Текст книги "Мгла"

Серега

Очухиваюсь, по ходу, поздно. С трудом раздираю слипшиеся зенки. Нехотя умываюсь. Питаюсь опять бутиками. Чуханско, что я нихрена варить не умею. Кроме, блин, жареной картошки. Бутерброды уже в натуре достали. Щупаю батареи – горячие. Свет и газ – тоже на месте. Клево. А вот телефон в отрубе. И не поймешь, то ли твари провод перегрызли, то ли телефонная служба загнулась. Короче, не хило бы снова в город смотаться. Купить типа суп в банке. Ну, кашу растворимую. Еще, ешкин кот, какой-нибудь хренотени. Ну, и на вокзал зарулить. За билетом. По ходу, точняк пора валить отсюда.

Чапаю к родокам. Выдвигаю нижний ящик шкафа и роюсь в вещах. Стараюсь нащупать картонную коробку, где хранятся деньги. Маманя всегда чуток откладывала. Поэтому там захована приличная пачечка. Дыбаю несколько сотенных, запихиваю в карман штанов. Блин, снова выходить, бояться, прятаться. Как все задрало! Вот так бац, и не вернешься. Говняно, короче, ядрена вошь. Какого, вообще, хрена все это случилось конкретно со мной? Коптят же небо другие, и ништяк. Снова раскис, пацан? Ага, а тебе-то клево, что ли?

Выглядываю в окно. За ночь нанесло дохрена снегу. И следов никаких, людей – тоже. Чухня какая, блин. Лезу на антресоли, ешкин кот. Вытаскиваю валенки, не в ботинках же переться по такому. Еле-еле напендюриваю их – маловаты стали. Одеваюсь всяко-разно. Беру, короче, авоську и тихохонько вылезаю из хаты.

Вся лестница первого этажа заметена. В слегонца открытый подъезд рвется ветер. Кружит, прикинь, поземкой. Прям тут рассекать можно, ага. Пробую сдвинуть дверь наружу, а хрен. Короче, как есть продираюсь сквозь щель. На четвереньках карабкаюсь по сугробу. Клево. Кто бы меня щас видел. Ага. Два шага по насту, и хрясь вниз. Опять двигаю на карачках. Короче, по любому надо сначала билет взять. Только как до этого хренова вокзала дошкандыбать? Дороги, блин, не чистят. В натуре. Не видать ни машин, ни народу. Может, уже всех нахрен замочили? Жесть. Что ж ты будешь делать, пацан, если кирдык и вокзалу, и поезду? Убирайся ко всем чертям, ешкин кот! Да ты сам ублюдок, ты в курсе? Пошел вон, я сказал!!

Снег набивается в валенки, рукава. А мне жарко. Торможу чуток передохнуть. Зыркаю себе вокруг. Я, по ходу, совсем один. Занесенные деревья, дома с пустыми окнами. И тишина. Даж собак не слыхать. Ядрена вошь, неужто и правда никого живого не осталось? Ссыкотно как-то. Маленько подмерзают намокшие варежки. Хлопаю ими, покрепче закручиваю авоську вокруг руки и ползу дальше.

Ешкин кот, а это еще что за хрень сзади? Мигом оглядываюсь. На той стороне тоже кто-то тащится. До рези вперяюсь, пытаясь въехать, кто там. Твою мать, он тоже засекает меня и поворачивает. Вот мудила! Страх в натуре пронзает до пяток. По ходу, меня догоняют. Быстрей, быстрей, пацан. Нам бы только до подъезда дотюкать. Бли-ин, нахрен я вообще выперся сегодня? Что за ералаш, твою мать?! Не могу сдвинуться, прям застыл весь. А-а-а-а! Щас схватят, раздерут! Зассал? Да зассал, отвянь, блин! А-а-а-а-а!

И тут меня хлопают по плечу. Слышу точняк девчоночий голос: «Что это у вас тут происходит?». Клево. Чуть не охреневаю. По ходу, прокатило? Несмело оборачиваюсь. Светлые глаза на улыбающейся роже в веснушках. Вот это да. Вглядываюсь – в натуре человек. Живая девчонка небольшого роста. Ну, ядрена вошь, это ж надо было так лохануться? Ржу, как придурошный. Она опускает голову, хмурится. Потом снова – прям в зенки. Типа душу вытаскивает. И, короче, предлагает пойти к ней чаю попить. Нет, ну ты втыкаешь, пацан? Ага, щас, так и пошел, нашла кретина. Но, прикинь, она крепко берет меня за руку. И я почему-то не противлюсь. Во придурок, да? И говорит, что ей жизненно необходимо узнать, что за мутотень тут случилась. Догоняешь? Жизненно! Клево. Ну да, я идиот. Ты, что ли, лучше?

Короче, вот ни за что бы не подумал, что девчонка вот запросто так пригласит меня к себе. Посреди этого ужаса, блин. Когда никому не доверяешь. Да чуть не за шкварник потащит куда-то. А я типа и нормально. Понтовый расклад, пацан? Я даж ничего придумать не успеваю. В натуре. Да ладно, ты типа круче меня, ага. Ты вообще в курсе, что я и ты – это один чувак? Вот-вот, и нехрен выделываться.

Чапаем быстро. По следам в натуре легче. И дом ее почти рядом. Она тянет дверь подъезда. Заглядывает внутрь, уморно поводя короткой сопыркой. Потом дергает меня. Пендюрим на четвертый этаж. Здесь тоже пусто и тихо. Только ветер воет в выбитых окнах. Не улавливаю ни голосов, ни смеха, ни радио. Вообще глушняк. Клево. Девчонка открывает какую-то квартиру. Ну, чуток шухерясь вхожу. Стараюсь, короче, отряхнуть налипший везде снег. А она вмиг закрывает замки, сбрасывает полушубок, ботинки и мчится в комнату. Во энерджайзер! Я же, ешкин кот, все топчусь. Одергиваю свитер, приглаживаю волосья. Никто ж не думал, что окажусь в гостях. Тем более у девчонки. Конечно, она смешная и, по ходу, старше меня лет на пять. Но мы-то с пацаном по любому крутые перцы.

Вроде зовет меня. Ну, я – молчок. Тут ведь, пацан, покумекать надо, что вякнуть-то. А она, прикинь, влетает, аж в глазах рябит. Затаскивает, ешкин кот, в комнату. Сильная, блин. Выдергиваю, короче, руку. Зыркаю туда, сюда. Чтобы определиться. Ну, ничего так в хате. Только разбросано всякое. Видать, убираться не любит. А мне-то какая баня? Засекла, ешкин кот, что осматриваюсь. Ржет, пихается. «Не нравится?», – спрашивает. Кому, может, умора, а кому – и нет. По ходу, краснею. А, похрен! С деловой мордой залажу в кресло. Устраиваюсь как реальный пацан. Не деревенщина ведь какая-то, в натуре.

Девчонка, засунув пальцы в карманы штанов, несколько минут оглядывает меня сверху донизу. Как эту, экспонату, что ли. Потом уморно жмурит глаза и предлагает перекусить. А я чего ж? Ну, не против, ясен пень. Она прыскает и несется в кухню. В натуре чувствую себя идиотом. Да, пацан? Зато кое-кому, ешкин кот, весело охренеть как. Ну. Слышится звон посуды, шум воды. По ходу, мастрячит что-то. А я маленько расслабляюсь. Крутого изображать все-таки напряжно. Блин. Ну, чего дальше-то, пацан? По ходу, не хило бы держаться с ней вместе. Все не один. А? Молчишь? Ну, и хрен с тобой. Интересно, квартиру ей предки купили или снимает?

О, уже идти есть можно. Клево. Солидно спрашиваю, где помыть руки. Девчонка вытаращивается и снова прыскает. Ешкин кот, я просто клоун для нее. Да, пацан? Короче, драю ладони, стараюсь притиснуть вихры. Принимаю, ядрена вошь, задумчивую рожу. Вроде ништяк более-менее. Чапаю обратно. А меня уже ждут. Опять зыркает, щурит светлые зенки. Ну, на столе кружки с чаем, гора горячих бутиков. Запах – аж слюнки текут. Сажусь, короче. Не знаю, что делать. Куда, блин, смотреть. Но есть сильно охота. Молчим. Долго так еще, ядрена вошь? Тишком взглядываю на девчонку. А она губы кусает. Вот-вот заржет, чумичка. Ну, клево. Неужто я такой уморный? А, пацан? Предлагает познакомиться. По ходу, мне надо было предлагать. Лоханулся чуток. Ну, и ладно. Имя у нее ржачное – Тося. Прям подходит. Такое же смешнючее и незатейное. Умора. Ну, пьем чай. А потом она просит рассказать с самого начала, что за ералаш в городе.

Ну, ништяк. Как чужому все это раскрыть, ешкин кот? Да еще девчонке. Столько всякого. Разного. Ну, мямлим с пацаном. А дальше, типа, подхватывает. Базарю без остановки. Как попугай, в натуре. По ходу, правда, что чужому легче выложить, когда хреново. А Тося все зырит. Внимательно так. И мне, короче, начинает казаться, что ближе нее у меня и нету никого. Прикинь. С чего бы? По ходу, влипли, да? До того доходит, ядрена вошь, что про мать раскалываюсь. Ну, что любил ее, а вот все равно предал. Зассал и предал.

В глотке сухо. Отпиваю из кружки. Поднимаю глаза. Девчонка так же смотрит, но типа сквозь меня. О чем-то думает, что ли. Бровь чешет, прикинь. Зову, не отвечает. Тогда решаю еще бутик сожрать. Чего отвлекать человека? Ну, жую себе тихонько, чтобы не опозориться, как свинюке. А Тося подпирает голову и узоры на клеенке чертит. Как-то стремно прерывать, да? Нам ведь тоже есть о чем покумекать, ешкин кот. Вот было бы круто, если бы эта зараза лечилась, как обычная простуда. Сунул гадине в пасть таблетку, и привет! Стоит перед тобой нормальный чувак, а не какой-то там ужас на крыльях ночи, ядрена вошь. Тогда, глядишь, все бы и наладилось, как прежде. Тишком зыркаю на девчонку. Типа просчитывает что-то, блин. Вот замороки. Странная она какая-то. По ходу, сечет про всю эту байду больше, чем я сам. С чего ради? А хрен знает. Может, надо зассать, пацан? Но вокруг такая спокуха, опупеть.

Снова зову девчонку. Потом с опаской дергаю за рукав. Она вздрагивает и в непонятках пялится на меня. Типа не догоняет, кто я вообще такой. Ништяк, да? Но рожа тут же мягчеет, видать вспомнила. Просит повторить, ешкин кот. Задумалась типа. Ну, спрашиваю про родителей. Можно ли вылечить их, обратно людьми сделать.

Что-то меняется в ее глазах. Она чуток качает головой и опускает ее. И тут мне в натуре плохеет. Где-то внутри взрывается бомба. Выметаюсь из кухни, как ошпаренный. Ну, что ж, ядрена вошь, такое! Реветь хочется, в натуре. И никто не должен это видеть, понял? Толкаю дверь туалета. Срывающимися пальцами задвигаю защелку. И сажусь на крышку унитаза, закрыв рожу руками. Пацан! Оказывается, я верил, блин, верил! Что можно все как-то исправить. Что вокруг только страшная игра. Которая закончится рано или поздно. Просто нажать нужную кнопку, и все закрутится назад. А вышло, что нельзя. Никак. И не изменить ничего. Как на той войне, о которой базарил дедуля. А со мной дальше-то что будет? С нами, а, пацан? Сам ты, ешкин кот, нытик! Сам такой! Пошел нахрен, и без тебя тошно. А эта девчонка, откуда, блин, знает все, понимает? У-у, змеюка. Спецом ведь подстроила, а ты и выболтал, дурак. Ну а ты, типа, такой умный, что ли? Ну, и выболтал, и что? Ну и надо ей для чего-то въехать, я-то тут при чем? Да? Отвали! Достал уже выше крыши!

Пару раз глубоко вздыхаю. Споласкиваюсь холодной водой. Полотенцем растираю морду. Стараясь не шуметь, отодвигаю задвижку. И тишком выползаю. Говняно, если Тося просечет, что я разнюнился, как салапон. Да еще в туалете засел. Вообще стремно. Как смотреть-то на нее после этого? Типа в натуре не пацан. Заткнись! Ну, в комнате никого. Клево. Чапаю к креслу. И тут вижу нитку, приставшую к рукаву. Ладонью пробую сбросить. Ядрена вошь! Какой же он мягкий, теплый. Прям как маманя, которая его вязала. Бли-ин, нету мамы, нету. И не будет. Стаскиваю, комкаю, прижимаю к лицу. Почему все так погански? Почему? Мы с пацаном совсем одни. Гребаная эта жизнь, засранская, слышишь?

Меня окликают. У входа в кухню стоит Тося. Я отвожу взгляд. Пытаюсь что-то ответить, ешкин кот. А получается мудацкий скулеж. Больше не могу. Снова реву, уткнувшись в пушистый комок. А ее уже и нет в комнате. Стыдно, блин, как же стыдно. Перед девчонкой. Разревелся. Как салага, как пидор, как нюнсик. Вставай, пацан, вставай! Мы же не какие-нибудь, мы настоящие мужики, блин. Это просто жизнь такая, а так мы с пацаном что надо. Кусаю губы, сжимаю, разжимаю пальцы. Мы никому не разрешим насмехаться над нами! Мы покажем, какой я крутой пацан. Пусть только сунутся.

В дверях снова Тося. Спрашивает, как дела. Говорю, да все ништяк, разве может быть по-другому? В ее глазах нет издевки, это клево. Она подходит, садится на ручку кресла и гладит меня по голове. Я дергаюсь, как от удара. Вообще уже! Но противиться нет сил. Бедный, бедный Сережик. Нет настоящего, нет будущего. Ты почти мертвяк. Пацан, не прикалывайся так, мне сильно хреново.

Девчонка молчит. Типа рассматривает.

– Послушай, я не знаю, что тебе сказать. Мне надо подумать. Ситуация – реально дерьмовая. Короче, посмотри пока сам, что тут есть. А я постараюсь сообразить, как действовать дальше. Окей?

Вздыхает и выходит. Все тело разбито, типа я дрался. Руки дрожат, не собрать. В натуре не хило бы чем-то заняться. Хоть отвлечешься. Только вот чем? Не в солдатики же играть, вон их сколько на полке. Короче, без зазрения совести копаюсь в шкафу, набитом всякой мурой. Клево! Нахожу игру. Вполне себе такую играбельную. Нажимаю кнопы. Ништяк, ребята. А мы их счас тут замочим! Они туда? А мы их слева! Бац, бац! Круто, ешкин кот. Время вразлет!

В кухне вроде скрип половиц. Открывается дверь. Это Тося. Садится в кресло напротив меня. Кладет рядом какой-то пакет.

– Ну что, герой? Тебе, видимо, пока придется остаться здесь. Так будет безопаснее для тебя, а мне – спокойнее. Понимаешь?

Улыбка против воли растягивает мои губы. По ходу, как у петрушки, блин. Клево, что не выпинывают.

– А чему ты радуешься-то, дурашка?

– Ну, вместе лучше, по любому. Не так ссыкотно. Ага. Но нам не хило бы побыстрее свалить отсюда. Ты в курсе? Чего ждать-то, ешкин кот?

– Пупсик, ты задаешь вопросы, на которые у меня нет ответов. По-крайней мере, сейчас. Короче, поживешь тут. Когда все устаканится, уйдешь. Держать не буду. Понял? Спать будешь в том кресле. Оно раскладное. Короче, из квартиры не выходить. Действий, не согласованных со мной, не предпринимать. Все ясно? Жизнь у тебя одна, и ею надо дорожить. Окей?

Торопливо киваю, ешкин кот. Еще бы не просечь. Уж лучше так, чем одному. Да, пацан?

– И еще. Сейчас мы смотаемся за твоими вещами, здесь ведь не гостиница. Возьмешь только самое необходимое. От меня – ни на шаг, понял? И никаких резких движений, что бы ни случилось.

Прям начальник, ядрена вошь. Втыкаешь? Ну и плевать пока. Дальше, по ходу, сориентируемся.

– Слушай, а нахрена нам вообще торчать в городе, раз тут так говняно? Может, завтра все-таки свалим? А?

Она усмехается. Опять зырит мимо. И вопросец мой игнорит, по ходу. Клево. Но разбираться, короче, щас не время.

На улице вечереет. Нам в натуре надо пендюрить скорее, если хотим вернуться до темноты. И мы стараемся, блин. Я – впереди, она – сразу за мной. Типа прикрывает, умора. Чапаем по утрешним следам. У подъезда тормозим. Она опять смешнюче поводит сопыркой. По ходу, вынюхивает что-то. Дверь, прикинь, широко раскрыта. Хотя давеча я еле вылез. И снег истоптан. Видать, таскался кто-то. Сигналю, ешкин кот, девчонке. Не отвечает. Только крепко хватает за руку повыше локтя. Аж больно, блин. Потом подталкивает. Ну, ништяк, чего ж. Двигаем тишком дальше. Вроде нормально все. Останавливаемся у хаты. Шарю, короче, в кармане. Пытаюсь вытащить ключи.

Леденящий вой откуда-то сверху. Прям рвет, ядрена вошь, тишину. Твою мать! Дергаюсь. Роняю. Блин! Тося клещами стискивает плечо, шипит не хуже змеюки:

– Зараза. Главное, не надо вести себя, как придурок. Понял? Пока я рядом, с тобой ничего не случится. Шевелись, блин!

Наверху копошатся. Слышится глухое рычание. Ядрена вошь! Наклоняюсь, ощупываю пол. Вот они, блин! Вцепляюсь. Трясущимися пальцами пытаюсь вставить нужный. Никак, твою мать! Тося выдыхает в самое ухо:

– Да не волнуйся ты так.

Ништяк. Колбасит нисколько не меньше. Как во сне поворачиваю замки. Вышло! Девчонка сама распахивает дверь. Впихивает меня. Секунду всматривается в полутемь на площадке. И наконец запирает на засов. Клево. Стою, подпираю, ешкин кот, стенку. Дышу через раз. Тося находит выключатель. Тихонько крадется по коридору, делая мне знаки рукой. Типа, чтобы не рыпался. Да мне, блин не до того, в натуре. Прям как выполоскали всего. Так бы и рухнул.

– Порядок. В квартире чисто. Начинаем работать.

Ага. Агенты ФБР, блин. Секретные, твою мать, материалы. Посмотрела бы, ешкин кот, на себя со стороны. Ой, не могу, умора. Во, в кухню зарулила. Роется, по ходу, в холодильнике. Выходит. Чет быстро как, да, пацан? А мы на том же месте. Отдыхаем, ядрена вошь, типа на природе.

– Ты чего торчишь тут как истукан? Марш собирать шмотки! Брать исключительно трусы, носки, футболки. И зубную щетку не забудь.

Встряхивает. Больно сдавливает ухо.

– Давай скорее, идиот! У нас очень мало времени!

Эй, пацан! Помоги, что ли. Куда пропал-то нахрен? Чет я, по ходу, как обдолбанный. Хрень ежовая, нафиг. Ты где, блин? Не отвечает, ядрена вошь. Еле-еле раздеваюсь, тащусь к себе. Как в коматозе выдвигаю ящики, вытаскиваю какое-то барахло. Складываю обратно. По ходу, протягивается вечность.

За спиной рявкают:

– Нормально, блин! Все еще копаешься? Вот ведь наказание, гадство.

Вздрагиваю. Из рук выпадает куча белья. Тося отталкивает меня. Сама собирает сумку, ругаясь сквозь зубы.

– Ну, все! Пошли.

Хватает за руку. Потом оборачивается. Буравит колючими зенками. И вдруг со всей дури дает подзатыльник. Фигасе! Какая подлость! Ну, постой, щас я тебе тоже вмажу. Мало-то не покажется, ешкин кот.

Прикинь, а она усмехается:

– Вот так-то лучше, пупсик.

По ходу, прикольнулась. А в натуре я вроде растормошился маленько. Ядрена вошь. Какой ералаш-то со мной приключился. Но нам и правда пора валить. Стемнело ведь. Беру, короче, сумки.

– Может, деньжат взять из родительских запасов? У них целая коробка. По ходу, не нужно им теперь.

Ну, типа, и от меня польза есть.

– Зашибись. Да не пригодятся они нам в ближайшее время. Реально. Потом заберешь. Когда все закончится. Окей?

Голос ее звенит в душной тишине. Да хоть за хоккей, ешкин кот. Выискалась тоже! Умная какая, блин. Все-то, типа, знает, ага. Да, пацан?

Короче, возвращаемся тем же порядком. Я с сумками впереди. Она сзади. Фонари не горят. Хоть глаз выколи, в натуре. И опять жутко, ешкин кот. Пендюрю, не жалея ног. Только бы добраться поскорее. А наперерез что-то бросается. Твою мать! Отскакиваю назад, налетая на Тосю. Чуть не сбиваю.

– Не надо дергаться, блин!!

Ага, ядрена вошь! Прямой наводкой горящие зенки несутся. И зверское рычание со всех сторон. А-а-а-а! Спасите!!

– Пошел вон отсюда, урод!

Это она кому? Девчонка рывком подтаскивает меня к себе. А гадина резко кидается на нас. И тут типа натыкается на какую-то шнягу. Круто! Тварь отбрасывает нахрен. Она валится набок, отклячив зад. Я зырю, не отрываясь.

– Так ты еще и плохо соображаешь? Вот тебе, сволочь!

Мудачина в натуре зарывается рылом в снег. Будто получив крутого пинделя. Потом жалобно ноет. И, припадая на заднюю лапу, улепетывает. Прикинь.

Стою, как в ступоре. Не верю глазам. Это что щас было-то, а, пацан? Ты хоть что-нибудь просек? Я натурально хренею. А девчонка пихает меня в бок. Опять шипит. Клево. Трогаемся с места и пендюрим пуще прежнего. Прям беговые лошади в натуре. Перед входом в подъезд она стопорит. Видать, снова какую-то хрень вынюхивает, ядрена вошь. Потом толкается и волочет за рукав наверх. Вваливаемся в квартиру. И я ну давай кашлять типа задохлика. Загоняла, короче, нахрен. А этой, ешкин кот, все нипочем. Жмурится себе, чумичка.

– В общем, на сегодня приключения закончены, хе-хе. Порядок. Можешь расслабиться, пупсик.

Пытаюсь хмыкнуть. Но выходит чуханско. Нет, ну в натуре охренеть. Держись, говорит, типа, рядом, и ничего не случится. И правда ведь, гадина-то обломалась круто. Хотя старалась прям ништяк. Да, пацан? Ну, опупеть, твою мать! Кто ж она такая, Тося-то эта? А на вид совсем обычная, блин. Пока топчусь, девчонка скидывает бутсы и оперативно выметается из коридора. Клево.

Медленно стаскиваю одежду. Пялюсь, как придурок, в стену, покрашенную зеленой краской. И не нахожу ответа. Подтягиваю сползшие треники, ползу в комнату. Там слоняюсь чуток, крутя те же мысли. Ну, мне до смерти, пацан, не забыть, как та тварь с разбегу хряпнулась обо что-то невидимое. Ну, я просто в ауте, точняк. Ага, а сумку-то чего не разбираешь, козлина? Пошел ты, знаешь куда?

Выглядывает Тося, зовет поесть. Типа сготовила макароны с тушенкой. Жуем молча. Прям как в морге, ешкин кот. Девчонка таращится только в свою посудину. Уклоняется, по ходу. А мне в натуре невмоготу.

– Тося!

– Да? – Она поднимает глаза, но зырит в сторону.

– А что за хренотень у нас тут?

– Где?

– Ну, здесь, блин. В городе.

– Это ты у себя спроси, я же вчера приехала. Откуда мне знать?

– Да ну как же, ага! Ты ведь в курсе, что за ядрена вошь с нашими чуваками. И пендюлей вон каких можешь навесить. Что, типа, не так?

– Ты задаешь слишком много вопросов. И тебе было сказано все, что нужно. Не больше и не меньше. Понял? А сейчас, милый, вымой-ка посуду. И запомни: нянек тут нет.

Она спокойненько так кладет ложку в пустую тарелку. И выходит. А мне становится говняно. Прям как кутенка отшлепала, ешкин кот. Обидно как! Сжимаю кулаки. Пацан, где ты, козлина? Ядрена вошь, в натуре кто она такая, чтобы командовать? Развыступалась, дура хренова! Тоже мне нашлась! Да, пацан? Мы-то ведь вместе? Ну. Нафиг было вообще меня сюда тащить, раз уж такой расклад, а? Типа, много вопросов. Ага. А если нихрена не понятно, блин? Вот ты что-нибудь просек? Ну, и я нет. Крындец, твою мать, полный. И чего выпендриваться? Сволочь.

Встаю, начинаю сгребать грязную посуду. Вот радости, блин. Сама бы и драила. Бабской работой еще не занимался, ага. Змеюка. Включаю воду, колбашу всю эту хрень. Даже со стола, ядрена вошь, вытираю. Твою мать! Ну, что, пацан, я типа в натуре послушный мальчик? По ходу, нам ведь пока нарываться не след. Втыкаешь? Не хило бы выждать. Осмотреться, нахрен. Усек?

Эта торчит за столом. Чертит что-то. Вот гадина! Тишком корчу ей рожу, тишком проскальзываю к креслу. Цапаю игру, и пошла кутерьма. Да уж. Мы с пацаном, конечно, живы. Но что, ешкин кот, дальше? Куда тыркаться? Сплошные, ядрена вошь, непонятки. Да, пацан? Цокаю зубом, зыркаю ненароком вверх. Вот блин! Прикинь, эта прям пялится на меня. Да еще типа смеется. Клево. Нашла развлекуху, ага!

– Прекрати дуться, дурачок. Здесь реально безопасно. Слышишь? Короче, завтра мне придется уйти на весь день. Может, забегу перекусить. Но не точно. В общем, останешься за хозяина. Так что будь добр, приготовь что-нибудь на ужин. Окей? И не пытайся сбежать. Во-первых, это невозможно. Ну а во-вторых, у тебя попросту не будет шансов остаться человеком. Понятно?

Я невольно дергаю плечом и хмыкаю. Она маленько сжимает губы. Зырит еще тверже.

– Это действительно так. Вопросы оставь пока при себе. Думаю, недели через полторы их станет меньше. А сейчас давай спать ложиться. Поздно уже. Короче, двигай в ванную. И не забудь сменить носки и трусы. А также не забудь их постирать – здесь за тобой ухаживать некому.

Опять что-то рисует, типа разговор окончен. Ага, командирша выискалась, блин! Ну ничего. Придет и наше с пацаном время. Только погодь. Да, пацан? Тишком показываю этой язык и тащусь мыться. Назло девчонке долго торчу под душем, завывая какую-то хрень. Пусть, короче, побесится малехо. Кое-как жмулю белье. Развешиваю сушить на батарею. Ништяк. Маленько шухерясь, выруливаю в комнату. Прикинь, кресло для меня уже расправлено. Остается застелить, ешкин кот. Клево. А Тося читает книжку. Типа в библиотеке, ага.

– Эй, ты, короче, не жди меня. Укладывайся. Окей?

Киваю. Она берет пижаму и сваливает. Ну, пора, так пора, пацан. Да? Зеваю, вырубаю верхний свет. Ложусь, завертываясь в одеяло. Клево, блин. Не страшно, по ходу. Торчу, как мышь в норке. Даж когда притаскивается девчонка, прикидываюсь, что дрыхну. Хрен знает, зачем. Бзикают пружины. Типа, залезла в кровать. Ништяк. Поворачиваюсь на бок, получше сминаю подушку. За окном свистит ветер. Стучит веткой по стеклу. Не спится, ешкин кот. Тося дышит ровно. По ходу, отрубилась. А я натурально в пролете. Столько всякого разного случилось за эти дни, да, пацан? По ходу, меня уже ничего так не вставит, блин. А может, девчонка, типа, с другой планеты? Или этого, как его, с пространства? Умора. Странная она, в натуре.

На улице тоскливый вой. Ежусь, ссыкотно как-то. Проходит несколько минут. К одному голосу присоединяется второй, третий. И вот это уже ансамбель, поющий жуткую песню на незнакомом языке. Жесть. Укрываюсь с головой, так спокойнее. И отключаюсь.