Текст книги "Шатаут"

– Выглядишь напряженным, – замечает Рид.

– Немного, – бурчу я, отрывая этикетку от бутылки.

– Собираешься зависнуть с командой?

– Нет, – отвечаю я. – Не в настроении.

– Хотелось бы мне сказать то же самое. После сегодняшней тренировки мне бы не помешало выпить по крайней мере шотов десять.

Я в удивлении приподнимаю брови, потому что обычно очень сосредоточен на льду, но сегодня ничего не заметил.

– Тренер Миллер вцепился в задницу?

– С Миллером мы ладим. Он лучше дурака Греди, – Рид поворачивается, чтобы дотянуться до бутылки. – Сложно вписаться в команду посреди сезона. Некоторые игроки второго и третьего звена не очень меня жалуют. Словно то, что они не в первой тройке – моя вина.

Ну конечно. Некоторые парни в нашей команде такие придурки. Они бы и дня не протянули, если бы подверглись давлению, которое испытывает вратарь.

– Они не в первой тройке, потому что недостаточно хороши.

– Мы-то это знаем, а ты попробуй им это объяснить, – усмехается Рид.

– Если хочешь, – фыркаю я. – Без проблем верну их обратно на землю.

Мой телефон, заряжающийся на столешнице, принимает входящий. Я в растерянности оглядываюсь. Обычно никто мне не звонит, и на то есть веская причина – я редко отвечаю.

– Подожди минутку, – я отодвигаю стул, чтобы взять сотовый. Скорее всего, кто-то ошибся номером. Но когда телефон оказывается у меня в руках, на экране высвечивается «Динь-Динь».

Взволнованный до предела, я принимаю вызов.

– Сер?

– Тай? Ты меня слышишь? – голос Серафины заглушают грохочущие на заднем плане басы. Сложно сказать наверняка, но кажется, она плачет.

– Динь, – в попытке расслышать получше я прикрываю второе ухо. – Я тебя не слышу. Ты в порядке?

– Прости… – она замолкает. – Громко, – связь снова прерывается, – …тише?

Рид ловит мой взгляд и указывает большим пальцем на входную дверь, как бы спрашивая, не лучше ли ему уйти. Благодарный за его догадливость, я киваю и одними губами произношу: «Спасибо».

Следуя за ним, я запираю дверь на засов и начинаю ходить кругами по кухне, ожидая, когда Сера продолжит. Секунды тянутся словно часы. Музыка постепенно стихает, и на другом конце провода со щелчком закрывается дверь. Все, что я теперь слышу, – это прерывистое дыхание вперемешку со всхлипами.

– Сера? – подталкиваю я.

Серафина делает еще один прерывистый вдох.

– Я покурила, и теперь чувствую себя странно. Комната не перестает вращаться. Я пыталась отправить тебе сообщение, но в глазах двоится.

Меня охватывает холодящий душу ужас, и я резко останавливаюсь.

– Это была простая сигарета?

– Эм… думаю, да. По крайней мере, так сказал Роб.

Я прикусываю костяшки пальцев, чтобы сдержать поток ругательств. Ну конечно же. Стоило бы догадаться, что замешан этот мудак.

Не говоря уже о том, что связям Роба, вероятно, можно доверять примерно так же, как и ему самому. В этом косяке могло быть что-то еще.

Лихорадочно оглядывая комнату, я хватаю со стойки ключи и несусь по коридору в гараж. Прежде чем успеваю опомниться, я уже оказываюсь за рулем своей машины. А ведь я даже не знаю, куда ехать.

– Где ты? Я за тобой заеду, – я нажимаю кнопку управления и наблюдаю в зеркале заднего вида, как дверь гаража со скрипом открывается.

– В п-пентхаусе Роба в центре города, – икает Сера.

О, значит, он не только снабжает наркотиками, но еще и устраивает дегустацию в собственном доме. Я крепче сжимаю руль, пока не начинает казаться, что он развалится от моей хватки. Не потому, что злюсь на Серафину, а потому, что хочу выбить из Роба всю дурь.

– Отправь мне свою локацию. Я выезжаю.

Что-то гремит.

– …черт! – раздается шорох. – Прости, я уронила телефон. У меня батарейная разрядка. То есть батарея разряжена. Подожди.

Потирая переносицу, я делаю медленный, глубокий вдох, чтобы успокоиться. Хорошо, что Серафина разговаривает со мной, а значит, она в безопасности… на данный момент. Но она под кайфом, в окружении незнакомых людей. Хотя и тем людям, которых она знает, я тоже не доверяю.

Через несколько секунд в нашей переписке всплывает точка геолокации.

– Получил, – подтверждаю я, выезжая из гаража.

– Мне страшно, Тай, – хнычет она, пробуждая во мне первобытный инстинкт, которого я никогда раньше не испытывал. Тестостерон, адреналин – биохимический каскад. Я лишь хочу избавить Серафину от того, что заставляет ее страдать.

– Все будет в порядке, – утешаю я не столько ее, сколько себя самого. – Просто оставайся на связи, пока я…

Внезапно фоновый шум на другом конце линии исчезает.

Блютус пищит и на дисплее появляется надпись: «Звонок не удался».

С бешено колотящимся сердцем я снова звоню Серафине, но попадаю на голосовую почту и получаю автоматическое сообщение о том, что она вне зоны доступа. Пробую опять. Автоответчик.

Я ничего не могу сделать, пока не доберусь до места.

Я бессилен, и это самое ужасное чувство, которое я когда-либо испытывал.

Глава 14
Гравитация

Тайлер

Маршрут, который должен был занять двадцать минут, я преодолеваю за десять и, подъехав к шикарному жилому дому, оставляю «Ауди» заведенной в месте, запрещенном для парковки. Им не хватит времени, чтобы отбуксировать авто, а о штрафе я не беспокоюсь.

Когда я выскакиваю на улицу, ветер кусает голые предплечья, а холодный зимний воздух щиплет щеки. При такой погоде надеть пуховик было бы разумной идеей, но, покидая дом, я совсем об этом не думал. Когда я ступаю на подъездную дорожку, то замечаю за двойными стеклянными дверями швейцара. Меня охватывает страх. Черт. Пробраться мимо него будет непросто.

Как я и предполагал, заявление о том, что я хотел бы увидеть «моего друга Роба, который живет в пентхаусе», не вызывает доверия. Швейцар, крупный мужчина средних лет, косо смотрит на мои татуировки и отказывается пропустить, пока не назову фамилию Роба. Как по мне, так это Роб Кусок Дерьма, но этому парню такой вариант точно не понравится. Когда я пытаюсь поспорить, он предлагает мне позвонить Робу. Будь у меня его номер, я бы так и сделал. Вообще-то, я сказал бы ему спуститься, чтобы выйти и поговорить по-мужски.

После еще нескольких проваленных попыток договориться, мне приходится дать швейцару взятку. И не маленькую. Частный лифт доставляет меня в пентхаус на двадцать пятом этаже. Изнутри доносится рэп-музыка. Двери распахиваются, открывая взгляду холостяцкую берлогу. Все в хроме. Действительно все.

Обходя стороной целующуюся в прихожей парочку, я осматриваю комнату в поисках характерных волос цвета розового золота. В гостиной группа хорошо одетых людей развалилась на белых кожаных диванах. Еще одна горстка завсегдатаев вечеринок собралась вокруг кофейного столика в центре комнаты. Они снюхивают с его стеклянной поверхности белые полоски.

Эбби, сжимающая в руке бокал мартини, замечает меня в толпе и спешит навстречу. Ее остекленевший взгляд и застывшее на лице выражение подсказывают, что она не просто подшофе. Видимо, не только Серафина кое-что попробовала.

– Привет, Аид. То есть Тайлер, – она хихикает. – Что ты здесь делаешь? Сера тебя пригласила?

– Где она? – заглядывая Эбби через плечо, я снова осматриваю просторную квартиру. Здесь полно народу, но я не вижу среди собравшихся Серу.

– Остынь, – Эбби закатывает глаза и начинает накручивать на палец прядь медных волос. – Я совсем недавно видела ее. Она где-то неподалеку.

Ее наплевательское отношение раздражает еще больше. Меня бесит то, что у Серы такая дерьмовая подруга.

– Как давно ты ее видела? – требовательно спрашиваю я. – Она только что позвонила мне.

– Позвонила? Зачем?

– Потому что она под кайфом и напугана.

Еще один осмотр комнаты не приносит результата. Мое раздражение нарастает, и я снова поворачиваюсь к Эбби:

– Разве у вас нет кодекса подружек? Вы не должны присматривать друг за другом?

– Сера – большая девочка, – отмахивается Эбби. – Она и раньше бывала на вечеринках.

– Надеюсь, не на таких.

– В этом нет ничего…

Не дослушав ее, я прохожу мимо и распахиваю все двери, какие только могу найти. Три спальни, гардеробная, несколько полуобнаженных парочек… и никакой Серафины. Чем дольше я ищу, тем больше волнуюсь, потому что все еще не видел Роба. Если найду его рядом с Серой, когда она в таком состоянии, убью голыми руками.

В конце коридора я нахожу запертую дверь, из-под которой струится свет. Во мне вспыхивает робкая надежда.

Пожалуйста, пусть она будет там. И пусть она будет одна.

– Сера? – стучусь я, а после прижимаюсь к двери ухом. – Ты там? Это Тайлер.

Раздается лязг замка, дверь распахивается, и на пороге показывается Серафина. Я вздыхаю с облегчением, когда все наихудшие сценарии, которые я себе представлял, растворяются в воздухе.

Прежде чем я успеваю ее осмотреть, она бросается вперед и обнимает меня за талию. Меня окутывает запах ее духов, даже сквозь одежду я чувствую жар ее тела.

Спрятав лицо у меня на груди, она всхлипывает:

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, – я обнимаю ее в ответ и поглаживаю по спине, чтобы успокоить.

С другого конца коридора на нас поглядывают люди, поэтому я медленно подталкиваю Серу в ванную и закрываю за собой дверь.

– Мне так жаль… – прерывисто выдыхает Серафина. Моя хлопчатобумажная футболка уже пропиталась ее слезами. – Я так плохо себя чувствовала, и не знала, что делать.

– Не стоит извиняться.

Через минуту или две ее дыхание замедляется. Постепенно она расслабляется в моих объятиях, но все еще не спешит отстраняться. Прижимаясь щекой к ее макушке, я вдыхаю тропический аромат ее шампуня и жду, пока не буду уверен, что паника отступила.

– Посмотри на меня, Динь, – приподняв лицо Серафины за подбородок, я осторожно наклоняю его, чтобы лучше рассмотреть в тусклом освещении ванной.

Ее зрачки мечутся туда-сюда, пока она пытается сфокусироваться на мне.

– Ты меня пугаешь, – бормочет она.

– Просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке, – я изучаю ее лицо, и от увиденного у меня внутри все сжимается. Белки налиты кровью, на щеках видны остатки туши, кожа от слез покраснела и покрылась пятнами. Сера выглядит испуганной.

И все еще красивой, даже несмотря на испорченный макияж.

Постепенно тревога уходит, и я невольно любуюсь Серой.

Не время и не место, Тайлер.

– Подожди. Не хочу, чтобы тебе тушь попала в глаза, – я нахожу у раковины салфетку, смачиваю ее под краном и осторожно вытираю с лица Серы темные полосы. Закончив, я неохотно опускаю руку. – Как ты себя чувствуешь?

Серафина достает из коробки чистую салфетку и вытирает ею нос.

– Ужасно. Хочу вернуться домой.

– Пойдем, – говорю я. – Найдем твою парку.

Открывая дверь ванной, я кладу руку на талию Серы, чтобы помочь выйти в коридор. Сера покачивается, и я обхватываю ее крепче, чтобы не позволить упасть. Мы уходим, а Роб, явно недовольный, злобно смотрит нам вслед. В момент, когда двери лифта закрываются, я показываю Робу средний палец. Серафина, учитывая ее состояние, ничего не замечает.

* * *

– Ты употребляла что-то еще, кроме косяка, Динь?

Я осматриваю Серафину, пытаясь понять, насколько она протрезвела. Она свернулась калачиком, используя в качестве подушки толстовку, которую я нашел на заднем сиденье. За все те пятнадцать минут, что мы находились в машине, она не проронила и слова. Я хоть и пытался дать ей отдохнуть, все же обязан знать наверняка.

– Эм… когда я почувствовала себя нехорошо, Эбби посоветовала мне найти Роба. Он дал мне бокал водки с газировкой. Вкус алкоголя был слишком сильным. Возможно, водки было слишком много.

Я сжимаю челюсть, но оставляю все комментарии при себе.

– Это плохо? – тихо спрашивает она.

– Выживешь. Хотя придется выпить немало воды, когда приедем домой.

В салоне воцаряется тишина. В дополнение к кровожадной вендетте против Роба, мысль о которой я лелею, я беспокоюсь о Серафине, потому что не знаю, что заставило ее так рисковать. Произошедшее не в ее характере. Она смелая, даже немного необузданная, и мне это нравится. Тем не менее, оказаться в подобной ситуации равносильно безрассудству.

И на то имеется не так много причин. Либо по непривычке она выкурила слишком много. Либо в косяке было что-то еще. Либо кто-то – предположительно, Роб – подмешал ей что-то в напиток. Учитывая, с какими людьми Серафина проводила время, о подробностях вечера можно только догадываться. За неимением доказательств все так и останется – большой вопросительный знак, который не дает мне покоя.

Сбавив скорость, чтобы остановиться на красный, я снова бросаю на Серафину взгляд.

– Что с тобой случилось сегодня, Сера?

Она не смотрит на меня в ответ.

– Как я уже сказала, у меня выдался плохой день.

Я не хочу расстраивать ее, поэтому больше не задаю вопросов.

Она прислоняется к окну и на несколько секунд замолкает.

– Вопрос двадцать один: ты когда-нибудь употреблял наркотики?

– Я много чего употреблял, – отвечаю я, не упоминая, что она ошиблась – это был двадцать второй вопрос. – Но я с этим завязал.

К моему облегчению, когда мы подъезжаем к дому, в окнах нет света. Оставаться наверху, очевидно, не вариант, поэтому, когда мы оказываемся внутри, я отвожу Серафину к себе в спальню. Не уверен, что именно собираюсь делать, но решаю побеспокоиться об этом позже. Прямо сейчас есть более важные вещи.

Ведя Серафину через комнату к кровати, я вешаю ее пуховик на компьютерное кресло и по пути зажигаю настольную лампу. Она, все еще на каблуках, присаживается на край матраса. Меня захлестывает сочувствие. Что-то подсказывает мне, что она не в состоянии расстегнуть крошечные пряжки.

– Позволь мне снять твои туфли, Динь.

Она безмолвно кивает и откидывается назад, упираясь ладонями в кровать. Я встаю коленями на ковер, а когда поднимаю голову, она пристально наблюдает за мной. Взгляд мягких карих глаз сосредоточен на мне, полные губы слегка приоткрыты. Даже если это я стою на коленях, Серафина все равно выглядит уязвимо и беззащитно.

Стараясь быть нежным, я беру ее левую ногу и ставлю себе на колено. У нее идеальный светло-розовый педикюр. Черт, у нее даже ступни красивые.

Кончиками пальцев я касаюсь ее кожи, когда осторожно расстегиваю изящную пряжку. Серафина делает мягкий вдох, ее обнаженные ноги покрываются мурашками. Невозможно не заметить, каким интимным кажется происходящее. Еще тяжелее напоминать себе, что я не могу отдаться моменту.

– Уверен, что никто не спустится?

– Никто никогда сюда не спускается.

Неписаное правило. Единственное исключение – дружеские вечеринки, на которых приглашенные играют здесь в пиво-понг. Но и в таких случаях я редко даю разрешение.

Когда туфли сняты, я направляюсь к шкафу, чтобы переодеться. Стаскиваю с себя джинсы и все еще влажную от слез Серафины футболку, бросаю их в корзину для грязного белья. После этого натягиваю черные спортивные шорты. На мгновение я задумываюсь, не надеть ли мне и футболку, но в моей спальне невыносимо жарко, а Сере, подозреваю, все равно.

– По шкале от одного до десяти, – говорит она, рассеянно болтая ногами по серому ковру. – Если десять – ужасно, как я сейчас выгляжу?

– На ноль.

С ее губ срывается хриплый смешок.

– Ты милый врунишка.

Посмотрев на дверь моей спальни, Сера морщит нос. Она встает, все еще слегка пошатываясь.

– Мне нужно умыться. Чувствую себя мерзко.

Придерживая Серафину за локоть, я провожаю ее в ванную. Мы чистим зубы, а потом я жду у двери, когда она закончит, и снова помогаю ей добраться до моей комнаты. Удостоверившись, что могу оставить ее на минуту, я спешу наверх, чтобы прихватить воды для себя и спортивный напиток для нее. К счастью, дом все еще пуст. Возможно, Даллас и Чейз решили остаться у девчонок. Это намного все упростило бы.

Протягивая Серафине пластиковую бутылку, я опускаюсь рядом с ней на кровать.

– Выпей это.

– Зачем? – сдвинув брови, смотрит она на меня.

– Потому что и каннабис, и алкоголь являются мочегонными средствами, которые… – спохватившись, я останавливаюсь, прежде чем начать научную лекцию, которую, уверен, ей неинтересно слушать. Тем более сейчас. – Просто выпей немного, Сер. Завтра еще спасибо мне скажешь.

– Хорошо, – открутив крышку, она делает несколько глотков и снова закрывает бутылку. На экране ее телефона, который заряжается рядом, на прикроватной тумбочке, высвечивается сообщение от Эбби.

– Как мило, что она наконец-то про тебя вспомнила, – фыркаю я. Слова вырываются прежде, чем я успеваю себя остановить. Ничего не могу с собой поделать – я зол на нее и на ее коварного братца.

– Тай.

– Она понятия не имела, где ты, Динь, – добавляю я уже мягче. Последнее, чего мне хочется, – это добавить к уже случившемуся ссору с Серафиной. – А если бы какой-нибудь придурок тебя нашел?

– Я же не потеряла сознание.

– Эбби этого не знала.

Она поджимает губы и некоторое время внимательно изучает меня, как головоломку, которую пытается разгадать. Раздражение на ее лице сменяется радостью.

– Я тебе нравлюсь, – протягивает она.

Очевидно же. Но что я могу с этим поделать? Да, мать твою, ничего.

– Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Потому что я тебе нравлюсь, – на ее лице появляется довольная ухмылка.

– Да, Сер. Нравишься.

Наверху хлопает дверь. Кто-то врывается на кухню, топая, как чертов слон. Включается телевизор, а за этим следует женский смех. Черт. Даллас и Чейз вернулись и привели с собой Бейли и Шив.

– О нет! – Серафина, зажав рот рукой, лихорадочно осматривает комнату, как будто ищет путь к отступлению. – Что же мне теперь делать? Нельзя, чтобы брат увидел меня в таком состоянии.

Над нами раздается громкий треск, как если бы кто-то опрокинул кухонный стул. Судя по шуму, они, вероятно, слишком пьяны, чтобы заметить, что и она отнюдь не трезва. Но будь я на месте Серафины, тоже не захотел бы с ними встречаться.

Напрягаю мозги и прихожу к единственному возможному решению.

– Можешь остаться на ночь здесь. А утром накинуть халат и притвориться, что была в душе. Если кто-то спросит, скажешь, что вернулась, когда все уже легли спать.

– Да… – медленно кивает Сера. – Это же сработает, правда?

– Уверен в этом, – говорю я, отворачиваясь, чтобы поставить бутылку с водой на прикроватную тумбочку.

Я лгу, чтобы успокоить ее. Все же остается небольшой шанс, что эта ночевка обернется катастрофой. Например, дверь в подвал слишком громко скрипит. Меня это бесит, но это также служит хорошей системой сигнализации.

Серафина встает и обмахивается руками.

– Боже мой, как же здесь жарко.

Во рту становится сухо, когда она, судя по всему не осознающая, что я стою прямо перед ней, расстегивает платье и скидывает его с одного плеча. К моему великому сожалению, мне приходится ее остановить.

– Эй, Динь. Давай я…

Она позволяет ткани соскользнуть на пол, предоставляя моему взору пару идеальных округлых грудей и крошечные, мало что прикрывающие черные трусики. Мой член тут же приходит в действие и, едва подавив стон, я немедленно отвожу взгляд. Но пусть я смотрел на нее всего долю секунды, эта картина навсегда отпечаталась в моем мозгу. Вздернутые розовые соски, набухшие и умоляющие о прикосновении, изгиб талии, переходящий в округлость бедер, и лобок, видимый сквозь тонкую ткань нижнего белья.

В любой другой ситуации я бы не устоял перед таким искушением. Теперь же это граничит с пыткой.

– Что в этом такого? – в ее голосе слышится игривость. – Ты же все это уже видел.

Не стоит напоминать. Я всего-то проигрываю эту сцену по тысяче раз на дню.

– Ты же не стал надевать футболку, – добавляет она. – Учитывая, насколько здесь жарко, одеваться вообще не обязательно.

– В таком случае, – выдавливаю я напряженно, – может, нам обоим стоит надеть футболки?

Открываю шкаф, чтобы отыскать поношенную черную футболку, и протягиваю ее Серафине. Пусть вещица немного выцвела, но зато она без дыр и мягче остальных. Кто знает, может, я представлял Серу в этой футболке. Пусть и при совсем других обстоятельствах. После этого я выбираю футболку для себя. Думаю, все по-честному.

Серафина неторопливо натягивает мою футболку, пока я собираю в кулак остатки самоконтроля, чтобы не смотреть в ее сторону. Но даже когда она одета, мне не становится легче. Ведь в моей футболке Сера выглядит так же сексуально, как и голой. Темная ткань, доходящая до середин бедра, идеально облегает ее тело.

Я вновь чувствую напряжение, когда Серафина подходит к кровати. Похоже, мой член не получил записку о том, что секс ему сегодня не светит, и это его крайне огорчает.

Откинув одеяла, я устраиваюсь так, чтобы оставить место для Серафины. Она подползает и обвивается вокруг моего туловища, словно коала. То, насколько сильно она нуждается в контакте, заставляет меня в очередной раз порадоваться, что сейчас она не с Робом. Я не стану пользоваться положением, но о нем такого сказать точно нельзя.

– Ты хорошо пахнешь, – вздыхает она, прижимаясь щекой к моей груди. – Ты всегда вкусно пахнешь.

Она сама пахнет так, что ее хочется съесть, но я не могу сказать об этом вслух.

Неожиданно я осознаю, что не знаю, куда деть руки. Даже когда мы прижимаемся друг к другу, я стараюсь проявлять уважение. Не прикасаться к ней совсем кажется странным, но слишком долгое касание наводит на мысль, что я все же извлекаю выгоду из ситуации. Кроме того, это дает моему оптимистично настроенному члену ложную надежду. В конце концов, одной рукой я обнимаю Серу за плечо, а другую просто опускаю вдоль тела.

– Можешь приласкать меня? Погладить по волосам, например? – тихо спрашивает Серафина.

Она неприлично милая, даже под кайфом.

Убирая шелковистые пряди с ее лба, я провожу пальцами по золотисто-розовым волнам. Она, устраиваясь поудобнее, издает что-то среднее между вздохом и стоном. Полными грудями она прижимается к моему боку, переплетает гладкие ноги с моими. Такое положение совсем не помогает мне бороться с влечением, которое я к ней испытываю. То же самое, что бороться с гравитацией.

– Мне уже намного лучше, – вздыхает Серафина.

– Рад слышать, Динь.

– У тебя болят руки от хоккея? Мой отец всегда имел проблемы с запястьями.

Серафина берет мою свободную руку и, прижав большой палец к ладони, начинает массировать ее, вырисовывая маленькие круги. Из моего горла вырывается стон благодарности. Это я должен заботиться о Сере, но прикосновение невероятно расслабляет.

– Все болит. Это само собой разумеющееся.

– Спорим, я могу сделать так, что ты почувствуешь себя лучше, – хмыкает она.

– Уверен в этом, – усмехаюсь я.

Мы лежим в тускло освещенной комнате, пока Серафина рассказывает мне о первом курсе в Аризоне, а я по ее просьбе поглаживаю ее руки. Она задает мне различные вопросы о том, каково это – быть вратарем. Вроде того, как мне хватает смелости броситься навстречу шайбе, что летит со скоростью восемьдесят-девяносто миль в час. Сложно ответить, потому что я и сам не уверен, как.

Кажется, проходит всего несколько минут, но, когда я бросаю взгляд на часы, оказывается, что мы болтаем целый час. Прижимайся ко мне кто-то другой, я бы уже страдал от приступа клаустрофобии. Черт, да будь на ее месте кто-то другой, я бы вообще не стал задерживаться. Просто убедился бы, что никто не умирает и оставил бы заботиться о себе самостоятельно. Может, принес бы бутылку воды, прежде чем уйти.

Но проблема в том, что это Серафина.

Ее голос становится сонным, и она отвечает мне все медленнее. Когда я уже думаю, что она уснула, Сера выдает:

– Вопрос двадцать два: почему ты ни с кем не встречаешься, Аид?

В голове рождается целый список причин. И конечно же, все они связаны с хоккеем.

Многие факторы от меня не зависят: например, хорошо ли справляется наша защита и насколько эффективной оказывается тактика противника. Но я могу контролировать прилагаемые мной усилия и степень подготовки. Невозможно сосредоточиться на этом, когда в уравнении появляются новые переменные. Я же не могу разорваться.

Не говоря уже о том, что отношения рискуют подорвать мою сосредоточенность. Игра в воротах – одна из самых сложных с психологической точки зрения позиций. В любом виде спорта. Поэтому у меня нет времени возиться с дополнительным стрессом. Если Чейз сделает плохую передачу, а Даллас пропустит удар, люди даже не заметят, но мою ошибку отметит каждый.

Я прочищаю горло.

– Я слишком занят для этого.

– Ну, не знаю, – зевает Серафина. – Может, свет твоего такси еще не загорелся.

Я понятия не имею, что это значит, но с удовольствием бы слушал ее болтовню ночь напролет.