Текст книги "Банальные истории"

«Опять мне повезло, – подумал Рыжий, – кто-то забыл еду».

Мама бы никогда не разрешила это есть. Но мамы не было, а живот у Рыжего уже сводило от голода. Он решил, что попробует только чуть-чуть…

Когда Рыжий открыл глаза, он не чувствовал лап. Перед глазами все плыло, сильно воняло. Рыжий попытался встать, но смог только отползти из вонючей лужи. Похоже, его рвало. И не только рвало. Вылизываться не было сил. Встать не было сил. Даже плакать не было сил. Рыжий закрыл глаза и понял, что умирает.

Но нет. В следующий раз Рыжий не только открыл глаза, но и встал. Шатаясь, он добрел до лужицы у стены и вылизал ее всю, досуха.

«Какой я сильный, – подумал Рыжий. – Выздоровел!»

Рыжий выгнул спину и сердито зарычал, то есть он собирался выгнуть спину и зарычать, но от слабости его мотнуло в сторону, и он упал.

«Все равно я крутой», – подумал Рыжий.

В следующий раз он добрел до того места, где из подвала выходила мама. Рыжий видел, как она много раз исчезала в этой дырке, и решил, что должен ее найти.

«Я сильный и храбрый! – думал Рыжий. – Я вылезу из подвала, найду всех и спасу».

⁂

Если бы Рыжий мог посмотреть на ситуацию трезво, он бы понял, что должен был погибнуть уже несколько раз. Его случайно не забрал отлов, он случайно не сдох от отравы, он случайно выбрался из забитого подвала. Просто потому, что лаз забили небрежно и отощавший котенок смог протиснуться между досок.

Теперь Рыжий сидел на улице и во все глаза смотрел на окружающий мир. Было страшно. Но интересно. Когда мама возвращалась с прогулки, от нее пахло вот этой травой и вот этим свежим воздухом. То есть Рыжий, конечно, не знал, как это называется, он просто узнавал запахи, и они не казались ему враждебными. Мимо проходили люди. Рыжий сначала прятался, но с каждой минутой есть хотелось все сильнее. Он погрыз травы. Потом еще погрыз травы. Потом осмелел и вылез на дорожку.

– Кис-кис-кис! – услышал котенок.

«Ура! Меня сейчас покормят!» – подумал он. Но на всякий случай прижал уши и спрятался.

– Кс-кс!

Котенок аккуратно высунулся. На дорожке стоял человек и держал в руке что-то… Рыжий принюхался. Пахло едой. Рыжий принюхался еще раз и немножко потерял рассудок.

С воплем «уиии!» он, задрав хвост, побежал к человеку, но перед самым его носом вкусно пахнущее нечто вдруг исчезло, а на дорожке показался другой человек, и он закричал: «Фас!»

Рыжий хотел рвануть назад, но дорогу перекрывал первый человек. Котенок подался в другую сторону, но там оказалась огромная зубастая пасть.

– Мяк, – тихо сказал Рыжий и зажмурился. Он вжался в асфальт и описался от ужаса.

Однако пасть не спешила его есть.

– Фас! – еще раз заорал человек.

Рыжий приоткрыл глаз. Большая собака смотрела на него с недоумением. «Это же ребенок!» – было написано у нее на морде.

– Фас, тупая сука!

Собака мотнула мордой и села. Рыжий собрал последние силы и рванул в сторону. Он бежал, не разбирая дороги, просто бежал, подальше от злобного человека, бежал от ужасного «фаса». Если бы оглянулся, увидел бы, как заскулила бультерьерша, когда получила ногой в живот, как виновато она смотрела на хозяина, не понимая, что должна была сделать.

Пустая пивная бутылка полетела вслед Рыжему, но ему было все равно. Он забился в кусты и затих на несколько часов. То ли спал, то ли потерял сознание от истощения.

⁂

Когда Рыжий проснулся, ужас прошел. Он подумал, что ему все-таки очень везет. Ведь он познакомился с отличной собакой.

Котенок скучал по маме, он готов был бежать и спасать ее немедленно, но у него совсем не было сил. Он чувствовал, что ему нужно пить и спать. Он пил и спал. Но как же хотелось есть…

Рыжий потихоньку питался землей. В некоторых местах земля пахла едой. Иногда людьми. Но людей Рыжий теперь опасался. Они иногда проходили мимо, но Рыжий старался не высовываться.

А потом шел дождь. Долгий, холодный и мокрый. Мама Рыжему перестала даже сниться, он уже не помнил, что бывает тепло. Он не помнил, что может быть сухо. Он не помнил, что могут не болеть глаза и лапы, что может не кружиться голова.

И к людям он вышел просто от отчаяния. Он вышел и лег на человеческие ноги. Ноги были теплые. Рыжий закрыл глаза. Он ждал, что сейчас заорут «фас», но надеялся, что хоть пару секунд погреется.

– Ой! Какой ты мииилый!

Рыжий поднял глаза. Ноги принадлежали огромному существу – девочке лет двенадцати. Она тоже была рыжая. «Это хороший знак», – подумал Рыжий и обхватил ногу лапами.

Никакая сила в мире не могла бы оторвать его от этой – такой родной – ноги.

– Мам, – донеслось сверху, – а давай мы его возьмем?

– Даже и не думай! – послышался другой голос, строгий и неприятный. – Папа не потерпит дома животное.

Рыжий закрыл глаза. По его расчетам, строгий голос от этого должен был исчезнуть. Но не только не исчез, а стал громче.

– Пошли, Полина! Мы опаздываем.

– Но он… Я не могу…

Тут же чьи-то руки оторвали Рыжего от земли, но не прижали к теплому (что было бы правильно), а отшвырнули в траву у дороги. Не сильно, но обидно.

Когда он очухался и открыл глаза, девочка с мамой уже скрывались за поворотом тропинки. Рыжий издал пронзительное «мяу!» (получилось сиплое «миии»), девочка на него оглянулась полными слез глазами – и пропала за деревьями.

У Рыжего не было сил прятаться, он просто лег на краю тропинки и стал ждать непонятно чего.

«Я же везунчик, – думал он, – только вышел, а уже такого хорошего человека поймал! Буду лежать здесь, человеки обязательно придут еще».

И правда, человек пришел. Только это был мальчик. Шел он медленно, явно был чем-то недоволен и всматривался в траву. Рыжий затаился.

Мальчик остановился, достал из кармана телефон и сказал:

– Полина, я тут. Нет тут никакого…

Договорить он не успел – прямо на его ноги прыгнуло что-то рыжее и стремительное.

– Полин, он мерзкий, – сказал мальчик, – грязный и облезлый. Ты точно этого котенка хотела?

Рыжий не слушал, что отвечала Полина, он терся о ноги мальчика и урчал.

«Я не мерзкий, я не гадкий, я везунчик, я самый лучший в мире кот! Мне мама всегда говорила, что я самый красивый!»

Мальчик брезгливо поднял котенка.

Он держал неудобно, боялся прижимать к себе, но Рыжий все понимал: чистотой он не блистал. Он так проголодался и так замерз, что у него не было сил изображать гордое животное. Держи уже как можешь, только не бросай!

Мальчик тем временем отчитывался кому-то в телефон, что нашел, забрал, и спрашивал, что ему теперь делать.

– Кормиии! – взвыл Рыжий.

Изо рта опять вырвался жалкий сип.

– А чем его кормить? – спросил мальчик.

– Аааааа! – закричал Рыжий.

Он смутно помнил, какая вообще не свете бывает пища.

– Слушай, он, по ходу, больной, – сказал мальчик, – рот открывает, а не мяукает. Он не заразный?

В этот раз Рыжий услышал ответ.

– Руки потом помоешь, – сказала Полина. – Вовк, иди к ветеринарке возле «Алми», я буду через полчаса.

«Все-таки не ошибся! – подумал Рыжий. – Та, первая, мой человек!»

⁂

Это был рай.

Да, поначалу в него потыкали какими-то иголками, иногда заставляли есть какую-то дрянь, но в целом это был несомненный кошачий рай (хотя и этого слова Рыжий, конечно, не знал).

Его вымыли и высушили, закутав в мягкое полотенце. Он жил в тепле. В его распоряжении был чистый лоток.

А самое главное – в доме была еда.

Много еды.

По непонятным причинам еду Рыжему давали редко, но даже этого хватало, чтобы сосущий его голод ушел, а лапы окрепли. Через несколько дней Рыжий понял, что и глаза уже не так болят, как раньше, он перестал мерзнуть и теперь мог запрыгнуть на табуретку.

Его человек – девочка Полина – появлялся не так часто, как хотелось бы. Зато каждый приход превращался в праздник. Рыжего брали на руки, гладили, чесали живот, подмышки, шею. В благодарность Рыжий урчал, как сто тысяч котов.

Рыжий чувствовал, что Полина его любит. И в ответ дарил ей всю свою котячую любовь. Он готов был защищать ее, то есть спать на ней, готов был играть с ней, готов был есть ее еду. Она стала для него мамой и всеми сестрами одновременно. Рядом с ней было мягко и безопасно, И Рыжий чувствовал, что Полине рядом с ним тоже мягко и безопасно.

Он не понимал, почему она рядом с ним не весь день, зачем она куда-то уходит, он ужасно расстраивался, когда ее не было. Когда Полина уходила, Рыжий ложился спать. Он спал и думал о том, что он самый счастливый кот на свете. И верил в то, что его мама и сестры тоже в тепле и уюте. И тоже любят тех людей, которые забрали их из подвала. Теперь он был уверен, что их забрали, чтобы поселить вместе с людьми и вкусно кормить.

⁂

Обычно Рыжий просыпался, когда Полина заходила в подъезд. Как он это узнавал, никто не понимал, но когда Полина звонила в дверь, Рыжий уже сидел и ждал, что сейчас его возьмут на ручки.

Но в один прекрасный день Рыжий проснулся от голода. Он немного покрутился на месте, попытался заснуть, но живот сводило, Рыжий уже забыл, что так бывает.

Рыжий тихонько вышел из комнаты, прогулялся на кухню. Миска была пуста. Котенок пошкрябал в лотке, обычно на эти звуки прибегали люди. Но в этот раз никто не среагировал.

Рыжий заглянул в комнату, там за столом сидел мальчик. Он Рыжему не очень нравился, но именно он его спас, и именно с ним дружила Полина, так что Рыжий решил попросить еды у него.

Мальчик был чем-то занят, он не обращал на котенка внимания, а есть хотелось все сильнее. Рыжий тихонечко, совсем тихонечко куснул его за ногу.

Мальчик заорал и запустил в него чем-то тяжелым. «Фас», – взорвалось в голове у котенка.

Он заметался, ударился о дверь, рванул в туалет и там затих за веником.

Он помнил, что, когда кричат, нужно пересидеть.

Рыжий зажмурился.

«Я же везунчик, – думал он. – Скоро придет Полина и меня спасет. Потому что я лучше всех. И я ее люблю. И она меня любит. И не бросит никогда, я же знаю…»

В тот раз Полина пришла и спасла.

⁂

Но скоро кошмар повторился. Вместо еды и чистого лотка: «Пошел вон!» – и удар тетрадкой по голове.

Рыжий снова забился в угол и ждал.

И когда его посадили в переноску, он точно знал, что едет к Полине. И наконец-то они будут вместе весь день. Он ехал и радовался.

И потом, когда его высадили в большом доме, он верил, что Полина скоро придет. В доме было еще два кота, один обнюхал Рыжего и отошел, второй больно треснул по носу лапой.

Но Рыжему было все равно, он ждал Полину. Сидел на шкафу, куда его загнали коты, и ждал.

Чужая женщина пыталась снять его со шкафа, он зашипел на нее.

Она принесла ему еды, он не стал есть.

Это была другая еда.

Он ждал Полину.

Ведь он везунчик, он самый красивый в мире кот.

Таких же не бросают, правда?

Звезда

Часть 1. СМИ

Они меняют мир к лучшему

На выборах мэра с большим отрывом победил Артур Сугак. Его главные козыри – молодость, энергичность и упор на юное поколение. Не секрет, что львиную долю успеха Сугаку принес его уникальный Детский совет и его звездочка – Соня Романова…

Часть 2. Роберт

– Отстой, – сказал Роберт папе после первого же дня в новой школе. – Отстой отстойный.

– Это ненадолго, – ответил папа, не отрываясь от телефона. – После выборов вернешься к своим мажорам.

Роберт демонстративно вздохнул. Он не был уверен, что доживет до конца папиной избирательной кампании. Но, с другой стороны, Роберт сам вызвался помочь отцу. Когда тот мечтательно закатил глаза и произнес: «Вот бы молодежь подтянуть…» – какой-то черт дернул Роберта за язык и он ляпнул: «Да подтянем, не вопрос».

Но вообще-то Роби собирался подтянуть своих дружков. И подружек. У нескольких одноклассников были ничего такие YouTube– и Instagram-каналы. А в соседнем классе у одной девчонки ее анбоксинги смотрели 20 000 человек. Почему бы на этих каналах не прокачать родного отца?

Папа похвалил за идею, но решил подкорректировать. Ему нужна была поддержка «простого народа», а в гимназии у Роберта таких не водилось.

Так и оказался сын будущего мэра в убогой районной школе среди убогих детишек офисного планктона и мелких торгашей.

Роберт честно пытался с ними подружиться (хотя до конца не понимал зачем). Использовал проверенные методы: размахивал новым смартфоном, показывал фотки с Ибицы и Мальдив, упоминал звезд, которые выступали на его дне рождения… Слушали с недоверием и в друзья набиваться не спешили.

Роберту было стыдно подводить отца (сам предложил – и сам облажался), но через месяц он признался, что потерпел фиаско.

– Ничего страшного. Будем менять стратегию, – решил папа. – Как насчет того, чтобы прослыть самым умным?

⁂

Текст выступления на научно-практической конференции писал кандидат биологических наук, а переписывал простым языком доцент местного филфака. Само выступление Роберт репетировал с каким-то знатоком TED. К генеральной репетиции Роби уже тошнило от рассказа о «зеленых легких планеты» и анимированных схем, где вокруг школы вырастали сосны.

Хуже всего, что на репетицию папа не пришел, хотя клятвенно обещал. Позвонил только к концу:

– Прости, сын, форс-мажор. Ты как, готов устроить им шоу? Я на тебя рассчитываю?!

– Да не вопрос! – Роберт постарался придать голосу побольше оптимизма.

В ночь перед конференцией он долго ворочался, проговаривал про себя основные тезисы. Мысли все время перескакивали на выборы. В этот день отец навсегда бросит заниматься бизнесом. То есть перестанет мотаться в командировки, являться домой за полночь и пахать в выходные.

Когда Роберт задремал, ему приснилось, что папа уже стал мэром и они вдвоем режутся в приставку в их загородном доме.

Полубессонная ночь не прошла даром. Пока Роби произносил речь, думал только об одном – как бы не забыть слова. Все интонации, выверенные по секундомеру паузы, все «случайные оговорки» – все это вылетело из головы. И хотя училки в конце устроили овацию, никаких иллюзий у Роберта не было.

Отца он подвел.

Больше всего в жизни Роберту хотелось сразу по окончании выступления смыться, но отец одним коротким взглядом приказал подойти и сесть рядом.

И тут катастрофа стала окончательной.

Одна из новых одноклассниц, Сонька Романова, устроила то самое шоу, на которое рассчитывал папа Роберта. Говорила она какую-то ерунду, про поломанные песочницы и закрытые спортзалы, но так бодро и с таким чувством, что Роби заподозрил – у Сони тоже был спич-тренер. Хуже всего, что она вызвала восторг у папы. Он от души хлопал, широко улыбался, а в конце конференции метнулся к жюри и (как понял Роберт) обеспечил Романовой место в финале.

⁂

Всю неделю Роберт злился на отца. Отец, кажется, не замечал – у него было все больше дел и все меньше времени, – но в субботу неожиданно заявил:

– Сегодня я весь твой! Куда пойдем? Кино? Пиццерия? Дельфинарий?

Роберт недоверчиво покосился на папу. Тот ждал ответа.

– Какая разница, – буркнул Роби. – Все равно тебе сейчас позвонят, и ты уедешь по очень срочному делу.

Отец молча достал из кармана и отключил телефон:

– Так куда пойдем?

Роберт понял, что все серьезно. Мозги заработали как бешеные. Куда бы Роберт с папой ни пошел, везде отца могли узнать, завести умный разговор, начать клянчить деньги – такое уже бывало и раньше, когда папа еще не собирался стать мэром.

– А давай домой пиццу закажем, – сказал Роби. – И в приставку поиграем.

Роберт выиграл у отца три раунда «Мортал комбата» подряд, причем папа не поддавался – он честно пыхтел и расстраивался всякий раз, пропустив удар. Так что настроение у Роберта совсем улучшилось.

– Давно не тренировался, – сказал отец, откладывая джойстик. – Давай передохнем. И поедим, а то пицца остыла.

Они жевали пиццу, вспоминали самые удачные комбо, которые провел Роберт, и казалось, что все остальные проблемы можно забыть навсегда. Ну хотя бы на сегодня.

Но когда дошли до чая, папа стал серьезным и сказал:

– Я понимаю, ты на меня обиделся за конференцию…

Отличное настроение Роберта улетучилось. Он попытался спрятаться за чашкой.

– Прости, – продолжил папа. – Но, во-первых, ты действительно был не лучшим, согласись. Если бы ты прошел, а эта Соня нет… Это слишком некрасиво выглядело бы. Во-вторых, на район ты все равно прошел, так что шанс блеснуть у тебя остался. А самое главное…

Папа отставил свой чай и посмотрел на сына в упор. Тому пришлось ответить прямым взглядом.

– Самое главное – это был очень удачный ход. Решать надо было быстро…

И отец принялся объяснять, как повезло им, что Соня вылезла со своим корявым, но ярким выступлением. Если бы не это, все увидели бы, что будущий мэр проталкивает своего сыночка. А так – поддержал совершенно постороннюю девчонку.

– И теперь она мне как бы должна, – продолжал папа, все больше увлекаясь. – Значит, ее можно использовать! Как?

Роберт пожал плечами.

– Ну, подумай, о чем она говорила? – не отставал папа.

– О площадках каких-то… – попытался припомнить Роби.

– Точно! – обрадовался отец. – Значит, что теперь должны сделать мы?

Роберт снова пожал плечами.

– Заняться их ремонтом! – сказал папа.

– Так это получится, – не понял Роберт, – что ты на нее работаешь? Типа она попросила, а ты сделал?

– Именно так все и подумают! – улыбнулся папа. – А на самом деле это она будет работать на меня!

Роби подавил тяжелый вздох. Он с трудом понимал папины комбинации.

– Слушай, – сказал Роберт, – я на районную конференцию, наверное, не пойду…

– Молодец! – похвалил отец. – Не будем создавать ненужной конкуренции!

⁂

Начиная с этого разговора папа обращался с Роби как со взрослым, вечером непременно рассказывал, что еще было сделано по итогам конференции, постоянно скидывал в мессенджер ссылки на статьи, где писали про молодого политика, который наконец занялся делом, а не написанием отчетов.

Каждый раз папа подчеркивал, что все это заслуга Роби, идея Роби и, вообще, без него бы ничего не получилось.

Роби постепенно успокоился. В школе Соня вела себя тихо, не митинговала, не выпендривалась, не хвасталась. Как будто ничего и не было. Роби это удивляло. Но вполне устраивало.

Даже после районной конференции, где Соня «порвала зал», она вела себя так, как будто ничего не произошло. Соня не лезла к Роберту, не набивалась в друзья и не кичилась знакомством.

Роби наконец-то почувствовал себя главным. Папа решил начать с ремонта танцевального зала, в котором занимались дети. Он оплатил аренду спортклуба, чтобы танцоры могли временно заниматься там. Роберт знал, что идет ремонт зала, знал, какого цвета будет пол и жалюзи. Ему это было совсем не интересно, но ремонт в зале помогала делать мама.

– Не зря же ты у нас дизайнер, – сказал как-то вечером папа, – займись.

И мама занялась. И теперь по вечерам Роби был вынужден слушать про ламинат и проблемы с фирмой, которая не понимает, как делается танцевальный станок.

И когда папа попросил Роби отвести Соню и показать ей фронт работ, у него это не вызвало раздражения. Сходил – показал. Соня отреагировала вяло. Роби прямо некоторую жалость к ней испытал – папа использовал ее как лохушку, а она и не заметила.

А потом грянул гром.

Вечером, после открытия нового зала, папа пришел домой с идеей Детского совета. Он сказал, что поговорил с родителями, поговорил с детьми – и его осенило. Нужно собрать консультативный совет из активных подростков! Папа решил, что это будет гениальная фишка, что такого еще никогда не было. Он уже все продумал, со всеми договорился, но ему понадобится помощь Роби, чтобы работу Совета координировать.

Роби не спал всю ночь. Он помнил свой позор на конференции и боялся, что опять не справится. Он собирался утром объяснить отцу, что идея идиотская, что дети облажаются, но утром у отца был уже полностью готов проект, он, оказывается, тоже ночь не спал – работал.

А дальше началась мучительная работа над приветственной речью, которую, по задумке, должен был произнести Роберт на первом заседании этого проклятого Детского совета. Папа попросил нового спичрайтера Васю написать что-то коротенькое, смешное и не пафосное. И чтоб обязательно было сказано, что Роберт – сын Артура Петровича, чтоб никаких недомолвок с самого начала.

– Пошутите как-нибудь на эту тему, вы умеете, – попросил отец, – чтоб разрядить обстановку, чтоб не было никаких намеков потом, что я своего сына тащу в политику. Чтоб это мне только в плюс играло, ок?

Смешной Вася – парень в неприлично низко сидящих джинсах и дредах – кивал. Роберт сидел за столом и уныло ковырялся в тарелке.

– Нам в плюс играло, – спохватился отец, – тебе еще поступать. Это будет важная строка твое-го резюме.

⁂

Репетировали раз десять. Последние два раза уже в зале, непосредственно перед тем, как все собрались. Спичрайтер Вася пересаживался с места на место в зале, рассказывал, на кого смотреть, как смотреть, обещал, что обеспечит правильную реакцию зала на каждую шутку. Речь свою Роберт знал наизусть до последней запятой.

Предполагалось, что после искрометного спича его единогласно выберут председателем Совета. Папа сказал, что это без вариантов. Должны. И Роберт чувствовал себя гораздо увереннее, чем перед школьной конференцией.

Но потом зал начал наполняться подростками, и Роберт скис. Где папа понабирал этих умников? Они все выглядели такими уверенными в себе, рассаживались за столом с таким наглым видом, как будто каждый из них уже стал председателем. Они вообще не смотрели на Роберта, хоть он и занял место во главе стола. Ни один даже не кивнул в его сторону, хотя Роберт стоял и улыбался, как его учил Вася.

А потом пришла Соня, и все пошло наперекосяк. Потому что собрание начала вести она. И приветственную речь вставлять было некуда, они сразу кинулись обсуждать какие-то глупости. Роберт сидел, вжавшись в свое председательское кресло, и чувствовал себя пустым местом.

А самое ужасное, что отец был совершенно счастлив.

⁂

После заседания Роберт устроил отцу истерику. Он орал, что тот сделал из него идиота, что он больше никогда не станет ему помогать, что спичрайтер Вася тоже идиот, что все эти умненькие детишки, которых там собрали, сволочи и выпендрежники, а уж эта Сонечка…

Тут отец шлепнул ладонью по столу.

– Заткнулся! – сказал он.

Роберт подавился слюной. Отец никогда с ним так не разговаривал.

– Я в тебя такие бабки вложил, Соне и не снилось. Тебе можно десять спичрайтеров нанять, ты ей все равно в подметки не годишься.

Роберт ненадолго онемел. А потом хрипло сказал:

– Я не буду больше тебе помогать!

– А ты мне и не помогаешь, – отрезал отец, – ты еще ничего не сделал, чтоб помочь.

– Ну и всё! – Роберт вскочил и тоже хлопнул ладонью по столу. – И я больше никогда не пойду в этот твой Совет!

– Значит, так, – сказал Артур Петрович и встал.

Роберт посмотрел отцу в глаза. Сел. Почему-то сложил руки на коленях. Во рту стало сухо, а ладошки, наоборот, вспотели. Отец молчал еще минуту и внимательно смотрел на сына. Роберту хотелось свернуться в клубок и закопаться в пол.

– Ты будешь ходить в Совет, – отец говорил тихо, но как будто заколачивал Роберту в голову каждое слово, – будешь ходить и улыбаться. У меня началась предвыборная кампания. На этом всё.

– А если нет? – прошептал Роберт.

– А если нет, то жить ты будешь, как будто у меня зарплата, как у твоей классной.

⁂

Месяц жизни в Детском совете стал для Роберта адом. Через две недели отец подарил ему новый айфон. Ну как подарил… Роберт нашел его утром на столе. Отца Роб не видел.

Телефон Роберт даже не распечатал.

Он ходил на заседания, улыбался. Смотрел, как лихо Соня управляется с Советом, как все эти выскочки занимаются своей фигней. Он презирал их. Они реально купились. Они думали, что что-то значат.

Роб считал дни до конца этого идиотизма и, когда отца выбрали мэром, сказался больным. Засунул градусник под мышку коту, устроил целый концерт о том, что болен, а когда остался дома один, врубил музон на всю громкость и орал под него так, что охрип.

Родители пришли домой за полночь. Отец сиял. Мама еле стояла на каблуках, но тоже сияла.

Они шутили, строили планы на следующие выборы, мама мечтала о жизни в Москве, папа мечтал о губернаторстве.

⁂

С этого момента Роберт и отец жили параллельно.

То есть отец принимал участие в жизни сына: перевел его назад в нормальную частную гимназию, на карте Роба еженедельно появлялась сумма на карманные расходы, иногда он находил в своей комнате подарки.

Но они не обменялись ни словом, ни взглядом. Даже во время семейных застолий.

Вот и сейчас они ужинали, но папа обращался исключительно к маме.

– …мне уже принесли медиаплан… Ну как план… черновик. Я говорю: «А где Соня?» А эти умники: «Так она уже не на хайпе, область ею сыта». А я им: «Выборы губернатора – это уже федеральные медиа!» В общем, отправил им на доработку.

Отец макнул сухарь в кофе и мечтательно улыбнулся:

– Я из этой жемчужинки новую Грету сделаю! Она у меня еще в ООН выступит!

И счастье на лице папы стало таким неподдельным, что Роберт оттолкнул тарелку и вышел из-за стола.

В своей комнате Роб сначала попинал коробки с отцовскими подарками, а потом полез гуглить картинки по тегу «Сугак и Соня».

На первом же фото папа так улыбался этой дуре Соньке, что у Роберта защемило сердце. Были там и фотографии, где будущий мэр держит Сонечку за ручку, обнимает ее за плечи, где они вместе заразительно хохочут.

Роб долистал до фото, которое его добило.

Папа, нахмурив брови и скрестив руки на груди, стоит, как памятник. А чуть испуганная Соня выглядывает из-за его спины. И сразу ясно: Артур Сугак не даст эту девочку в обиду. Он за нее горло перегрызет и порвет в лоскуты.

И тут в комнату постучался отец.

– Да, – буркнул сын, переключая браузер на сайт с приколами.

Папа сел рядом на диван и заговорил. Как всегда – гладко и логично. Про то, что Роберт для него всегда будет номером один, а Соня просто компаньон, временный союзник. Что Роб должен уметь контролировать свои чувства. Что они не просто команда, а одна семья.

Но Роберт не слушал. Он представлял себе, как папа стоит на трибуне ООН, а рядом с ним – Соня.

«Я вам устрою ООН! – думал он в бессильной ярости. – Я вам всем отомщу!»

Как и кому мстить, он не имел ни малейшего представления. Но желание было таким острым, что кто-то там наверху услышал и предоставил шанс.

⁂

На следующий день на выходе из школы охранник Леша окликнул его:

– Роберт! Тут к тебе гости!

Рядом с ним стояла Соня, серьезная и сосредоточенная.

В голове у Роба сменились картинки.

Сейчас он плюнет в ее хорошенькие глазки.

Или начнет хохотать, показывая на нее: «Дурочка! Повелась!».

Или презрительно процедит: «Пошла вон».

Но уроки папы-политика не прошли даром.

Роб добродушно улыбнулся и двинулся к Соне со словами:

– Привет! Рад тебя видеть…

Часть 3. Соня

Соня волновалась. Это была не первая ее школьная научно-практическая конференция. Никаких надежд выйти хотя бы на район у нее не было – тему она выбрала сама, а побеждали всегда те, кто согласовывал темы с завучем. Соня понимала, что сейчас ее вежливо выслушают, а потом перейдут к другим, более перспективным.

И все равно волновалась.

Все из-за учителей: они вдруг задергались, забегали, зашептались. Соня уловила фамилию Сугак и удивилась: Роберт Сугак учился у них уже полгода, но ничем таким особенным не выделялся – разве что любил похвастаться, что на каникулы летает отдыхать на острова. Оказалось, дело в его папе. Тот собирался посетить их скромную школьную конференцию. Соня и в этом не видела ничего особенного, но подруга Диана просветила:

– Ты чего?! Робертиков папа не просто бизнесмен, он в мэры баллотируется! Вот директриса и переживает. Вдруг он победит, а потом припомнит все недостатки!

Диане стоило верить: она сама растила двух младших братьев. Нет, родители у нее были, но мама постоянно болела, а папа, чтобы обеспечить семью, пахал на трех работах, и дома у него хватало сил только спать. Так что Диана знала жизнь.

Соня постаралась убедить себя, что ее это все никак не касается, но общая нервозность ей передалась. Особенно когда в последний момент изменили порядок выступлений и Роберта Сугака поставили первым.

И вот появился его отец – совсем нестрашный и по виду нестарый. С ним в зал вошли человек с фотоаппаратом и вертлявая девушка. Учителя занервничали еще больше. Сугак-старший замахал руками, улыбнулся: мол, не обращайте внимания, начинайте.

Завучиха длинно и цветисто открыла конференцию, один раз сбилась и посерела от ужаса. Однако будущий мэр сидел тихо, неудовольствия не выказывал. Оживился он, когда сын вышел на сцену. Человек с фотоаппаратом успел за это время установить его на штатив и припал к видео-искателю.

– Это телекамера! – шепотом сообщила всезнающая Диана.

Классная сделала ей страшные глаза.

Роберт вышел на сцену и начал неспешно рассказывать о своей работе. Что-то про посадку деревьев в школьном дворе. Директор и завучи радостно кивали на каждую фразу, а после выступления принялись аплодировать.

Пришла очередь Сони. Поднимаясь на сцену, она заметила, что завуч по воспитательной работе склонилась над важным гостем и активно жестикулирует, указывая на дверь. Сугак только коротко покачал головой. И Соня начала:

– Тема моего доклада – «Инфраструктура детства нашего района».

Слово «инфраструктура» подсказал папа, и Соня очень гордилась, что произнесла его легко, без запинки. Не то что на репетициях.

Директор благожелательно кивнула. Ей длинное слово тоже понравилось, оно обещало скучную, безопасную речь.

Но директор ошибалась, потому что Соня тут же перешла на живой язык:

– Нет у нас в районе никакой детской инфраструктуры! На бумажках есть, а на самом деле нет! Я специально обошла все детские площадки нашего района…

Директор и завучи синхронно вздрогнули. Классная и бровью не повела – она у Сони была адекватная.

– Ну вот где тут играть детям? – продолжила Соня.

На экране замелькали фотографии: разломанные качели, машины запаркованы вплотную к горке, кошка, которая закапывает в песочницу свои какашки…

– Достаточно! – Директор встала и махнула рукой старшекласснику, который менял кадры презентации.

Экран погас.

– Соня, – строго сказала директор, – у тебя не научный доклад, а…

Она не смогла подобрать нужного слова, и этим воспользовался отец Роберта.

– Простите, – сказал он, – может быть, позволим девочке договорить? А потом будем делать выводы?

Директор развела руками и села с видом «Я снимаю с себя всю ответственность».

Презентация возобновилась. Соня продолжила. Мама, которая много лет преподает в университете, научила ее: «Выбери среди слушателей самое симпатичное тебе лицо и рассказывай все ему».

Соня выбрала Сугака-старшего. Он оказался идеальным слушателем. Когда Соня рассказывала неприятные вещи – хмурился. Когда вставляла шутку – тихо смеялся в кулак. А когда она закончила, первым принялся аплодировать. И Соне это было очень приятно.

Папа Роберта досидел до конца конференции, но ни на кого больше так живо не реагировал. Директор с завучами за эти полтора часа все издергались. Когда объявили результаты, Соня очень удивилась: она попала в пятерку победителей, которых школа отправит на район. Роберт, кстати, тоже попал.