданная Истина есть Смерть.

Крепко держат руки Его. Смешивается кровь, по запястьям бегущая. Выводит нежной рукой Невеста без имени слова наши на тонком пергаменте. Не будет на Тесее предателей. Не жить в нашем мире подлецам и властолюбцам. Улыбается Смерть, пергамент надвое разделив. Других Стражей найдет она. Наш же долг отдан полностью.

Жестоко учит нас Творец. Ждали спасение от Любви, верили. Но пришла лишь Смерть. Безымянная Невеста, которой покорны все – и Палач, и царь, и все наши боги разом. Шепчут на ухо губы любимого:

– Мир спасла Смерть.

Извивается Невеста вокруг Феникса, глаз от себя оторвать не позволяет, манит, чарует, за собой ведет. Уходит Гончий вслед за свой судьбой, исчезает образ его в кольце пламени – может, в свой мир попал, наконец, обманутый Феникс? Уходит с праздника Смерть, легко ступая по мраморным плитам. Шарахаются гости от нее, глаза прячут – боятся, что с собой позовет. В безмолвии исчезает Безымянная, лишь грустно улыбается, на нас оглянувшись.

Пусть и для тебя найдется Любовь, вечная Невеста.

Меня потряхивало. Трясло, пока я уходила из главного зала, увидев Рика, который показывал на часы – мол, все, финита ля комедия. Трясло, пока Ефим Иванович помогал мне переодеться обратно в родные джинсы и толстовку. Трясло, пока мы ждали всех актеров и прочий состав труппы за сценой.

Помог только стакан коньяка, выпитый залпом. Костюмер удивленно присвистнул, заметив, как я присосалась к напитку, но ничего не сказал. Челюсти сводило от алкогольной горечи, но зато я перестала изображать осиновый лист и согрелась. Зашла Аннушка, влила мне в рот столовую ложку какой-то кислой бурды, отлепила пластырь с шеи. Голос вернулся минут через десять.

– Вашу мать, – прохрипела я, – в следующий раз сами босиком пойдете! Хоть бы подогрев пола включили, садисты.

– А я говорил, Ань, что дурацкая затея! – ко мне пробились Иван с сияющей Лидочкой под руку. Выудил откуда-то жестом фокусника толстые шерстяные носки (мама связала), плеснул себе на ладони коньяка со стола костюмера, растер чудо-напитком мои озябшие ступни, натянул носки. Сверху на плечи упал теплый, явно нагретый на батарее клетчатый, поеденный молью плед – Иван Ефимыч поделился.

Дальше мы уселись в кружочек, как будто в детском лагере, и начали делиться впечатлениями. Постановили, что:

1. Лидочка шикарно отыграла главную роль – девушку-Стража играла именно она. Потому директор уже дал добро на включение ее в труппу – если сама захочет.

2. Парня, игравшего Гончую, ставим в черный список и больше не пропускаем, ибо маньяк – ну не было у нас даже мысли, что он пойдет всех жечь!

3. Ваня – молодец, всех спас, даму свою очаровал и вообще с ролью справился. Дама, то есть Лида, скромно покраснела и прижалась к кавалеру покрепче. Судя по всему, наша с Ваней задумка успешно воплотилась в жизнь.

4. Мастер, то есть я, тоже молодец. И как помощник сценариста (я узнала, это Иван донес!), и как мастер. Хотя и вышла из рамок наблюдения, но кто знал, что случится такой убийственный форс-мажор в игре? Потому Аннушка решила тоже принять меня в труппу помощником сценариста.

Ну и дальше по мелочи – похвалы костюмерам и гримерам, общему составу, замечания актерам и так далее. Меня к этому времени уже разморило, так что я клевала носом, укутавшись с головой в плед. Естественно, ночевать меня оставили в театре – пожалели, не стали будить. Иван просто перетащил мою сопящую тушку на диван в комнату отдыха, укрыл одеялом и умчался провожать Лидочку.

Мне снился чудесный сон. Бежала, улыбаясь, босоногая девчонка в белом подвенечном платьице. Катился перед ней серебристый клубок, ложась под ноги жемчужной нитью. Я знала, что где-то впереди ждет ее, раскинув руки, тот самый, которого она ищет. Ведет к нему клубочек – и совсем немного осталось пройти ей до своего счастья.

Часть 2

Глава 8. Поворот

Выезжайте за ворота

И не бойтесь поворота —

Пусть добрым будет путь.

«Поворот», Машина времени

С той ночи, когда я играла Смерть, прошел месяц. Пролетела середина декабря, мы даже заметить не успели. За это время в театре поставили еще пять спектаклей – два из них мы писали вместе с Юлькой. Я познакомилась со всеми актерами труппы – к концу календарного года все двадцать два человека, включая нас с Лидой и директора, вернулись в родные пенаты. Ребята оказались талантливыми, дружелюбными, хотя и каждый со своим заскоком. Даже Эльза спустя недели две-три присмотрелась к нам внимательнее и успокоилась. Еще бы, Лида на главные роли не рвалась, ей и второстепенных хватало. Да и Эльзу она почти боготворила. Та сначала не верила, все искала подвох, но потом успокоилась.

Курсы кадровиков успешно завершились. Мы сдали экзамены, скинулись на стол преподам, и после недолгого ожидания получили свои бумажные корочки, без которых, по словам Тамары Файзыховны, человек и не человек вовсе. В моей жизни все устаканилось и успокоилось. Вместо Лельки ко мне переехала Юлька – с ней жить оказалось гораздо проще и веселее. Все-таки взаимное уважение – ценная штука. Лелька иногда забегала в гости, ненадолго.

– Куда мне до вас, театралов, – цедила она сквозь зубы, когда мы с Юлей в очередной раз увлекались придумыванием очередного сюжета. – Скучно с вами, пойду лучше Каю в клубе помогу.

Да, мое стихийное бедствие вернулось. Правда, ко мне не приближалось. Даже странно – уже месяц прошел, от него ни звоночка. Неужели наконец-то остыл?

Кстати, Лида с Иваном после той постановки все же начали встречаться. Я и не думала, что парни бывают такими мнительными. Раз в два-три дня меня будил посреди ночи очередной телефонный звонок, где кто-то из этой чудо-парочки страдал и изнывал от желания спросить совета.

– Ксана, как быть?! Он мне запрещает надевать любимое платье, ты представляешь?! Мы так поругались! А я же для него, чтобы видел, какая я красивая, любовался… – Лида хлюпала носом в трубку.

Мы как раз сидели после очередного разбора полетов, и пили вкуснющий бабушкин чай, прикидывая, кому и какие роли раздали бы. Автором постановки была Аннушка. Мы уже битый час пытались разобраться, почему главные роли она выдала именно этим людям, а не другим. Словом, Лидочкины стенания были не вовремя.

– Лида, платье длинное? – я со вздохом начала вспоминать, в чем подруга ходила на лекции, в кафе и в театр. Раз любимое платье, значит, точно надевала.

– Выше колена, изумрудное такое, помнишь?

– О боже, это то, где спина до задницы открытая? – Юля, сидящая рядом, закатила глаза. Ну да, Лида еще удивляется, почему Ванька против. Платье-то красивое, но…

– Ничего она не открытая, там специально кружево пришито! – возмутилась Лидочка.

– Ага-ага, полупрозрачное. Напомни-ка повод, куда вы собирались вместе идти?

– С его друзьями знакомиться, в Рыбу.

– Лида, ты – дура. Уж не обижайся. В таком платье тебя совесть твоя в первую очередь выпускать не должна!

– Но ведь красивое же!

– Парень у тебя есть? – придется помочь ей восстановить логику событий, куда деваться.

– Есть.

– Любимый?

– ну… Наверное, мы еще это не обсуждали.

– Расстаться с ним хочешь?

– Нет! Ксана, нет, конечно!!

– Ну, так на кой ляд тогда одеваться, как будто ты одинока, ищешь компанию и не против провести ночь с первым, кто угостит коктейлем? – не выдерживаю и срываюсь на крик. – Лида, он тебя с толпой мужиков знакомить будет! Ты должна выглядеть мило, симпатично, но без единого намека на сексуальность! Ясно?!

– Д-да. – подруга на том конце провода ненадолго подвисла. Судя по шуршанию, перебирала платья. – Ксан, я все поняла. Я не подумала как-то, что это со стороны будет так обидно для Ванечки смотреться. Как думаешь, ванильное подойдет?

Я честно попыталась вспомнить названное платье, но не получилось.

– Если у него скромные вырезы на груди и спине, а длина хотя бы до колена – то да.

– Здорово! Спасибочки!

– Перед Ванькой извинись, балда.

– Конечно-конечно! А вот Эльза говорила…

Юлька не выдержала и отобрала у меня трубку.

– Лидка, у Эльзы свой мужик, у тебя свой. Мало ли что она говорила! Ян с Ванькой абсолютно разные, тут нечего спрашивать!

– Все-все, Юль, я поняла. Спокойной ночи вам!

Юлька хмуро смотрела на телефон. Когда Лида начала общаться с нашей примой, между девушками начали расти и множиться какие-то недомолвки, обидки и тому подобная ерунда. Юля не любила Эльзу и никогда этого не скрывала. Лида, напротив, примой восхищалась (хотя я так и не поняла, за что) и все Юлины комментарии встречала неодобрительным фырканьем и поджатыми губами.

– Юль, забей. Если нет у нее своего мозга, в таком возрасте уже не появится. Понять бы, чем ее так Эльза зацепила.

– Я и так знаю. – Юля бухнулась на диван, поджав ноги. – У них семьи из одного круга – крутые папики-бизнесмены и золотые дети, привыкшие получать все самое лучшее. Просто Лидку отец до откровенного разгула и разврата не допускает, а родители Эльзы особо не заморачиваются – чем бы ни тешилась, лишь бы скандалов не закатывала и дите в подоле не принесла.

– Ты откуда знаешь? – такие подробности из жизни двух театральных блондинок для меня были в новинку.

– Про Эльзу Рик рассказал. Лида про себя сама. Ну и Лидка наша – единственная дочь, а у Эльзы еще брат старший есть. Кстати, Рик говорит, что директор очень хочет, чтобы Ян с Эльзой поженились. Выгодный брак, ага.

– Нда уж, новости одна другой круче. Зачем это Леру? Разве театр нуждается?

– Театр всегда нуждается, – Юлька махнула рукой, откинувшись на спинку дивана. – Декорации, гастроли, костюмы, реклама… Найдется, на что потратить. А тут и у детей любофф, и приданое у Эльзы хорошее – папкины связи и кошелек.

– Ну, тут уж мы ничего поделать не можем.

– Да уж. Ладно, пошли спать. Потом разберем Аннушкины секреты.

Мы и легли. В пять часов утра воскресенья. Благо, что чаек с мятой и ромашкой приятному сну способствует.

***

За несколько часов до этого Мориш Леру, директор театра марионеток, как про себя он называл свое детище, досадливо щурился, глядя на возмущенную приму. Спектакль должен был вот-вот стартовать, а девушка, вместо того, чтобы спуститься в гримерную, устроила скандал в его кабинете. И если истерику по поводу второй светловолосой актрисы удалось погасить без проблем – новенькая попросту отказалась от всех главных ролей, подписав официальное соглашение, то сейчас…

– Директор! вы вообще меня слушаете? Я повторю – по какому праву моего брата не пускают на спектакль?! Что за самоуправство? Я говорила вам, что эта Анна до добра не доведет, теперь она еще и клиентов не впускает! – блондинка ударила кулачком по столу, за которым восседал господин Леру. Впрочем, она быстро опомнилась и тут же сделала шаг назад.

– Эльза, у нас нет клиентов. Только благодарные зрители.

– Да какая разница! Я пригласила брата, понимаете, брата! А его охрана держит на пороге! – брат был для Эльзы лучшим другом и поддержкой во всем. Неудивительно, что отказ охранников впустить молодого человека по списку ее так разозлил.

– Сейчас разберемся. – Мориш Леру набрал номер на своем стареньком Самсунге (качество моде не поддается). – Рик, пригласи ко мне в кабинет Аннушку. Прямо сейчас, да.

Режиссер появилась в дверях спустя минут десять. Все это время Эльза буравила взглядом картину над головой директора. На картине смешливый арлекин в красно-черном трико, склонившись над сценой, управлял куклами-марионетками в костюмах девятнадцатого века.

– Анна, объяснись. Эльза утверждает, что ты держишь ее родственника на пороге клуба.

Девушка с синими волосами в небесно-голубом платьице и полосатых гетрах так зыркнула на приму, что Эльза не на шутку испугалась. О нестабильном характере режиссера говорили уже давно. Скандал в предыдущей труппе, где она работала, произошел из-за безобразной драки с ее участием. Кажется, там кто-то из актеров позволил себе парочку пошлых замечаний в адрес Аннушки. Одному из шутников хрупкая «Мальвина» сломала нос.

– Мориш Карлович, месяц назад, при составлении черного списка Эльза присутствовала. Почему она предъявляет претензии сейчас, хотя в тот момент промолчала – я не знаю. Список вы уже подписали, значит, этот человек на спектакль не попадет.

– Аннушка, выдохни. Сейчас все решим. – Директор поморщился. Правила он устанавливал сам. И сам же старался им следовать, дабы не давать ложных надежд своим актерам. – Эльза, как зовут твоего брата?

– Левицкий Матвей.

– На спектакле «Игры со смертью» он был? – насколько помнил директор, последний раз черный лист зрителей пополнялся именно тогда.

– Да, был. Играл Гончего, между прочим. – Девушка гордо выпятила грудь, намекая на актерские способности братца.

– Хорошо. Почему, в таком случае, когда общим решением труппы его внесли в черный список, ты ничего не сказала?

– Потому что Элька смски Яну писала и, как всегда, никого не слушала – наябедничал Рик, проскальзывая в кабинет к отцу. «Подслушивал» – со вздохом понял директор. Прима вспыхнула на замечание парня, но промолчала.

– Ясно. Эльза, милая, твой брат в черном списке по решению всего нашего театра. Он был слишком агрессивен и жесток – таким людям не место на сцене. – Девушка уже открыла рот, чтобы возмутиться, но Мориш Леру успел раньше. – Эльза, ты – его полная противоположность. Мягкая, добрая, сочувствующая. Я понимаю, что он – твоя семья. Но и ты пойми – мы не можем впустить его. Тогда тебе придется следить за ним весь вечер. Это недопустимо.

– Почему? – визгливо поинтересовалась прима.

– Потому что ты наша прима. Наша главная звезда. Подумай, что будет, если главная героиня станет постоянно отвлекаться от своей роли? – в глазах девушки появилось понимание всех перспектив такого поведения. Директор довольно кивнул и продолжил. – Нет, если ты настаиваешь, я впущу Матвея. Но тогда главную роль придется отдать другой актрисе. Мы не можем рисковать репутацией труппы, сама понимаешь. Главная героиня всегда должна играть лучше всех. Должна дышать своей ролью.

– Я поняла. Не надо отдавать роль, с Матвеем я поговорю. – Девушка, слегка ссутулившись, покинула директорский кабинет. Аннушка дождалась разрешения и тоже поспешила в сторону костюмеров.

Рик посмотрел на захлопнувшуюся дверь, подошел, щелкнул ключом и устроился на диване напротив отца.

– Кто бы сомневался, что она отступит. Манипулятор ты, папаня.

– За папаню выпорю.

– Я не в том возрасте. – Рик показал отцу язык. Мориш Леру тяжело вздохнул – в очередной раз за этот проклятый вечер.

– Как там Ян?

– Уже в Хельсинки, до Питера поедет на автобусе, просил встретить его завтра вечером. Шлет всем привет. Просит спасти его от Эльзы. Достала, говорит. – Отрапортовал Рик, под конец счастливо улыбнувшись. Эльза его раздражала неимоверно своей избалованностью и презрением к остальной части труппы. Рик очень не любил лицемерных людей.

– Ох, бедная девочка. Никто ее не понимает. – Сокрушенно покачал головой директор.

– Отец! Думаешь, мы с Яном не знаем, зачем ты ее держишь?!

– Да шучу я, шучу, уймись. Ян приедет, обсудим с ним эту их Санта-Барбару. Беги давай, тебе еще гримироваться.

Леру-младший подозрительно глянул на родителя и неспешной походкой удалился.

– Дети-дети. – Снова вздохнул директор и набрал номер жены. Обсудить ситуацию с точки зрения нормальных людей, как говорил в таких случаях Ян.

***

Проснулись мы только после обеда. Голова трещала от выпитого (не надо было коньяк с Ефимом Иванычем пить все-таки), ноги гудели после ночи активных действий (я играла охотника, пробегала весь спектакль по клубу в поисках своей добычи, которая в это время нагло кокетничала с поваром). Юльке было легче, так что полуденный кофе и традиционную овсянку готовила она. О том, чтобы разгадывать ребусы Аннушки, не могло быть и речи. Мы быстро поели, привели себя кое-как в порядок и, похватав наброски следующего спектакля, понеслись в театр.

– Слушай, Юль, давно хотела спросить, почему сюжеты у вас вечно фантастические какие-то? феи, оборотни, вампиры… – говорить на бегу было неудобно, но чего не вытерпишь ради искусства.

– Сама посуди. – Раскрасневшаяся от быстрого бега подруга пыхтела ежиком где-то позади. – Человек идет к нам отдохнуть от обыденности, которая его достала. Ищет новых впечатлений, жаждет чуда. Какой смысл давать менеджеру роль секретаря или учителю русского языка – домохозяйки при богатом муже? От этого свежести и новизны в их жизни не прибавится – у них уже есть свои стереотипы по этим ролям.

– То есть если задолбавшегося рабочего обрядить в средневековые шмотки, сделать прическу, грим, дать в руки бутафорскую шпагу и сказать, что он должен спасти другой мир – это ему поможет? – сарказм так и сочился из моих слов.

– Ну да. – Юлька даже остановилась, удивленно глядя на меня. – Ты разве этого не ощутила еще? Посмотри сама, как себя чувствует сейчас Лида, Лелька, другие наши постоянные зрители. Они раскрываются, меняются – и в жизни это тоже накладывает свой отпечаток. Чаще всего после спектаклей люди начинают разбираться со своими отношениями. После – с работой, деньгами. И так далее.

Пока я пыталась осознать сказанное и примеряла на себя ситуацию, Юлька вдруг с воплем развернулась на сто восемьдесят градусов и дико замахала руками.

– Ян! привет, Ян!! Ты вернулся!

Проходящий мимо нас парень с айфоном около уха вздрогнул, заметил Юльку, приветливо улыбнулся и жестом указал на телефон. Юля снова помахала ему рукой и вернулась в разговор.

– Торопится, деловой какой. Так что ты там спрашивала?

– Еще и психологический эффект?

– Конечно. Куда ж без психологии-то. Нас с тобой не просто так после курсов кадровиков приняли в труппу. Сценарист, помимо волшебного и захватывающего сюжета, создает еще и индивидуальные квесты для каждого актера. Понаблюдай за Аннушкой на досуге – она после вычитки общей канвы сценария, которую мы сдаем, всегда внимательно изучает присланные анкеты зрителей. Каждый из них получает свою личную роль. Ту, с которой справится именно он. В том и смысл.

– Действительно, мастер в этом случае почти что бог – вершит судьбы, дает предназначение. – Фыркнула я, действительно припоминая серьезное лицо Аннушки, склонившееся над стопкой распечатанных ролей зрительских анкет. Иногда она оставляла роли тем, кому их назначили мы, иногда меняла по своему усмотрению. Ни разу еще она не ошиблась с характером человека и подходящей ему «шкуркой».

– Еще скажи, что тебе это не нравится. – Юлька беззаботно прыгала по обледеневшей дороге. До театра оставалось всего пара метров.

– Да нет. Нравится. Просто непонятно было.

***

Ян посмотрел на удаляющуюся парочку и усмехнулся. Сценарист и ее новая помощница были абсолютно непохожи. Видимо, потому и притянулись.

– Ян, что там у тебя за вопли? – окликнули его по телефону.

– Да знакомых из театра встретил. Я уже почти на месте, ты скоро?

– Три минуты, поднимаюсь из метро.

– Ок, жду.

Через пятнадцать минут молодые люди заняли столик в кофейне недалеко от метро.

– Как поездка? Как ваш тур? – поинтересовался тот, который со светлыми волосами, собранными в хвост до середины спины.

– Отлично. Подписали договор со студией звукозаписи, в январе начнем. – Ответит тот, чей ежик темно-каштановых волос пересекал выбритый по вискам кельтский узор-плетенка.

– Здорово. А как же театр? как ты вообще успеваешь совмещать музыку и театр, Ян?

– Матвей, для меня музыка на первом месте, вот и все. Отец в курсе, потому не настаивает. Я играю у него, только когда в Питер возвращаюсь и на знаковые спектакли. Типа новогоднего.

– Везет тебе с предками. – Ответил Матвей Левицкий.

– Как сказать, как сказать. Идею породниться с твоей семьей мой папаша так и не бросил.

Матвей хохотнул, отпил кофе.

– Сестрица будет в ярости, Ян. Как ты собираешься гасить ее истерику?

Его собеседник скривился.

– С отцом мы это уже обсуждали. Я не женюсь на ней. Она истеричка, к тому же на славе повернутая. Пусть ему Митька внуков дарит. Ему уже можно, да и Юлька не против.

– Это та кудрявая-то? Ничего так, симпатичная. – Одобрил Матвей.

– Объясни-ка мне лучше, товарищ, что там за история с черным списком? Ты что натворил, что тебя решением всего театра туда записали? Я ж Эльзе не поверил сначала, пока отец приказ не показал подписанный. – Ян вопросительно приподнял бровь, уставившись на друга.

– Сорвался. – Последовал ответ.

– Краткость – сестра таланта, ага. Теперь подробнее. Что случилось?

– Ничего особенного, – с отстранённым видом сказал Матвей, глядя в окно. – Очередная моя девушка оказалась тварью.

– Подробности?

– Да какие там подробности. Пришел на спектакль, переоделся, получил роль, в обозначенное время вышел в зал, а там Ирка с каким-то хмырем сосется. Ну и… психанул. Морды у вас бить нельзя, так что пришлось действовать по-другому.

– Горячий эстонский парень ты, Матвей. Я сразу сказал, что твоя Ирка – давалка, каких еще поискать. Ты заладил – любовь, любовь. – Досадливо поморщился Ян. Ситуация была понятной, неприятной, но решаемой. Красавчику Левицкому с девушками категорически не везло. – Вот что, с отцом поговорю, на новогодний спектакль тебя впустим, под мою ответственность. Отыграешь нормально, из черного списка уберут. А про Ирку забудь. Другую найдешь.

– Да я уже нашел, кажется. – Мечтательно протянул парень, улыбаясь. – В тот же вечер и встретил.

– И кого же? – заинтересовался Ян.

– Блондиночка, которая главную роль играла… Только у нее по сценарию уже был свой герой. – Нахмурился Матвей.

– Блондиночка… Лидия, наверное. Новенькая наша. Отец взял, пока я в отъезде был – там брюнетка еще есть, Юльке со сценариями помогает. – Пояснил Ян на вопросительный взгляд друга.

– Ага. Брюнетку тоже видел. Тоже симпатичная. Она меня и увела со сцены. Попробуй-ка не согласись со Смертью. – Хмыкнул Матвей.

– Смертью? Уж не в свадебном платье ли?

– В нем, в нем. А что? – насторожился парень, глядя на сердитого Яна.

– Ничего хорошего. Отец зарекся эту роль кому-либо давать. Вечно потом с девчонками, которые ее играют, гадость всякая случается. Спрошу, почему согласился на этот раз. – Задумчиво проговорил Ян. – Ладно, пора мне на планерку. Насчет Лиды, кстати, Митька говорил. Она с Иваном гуляет. Так что подумай, стоит ли связываться.

– Ничего. Погуляет – и перестанет. – Насмешливо ответил Матвей, натягивая пальто. – Эльза с ней дружит, попрошу помочь братику.

Ян укоризненно покачал головой и, махнув рукой, выскочил в метель.

***

В театре было суетно. В большом зале собрались все – от рабочих сцены до временных актеров. Мы с Юлькой и Лидой заняли места около сцены.

– Коллеги, рассаживайтесь. Спокойнее, спокойнее. – Аннушка руководила процессом, как и всегда. Через полчаса все, наконец, уселись и замолчали. На сцену вышел директор.

– Друзья! Скоро закончится этот год. Не скажу, что он был особенно удачным или наоборот. Он принес нам свои уроки, свел с новыми людьми (кивок в нашу сторону), подарил новых зрителей. Здание останется с нами еще на год. (Все одобрительно зашуршали). Однако главная новость сегодня другая. Итак, Ян, твой выход!

Под аплодисменты (традиция, чтоб ее) на сцену поднялся старший сын Мориша Леру. Коротко всем кивнул, настроил микрофон и…

– На январские каникулы труппу в полном составе ждут в Университете искусств Хельсинки с двумя спектаклями и серией лекций по режиссуре, написанию сценариев, мастер-классами по костюмам и работе со зрителями.

Зал взорвался радостными воплями. Новость была диво как хороша. В прошлом году финны, намучавшись с дублированием специальностей и нехваткой преподавателей, учредили Университет Искусств Хельсинки, объединив Академию Изящных Искусств, Академию Сибелиуса и Театральную Академию. Приглашение туда в качестве преподавателей дорого стоило и давало несомненный плюс репутации всей труппы. Там и до настоящих театральных подмостков Финляндии недалеко. Вот только…

– Ксана, ты чего нахохлилась? – шепотом спросила Юлька.

– Имеется в виду же постоянный состав. Уверена, вы отлично справитесь.

– Ксан, ты балбеска. Вы с Лидой тоже постоянный состав, внимательнее соглашение читать надо было, – рассмеялась подруга. – Так что отпрашивайся у своей церберши и пакуй чемоданы.

– Подготовкой сценариев для выступлений займутся Юлия Селиверстова, анна Лотосова и Оксана Карская. – Прозвучало со сцены. Директор насмешливо улыбался, глядя на нас в упор. Видимо, шушукаться на первом ряду было не очень хорошей идеей. – Новогодний бал-маскарад, по традиции, готовит старший состав труппы. Так что готовьтесь, друзья мои! Выезжаем второго января.

Еще с десяток разнокалиберных вопросов – и все разошлись по своим делам. Меня же накрыло пониманием всей ответственности. И, как обычно, затрясло.

***

– Попробуй, я уверена, у тебя получится! Ты на себя примерила практически все роли из тех, которыми мы располагаем. – Аннушка сидела рядом с Оксаной на стуле и беззаботно курила, пуская колечки в потолок. Никто из труппы не ожидал, что подобная новость настолько впечатлит девушку.

– Ань, я не уверена, что это хорошая идея. Там же столько людей будет, репутация ваша, опять же, качество требуется… – Ксана сидела в уголке гримерной у батареи, закутавшись по самые брови в плед и постукивая зубами. Нервное, подумала Аннушка.

– Не дрейф, Лапландия! Если я сказала, что у тебя получится – так и будет! Дерзай! Вот тебе ручка, вот блокнот для записей, вот бланки ролей. Твори! – режиссер сунула в руки опешившей девушке итальянский блокнот-альбом в кожаном переплете и перьевую ручку. – Это тебе на Новый год, подарить хотела, но вручу заранее, раз уж такие дела.

Ксана только тяжко вздохнула и передернула плечами. Юлька убежала еще час назад, поняв, что от нее толку никакого. Ефим Иваным притащил коньяк и тихонечко удалился после осуждающего хмыканья со стороны директора. В гримерке с новенькой сценаристкой осталась только Аннушка – в ее силу убеждения свято верили все актеры.

– В общем, так, звезда. Через пару дней принесешь мне четыре заготовки сюжета, будем спешно наверстывать. Что знаю, расскажу. Тем более что твоя работа мне нравится, – наградила девушку неловким комплиментом режиссер. – Все, давай, дуй домой. В следующую субботу на спектакль можешь не приходить, будем учиться на дому. Роль на новогодний маскарад тебе занесет кто-нибудь из наших, так принято.

Уже лежа дома под одеялом, Ксана поняла, что рискнет попробовать. В конце концов, это всего лишь пара сценариев, игра в жизнь! Команда опытная, если что, помогут. А она сама – поэтесса-любитель, так что чем черт не шутит?