Текст книги "SOS! Любовь!"

Четвертый сеанс

– Когда мы с сестрой стали жить самостоятельно, разыгралась трагедия. Мама звонила нам раза три в день, чтобы узнать, что мы делаем, что мы ели и не расстроен ли живот. Затем, когда она поняла, что мы неплохо справляемся сами, она изменила тактику, стала более коварной. Говорила нам, что плохо себя чувствует, не может спать ночью, кажется, будто грудь сдавило, ее снедает тревога, потому что ограбили квартиру этажом ниже. Мама всегда отличалась отменным здоровьем, и сначала мы очень беспокоились, показали ее всем специалистам в городе. Но как-то раз Сара, встретившись с соседкой с нижнего этажа, узнала, что никакие воры к той не залезали и что наша мама по утрам бегает в парке. После этого мама вновь сменила линию поведения: у нее начались приступы паники, и с тех пор она держит нас в кулаке.

В университете я выбрала темой диплома «Отношения „мать – дочь“ в условиях неконсенсуального развода родителей в европейском обществе после 1968 года». В итоге я стала лучше понимать динамику наших отношений, но это отнюдь их не упростило.

Мой преподаватель социологии был человеком немногословным и со странностями. Такие заваливают студентов на экзаменах, у них всегда припасены каверзные вопросы для дипломников. Исключая, конечно, Барбару – ей достался диплом с отличием, поздравления и аплодисменты.

Входя в аудиторию, он не здоровался, а поворачивался к доске и начинал объяснение. Так что на протяжении всей лекции мы видели только его спину. Если бы мы все как один удалились, он даже не заметил бы. Когда через месяц моих настойчивых просьб он назначил мне встречу для обсуждения дипломной работы, мы с его ассистентом чуть не заплакали от радости.

В его присутствии я ужасно конфузилась: классический профессор, интеллектуал, очки, волосы с проседью, темная водолазка и коричневые вельветовые брюки. Просто кадр из фильма.

В то время ему было сорок восемь, мне – двадцать четыре. Я напоминала обиженную судьбой библиотекаршу. Я, запинаясь, в общих чертах рассказала ему замысел своей дипломной работы. Он молчал. Минуты тянулись бесконечно. Он сидел за столом, держал сигару и смотрел на меня, нахмурив лоб. Я ждала, что сейчас он меня выгонит, скажет, что у него нет времени на подобную чепуху. Но неожиданно он сказал: «Очень, очень хорошо».

Я опешила, потеряла дар речи.

Поскольку он был очень любезен со мной, я нарисовала себе другую картинку. Теперь он представлялся мне не безумным социопатом, а одиноким, замкнутым человеком и при этом великодушным. Возможно, ему изменила жена, ушла к его лучшему другу, отравила любимую собаку, заложила квартиру и после такого он, бедняга, уже не смог прийти в себя. В очередной раз я умышленно проигнорировала предупреждение: «осторожно, сход лавины», которое делал мне инстинкт самосохранения.

Профессор по-прежнему был со мной открыт и любезен, приносил книги, назначал встречи и говорил, что я могу звонить ему по любому вопросу.

Я чувствовала себя королевой бала: наконец-то, думала я, нашелся человек, которому есть до меня дело, который верит в мои способности. Он может стать моим наставником, отцом, которого у меня никогда не было, моим другом, советчиком, маяком в темной ночи…

– А на самом деле…

– На самом деле – грандиозная фигня, самая большая глупость в моей жизни, ну или одна из самых больших…

Доктор Фолли улыбается и кивает.

– На самом деле я и мысли не допускала, что он может испытывать ко мне какие-то чувства. Профессор – бесполое существо. Мне казалось, что он должен меня защищать, учить уму-разуму, а не соблазнять на письменном столе.

– На письменном столе?

– Он пошел на кухню приготовить кофе, а вернулся в одних трусах и майке.

– А вы?

– Я был ошеломлена, будто увидела Деда Мороза, онанирующего над игрушками!

Фолли смеется.

– Мой миф рухнул. В одно мгновение из Пигмалиона он превратился в Вампирона. А я почувствовала себя героиней сериала «Дипломница и профессор».

– И вы с ним переспали?

– А что мне оставалось делать? Я боялась, что он не даст мне защитить диплом. Впрочем, я уверена, он хорошо ко мне относился, это я позабыла, что передо мной человек из плоти и крови.

– Кьяра, нельзя позволять всем использовать вас. Ваше тело – это ваше тело, оно тоже имеет ценность.

– Он не использовал, я сама согласилась.

– Только не говорите мне, что он вам нравился, ни за что не поверю!

– Нет, скорее не нравился. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы воспринимать его как мужчину, а не как профессора. В общем, я решила, что не такой уж он отталкивающий, и постепенно свыклась с этими отношениями. Скажу больше, недели через две я почти влюбилась в него.

– Это самовнушение. Вы готовы влюбиться в любого, кто даст вам хоть чуточку тепла, вместо того чтобы выбирать самой.

– Доктор, вы ведь не женщина, вам не понять, как нам трудно приходится.

– Это верно, но вы сами усложняете себе жизнь.

– В общем, я была его любовницей полтора года.

– ПОЛТОРА ГОДА?! – кричит Фолли. – Да это же стокгольмский синдром!

– Это что за болезнь?

– Это не болезнь, Кьяра, это означает, что человек влюбляется в своего мучителя.

– Ну да, я же сказала вам, что в конце концов в него влюбилась!

– Надеюсь, он, по крайней мере, оказался благородным человеком?

– Ничего подобного! Он оказался отъявленным негодяем. Выяснилось, что жена от него ушла, потому что он переспал с ее лучшей подругой, с дочерью лучшей подруги и с ее сестрой.

– Почему же вы были с ним полтора года? – спрашивает Фолли с отчаянием.

– Он просто заморочил мне мозги. Он был умный мужчина, непредсказуемый, умело мной манипулировал, и вскоре я уже не помнила, кто я на самом деле.

– Но в итоге вы все-таки его бросили.

– Это он меня бросил! – отвечаю с вызовом. – Ради юной студентки, которая писала у него диплом. Я больше года пыталась его забыть.

Фолли закрывает лицо ладонями и делает вид, будто плачет.

– А что, – смеюсь я, – вы сомневались?

– Кьяра, когда вы наконец-то осознаете ценность своей личности?

– Я знаю, моя сестра вечно повторяет, что меня используют все кому не лень. Но я-то этого не замечаю, для меня готовность помогать людям – это нормально.

– Да, но есть разница между готовностью помогать людям и умением говорить «нет». Вы должны научиться различать, когда вы действительно хотите что-то сделать и когда вы делаете это лишь для того, чтобы доставить удовольствие другим. Вы настолько привыкли играть по чужим правилам, что боитесь сказать «нет», потому что для вас это означает потерю работы, дружбы и, вероятно, любви.

– Но разве не так? Не могу же я сказать своему шефу, что не могу задержаться до половины девятого, потому что мне надо готовить ужин, или что мне не нравится, что он женат, или сказать Барбаре, чтобы она не относилась ко мне как к вечной неудачнице?!

– А почему нет?

– Потому что так было всегда. Такой уж у меня характер: я очень терпелива. Пусть говорят что хотят, я не обижаюсь и не хочу спорить.

– При чем тут споры? Речь идет об отстаивании ваших неотъемлемых прав. Вы что-нибудь слышали про ассертивность?

Смотрю на него с недоверием.

– Быть ассертивным означает прежде всего осознавать и, как следствие, прямо и понятно сообщать другим о своих чувствах и потребностях так, чтобы защитить свои интересы и достичь своих целей, чередуя любезность с твердостью, в зависимости от обстоятельств, и сохранять при этом уважительное отношение к другим.

Несколько секунд мой взгляд ничего не выражает. А потом я начинаю хохотать:

– Господи, что вы такое говорите? Да такое бывает только в кино!

– Это то, чему вам предстоит научиться. Мы уже над этим работаем, и я попрошу вас потренироваться.

– Типа сказать соседям с четвертого этажа, чтобы их собака прекратила пускать слюни в лифте?

– Для начала. Следующий важный шаг – научиться ставить барьер просьбам других людей, начиная с Андреа.

– Но Андреа – мой шеф, мой любовник, мужчина всей моей жизни. Я ничего не осмелюсь ему сказать!

– Вот именно. Проблема в том, что вы связаны по рукам и ногам: у вас нет свободы действий, вы не можете выдвигать никаких требований. Разве такие отношения можно назвать гармоничными?

– Но все-таки он подарил мне кольцо, а в пятницу мы едем в Портофино. Что-то меняется к лучшему. Вы не согласны? Вы ужасный пессимист.

Фолли улыбается:

– Значит, на выходные поедете в Портофино?

– Конечно. Вот увидите, когда я приду в следующий раз, я буду его официальной невестой.

– Что ж, от всего сердца желаю вам, чтобы все у вас получилось.

– …От всего сердца желаю вам, чтобы все у вас получилось… – бормочу я, спускаясь по лестнице.

Не все же рождаются счастливчиками, как он или Барбара. Простые смертные должны довольствоваться малым. Как там говорит пословица? Чем меньше человеку нужно для счастья, тем легче ему быть счастливым, так? А пословицы не обманывают.

Барбара вызвалась мне помочь купить приличную одежду. В Портофино я не должна выглядеть оборванкой.

Встречаемся на площади Сан-Бабила, чтобы совершить классический рейд по магазинам. Знаю, что горько пожалею об этом, но в одиночку я наберу себе кучу черного барахла. Как сицилийская вдова в девятнадцатом веке. Барбара выглядит как кинозвезда на отдыхе: узкие джинсы, шляпка, огромные очки, сандалии с тонкими ремешками, маечка с искусственными потертостями от какого-то модного украинского стилиста, к тому же эта зараза не надела лифчик.

Сейчас минимум сорок семь градусов на солнце, но Барбара вообще не потеет.

Направляется ко мне уверенным шагом, как в замедленной съемке, – картинка из рекламы «Телеком»: улыбается, болтая по мобильнику, а горячий ветер развевает ее длинные белокурые волосы.

Так хочется куда-нибудь убежать!

– Привет, Кэнди, ты готова?

Улыбаюсь ей вымученной улыбкой.

– В общем, для поездки в Портофино тебе понадобится: утренний наряд – что-нибудь яркое и свежее, что-нибудь простенькое дневное, белого цвета, элегантный вечерний костюм, купальник, сандалии, и, может быть, шляпка, огромная пляжная сумка, полотенце, парео, эластичный бинт и… есть у тебя солнцезащитный крем?

– Остался с прошлого года.

– Значит, купи новый. Еще блеск для губ, и, кажется, все.

– Я собираюсь провести выходные в Портофино, а не две недели на Мальдивах.

– Он впервые появится с тобой на людях, подумай только, два года он тебя скрывал, будто стыдился. Ты должна быть на высоте. Естественно, тебя будут сравнивать с его женой, и сравнение должно быть в твою пользу.

– Он не стыдился, просто он женат!

– Ну, это одно и то же. В любом случае, пока чаша весов не на твоей стороне, помни, что на тебе лежит огромная ответственность.

Об этом я как-то не подумала.

Там же будут его коллеги. Если раньше мы должны были скрываться, теперь он представит меня всем. Поэтому я должна психологически подготовиться к совершенно иной ситуации.

– Барб, обычно я все покупаю только в универмаге «Oviesse»…

– Ни в коем случае! Ты должна произвести фурор. – Раскошеливайся, ведь в поездке за все будет платить он, правда?

Время тянется бесконечно; взмокшая от пота, я из последних сил тащусь за Барбарой. Бутик, еще бутик-. Чувствую себя как растаявшее мороженое, на ногах тяжелые гири, а моя подружка свежа, как орхидея, которую достали из холодильника, и, что удивительно, совершенно неутомима.

Покупаем мне короткое платье в стиле шестидесятых – по словам Барбары, оно скрадывает бедра – и льняной костюм, который меня стройнит. Барбара настаивает, чтобы в качестве вечернего наряда я взяла длинное платье с лифом, обтягивающим мой бюст. Но настоящее испытание – это выбор купальника. Так унизительно примерять купальник в присутствии Барбары. Как будто находишься в одной примерочной с Хайди Клум.

Барбаре нравится играть в персонального стилиста, она входит и выходит, когда ей вздумается, бесцеремонно отодвигая шторку примерочной, приносит мне все новые шмотки. Но, представьте себе, всегда на размер меньше, чем нужно.

– Примерь это, плавки с низкой талией должны тебе подойти, у тебя тонкие ноги… Немного целлюлита, но это можно прикрыть парео, а вот верхняя часть…

Примеряю разные модели купальников, но на десятой понимаю, что стала жертвой заговора: то, что они называют четвертым размером, на самом деле едва тянет на третий. Самые симпатичные модели не предназначены для грудастых теток, а являются исключительно достоянием манекенщиц.

В итоге отдаю предпочтение закрытому купальнику – эти модели, по словам продавщицы, снова вошли в моду.

Вот почему я ненавижу шопинг: всегда мне приходится приспосабливаться под одежду, а не наоборот.

К тому же пришлось выложить кучу денег. Сестру чуть удар не хватил.

– СЕМЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ДВА ЕВРО?!

– Пожалуйста, не повторяй так громко, а то мне кажется, что сумма от этого еще больше увеличивается!

– С ума сошла? Как ты будешь платить аренду?

– Придется ограбить табачный киоск.

– И все ради выходных с этим типом?

– Хотелось бы надеть их и после, учитывая, что в ближайшие десять лет я себе ничего не смогу позволить.

– Давай посмотрим твои обновки, – фыркает сестра.

Примеряю платье, потом купальник с прозрачной рубашкой и босоножками и наконец вечернее платье с легким шарфиком, накинутым на плечи.

Сестра смотрит мое дефиле без обычных шуточек. Вдруг она неожиданно произносит: «Ты очаровательна!»

На мгновение у меня замирает сердце.

– Ты это мне?

– Ты правда красавица, не понимаю, почему с самого рождения ты ешь себя поедом.

– Но я… и потом, с этими сись…

– Ты не понимаешь своего счастья! Другие дорого дали бы за то, чтоб иметь такую роскошь! Тебе не хватает уверенности в себе, вечно ты сутулишься. Попробуй держать голову выше, и все изменится, вот увидишь! Ну-ка возьми эту книгу.

Разгуливаю взад и вперед по комнате с томом комиксов на голове.

– Все, с меня хватит, расхаживаю как дурочка.

– Представь себе, работает, теперь ты держишься увереннее.

– Но я не вижу, куда иду.

– Ты должна это чувствовать. Не нужно опускать голову, иначе кажется, что тебя легко подчинить. Я все время наблюдаю это в детском саду: приходит тихоня, который не может за себя постоять, и самые наглые дети тут же на него наседают.

– Да, но тогда все подумают, что я – сильная и независимая, а через минуту поймут, что на самом-то деле я не такая.

– По одежке встречают, не забывай! Пусть думают, что к тебе так просто не подступишься, а остальное придет само собой.

Сажусь рядом с Сарой:

– Как у тебя с Лоренцо?

– Я перед ним извинилась.

– А передо мной нет.

– Ты – другое дело, ты – моя сестра.

– Вот именно! Еще хуже: ты подозревала его в измене – со мной, наговорила мне кучу гадостей, а когда опомнилась, то сделала вид, что ничего не случилось. Так не пойдет.

– Но ты-то меня знаешь, зачем тебе объяснять? Ты же знаешь, что я завожусь с пол-оборота.

– Это не оправдание…

– Ладно тебе… Ты обиделась?

– Можно и так сказать.

– Ты же моя любимая сестричка!

– Единственная, кто тебя терпит, и единственная, кто отдаст тебе почку, если вдруг она тебе понадобится.

– Еще есть Гайя Луна!

– Эта? Почку? Да ни за что не даст, будь у нее целых три!

– Вот зараза! Как-то я встретила ее в баре, и знаешь, что она сделала? Отвернулась.

– Может, она тебя не узнала.

– Ты ее недооцениваешь…

– Так что, ты едешь на Сардинию?

– Не знаю, я попросила, чтобы Лоренцо дал мне время.

– Сколько? Пятнадцать лет?

– Более-менее…

Неделя пролетает мгновенно. Кажется, все эти дни я думала только о поездке. Андреа был очень мил, заговорщицки смотрел на меня и часто намекал на Портофино.

Я нервничаю, молюсь, чтобы все прошло хорошо.

Встреча и на этот раз, к сожалению, назначена «на прежнем месте». Он сказал «для удобства» – не моего, конечно.

Поджидая Андреа, я спряталась от палящего солнца под козырек автобусной остановки. Обдумываю, как себя вести, и, пока никто не видит, пробую ходить с поднятой головой.

Он появляется ровно в восемнадцать часов: чистая машина, одежда свободного стиля – рубашка поло и шорты бермуды. Типичный представитель миланской золотой молодежи.

– Привет, шери, да ты просто красавица! Увидишь, мы проведем потрясающие выходные!

– Скорее бы добраться!

Никак не могу расслабиться. Не знаю, как себя вести. Надеюсь, что Андреа мне поможет.

– Если все будет нормально, приедем к ужину, а потом отправимся прогуляться в порт. Идет?

Это просто сон! Наконец-то мы перестали прятаться по углам.

– Послушай, Андреа, а твоя жена?

Хмурит лоб:

– Я рассказал ей о нас, она уехала к своей маме.

– Ты правда рассказал ей о нас?

– Да. Конечно, было нелегко. Она кричала, плакала, хотела знать, кто ты такая. Но я должен был разорвать эти отношения. – Он глядит прямо перед собой.

Накрываю его руку своей, сочувствующе смотрю на него. Теперь, когда это свершилось, мне как-то не по себе… Никто никогда не делал ничего подобного ради меня.

– Мне так жаль твою жену, знаешь? Не люблю, когда другие страдают, и тем более неприятно, что это из-за меня.

– Ты просто ангел, ты совершенно ни при чем. Я уверен, увидь она тебя, она поняла бы, почему я в тебя влюбился.

– И что вы решили? Я хочу сказать, ты собираешься уйти из дому или…

– Пожалуйста, не будем об этом. Мне еще предстоит выяснение отношений в воскресенье вечером. А сейчас я не хочу даже думать об этом.

Глажу его по щеке.

Даже если отношения в браке себя исчерпали, должно быть, очень больно расставаться. Понять, что любовь ушла, а дом, который вы строили вместе, стал пустым и холодным… Кажется, больше всего мне жаль, что это в какой-то степени из-за меня.

Конечно, не я – так другая, но все равно грустно.

Дорога свободна, и Андреа, как обычно, гонит, будто он за рулем «скорой помощи». Спутниковый навигатор подсказывает ему, где установлены радары, и пока Андреа не услышит предупреждение, не снимет ногу с педали газа. Сигналит фарами, жестко обгоняет машины. Обычно про таких типов думаешь: «Куда гонишь, придурок! Чем больше у тебя машина, тем меньше член!» Ладно, это так, к слову…

Через час автогонок останавливаемся перекусить в придорожном баре. Мои пальцы затекли от напряжения. Освежив косметику в туалете, я возвращаюсь к барной стойке. Заказываю себе свежевыжатый апельсиновый сок и отхожу к витринам. Входит какой-то тип, и Андреа с ним здоровается.

Я думала, что он позовет меня и представит. Ничего подобного. Очевидно, он не в настроении.

Когда тип удаляется, я подхожу к Андреа, надеясь, что он хотя бы скажет, кто это. Но Андреа преспокойно пьет свой кофе. Едва сдерживая любопытство, спрашиваю, кто это был.

– Кто?

– Ну этот, с которым ты поздоровался.

– Так, знакомый.

– А-а-а!

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто. Я думала, что ты меня с ним познакомишь.

– Зачем?

– Ну… не знаю… Так принято.

– Со всеми знакомиться? Да брось, ты его еще увидишь!

Садимся в машину.

У меня остался осадок от нашего диалога. Если он и дальше будет вести себя подобным образом, мне придется сидеть в номере. Но возможно, он еще не совсем пришел в себя после объяснения с женой: он думает о ней и чувствует себя виноватым.

Мне надо запастись терпением. Не стоит усложнять ему жизнь. У меня нет на это ни малейшего права. Главное, что мы вместе.

В «Люкс-отель» приезжаем около девяти вечера. Выхожу из машины и замираю, потрясенная. Такая роскошь не для меня, это годится для голливудских звезд, для Грейс Келли.

Пока один служитель паркует машину Андреа, другой занимается нашим багажом.

Оглядываю свой дорожный прикид: мятая белая рубашка, еще более мятые широченные льняные брюки и зеленые каучуковые сабокроксы. Надела, чтобы было удобно в дороге, как будто собралась в турпоездку.

Меня могут принять за горничную – ну хоть отобью чаевыми деньги, потраченные на наряды.

– Ну как, нравится? – спрашивает Андреа, обнимая меня за талию.

– Не то слово… никогда в жизни не была в таком роскошном месте.

– К роскоши, знаешь ли, привыкаешь быстро. Вот увидишь, через два дня тебе не захочется отсюда уезжать!

Жду в холле, пока он улаживает формальности. Наконец мы попадаем в свой номер.

Вид на залив Портофино просто потрясающий. Комната, достойная Марии Антуанетты: везде шелк и парча, антикварные кресла, а кровать такая, что на ней разместятся Анджелина Джоли с Бредом и со всеми детьми. Огромная ванная комната поражает своим великолепием, в центре сияющая овальная ванна с гидромассажем.

Замечаю расценки – почти тысяча евро в сутки… Кажется, придется бежать отсюда прежде, чем пробьет полночь!

– Неплохо, а? – Андреа обнимает меня.

– Вообще финиш… – Я еще не закончила фразу, а он уже расстегнул мне лифчик.

Ура! В нашем распоряжении кровать размером с полгектара и джакузи. Наконец-то мы сделаем это в человеческих условиях!

– Давай представим, как будто мы в офисе. – Андреа поднимает меня и сажает на стол. – Как будто Салюцци может сюда войти в любую минуту.

– Но, Андреа… здесь такая прекрасная кровать…

– Да на кровати-то любой дурак может! Разве тебя не возбуждает мысль, что нас застигнут врасплох?..

– Да, но…

Ничего не поделаешь. Снова я ерзаю по почтовой бумаге с логотипом гостиницы и ресторанному меню.

– Ну же, попрыгай немножко, представь, что мы в моем кабинете и все на нас смотрят, разве тебя это не заводит?

Сказать по правде, мысль о том, что адвокат Салюцци и адвокат Ферранте смотрят, как мы занимаемся любовью, стоит на последнем месте в ряду моих сексуальных фантазий. Как мне поздороваться с ними в понедельник и при этом не покраснеть! Но чтобы угодить Андреа, отвечаю: «Да, конечно…»

– Представь, что на нас смотрят и твои коллеги, Россана и Лючия. Ты ведь не против?

Ну приехали! Теперь я и с девочками не смогу нормально общаться. Боже, как стыдно, хорошо еще, он курьера не приплел.

К счастью, очередная фантазия помогла ему кончить меньше чем за десять минут.

Да уж, я представляла себе романтический уикэнд несколько иначе, а получился очередной перепих. Но может, здесь сказалось его нетерпение и то, что наконец-то мы одни?

Принимаем душ и переодеваемся. Рядом с Андреа я испытываю совершенно новое ощущение. Правда, пока я чувствую себя немного скованно, но, надеюсь, скоро привыкну.

Надеваю длинное платье – то самое, которое выбрали мы с Барбарой (за отсутствием феи, собирающей Золушку на бал).

Стою перед зеркалом, Андреа подходит сзади.

Это просто мечта: мы молодые, влюбленные, элегантные, можно даже сказать – красивые.

В общем, он красивый, а я, скажем так, симпатичная.

Андреа мягко поворачивает меня за плечи и крепко обнимает.

– Что бы я делал без тебя? – Он целует меня в лоб, прижимается щекой к моим волосам.

У стойки администратора Андреа интересуется, нет ли сообщений. Портье протягивает ему несколько листочков, Андреа небрежно их просматривает.

Знаком велит мне подождать его и отходит, чтобы позвонить.

Он возвращается через четверть часа, наша машина уже ждет у дверей. Золушка и Принц садятся в карету.

Ресторан, где заказан столик, под стать гостинице: один из самых дорогих в старинном квартале Портофино.

Нас принимают как испанских монархов: свечи в подсвечниках, хрусталь, столовое серебро.

Пытаюсь внушить себе, что скоро привыкну к этим нелепым церемониям и смогу чинно сидеть с прямой спиной, одновременно борясь с желанием расслабиться и снять туфли под столом.

Как бы мне хотелось оказаться сейчас в обычной пиццерии с деревянными скамьями!

Андреа пристально смотрит на меня, берет мою руку и подносит к губам:

– Ты – самое лучшее, что есть в моей жизни.

На глаза наворачиваются слезы. Ну чем я заслужила такое: этот красавец ради меня бросает жену! Никогда в жизни я не переживала ничего подобного – такое сильное, такое прекрасное чувство. У меня подрагивают колени. Как подумаю о том, что нас ждет! Семья, свой дом, дети… Было бы неплохо, конечно, поменять работу или вообще стать домохозяйкой. Присматривать за двумя или тремя детьми непросто, у меня не останется времени на секретарские обязанности, не говоря уж о том, чтобы трахаться на письменном столе.

– О чем думаешь? – спрашивает Андреа, прерывая кинематографический поток моих мыслей.

– О нас… О нас с тобой.

– И что же ты думаешь о нас с тобой? – улыбается он.

– Ну, о нашей совместной жизни, о нашем будущем. Хорошо бы рано или поздно завести семью, но не сейчас, конечно… Ты бы хотел, чтобы когда-нибудь… предположим, у нас типа… были дети?

– Конечно! Очень хочу, но всему свое время. Да, я хочу, чтобы они были похожи на тебя.

– О боже! Лучше на тебя! Я неуклюжая, да еще и близорукая.

– Почему ты не носишь контактные линзы? Тебе бы пошло.

– Вряд ли, я их просто потеряю. Сестра всегда подшучивает, говорит, что я аскетична, как монашка.

– Ты не любишь излишества, верно?

– По правде говоря, в роскошной обстановке я чувствую себя неуютно. Мне как-то не по себе, когда меня обслуживают, – видно, я сделана из другого теста.

– Я тоже. Именно поэтому я вкалывал как проклятый, хотел поскорее получить диплом юриста и начать свое дело. В детстве родители из кожи вон лезли, чтобы отдать меня в частную школу, хотели, чтобы меня окружали приличные люди, не то что в нашем квартале, где на каждом углу толкали наркоту. Но быть голодранцем среди богатых одноклассников оказалось еще хуже. Никто не приглашал меня на день рождения, никто не хотел сидеть со мной за одной партой. Они смеялись над тем, как я был одет. И эти их дурацкие приколы… Однажды меня закрыли в туалете и выключили свет, я просидел там все утро. Как вспомню, до сих пор трясет… Большинство из них, однако, ничего не добились в жизни. Некоторые бывшие одноклассники обращались ко мне, чтобы я занялся расторжением брака, и это в буквальном смысле дорого им обошлось.

– А кто твои родители?

– Отец всю жизнь проработал автомехаником, а мама – воспитателем в детском саду.

– Правда? Моя сестра тоже воспитатель. Она здорово ладит с детьми, зато со взрослыми у нее полный разлад.

– У меня потрясающая мама, она со всеми ладит. Отец немного угрюм, но добряк.

Представляю Рождество у его родителей: мама готовит свиные колбаски – котекино, отец режет праздничный пирог…

Выходим из ресторана счастливые, слегка навеселе.

Андреа отходит, чтобы позвонить. Я опять глазею на витрины: ужасно, конечно, когда ты должен быть на связи с клиентами всегда, в любую минуту.

– Извини, это по делу Иорио – Де Маттиа, помнишь? Может, удастся договориться. Слушай, а давай прогуляемся по пляжу?

Шагаем босиком по песку, уже опустилась ночь.

– Андреа, ты как, в порядке?

– В порядке, конечно. Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Чувствую себя виноватой перед твоей женой, перед Иреной.

– Кьяра, послушай, тебе ни к чему об этом беспокоиться. Это я по уши в дерьме. Если ты будешь напоминать об этом, мне будет только хуже. Расслабься и наслаждайся прекрасным вечером. Это кольцо у тебя на пальце, разве оно ничего для тебя не значит?

– Прости, я такая дура!

– Ты не дура. Ты милая, добрая, заботливая, настоящая сестра милосердия. Кстати, про медсестер… Мне пришла в голову мысль…

О господи! Только этого еще не хватало! Играть в доктора на пляже.

– Андреа, прошу тебя, не здесь, не на песке.

– Ладно, тогда в номере, – разочарованно соглашается он.

Наутро я просыпаюсь от жужжания электробритвы. Смотрю на часы – еще только шесть утра. Отправляюсь в ванную, заранее радуюсь, что мы позавтракаем вместе, но Андреа восклицает:

– Зачем ты встала?! Поспи подольше. Ресторан открыт до одиннадцати. Если хочешь, можешь заказать завтрак в номер. У меня до обеда совещание, а ты сходи в бассейн. Наслаждайся отдыхом, представь, что ты принцесса.

– Я так не привыкла.

– Привыкай!

Он целует меня в лоб, берет кейс и выходит.

Слышу, как звонит его мобильник.

Ложусь в постель, но уснуть не удается. Эти простыни такие чужие, совсем не домашние.

Спускаюсь к завтраку – столы просто ломятся от яств. Выбрать что-то одно я не в состоянии, решаю попробовать всего понемногу: клубничный пирог, яблочный пирог, шоколадный тортик, кусочек свежевыпеченного хлеба с джемом, булочка, омлет, бутерброд с ветчиной и сыром, маленькая сарделька и вареное яйцо.

Кажется, я сейчас лопну. Теперь купаться нельзя, не то сразу утону.

Поднимаюсь в номер, надеваю новый купальник. И зачем я так налопалась? Живот выпирает, как глобус.

Надеюсь, парео прикроет мои бедра.

Бассейн потрясающий, кажется, что вода переливается через бортик прямо в море.

Растянувшись в шезлонге, я задремала, как морской лев на берегу. Меня разбудил скрежет – рядом кто-то двигал шезлонг.

Открываю глаза и смотрю на типа, что устроился неподалеку с толстым детективным романом. Где-то я его… в мозгу вспыхивает сигнальная лампочка: вспомнила! Тот самый тип из придорожного бара, приятель Андреа.

Тесен мир!

– Привет! Вы меня не помните? Я видела вас вчера в баре на автотрассе.

– Ну и память у вас! – отвечает он, не глядя в мою сторону.

– Нет, просто совпадение. Вы разговаривали с Андреа, а я была неподалеку, вот и все.

– Подумать только… – разглядывает меня. – Нет, честно говоря, я вас не заметил. Андреа тоже здесь?

– Да, на каком-то совещании…

– Скукота, правда? – улыбается он.

– Да уж, – смеюсь. – Вы тоже адвокат?

– Нет-нет, я работаю совсем в другой сфере, я стоматолог. А вы?

– Я – помощница Андреа. Ну, в общем, Фигаро здесь, Фигаро там – только туалеты мыть еще не просят…

– Тяжелая у вас работа… Никогда не завидовал адвокатам.

– Вы давно знакомы с Андреа?

– Не очень.

Он пытается вернуться к чтению, но мне нужно еще кое-что выяснить.

– Послушайте, не слишком нагло с моей стороны, если я попрошу вас о небольшом одолжении? Раз уж вы здесь… Я знаю, что это неправильно, что место неподходящее, но… не могли бы вы взглянуть на мой зуб мудрости? Он так мне мешает.

Смотрит как на ненормальную и, очевидно, чтоб не спорить с сумасшедшей, обхватывает руками мою голову, как манекен, и поворачивает к свету:

– Лучше удалить его, знаете? Могут возникнуть серьезные проблемы.

– Спасибо, я так и сделаю.

– Хорошо, – произносит он, закрывая книгу. Потом, окинув меня взглядом, протягивает руку: – Было очень приятно познакомиться… синьорина…

– Кьяра.

– Очень приятно. Витторио.

– До скорого! – кричу я ему вслед.

Он уходит, ничего не ответив.

Должно быть, я порядком его достала.

Надоедливая, болтливая идиотка… я думала, что нужно подружиться с другом Андреа. Но ведь это совершенно не обязательно!

Сейчас одиннадцать, должен быть перерыв на кофе, попробую найти Андреа.

Перед конференц-залом – группа адвокатов, все в пиджаках и при галстуках. Подкрадываюсь к Андреа, он от неожиданности подпрыгивает, уронив на пол круассан.

– С ума сошла? Посмотри, что ты наделала!

– Прости, я не хотела. – Быстренько поднимаю круассан и отряхиваю крошки с пиджака. – Я думала, что ты меня видел. Когда ты заканчиваешь? Пообедаем вместе?

Андреа и не думает представлять меня своим коллегам. Отводит меня в сторону: