Текст книги "Любовные хроники: Флинт Маккензи"

Ох, эти ее чертовы груди! Если думать о них, можно сойти с ума! Флинт вспоминал их прикосновение, когда во время скачки на Сэме Гарнет прижималась к его спине.

А ее аромат! О Боже!

Тот единственный поцелуй бросил его в такой жар, который спалил бы весь Рио-Гранде.

Флинт положил ей ладонь на лоб и обнаружил, что лихорадка уже началась. Теперь, пока она не пройдет, оставалось только ждать и как можно меньше беспокоить больную.

Он разделал белку, сварил суп, но все время, как коршун, поглядывал на Гарнет. Женщина то выходила из забытья, то снова забывалась, что-то неразборчиво бормотала, так сильно металась, что однажды, чтобы успокоить, ему пришлось придержать ее на одеяле. Часто хваталась рукой за горло, точно ей недоставало воздуха, и это пугало Флинта больше всего – он опасался, как бы в такие моменты Гарнет не задохнулась.

Она не раз в бреду открывала глаза, но в сознание не приходила. А когда затихала, Флинт приподнимал ей голову и старался влить в горло несколько ложек бульона – он знал: чтобы одолеть лихорадку, ей понадобятся силы.

Всю ночь он ухаживал за ней: вытирал пот, менял на лбу влажные полотенца и, улучив момент, поил бульоном и водой.

К полудню на следующий день стало очевидно, что Гарнет поправляется. Она дольше оставалась спокойной, бред отступил, начала спадать лихорадка.

Гарнет закружило в водовороте постоянно меняющихся света и тьмы, холода и жара. По временам она вскрикивала от радости и тянула руку, чтобы погладить по щеке мать, но прямо под пальцами лицо обращалось в разукрашенную маску дикаря; радость Гарнет обращалась в страх, и смех сменялся рыданиями. Ее охватывал неимоверный ужас: навстречу ползла огромная змея и, разевая зубастую пасть, нацеливалась ее проглотить. Потом кошмар милосердно отпускал, и сквозь дымку забытья доносился голос Флинта Маккензи. Из непроглядного мрака она вплывала в пушистые белые облака.

Проснулась Гарнет от шипения и потрескивания дров в костре, открыла глаза и увидела Флинта, который сидел рядом с огнем, запихивая в рот кусочки мяса.

– Господи, кажется, я была в обмороке, – проговорила она. – Извините.

Флинт оторвался от еды:

– Вам лучше?

– Да, – поспешно успокоила его Гарнет. – Не припомню, чтобы я раньше падала в обморок.

Он подцепил из котелка кусочек мяса.

– Проголодались?

– Нет. А воды бы выпила с удовольствием.

Флинт присел рядом и поднес к ее губам флягу.

– Только не все сразу. И лучше бы чего-нибудь поесть.

– Не хочется. – Гарнет смотрела, как он вернулся к костру и переложил несколько кусочков мяса из котелка на жестяную тарелку, потом подошел и подал ей вместе с вилкой.

– Съешьте хотя бы это. У вас два дня не было маковой росинки во рту. Нужно восстанавливать силы. – Сам он устроился рядом и продолжал пальцами доставать мясо из котелка.

– А кролик? Разве забыли? Я его ела вчерашним утром.

– Это было позавчера. Вы, рыжая, в обморок не падали. Вы два дня оставались без сознания.

Гарнет, пораженная, уставилась на Флинта:

– Вы хотите сказать…

– Пылали в лихорадке со вчерашнего утра, с тех самых пор, как вас укусила змея. Хорошо, что все обошлось. А теперь поешьте. – Последние слова он произнес по-настоящему требовательным тоном. – Если сможете, утром надо отсюда выбираться.

Вся еще не придя в себя, Гарнет машинально ткнула вилкой в тарелку и положила в рот кусочек мяса.

– Неужели все это время я была без сознания? – Она благодарно посмотрела на Флинта: – А вы за мной ухаживали? Чем же мне вам отплатить?

– Для начала уймитесь со своими глупыми фокусами. По крайней мере до того момента, как мы приедем в Команч-Уэллс. А там, вдовушка Скотт, мы с вами расстанемся.

«Зря надеешься, мистер Маккензи», – подумала она, откинулась назад и прожевала очередную порцию мяса.

– На белку не похоже. Я такого не ела. На вкус больше походит на цыпленка.

– А это и не белка. Белку я съел вчера.

– Тогда что же это?

– Змея.

Вилка звякнула о жестяную тарелку.

– Змея? – Гарнет с трудом проглотила внезапно застрявший в горле кусок.

– Именно. – Флинт выхватил из котелка еще один ломтик и отправил прямиком в рот. – Та самая, что вас вчера укусила.

То, что Гарнет услышала, показалось ей чудовищным. Она швырнула тарелку на землю так, что вилка подлетела в воздух и приземлилась как раз у ног Флинта. Маккензи поднял ее и посмотрел на Гарнет с изумлением.

– Не хотите – не ешьте. Я сам съем.

Как только до нее дошел смысл слов спутника, Гарнет почувствовала, что задыхается. Мужчина, которого она собиралась сделать своим мужем, мужчина, который спас ей жизнь, оказался бессердечным чурбаном! Безразличие к ее мукам было трудно вынести само по себе. Но иметь наглость приготовить укусившую ее змею – и к тому же потчевать этой змеей пострадавшую – это показалось ей слишком. Гарнет сжала кулачок и погрозила спутнику.

– Попомните мои слова, Флинт Маккензи. Пусть мне хоть сто лет потребуется, но я сумею с вами расквитаться! – провозгласила она в ярости внезапно огрубевшим голосом.

Флинт сдвинул шляпу на затылок и в недоумении воскликнул:

– Черт побери, о чем вы толкуете?

– Ах вы ничтожный, жалкий человек! Я считала, что вы заслуживаете моего доверия! А вы оказались хуже… хуже… гадкой змеи!

– Знаете что, леди, вы либо все еще бредите, либо, как я сразу подумал, в самом деле сбрендили.

– Нет, мистер Маккензи, сбрендила не я. Это вы ненормальный. Как вы могли проглотить змею, которая меня укусила? У вас есть совесть, сэр? А потом накормить и меня.

– Я вижу, змеиный яд – ничто по сравнению с тем, что вы сейчас источаете. Никогда не переносил грубых женщин. Не собираюсь и сейчас!

– Грубых женщин! Подумайте только! Да вы, сэр, самый отвратительный тип из всех, кого я имела несчастье встречать! Не желаете слушать о себе правду! – Глаза Гарнет метали молнии. – Сами без конца намекали на мою глупость и неприспособленность. А как дело дошло до самого – сразу в кусты!

– А с чего, леди, вы взяли, что дело дошло до меня? Не я проморгал – не меня укусила змея.

– А надо было позволить ей вас укусить!

– Надо было позволить ей сожрать белку. Только сумасшедший может задирать гремучую змею.

– Значит, по-вашему, сумасшедший – это тот, кто заботится не только о себе, но и о других?

– Белке так или иначе предстояло кончить в чьем-либо брюхе. И у меня большие подозрения, что вы принялись пугать змею, потому что хотели, чтобы это брюхо было вашим. Так что, вдовушка Скотт, оставьте ваши разговоры о благородстве. Они сплошное лицемерие.

Такая рассудительность еще больше разозлила Гарнет. В ярости она забыла, насколько ослабла, и, чтобы продолжить битву на равных, вскочила на ноги. Голову тут же захлестнула волна боли, колени подогнулись, и последнее, что она услышала, был голос Флинта Маккензи:

– Боже! Только не это!

Глава 6

Гарнет потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что ритмичные движения под ней означают размеренную походку Сэма. Неужели она спала?

Гарнет открыла глаза. Блеск солнца и жар сжимавших ее рук были слишком земными ощущениями, чтобы оказаться частью сновидения. Она подняла голову и обнаружила, что едет, привалившись к Флинту.

– Ну, наконец-то очнулись. – Слова прозвучали в самое ухо.

Придя в себя, Гарнет поняла, что они оба сидят на лошади и Флинт поддерживает ее в обруче рук.

– Что случилось? – спросила она в каком-то оцепенении. – Неужели я снова упала в обморок?

– Разошлись по поводу нескольких жалких кусочков змеиного мяса. Похоже, хотели, чтобы эта змея угробила вас не так, так эдак.

Гарнет потрясла головой, словно хотела порвать паутину, которая опутывала ее разум, не давая думать.

– И где же мы?

– По моим расчетам, после того как мы поднимемся на следующий перевал, откроется вид на Команч-Уэллс.

– Вы хотите сказать, что я снова впала в забытье на весь день?

– Вы забылись вчера вечером, но поскольку лихорадка прошла и дыхание восстановилось, я решил не ждать, пока вы очнетесь. И счел более безопасным ехать, покуда Сэм соглашается выдерживать двойную ношу.

– Так я и поверила, что вы спрашиваете у Сэма разрешения.

– Мы с Сэмом вместе давным-давно и научились прекрасно друг друга понимать – почти с полувзгляда. Он знает, что я не считаю его вьючным животным, а я уверен, что в трудную минуту смогу на него положиться.

– Чтобы достичь такого взаимопонимания, вероятно, потребовалась уйма лошадиного ума, – ехидно заметила Гарнет.

– И моего терпения, – ответил Флинт. – Но я люблю поболтать с Сэмом, и мы неплохо знаем привычки каждого.

– Меня укусила змея. А вы, мистер Маккензи, я вижу, перегрелись на солнце. – Гарнет вздохнула и снова привалилась к спутнику.

– Вы недурно пахнете, вдовушка Скотт, – прошептал он ей на ухо. – Всю дорогу наслаждался. Употребляете что-то вроде сногсшибательной восточной туалетной воды?

– Разумеется, нет. Я пользовалась розовым маслом. Но мой флакон остался в фургоне. Вы же знаете, я потеряла все, кроме нескольких вещей, которые уложены в ваших седельных сумках.

– И уж точно сохранили свой запах. Пахнете почти как розы, которые мама разводила в саду, и еще как…

– Как что? – Гарнет посмотрела в его сапфировые глаза – колебание Флинта подхлестнуло ее любопытство.

Он опустил взгляд на губы спутницы.

– Как женщина. – От его хриплого голоса по спине у Гарнет побежали мурашки. – Вы, рыжая, просто умопомрачительны.

Несколько секунд их лица находились рядом, потом, чтобы не поддаться искушению, Гарнет быстро отвернулась, откинулась назад в кольце его рук и попыталась расслабиться. Но на этот раз успокоиться оказалось нелегко. Слова Флинта продолжали звучать в ушах и, как любовное зелье, будоражили кровь. Мужчина был великолепен, и для того, чтобы противостоять его обаянию, потребовалось больше воли, чем ей казалось раньше.

Она улыбнулась, поняв, что Флинт не может видеть ее лица. Розовое масло! Еще одна вещь, которую он любит. К тому же постоянно называет ее рыжей – об этом тоже не стоит забывать.

Жаркое из говядины… розовое масло… рыжие волосы… Для мужчины, утверждающего, что не желает связывать свою жизнь с женщиной, список растет подозрительно быстро.

До самого перевала они продолжали ехать в полном молчании. Наконец Флинт натянул поводья и спешился.

– Надо дать Сэму немного отдохнуть. – Он помог Гарнет спуститься на землю. – Вон там, внизу, Команч-Уэллс.

С нескрываемым удивлением Гарнет взглянула в долину, где, точно оазис в пустыне, пестрели дома и постройки. Природа устроила так, что на всем плоском пространстве не было ни скалы, ни холмика, а добродетельные горожане еще добавили местности наготы: за исключением убегавших на мили в обе стороны телеграфных столбов, снесли все деревья, кактусы, кусты, уничтожив даже полынь. И город превратился в природную цитадель – ни человек, ни зверь не смог бы подойти к нему незамеченным.

– Сколько здесь жителей? – спросила Гарнет.

– Что-то около пары сотен. По крайней мере было столько, когда я проезжал здесь в последний раз. Не считая обитателей соседних ранчо. Можете послать оттуда телеграмму в Санта-Фе или сесть в дилижанс.

– И надолго вы в город, мистер Маккензи?

– Скорее всего дня на два.

Нужно было быстро что-то придумать. Срок невелик – два дня, – чтобы разработать и осуществить план, благодаря которому он взял бы ее с собой.

– Пора ехать. Я подсажу вас на Сэма. Вы сможете держаться на лошади без помощи?

– Я хотела бы тоже прогуляться, – ответила Гарнет. – Не возражаете?

– Сэм уж точно не возражает. Только смотрите под ноги. – Они бок о бок начали спускаться по ведущей в долину тропе. Подойдя поближе к городу, Гарнет внезапно обнаружила вместо речушки, которая, как ей казалось, здесь протекала, колею, набитую бесчисленным количеством фургонов, повозок и дилижансов, сновавших взад-вперед.

– Где же они берут воду? – спросила она, оглядывая бесплодную долину.

– Город построен на естественном природном источнике. Некоторые жители вырыли собственные колодцы, но большинство пользуются общественным – на центральной площади. Двадцать пять лет назад здесь были сплошные леса и излюбленное место команчей, где они набирали воду. Но потом бледнолицые надумали построить город. После нескольких нападений индейцев они поумнели и вырубили все, что росло вокруг. А без прикрытия команчи бессильны против ружей. И в конце концов они смирились.

– Вы хотите сказать, индейцев согнали с этих земель? Это так же отвратительно, как то, что после войны сделали с южанами богатые янки.

– Знаете, леди, у нас большая страна. Всем хватает земли. И вовсе незачем убивать друг друга. А если считаете иначе, вспомните, что случилось с людьми из каравана. – Флинт натянул поводья и пошел вперед.

Новые дома в городе были построены из камня и самана, а старые, деревянные, хранили следы двадцатипятилетней непогоды – палящего солнца и дождя. Флинт остановился у деревянного беленого строения. Прикрепленная к балкону второго этажа вывеска гласила, что это гостиница.

Флинт открыл сумки и достал одежду Гарнет.

– Полагаю, здесь мы с вами расстанемся. – Он подал сверток и две золотые монеты по десять долларов. – Этого хватит расплатиться за комнату, купить себе платье и билет на дилижанс.

– Ваших денег, мистер Маккензи, я не возьму, – запротестовала она.

Проводник улыбнулся и вложил ей золото в ладонь:

– Здесь не много. Я хотел бы дать вам побольше.

– Вы и так сделали для меня очень много. Просто сказать спасибо – значит ничего не сказать. – Явно смущенный, Флинт оглянулся, и Гарнет захотелось его обнять, чтобы снова почувствовать прикосновение его рук. Но вместо этого она только прикоснулась к его ладони. – Я обязана вам жизнью.

Их взгляды встретились, и несколько минут они пристально смотрели друг другу в глаза.

– Никто никому не обязан жизнью. Жизнью и смертью распоряжается только судьба.

– Судьба! – От удивления глаза Гарнет расширились, и она едва не подскочила. – Неужели вы тоже верите в судьбу?

– Да… Думаю, что так, – едва слышно промолвил Флинт. – Теперь, рыжая, вам придется заботиться о себе самой. – И взяв Сэма под уздцы, повел его к конюшне.

Гарнет провожала его глазами, пока он не скрылся из виду, потом повернулась к гостинице. Пожав плечами, молодая женщина тяжело вздохнула и пошла по дощатой мостовой.

Большую часть холла занимала ведущая на второй этаж лестница, покрытая ковром. Из-за боковых дверей доносилось треньканье расстроенного фортепьяно. У стойки жарко спорили двое мужчин. Гарнет было повернула направо, но, оказавшись в насквозь прокуренном баре, сморщила носик, вернулась в холл и устроилась на красном бархатном стуле, которых было здесь с полдюжины. Невольно прислушиваясь к разгоряченным словам, она с нетерпением ожидала окончания перебранки.

– Сколько раз я тебя предупреждал, Уоллес, не смей показываться мне на глаза в пьяном виде. А сейчас убирайся и не вздумай появляться здесь опять! – кипятился коротышка-крепыш, сопровождая свои слова клубами дыма из зажатой в зубах сигары.

– Со всем нашим удовольствием, мистер Клоски, – отвечал другой. – Я сыт по горло вашей чертовой работой. Желаю удачи в поисках нового ночного портье. Только вряд ли в городе найдется второй дурак, который согласится работать с таким скрягой, как вы. – Он протопал через холл и хватил дверь ногой так, что она жалобно заскрипела и закачалась на петлях.

Гарнет подошла к конторке.

– Чего надо? – прорычал Клоски, не поднимая глаз.

– Комнату, сэр.

При звуках женского голоса хозяин гостиницы удивленно вскинул голову. От взгляда Гарнет не укрылось, как при виде ее одежды подозрительно скривилось лицо коротышки. Его явно насторожили рубашка и штаны Флинта и перевязанные сыромятным ремешком волосы.

– Ты приезжая, сестрица?

– Только что прибыла.

Хозяин передвинул сигару в другой угол рта.

– И сколько думаешь здесь пробыть?

– Пару дней.

– Комната стоит доллар за ночь. – Он раскрыл регистрационную книгу и веско добавил: – Плата вперед.

– У меня к вам предложение, мистер Клоски, – начала Гарнет.

– Не выйдет, сестрица. – Коротышка и слушать ее не хотел. – В городе полно шлюх. Две работают даже в моем баре. Так что если нет баксов, чтобы расплатиться за комнату, проваливай подобру-поздорову. У меня приличная гостиница. Попытай счастья в «Золотой туфельке». Хотя я сомневаюсь, что в таких обносках у тебя что-нибудь выйдет.

Мысль, что этот противный коротышка принял ее за проститутку, которая собирается снять комнату на ночь для занятия своим ремеслом, привела Гарнет в бешенство. Ей захотелось вырвать у него изо рта сигару, но она придержала язык и продолжила, как ни в чем не бывало:

– Мистер Клоски, я случайно слышала ваш разговор с только что уволенным портье. И поскольку собираюсь ненадолго остановиться в вашем городе, могу поработать в обмен на комнату.

Хозяин мрачно посмотрел на странную посетительницу.

– Ночной портье – работа не для женщин, сестрица.

– Сэр, – с достоинством ответила Гарнет, – я пережила войну с янки, а недавно – набег индейцев. И полагаю, что в течение двух ночей справлюсь с вашей конторкой.

– Вы были в том караване, на который с неделю назад к востоку отсюда напали команчи?

– Была. – Гарнет заметила, что у хозяина гостиницы хватило ума изобразить сочувствие на толстой физиономии.

– А я слышал, что в живых никого не осталось.

– Вас ввели в заблуждение, сэр. Меня подобрал мистер Маккензи.

– Флинт Маккензи? Вам повезло. Если кто-то и мог вытащить вас из этой передряги, так только он. – Коротышка презрительно фыркнул. – Маккензи такой пройдоха, что его не убить.

Гарнет тотчас ощетинилась, намереваясь защищать человека, за которого собралась замуж.

– Я нахожу мистера Маккензи смелым и благородным, – возмущенно заявила она. – И не потерплю, чтобы кто-нибудь говорил о нем дурно. Так получу я работу или нет?

Клоски снова перебросил сигару из одного угла рта в другой и поскреб рукой подбородок.

– Нового ночного портье мне придется искать дня два. Читать умеете?

– Конечно.

– Не только печатные буквы, сестрица. Я имею в виду и письменные.

– Во-первых, я вам не сестрица, сэр. Меня зовут миссис Скотт. Что до вашего вопроса, я умею читать по-всякому.

С полуулыбкой-полунасмешкой хозяин гостиницы кивнул:

– Будь по-вашему, миссис Скотт, – и подвинул к ней ключ. – Только еда в нашу сделку не входит. Номер шесть на втором этаже в конце коридора. Пожалуйста, поспешите и сразу же возвращайтесь сюда.

– Мне потребуется некоторое время, чтобы помыться и погладить свою одежду.

Коротышка двинулся к двери в глубине холла.

– Отправляйтесь на кухню, найдете там Хуаниту – она о вас позаботится. А мне пора домой. Нужно успеть к ужину – сегодня у моего сына день рождения.

– Не беспокойтесь, все будет хорошо, сэр. – Гарнет схватила ключ и поспешила на кухню. Мексиканку она застала у плиты и, договорившись с ней обо всем, бросилась в соседний магазин. Там она быстро купила нижнее белье, пару чулок, несколько туалетных принадлежностей и среди прочего флакон с розовым маслом.

Все путешествие заняло не больше десяти минут, но к ее возвращению Хуанита успела приготовить горячую ванну. И как ни хотелось Гарнет понежиться в теплой воде, пришлось поторапливаться – только окунуться и вымыть волосы.

Вид кровати в комнате манил. Мелькнула мысль позволить мистеру Клоски поискать другого портье и впервые за много дней поваляться на чистых простынях и настоящем матрасе, но, отогнав ее, Гарнет наскоро вытерла голову и надела новый нарядный лифчик и панталоны. Как только с этим было покончено, в дверь постучала Хуанита и внесла отглаженное платье и начищенные ботинки.

– Ты просто волшебница! – воскликнула Гарнет. – Не пришлось ни секунды ждать.

– Грациа, сеньора.

Теперь оставалось управиться с волосами. Она попробовала их расчесать, но мексиканка взяла у нее щетку.

– Позвольте, я помогу, сеньора?

– Спасибо, Хуанита, беда мне с ними.

– У вас чудесные волосы, – заметила служанка, умело расчесывая рыжие кудри. Через несколько минут они были заплетены в одну длинную косу.

Спустя час после того, как Гарнет покинула холл, она появилась там вновь за конторкой. Клоски остался доволен ее новой внешностью.

– Вот уж надули меня, сестрица. А после того как прихорошились, выглядите вполне прилично. – Его косой взгляд скользнул по ее фигуре.

– Я вам не сестрица. Меня зовут миссис Скотт, – поправила Гарнет.

– Вы уже говорили. – Клоски схватил шляпу и нахлобучил ее на лысину. – Итак, запомните: без денег никого не пускать. Утром я вас сменю.

– Хорошо, сэр.

– Возникнут затруднения – зовите Хуаниту. Она спит в комнате за кухней. Иногда сюда заносит бродяг. Стоит отвернуться – и они уже в комнатах, а наутро драпают, не заплатив ни цента. Так что держите ухо востро.

– Непременно, сэр.

С уходом хозяина Гарнет облегченно вздохнула и первым делом бросилась проверять регистрационную книгу, но имени Флинта в ней не оказалось. Где он? Что делает? Может быть, сейчас с женщиной? При одной этой мысли сердце у Гарнет упало. Нет, положение надо срочно менять. Знать бы только как.

Она обратила внимание на доносившиеся из бара громкие мужские голоса. Может быть, он там? Подошла к качающимся дверям, выглянула – нет как нет.

Вернувшись к конторке, она подперла ладонью подбородок, облокотившись на полированную поверхность. «По крайней мере хоть кто-то весело проводит время», – мрачно подумала она.

Минуты тянулись необычайно медленно, но ни одна живая душа не появлялась в холле. Перед уходом Хуанита оставила сандвич и стакан молока, но просила не говорить об этом Клоски. Служанка исчезла в своей комнате, Гарнет осталась в полном одиночестве.

На неудобном деревянном стуле за конторкой сидеть было неловко, и молодая женщина, жалея, что нет ни газеты, ни книги, перешла на бархатный стул в холле. Постепенно ее веки стали тяжелеть, и она время от времени трясла головой, чтобы прогнать сон.

– Миссис Скотт, какого черта вы здесь делаете?

Тромкий вопрос внезапно разбудил Гарнет. Она открыла глаза и, увидев перед собой Флинта, вскочила на ноги.

– Привет, мистер Маккензи. Я, кажется, заснула.

– Будьте уверены – мертвецким сном. Но, дьявол вас побери, почему вы сидите в холле? Я дал вам деньги на комнату.

– Я хотела их сохранить…

– Послушайте, леди, под вашими рыжими волосами есть хоть какие-нибудь мозги?

– Вы мне не дали договорить. Я как раз собиралась сказать, что, желая их сохранить, в обмен на комнату нанялась ночным портье. Согласитесь, весьма предприимчиво с моей стороны.

– Не соглашусь. Город здесь дикий. Нравы не то что в вашем тихом местечке в Джорджии.

– Помнится, мистер Маккензи, вы говорили, что верите в судьбу.

– В судьбу? Нет, я рассуждал о смерти. Но и до нее с человеком может произойти много всякого и, заметьте, не всегда приятного.

– Неужели? – Гарнет насмешливо подняла брови. – А я и не догадывалась. Да и где уж мне знать: всего-то потеряла родных и дважды овдовела. Да еще пережила войну. – И она опрометью кинулась к конторке.

Флинт последовал за ней:

– Мой вам совет – уезжайте откуда приехали. Легче прижиться снегу в аду, чем вам в здешних краях. – Он повернулся и направился к бару.

– Если мне потребуется ваш совет, мистер Маккензи, – закричала ему вдогонку Гарнет, – я сама вас о нем попрошу!