Текст книги "Последнее прости"

Глава 9

Стас провел вечер с Аней в ночном клубе. Настроение было неважное. Выпивка его не поправила. Вот чувствовал он: что-то неприятное она ему скажет. Вид у нее был какой-то неприступно-загадочный. Ну, и сказала. Выбрала время, когда они медленный танец танцевали, прижалась и говорит:

– Ты хочешь, чтобы я никуда не уходила?

– Ты чего, переночевать у нас собираешься? Я не знаю. Отец дома.

– Нет, вообще, чтоб никогда не уходила.

– Не понял.

– Дурак, что ли? Я, можно сказать, предложение тебе делаю. Ну, замуж за тебя хочу. Так понятно?

– Понятно. Только че это вдруг?

– Это называется «вдруг»? Ну, я не знаю. Мне, что ли, до пенсии с тобой спать, когда твой отец или моя мама из дома уйдут?

– А чего ты вообще раскипятилась?

В общем, испорченный вечер оказался. Ругались они в клубе и всю обратную дорогу до ее дома. Он даже не поцеловал Аню на прощание. Махнул рукой и пошел.

Вошел в квартиру. Отец оставил для него свет в прихожей и на кухне. Сам не спит видно тоже. В его комнате из-под двери пробивается неяркий свет настольной лампы. Стас не стал к нему заходить, прошел на кухню, открыл холодильник, залпом выпил бутылку холодной минералки. Посмотрел, может, выпивка какая-то осталась с поминок, но ничего не обнаружил. Голова, впрочем, и так была тяжелая. Добрести бы до кровати и уснуть поскорее, только чтоб Анька не приснилась со своей женитьбой.

Стас прошел в свою комнату, побросал на пол снятые вещи, залез под одеяло, накрылся с головой, закрыл глаза. Его качнуло на волне сна. И вдруг сильный спазм сжал горло, грудь, отдался острой болью в желудке. Он хотел закричать, позвать отца, но крик не получился. Стас, весь в холодной испарине, с трудом поднялся, сделал несколько шагов и упал навзничь. Олег вбежал в его комнату тут же, услышав стук падающего тела. Он схватил сына на руки, дотащил до кровати, бросился в ванную за мокрым полотенцем, нашел в аптечке камфару.

– Сынок, проснись, скажи, что случилось. – Он с ужасом видел, как синеют губы сына, как черные тени появляются под глазами.

Олег набрал ноль три, прокричал адрес:

– Срочно, мой сын умирает!

Все остальное он опять видел, как в замедленной съемке. Это было каким-то ужасным повторением. Врачи, склонившиеся над Стасом, уколы, массаж сердца… В это время Стас вдруг захрипел, и его вывернуло прямо на подушку.

– Это отравление, – повернулся к Олегу врач. – Сильное, возможно, химическое отравление.

– Он умирает? – еле выговорил тот.

– Он в тяжелом состоянии. Везем в реанимацию. Собирайтесь быстро. Сейчас позвоню, чтобы с носилками поднимались.

– Не нужно носилки, – прохрипел Олег.

Он завернул сына в одеяло, поднял и понес к машине. По дороге он держал руку на пульсе Стаса. Достал телефон, нашел номер Сергея.

– Это Олег Калинин. У меня вроде сына отравили… Мы в Склиф едем. В реанимацию.

Сергей нашел Олега у двери реанимации.

– Быстро говорите. Где он был? Что пил-ел дома?

– Был с девушкой в клубе. Потом, я слышал, на кухню заходил. Наверное, пил что-то… Потом… упал у себя. «Скорая» приехала через пять минут. Что-то кололи. Глюкозу вроде, не знаю.

– Я вызываю бригаду, сейчас заедут за ключами от вашей квартиры, все там посмотрят, что надо – возьмут на экспертизу. Ключи сюда же завезут. Вам дома нужно все выбросить – продукты, напитки, понятно?

– Да. Звоните.

Сергей позвонил Славе, потом вместе с Олегом стал нетерпеливо смотреть на дверь.

– Калинин, – произнес, появившись, врач.

– Что? – рванулся Олег.

– Ваш сын жив. Без сознания еще. Похоже на отравление синильной кислотой.

– Но… это же… – Сергей запнулся.

– Нет. Доза не та. Он, видимо, до того хорошо и плотно поел, что тоже замедлило ее действие. Очень быстро была оказана помощь. Есть антидоты… ну, неважно. Просто такие вещи не попадают в человека случайно. Вот я к чему. В испорченном пирожном яда не бывает. То есть мы должны сообщить в милицию.

– Вот она, – устало кивнул на Сергея Олег. – Он уже вызвал наряд, сейчас ко мне за ключами приедут, квартиру будут обыскивать.

– Хорошо, – кивнул врач. – Тогда подойдете ко мне примерно через час, нужно бумаги оформить.

– Это сделает следователь. Я – частный детектив. Извините, отвлеку вас на минуту. Его могли отравить в клубе? Он там был с девушкой весь вечер? – спросил Сергей.

– Нет. Он бы там и упал. Яд быстро действует.

– Какой у вас прогноз?

– Надеюсь, все будет в порядке. Говорю ж: доза недостаточная. Не пожадничали бы, говорить не о чем было бы. Извините за черный юмор.

– Да что вы. Конечно. Спасибо, все понятно объяснили, – задумчиво произнес Сергей в спину доктору.

– Что он хочет сказать? – нетерпеливо спросил Олег. – Что Стасика хотели убить? Специально?

– Ну, Олег. Экспертиза все прояснит. Если это действительно синильная кислота, то вроде она в клубе не применяется даже для мытья посуды. Вы у себя в доме тоже вряд ли ее держите. Я понимаю весь ужас ситуации… Но надо взять себя в руки и помочь нам во всем разобраться. Пожалуйста, подумайте, вспомните все, что можете… А вот и ребята. Олег, давайте ключи, расскажите им, что да как. Слава, ты с ними? Тебя через час врач просил зайти. Там подписать что-то нужно.

– Я поеду, конечно. Акт составим, все, что сможем, возьмем на экспертизу… Олег, мне очень жаль, что вы опять в беду попали. Что врач говорит?

– Что доза недостаточная, – сказал Олег и сжал плотно губы, подбородок у него задрожал. – Стасик. За что ему достаточная, вот скажите?

– Все будет хорошо, – попытался бодро произнести Слава. – Сережа, ты побудешь с Олегом? Дождешься меня здесь?

– Естественно.

– А пока проводи меня немного. Все как-то неожиданно вышло, мягко говоря…

Они молча вышли на улицу.

– Ты у него поспрашивай: вдруг вспомнит, кому его сын может мешать. – Слава долгим взглядом посмотрел на Сергея. – Я мог бы этого не говорить, сам понимаешь, наверное. Но… жена и сын мешают любовнице. Это первое, что приходит на ум.

* * *

Надежда все утро набирала телефон Олега, но он сбрасывал звонки. На ее нежном бледном лице появились нервные красные пятна. Она металась по квартире, не находила себе места, вновь и вновь нажимала его номер. Наконец, вспомнила, что у нее есть его рабочий телефон. Сразу ответил резкий женский голос.

– Извините, – задыхаясь от волнения, сказала Надежда. – Мне Олега Витальевича, пожалуйста.

– Его нет.

– А можно узнать, когда он будет?

– У меня нет такой информации. Могу что-то ему передать, если у вас срочное дело.

– Понимаете, я его знакомая. Знакомая их семьи. Надежда. Я говорю с заместителем Олега? Вас Ириной зовут, да?

– Да. Но я и в этом случае ничего другого сказать не могу.

– Не можете?.. Но что же делать? Я не знаю…

– Что-нибудь случилось?

– Ирина, – горячо заговорила Надежда. – Я боюсь, что случилось. Я звоню ему уже несколько часов подряд. Телефон или не отвечает, или звонки сбрасываются. Домашний молчит. Номера Стаса я не знаю.

– Ну, у него могут быть дела, встреча, к примеру. Не вижу повода так волноваться.

– А я вижу. Он всегда отвечает.

– Да? Вы в этом уверены? Извините. Но я действительно думаю, что вам придется подождать. Если он появится, я передам, что вы звонили.

– Нет, лучше не надо… А вдруг у него действительно дела, а я его отрываю. Я потом сама…

– Как вам будет угодно, – Ирина разъединилась и застыла в задумчивости, плотно сжав губы.

Она часто слышала, как Олег с работы разговаривал по телефону с этой Надей. Он называл ее подругой Милы. Она без него приходила в их квартиру, что-то там делала, ухаживала за его женой… Невыразительная блондинка с мягкими чертами лица, аккуратной фигуркой. Лет пятнадцать-двадцать назад была наверняка милой девочкой. Мальвиной. Не замужем. Постоянно рядом с ними. Рядом с Олегом. Ирина встала, медленно подошла к двери кабинета и закрыла ее на ключ. Затем достала из кармана пиджака бумажный носовой платок и стала рвать его на мелкие клочки. Сосредоточенно и быстро, как будто делала срочную работу. Выбросила клочки в корзину для бумаг и вздохнула. Иногда такая мелочь помогает взять себя в руки. Ревность. Это то, от чего Ирине нужно уводить себя как можно дальше. Если она что-то отпустит в себе, вялый мавр Отелло просто побледнеет. Так. Все в порядке. Она повернула ключ в двери, вернулась за стол. Теперь главное: действительно что-то случилось или у этой неврастеничной Надежды просто крыша едет из-за того, что мужик в руки не дается?

Ирина набрала номер Олега. Долго ждала, дала отбой. Продолжала сидеть неподвижно, почти оцепенев: а что, если на самом деле случилось? Она вздрогнула от звонка. Он!

– Ира, ты звонила? Что-то на работе?

– Да нет, ничего срочного, просто тебя спрашивали…

– Меня не будет сегодня. Возможно, и завтра тоже. Ира, прими все дела, ладно?

– Что-то…

– Да. Стасика отравили. Он жив, но в тяжелом состоянии. Я в реанимации. Все.

Ирина положила трубку, хотела подняться, но у нее ослабли колени. В кабинет заглянула секретарша:

– Ирина Викторовна, я… ой, что это с вами? Вы ж бледная как смерть. Может, воды принести или «Скорую» вызвать?

– Выйди. Я сейчас. Таблетку выпью.

Ирина дотронулась ладонями до щек: они были холодными. Кровь отлила. Как сказала эта идиотка, она наверняка бледная, «как смерть». Ирина вошла в туалетную комнату, умылась, вытерла лицо жестким бумажным полотенцем. Лицо чуть порозовело. Но ей было страшно, как в жутком сне, когда невозможно вырваться из него. Она услышала звонок и вернулась в кабинет.

– Ирина? Это Алексей. Помните меня?

– Конечно.

– Как ваши дела?

– Нормально.

– Я к тому, что мне вечером очень понадобится частный извоз.

– Жди на том месте. Я приеду в девять.

Глава 10

Вера накормила завтраком сына, сунула ему деньги в карман, помогла застегнуть куртку. Механически подумала, как и каждое утро, что надо бы новую купить. Когда за ним захлопнулась дверь, она постояла в прихожей, решая, с чего начать. Елки-палки: тут начни, не закончишь никогда. В магазин надо, убирать надо, стирка накопилась, а к трем ей нужно бежать вахтерить в одном офисе. До позднего вечера. Сейчас Анька встанет, так она за собой даже тарелку не помоет. Вера зевнула. Ну, и ей необходимо поспать, откуда силы брать на все. Она вернулась в спальню, по дороге сбросила халат на стул, с наслаждением забралась под одеяло и заснула бы в следующую минуту, если бы не раздалось над ухом:

– Мам, ты спишь, что ли?

– Да, – не открыла глаз Вера.

– Мам, ты что! Проснись! Тут такое! Не, у него крыша поехала, чесслово.

Вера открыла глаза, села, внимательно посмотрела на дочь. Та сжимала в руках мобильный телефон, вся красная, встрепанная…

– Случилось-то чего? Давай по порядку.

– Не, ну, звонит Олег Витальевич, папа Стаса. И сразу говорит: «Аня, у вас ключи от нашей квартиры. Я хочу предупредить, что сегодня меняю замки». Ты представляешь?

– Что я представляю? Дальше он что сказал?

– Ну, Стаса вроде отравили, говорит… Я вообще не поняла ничего.

– Ты идиотка? Об этом надо было спрашивать! Что значит, отравили? Он жив? Кто отравил? Где? Ты хоть что-нибудь спросила?

– Так он ничего и не сказал. Ну, только что в больнице Стас. А потом сразу про ключи. И все. Отбой.

– Звони ему. Беспокойся! Спрашивай, в какой больнице, что нужно привезти, чем помочь.

– А я боюсь. У него голос был вроде недовольный. Небось думает, что это я Стаса отравила.

– Я б сама так подумала, если б не знала, что у тебя мозгов не хватит даже на это.

– А зачем мне мозги на это, что-то я не поняла.

– Да я к слову. Ни на это, ни на что другое. Набери его, дай мне телефон.

– Олег Витальевич? – голос Веры стал проникновенно-озабоченным. – Здравствуйте, Олег. Мы тут с Аней места себе не находим. Она так расстроилась из-за вашего звонка, что даже ни о чем не спросила. Я говорю: давай звонить. Нужно что-то делать, бежать, помогать. Вы в какой больнице?

– Вера, – устало произнес Олег. – Бежать сейчас никуда не надо. К Стасу пока не пускают. Ему ничего не нужно. Я просто сообщил Ане, что у нас случилось, и сказал, что мне придется замки поменять. Чтоб она знала, если захочет приехать. Я всех знакомых, у кого есть наши ключи, предупреждаю.

– Ну, как же… Как это могло случиться? Когда?

– Вчера ночью. Больше, к сожалению, я сам ничего не знаю. Извините, просто сил нет говорить. Тяжелая ночь.

– Я понимаю. Спасибо. Можно мы будем звонить?

– Конечно.

Вера долго сидела неподвижно, глядя в стену.

– Мам, ну чего?

– Да что ты заладила: чего-чего? Ничего он мне толком не сказал. А я вот о чем думаю. Ты ж вчера до ночи в клубе со Стасом была. Тебя вызовут в милицию на допрос, наверное.

– Какой допрос? Ни фигасе. Что еще за допрос?

– Слушай. Вы не ругались?

– Ругались. Из-за тебя, между прочим.

– Что значит, из-за меня?

– Ну, ты ж сказала: надо срочно нам жениться, пока Олег сам того… Не женился. Я и предложила. Стас как попер: ты чего, что за предъявы. Ну, не хочет он особо, вот и все.

– Так. Ты, как всегда, все сделала по-умному. Помолчи. Я думаю. Вроде не должны тебя подозревать. Ты ж не знала, что он не захочет, откуда у тебя это… Чтоб отравить.

– Вот я пришла с тобой посоветоваться, как с матерью, а мне только хуже от твоих разговоров стало.

– Мне, что ли, лучше… Я вообще ничего не пойму. Что нам делать-то сейчас? Но что-то делать надо.

* * *

Лидия пробовала сваренный борщ, когда открылась входная дверь. Коля пришел с тренировки. Она решила, что нужно добавить соли в кастрюлю, потом поняла, что Коля пришел не один. Этого она не любила. У его девицы есть своя квартира, пусть там и встречаются. С какой стати она будет чужого человека кормить?

– Мама, – позвал Николай из комнаты, – может, выйдешь? У нас для тебя сюрприз.

Лидия сняла фартук, вытерла руки о кухонное полотенце, медленно вышла в прихожую. Юля стояла рядом с ее сыном. Ее шикарные, обычно распущенные волосы, были собраны в высокую прическу. В руках она держала букет белых роз. Коля вынимал из пакета и выкладывал на стол какие-то дорогие продукты, фрукты, несколько бутылок шампанского. У Лиды оборвалось сердце. Неужели он это сделал? Она молча уставилась на сына, пытаясь поймать его взгляд.

– О! Перепугалась! – рассмеялся Коля. – Ребенок не пошел в детский сад, а сходил и женился.

– Ты что сказал? Это правда?

– Нет, мама, я пошутил, что паспорт свой проштамповал. Да поженились мы, по-же-ни-лись, – разъяснил он по слогам, наслаждаясь ее растерянностью.

– И ты мне ничего не сказал?

– Мама, ну все так здорово получилось. Я с приятелем разговаривал, он говорит: у меня в загсе знакомая, распишет без всякого ожидания, очереди, церемонии. Я Юльку в охапку – и все! Она тебе невестка, ты ей – свекровь. Знакомьтесь, будьте любезны.

– Извините, Лидия Ивановна, что так получилось. Я говорила Коле, что нехорошо как-то… Но, знаете, он не любит всякие очереди, вот мы и помчались. – Голос Юли был таким виноватым, а лицо расстроенным, что Лидия даже пожалела ее.

– Да ладно, девочка. Невестка так невестка. Ты не подумай. Я не против тебя. Просто хотелось, чтоб все по-людски…

– А мы по любви, – Николай схватил Юлю в объятия и стал целовать.

– Хорошо, что по любви, – пробормотала Лидия и быстро ушла на кухню.

Там опустилась на табуретку. Как-то она всегда отгоняла эту мысль. О том, что ЭТО придется терпеть. Лидия, наверное, была задумана природой как старая дева. Она еще не знала толком, в чем разница полов, но когда встречала мальчика на улице, внутренний голос ей говорил: это враг. С таким отторжением от мальчишек-одноклассников закончила школу, сокурсники по строительному техникуму просто вызывали у нее отвращение. Впрочем, она и в подругах не нуждалась. Ей хорошо было в одиночестве… Однажды поехала на практику на объект, вышла вечером из гостиницы, встретила бывшего сокурсника по техникуму. Он в том городе работал. Пригласил в ресторан. Посидели, пришли в ее номер… Ну, случилось… Никогда не объясняла себе, почему. Может, всего лишь хотела узнать, что это такое. От чего бегала, как от чумы? Узнала. Решила: бегала правильно. Что беременна, поняла на четвертом месяце. А до этого думала, просто надорвалась – на стройке приходилось тяжести таскать, потому и задержка. Жила она с матерью в маленькой двухкомнатной квартире, зарабатывать стала нормально. В общем, решила рожать. Девку хотела. Родился Коля. И все. Вся ее жизнь с тех пор называлась – Коля. Мама умерла рано. Они привыкли жить вдвоем. А он взял и все нарушил… Лида совсем не понимала, как теперь все делить на троих. Непростая у них жизнь.

…Молодые пили шампанское, смеялись, слушали музыку, танцевали, обнимались. Вечером и борщ пошел. Ночью Лида в пустой комнате на своем диване закрылась с головой, чтоб ничего не слышать, и неожиданно для себя тихонько заскулила в подушку. Плакать она не умела.

Глава 11

Катя всю ночь работала, спать легла под утро. Не уснула, конечно, толком. Ворочалась в вязком тумане из мыслей, тревог, обрывков собственного сценария, воспоминаний и чего-то, похожего на сновидения. Чертовщина, которую рождает уставший мозг. Она услышала, что громко хлопнула входная дверь, звякнула связка ключей, брошенная на полку, стукнула о пол дорожная сумка. Игорь приехал. Она отчетливо это понимала, но открыть глаза не было сил. А потом она все пыталась подняться, накинуть халат, встать, но руки и ноги ей не подчинялись. «Да я же сплю», – сообразила Катя, и тут Игорь влетел в комнату, наклонился над ней, затеребил, уколол лицо щетиной…

– Ой, я не могу проснуться, – пыталась спрятаться под одеяло Катя. – Ну, минуточку еще. Я сейчас.

– Никаких минуточек. Я очень соскучился. Это раз. Жрать хочу – это два. И вообще: прекрати зевать. Так не радуются мужу после разлуки.

– Я рада, – Катя, наконец, села и обняла Игоря за шею. – Просто я легла час назад. Меня куда-то затягивает.

– Тогда досыпай, – деловито решил Игорь. – У тебя есть тридцать минут. Я принимаю душ, завариваю кофе, делаю бутерброды, приношу в койку. Подходит?

– Ага, – Катя с удовольствием свернулась в клубочек. – Тридцать минут – это же настоящий подарок. – И она почти мгновенно уснула по-настоящему. Присутствие Игоря ее всегда успокаивало.

Проснулась она от запаха кофе и тостов с сыром. Поднос стоял посредине их широкой кровати, по другую его сторону, облокотившись на подушку, смотрел на нее своими светло-карими глазами Игорь, уже побритый, пахнущий шампунем и туалетной водой. Катя сразу почувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. Она повернулась к мужу, ясно посмотрела в его родное лицо. Странно, что за все время его отсутствия она почти не вызывала в памяти лицо Игоря, как когда-то, вначале. Столько всего навалилось… Зато теперь он здесь. И им, как всегда, никто больше не нужен. Он никуда сегодня не поедет. Катя тоже. Она даже отодвинет от них обоих свое смятение, свои запретные чувства, ту опасность, которая нависла над ними…

Они пили кофе, жевали тосты, Игорь рассказывал и показывал в лицах персонажей из своей командировки, Катя от души хохотала. Когда она хотела встать, чтобы отнести поднос на кухню, он мягко уложил ее обратно.

– Еще не все. Я, между прочим, дыню в аэропорту купил. Лежи.

Они смеялись и дурачились под дыню. Вдруг Игорь поставил тарелку на столик и, не в силах больше сдерживаться, крепко прижал Катю к себе. Она опустила расслабленно ресницы, спрятала лицо у него на груди, ей было уютно и тепло…

– Что-то не так, да? – Игорь резко сел и потянулся за сигаретой.

– Почему? Что с тобой? – Кате казалось, что она на самом деле не понимает, о чем он. – Мне хорошо с тобой.

– Конечно. Просто ты меня не хочешь. Ты не соскучилась.

Игорь сел, повернувшись к ней спиной, Катя на мгновение замерла в тоске. Что это? Зачем он? Потом подумала о том, что подобные упреки для Игоря – обычное дело. Ему постоянно кажется, что она его недостаточно любит, и он всегда об этом говорит. В результате они еще и ссорятся на эту тему, которую лучше всего не трогать. Кате надо срочно погасить ссору, успокоить его, разубедить, как всегда. Она встала на колени и нежно прижалась всем телом к его широкой, горячей спине. Ладонями провела по родному лицу. Он повернулся, глубоко-глубоко посмотрел ей в глаза… После этого она обычно растворялась в его любви… Что произошло на этот раз, она потом с отчаянием пыталась понять. Ее тело взбунтовалось. Она не могла изменить Олегу с собственным мужем! Что же делать, господи? Хоть бы телефон позвонил. И он позвонил.

– Да, – тихо ответила Катя. – Что? Что случилось, Олег? Как он? Что говорят врачи? Я не могу в это поверить. Но какие предположения у тебя, у милиции? Понятно, что никаких, но как же с этим быть… Да, иди. Я позвоню тебе потом.

Катя положила трубку, минуту собиралась с мыслями, потом сказала:

– Понимаешь, это Олег, ну, муж Милы, с которой я в больнице лежала. Тут такое случилось… Ты не представляешь. Мила умерла, следствие решило, что ее отравили. Теперь он звонит: сын его в реанимации, вроде бы его тоже отравили. Ты представляешь, какой ужас?

– Нет. Абсолютно не представляю, почему поголовное отравление родственников чужого мужика является таким ужасом для моей жены. В момент нашей встречи после разлуки. Я этого не представляю!

– Игорь, не заводись. Ты не прав. Это мои близкие знакомые. По-твоему, меня их трагедия вообще не должна касаться? Я очень хорошо относилась к Миле, знаю Стаса… Я жалею Олега, на которого такие беды посыпались.

– Серьезно? Может, вместе его пожалеем? Этого полковника, который над колясочкой жены-инвалида пожирал глазами мою жену? Говоришь, трагедия? Для кого? Для него? А по-моему, для него все очень здорово складывается. Милиция, о которой ты спрашивала, так не считает?

– Ты говоришь, как… – Катины губы побелели, – как… подонок. Извини, но это так.

– Это я подонок? – криво улыбнулся Игорь. Катя заметила, что его лицо осунулось за последние несколько минут. – Ну, значит, я подонок. Тебе же так проще жалеть настоящего мужчину. Кстати, он настоящий мужчина? Все забываю у тебя спросить.

Катя всхлипнула. Ей одновременно хотелось ударить его и броситься ему на шею. Как-то разбить этот ужас между ними. Но не было сил ни на то, ни на другое. Она молча сидела несколько минут, потом сделала над собой страшное усилие, положила руку мужу на плечо и постаралась сказать спокойно:

– Игорь, я не понимаю, из-за чего сейчас возникла ссора. Просто на ровном месте, поверь мне.

Игорь взглянул на нее потемневшими от гнева глазами, потом резко освободился от ее руки, встал.

– Да пошла ты, – выдохнул он, взял со стола тарелку с остатками дыни и с силой бросил ее на пол.

Затем вышел из комнаты, хлопнув дверью. Через пять минут грохнула входная дверь. Кате вдруг стало очень холодно. Ледяной страх, ледяное одиночество…

* * *

– Синильная кислота – это водный раствор цианистого калия, – говорил эксперт Александр Васильевич Славе, когда Сергей вошел в кабинет.

– Ну, я так и думал, точнее, не думал, а читал. Вот и Сережа, он, наверное, уже все разнюхал: кто из врагов семьи Калининых синильной кислотой балуется, – Слава с удовольствием посмотрел на Сергея.

– Я, собственно, к вам пришел за информацией. В следственные органы, грубо говоря. А вы, оказывается, на стадии общей теории. Кстати, Александр Васильевич, я вот о чем сейчас думал: а зачем убийце этот, как вы говорите, водный раствор? Я точно помню: читал у Агаты Кристи, как кто-то спокойно вынимает порошочек цианистого калия – и все. Конец объекту.

– Ситуация была упрощена автором. С порошочком в кармане могли лечь рядом объект и отравитель. Это тот самый газ, который был в газовых камерах…

– А водный раствор?

– Его можно принести, влить куда-нибудь. В данном случае отравляющее вещество было обнаружено в бутылке с минеральной водой, которая стояла в холодильнике Калининых.

– И сколько нужно было влить, чтоб наверняка?

– Ну, хотя бы полную коньячную рюмочку.

– Может, скажем, его хотели не убить, а предупредить таким образом?

– На мой взгляд, странное предупреждение. Нет, больше похоже на то, что препарат покупался дилетантом, что ли, и там, где его держат не для убийства, а для других целй.

– А где его вообще держат?

– По-моему, ювелиры им пользуются, золотодобытчики.

– Александр Васильевич, я как простой сыщик не понимаю: этого, никакого, в принципе, парнишку за некие его грехи нельзя было проще грохнуть? В смысле попытаться? Ну, допустим, не поделил он что-то или кого-то, девушку, например, с отмороженной компанией, ну, проломили бы голову. А это что? Слав, ты понимаешь?

– Мы до этого момента еще не дошли, Сережа. Начали, как ты выразился, с общей теории. И тут ты ворвался, решив все по местам расставить. А насчет Стаса… Бывают, конечно, серьезные разборки у таких ребят. Но происходят они, конечно же, иначе. Тут опять под подозрением круг лиц, которые бывали в квартире. Причем имели возможность попасть туда уже после смерти Людмилы.

– В ту ночь в квартире были двое – отец и сын, – заметил Александр Васильевич. – Выпить минералку мог любой из них. Вообще-то это вопрос: для кого она была поставлена.

– Ну, я обязан рассматривать ситуацию по результату. В квартире два человека, один отравлен. У меня был случай с матерью, которая детей своих задушила и в реке утопила, и с отцом, который застрелил жену и дочь. У Олега Калинина при весьма странных обстоятельствах умирает жена, затем по случайности остается жив сын. Еще неизвестно, в каком он состоянии.

– Олег сам нас вызвал, – сказал Сергей.

– Да. И очень умно сделал, если он убийца.

– Есть сомнения в его адекватности? – уточнил Александр Васильевич.

– Нет, что вы. По всему отличный мужик. И таких убийц мы видели не раз и не два.

– Тогда мотив? – спросил Кольцов.

– Да. У него есть любовница. Вот ты в этом деле и появился, представляя ее интересы. Она к тебе за помощью обратилась. Сережа, мы с тобой договорились работать по чесноку, так? Ты, наверное, уже всех помоечных кошек опросил насчет отношений Калинина с Катей. Мне никто не рассказывает таких подробностей, как тебе. Скажи, он здорово влюблен, Олег, в нее? Хочет, к примеру, на ней жениться?

– Он ее любит.

– Вот. Лично я страшнее мотива не знаю.

– Слава, – терпеливо заговорил Сергей. – Но ситуация со Стасом все меняет. Жена могла мешать, но сын?.. Родной сын, которого он тоже любит?

– А если этот сын против Кати? Он сам жениться собирается, как мы знаем.

– Ладно, не надо только чушь городить. Ну, какие проблемы. Сын против нее. Если бы всех сыновей за это убивали… Бред.

– Может, и бред. А может, у человека от любви настолько крышу снесло, что он затеял все помехи с пути убрать. Вот не хочу я накликать ничего. Но как бы и с Катиным мужем чего странного не случилось.