Текст книги "Путешествие длиной в три века…"

Глава 4. Гарем султана – государство в государстве

Прошло еще два дня пути каравана. Саид был задумчив и сдержан. Он попрежнему шел рядом с верблюдом и не отходил никуда от Елизаветы. Тяжкие думы не покидали его…

Как он расстанется с Елизаветой, ему невыносима была даже сама мысль о том, что его любимая девушка будет принадлежать султану, у которого она будет тысяча первой по счету женой. Султан даже детей своих, наверное, всех не помнит, а про жен и говорить нечего…

Саида успокаивал только один момент, что девушки будут еще проходить адаптацию, их научат манерам, языку, чтобы воспринимать слова султана, восточным танцам, как красиво и изящно подать султану напитки… Обо всех правилах дворца Саид был наслышан, поскольку сам часто бывал во дворце в качестве переводчика с нескольких языков на турецкий.

Так что по роду своей деятельности Саид иногда присутствовал в залах вместе с гостями и перед ними частенько танцевали наложницы, которыми он особенно гордился и показывал их гостям. Девушки там действительно были со всех континентов планеты. Турчанок почти не было, султан обожал белокурых, светлокожих европеек. Поэтому Саид так уверенно спросил доктора, что эти две девушки тоже будут доставлены в гарем к султану? И почувствовал сильное раздражение доктора. Это не касалось Саида.

Сейчас же Саид шел рядом с верблюдом, на спине которого покачивалась дремавшая Елизавета и думал, что это как раз его касается, и он не должен допустить превращения свободной русской девушки в наложницу султана. Она этого не переживет. Саид понял, что к нему пришла неожиданная первая любовь в тот самый момент, когда доктор затребовал его в качестве переводчика для девушки. Для Саида эта русская девушка как нежная хризантема, светлые кудрявые волосы, заплетенные в длинную косу… Дивные синие глаза… Робкая и нежная улыбка… Этот облик был непривычен для турчанок, они всегда смуглые, черноглазые… А Елизавета!… Он готов смотреть на нее и разглядывать каждую черточку на ее лице, гладить и перебирать ее пальчики. Но… вот оно, путешествие, приближающееся к завершению. Завтра караван прибудет в город и девушек отведут во дворец.

– Но ведь и я буду во дворце султана каждый день! – подумал Саид. – Другое дело, что гарем находится с южной стороны дворца, туда отдельный вход, и другие ворота. И стража, стража – кругом! Правда, стража вся целиком состоит из евнухов и они уже не опасны для султана. А для Саида могут быть опасны, они не пропускают никого из мужчин в эту часть дворца. Надо что-то придумать.

Кроме того, он понимал, что все действия по вызволению обеих девушек будут зависеть от второй девушки, которая явно была не из России, а, очевидно, из Англии. Потому что знала английский язык. Но русскую речь понимала тоже. Для Саида оставалось загадкой, отчего девушка не знала о себе ничего и выглядела как человек сдержанный и не очень эмоциональный. Так она себя держала. Она не помнила даже своего имени.

Но У Саида понемногу начал складываться тайный план и он в уме прокладывал схему действий, а также запасные варианты на случай провала основных.

Лина, находясь в своей уютной корзиночке, не сводила глаз с Саида. Она понимала, над чем так сосредоточенно думает парень. От Саида мысли перескакивали на самое себя. Она так и не может понять, как оказалась в караване. Вот Елизавета все помнит, и эта трагедия чуть не свела ее в могилу в пути. Спасибо Саиду, что своей заботой и любовью практически спас девушку.

А что с ней самой произошло? Скорее всего, произошло что-то страшное. Может быть, во сне что-то вспомнится, и Лина решила поскорее уснуть и контролировать свои сновидения. Ведь родители, наверное, ее ищут. Они и не могут предположить, что их дочка скоро будет наложницей султана.

Проснувшись, Лина увидела, что солнце клонится к закату и впереди уже виднелись не привычные за время пути барханы, а город, причем он стоял на возвышенности. Закат был невероятно красив и красочен, небо было багровым, и город в его лучах казался как в кровавой дымке. Какой ужас! Что же там будет, в этом городе, с ними, с ней и Лизой?

Солнце ушло за горизонт, наступила темнота, а город уже был совсем близко и освещался только редкими огоньками. Только на самой вершине был освещенный участок, было так много огоньков, что Лина невольно подумала:

– Неужели на этом холме мне и предстоит состариться и умереть рабой? Нет! Я не сдамся! Прежде всего надо понять, откуда я, и что со мной случилось. С кем я могла бы передать весточку своим родным. А я даже не знаю, в каком государстве я сейчас оказалась.

Пока темно и внимание всех путников обращено на приближайщийся город, Лина тихонько окликнула Саида и попросила его зайти с ее стороны, ей нужно с ним поговорить. Саид молча перешел на сторону, где располагалось сиденье Лины и вопросительно посмотрел на девушку.

– Саид, ты что-то придумал? Мы так и вынуждены будем въехать в город и попадем в лапы прямо к самому султану?

– Сейчас побег совершить невозможно, мне некуда будет вас спрятать, стража из-под земли вас отыщет. И казнит нас всех троих. Поэтому я вами рисковать не могу. Но я кое-что придумал.

– Саид, говори быстрее, пока доктор на нас не смотрит, вдруг потом такой возможности не будет. Говори!

– Слушай внимательно. Гарем султана находится во дворце с южной стороны, в него отдельные ворота. Охраняется безумно строго. Но наложницы иногда выходят оттуда, правда с закрытыми лицами, выходят в другие залы дворца султана. Я состою на службе у султана и бываю в его дворце не каждый день, но когда к нему приезжают важные гости из-за границы, то я часто нахожусь как переводчик. Часто перевожу на русский язык. Иногда на праздничный ужин султан приглашает нескольких наложниц, которые танцуют перед гостями и развлекают их, хотя никогда не вступают в беседу ни с кем, кроме султана и его тети, которая практически отвечает за порядок в гареме.

Она приходится ему тетей по матери, которая умерла при родах. И султан с первого дня своей жизни рос на руках ее сестры, которая и заменила ему мать. Поэтому доверяет ей как себе.

– Понимаю, Саид, мы с Лизой должны вести себя так, чтобы с первого дня не вызвать у его тети подозрений, чтобы за нами не было усиленного контроля. Да, скажи, куда мы прибыли, какая это страна? Понятно, что мусульманская, но конкретно, какая?

– Умничка ты, все правильно понимаешь! Вы с Лизой должны быть очень осторожными. А страна – Турция. И мы идем в ее столицу.

– Ну вот, окажемся мы с Лизой в гареме, а оттуда выход только в могилу. Что с нами будет дальше?

– Запомни, султану вас покажут только тогда, когда вы будете полностью готовы. А курс подготовки занимает не один день, на это может потребоваться месяц, а то и два. Вас научат говорить немного на турецком, танцевать танец живота, красиво двигаться, изыканно носить украшения. Одним словом, будут учить всем премудростям и на это уйдет время. Я во дворце султана знаю практически все, мое детство прошло здесь. Дело в том, что мой отец – специалист по изготовлению металлических украшений. Он большой специалист, и те вазы, которые он делает из металла и украшает их резьбой, настолько красивы, что у султана во всех залах и почти в каждой комнате они находят свое достойное место. И я, начиная с детства, постоянно с ним бывал здесь, помогал ему и учился его ремеслу.

– Что дальше?

– Отец делает вазы, некоторые из них я могу сделать с секретом, то есть с двойным дном. Если в вазе может что-то храниться, то на ней будет выгравирован вот такой знак. И Саид показал на песке рисунок, на котором изображена небольшая змейка, свернувшаяся в клубок, но голова ее была приподнята в настороженной позе. Она как бы прислушивалась или что-то высматривала.

– Вот такая змейка будет изображена на вазе где-то не центре рисунка, а с краешка, чтобы ты могла быстро ее рассмотреть. Значит, в этой вазе может храниться что-то для тебя. Записка, либо ключ, либо еще что-то, имеющее отношение к побегу из гарема. Всё запомнила? Ничего не забыла? Такие вазы могут стоять в самых разных залах, но в непосредственной близости от гарема. И не думай, что записка или ключ будет просто лежать на дне вазы и ее может вытащить любой человек. Ты должна будешь руку засунуть в вазу и достать до дна, и нажимать не в серединку донышка, а именно по краям, там должно быть маленькое возвышение, на которое нужно нажать, донышко приоткроется, ты достанешь вложение и тут же снова прижми дно. Эти кувшины и вазы я буду стараться размещать поближе к помещениям гарема. Наложницы туда выходят, я видел.

– Саид, все я поняла, ничего не забуду. Я доверяю тебе и надеюсь.

– Давай договоримся, что я тебя буду называть Лале, что в переводе с турецкого означает тюльпан, красивый цветок.

– Спасибо, Саид, ты в этой чужой стране единственный мой друг! Протяни ко мне руку, давай скрепим рукопожатием наш договор.

Саид протянул руку вверх, дотянулся до руки Лины, крепко пожал ей руку, перешел на другую сторону, и пошел снова рядом с верблюдом, прикасаясь рукой к туфельке Елизаветы. Даже такая малость давала молодым людям радость. Оба с тревогой думали, что скоро их разлучат.

Глубокой ночью караван вошел в город. Для него открыли ворота, какие-то люди бросились обнимать вернувшихся караванщиков, все радовались встрече и окончанию длительного пути. Пустыня выматывает все силы даже у молодых и здоровых людей.

Но, как оказалось, путь еще был далеко не окончен. Караван в полном составе по ночному городу прошествовал к дворцу и где-то в его окрестностях остановился. Здесь разгрузили тюки, верблюдов отвели под навес, а доктора встречали двух закутанных в черные плащи молчаливых мужчин, которые прибыли за девушками. Доктор должен был идти вместе с девушками, чтобы лично сдать их Главной смотрительнице гарема-тете султана – Фатиме.

Лина, по крайней мере, была готова к переменам, она понимала, что их ждет, в отличие от Лизы. Девушка теперь уже была разлучена с Саидом, единственным человеком, который ее понимал, с которым она могла разговаривать. И это повергло ее в слезы и уныние, она прижималась к Лине и боялась всего и всех.

Во дворце султана везде по периметру двора горели факелы, свечи и было настолько светло, что хоть бисером шей. Доктор шел посередине, а по бокам от него шли девушки, с закрытыми лицами. Как это было им непривычно. Но… шли, они теперь не руководили своими действиями. Сопровождающие мужчины постучали в ворота гарема, которые выходили в общий двор, усаженный пальмами, украшенный цветниками. Лина отметила, что любят тут красоту. Да… страшно попасть в такую ловушку! Как каменный мешок, украшенный пальмами и цветочками…

За воротами раздались шаги и женский голос что-то произнес на турецком. Ворота распахнулись, нетеоропливой и важной походкой навстречу прибывшим вышла женщина. Было не очень понятно, какого она возраста, но что высокая и стройная – Лина отметила про себя тут же. Женщина была одета в темные одежды, на голове был платок, закрывающий все ее лицо, были видны лишь ее глаза. Но и глаза на ее лице говорили о многом. Женщина смотрела властно, прямо, взгляд ее был строгий и внимательный. Доктор низко поклонился ей и почтительно сказал:

– Госпожа Фатима! Прибыли две девушки. Вот они. Обе не понимают турецкого. Одна русская, вот эта. Вторая – не знаю.

И он легонько подвинул вперед обеих девушек. Фатима хлопнула в ладоши и тут же из темноты появились два человека в черных балахонах.

– Наверное, евнухи, – подумала Лина, потому что мужчины были какие-то вялые, полусогнутые, он тут же в подобострастном поклоне склонились перед Фатимой. Похоже, Фатима была здесь полноправной хозяйкой. Прав был Саид. Их с Лизой жизнь будет зависеть от двоих: султана и его тети-Фатимы.

Хозяйка гарема только теперь всмотрелась в лица девушек. Да и что она могла рассмотреть в ночном полумраке… Двор гарема освещался не так празднично, как остальные залы дворца. Если девушки увидели у Фатимы только глаза, так же точно и она увидела только две пары блестящих испуганных девичьих глаз. Для хозяйки гарема это была привычная картина – видеть плененных, похищенных испуганных и заплаканных девушек. Сколько загубленных женских судеб она видела за все годы жизни во дворце…

Фатима была образованной женщиной, она хорошо понимала, что ни одна европейская девушка не мечтала бы оказаться в стенах гарема, здесь же состариться и умереть в этом каменном мешке. Ей по-человечески было жаль этих двух девочек. Но… каждому своё! Поэтому свои эмоции Фатима спрятала под строгой черной накидкой, жестом показала евнухам, чтобы девушек отвели в покои, а сама последовала за ними.

Охраны было действительно более, чем достаточно. Двор гарема был освещен факелами, причудливые тени метались по двору, было не по себе. Лиза плакала, тихонько всхлипывая. Лина была более мужественной по характеру, ей приходилось еще и успокаивать свою спутницу. И она еще более четко поняла, что придется в этом адском месте отвечать не только за себя, а и за Лизу. Через каждые пять метров стояли охранники с кривыми саблями. Все кланялись госпоже Фатиме, когда она проходила мимо них.

Лиза с юмором подумала:

– Интересно, сколько раз в день мимо охранников проходит госпожа, и они каждый раз ей отвешивают поклоны?!

Но тут же с горечью сказала себе:

– Не смейся, рано смеяться! Ты сначала узнай, кто ты, а потом про госпожу будешь думать. И будет еще возможность порядки узнать до мелочей.

От этой грустной мысли у Лины совершенно испортилось настроение, и хлынули слезы. Лиза увидела, что ее старшая и мужественная подруга тоже заплакала, зарыдала теперь уже громко. Обе шли и вытирали слезы, изо всех сил пытаясь сдерживать рыдания. Утешать их тут никто не собирался…

Но путь по двору уже закончился, перед ними распахнули двери, высокие и двухстворчатые, сверкающие какими-то непонятными лучами. Один евнух шел впереди, второй – позади девушек, а замыкала шествие сама Фатима.

Шедший впереди евнух открыл одну из многочисленных дверей в круглом зале и подтолкнул внутрь комнаты Елизавету, а второй распахнул дверь, что была рядом и жестом предложил войти Лине. Но обе девушки схватили друг друг за руки, обнялись так крепко, что евнухам надо было применять силу. Эти многострадальные евнухи остановились в растерянности, глядя на госпожу. И только в этот момент она сказала свои первые слова. Ее голос оказался на редкость мелодичным и певучим. Но еще более неожиданным оказался язык, на котором она произнесла несколько слов:

– Девочки, перестаньте плакать! – Фраза была произнесена на чисто русском языке.

Лиза встрепенулась и повернулась к Фатиме. И госпожа вдруг неожиданно показала себя не с самой плохой стороны. Она подошла к девушкам и обняла обеих сразу.

– Ну, девчонки, хватит реветь! Никто не собирается вас убивать!

Фатима спросила Лизу:

– Ты же русская? Как тебя зовут?

Девушка произнесла, заикаясь. Она еще всхлипывала и вытирала кулачками глаза:

– Лиза, Елизавета Скороходова.

– Не плачь, дитя мое! Ничего плохого не случится.

Теперь она пристально посмотрела на Лину и также мелодично заговорила, но уже на английском языке:

– А как тебя зовут, красавица?

Лина была настолько удивлена, она смотрела во все глаза на госпожу и вместо ответа задала свой вопрос:

– Госпожа! Откуда вы знаете несколько языков? Это так неожиданно!

Фатима теперь уже сняла свою накидку с головы и осталась в красивом расшитом платке, повязанном необычным способом. Для европейских женщин непривычно вообще носить платки, они обожают шляпки. Но Фатиме удивительно подходил ее платок. Он был исполнен в нескольких цветах, и все тона были не яркие, пастельные.

Обе пленницы во все глаза рассматривали госпожу. Красивое лицо, живые черные глаза, красиво оттененные длинными густыми ресницами. Черты лица тонкие, интеллигентная женщина, вполне вероятно хорошо образованная, если показала знание уже двух языков.

Госпожа не оставила вопрос Лины без ответа и улыбнувшись, коротко сказала:

– Жизнь, девочки, хороший учитель. Она научит не только языкам.

– Госпожа, вы жили в Англии?

– Жила, моя хорошая, жила в Англии!

Лицо ее омрачилось, тень грусти легла на лицо, видно, вопрос оказался больным для ее памяти. Она вздохнула, и несколько минут ни с кем не разговаривала. Как показалось Лине, госпожа боролась со своим большим желанием поплакать также эмоционально, как только что проливали слезы девчонки.

– Вот тебе и на! – подумала Лина. – Госпожа тоже не лишена чувств. Это надо запомнить и использовать. Это может нам с Лизой пригодиться в организации побега.

Госпожа сказала обеим девушкам на русском:

– Ну, хорошо, вы сегодня можете спать в одной комнате, может, еще две-три ночи, а потом у каждой будет своя комната. Входите, девочки. Здесь все для вас готово. Слуги принесут горячей воды, вот в этой ванне помоетесь с дороги. На столе еда для вас. И отдыхайте. Вас никто не потревожит. Когда выспитесь, и будете бодро себя чувствовать, позвоните в колокольчик, слуги придут. Один из них, что повыше ростом, знает русский. Он поможет вам начать изучать турецкий. Перед слугами можете лица не закрывать, они не мужчины-евнухи.

Лину раздирало любопытство. И она спросила госпожу:

– А где он изучал русский язык, госпожа?

Фатима так отреагировала, что Лина быстро усвоила что язык надо держать за зубами и не задавать глупых вопросов. Ответ госпожи был краток и ужасен:

– Ты знаешь что человек может говорить только тогда когда у него есть язык во рту?

Лина попыталась про себя произнести хотя бы два слова не используя язык. Но ничего не получилось. И она со страхом посмотрела на госпожу. А та добавила еще несколько слов, которые прозвучали еще ужаснее:

– Попробовала говорить без языка? Не получилось, верно? Вот и постарайся его иметь во рту всю жизнь. Здесь за лишние разговоры языка лишают в один момент. Второго шанса не дадут. А пока отдыхайте, девочки. Завтра встретимся.

Фатима вышла, закрыв за собой дверь. Девушки остались в глубоком испуге. Они были уставшие, напуганные и уже основательно проголодались. Горели свечи, комната была хорошо освещена. Не такая уж и маленькая комната. Совершенно не похожая на европейское жилье. Стены обтянуты шелковой тканью, которая искрилась и переливалась. Полы устланы мягкими пушистыми коврами, невероятно красивых цветов. Там вытканы дивные цветы, и при таинственном освещении свечами казалось, что девушки попали в сказочную пещеру, где все переливается и заставляет рассматривать каждый лучик. Столик низкий, полностью заставлен фруктами. В центре на подносе располагалась серебряная супница или сосуд, похожий по форме на европейскую супницу, с закрытой сверху крышкой. Лина приподняла крышку, в комнате моментально распространился умопомрачительный запах жареного на огне мяса. Рядом с мясом стоял графин с вином.

Постучал евнух, вошел и внес горячую воду и небольшую круглую ванну. Девушки должны были прежде помыться. Грязь впиталась в волосы, кожу, одежду. Они пропахли верблюдами, пустыней и песком. В волосы и то набился песок. Слуга налил горячей воды и добавил прохладной в небольшую ванну, которая располагалась за шелковой ширмой. Там же он поставил вторую ванну и тоже приготовил все для второй девушки. Положил на небольшом подносике несколько сортов мыла, которое издавало аромат цветов и черемухи, и роз… Пожелал им спокойной ночи и ушел.

Девушкам так хотелось есть, но еще больше хотелось смыть с себя всю грязь многодневного путешествия, и они быстро сняли с себя свое грязное тряпье, собрали его и положили у порога. Каждая уселась в свою ванночку, и обе с усердием начали тереть тело мочалками, поливая на себя уже чистой водой из кувшинов. Банная процедура продолжалась не менее часа. Была уже глубокая ночь, когда обе девушки закутались в мохнатые большие простыни и побежали к столу. В этот момент даже все беды и страхи отступили, потому что на голодный желудок и побег не организуешь.

Красное ароматное вино подействовало на обеих так расслабляюще, что они уже совсем перестали бояться страшного слова «гарем». Вернее, боялась-то одна Лина, Елизавета еще не поняла, что над ней нависла ужасная опасность стать рабыней в гареме султана. Лина решила не травмировать подругу по несчастью. Она лишь знаками объяснила Лизе, что она может говорить, Лина все понимает, только сказать не может. Лиза показала жестами, что будет говорить, а Лина будет повторять и учить русский язык.

Кровать оказалась огромной, там могло спокойно разместиться еще несколько таких девушек, она была низкой, очень мягкой и круглой. Над ней к потолку комнаты был прикреплен балдахин, прозрачный, нежного бело-розового цвета. Девчонки упали в мягкие подушки и в ту же секунду отключились.

Лина увидела сон, что она видит пустыню сверху, как будто она смотрит с высокого балкона, а под ней кто-то двигает пустыню, и меняются очертания барханов, идут верблюды… Вскоре исчезла и пустыня, и барханы, а она уже мчится в какой-то карете, но карета не запряжена в лошадей, а несется сама по себе. Лина очень испугалась, но увидела сидящую рядом с собой белокурую женщину, которая взяла ее за руку и прошептала: Доча, какие мы молодцы, что отправились в путешествие!

Потом картины сменились, она увидела море и высокие-высокие дома. Она таких никогда не видела прежде. Стало страшно… Ведь она смотрит на все снизу, а эти громадины могут упасть и раздавить и Лину, и женщину, которая стояла с ней рядом.

Девушка в страхе открыла глаза и увидела рядом с собой снова ту же белокурую женщину, которая лежала на соседней кровати, женщина была красивая, ее лицо светилось добротой и лаской.

Она смотрела на Лину с такой нежностью и любовью, что у девушки прямо сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Эта женщина, наверное, любит Лину и никогда не вырвет ей язык за неудобный и нежеланный вопрос. Но вопрос сам собой выпрыгнул из ее рта наружу и она спсросила женщину:

– Ты кто? И я тебе кто? Где мы с тобой?

– Дочка, ты меня пугаешь! Я – твоя мама, и мы с тобой прилетели в Тель-Авив. Тель-Авив – самый большой город в Израиле.

– А госпожа, а гарем султана, они где?

Оксана Николаевна, бедная, побежала в ванную комнату, набрала воды в рот и брызнула на дочку. Лина только сейчас открыла глаза до конца и посмотрела на мать осмысленным взглядом. Минутки две-три сидела молча, видно, внутри у нее шла напряженная аналитическая работа мозга: где все-таки реальность? Там, где султан с его проклятым гаремом и госпожой или где мама Оксана Николаевна.

В этот момент постучала горничная и на чисто русском языке сказала из-а двери:

– Это Катя, горничная. У вас сегодня экскурсия на Мертвое море. Вы не раздумали ехать? Тогда быстро в ресторан на завтрак, через полчаса внизу ждет автобус номер 721 с надписью Рубин Тур.

Девушка ушла. А мама с нажимом произнесла:

– Линка, где тут султан, где госпожа и гарем? Мы с тобой в Израиле. Давай быстро на завтрак! Купальники не забудем, будем купаться в Мертвом море!

Лина быстро отправилась в душ, и, стоя под струями горячей воды, смывая с себя ароматную пену абрикосового геля, невольно подумала:

– Можно было и не принимать душ, я же недавно, еще ночью, купалась в ванночке и поливала на себя из кувшина теплую воду, с ароматом роз.

И снова подумала, что начала она сходить с ума. Но мама накинула на нее огромную махровую простынку, Лина вышла на балкон и увидела в ярких ослепительных лучах солнца ласковое море, на пляже сотни людей, играют в песочек дети… А море… мечта… штиль полнейший. И вот она, мама, и экскурсия. И все женщины ходят с открытыми лицами, она же собственными глазами видит прохожих. И нет никаких евнухов в темных балахонах. А сама Лина, оказывается, русская девушка и говорит на русском, но и английским владеет отлично…

Лина сидела в кресле минут пятнадцать, балкон выходил на пляж и на оживленную улицу Бен Йегуда, где сновали люди, машины, слышалась восточная музыка. Лина пропускала весь поток информации через свои участки мозга, отвечающие за реальный анализ действительности, и вдруг поняла очень важную вещь: в ее жизни происходили все эти вещи. Израиль-здесь и сейчас, а вот пустыня, гарем и госпожа – это где-то давно в прошлом. Неужели такое возможно? И сама себе ответила: видимо, возможно, если я реально видела Саида, Лизу, гарем и евнухов. Выходя из одной реальности, я вхожу тут же в другую. И все это происходит во сне.

– А если я не буду спать и просто попрошу (кого? кого я попрошу?) показывать мне картины прошлого, когда я захочу их просмотреть.

Лина хоть и не была фанаткой от веры, но она верила в существование Бога. знала, что существует Единое Информационное Поле Земли, есть Хроника Акаши, и все прошлые и будущие события зафиксированы в одном месте для каждого человека. Выходит, у нее каким-то образом истончилась перегородка, отделяющая ее земной разум от входа в Информационное Поле Земли, что она видит разные жизни, разные эпохи…

От того, что Лина поняла, что ничего с ее мозгами не произошло страшного, что она нормальная девушка и не лишилась разума, ей стало гораздо легче. Даже аппетит проснулся. Она с балкона быстро вошла в комнату. Ее мама, Оксана Николаевна, сидела на кровати и боялась пошевелиться. Она еще больше дочки боялась, что ее чадо в последние дни неадекватно ведет себя и страшно боялась умопомрачения и психбольниц, куда упекут ее девочку. Но дочка вошла в комнату с балкона совершенно вменяемая, улыбнулась маме и сказала:

– Оксаночка, детка, быстро идем на завтрак и на экскурсию. Потом я тебе все расскажу. Это очень необычно, и потому – важно. Все расскажу, только подожди, мне надо еще немного подумать. Думать буду по пути на Мертвое море.

Так необычно начался их отдых на Земле Обетованной.