Текст книги "Житейские хроники или творческие заметки психолога"

Житейские хроники или творческие заметки психолога
Евгения Ляшко

© Евгения Ляшко, 2023

ISBN 978-5-0059-7435-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из каждой ситуации человек волен себя спасти…

Но и у царя, и у народа в голове одни и те же вопросы…

Вселенский секрет

– Мальчик! Положите на живот матери! – скомандовал главный в группе акушеров.

В ту же самую минуту женщина на родильном кресле устремила взгляд на пару голубых внимательно смотрящих на неё бусинок на животе. Несколько мгновений знакомства изучающими взглядами и ребёнок отправился на первые в его жизни процедуры. Пока акушеры ещё возились с телом мамочки, она, практически не моргая, следила лишь за перемещениями этого драгоценного комочка по палате. С глазами наполненными слезами счастья, любовалась процессом взвешивания, измерения роста и пеленанием её сына улыбчивым плечистым педиатром.

Неожиданно раздалось «Апчхи!».

– Он чихает! – звонко воскликнула женщина.

Акушеры дружно рассмеялись: – Конечно, чихает, он же человек!

Вероника, улыбаясь сама себе, аккуратно вела машину в городской пробке, осторожно протискиваясь между припаркованными тут и там автомобилями, хозяева которых атаковали рыночную площадь на последних в этом году выходных. Рядом с женщиной на соседнем сидении возвышалась коробка из интернет-магазина. Коллекция машинок, которые всего на миг станут ёлочными украшениями завтра утром по случаю дня рождения её сына.

Зажёгся красный свет светофора. Женщина притормозила у пешеходного перехода, спокойно наблюдая, как мама с коляской переходит дорогу. Неожиданно мысли Вероники снова вернулись в тот день, когда на свет появился её первенец.

Сын родился в восемь утра двадцать пятого декабря. Казалось, и не было той бессонной ночи и двух предшествующих напряженных дней в роддоме, когда необъятные размеры живота не позволяли ей даже вдохнуть без усилий. После родов акушер вручил Веронике живой свёрток и отправил с медсестрой на кресле-каталке в послеродовую палату, где ей поставили капельницу и выдали плотный завтрак. Все манипуляции вокруг проходили на фоне непрерывно следящих за ней голубых глаз, напоминающих, что их теперь двое.

Свет светофора сменился на зелёный, а Вероника, автоматически управляя автомобилем, была всё ещё глубоко в воспоминаниях.

Первое кормление, полулёжа и первый страх: «Он же, наверное, голодный?! Едва коснулся груди. Сколько там того молозива?».

Время тогда летело с непостижимой скоростью. И вот она с ребёнком уже в палате ждёт педиатра. Сын упорно не даёт себя запеленать, с возмущением сворачивая на нет все попытки неопытной молодой матери.

Соседка по палате, делится примудростями: «Смотри, вот как надо, я на племяше тренировалась. Не бойся, потуже надо пеленать».

Но сын, едва родившись, сразу потребовал неприкосновенность личного пространства, выбираясь из толстых пелёнок сначала правой, а потом и левой рукой, и кряхтя, размахивая ими, в знак протеста. Его суровый взгляд Вероника успела запечатлеть фотокамерой в телефоне и теперь этот снимок они с мужем частенько вспоминали, подмечая этот же негодующий взор у сына, когда ему что-то не нравилось. Она тогда сразу осознала, что характер у её мальчика – кремень. «Какой настойчивый парень?!» смеялась пухленькая девушка педиатр во время обхода, замечая противоборствующие усилия мальца.

Губы Вероники растянулись в улыбке, обнажив молочно-белые зубы, но тогда ей было не до смеха. Дико хотелось спать, однако сон в то время был непозволительной роскошью. Да и мысли, что малыш мало поел, одолевали. Какой уж тут сон? К тому же ещё и вереница штурмов из нескончаемых обходов врачей, у которых знать бы, что спрашивать? Ведь теоретически-то всё было понятно. Наконец, сообразив, что надо задавать вопросы о том, что беспокоит, прозвучало: «Доктор, молока что-то мало?».

От следующих мыслей на щеках женщины загорелся румянец, и она передёрнула плечами, а перед глазами всплыла картинка, как докторша, осматривая её грудь, едва касаясь сосков, неожиданно резко защемила их пальцами, выпустив наружу фонтан белёсой жидкости. Сорвавшаяся ругань из уст молодой мамочки повисла звенящим эхом в палате. Вопрос отпал. Оказывается это тоже естественный процесс. Надо было придавить посильнее…

Вероника прошептала: – Господи, мне было тогда почти сорок, пять племянниц и один племянник, а я и понятия не имела о таких простых вещах. Но кто же знал, что об этом надо спросить?!

И вот снова ей вспомнилась некогда в детстве брошенная мамой фраза «Подрастёшь, узнаешь, как дети достаются». Веронике тогда лет пять всего было. Что уж она вычудила, получив такой посыл, кто его знает, но странность от непонимания сказанного, вперемешку с любопытством, засели в голове навсегда.

«А ведь и правда, что я знала о рождении детей, выходящее за пределы информации из учебника анатомии человека за девятый класс? Да ничего!» – хмыкнула женщина, припоминая, как успокаивалась тогда словами миловидной акушерки из женской консультации незадолго до родов – «Теперь забудь всё, чему тебя учили на лекциях в Школе для родителей. Ключик к своему чаду будете с отцом ребёнка подбирать постепенно».

Её с мужем тогда позабавило это высказывание, такое типично звучащее от ветеранов труда, в сторону юных специалистов впервые пришедших работать на предприятие, но как позже оказалось, мудрая акушерка была права. Несмотря на всю схожесть процесса рождения, каждые роды проходили индивидуально, приводя в этот мир абсолютно уникальное творение, за которым требовался особый уход.

Вероника выбралась из пробки. Машина набирала скорость, выстраиваясь в поток, вырывающихся за город автомобилей.

– Ещё полчаса и я дома, – бросила взгляд на часы Вероника.

Обогнав несколько фур, и перестроившись в правый ряд, она снова предалась воспоминаниям.

Три дня до выписки пролетели незаметно. График малыша значительно отличался от любого, который она только могла себе предположить. Про таких детей, как её ребёнок, говорят «висит на груди». Сынуля действительно любил покушать и не отпускал сосок изо рта даже когда засыпал. Сидеть Веронике в первые дни было нельзя. Кормление проходило лёжа. Онемевшие руки подрагивали от длительного нахождения в неудобной позе на роддомовской койке.

Женщина хихикнула.

Однажды они с мужем видели девушку, которая пугая окружающих громкими возгласами и стонами, прогуливалась с супругом по парку около роддома. Вероника тогда сама себе дала зарок, что её муж не увидит ничего подобного. Однако когда её накрыла волна схваток во время его визита за день до родов, Вероника, еле сдерживаясь от оханий, скривившись, отправила супруга домой с наказом ждать от неё сообщений. Немного позже схватки ей уже казались сущим пустяком по сравнению с тупыми болями в негнущихся окаменевших руках, да и в одеревеневшем теле и страхом заснуть и придавить сына. Хотя какой сон мог там вообще быть, когда детишки на всём этаже единогласно решили по ночам совсем не спать и голосили, поочерёдно сменяя друг друга. Ей повезло оказаться в платной палате, где она вдвоём с соседкой более или менее могли синхронизировать совместные трели парочки новорожденных.

Вероника повернула с трассы в маленькую станицу, куда они с мужем специально перебрались жить, построив дом, чтобы у ребёнка была возможность дышать свежим воздухом в собственном дворе.

Женщина крепче ухватилось за руль.

– Десять минут и я дома, – прошептала Вероника, чувствуя, что пока обрывки волнительных воспоминаний не готовы её отпустить.

Перед глазами вырисовалась навечно запечатлевшаяся картина. Муж встречает её с ребёнком в выписном зале, в субботу за три дня до Нового года. Торжественно приняв из рук медсестры крохотного сына, запрятанного в конверт из овечьей шерсти, который контрастно смотрелся на руках почти двухметрового отца, он повёл пополнившееся семейство в машину. Вероника же рядом тащила объёмный пакет принадлежностей для малыша под шутки медсестричек: «Зачем вам столько вещей? Это же Краснодарская зима, а не Северный полюс?». Кто же знал, что не все советы бывалых мам из интернета могут быть полезны.

Вероника тогда рвалась домой, думая, что родные стены помогают, однако это было только начало совершенно непредсказуемого периода жизни. Она с супругом в полной мере ощутила значение выражения из народных сказок «Растёт не по дням, а по часам». Обладая превосходным аппетитом, малыш быстро прибавлял в весе и уже через три месяца пеленальный стол был убран за ненадобностью. Первые напряженные месяцы ей казалось, что это какой-то вселенский заговор.

Женщина нахмурилась: «Почему нас не предупредили как это сложно денно и нощно ухаживать за малышом?».

Круглосуточное бдение на плясках гормонального фона доводили её до изнеможения и неконтролируемых эмоциональных всплесков. Только благодаря выдержке супруга и его постоянной поддержке Веронике удавалось хоть как-то успокоиться от бесконечных обязанностей и переживаний.

Женщина судорожно вздохнула: «То время можно назвать эпохой на перманентной основе задаваемого вопроса „Как?“: Как сменить подгузник? Как правильно держать столбиком, чтобы малыш хорошо срыгнул? Как помочь животику, который ещё только учится переваривать пищу по-новому? Как выучить колыбельные и уложить спать? Как успокоить дёсны, когда прорезаются зубки? Как подстричь крохотные ноготки? Как промыть носик?…».

Вероника поёжилась. Тогда было множество и других подобных вопросов, о которых хоть и написано предостаточно, но практический опыт приходил не от прочтённой теории, а в боевых условиях. В то время её возмущённый мозг от всех и каждого требовал объяснений: «Почему так сложно?! Почему все молчали?!».

Женщина припарковалась у ворот дома, которые тут же стали отъезжать вправо. Папа с сыном гуляли во дворе, и пришли на помощь маме.

Смотря на старания двухлетнего сынишки, Вероника широко улыбалась. Он хоть и не грудничок и четыре раза в день ест самостоятельно ложкой, разжевывая кусочки мяса восемнадцатью зубами, но ночные и во время дневного сна прикладывания к груди не пропускает. Мальчик точно знает, что мамина грудь принадлежит ему и естественным образом отпускать её не собирается, сама мама принудительно не хочет его отлучать, не желая причинить ребёнку неоправданные страдания.

Вероника заехала во двор. Она вышла из машины и, обняв сына, лопочущего подробностями игры с папой, заговорщицки шепнула мужу, чтобы тот незаметно отнёс коробку с подарками в дом.

После обеда, финально подкрепившись грудным молоком, сын уснул рядом с мамой.

Вероника, гладя его по голове, неожиданно осознала: «С тех пор как родился сын, мой мир изменился, но не встал вверх ногами. Все эти первичные усилия и сложности были незначительными трудностями, но такими необходимыми на пути родительского становления. И спасибо всем тем, кто промолчал, не раскрыв этот вселенский секрет. Сколько бы женщин лишилось материнского счастья, если бы их мамы или старшие подружки открыли им эти подробности? Ведь невозможно теоретически представить радость от того как малыш пьёт грудное молоко и причмокивая от удовольствия засыпает на руках, а вот испугаться сложностей очень даже легко».

О том, как Иван богатырь уму разуму учился

Давно это было. Жил на земле русской молодой богатырь Иван. Сильный он был пресильный. Пошёл он как-то на ярмарку да задел ненароком бабульку старенькую. Споткнулся молодец да чуть не упал и вместо извинений поругал её.

– Что ж ты старая тут мешкаешься, добрым людям под ноги суёшься! Мала ты как букашка хворая, кто ж тебя заметит? Сидела бы дома пока беды не надела!

Не простая то была старушка – колдунья знатная.

Осерчала она на молодца, и скрипучим голосом в ответ вымолвила: – Заберу я твою силу богатырскую! Поживи-ка ты сам букашкой хворой, пока ума разума не наберёшься!

Зашептала колдунья заклинание. Топнула ногой и исчезла. Подивился Иван, да рукой махнул. Шёл он меч новый к кузнецу заказывать. Да вот напасть какая с ним вдруг приключилась, ни один меч поднять не может. Обессилел совсем. Вернулся Иван домой ни с чем. Голову повесил. Всех слабее в отцовском доме стал. Уж и младший брат трёхлеток с ним на равных забавляется. Поклонился тогда молодец родителям в ноги и пошёл искать старушку, чтоб вернула она силу его богатырскую.

Долго ходил Иван, исхудал, изголодался. Вышел он как-то на опушку леса. А там глядь, старичок один, сам с ноготок, а лукошко огромное тащит, надрывается.

Жалко его стало Ивану: – Я хоть и слаб, да подсобить всё же смогу! Говори дедушка, куда тебе грибы доставить надобно.

Обрадовался старичок помощи.

– Благодарствую. Недалёко тут моя избушка. Хватай лукошко и за мной шагай.

Тяжёлая была ноша, да вытерпел Иван. Донёс, куда надо было. Сел на завалинке около дедовой лесной избушки отдохнуть.

Выносит ему старичок водицы испить, и спрашивает: – Что в этих краях добрый молодец ищешь?

Поделился тогда Иван, ничего не утаивая.

Покачал старичок головой: – Дурно ты поступил Ванюша. Поди и сам уж это осознал. Попробую тебе помочь. Слыхал я про эту колдунью. Близёхонько она живёт. Аккурат за лесом. Сама по миру ходит, а дом её стерегут четырнадцать слуг. Там твоя сила богатырская припрятана. Томиться поди в кованом сундуке.

– Спасибо дедушка. Туда-то я и отправлюсь.

– Не спеши благодарить. Не отдадут тебе за просто так твоё добро. Загадки загадывать будут.

– Так я люблю загадки разгадывать! Легче лёгкого! Вмиг справлюсь, – обрадовался Иван.

– Так-то оно может быть и так. Да не обычные это загадки. Нет у них отгадок. Любой ответ извратить могут слуги колдуньи.

Сдвинулись брови молодца на переносице, взмолился он: – Научи дедушка, как с этим справиться!

– Так и быть научу тебя уму разуму. Да только пока не испытаешь себя на деле непонятно будет, усвоил ты урок, а ли нет.

Иван закивал: – Учи, дедушка, учи! Там видно будет.

Уселся старичок рядом на завалинке и стал веточкой по земле чертить фигуры разные, да объяснять.

– Начнут тебе слуги что говорить, а ты слушай не буквально, а между строк какой посыл идёт. Предполагай и определяй намерение убеждений их. Твоя задача стать главным в разговоре вашем, но только чтоб не очевидно было, а то если прознают, худо тебе будет.

Почесал затылок молодец, да промолчал. Не всякая наука без практики понятна.

А старичок тем временем поучает дальше: – Коли станешь главным в глазах их, до чего угодно договоришься. Силу твою богатырскую они сами тебе вручат. Переопределяй слова со значениями. Намекай, к чему их нерадивость иль нерасторопность привести может. Не можешь в чём-то убедить, так начинай с малого. Дроби на части, а от своего не отступай, а коли почувствуешь надобность, так наоборот обобщай всё, приводи в пример похожести, говори с позиции прошлого или будущего, предлагай другой исход дела, ссылайся если что на то, что есть и другие, может быть более мудрые высказывания, чем их размышления.

Закружилось всё перед глазами у молодца, пошатнулся он от учений таких мудрёных.

Смеётся старичок: – Ничего. Когда время придёт, голова поможет справиться, не для красоты человек её носит. Главное сейчас слушай и запоминай. Спутать тебе надо их фантазии с реальностью. Направляй их самих на себя. Пусть доводы исключений в своих же словах сами отыскивают. Выводи их мысли словесно в нижний ранг, запутай иерархии. Ум твой должен поиграть с ними, заставить примерять твои ежовые рукавицы словоблудия. Смелее будь, в такие же рукавички они сами тебя непременно захотят поместить, потому обдумывай и на них же их речи направляй, меняй их убеждения, тесни одно относительно другого. А как почувствуешь, что слуги в тебе силу признали, так проси силушку твою богатырскую выдать.

Подивился молодец, поклонился старичку: – Спасибо дедушка за науку. Уж не знаю, всё ль усвоил. Да другой дороги у меня нет.

И зашагал молодец, куда старичок указал.

Приходит он к хоромам белокаменным. А там, на широком крыльце четырнадцать слуг колдуньи сидят, чай пьют. Увидели они Ивана, обрадовались. Выбежали к нему во двор, окружили со всех сторон.

– Давно мы тебя Ванюша поджидаем. Загадки приготовили, – говорит старший среди них.

Чуть склонил голову Иван в знак согласия: – Загадывайте, я готов.

Первый слуга подбоченился: – Вот скажи нам друг любезный, почему я от колдуньи не ухожу, какой уж год для неё спину горблю?

Иван хмыкнул, прокрутил в голове, чему учили и отвечает: – О, так постоянство важно для тебя, а ли нет?

Заморгал первый слуга, не знает, что и ответить, ведь постоянство то всем нужно, не сможет доказать обратное.

Подскочил второй слуга: – Я вот думаю, что подруга сердечная, став женой, всегда должна быть послушна, так ли это?

Иван, и глазом не моргнув, отвечает: – Если вам сударь нравятся безвольные женщины, тогда конечно.

Полезли глаза на лоб у второго слуги, не знает, что дальше сказать.

Третий слуга подбежал: – Я тебе вот что скажу. Не способен я, от табачной страсти избавиться. Вредно, знаю, да нет умения такого. Как ответишь ты на это?

Улыбнулся Иван: – Думаю, что ты хороший способ сообразил, чтобы извиниться перед родными за смерть свою раннюю.

Как у рыбы, выброшенной на берег зашлёпал рот у третьего слуги, ни один ответ достойный в голову не приходит.

А тут уж четвёртый слуга подоспел с загадкой: – Ой, а у меня такая же беда как у друга моего. Не могу уйти от колдуньи. Работаю как вол, устал, а не могу покинуть её.

– Почему не можешь? – переспросил Иван и давай пальцы загибать: – Доделать что-то надобно, а ты не успеваешь? Попросить облегчить труд не можешь? А ли поговорить с ней боишься?

Завалил вопросами Иван, дробит он проблему, как старичок учил. Оцепенел слуга, молчит.

И тут пятый слуга слово взял, помогает четвёртому: – Не получится и у меня уйти с этой службы, и всё тут!

Иван повернулся к пятому, да как рассмеётся: – И в лес по грибы сходить не получится, и с дерева яблочка наливного не снять, да воды ключевой не испить, до рта стакан не поднести, да комара противного не отогнать!

Замер пятый слуга, таращит глаза, не поймёт что сказать.

Шестой слуга отозвался: – Вот скажи мне Иван, нет у тебя силы богатырской, поди неудачник ты?

Чуть замялся молодец, но понимает нельзя раскисать, улыбнулся ласково и спокойно отвечает: – Ой, ли? По твоему разумению получается, что всякие малявники да рисовальщики это вруны? Ни один же из них заподлинно не передаёт картинку на полотно.

Обомлел шестой слуга.

Седьмой подсобляет, с хитрым прищуром, молвит: – И я тоже от колдуньи уйти не могу!

Вспотел Иван, кипит уж голова, да кружится, на один и тот же вопрос непросто ответы искать. Понимает, что запутать его слуги колдуньи хотят.

Да не унывает он, поднатужился, покумекал маленько и отвечает: – Ох и странные вы! Подумайте лучше о том, что однажды будите внучкам рассказывать, как службу трудную у колдуньи несли, то-то они вами восхищаться будут! Да припомните, что, когда учились чему на уроках каких тоже поди помышляли о том, что учёба та не никогда закончится, а завершилась всё же.

Притихли слуги на мгновение, но задачу свою не забывают, беспокоятся, зажужжали, как улей диких плёл, следующего подначивают.

Вот уж и восьмой слуга выступил: – Скажи-ка мне любезный, должна ли жена о муже всегда заботу проявлять?

Приосанился Иван: – Может и должна, да только о себе тогда некогда ей будет позаботиться. Да и мужа она от самостоятельности отвадит, что он тогда делать будет?

Сник восьмой слуга, слово девятому передаёт.

– А ну-ка растолкуй нам Иван, что самое важное на свете? Как по мне, так это то, чтобы не зависеть ни от кого.

Смело Иван отвечает: – А я слыхал, что любовь важнее всего в мире.

Кто же против любви то будет высказываться? Снова примолкли слуги колдуньи.

Настал черёд десятого слуги: – Любовь говоришь важнее, хорошо. Значит, жениться надо только один раз и обязательно по любви.

Взлохматил Иван затылок, и с усмешкой отвечает: – А как собственно ты узнаешь, что это истинно так? Научи меня, коль знания таковые имеются.

Поджал губы десятый, умолк. Одиннадцатый шаг вперёд сделал.

– Правду ли толкуют, что мужчины всегда женщин обманывают?

Развёл руками Иван, глаза округлил: – Неужто ни разу правду не сказали? Вспомни, ну хоть разок да было по-другому?

Молчит и одиннадцатый, нет у него доводов надёжных.

Двенадцатый выступил с вопросом: – Коли умный ты такой сыскался, так помоги мне. Болезнь одна со мной приключилась. Всё непоследовательно делаю.

Икнул Иван от проблемы такой, повздыхал, поохал немного, да и говорит: – Вот ты мне скажи, а что для тебя имеет большее значение: по распорядку дело какое творить или желаемое получить?

Опешил двенадцатый, чувствует, что ни скажи выкрутиться молодец. Отступил и он в сторону.

Тринадцатый слуга уж слово взял: – А давай-ка о лжи ещё чуток поговорим. Люди постоянно что-то приукрашивают, а ли в чём другом в заблуждение вводят. Все вруны получается?

– Друг мой, зачем это вы меня обманываете! – громко воскликнул Иван и как дитя неразумное ногами затопал.

Отскочил и тот в сторону. Смотрят тринадцать слуг на четырнадцатого. На него вся надежда осталась. Чешет тот бороду, думает, как подступиться.

И вот бородач изрёк: – Есть у человека плен один всесильный. Самообман называется. Никому из него не вырваться, так ли это?

Забилась часто сердце у молодца, стал лихорадочно он в уме перебирать советы старичка, да и припомнил, что чтобы убеждение сменить надобно, относительно него создать другое убеждение, которым вытеснить предыдущее.

Заулыбался Иван и стал слово молвить: – Сколько не внушай себе, что удочку с собой не позабыл, да без неё рыбалка не состоится и всё ж домой придётся воротиться. Так что как ни коварен самообман, да есть из него пути дорожки, кто захочет, всяко выберется.

И четырнадцатый притих. Переглянулись слуги колдуньи, пожали плечами и, не сговариваясь в хоромы побежали. Радуется Иван. Всё сделал, как старичок велел. Ждет, что сундук сейчас слуги вынесут. А тут вдруг колдунья прибыла, и слуги её на крыльцо с сундуком выходят. Догадалась старушка, что произошло, подобрела, а Иван ей в пояс кланяется, на сундук даже не смотрит.

– Прости бабушка за мою незрелость глупую. Благодарствую тебе, уразумел я теперь, в чём силушка настоящая находится, не в мышцах она, а в голове да в сердце кроется.

– Вижу, вижу, окреп ты умом богатырь, – приветливо вымолвила колдунья и открыла сундук.

Налились руки и ноги молодца силою прежнею, поблагодарил он всех и пошёл восвояси. С тех пор Иван никогда и никого не обижал, силой своей не кичился.