Текст книги "Безымянная невеста"

Глава 9. Прялка

Звон стоит в ушах и трудней дышать,

И прядется не шерсть – только мягкий шелк.

И зачем мне, право, моя душа,

Если ей у тебя, мой гость, хорошо?

«Рапунцель», Мельница

Юля Селиверстова очень любила бабушку. Ни мать, ни отец особенно не интересовались дочерью, занимаясь исключительно собственными делами, так что Василиса Петровна была единственным человеком, кого Юля считала родней. Несмотря на все ее странности. Подумаешь, бабушка-ведьма. Ну и что? Это же не профессия, это призвание!

Старинную сказку-легенду, которую бабушка рассказывала маленькой Юленьке в детстве, девушка помнила до сих пор. Про пряху и ее двух сестер, дарящих и отнимающих жизнь. Себя она ощущала именно таким существом, когда плела узор нового сценария. Чужие образы, реплики, костюмы – ниточки игрушечных судеб сплеталось в одну крепкую блестящую паутину спектакля.

– Наверное, так себя чувствуют боги, – вспомнилось девушке сравнение Ксаны. – От одного моего слова зависит чье-то «люблю» и «ненавижу», «Умру в горьком одиночестве» и «буду жить счастливо». Ответственная задачка.

Девушка всегда отличалась тягой к пафосным сравнениям и выспренним фразам. Сказывались тонны прочитанных книг. От осознания ВСЕЙ ответственности своей работы Юля даже вспотела, снова склонившись над листом с раскладом сюжета.

Аннушка настолько плотно оккупировала свободное время Оксаны, что та по приходу домой просто выпивала чай и падала в кровать, засыпая еще в полете. Режиссер хотела добиться от Карской того интуитивного умения видеть суть человека, которым обладала сама. Юля даже немного завидовала подруге – ей в подобной просьбе Аннушка отказала. Мол, сама научишься, постарайся только. Самое обидное, бабушка была с режиссером согласна целиком и полностью. И вот уже прошла ровно неделя с того воскресного вечера, а Ксаны все еще нет. И время-то позднее. Юля вздохнула. Под рукой зазвонил телефон.

– Ксана?

– Привет, Юлек. Это Катя!

– А… Здравствуй, Кать. Я занята немного, говори быстрее, ладно? – Юля все же не смогла сдержать разочарования. Катька была ее одноклассницей. На редкость занудной и скучной девицей.

– Юлек, у тебя же бабушка вроде ведьма?

– Сама ты ведьма, Катька!

– Ну, извини. Гадалка.

– Ну?

– Возьми меня к ней как-нибудь?

– На кой тебе?

– Да с родителями проблемы… ругаемся постоянно, как неделю назад отец сорвался, так до сих пор собачатся. Вот, думаю, может порча?

Как бы ни противно было приглашать к бабуле Катьку, пришлось согласиться. Бабушка принимала всех клиентов, которые нашли к ней дорогу.

– Может. Хорошо, приглашу. Ориентировочно на вторник, 24 декабря.

– Спасибочки, Юлек! До связи.

– Ага.

Ксана пришла во втором часу ночи. Доплелась до дивана, скинула кеды и уснула сидя. Юлька только укрыла ее пледом, решив поговорить с Аннушкой – как бы не разболелась подруга от таких нагрузок.

Утро понедельника настигло сценаристку на работе. Организм протрубил подъем в пять утра и дальше спать отказывался, так что ровно в семь девушка стояла перед дверями клуба, нащупывая под карнизом запасной ключ. На шорох высунулся Ефим Иваныч, фыркнул в усы, впустил девушку и ушел обратно в костюмерную, где стучали веселым ритмом швейные машинки.

– Небось, кто-то из наших опять помогает. Или бабушка помогла, – подумалось Юльке. Бабушка питала страсть к усатому костюмеру, иногда посылая ему на помощь домового. Тот ворчал, пыхтел, но в помощи не отказывал. Бабулино уважение дорогого стоило.

Ближе к обеду, еле разогнувшись от долгого корпения над бумагой, Юлька столкнулась нос к носу с одним из актеров. Тот стоял близко-близко, пристально изучая ее каракули на ватмане.

– Привет, – буркнула Юлька, смущенно комкая листы.

– Юльк, а Юльк? – парень перевел горящий каким-то нездоровым огоньком взгляд на сценаристку.

– Что, Ринатик? – Юля на всякий случай сделала шаг назад.

– Как ты сценарии пишешь?

– Руками.

– Я серьезно!

– Так и я тоже. Приходит идея в голову, беру ручку в руки и пишу.

– А… – парень отвел взгляд, помялся и выпалил. – Юльк, можно я следующий сценарий с тобой писать буду?

– Зачем тебе? Ты же парой для примы стать собирался, в театральный пошел на курсы?!

– Вообще-то я со школы еще рассказы пишу, даже публиковался несколько раз.

– Серьезно? И никому не сказал?

– Хвастаться не люблю.

– Круууууто. А я все никак не соберусь свои каракули в издательство какое-нибудь отправить.

– Могу тебе помочь с редактурой и оформлением, я за эти годы уже все требования выучил, – с надеждой предложил Ринат.

– Ринат, ты чудо! Слушай, давай ты завтра придешь? Я у бабушки буду ночевать, Ксанка к тетке уедет, а помощник мне все равно нужен. И ты захвати свои творения с собой. Может, по твоему сюжету писать будем.

– На такое я даже не рассчитывал. Хорошо, приду. Только адрес напиши.

– На. Жду в пять вечера! Не опаздывай, бабуля ужин второй раз греть не будет!

Юлька была в восторге. И встречу с занудой Катькой можно сократить до минимума, и с ролями ей будет проще. Она уже привыкла обсуждать свои затеи с кем-то, кто в теме. Ксана, конечно, идеальный вариант, но раз ее завтра не будет…

– Аня! Ань! – на свою беду, режиссер пробегала слишком близко и недостаточно быстро, чтобы остаться незамеченной.

– Да?

– Ань, не мучай Ксану, пожалуйста. Она же не ест толком, приходит домой и падает сразу! Как она готовиться к поездке должна, если мы даже обсудить ничего не успеваем? – девушка подбоченилась, грозно насупив брови.

– Потерпи до среды – и Ксана вся твоя. Все равно ты раньше, чем за три дня, писать не начинаешь, – хмыкнула Аня и побежала дальше.

Юля вздохнула. До прихода Ксаны еще уйма времени, чем заняться – непонятно. Сюжет не клеится, роли не придумываются. Она надула щеки и улеглась на вытянутые поверх стола руки.

– Привет, рыжик! – шепнули над ухом таким знакомым голосом.

– Рик! – Юля моментально покраснела и соскочила с дивана.

Парень улыбнулся от уха до уха и, показав знаком вести себя тише, поманил за собой. Остановились они за кулисами у стены кабинета директора. Рик достал из-за пазухи два граненых стакана, один протянул Юльке, второй приставил горлышком к стене и прильнул к стакану ухом. Юля помялась, но маневр повторила.

– Эльза, дорогая, прости, но нам стоит расстаться, – послышался из-за стены мужской голос. «Ян!» – догадалась Юля.

– ЧТО?! Ян, ты шутишь? О чем ты? Надо учить роли, готовиться к гастролям, а ты так глупо шутишь. – Эльза натянуто рассмеялась.

– Эльза, я не шучу. Прости, но ты как-то не вписываешься в мое понимание счастливой семьи.

«Как грубо!» – прокомментировала про себя Юля, ожидая скандала.

– Ты издеваешься? Мы уже три года вместе! Помолвка уже была! Родители готовятся к свадьбе! Ты не можешь сейчас отказаться!

– Эльза… – что-то грохнуло, заскребло по полу. – Эльза, сядь, послушай меня. Ты прекрасная, милая, добрая, талантливая. Ты еще встретишь своего парня, выйдешь замуж, нарожаешь кучу маленьких актеров и актрис. Я – не актер, Эльза. Я – музыкант. И со следующего сезона буду заниматься только музыкой. У меня не будет времени ни на театр, ни на тебя, ни тем более на семью. Так что нам лучше расстаться сейчас. Про помолвку мой отец с твоим уже переговорил с утра. Пойми меня и не злись.

Опять грохот, тихие всхлипы.

– Ты же, ты же говорил, что меня любишь! Что без меня жить не сможешь! – пискляво пробормотала Эльза.

– Ошибался. Все, детка, мне пора на репетицию. Матвею передавай привет.

Хлопнула дверь, за кулисой послышались торопливые тяжелые шаги.

«Сбежал, как трус! Вот ведь…»

– Матвей? Матвей, он меня бросил! Да, да! Сейчас! Что? Что значит, молодец?! Так ты знал? Знал и мне не сказал?! Предатель! Ненавижу тебя! – звук брошенного об стену телефона и снова сдавленный шепот. – Это не из-за меня. Его точно кто-то увел. Какая-то дрянь! Найду и отомщу!

Юлька с Риком переглянулись и пожали плечами. Эльза заблуждалась, как и всегда, когда дело касалось ее собственных неудач. Но попробуй ее убеди.

***

Помните бессмертное произведение братьев Стругацких, про понедельник, который начинается в субботу? Я ощутила себя частичкой того самого безумно трудоголичного коллектива, который даже в законные выходные ночует на работе. Аннушка взялась за меня всерьез.

– Пойми ты, Ксана, всего за десять дней ты должна научиться видеть характер человека, его душу. Больше того, ты должна уметь делать это за считанные секунды, пока человек стоит перед тобой и ждет роль! – надрывалась режиссер, раскладывая на замызганной скатерти в своем кабинете очередную порцию фотографий. – В Хельсинки у вас не будет шанса подготовить роли персонально каждому. Весь пул ролей придется выдавать на руки незнакомым людям. Там не будет анкет, понимаешь?

Я понимала. Потому и не жаловалась, несмотря на то, что шел уже девятый день наших с Анной занятий, которые заканчивались в лучшем случае в полночь. Я столько денег на такси давно не спускала…

– Надо бы тебе ухажера завести, – цыкала сквозь зубы Аннушка, глядя на мои долгие попытки вызвать машину. – И чтобы возил тебя каждый день. На работу, в театр, домой, по магазинам…

Я только улыбалась, кивала головой и продолжала смотреть на портреты ее знакомцев, которые скалились мне со стола. Обучала меня Аннушка очень просто. Она распечатала ровно сотню фотографий своих друзей и зрителей театра. Каждый день из того десятка, который Анна отвела на мое обучение, я рассматривала по десять фотографий и пробовала описать характер запечатленных на них людей, их привычки, возможные проблемы и предпочтения. Первые три дня Анна хохотала над моими попытками, не разгибаясь, особо забавные с ее точки зрения моменты записывая в блокнотик – потом друзьям рассказать, какое они впечатление производят.

Сегодня передо мной легли дежурные десять морд и мордашек. Я с удивлением узнала среди них троих членов труппы и Гончего.

– Эм… Ань, так и задумано?

– А? Что? А, эти… Да. Почему бы и нет? Мы же роли и своим актерам раздаем. Гораздо лучше, если роль на них ложится легко, без проблем. – Она щелкнула пару раз мышкой (с ноутбуком режиссер последние дни не расставалась, постоянно что-то печатая, скачивая и вычитывая параллельно с моим обучением). – Для этого нужно своих коллег знать в лицо и в душу, как Ефим Иваныч говорит. Вот с наших ребят и начнем сегодня.

Как назло, из «наших» выпали Ян, Арина (мой бессменный гример) и Рик. Троица, которых я видела не раз в качестве персонажей спектаклей, но… не знала о них настоящих абсолютно ничего.

Аня подсела ближе, отложив ноут, и ткнула пальцем в Рика.

– Давай с него. Опиши, что за человек?

Рик, то есть Дмитрий Моришевич Леру, мне казался этаким Питер Пеном – мальчиком, который никак не хотел взрослеть. Ему было уже двадцать три, парень закончил год назад факультет международных отношений в СПБГУ, с красным дипломом – этим мои познания заканчивались. В театре он вечно подшучивал над всеми, балагурил, разносил слухи и сплетни. Единственное, к чему он относился серьезно – репутация театра.

– Мне кажется, Рик – очень серьезный и ответственный парень. – Я еще раз взглянула на фото цинично скалящегося актера. – Он не потерпит предательства, лицемерия и давления на его свободу. К тем, кто примет его, какой он есть – отнесется по-доброму. Остальных станет высмеивать до последнего. Наверное, он одинок. Мне почему-то так кажется.

Аннушка кивнула, рассеянно поправляя свою синюю гриву.

– Ян… – о черт, вот о нем я не знала вообще ничего! Подумаешь, старший сын директора! – Ему… на вид около тридцати. Он, наверное…

– Ксан, не торопись, подумай. Я знаю, что незнакомых людей проще анализировать. Так что не тороплю. – Аннушка снова погрузилась в изучение каких-то таблиц на мониторе.

Я присмотрелась к снимку. Обычный парень, хотя, скорее мужчина. На фото он сидел на краю сцены, ухватившись за деревянный бортик обеими руками. Короткие темные волосы с выбритым на висках кельтским орнаментом (не знаю, не сильна), тяжелый подбородок, заросший щетиной, вопросительно вскинутые брови, взгляд исподлобья и какая-то снисходительная улыбка. Губы, кстати, и правда, красивые – не тонкие, не толстые.

– А кто снимал?

– Юлька, кто ж еще. Она одно время с камерой своей всех замучила, пока полный альбом не нащелкала. Готова отвечать?

– Ага. Ян, мне кажется, делит людей на тех, кто ему важен и тех, до кого ему нет дела. Старается оградить от всех проблем тех, кто дорог. Резкий до грубости, с чувством юмора, стильный – в своем роде, конечно. Не любит, когда отвлекают по пустякам. Настоящий мужик, я бы сказала. Проблем для него даже не вижу…

– Неее… Ян у нас саме-е-е-ец, – протянула с усмешкой Анна, отбирая фотографию. – Ладно, хватит с него. Давай дальше.

– Почему самец? – я отложила в сторону фотографию гримерши и перебирала снимки незнакомых мне людей.

– Почему? Потому что такой и есть. Самоуверенный, неотразимый, обаятельный и свободолюбивый собственник. – Аннушка закурила, стряхивая пепел в старую кружку «nestle» с отбитой ручкой.

– Интересно, как же он с Эльзой сошелся.

– Да все просто. Девчонка симпатичная, родители у нее состоятельные, талант какой-никакой есть, от Яна без ума. Леру-отец и Леру-сын поговорили и решили, что детка станет примой, взамен делясь средствами родителей на нужды театра.

– Боже мой, неужели все так… цинично? – я была неприятно удивлена таким подходом к людям. Получается, что и нас с Лидой рассмотрели с точки зрения шкурной выгоды и потому приняли? Не по компетенциям и способностям, а по каким-то неведомым принципам товарища директора и его старшего сынишки? В том, что младший в этом не участвовал, я уверена. Слишком уж Рик прямолинейный.

– А ты что хотела? Это мы можем жить в уютном мирке ролей, декораций и эфемерного чего-то там, – режиссер изобразила аплодисменты, – а директору приходится думать, где взять деньги на зарплату, костюмы, гастроли, рекламу и прочие бытовые вещи. Леру не скидывает свои задачи на нас, мы не напрягаем его избытком морали.

М-да уж. Реалистично-шкурный подход, который для меня был вполне допустим в бизнесе (та же Тамара Файзыховна не гнушалась манипуляций и легкого шантажа), но встретить его в среде творческих личностей… Аннушка заметила мое недоумение и рассмеялась.

– Ксан, не бери в голову. Ты сценарист. Твоя задача – придумывать для других волшебные миры и дарить сказку зрителям. Их личную сказку. Потому я сейчас сижу с тобой и учу тебя смотреть сквозь все заслоны и видеть личность с ее проблемами и хотелками. Продолжаем.

Домой я приползла опять за полночь. Пока расплачивалась с таксистом, почудилось, что у двери парадного кто-то стоит, но… показалось. Юлька уже спала, так что будить подругу я не стала.

Поговорить нам удалось только утром, пока Юлька пила кофе, а я отмывала плиту от последствий его готовки.

– И как у тебя успехи? Аннушка обещала, что в среду ты сможешь начать готовить со мной сценарии для финнов. – Подруга сонно щурила глаза, наблюдая, как я ношусь от раковины к плите и обратно.

– Знаешь, уже гораздо лучше. Вчера отгадала восемь характеров из десяти.

– Круто. А на ком завалилась? есть фотки? Может, я их знаю, тоже хоть попрактикуюсь.

– Тут и без фоток легко все. Ян и Арина.

– Ого. – Юлька пошире распахнула глаза, изобразив удивление. – Аннушка решила потестить тебя на знание коллектива? И как, напугала историей Аринки? Или пробуждала классовую ненависть к мужчинам рода Леру?

– Ты откуда знаешь? – мелькнула мысль, что вчера меня нешуточно развели.

– Она всем в труппе такой тест устраивала. Говорит, что мы команда и должны знать, у кого что на душе, чтобы играть максимально ярко. Заодно и учиться друг у друга изображать то или иное чувство. Контактный театр же. – Юлька задумалась, что-то подсчитывая в уме. – Хотя да, тебе не повезло. С Яном и Аринкой валятся все. Хуже только с характером самой Аннушки.

– Ну, у Арины та еще история, но семья директора чем ей не угодила?

Молоденькая двадцатилетняя гримерша действительно имела за душой крайне волнительную историю. Девочка из детдома в Подмосковье, рванувшая в Петербург за счастьем, начала свой путь к театру с бойцовского клуба. Сначала в качестве танцовщицы, потом бойца. После перелома ключицы ушла, успела поработать стриптизершей, радиоведущей, администратором в салоне красоты, маникюрщицей (коллеги подучили). С Аннушкой она встретилась во время одного из спектаклей, раскритиковав в пух и прах работу старой гримерши театра. Режиссер предложила ей сделать свой вариант, и была приятно поражена умением девчонки. Арине тогда исполнилось восемнадцать. С тех пор она работает в театре, по будням учится на заочке в универе. Кажется, на дизайнера.

– Не бери в голову. Ян с папочкой, конечно, те еще авантюристы, но о нас заботятся всегда. А Рик так вообще лапочка.

– Ну да, ну да. Я заметила, как вы с ним переглядываетесь. – Я усмехнулась, заметив, как Юлька запунцовела при упоминании младшего Леру. – Когда уж открыто встречаться начнете? Не дети уже.

– Он не предлагает… Так что… – подруга приуныла, однако тут же вскинулась. – Слушай, мы же с ним вчера такое узнали! Ян с Эльзой расстался! Они, оказывается, помолвлены даже были, а он взял и бросил ее, прямо перед поездкой!

– Неужели? И директор ему разрешил? – я вспомнила все сплетни, которые гуляли насчет этой чудо-пары.

– Больше того, он уже переговорил с родителями Эльзы! Она такую истерику вчера закатила! Прикинь, решила, что Ян от нее к другой ушел. А он-то просто так, Рик давно говорил, что Эльза брата достала.

– Смотрю на тебя и удивляюсь – столько злорадства в голосе, – я погрозила подруге пальцем, – нельзя же так открыто радоваться чужим бедам!

– Я могу и закрыто. Все равно Элька – курица! Янчик молодец, что с ней расстался!

– Как бы ваша прима поездку не сорвала. Стресс же. – Я вспомнила, насколько эмоциональна Эльза и содрогнулась. Эта устроит всем такой ад, мало не покажется. Надо будет при ней поменьше улыбаться, чтобы не накинулась. – Ладно, мне пора бежать. Вечером не жди, к тетке уеду, помнишь?

– Ага. Я у бабушки останусь, не переживай.

– Василисе Петровне привет!

На работе я предупредила начальницу насчет будущих гастролей (можно же и так назвать нашу поездку в Хельсинки, для пущей значимости). Та похвалила с успешным дебютом на новом поприще, подчеркнула несколько раз, что если бы не ее забота о моем образовании, я бы ничего не добилась, благодушно выслушала мои заверения в безмерном уважении и отправила по городу с поручениями.

В обед я пересеклась с Аннушкой, быстро «поставила диагноз» последней десятке героев с фотокарточек, угадала характеры всех десяти, получила заветную похвалу и понеслась дальше. Тетка отмечала сегодня день свадьбы, так что явка была обязательной. Осталось выбрать подарок.

***

Юлька закончила все дела в театре, послушала дифирамбы в адрес своей помощницы от режиссера, перемигнулась пару раз с Риком и устроилась на диванчике у входа – ждать Рината. Тот появился со стороны костюмерной, почти что ползком добрался до девушки и знаком поманил за собой. Юля удивилась, но пошла за ним.

Буквально через минуту после этого в коридор фурией вылетела Эльза и накинулась на охранника.

– Где она?! Где эта рыжая тварь?!

Юля тихо выдохнула. Диванчик с поста охраны не просматривался, а Ринат успел затащить ее в кладовую, устроенную в паре метров от выхода.

Эльза пометалась еще несколько минут и убежала дальше. Юля вопросительно уставилась на парня.

– На улице. – Шепотом ответил он.

Из клуба они выбрались без проблем, отбежали за ближайший угол, осмотрелись. На автобусную остановку пошли уже спокойным шагом. До Пушкина, где жила Юлина бабушка, от Финляндского вокзала ехать около часа с учетом остановок и пробок. Молодежь быстро устроилась на заднем сидении маршрутки.

– Рассказывай! – потребовала Юлька, ерзая на жестком сидении. Зимний пуховик упорно соскальзывал в сторону пола вместе с хозяйкой на особо резких поворотах.

– Ты в курсе, что Эльза с Яном расстались? – Ринат ухватил ее за локоть, возвращая на место.

– Да. Спасибо.

– Ну вот, она решила, что это происки недоброжелателей. – Ринат криво усмехнулся, вспоминая сцену, устроенную светловолосой примой. – Со вчерашнего дня, говорят, бушует. Сначала зажала в угол Рика, тот ее обхамил и сбежал. Потом додумалась до того, что во всем виноваты сценаристы. С Аннушкой сцепиться побоялась – та и ударить может, сама знаешь, а к тебе решила подойти.

Юлька кивнула. Такой поворот был ожидаем, это они еще с Ксаной с утра обсудили. Интересно, что предъявит ей эта белобрысая истеричка?

– Она орала что-то насчет подстроенной подлянки на Хэллоуин, – покосился на задумавшуюся девушку актер, угадав направление ее мыслей.

– Вот черт! – Юлька моментально поняла, о чем речь. – Надо предупредить Ксану!

Эльза в приступе ярости могла сотворить что угодно, «измену» Яна-Лихара она вспоминала долго и вряд ли избежала этого момента в своих домыслах.

– Абонент недоступен…

– Черт! – Юлька растерянно повернулась к Ринату. Тот успокаивающе похлопал ее по плечу.

– Не переживай. Эльза еще не весь театр перетрясла. К тому же Ксана туда не придет сегодня, так ведь?

До Пушкина ребята добрались уже в темноте. Подобрали по пути продрогшую Катьку, пешком прошли пару остановок, обсуждая театральные байки.

– Все, Кать, тебе к Марье Ивановне, а мы с Ринатом пошли сценарий писать. – Юлька покровительственным жестом указала направление своей однокласснице. Мария Ивановна с улыбкой встретила растерянную гостью и увела в свой кабинет. Актеры пошли на экскурсию по дому.

В одной из комнат Ринат застыл.

– Прялка? Настоящая?!

– Не трогай! Это бабушкина! – Юлька оттащила коллегу за руку от волшебного инвентаря, про себя ругаясь на забывчивость – просила же бабушка не водить сюда чужих.

– Как в музее почти что. Она реально ею пользуется? – Ринат завороженно смотрел на опутанное пряжей веретено, косоватые спицы колеса, разноцветные клубки готовых нитей на полках.

– На ноги свои глянь. Откуда шерстяные нитки, по-твоему?

Веретено Макоши влажно поблескивало в полумраке, серебрилась в лунном свете готовая нить.

– Обалдеть. Повезло тебе с бабушкой, Юля. – Завистливо пробурчал Ринат. – Моя даже пирожки в магазине покупает. Интеллигенция, блин.

– Все, пошли, интеллигент.

Молодежь ушуршала сперва на кухню за чаем с пирожками, а потом и в гостевую комнату, неплотно прикрыв за собой дверь. Василиса Петровна умчалась на шабаш, как позже шепнула Марья внучке ведьмы, обещала быть поздно.

***

Подарок я выбирала долго. Если дяде искомый предмет найти оказалось предельно просто – он давно мечтал о личном кальяне, то для тети Лены подходящий сувенир никак не попадался на глаза. Тетка, как и мама, обожала разные рукодельные штучки, а все арт-магазины, как назло, закрывались уже в шесть-семь часов.

Нужный подарок я нашла только в одиннадцатом по счету магазинчике. Деревянная миниатюрная прялка, больше похожая на игрушечную, стояла на витрине в окружении кукол в кружевных шалях.

– Беру! – воскликнула я, указывая продавцу на заветный подарок. Бабулька улыбнулась и поплелась заворачивать ценный предмет в красивую бумагу.

– Хороший выбор, девушка. Знаете, что прялка считалась священным предметом в славянской культуре?

Я пожала плечами. По славянским мифам спецом была Ира, моя одноклассница, но она осталась в другом городе.

– По преданиям, судьба каждого человека – эта волшебная нить, – рассказывала мне продавщица, орудуя ножницами и скотчем над прялкой. – Ее по очереди ведут три сестры-пряхи. Одна дарует рождение, вторая ведет человека по его предназначению, третья забирает жизнь. Они незримо стоят за плечом каждого из нас в ключевые моменты нашей судьбы. Никогда нить не обрывается у них раньше времени. Только сама хозяйка судеб может вмешаться, переплетая их нити в дивном узоре на своем полотне.

– Красивая история. – Надо же было что-то ответить? Да и подруге стоит рассказать, явно у этой легенды несколько трактовок.

– Действительно. Вот, держите. Пользуйтесь на здоровье. – Бабулька улыбнулась и вручила мне поблескивающий сверток. Я скомкано поблагодарила ее и убежала дальше. Праздник начался в семь, на часах было уже около девяти, до дома тетки ехать полчаса. Хотя… если срезать пешком через парк, то доберусь за пятнадцать минут.

Я уже почти вышла из лесопосадки, по недоразумению названной парком, как вдруг за спиной затрещали кусты. Черт дернул меня обернуться!

– Эй, детка, тебе не тяжело? Давай поможем! – на тротуар выбрались человек шесть не особо интеллектуальной наружности. Вот влипла! И бежать-то на шпильках неудобно! Я оглянулась по сторонам. Бесполезно. Парни рассредоточились, перерезав все пути для побега.

– Ну, куда ты, малышка? – издевался самый тощий из них, но самый наглый. Главарь шайки, что ли? – Поиграй с нами, нам скучно без женской компании!

Круг начал сужаться. Я как можно спокойнее нащупала в сумке газовый баллончик. Курсы самообороны я когда-то проходила, еще в родном городе, вместе с Лелькой. И по всему, чему меня учили, следовало отвлечь противника, ослепить или как-то еще временно вывести из строя и драпать со всех ног! Шпильки потом приклеить можно, тем более одна давно похрустывает при ходьбе.

Пока парни перешучивались и отпускали в мой адрес какие-то пошлости, я осторожно хрупнула обе шпильки, изобразила как можно более испуганное лицо.

– Красотка, не надо плакать! – тут же отреагировал кто-то из круга.

– Отдай мальчикам сумочку, детка. Мы понесем, а ты спокойно пойдешь с нами рядом, – гундел тощий, мерзко похрюкивая. Гайморит, наверное – закралась в голову совершенно посторонняя мысль. Я фыркнула, два парня, самых крепких, подошли на расстояние шага, остальные сгрудились за моей спиной.

Выберусь – начну бегать по утрам, пообещала я себе, приветливо улыбнулась и брызнула из баллончика в глаза обоим уродам. Теперь добавить сумочкой по голове (Ха! Три книги по режиссуре в плотном переплете!) и бежать!

Бежала я недолго, всего-то до угла ближайшего дома. Там кто-то дернул меня за руку и втащил в подъезд, зажав рот. «Добегалась!» – подумала я, резко ударив локтем назад.

– Да тише ты! Пробегут мимо, отпущу. – Послышался мужской голос за спиной. Приятный такой голос.

Мои горе-преследователи рыскали по окрестностям еще минут двадцать. Когда все стихло, меня, наконец, отпустили и, придерживая под руку (сапоги без родных шпилек – не очень устойчивая обувь), довели до дома тетки. На часах было девять тридцать.

– Спасибо, – смущенно буркнула я, поднимая глаза на провожатого. И так и застыла.

– О, привет, Смерть. Богатой будешь, не признал сразу. – Широко и как-то по-доброму улыбнулся мне Гончий, поправляя блондинистую гриву волос за спиной. – Что ж ты так неосторожно-то?

Тут же вспомнилось, какими чертами характера я наградила его вчера. Мальчик-мажор, привыкший, что все идет так, как ему хочется. Мажор в это время рассматривал меня и продолжал улыбаться.

– Буду признателен, если пригласишь погреться. Я как раз ключи от квартиры на работе оставил. – Наконец, выдал он. Я как раз успела заметить и бледные, как будто восковые щеки, и синеющий нос. Давно он под дверями парадного стоит, раз так замерз.

Пришлось брать его с собой к тетке. Елена Борисовна, конечно, потом отчитала меня на кухне за явку с парнем без предупреждения, но, выслушав рассказ о моем героическом спасении и его печальной судьбинушке, махнула рукой. Гончему я была благодарна. Во-первых, он меня спас – сама я вряд ли бы додумалась спрятаться, во-вторых, ударила я его сильно, до сих пор морщится, когда поворачивается, в-третьих… Грустный он какой-то сегодня, этот Гончий. И совсем не похож на тот снимок, который мне давала Аннушка.

Когда мы, продрогшие, поднялись на нужный мне этаж и ждали, пока тетя Лена откроет дверь, он наклонился и шепнул мне на ухо:

– Ты Оксана, я знаю. Матвей.

Оставалось только улыбаться и кивать.