Текст книги "Дифференцировать тьму"

Когда я заглянула в следующую комнату, то от удивления едва не капнула воском на ковёр.

Нет, удивили меня не книжные шкафы, высившиеся по стенам, а то, что на столах посреди комнаты ровными рядами расставили цветы в горшках. Одни походили на маки, другие – на лилии, третьи – на орхидеи… но все были мертвенно-белыми, с пепельными листьями, как у роз в саду.

И все сияли блёклым перламутровым светом.

Забыв о книгах, я задула свечку – цветы давали достаточно освещения – и приблизилась к столу. Рядом с одним из горшков стояла мензурка, полная белой пыли. Тоже светящейся. Интересно… пыльца? Не разводит же колдун эти цветочки просто так, из любви к ботанике. Значит, ради пыльцы, которая наверняка обладает магическими свойствами.

Поколебавшись, я лизнула указательный палец. Осторожно тронула тычинку ближайшей лилии. Посмотрела на пару крупинок, прилипших к коже.

И едва не вскрикнула, когда моя ладонь вдруг исчезла.

Впрочем, лихорадочно дотронувшись до руки, я поняла, что она вовсе не исчезла, а попросту стала невидимой. Ха! Полезная штука, однако. Если от пары крупинок исчезла ладонь, что же будет, когда рассыплешь целую горсть по всему телу?..

Хорошенько обтерев руку об одежду, я добилась того, что к ладони вернулась видимость – зато на юбке появились интригующие прозрачные места. Ничего, думаю, вода легко всё смоет. А быть может, само пройдёт, наверняка пыль действует не вечно.

До пыльцы маков я дотронуться не осмелилась. И в нашем-то мире культивируют опийный мак, а уж что Лод мог с ним сотворить – страшно подумать. Правда, опиум добывают из незрелых коробочек, а тут пыльца… но чутьё подсказывало, что снотворные и наркотические свойства остались неизменными, а заснуть на вражеской территории будет совсем некстати.

Эх, умыкнуть бы по мензурке того и другого – как пригодится при побеге! Но ведь заметят…

Отвернувшись от цветов, я окинула цепким взглядом книжные шкафы. Они целиком занимали две длинные стены прямоугольной комнаты, подводя к ещё одной запертой двери, за которой, похоже, и спал Лод. Все полки заставлены книгами. Хорошо хоть названия на корешках подписаны.

Щурясь, я вчитывалась в корявые рукописные буквы. «О зачаровании оружия» – не то, «Проклятия» – мимо, «Защитные чары» – туда же, «Ловушки» – уже наслышаны, «Магия крови» – да уж, сразу видно библиотеку тёмных…

Удача улыбнулась уже на противоположной стене, рядом с запертой дверью. «Хвертних ау аз дефуз тьёфрамавур», «Как обезвредить мага»… видимо, тебя-то мне и надо.

Я сняла с полки книгу – к счастью, небольшую и не слишком толстую. Почерк Ильхта Злобного узнала сразу. Похоже, действительно напала на нужный след… Видимо, «Записки» были скорее дневником, а подробно свои исследования предок Лода фиксировал в других местах.

Я поднесла книгу к цветочным горшкам, и серебристое сияние ярко осветило древние страницы.

Вначале шло милейшее описание того, как правильно резать сухожилия на руках пленников. Мол, без рук колдовать бесполезно, но если разрезать не там – не сможешь потом исцелить раны. А под пытками иные колдуны всё-таки соглашались сотрудничать…

Эту часть я предпочла пролистать.

Дальше шли рассуждения о таких трогательных заклятиях, как онемение языка и сращивание губ. Впрочем, сильным магам это колдовать не мешало, а потому подрезание сухожилий Ильхт считал более надёжным способом…

А вот следующую часть я и искала.

Я вгляделась в поблёкшие от времени чернильные строчки. «Связь с кольцами разорвать невозможно. Сами же кольца охраняются заговором Сохранности, и таким образом ни владелец их утратить не может, ни обманом или силой их у него не вырвать»… должно быть, об этом Лод и говорил: украсть невозможно. Плохо. «Дабы недостойные или отступники не освобождали своих союзников»… Недостойные – люди, должно быть, а отступники – эльфы… «Кольцо повинуется лишь избранникам Пресветлых»… это он об избранниках богов, наверное, они же дроу… «и не послушается приказов уже пленённых рабов»… Рабы – маги в ошейниках, очевидно.

В расстроенных чувствах я закрыла книгу. Аккуратно поставила обратно на полку, стараясь не стряхнуть пыльную полосу перед книжными корешками.

Нехорошо. Очень нехорошо. Значит, Лод говорил правду. Конечно, он мог что-то изменить, когда совершенствовал ошейники, – но зачем? В том, чтобы управлять пленниками могли только маги и дроу, был резон. И в том, чтобы обладателям ошейников было почти невозможно освободиться, тоже.

Если ещё про охранные чары всё правда…

Едва слышный деревянный скрип мигом покрыл спину холодным потом.

Я смотрела, как приоткрывается дверь в предполагаемую спальню, ожидая, что сейчас увижу на пороге заспанного Лода, но нет. Маленькая щель – и всё. Должно быть, сквозняк.

Откуда здесь, под землёй, сквозняк?..

За дверью действительно оказалась спальня, тонувшая в рассеянном мраке, полная колеблющихся свечных огоньков. Их свет золотом скользил по обнажённой коже, белой, как слоновая кость, и по рельефному рисунку мышц на мужской спине. Их свет тенью ложился в ложбинку на шее цвета серого жемчуга – и под шёлковые путы на столбиках кровати, затянутые на запястьях девушки, беспомощно раскинувшейся на белоснежных простынях. Никаких показных стонов, никаких театральных криков, лишь шёлковый шелест и прерывистые, мучительно сладкие вздохи.

Со странной зачарованностью, смешанной с леденящим отвращением, я смотрела, как губы, пальцы, ладони Лода скользят по коже Морти, дразня, танцуя, лаская – ниже, ещё ниже, а она выгибается напряжённой струной под его прикосновениями, закрыв глаза, кусая губы, – послушной скрипкой в умелых руках маэстро…

Зажмурившись, я медленно, очень медленно выдохнула. Спиной назад отступила подальше от двери. Потом развернулась и на цыпочках прошла к выходу – пусть даже хотелось бежать.

И лишь оказавшись в гостиной, позволила себе прислониться спиной к стене, чтобы сползти на пол, тяжело дыша, отдавшись во власть мелкой дрожи, никак не связанной с холодом. Вновь и вновь вспоминая отвратительную, неприличную красоту того, что увидела – и страстно желая никогда этого не видеть.

Теперь мне было ясно, зачем Лоду чёрные шёлковые ленты.

Глава 4
Если доска становится серой

Когда утром мы с Кристой вышли в гостиную, Лод ждал на привычном месте.

– Завтра видимся в последний раз, – произнёс он буднично, пока Криста передавала свои силы очередному кристаллу. – Потом отправляю тебя к Алье.

Криста обратила на меня взгляд, полный паники и немой мольбы, и я едва заметно кивнула. Знаю – время на исходе.

А план только один. И колдун знает о нём.

Я избегала смотреть на Лода. Стоило посмотреть, как вспоминалась минувшая ночь, его обнажённая спина в свете свечей – и щёки вспыхивали огнём.

Однако когда Криста удалилась в спальню, оставив нас вдвоём, поднять глаза всё-таки пришлось.

Какое-то время Лод просто изучал меня взглядом, соединив кончики пальцев. Я же созерцала каминную полку, расположенную чуть выше его плеча.

– А подглядывать нехорошо, – усмехнулся он наконец, заставив меня изумлённо моргнуть.

Но я ведь была осторожна! Что меня выдало?..

– Акке рассказал, – пояснил Лод в ответ на немой вопрос. – В следующий раз учитывай, что иллюранди всегда наблюдают за тобой. Лучше рассчитывать на это, чем надеяться, что они не прячутся во тьме.

– За вами с принцессой он тоже наблюдал?

Лод коротко рассмеялся. Его эта тема, похоже, совсем не смущала.

– Вряд ли ему это интересно. Ну как, убедилась, что я говорил правду?

Я промолчала.

– И всё ещё хочешь бежать?

Я упрямо молчала.

– Глупая девочка. Так хочешь умереть?

Я молчала. Молчала. Молчала.

– Что-то сегодня ты не расположена к беседе. – Лод поднялся с кресла. – Я тебя оставлю. Подумать над тем, что собираешься предпринять. Подумай. Хорошо?

Слушая его шаги, я смотрела на своё отражение в лакированной поверхности стола. Так много риска, так мало шансов на успех…

Потом встала и направилась к лестнице из башни.

Думаю, в кабинет колдуна мне теперь путь заказан. Но про охранные системы всё равно надо разузнать.

Значит, остаётся библиотека.

Во дворце по-прежнему было пусто. Похоже, дроу предпочитали коротать время в своих покоях. Оно и к лучшему – не знаю, что предпримут здешние обитатели, если увидят меня разгуливающей вне башни колдуна, да ещё без сопровождения Лода. Дорогу я запомнила хорошо, а потому до библиотеки добралась без проблем.

Ещё одна винтовая лестница – и царство книг встретило меня тишиной, покоем и ровными рядами толстых фолиантов.

Библиотеку выстраивали в несколько этажей, но, похоже, каждый этаж был не слишком большим. Что ж, и на том спасибо. И так куча времени уйдёт, чтобы отыскать необходимое.

Я задумчиво пробежалась кончиками пальцев по истрёпанным корешкам. Закрыла глаза, вдыхая аромат пыли и старой бумаги. Книги… ни одни духи не пахли для меня так приятно, как они.

– Ты только посмотри, – пропели за моей спиной на риджийском.

Дёрнувшись от неожиданности, я обернулась.

Дроу. Двое. На первый взгляд кажутся близнецами Альи, но, если присмотреться, они младше, и лица определённо другие. Одеты похоже, так же богато, только цвета – белый с красным, белый с жёлтым. Похоже, чёрный, синий и фиолетовый – прерогатива королевской семьи. Венцов в волосах нет, и серебряные пряди свободно ниспадают на плечи.

Откуда они взялись? Наверное, уже были здесь, просто я не услышала, как они подошли…

Я торопливо склонила голову. На всякий случай.

В конце концов, ошейник для дроу – символ рабства, а рабам положено кланяться.

– Новая игрушка Миркрихэйра, – сказал один. Бровь его была рассечена, глазницу пересекал тонкий вертикальный шрам – хорошо, что глаз не вытек.

– Страшная какая, – разочарованно заметил другой. – Предыдущая хоть на эльфа походила.

– Думаешь, ему есть дело до лица? На живот положить и вперёд. Внизу-то все одинаковые.

Они засмеялись – высоким, леденящим, прекрасным смехом, а я сжала кулаки. Обида заставила лицо вспыхнуть, и обидно почему-то было не только за себя.

Они всерьёз считают, что после принцессы дроу Лоду захочется развлекаться чем-то подобным со мной? Или даже с Кристой? Как будто ему заняться больше нечем! Насиловать того, кто даже не может сопротивляться… может, для принца это и развлечение, но для Лода – нет. Не его уровень. Ему просто нет нужды самоутверждаться таким образом. И если дроу этого не понимают, мне их жаль.

Мне хотелось сказать им это – но я была не в том положении, чтобы язвить и нарываться на неприятности.

И лишь сдержанно произнесла на риджийском, не поднимая головы:

– Прошу прощения, если помешала вам.

Они перестали смеяться. Уставились на меня уже с любопытством.

– Ещё и говорить толком не умеет, – заметил один, поворачиваясь к товарищу, упорно считая меня глухой. – Предыдущая хотя бы общалась нормально, а не как лошадь.

Далась им эта лошадь…

– Я из другого мира, – не удержавшись, буркнула я, – и ваш язык мне всё же не родной.

Тот, что со шрамом, снова рассмеялся:

– А дерзости, смотрю, им всем не занимать!

– Ничего, та девчонка быстро перестала дерзить, когда Мэй с ней развлёкся, – зевнул другой. – Эту бы тоже не мешало поучить хорошим манерам.

– Нет уж, у меня не такие странные вкусы, как у Миркрихэйра, – первый поморщился, и я вдруг обратила внимание на его ногти. Длинные, ухоженные, заточенные треугольниками. – Боюсь, стошнит.

Я вздохнула, мантрой возводя в степень четвёрку, и отвернулась. Пускай глумятся, сколько хотят, – я сюда пришла не для того, чтобы с ними препираться.

Только лучше поскорей убраться с их глаз. На другой этаж библиотеки. Пока им не пришло в голову поиздеваться не только…

Рывок за волосы обжёг кожу болью.

Не успела.

– Как ты смеешь поворачиваться спиной к господам? – Мои волосы наматывали на руку, подтаскивая к себе, вынуждая беспомощно задрать голову. Судя по вкрадчивому мурлыканью – шрамолицый. – Похоже, Миркрихэйр плохо тебя учит.

– Да он своих кукол никогда ничему не учит, – хохотнул его товарищ. – Это Повелитель им потом объясняет, что к чему.

– Ты ещё не поняла, что означает эта безделушка? – Чужие пальцы легли на моё горло, коснувшись ошейника. – Ты рабыня. Ты ничто. Любой дроу выше тебя. А значит, ты должна ползать в ногах и повиноваться. И радоваться, что пока ещё живёшь.

Волосы резко отпустили, зато толкнули в спину. Перехватив за руку, когда я начала падать, грубо заставили развернуться.

– Мы не поворачиваемся спиной к Повелителю, а рабы не смеют поворачиваться спиной к нам. Ты могла этого не знать, но я даю тебе возможность загладить вину, – брезгливо отпустив мой локоть, длинным серым пальцем дроу указал на пол. – Благодари за урок. На колени.

Я помедлила. Жадно, судорожно хватая воздух раскрытыми губами.

И, продолжив считать степени четвёрки, подчинилась.

Нет, я не гордая. Я не Криста, которая взвивается кострами против всего, что не по ней, забывая, что враги не склонны выслушивать капризы. Я просто облезлый бродячий кот, который хочет жить и вырваться на свободу.

А для этого придётся принять местные правила игры. На то короткое время, пока я ещё здесь.

Но если б я верила в кого-то на небесах – я бы помолилась, чтобы это время оказалось как можно более коротким.

– Спасибо, – процедила я, стоя на коленях, кожей чувствуя сквозь бархат юбки холод мраморных плит.

– Думаешь, мне от тебя слова нужны? – Дроу деловито потянулся к пуговицам на камзоле, тем, что ниже пояса. – Но если хорошо поработаешь своим болтливым ртом, я, так и быть, позволю тебе уйти. Даже невредимой.

– Сам же говорил, что стошнит, – усомнился другой.

– Я ведь не любоваться на неё буду. А в этом она, верно, хороша – не зря же Миркрихэйр её при себе держит. Принцесса-то не пойдёт…

Когда я сообразила, чего от меня хотят, то вскочила так стремительно, словно мрамор раскалился; и дроу смотрели, как я выпрямляюсь, даже удивлённо.

Да, я не гордая.

Но такого унижения не потерплю.

– А если не подчинюсь, что сделаете? – слова чеканились, как литеры. – Я кукла колдуна, не ваша. Вряд ли он одобрит, если вы меня поломаете.

И очень надеялась, что не ошибаюсь.

Следит ли Лод за мной сейчас?..

Дроу переглянулись – и я задохнулась от острой, пронзающей боли, когда мне в живот всадили кулак.

Согнувшись пополам, я снова рухнула на колени.

– И даже приказывать не нужно, – одобрил шрамолицый. Он меня и ударил. – А теперь проси оказать тебе честь…

– Нет, – выплюнула я.

Он лениво, наотмашь хлестнул меня по щеке. Больно, будто хлыстом. Видимо, заточенные ногти рассадили кожу.

– Никогда не перебивай господина. Уже второй урок. – Дроу равнодушно смотрел, как я хватаюсь за лицо. – Чем быстрее научишься быть послушной, тем лучше для тебя. Ты правда думаешь, что Миркрихэйр сильно горевал, когда попользовали его предыдущую девочку?

– Тоже неосторожно гуляла по дворцу, – сказал другой, с интересом наблюдавший за происходящим, – и поплатилась за это не только синяками. Она ведь личиком была ничего, не то что ты.

Похоже, Лод таки не следит…

Или ему действительно всё равно.

– Конечно, Миркрихэйр был недоволен, но что он мог сделать? Залатал её своими зельями и больше не выпускал из башни. Да она и сама не рвалась. Пока сбежать не попыталась, – шрамолицый склонился ближе к моему лицу. – Проси.

Им мало было просто унизить меня. Они хотели, чтобы я молила, на коленях молила о своём унижении. Отыграться на мне за всех ненавистных людей, что когда-то посмели не умереть, а загнали их сюда, чтобы самим наслаждаться свежим ветром и лунным светом. И эту парочку нисколько не смущала беззащитность выбранной жертвы. Скорее даже нравилась.

А уж если бы Лод вдруг одолжил им кольцо…

Нет, я не буду подчиняться. Не буду молить, кричать и плакать.

Не убьют же они меня, в конце концов.

Наверное…

– Нет.

В этот раз снова ударили кулаком. По скуле, прямо под очками, так, что я не устояла и упала на пол, завалившись на бок. Боль пришла не сразу – прежде в глазах, заволокшихся слезами, затанцевали цветные звёздочки.

Двести пятьдесят шесть, тысяча двадцать четыре, четыре тысячи девяносто шесть… только не кричать, только не кричать…

– Нет, ты будешь просить!

Ещё удар. Мыском сапога – по рёбрам. Боль пронзила иголками, перехватила дыхание, скрутила внутренности в раскалённый узел.

– Проси!

Удар – я всё-таки закричала.

Третий – я ухватила дроу за сапог, обвив руками его ногу, повиснув на ней, мешая двигаться; нет, не надо больше, пожалуйста…

– Маленькая сигинг![16]16
  Наиболее близкий по смыслу цензурный перевод – «неуправляемое вредоносное неблагодарное зло, кусающее кормящую руку». Если коротко – «вредная самка собаки» (риджийск.).


[Закрыть] – Дроу яростно дрыгнул ногой, пытаясь высвободиться. – Я тебя научу…

– Лод! – безнадёжно, неосознанно завизжала я, прекрасно зная, что он не услышит.

Но по шее внезапно разлилось тепло нагретого серебра.

Что-то подцепило меня за ноги, вздёрнув вниз головой, библиотека исчезла в знакомом головокружительном мареве…

…и мы с дроу, чью ногу я так и не отпустила, кубарем покатились по пушистому ворсу бежевого ковра.

А остановились, лишь уткнувшись в мыски замшевых ботинок, похожих на мокасины.

– И что это значит, Артэйз? – голос Лода обжигал льдом.

Дроу мгновенно вскочил.

– Это ты мне ответь! – Горделиво отряхнувшись, он оглядел лабораторию колдуна. – Что я здесь делаю?

– Она позвала меня, я перенёс её к себе. Тебя захватило побочным эффектом. – Лод посмотрел на дроу, задержав светлый взгляд на расстёгнутых пуговицах камзола. Потом опустился на одно колено, ко мне, скрюченной, тяжело дышащей, держащейся руками за живот. – Что с ней?

– Тебе надо лучше воспитывать своих сигинг, Миркрихэйр, – отступив на пару шагов, дроу откинул волосы со лба. – Она шаталась по дворцу. Вынюхивала что-то в библиотеке. Не проявила ко мне должного уважения.

Колдун осторожно взял моё лицо в свои ладони, заставив повернуть голову.

И глаза его сузились.

– Он бил тебя? – тихо спросил Лод.

Я дёрнула головой в судорожном кивке.

– Просто бил?

Снова кивок.

Он нехорошо сощурился. Медленно поднялся на ноги.

– Лучше ей понять своё место сейчас, – разглагольствовал дроу, – всё равно ведь, когда наиграешься, нам отдадут, если Повелитель не решит её сразу…

Не приближаясь к нему, кистью правой руки Лод выплел в воздухе некий сложный символ.

В следующий миг дроу отчаянно попытался стряхнуть нечто, вцепившееся в его горло, выдавившее из глотки сдавленный хрип.

Он явно не сразу понял, что это его собственная рука.

– Кажется, Сумэйл в прошлый раз решил не распространяться о последствиях своего поступка, – крепкими пальцами сжимая воздух рядом с собой, Лод спокойно наблюдал за тем, как дроу душит сам себя. – Значит, придётся повторить урок.

Дроу пытался оторвать цепкие пальцы от шеи, помогая подбородком и свободной левой рукой, – бесполезно. Ладонь отказывалась подчиняться, повторяя движение пальцев колдуна.

– Она – моя, – нежно, почти шёпотом проговорил Лод. – А я ненавижу, когда трогают мои вещи. Ясно?

Дроу судорожно закивал.

– И если эти вещи портят, я очень расстраиваюсь. Когда я расстраиваюсь, то перестаю контролировать себя. А когда я перестаю контролировать себя, то могу натворить… всякое. Это тоже ясно?

Кивок – ещё судорожнее. Дроу задыхался, серое лицо его темнело.

– Чу-удно, – пропел Лод, опуская руку.

Дроу согнулся пополам, кашляя, дыша тяжело и шумно. Потом, не разгибаясь, уставился на свои ладони.

И сквозь жгучую радужную пелену, застилавшую мне взгляд, я не сразу заметила, что суставы на них распухли, а пальцы скрючились, словно в артрите.

– Тебе повезло, что ты не сделал с моей девочкой большего. Можешь спросить у Мэя, какой урок я преподал ему… а у тебя в ближайшие дни всего-навсего поболят руки, – любезно пояснил колдун. – Есть будет трудновато, не говоря уж о том, чтобы кого-то ударить. Друзьям передай: следующий так дёшево не отделается.

– Тебе это так не сойдёт, – прохрипел дроу, судорожно прижимая ладони к груди, будто это могло помочь.

А это и правда должно быть больно, подумала я с мстительной радостью.

– Я придворный маг Повелителя, – улыбнулся Лод. – Возлюбленный его сестры. Первый его советник. Лучший его друг. Ты можешь сказать то же самое о себе? Или о ком-либо ещё в этом дворце?

Кое-как выпрямившись, дроу кинул на меня исполненный ненависти взгляд.

И ретировался.

Когда Лод повернулся ко мне, я всё ещё крючилась на полу, не находя сил встать – но его голос хлестнул яростью хуже пощёчины.

– Жить надоело? Я говорил тебе не покидать башни!

– Я… – голос дрогнул вместе с губами. Каждый вдох отзывался болью в лёгких, каждое движение жгло огнём, степени четвёрки отказывались идти на ум, – я просто…

И подавилась комом в горле.

Одновременно с тем, как с ресниц всё-таки сорвались слёзы.

Зажмурившись, я из последних сил пыталась сдержаться, расплачиваясь новой порцией боли – но сильные, бережные руки коснулись плеч.

– Тише, тише. Всё хорошо… не плачь.

Меня обняли, прижали к себе, как рассадившего коленку ребёнка. Ярости в голосе как не бывало. Я уткнулась в его мантию, хлюпая носом, снова вдыхая запах полыни, снега и книг. Как кто-то в подземельях дроу может пахнуть снегом?

Разве снег вообще пахнет?..

– Акке, позови Морти. Скажи, у нас тут синяки, изувечено лицо. – Я не услышала ни появления, ни ответа иллюранди, но знала, что тот подчинился приказу колдуна. – Ну-ка… пойдём.

Меня легко подхватили на руки и понесли куда-то. Я услышала, как колдун пинком открывает дверь. Спустя какое-то время – ещё одну.

И лишь когда меня тихо опустили на нечто мягкое, решилась открыть глаза.

Уже в его спальне, на той самой кровати, что я мельком видела вчера.

– Артэйз тебя больше не тронет, но за других не ручаюсь. – Стоя рядом, Лод сощурился. – Куда он тебя бил? В живот?

Я кивнула. Слёзы кончились, оставив лишь жгучее чувство стыда.

Вышла в библиотеку, называется…

– Сейчас посмотрим.

Корсаж он расшнуровал быстро, ловко, явно не в первый раз. Снимать не стал, просто спустил на бёдра смешным подобием верхней юбки. Осторожно уложил меня на спину – пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть; задрав блузку до груди, медленно провёл по коже расправленными ладонями.

Скосив глаза, я поняла, что его рука светится. Знакомым сиянием с внутренней стороны – на сей раз серебристым.

– А Артэйз легко отделался. Два ребра сломаны. – Лод накрыл пальцами место, болевшее сильнее всего. – Придётся потерпеть.

– Что потер…

Колдовское сияние стало ярче, пронзительнее, ослепительно острым – и боль взорвалась в груди раскалённым свинцом. Я выгнулась дугой, вцепившись пальцами в простыни, судорожно хватая губами воздух, отчаянно вспоминая пятнадцатую степень четвёрки.

Я не кричала – когда так больно, не можешь кричать.

Один миллиард семьдесят три миллиона семьсот сорок одна тысяча восемьсот двадцать четыре…

…и боль отступила, позволив обмякнуть в постели, разжать пальцы, чувствуя, как из-под ресниц вновь текут слёзы, прокладывая влажные дорожки от уголков глаз к вискам.

Но дышать теперь было легко.

– Вот и всё. Может, хоть теперь будешь слушаться старших. – Лод ласково провёл рукой по моим волосам. – Когда ты поймёшь, что я тебе зла не желаю?

Морти ворвалась в спальню миниатюрным среброволосым ураганом. Посмотрела на меня, заплаканную, со спущенным корсажем и задранной блузкой, потом – на Лода, невозмутимо убиравшего с моего лица спутанные тёмные пряди.

На какой-то миг лицо её окрасило холодное недоумение.

А потом дроу присмотрелась к моему лицу, и хмурая морщинка меж её бровей мгновенно разгладилась.

– Опять твоя питомица нашла неприятности? – присев на край кровати, Морти решительно одёрнула мою блузку вниз. – Я думала, с тобой что-то случилось! Ты же знаешь Акке, он немногословный…

– Артэйз повеселился. – Лод отошёл к открытой двери. Прислонившись спиной к косяку, вместе со мной проследил, как дроу достаёт из знакомого ларца баночки с лекарствами. – Видите ли, с ним недостаточно почтительно обращались.

– Вот как? – Морти оценивающе смотрела на меня. – Славный синяк назревает! А кожу чем пропороли?

– Ногтем, – пробормотала я.

– А. Ну да, Ар же так следит за своими руками. – Отвинтив крышку круглой серебряной коробочки, дроу зачерпнула кончиками пальцев немного жирного голубого крема. Снова посмотрела на моё лицо. Черпнула целую пригоршню. – Закрой глаза. И убери… то, что у тебя на носу.

Я покорно сняла очки и зажмурилась.

– Ару ты тоже преподал урок? – спросила Морти, явно обращаясь к колдуну.

Пальцы принцессы легко и бережно втирали крем в кожу на скуле, и тот мгновенно впитывался, приятным холодком умеряя боль.

– Ты же знаешь, – мягко откликнулся Лод, – с детства не люблю, когда кто-то посягает на мои вещи.

– И что за урок? – в голосе Морти скользнуло неодобрение. – Неужели тот же, что и Мэю?

– Нет. Другой.

– Хоть так. А то все младшие отпрыски древних домов вскоре лишатся своих любимых игрушек, если ты не начнёшь лучше следить за собственными… С чего ты вообще из башни вышла?

Последнее, похоже, адресовали мне.

– Сбежать хотела, – решившись приоткрыть глаза, мрачно ответила я.

В каждой шутке, как известно, лишь доля шутки.

– Удачи, – усмехнулась Морти. – Теперь, верно, ещё больше хочешь? Убедившись, какие мы скепнан?[17]17
  Наиболее близкий по смыслу цензурный перевод – «презренная чернь» (риджийск.).


[Закрыть]

Перевода последнего слова я не знала, равно как и брошенного Артэйзом «сигинг»; но догадывалась, что ничего хорошего оно не означает.

– Не думай об Артэйзе слишком плохо, девочка. – Дроу деловито завинтила коробочку с кремом. – Он потерял любимого дядю в той резне, которую светлые устроили восемнадцать лет назад. С тех пор ненавидит и эльфов, и людей, и полукровок… вот и вымещает ненависть на всех, кто к нам попадает.

– И не он один, – хмуро заметил Лод.

От изумления я села в постели. Тщательно протёрла очки полами рубашки.

Задумалась.

Возможно, не стоит этого делать, но…

– Светлые устроили?.. – вернув очки на нос, всё-таки переспросила я.

Мне не успели ответить.

– А, – донеслось со стороны двери, – смотрю, подружка рассказала трогательную историю, придуманную светлыми?

Когда я повернула голову, Лод как раз отступал в сторону, давая дорогу Повелителю дроу.

– И что она тебе поведала? – В шафрановых глазах Альи плескалась насмешка, голос резал издёвкой. – Что злые дроу под видом мирных переговоров подготовили западню?

Я просто кивнула. Молча.

Потому что говорить с тем, у кого такое выражение лица, – себе дороже.

– Конечно. Не будут же они рассказывать правду. – Я почти видела нехорошие огоньки, полыхнувшие в зрачках принца. – О том, что всё было наоборот.

Как интересно.

Я бы даже сказала, более чем интересно.

– Хотите сказать, – решилась произнести я, – что это люди и эльфы…

– Наши отцы хотели заключить мир, – тихо проговорил Лод. – И мой отец, и Повелитель. Они устали от войны. Устали жить изгоями. Устали искупать вину своих предков, чьи поступки ужасали их не меньше светлых. Они хотели, чтобы их дети снова жили под светом луны, а не в каменных подземельях.

– Это пытались сделать давно, – продолжил Алья. – Первого посланника мира отправили спустя десять лет после войны. Он въехал в город людей под белым знаменем… и что с ним сделали светлые? Убили, даже не выслушав.

– Потом были новые посланцы и новые убийства. Они отказывались верить, что мы можем желать мира. – Лод смотрел в стену. – В конце концов мы прекратили попытки. И решились возобновить переговоры, лишь когда время подживило раны. На сей раз посланника выслушали, даже согласились на встречу, но…

– Отец знал, что это опасно. Что ненависть светлых слишком сильна, а перед ними предстанут наследники Тэйранта и Ильхта. Поэтому нас оставили дома. Всех нас. Но сами они решили рискнуть. – Морти поднялась с постели, печально поглядев вначале на своего брата, потом на возлюбленного. – Конечно, они не были безоружны. Повелителя и его придворного колдуна охраняли лучшие из лучших. Их сопровождали все десять магов, к тому моменту ещё жившие у дроу. В свите отца была сотня воинов, но они везли светлым богатые дары, надежду на долгожданный мир… а их загнали в тот замок, как зверей на убой. И в живых не оставили никого.

– Что может сотня против тысячи? – горько усмехнулся Алья.

Моё смятение мрачным удовлетворением отразилось на его лице.

Неужели это правда? Но, должно быть, их действительно мучила несправедливость этого, всех троих, иначе вряд ли бы они стали распинаться в странной исповеди перед презренной пленницей…

И кому верить?

– А если они вас обманывали? – Я надеялась, что не перехожу черту, и мне позволено задавать вопросы. – Просто старались предстать перед своими детьми… и подданными… в лучшем свете?

Принц уставился на меня с таким видом, что я отпрянула. На сегодня побоев мне хватило.

– Они никогда нас не обманывали, – покачал головой Лод. – Подумай сама, Снезжана. Что давала дроу эта резня? Даже если бы они убили всех трёх Повелителей – их места заняли бы другие, горящие жаждой мести и крови. Светлых много, нас – мало. Они радуются солнцу под небесами Риджии, у них вдоволь еды, дерева, ресурсов. Мы загнаны под горы, нас осталось в разы меньше, чем одних только эльфов, и располагаем мы лишь тем, что может расти под землёй, тем, что воруем на поверхности, и тем, что нам тайком втридорога продают лепреконы.

Что-то по столице дроу незаметно, что они «загнаны под горы».

С другой стороны – это ведь столица…

– Возможно, Повелителя как раз не устраивало такое положение вещей, – возразила я. – Он решил создать прецедент для войны, заманить светлых под горы, где удобно будет с ними расправиться, и…

– И что? Если ты не расслышала, нас осталось в три раза меньше, чем эльфов, а людей ещё впятеро больше, – нетерпеливо произнесла Морти. – Да, мы надёжно защитили себя. Пока светлые доберутся до наших городов, они потеряют даже не сотни, а тысячи воинов. Но их много, очень много… и если когда-нибудь они решат наплевать на количество жертв и всё-таки выкурить нас из той норы, куда мы забились, они сделают это. А в такой ситуации было бы очень неумно провоцировать светлых на вторую войну.

– Зато очень умно воспользоваться ситуацией, чтобы окончательно восстановить светлых против дроу, – ровно заметил Лод. – После смерти Повелительницы эльфов, после вероломного убийства Повелителя людей и его супруги… каждый сочтёт это своим священным долгом – избавить Риджию от тёмных. Даже ценой своей жизни. А дроу будут ослаблены, лишившись и Повелителя, и колдунов… так вовремя.

– Только вот не все строят настолько же дальновидные планы, как ты, – усмехнулся Алья.

– И что же, люди сами убили своего Повелителя? – стараясь, чтобы вопрос прозвучал не слишком саркастично, поинтересовалась я. – Только для того, чтобы подставить вас?

– Никто из нас доподлинно не знал, что там произошло, – развела руками Морти. – Некому было рассказать. Мы знали лишь, что никто из ушедших не вернулся в обещанный день… А после наши шпионы услышали о резне.