Текст книги "Мой любимый герцог"

Эви Данмор
Мой любимый герцог

Evie Dunmore

Bringing Down the Duke

© Ермолина И., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Посвящается Опе, которая убедила меня, что я могу справиться с чем угодно, но не обязана терпеть все

Глава 1

Кент, август 1879

– Ни в коем случае! Что за нелепые фантазии, Аннабель!

Глаза Гилберта стали круглыми, как у зайца, которого вот-вот настигнут собаки.

Аннабель потупила взор. Опущенные ресницы придают кроткий вид, а кротость лучше всего успокаивала ее кузена, когда он сердился. Из всех типов мужчин, с которыми Аннабель умела управляться, «невежественный, но самодовольный» был не самым сложным. С другой стороны, не дай бог, если твоя собственная судьба оказывается в руках подобного человека. Здесь, в тесном маленьком кабинете, Гилберт не моргнув глазом отнимет у нее шанс, который выпадает лишь раз в жизни, и тут же уставится в витрину с бабочками, только что нанизанными на булавки.

– Никогда не знаешь, чего от тебя ожидать! Ну что еще придет тебе в голову? – возмущался кузен. – Поступить в цирк? Баллотироваться в парламент?

– Соглашусь, звучит несколько непривычно, – сказала Аннабель, – но…

– Забудь об Оксфорде! – рявкнул кузен, хлопнув ладонью по столу.

Старому письменному столу ее отца… По завещанию он отошел Гилберту, а не ей. Несмотря на следы времени, этот великолепный предмет мебели на четырех резных львиных лапах придал бы величия любому возвышающемуся над ним мужчине. Однако помочь кузену оказался не в силах: сидящий за столом Гилберт напоминал жалкого перепуганного цыпленка, попавшего в ловушку. Еще бы! Ну и задачку задала ему кузина! Аннабель тоже себе удивлялась. После пяти долгих лет, проведенных у Гилберта в роли домашней прислуги, она и сама не ожидала, что еще способна желать чего-либо столь страстно. Она трезво смотрела на вещи и не питала особых надежд на светлое будущее, все ее мысли и мечты давно уже не простирались далее границ прихода Чорливуд. Но внезапно новость о том, что при Оксфордском университете открылся женский колледж, поразила ее с силой стрелы, пронзившей сердце насквозь.

Сначала Аннабель гнала от себя мысли об учебе, но ровно через неделю ее самообладание, приобретенное с таким трудом, рухнуло. Ведь желание учиться не было пустой блажью. Сколько бы еще лет пришлось Аннабель провести в обветшавшем доме незадачливого Гилберта? Идти ей некуда, средств к существованию у нее нет. Не дай бог, кузен окончательно разорится, и значит, дальше – другой дом, где она вполне может стать легкой добычей распутного хозяина… Днем Аннабель как на автомате крутилась по хозяйству. Ночами же к ней приходило осознание своего положения: она все время ходит по краю пропасти, на дне которой ее поджидает старость в работном доме. И в своих кошмарах каждую ночь она срывалась и летела в эту бездну…

Пальцы нащупали тонкий конверт в кармане фартука. Письмо о ее зачислении в Оксфорд. Хорошее образование могло бы остановить падение.

– Разговор окончен, – сказал Гилберт.

Ее руки сжались в кулаки. Спокойно. Сохраняй спокойствие.

– Я вовсе не хотела ссориться с вами, – тихо сказала она. – Наоборот, думала, вы будете в восторге.

Вопиющая ложь, разумеется.

Гилберт нахмурился.

– В восторге? От чего это? – Гнев на его лице сменился чем-то вроде беспокойства. – Ты не заболела?

– Ну как же, учитывая, какие выгоды это сулит, я думала, вы будете только рады такой возможности.

– О каких выгодах речь?

– Прошу прощения, кузен. Я не вправе тратить ваше драгоценное время. – Аннабель попыталась встать.

– Не торопись, – сказал Гилберт, помахав рукой. – Присядь, поговорим.

Она смотрела на него ясным спокойным взглядом.

– Я знаю, у вас большие планы на мальчиков, а гувернантка, получившая образование в Оксфорде, стала бы хорошим подспорьем.

– Действительно, у меня есть планы, и вполне разумные планы, – хмыкнул Гилберт, – но ты уже и так знаешь греческий и латынь в необходимых объемах, и уж конечно, даже больше, чем требуется женщине. К тому же чрезмерное образование разрушает женский мозг, так в чем же тут выгода для нас, а?

– Я могла бы устроиться на должность гувернантки или компаньонки в поместье.

Это был ее последний шанс – если упоминание барона Эшби, хозяина поместья на холме и владельца их прихода, не подействует на Гилберта, тогда уже ничто не поможет. Кузен буквально готов был целовать землю, по которой ступал сей знатный господин.

И действительно, Гилберт замер. Аннабель почти слышала, как заработал его мозг, медленно, со скрипом, будто старый точильный камень. Старый, потому что на новый у Гилберта не было денег. Он с трудом сводил концы с концами, что было неудивительно, поскольку размер его скромного жалованья за звон церковных колоколов не менялся годами, в то время как семья неуклонно росла.

– Ну… – сказал Гилберт, – это и в самом деле может принести неплохие доходы. Барон хорошо платит.

– Разумеется. Но ваши, кузен, опасения мне вполне понятны. Когда речь идет о соблюдении приличий, материальные расчеты отходят на второй план…

– Так-то оно так, но, если поразмыслить, твоя затея не выглядит столь уж неприличной. Тем более что она призвана служить высокой цели.

– О! – воскликнула Аннабель. – Разве я могу решиться на такой шаг теперь, когда вы открыли мне все изъяны моего замысла? Что станет с моим рассудком? Вдруг я сойду с ума?

– Ну-ну, не стоит преувеличивать, – ответил Гилберт. – Твоя голова наверняка вполне приучена к книгам. А вот без твоей помощи мы не сможем обойтись и неделю. Вместо тебя нам пришлось бы нанять помощниц. – Он устремил на нее тревожный и хитрый взгляд. – Однако, как ты знаешь, нам это не по карману.

Какая досада, именно сейчас Гилберт вдруг задумался о семейном бюджете. И хотел, чтобы кузина компенсировала все расходы, которые повлечет ее отъезд, хотя она стоила ему… да ничего не стоила. Увы, назначенной Аннабель скромной стипендии едва хватило бы на еду и одежду.

Она подалась вперед в своем кресле.

– Какое жалованье вы положили бы горничной, кузен?

Глаза Гилберта расширились от удивления, но он быстро пришел в себя.

Он скрестил руки на груди.

– Два фунта.

Аннабель удивленно выгнула бровь.

– Два фунта?!

На лице кузена застыло упрямое выражение.

– Ну да. Конечно, есть Бесс… Но ей никак не обойтись без помощницы.

Как же! Да он и не подумает никого нанимать! Но Аннабель удалось сдержаться и сказать ровным голосом:

– Тогда я буду посылать вам каждый месяц два фунта.

Гилберт нахмурился.

– И как же ты их добудешь?

– Да легко! – Понятия не имею, подумала она про себя. – Буду давать уроки, наберу побольше учеников.

– А-а, вот оно что.

Ни она, ни кузен не были уверены, что даже в поместье барона служанкам платят два фунта в месяц. Ей же удастся наскрести разве что два лишних шиллинга – и то чудом.

Аннабель встала и протянула руку через стол.

– Обещаю.

Гилберт опасливо уставился на руку, словно увидел щупальце неизвестного существа.

– Скажи мне, – сказал он, помедлив, – разве я могу быть уверен, что в колледже ты не наберешься всех этих оксфордских замашек и что в конце концов вернешься сюда?

Аннабель не знала, что ответить. Как странно. Она пыталась выманить разрешение у Гилберта с единственной целью – сохранить место в его доме, ведь женщине всегда нужен кров, каким бы он ни был. Но внутри нее все восстало, когда пришлось ответить.

– Куда же мне еще деваться? – спросила она.

Гилберт поджал губы. В раздумьях кузен рассеянно похлопывал себя по животу. С ответом он не спешил.

– Если ты задержишь платежи, – наконец произнес он, – я призову тебя обратно.

До нее медленно доходил смысл сказанного. Призвать обратно? Ведь это означает, что для начала ее придется отпустить. Кузен отпускал ее!

– Понимаю, – выдавила она.

Ее мозолистая ладонь едва ощущала прикосновение мягких холеных пальцев Гилберта. Внезапно перед глазами все поплыло, и Аннабель оперлась на стол, единственный твердый предмет, оказавшийся рядом.

– Тебе непременно потребуется компаньонка, – будто сквозь туман услышала она слова кузена.

У нее вырвался хриплый смешок, звук которого напугал даже ее саму.

– Зачем это? Мне уже двадцать пять.

– Хм, – сказал Гилберт. – Полагаю, получив университетское образование, ты окончательно потеряешь шанс вступить в брак.

– К счастью, у меня нет ни малейшего желания выходить замуж.

– Ну да, ну да, – пробурчал Гилберт.

Аннабель знала, что он не одобряет ее добровольного безбрачия, считая его противоестественным. Однако все выражаемые опасения по поводу затянувшегося девичества были не более чем данью приличиям, и он, вероятно, сам понимал их неискренность. Или, как все в Чорливуде, в чем-то ее подозревал…

Словно что-то вспомнив, кузен нахмурился.

– Есть еще кое-что, о чем я не могу не сказать, Аннабель.

Неприятные слова повисли в воздухе, как ястребы, готовые броситься на жертву. Пусть придирается! Аннабель была спокойна, ее руки покорно сложены и бестрепетны.

– Оксфорд, как известно, царство порока, – начал Гилберт, – гадючья яма, полная пьяниц и разврата. Если ты впутаешься во что-то неподобающее, если появится хоть тень сомнения в твоей нравственности, как бы это ни было прискорбно, двери нашего дома навсегда закроются для тебя. Человек в моем положении, служитель англиканской церкви, должен держаться подальше от скандалов.

Он, без сомнения, имел в виду скандал, связанный с мужчиной. На этот счет он мог не беспокоиться. Однако он еще не все знал о ее стипендии. Гилберт, кажется, предполагал, что она предоставлена университетом. На самом же деле благодетелем Аннабель стало Национальное общество за избирательное право женщин, которое она теперь обязана поддерживать. В оправдание Аннабель общество в лице некой леди Люси Тедбери привлекло ее внимание лишь потому, что предлагало стипендии нуждающимся девушкам-студенткам, а вовсе не потому, что она интересовалась политикой. Однако можно с уверенностью утверждать, что в списке прегрешений по шкале Гилберта «борьба за избирательное право» будет немногим лучше «скандальной любовной интрижки».

– К счастью, провинциальная старая дева из сельской глуши надежно защищена от любых скандалов, – весело ответила Аннабель, – даже в Оксфорде.

Гилберт снова прищурился, и Аннабель напряглась под его внимательным взглядом. Неужели она перестаралась? Возможно, румянец юности у нее на щеках уже угас, а из-за постоянной работы в огороде на ветру, солнце, дожде вокруг глаз появилось несколько тонких морщинок. Но по утрам из зеркала на нее все еще смотрело лицо девушки лет двадцати с небольшим. Те же высокие скулы, тонкий нос и благодаря французскому происхождению рот, который всегда казался припухлым. Рот, от которого мужчины сходят с ума, по крайней мере, так ей говорили…

Аннабель язвительно скривила губы. Всякий раз, встречаясь со своим отражением, она видела лишь свои зеленые глаза. В них не было восторженного блеска юной дебютантки, а отсутствие наивности во взгляде защищало ее от интрижек гораздо лучше, чем несколько увядшая внешность. По правде говоря, меньше всего на свете ей хотелось снова попасть в неприятности из-за мужчины.

Глава 2

Вестминстер, октябрь

– А теперь, – сказала леди Люси, – повторю для новых членов нашего общества: есть три правила вручения листовки джентльмену. Первое: определите в толпе влиятельное лицо. Второе: подойдите к нему решительно, но с улыбкой. Третье: такие типы, разумеется, могут почувствовать ваш страх, но обычно они сами боятся вас еще больше.

– Прямо как собаки, – пробормотала Аннабель.

Острый взгляд серых глаз леди Люси переместился на нее.

– Именно так.

Да у нее, оказывается, отменный слух, надо иметь в виду на будущее.

Аннабель поглубже укуталась в шаль, стянув ее на груди замерзшими пальцами. Грубая шерсть не спасала от холодного лондонского тумана, плывущего над Парламентской площадью, и уж совсем не защищала от колких взглядов прохожих. Парламентский сезон еще не наступил, но в районе Вестминстера всегда можно было встретить достаточно джентльменов, принимающих законы, по которым потом жила вся страна. При мысли о том, что придется подойти к одному из столь важных лиц, внутри у Аннабель все сжалось. Приличной женщине не полагалось заговаривать с незнакомцем на улице, и уж тем более размахивая листовками, на которых крупными буквами напечатано: «Закон о собственности замужних женщин превращает в рабынь всех жен!»

В этом утверждении была немалая доля правды – по Закону о собственности любая из женщин, какой бы богатой она ни была, теряла все свое имущество в день свадьбы. И все же под неодобрительными взглядами, которые бросали прохожие на их небольшую группку, Аннабель хотелось упрятать брошюры поглубже в складки одежды. Но она тут же оставила попытки, переключив внимание на леди Люси, секретаря Национального общества за избирательное право женщин, которая уже открыла рот, собираясь произнести вдохновенную речь.

У их предводительницы был обманчивый вид – она казалась эфирным созданием, изящным, как фарфоровая кукла, с идеально причесанными гладкими светлыми волосами и нежным лицом в форме сердечка, но, когда она наставляла своих последовательниц, голос ее разносился по всей площади, напоминая звук берегового маяка.

Что же привело сюда всех этих девушек? Они жались друг к другу, как овцы в бурю, явно чувствуя себя не в своей тарелке, и Аннабель готова была поспорить на свою шаль, что никто из них никоим образом не зависит от комитета по стипендиям. Рядом с ней стояла скромная, ничем не примечательная рыжеволосая девушка с круглыми карими глазами и вздернутым, порозовевшим от холода носом. Однако оксфордская молва утверждала, что эта молодая женщина – мисс Хэрриет Гринфилд, дочь самого могущественного банковского магната Британии. Всесильный Джулиан Гринфилд, вероятно, и понятия не имел, что его дочь борется за права женщин. Гилберта наверняка хватил бы удар, прознай он, чем они тут занимаются.

Мисс Гринфилд держала свои листовки с опаской, как будто они могли ее укусить.

– Определи, подойди, улыбнись, – бормотала она. – Не так уж и сложно.

Да нет, задачка не из простых. Каждый из проходящих мужчин с высоко поднятыми воротниками и низко надвинутыми цилиндрами казался неприступной крепостью.

Девушка повернулась к Аннабель, и их взгляды встретились. Лучше всего сердечно улыбнуться и отвести глаза.

– Вы ведь мисс Арчер, не так ли? Та самая студентка, получающая стипендию? – Мисс Гринфилд смотрела на нее, кутаясь в пурпурный меховой палантин.

Ну разумеется. Людская молва в Оксфорде работала в обоих направлениях.

– Именно так, мисс, – ответила Аннабель.

Интересно, чего же больше в ее вопросе – жалости или насмешки? Оказалось, ни того ни другого. Глаза мисс Гринфилд светились любопытством.

– О, вы, наверное, ужасно умная, раз вам дали стипендию.

– Спасибо, – медленно произнесла Аннабель. – Скорее довольно образованная.

Мисс Гринфилд хихикнула, очень по-детски.

– А я Хэрриет Гринфилд, – представилась она и протянула руку в перчатке. – Вы ведь впервые на собрании?

Леди Люси была так поглощена своей собственной речью о справедливости и Джоне Стюарте Милле[1]1
  Джон Стюарт Милль (1806–1873) – британский философ, социолог, экономист и политический деятель. В течение ряда лет являлся членом Британского парламента. Был членом Либеральной партии, а также вторым членом парламента, который в 1832 году призывал дать избирательные права женщинам. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть], что не замечала беседы девушек.

Тем не менее Аннабель понизила голос до шепота.

– Да, впервые.

– Вот здорово, я тоже, – ответила мисс Гринфилд. – Надеюсь, я не ошиблась с выбором. Ведь найти для себя достойное занятие, да еще чтобы оно пришлось по душе, так трудно, не правда ли?

Аннабель нахмурилась.

– Достойное занятие?

– Разве вы не считаете, что у каждого должно быть достойное занятие? Я хотела вступить в Женский комитет по тюремной реформе, но мама не позволила. Тогда я подалась в Королевское общество садоводства, однако это решение было ошибкой.

– Печально.

– Что поделаешь, процесс поиска. – Мисс Гринфилд была невозмутима. – А теперь я чувствую, что права женщин – вполне достойное занятие, хотя, должна сказать, что сама идея подойти к джентльмену и…

– Какие-то проблемы, мисс Гринфилд?

Вопрос прозвучал как выстрел, заставив обеих девушек вздрогнуть, приведя в замешательство. Леди Люси пристально смотрела на них, уперев маленький кулачок в бедро.

Мисс Гринфилд опустила голову.

– Н-нет.

– Нет? А мне показалось, вы что-то обсуждали.

В ответ Мисс Гринфилд лишь пискнула.

Леди Люси была известна крутым нравом, она не брала пленных. Ходили слухи, что она стала причиной дипломатического скандала с участием испанского посла и серебряной вилки…

– Просто немного волнуемся, ведь мы новички в этом деле, – сказала Аннабель, и суровый взгляд леди Люси тут же пронзил ее насквозь.

Святой боже! Глава суфражисток была не из тех женщин, которые прячут свое настроение за слащавыми улыбками. В обществе, где большинство женщин с пеленок приучены быть домашними солнечными лучиками, эта была настоящей грозой с громом и молниями.

К удивлению девушек, леди Люси ограничилась лишь резким кивком.

– Не переживайте, – сказала она. – Можете работать в паре.

Мисс Гринфилд сразу оживилась. Аннабель натужно улыбнулась. Да им и одной влиятельной персоны на двоих не убедить.

С напускной уверенностью, которой вовсе не ощущала, Аннабель повела напарницу к оживленной, пахнущей лошадьми стоянке наемных экипажей.

– Определите, подойдите, улыбнитесь, – бормотала мисс Гринфилд. – Как вы думаете, мисс Арчер, можно ли это сделать, не привлекая внимания окружающих? Видите ли, мой отец… Не уверена, что он понимает всю важность работы на благо общества.

Аннабель окинула площадь внимательным взглядом. Они находились в самом центре Лондона, рядом с Биг-Беном, в окружении людей, которые, вероятно, все так или иначе имели дело с отцом мисс Гринфилд. Как тут действовать незаметно? Чтобы не привлекать внимания, Хэтти следовало остаться в Оксфорде, что было бы к тому же гораздо приятнее. Приближавшийся к стоянке джентльмен замедлил шаг, уставился на Аннабель, затем обошел ее стороной, скривив губы, как будто наступил на что-то не слишком приятное. Еще одна суфражистка невдалеке, похоже, чувствовала себя не лучше – мужчины с насмешками отмахивались от нее. От этих презрительных жестов горячая волна долго сдерживаемого гнева поднялась из глубины души Аннабель, горло сковало спазмом.

– Не то чтобы мой отец был против прав женщин как таковых… О… – выдохнула мисс Гринфилд.

Она замерла, сосредоточенно глядя на кого-то за спиной Аннабель.

Та обернулась.

Со стороны парламента из тумана вышли трое мужчин. Они направлялись к стоянке экипажей, быстро и решительно, как поезд, мчащийся на всех парах. При мысли, что это именно те, кто им нужен, по спине Аннабель пробежала дрожь.

У человека слева было грубое лицо, неуклюжая фигура, дорогая одежда туго обтягивала его массивные телеса и казалось, вот-вот треснет по швам. Второй больше походил на джентльмена, его мрачное лицо обрамляли большие бакенбарды. Третий был как раз тот, кто им был нужен, – влиятельная персона. Его шляпа была низко надвинута, наполовину скрывая лицо, а хорошо сшитое пальто придавало его осанке особую стать: у него были скорее плечи атлета, а отнюдь не благородная сутулость. В движениях мужчины сквозила спокойная, властная уверенность, которая выдавала в нем хозяина жизни.

Словно почувствовав ее пристальный взгляд, он поднял глаза. Аннабель замерла.

Его глаза поразили ее – ледяные, ясные и блестящие, в них читался холодный, проницательный ум, способный проникнуть в суть вещей, увидеть собеседника насквозь, прочитать его самые сокровенные мысли, оценить и презрительно отвергнуть.

Внезапно Аннабель показалась себе прозрачной и хрупкой, как стекло. Она отвела взгляд, сердце бешено колотилось. Как хорошо она знала этот тип! Долгие годы в ее душе не утихала боль от обиды, нанесенной подобным мужчиной, который с молоком матери впитал уверенность в себе. Ей вспомнилось, как в его осанке, в выражении лица с прямым, аристократическим носом прямо-таки сквозило превосходство над окружающими. Под его пронзительным взглядом люди съеживались, ощущая свою ничтожность.

Внезапно она поняла, что этого человека нельзя упустить. Ведь цель близка. Им нужно, чтобы влиятельные лица выслушали их. Что ж, она только что сделала первый шаг: определила влиятельное лицо.

Теперь очередь за вторым: решительно приблизиться к нему. Пальцы крепче сжали листовки, ноги понесли ее вперед, наперерез незнакомцу.

Его светлые глаза прищурились.

Шаг третий: улыбнуться.

Внезапный толчок в плечо отбросил ее в сторону.

– Посторонитесь, сударыня!

Тот тип, с грубым лицом. Она и забыла про него, а он чуть не сбил ее с ног. От ужасного толчка мир закачался и Аннабель чуть не упала.

Твердая рука схватила ее за плечо, удержав от падения. Девушка взглянула вверх и наткнулась на холодный взгляд светлых глаз.

Проклятие! Тот самый аристократ!

И, черт возьми, мужчина превосходил все их ожидания. В нем не было ни грамма мягкости, в его броне – ни единой щели. Он был чисто выбрит, совсем светлые, почти белые волосы были коротко подстрижены с боков. Все в его лице было безукоризненно правильным, строгим и значительным: породистый нос, брови вразлет, твердая линия подбородка. Он напоминал гладкий, сияющий айсберг.

Внутри у Аннабель все сжалось. Она оказалась лицом к лицу с редчайшим экземпляром: совершенно неуправляемым мужчиной. От такого нужно бежать как можно скорее! Однако ноги словно приросли к земле. Она не могла оторваться от его глаз. Эти глаза… В их холодных глубинах отражался мир жесткого, независимого и сильного человека. Они притягивали Аннабель, она не отрываясь смотрела в них… пока не осознала, что между ней и незнакомцем будто пробегает электрический разряд.

Губы мужчины приоткрылись. Его взгляд упал на ее рот. Вспышка пламени полыхнула в его глазах, появилась и исчезла, словно молния. Как всегда. Какое бы высокое положение ни занимали мужчины, всем им нравится ее рот.

Усилием воли Аннабель заставила себя выйти из оцепенения и сунула листовку чуть ли не в нос джентльмену.

– Не хотите ли внести поправки в Закон о собственности замужних женщин, сэр?

Невероятно, но его глаза стали еще более ледяными.

– Ваши игры весьма рискованны, мисс.

Голос был такой же холодный и властный, как и его обладатель. Однако ледяной тон скорее раззадорил Аннабель, а не охладил ее пыл.

– Осмелюсь заметить, сэр, что обычно риск довольно низок. Вряд ли найдется так уж много почтенных джентльменов, которые столь грубо толкают женщин средь бела дня, – ответила она. – Будьте любезны, отпустите меня.

Джентльмен поспешно взглянул на собственную руку, которая все еще держала ее за плечо. Его лицо стало непроницаемым. В следующее мгновение Аннабель была свободна. Суета и шум Парламентской площади снова обрушились на нее, раздражающие, неестественно громкие. Прикосновение сильных пальцев все не проходило, будто боль от ожога.

Надменный тип уже удалялся, глядя вперед, его спутники едва поспевали за ним.

Аннабель с трудом проглотила комок, в горле у нее пересохло. Губы горели, как будто по ним провели пальцем…

Маленькая рука в перчатке коснулась ее рукава, и Аннабель вздрогнула. Карие, широко распахнутые глаза мисс Гринфилд смотрели на нее взволнованно и восхищенно.

– Все хорошо, мисс?

– Да.

Нет. Ее щеки пылали, будто она упала и разбила нос о мокрую мостовую. Дрожащей рукой Аннабель пригладила юбки.

– Ну что ж, – сказала она с фальшивой веселостью, – полагаю, джентльмены не заинтересовались.

Краем глаза она видела, как холодный неприступный лорд и его спутники садятся в большую карету. Тем временем мисс Гринфилд украдкой наблюдала за соратницей с некоторым беспокойством, вероятно, пытаясь определить, не свихнулась ли она. Разумеется, до этого дело не дошло, но нельзя было отрицать, что действовала Аннабель достаточно импульсивно. Господи, помоги ей. Она так давно не была импульсивной.

– Знаете, кто это был? – спросила мисс Гринфилд.

Аннабель отрицательно покачала головой.

– Сам герцог Монтгомери!

Герцог. Надо же, первый же мужчина, которого она попыталась атаковать, оказался герцогом, чуть ли не принцем…

Позади них раздалось быстрое цоканье каблучков. Быстро, словно маленький юркий кораблик, к ним приближалась леди Люси.

– Неужели? – требовательно спросила она. – Неужели вы пытались заговорить с герцогом Монтгомери?

Аннабель выпрямилась.

– Я не знала, что он исключен из списка интересующих нас лиц.

– Не совсем так. Просто раньше к нему никто даже не приближался.

Леди склонила голову набок и оглядела Аннабель с ног до головы.

– Никак не могу решить, кто вы: то ли самая смелая, то ли самая глупая из новобранцев.

– Я же не знала, кто он, – оправдывалась Аннабель. – С виду он самое что ни на есть влиятельное лицо.

– Что ж, вы не ошиблись, – согласилась леди Люси. – Он один из самых влиятельных людей в стране.

– Тогда, возможно, мы не зря попытались поговорить с ним?

– Вы его видели? Этот человек развелся с женой, не прожив в браке и года, присвоив ее приданое, а где сейчас его жена, неизвестно. Поэтому о правах женщин с ним говорить бесполезно, не стоит тратить на него наши без того ограниченные ресурсы.

– Развелся?! – Даже в глухой провинции вроде ее родного Чорливуда знали, что в аристократических кругах разводиться не принято. К тому же она не могла отступить так легко. – Насколько же весомо мнение герцога в кругу влиятельных лиц?

Леди Люси фыркнула, совсем не как подобает приличной даме.

– Да он мог бы повлиять на исход предстоящих выборов, если б захотел!

– Пусть он против нас, но ведь это не значит, что мы не должны бороться, есть и другие.

– Разумеется. – Леди Люси нахмурилась. – Но эта крепость не по зубам нашей армии. Ничего не поделаешь.

– А как насчет осады? – спросила Аннабель. – Или какой-нибудь уловки вроде троянского коня?

Две пары глаз вопросительно уставились на нее.

Надо же, она произнесла свои мысли вслух. Похоже, тот тип толкнул ее сильнее, чем она ожидала.

– Что ж, неплохая идея, – задумчиво произнесла леди Люси. – Нужно включить Монтгомери в повестку дня, когда соберемся на следующей неделе. – Она улыбнулась и протянула Аннабель руку. – Зовите меня Люси. И вы тоже, мисс Гринфилд. И прошу меня извинить, кажется, я вижу лорда Чилтерна.

И Люси тут же нырнула в туман, ее красный шарф развевался за спиной, словно знамя.

Мисс Гринфилд повернулась к Аннабель с серьезным выражением лица.

– Вы спасли меня от Люси, она чуть было не откусила мне голову на глазах у всех. Пожалуйста, зовите меня Хэтти.

Все это было немного странно – такая фамильярность сначала со стороны леди, а теперь со стороны богатой наследницы. Аннабель глубоко вздохнула. Вот она, ее новая жизнь – быть студенткой, обращаться к герцогам, пожимать руки сказочно богатым девушкам в пурпурных меховых палантинах. Наверное, в такой ситуации самое правильное вести себя так, будто для нее это обычное дело.

– С удовольствием, – ответила Аннабель. – И ради бога простите, что не смогла держаться в тени.

Веселый смех Хэтти разнесся по площади, вызвав почти столько же возмущенных взглядов, сколько и их листовки.

В тот день им не удалось вдохновить своими идеями ни одного влиятельного джентльмена. В перерывах между робкими попытками взгляд Аннабель то и дело блуждал по площади, уносясь в ту сторону, где исчезла карета с герцогом…