Текст книги "Грабли сансары"

– И давление у вас пошаливает, – сказал Богдан.

– Да я вас, да я у вас…

Галина Дмитриевна начала надвигаться на Богдана, пытаясь войти в квартиру. Но наткнулась на железный взгляд.

– Я вас не приглашал, – сказал Богдан, – соберете вещи, позвоните.

Дверь в квартиру захлопнулась, бабушка осталась в тамбуре.

* * *

Богдан Семенович обнаружил Асю на кухне, она жадно пила воду. Покосилась на хозяина, налила из кулера еще один стакан и выдула его вслед за первым.

– Эта безумная старушенция, – Богдан Семенович не стал тратить время на приветствия, – твоя бабушка?

Ася хмуро кивнула, налила еще стакан и принялась за него. Правда, пила уже спокойнее.

– Она всегда была такая? – Хозяин квартиры уселся за стол. – Или по поводу?

– Всегда, – коротко ответила Ася и попыталась скрыться.

– Погоди! – приказал Богдан. – Твоя бабушка всем мешает. Нужно понять, как нейтрализовать ее с минимальными потерями. Поэтому рассказывай про нее все, что знаешь.

Ася недовольно села и начала рассказывать. Про то, что бабушка всю жизнь ненавидела маму. Что была против рождения Аси («Сначала Леше надо карьеру построить!»). Причем была против до такой степени, что, когда мама отказалась делать аборт, бабушка выперла их из своей квартиры. Идти им было некуда, пришлось что-то снимать, а мама вынуждена была работать в цветочном ларьке. Лет десять мама с бабушкой не разговаривали, а потом у Галины Дмитриевны случился сердечный приступ, она уговорила привезти ей в больницу внучку. Посмотреть перед смертью. Смерти не случилось. А общение возобновилось. Но лучше бы нет.

Богдан Семенович слушал с профессиональной выдержкой, у него был большой опыт по выслушиванию женских жалоб. Он знал, что в потоке сознания бедных больных всегда есть важная для эпикриза информация.

Ася расслабилась и говорила горячо и искренне, как с подружкой:

– Вот чего она к нам лезет? И все время гавкает, гавкает… Папа ее боится, мама гавкает в ответ. А ей как будто этого и надо!

– Я все понял, – неожиданно сказал Богдан Семенович, – спасибо!

Ася остановилась на полуслове и растерянно заморгала. «Чего это я разоткровенничалась? – подумала она. – Гормоны, наверное!»

Она выскользнула из кухни.

Богдан Семенович достал телефон и набрал сына:

– Гриш, ты скоро домой? Окей. Имей в виду, на тебя может наброситься безумная старуха… Асина бабка. Запомни, что нужно делать…

* * *

Выпив всю валерьянку в доме, бабушка поняла, что нужно атаковать слабое звено. Самого растлителя. Папашку сопливого.

Она ждала его у подъезда, на скамеечке. Думала, будет скучно, но очень скоро рядом с ней уселась седенькая, но бодренькая соседка.

– Ломит чего-то, – сообщила она, – опять похолодает, видно.

Через полчаса они знали все друг о друге: болезни, родственников, что растет на даче, какие сериалы стоит смотреть. Узнав, что Асина бабушка приехала издалека, соседка удивилась:

– И чего тебя, Галина Дмитриевна, к нам принесло? Сажать же уже скоро.

Галина Дмитриевна протяжно, с переливами, вздохнула и призналась:

– Ох, Варвара Леонидовна… тут такое дело… Только между нами, ладно?

И изложила свою версию реальности: якобы она узнала о беременности внучки и сразу примчалась решать проблему. А тут просто содом и гоморра. Матери на Асю плевать; Асин папа под пятой у жены, пикнуть боится; в школе полный развал воспитательной работы; отец насильника Гришки оказался хамом и практически маньяком…

Варвара Леонидовна охала и поддакивала. Как-то незаметно разговор перешел на коррупцию и ситуацию в Сирии. Асина бабушка так увлеклась, что едва не проворонила цель. Хорошо, что соседка толкнула ее локтем и прошептала:

– Смотри!

Гриша почти добрался до подъезда, Галина Дмитриевна бросилась на него коршуном.

– Ну все! – кричала она. – Допрыгался! Насильник! Извращенец! Леонидовна! Вызывай милицию!

Соседка часто закивала, но за телефоном не полезла – зато смотрела во все глаза и слушала во все уши.

– А, – понял Гриша, – вы Асина бабушка. Здравствуйте!

– Он еще хамит мне тут! Леонидовна! Да звони уже в милицию! Я его держу!

И действительно вцепилась в Гришину руку. Варвара Леонидовна затаила дыхание. Это было покруче любого сериала. А Грише вдруг стало смешно.

– Во-первых, – сказал он, широко улыбаясь, – давно уже не милиция, а полиция!

– Тебе от этого легче не будет, насильник!

– Во-вторых, никакого насилия не было. У нас все по любви…

– Растлитель малолетних!

– В-третьих, мне самому восемнадцати еще нет, да и, в-четвертых, шестнадцать лет – возраст согласия…

Бабушка Аси чувствовала, что жертва ведет себя неправильно, но что она могла поделать? Разве что вцепиться в этого негодяя посильнее. Это подействовало: наглая ухмылка исчезла с лица гаденыша, появилась гримаса боли.

– Варвара Леонидовна, – попросил Гриша сдавленным голосом, – а вызовите полицию, пожалуйста! Она меня покалечит сейчас…

Галина Дмитриевна опомнилась и отдернула руку.

– Спасибо! – Малолетний извращенец слегка поклонился и вошел в подъезд.

– Нет, ну ты видела?! – выдохнула Асина бабушка, когда к ней вернулась речь. – Такой же наглец, как папочка! Яблоко от яблони… А кто его отец, кстати? Грузчик? Вышибала в баре?

– Завотделением в кардиологии, – ответила соседка и торопливо уточнила: – Но очень грубый, очень!

* * *

Ася поняла, зачем Гриша подпирал дверь стулом.

Богдан Семенович был у себя дома, и стучаться он не привык. Нет, в этот раз они еще ничего не успели. Просто валялись вместе на кровати, но Ася подорвалась и не знала, куда деваться от смущения. Богдан Семенович на ее смущение не среагировал.

– Так, – сказал он, – пока баб… то есть мам ваших нет, надо поговорить серьезно.

Гриша и Ася как по команде сели и синхронно хлопнули глазами.

– У меня такое ощущение, молодежь, что вы плохо соображаете, что происходит.

Богдан Семенович посмотрел в честные Асины глаза. Потом в Гришины.

– Послушайте, – сказал он, – давайте без соплей. Если делать вакуум, то делать его надо вот прям сейчас. Лучше вчера. Но можно завтра.

– Но мы же вроде решили… – начал Гриша.

– Это взрослые за вас все решили, – отбрил его отец, – я хочу понять, что решаете вы.

– Но ты же сам сказал, что дашь денег… – опять начал Гриша.

Богдан Семенович разозлился.

– Гриша, я дам денег, – сказал он, – но ты понимаешь, что дело не только в деньгах? У меня такое впечатление, что вы малость… как это сейчас говорят, не догоняете. Ася, ладно этот оболтус, но рожать тебе. Ты подумай, ты точно готова?

– А если не готова, то что? – спросила Ася.

– Если не готова, то мы с тобой едем в больницу. И инцидент будет исчерпан.

– Но я… – сказала Ася.

На некоторое время она зависла. В больницу ехать очень не хотелось.

– Папа, что ты пристал? – возмутился Гриша.

– Ребята, – терпеливо начал с начала Богдан Семенович, – у вас через восемь месяцев будет ребенок. Все ваши друзья будут ходить по дискотекам и пить водку, а вы будете сидеть дома и менять подгузники.

Гриша фыркнул.

– Папа, я ненавижу водку, – сказал он.

– А я дискотеки, – добавила Ася.

Богдан Семенович чуть не взвыл от бессилия.

«Два идиота», – подумал он. Но вслух сказал:

– Окей, поговорим через полгода.

– Надо замок в дверь поставить, – задумчиво сказал Гриша, провожая отца взглядом.

– Слушай, а ведь у нас реально ребенок будет, – сказала Ася.

– Ай, – отмахнулся Гриша, – восемь месяцев – это в другой жизни. Экзамены еще эти… Поступление… Я потом, ок?

* * *

На следующее утро Грише опять пришлось бежать к нулевому уроку – натаскивание на ЕГЭ выходило на пик, каждый день было по два-три факультатива. Он позавидовал Асе, которая осталась нежиться в смятой кровати, наскоро перекусил и двинул в школу.

Настроение было отличное. Они с Асей притерпелись друг к другу, и Гриша начал получать удовольствие не только от секса, но и от уютного сопения в ухо, от мягкого и теплого, что всю ночь было рядом, только протяни руку. И просыпались они, тесно прижавшись друг к другу.

– Привет, Григ! – из задумчивости его вывел одноклассник Даник. – Чего такой довольный?

Гриша понял, что широко улыбается, но прятать улыбку не стал – кому какое дело? Может же у него быть просто хорошее настроение?

– Да так, – ответил Гриша, но Даник сразу взял быка за рога:

– Это из-за Аськи, да?

Гриша промычал что-то неопределенное.

Данька фыркнул:

– Да не парься! Вся школа уже знает!

Гриша повертел головой и понял, что превратился в центр притяжения взглядов. Все одноклассники так или иначе рассматривали его: кто в открытую, кто искоса, а девчонки тут же принялись шептаться, не отрывая от Гриши глаз.

Это было приятно.

– Так что, вы это… спите, да? И она залетела, да? – Даник от волнения говорил слишком громко.

Даже те, кто изображал безразличие, подняли головы и стали прислушиваться.

И Грише стало смешно.

– Народ! – сказал он на весь класс. – Все правда! Я и Ася… короче, у нас будет ребенок!

Сначала все молчали. А потом кто-то из одноклассниц прошептал театрально:

– Я же говорила…

Класс прорвало. Кто-то засмеялся, кто-то захлопал, Данька, раздуваясь от гордости – словно это он был сегодня ньюсмейкером, – хлопал Гришу по плечу и повторял:

– Мужик! Мужик!

А Гриша стоял и прислушивался к себе. В ушах звучал собственный голос: «У нас будет ребенок!» Он возвращался снова и снова, словно эхо в ревербераторе.

– Успокаиваемся! – прогремел над головами голос математички. – Рассаживаемся! Прекращаем гвалт!

Класс неохотно затихал.

Данька хотел продлить минуту собственной славы (ведь это он заставил Гришу признаться!), потому сказал:

– Это мы, Полина Владимировна, за друга радуемся! У него ребенок скоро будет…

Математичка не стала делать вид, что удивлена. Нахмурилась и сказала:

– Гриша, попроси свою бабушку успокоиться и в школу не приходить.

– Это не моя, – вздохнул Гриша, – это Асина.

– Все равно. Скажи ей, что вахтеру даны четкие указания – в школу ее больше не пропустят. Открыли тетради…

* * *

Звонок от Богдана и рассказ о том, что Галина Дмитриевна снова ходила в школу, стал последней каплей.

Лариса сорвалась с работы, приехала домой, быстро упаковала вещи свекрови и даже купила ей билет. Потом вызвала слесаря, чтобы он сменил сердцевину у одного из замков, предупредила Асю, чтобы домой пока не совалась, отправила мужу сообщение: «Попадешь в квартиру, только когда и если посадишь маму на поезд» – и уехала обратно на работу.

И когда Галина Дмитриевна вернулась, в тамбуре стояла упакованная сумка, сверху в файле лежал билет.

Она, естественно, пыталась скандалить. Звонила сыну. Приехавший со своего таинственного испытательного срока сын не смог открыть квартиру. Она пыталась устроить сидячую забастовку и заявила, что не сойдет с этого места, пока ее не впустят обратно, что она будет жаловаться и вызовет милицию. Но через два часа ожидания под дверью, когда все, что она хотела сказать по поводу бесхребетного сына и теперь уже пропащей внучки, было сказано, Галина Дмитриевна заскучала. В это время она должна была сидеть дома в мягком кресле и наслаждаться ток-шоу.

Она посмотрела на время отправления в билете.

– Вези меня на вокзал, – приказала она сыну.

Алексей Ульянович вздохнул с облегчением. Никакого испытательного срока у него не было, он третий день прятался в кафе, где пил чай и пытался что-то написать.

Седьмая неделя. Кто виноват?

– Я вот эти хочу! – сказала Ася.

Лариса с Вероникой переглянулись.

– Интересный цвет, – тактично сказала Вероника.

– Э-э-э, – сказала Асина мама и с надеждой посмотрела на Гришу: – А ты что думаешь?

Гриша, который за два часа хождения по строительному рынку сильно устал, поднял глаза от смартфона и сказал, что ему норм.

Лариса с Вероникой переглянулись еще раз.

– Асенька, – сказала Вероника, – но у тебя ребеночек, если ночью проснется и «это» увидит, он будет орать до утра. Нужно бы что-то выбрать… поспокойнее.

Лариса согласно закивала.

– Тебе же теперь нужно о ребеночке думать, – сказала Лариса.

Ася смотрела на обои, которые так ей понравились. Она всю жизнь мечтала о том, что сделает в своей комнате такой ремонт. Чтоб не ужасные цветочки, которые ей «радуют» глаз с младенчества. Чтоб не шкаф двадцатилетний, который мама жмотится выбросить. Чтоб просто и ярко. Как у Алины. Но у той не просто комната, у нее целый этаж. И все свое, и все так, как она хотела.

– Смотри, какие красивые! – сказала мама и показала Асе на нежно-розовые обои в белые ромашки.

Ася рефлекторно сжала кулаки.

– А я хочу вот эти! – сказала Ася.

Мамы опять переглянулись.

– Асенька, может, ты посидишь? Ты устала? – спросила Вероника. – А мы тут пока все выберем.

– А зачем вы меня тогда с собой тащили?

Ася не собиралась плакать и не собиралась ругаться. Но голос сам повысился, а из глаз почти полилось.

– Ну я же не думала, что ты нам истерить будешь, – раздраженно сказала мама, – слушай, ты не возникай. Это не твоя квартира, и не твое дело там командовать. Так что рот закрыла и слушай тетю Веронику.

– Ну вы же говорили, что мы можем выбрать, – всхлипнула Ася.

– Конечно, выбирай. – Вероника толкнула Ларису локтем. – Но ты пойми, что тебе нужно о ребенке думать… Гриша, ну скажи ты что-нибудь!

– А? – спросил Гриша. – Отличные обои.

– Какие? – спросила Ася.

– Что?

Гриша опять с трудом поднял глаза от смартфона.

– Слушайте, покупайте уже любые, и я пойду, ок?

– Куда ты собрался? – спросила Вероника.

– Идем с пацанами… Да какое вам дело, а? Я с вами уже два часа потерял! Что я маленький, отчитываться должен?

– Но у тебя вроде как семья теперь… – съязвила Вероника.

– И что? У вас с папой тоже семья, он же не сидит с тобой как привязанный! Ну, так что берем?

– Только не цветочки! – взмолилась Ася.

– Хорошо, – согласилась Вероника, – возьмем что-нибудь стильное.

И она кивнула на рулон однотонных бледно-бежевых обоев.

– Короче, берем вот эти, – сказала Лариса, заметив, что Ася опять собралась спорить. – Ася, прекращай рыдать, тебе нельзя волноваться. Думай о ребенке.

Ася посмотрела на очередные скучные обои и поняла, что жизнь опять превратилась в борщ.

– Да почему о ребенке? – взвилась она. – А можно я о себе подумаю? Почему я для этого ребенка должна что-то делать?

– Потому что ты беременна, дура, – сказала мама, – и, заметь, виновата в этом только ты.

– Ну оба виноваты, – попыталась смягчить ситуацию Вероника.

– Ну если по-честному, то нет, – сказал Гриша, продолжая переписываться в чате. – Ладно, вы тут продолжайте, а я пошел.

Он махнул рукой и повернул к выходу из магазина.

Пока паковали обои, пока выбирали какие-то там потолочные плинтуса, Ася стояла в сторонке и смотрела на свое отражение в двери. Она подумала, что с этой беременностью надо завязывать. Она еще вчера погуглила и выяснила, что никакого ребенка у нее нет еще и близко. Подумаешь, несколько клеток размноженных. Еще даже не эмбрион. Не о чем говорить.

Вот только звонить Богдану страшно. Слишком уж он суровый. И Ася решила, что завтра же пойдет в поликлинику, где проходила медосмотр. Гинеколог там точно есть.

* * *

Гриша лежал на полу, широко раскинув руки и ноги. И дышал как паровоз. Пот стекал с него градом. Влада, как обычно после долгой разлуки, устроила ему встряску. Но и сама устала. Прикорнула рядом, положив голову Грише на плечо.

Он покосился на Владу и невольно сравнил ее с Асей. Конечно, с Асей классно, но Влада… Она куда опытнее и нежнее. Ася до сих пор старалась закутаться в одеяло сразу после секса, а Влада с удовольствием демонстрировала свое тело. Иногда Грише казалось, что она специально принимает соблазнительные позы, чтобы поддразнить его. Впрочем, у нее не было несоблазнительных поз. «Ну, – подумал Гриша, – может быть, Ася к тридцати пяти тоже раскрепостится». И осторожно провел пальцами по плечу Влады. Она вздрогнула, просыпаясь, и потянулась, как кошка.

– Надо почаще делать такие долгие перерывы, – проворковала она. – Ты прямо вообще сегодня.

Она приоткрыла один глаз и добавила со смехом:

– Или ты тренировался на ком-то?

Гриша оцепенел. Он не собирался рассказывать про Асю, но и врать тоже не хотел.

Влада приподнялась на локте и поцеловала его в плечо:

– Зайчик! Мы же договорились – мы оба совершенно свободны. С кем хотим, с тем и спим!

– А ты с кем-то без меня спала? – еще больше напрягся Гриша.

– А что? – лукаво улыбнулась Влада, но тут же успокоила: – Нет, конечно, все два месяца хранила тебе верность. И немножко соскучилась…

И Влада доказала, что до этого она лежала совсем несоблазнительно, так, дразнилась слегка…

После второго раза Гриша выдул литр минералки за один подход и опять повалился на пол. Сил хватало только на то, чтобы смотреть в потолок. В голове было легко и пусто, наверное, поэтому он и ляпнул:

– А у меня была одна девчонка…

Влада не перебивала, и Гриша продолжал говорить, глядя строго вверх. И про беременность, и про то, что теперь живут вместе, и про обои эти чертовы.

– Вот скажи, – возмутился он, – при чем я к этим обоям? На фига меня было с собой тащить? Два часа убил не пойми на что!

Только тут Гриша осознал, что Влада все это время лежала тихо-тихо и даже не поглаживала его, как обычно. Он обернулся к ней. Влада смотрела на него со странной грустью. Гриша вдруг заметил несколько морщинок вокруг ее глаз. И в уголках губ.

– Одевайся, – мягко сказала Влада, – тебе пора.

Грише стало страшно, он попытался ее обнять, но женщина остановила его руку.

– Но ты же сама говорила! – взмолился Гриша. – Никаких обязательств! Мы свободные!

– Ты уже несвободен, – так же мягко улыбнулась Влада. – У тебя теперь ребенок. И его мама, о которой ты будешь заботиться. Одевайся.

Он одевался, путаясь в штанинах, и все пытался объяснить, что он по-прежнему любит Владу. И если она скажет, он с Асей расстанется.

– Не нужно, – перебила его Влада, продолжая улыбаться. – Вообще-то я за тебя рада. Честно. Но приходить ко мне больше не нужно. И звонить.

Грише захотелось изо всех сил обнять женщину, которая научила его быть нежным. Которая показала, что такое настоящий секс. И которую он сейчас потеряет навсегда. Он застегнул последнюю пуговицу на штанах.

– Влада! – со слезами в голосе начал он, еще не зная, что скажет.

Впрочем, Влада и не собиралась дать ему высказаться.

– И я тебя обманула, – сказала она. – Пока тебя не было, я спала с другим мужчиной. Четыре раза.

Гриша набычился и почти выбежал из комнаты.

* * *

Ася сидела в очереди, опустив глаза. Тетки напротив сверлили ее взглядом.

– Я только спросить, – сказала сильно запыхавшаяся беременная женщина.

Лифт не работал, и ей пришлось идти пешком на четвертый этаж. Одна из теток немедленно сорвалась с места и заслонила собой кабинет.

– Все только спросить! – сказала она. – Тут очередь!

Женщина закатила глаза и прислонилась к стене.

– Кто последний? – устало спросила она.

Тетка оживилась и принялась перечислять всех сидящих под кабинетом.

«Во память у человека», – восхитилась Ася.

– Так что вы вот за девушкой, – резюмировала тетка.

Ася улыбнулась беременной, та ей в ответ скорчила страдальческую рожу.

– Садитесь, – предложила Ася.

– Ой нет, – вздохнула та и протянула Асе деньги, – сидя еще хуже. Но если ты мне принесешь бутылку воды, я буду очень благодарна.

Ася метнулась к киоску на первый этаж. Беременная пила жадно, большими глотками. Тетки смотрели осуждающе.

– Бухала вчера всю ночь, – пояснила беременная громко.

Одна из теток хотя бы покраснела.

Но тут дверь кабинета распахнулась, и женщина, которая стояла прямо у дверей, кивнула беременной:

– Идите, сейчас моя очередь, я вас пропускаю.

Тетка напротив Аси заорала, что она не пропускает, что она напишет жалобу и будет куда-то там жаловаться. А дальше Ася заткнула уши наушниками и выключилась из реального мира. Из-за этой перепалки она отвлеклась от того, зачем сюда пришла, и, когда подошла ее очередь, спокойно вошла в кабинет.

Врач была такая же злющая, как и та тетка в коридоре. Видимо, они круто поругались. Потому что руки у врача подрагивали, а глаза были мокрые.

– Коррупция им мерещится, – мрачно сказала она Асе вместо приветствия, – посидела бы тут с мое в две смены. Что у тебя?

Врач нервно отшвырнула карточку предыдущего пациента.

– Вера, запиши ей очередной аборт по показаниям! Сорок лет бабе, предохраняться не может научиться! Сдохнет, а отвечать буду я. Что у тебя, я спрашиваю?

Ася вжалась в кресло.

– Ну что, что? – раздраженно повторила врач. – Что, уже подхватила? Чешется? Зудит?

– Н-н-нет, – робко сказала Ася.

– Половой жизнью с какого возраста живешь?

– С шест-над-цати, – икнув, ответила Ася.

– Ну хоть не с двенадцати, – съязвила врач, – иди на кресло. Салфетку взяла?

– Чт-то?

– С собой надо брать! У нас тут не частная клиника! Значит, на юбку свою ложись!

Ася, умирая от стыда и ужаса, смотрела на огромное гинекологическое кресло. Она видела подобные в сериалах. Но они были какие-то не такие.

– Что стоим?

– Но я не знаю… я никогда…

Ася посмотрела на врача с надеждой.

– Вот как ноги раздвигать, так все знают, а как тут, сразу такие скромницы.

Асю бросило в жар. Она чуть не выскочила из кабинета как была, в колготках. Но вовремя остановилась и, дергая заевшую молнию, начала натягивать юбку на себя.

– Все, сходила к врачу? Ну ничего, в следующий раз мозги включишь, а не будешь спать с кем попало. Шестнадцать лет! Я в твоем возрасте еще в куклы играла!

Ася выскочила из кабинета. А потом всхлипывала и бежала. Бежала и всхлипывала.

* * *

Гриша километров пять чесал пешком, включил телефон только перед самым домом. Сразу же пришла эсэмэска: «Абонент АСЯ звонил вам 4 раза». И тут же еще одна: «В нашей комнате начали ремонт, я у себя. Перезвони!» Перезванивать не стал, потому что до конца не успокоился. Но к Асе решил зайти.

Впустил его Асин папа, который при виде Гриши скривился и вздохнул:

– Ну проходи…

И ушел на кухню. Гриша осторожно открыл дверь Асиной комнаты. Ася лежала на кровати.

– Ты почему трубку не берешь?! – расплакалась она. – Я тут… Мне плохо стало, твой папа приказал лежать… а ты… Ты где был?

Гриша решил сразу увести от опасной темы:

– Тебе плохо? А почему? Ты заболела?

– Я беременна! – чуть не крикнула Ася. – А беременным бывает плохо! И тогда нужно лежать, чтобы сохранить ребенка!

– А ты хочешь сохранить ребенка? – вдруг спросил Гриша.

Ася задохнулась. Она и сама не знала, чего она хочет. И ребенок этот… он же еще даже не человек, что там сохранять?

– А ты? – шмыгнула носом Ася. – Это и твой ребенок, между прочим!

И тут Гришу прорвало. Он высказал Асе все, что наболело: и что она сама к нему заявилась, что обманула, что решила залететь, у него не спросив, что ему к ЕГЭ надо готовиться, а не обои выбирать, что она постоянно лезет в его жизнь…

Асе очень хотелось вскочить и убежать, но все, на что хватило сил, – это повернуться на бок и свернуться калачиком.

Гриша иссяк. Сел рядом, не зная, что говорить дальше. Не извиняться же! Ася сама виновата! Но и молчание становилось гнетущим. Гриша взял с кресла плед, накрыл Асю и спросил:

– Может, тебе каких таблеток? Папа ничего не говорил?

Ася завернулась в плед с головой. Гриша посидел немного и вышел.

* * *

Гриша лег спать в гостиной на полу, даже кайфуя от того, что он один. С Асей, конечно, хорошо, но и свободно развалиться, взять в постель ноут и не париться наушниками тоже приятно.

Из Гришиной комнаты вынесли мебель и содрали со стен обои. Вероника взбодрилась, с удовольствием командовала рабочими, часами сидела на сайтах, выбирая занавески, светильники и декоративные подушечки. И по дому перемещалась стремительно, постоянно что-то прибирая и протирая. На телефон Гриши она наткнулась в ванной и сначала просто хотела отругать его, чтобы не бросал вещи где попало. Но потом случайно разблокировала его и решила глянуть одним глазком, с кем сын общается.

Гриша выбирал видео на ютубе, когда в дверях возникла мама.

– Ты ей звонил! – сказала она трагическим шепотом.

Гриша посмотрел на свой телефон в маминых руках и мгновенно озверел:

– Какого хрена?

Он вскочил, выхватил телефон, его ноутбук чуть не полетел на пол.

– Ты несовершеннолетний, и у тебя не может быть от меня тайн, – сказала мама дрожащим голосом.

Гриша ответил матом. Дома второй раз в жизни. Первый раз он обматерил отца в семь лет и навсегда запомнил, что так делать нельзя.

– Ты не должен с ней общаться, – сказала мама, – у тебя жена и ребенок.

– Нет у меня никакой жены! И ребенка нет!

Гриша подрагивающими от ярости руками полез в телефон.

– Я пароль поставлю!

Мама прислонилась к стене.

– Ты не должен с ней встречаться, – повторила она, – а если ты не можешь принять решение, то я сама с ней поговорю.

– Я могу принять решение! – заорал Гриша. – Пошли вы все… И не лезьте в мою жизнь! И не смей брать мой телефон!

– Это не твой телефон, это наш с папой телефон, – жестко сказала мама, – ты пока ни копейки на него не заработал. А пока не заработал, ты будешь сидеть и молчать. И делать, что тебе говорят. Узнаю, что ты общаешься с этой женщиной, – пеняй на себя.

Мама вышла. Гриша сел на пол. Ему было невыносимо тошно. И больше всего тошно от того, что с «этой женщиной» он может больше никогда не увидеться.

* * *

У нового обиталища выяснился один серьезный недостаток: в гостиной, где Гриша ночевал, было отлично слышно все, о чем говорят на кухне.

А на кухне говорили о нем, Грише.

– Он опять звонил ей! – причитала мама. – Этой шлюхе!

– Ну она все-таки не совсем шлюха, – попытался восстановить истину отец.

– Она развратила нашего мальчика! Чуть не женила его на себе! А она, на секундочку, в два раза старше!

Гриша полез за наушниками. Ему было противно все это слушать.

– Погоди, – удивился папа, – ты же сама с ней говорила. И она сказала, что ни о какой женитьбе речь не идет.

Гриша замер. Он и не подозревал, что мама с Владой встречались.

– Мало ли что она говорила! – в мамином голосе звенела ненависть. – Она и сына нашего обещала в покое оставить, а сама… И вообще, ты что, ее защищаешь?!

На кухне забулькал кулер. Видимо, папа наливал маме водичку.

Гриша злился. Влада сказала ему, что ей нужна пауза! А оказывается, она маме что-то обещала! Предательница! Все они сволочи!

Тем временем мама выпила воду и продолжила:

– Поговори с ним! Объясни! Господи, я только обрадовалась, что у Гриши появилась Ася! Хорошая девочка, родителей давно знаем… Будут жить тут, под крылышком, я им все обустрою. Гриша должен забыть эту… ту…

– Погоди, – вклинился отец, – о чем конкретно я должен с ним поговорить? Что при живой жене нельзя встречаться с другими женщинами? По-моему, это и так понятно…

– Понятно, говоришь? – мама вдруг перешла на почти змеиное шипение. – А не помнишь, как сам… со своими медсестрами…

Гриша не выдержал и выскочил из комнаты в одних трусах.

– Достали вы уже! – крикнул он, врываясь в кухню. – Поговорить хотите? Ну давайте, говорите! Что вы мне рассказать хотите? Про семейные ценности? Про супружескую верность! Да пошли вы…

Папа влепил ему пощечину. Без злости, спокойно, просто как медицинскую процедуру. Помогло. Гриша застыл с открытым ртом.

– Успокоился? – спросил отец. – Хорошо. А то у нас тут вечер семейной истерики образовался. Но раз уж ты пришел, спрошу: ты почему тут, а не с Асей? Ей сейчас поддержка нужна…

– Перебьется! – сказал Гриша, но уже без ярости. – Пусть сама разбирается! У нее своя жизнь, у меня – своя!

Он вернулся к себе, заткнул уши наушниками и врубил «Skillet» на полную громкость.

* * *

Ася выбралась из комнаты под вечер – проголодалась. На кухне сидела теплая компания: ее родители и родители Гриши. Они о чем-то переговаривались, но когда Ася вошла, замолчали.

– Вы чего? – подозрительно спросила она.

– Да ничего, мы вообще, – неискренне затараторила Гришина мама, но Богдан Семенович остановил ее коротким взглядом.

– Сядь, – приказал он.

Ася села.

– В общем, – продолжил он, – у Гришки заворот мозгов. Он заявил, что ребенком заниматься не будет.

– Это у него дурь! – опять встряла тетя Вероника. – Это пройдет! Ты не переживай!

Ася прислушалась к себе. Она не переживала. Чувствовала только слабость и голод.

– Имей в виду, – Гришин папа неотрывно смотрел ей в глаза, – что мы, независимо от Гришиного решения, тебя не оставим. Будем поддерживать. Любое твое решение. Если родишь – поможем вырастить. Если…

И тут вступила тетя Вероника:

– Никакого «если»! Конечно, надо рожать! А Гриша никуда не денется. Даже и не думай!

Вот это – даже и не думать – у Аси получалась сейчас очень хорошо. Не думала и молчала.

Кажется, очень долго.

– Ну, – не выдержал папа, – чего надумала?

– Все норм, – сказала Ася. – Мам, а что у нас на ужин?