Текст книги "Экипаж черного корабля"

18. Позабытый сундучок

Хорис-Тат, застрявший в продвижении броне-лейтенант и командир танковой «пятерни», считал, что в его душе и, тем более, голове давным-давно отшумели муссоны романтики, кувыркнулись в прошлое юношеские мечты о лихих и грозных походах во вражеские тылы. Булькнули в болото обыденности, в промасленные будни регламентных графиков картины пронизанных навылет, тронутых гусеничной копотью, городов. И затухли, невостребованными, слезы счастья на мужественных шрамах лица, озаренные злато-серебреным сиянием, поднесенных начальственной прихотью, медалей. И даже картина чудесного перемещения вверх по служебной пирамиде, когда раскинутая вширь, разверзшаяся под руками, хроно-карта всосет внутрь сжатую броней перископную узость, обросла мхом, затерлась паутиной темной НЗ-шной матовости, не нюхавших километры, гусениц.

И вначале, некоторое время, но не один цикл, неутомимый мечтатель в черепе подсказывал: «Не унывай, Хорис! Будет и на нашей улице двойной полдень обоих светил». И растолковывал, сочинял правдоподобную матрицу успокоительного объяснения. Получалось, продвижения нет потому, что вверху, в пирамидных ступенях над головой, все мобилизационные клеточки, штата мирного времени забиты плотно, как гига-обоймы главного калибра, но вот когда нагрянет, когда крутнется расторможенная шестерня войны, когда начнет она вприпрыжку перемалывать косточки, вот тогда пойдет в ход не блат вельможно-генеральского происхождения, а везуха-невезуха, и тогда уж, когда накроет ответными залпами «баков», начнут штатные клетушки освобождаться, и тогда, наконец, метеором унесется, зависшая на погонах лейтенантская юность.

Но подл, неумолим в непрошеных трудах, беспокойных нейронный счетчик в голове, не может он надолго зависать в беспечной благости мечтаний, и вот какой казус, выдергивающий прочь мягонький матрац надежды, выдает он через некоторое – очень короткое, между прочим, – время. Оказывается, если подумать, по кому в первую очередь пройдется шестеренка военно-убийственных будней? По тем, кто ближе к линии огня! А значит, снова по броне-лейтенантам. И именно они будут требоваться опять и опять, снова и снова, пока не перемолотятся встречные шестеренки с нанизанными эйрарбакскими взводными. А там, наверху, пыль будет спокойно, не торопясь оседать на потускневшие, залежалые на плечах генеральские звезды.

И потому командир «пятерни» Хорис-Тат воспринимал розовое будущее, через черные очки жизненного рационализма.

И тем сильней он удивился, когда двадцать матовых гусениц подчиненных ему «Циклопов» провалились в пыльную реальность Берега Вдвойне Теплого Утра. Оказывается, парадные мечты курсантских будней совсем, совсем никуда не делись, а просто, до сей поры, отсиживались в каком-то маленьком, позабытом сундучке мозга.

19. Чистка арены

Что теперь? Поскольку общий, глобально связанный процесс уже завершен, там и тут происходят разные события запущенные еще оттуда, из объединенной сложности прошлого. Однако теперь они гораздо более независимы, согласованы они лишь тем, что происходят на одной планете, а ничто, так сказать, бесследно не проходит. И все же связность понижена на степени. Полная хаотичность еще не достигнута, то там, то здесь наблюдаются логично выверенные во времени структурные действия, но они гораздо сильнее локализованы.

В нашем случае рассматривается процесс, протекающий в небольшом участке северного полушария планеты Геи. На куске суши, примыкающем к Теплому Северному морю, разрушилась не только инфраструктура, а так же все, много циклов возводящиеся, береговые линии обороны. Еще бы, вблизи побережья, в заливе Северного Сияния взорвана гигатонная торпеда, марки «Лилипут – 1». Чуть дальше от берега подорвался еще один такой же подарочек. Если первый снес напрочь, находящийся в сорока километрах от эпицентра, город-порт Горманту, то второй «Лилипут» – утопил Третий Флот Закрытого Моря. Так что теперь в этой части материковой обороны Эйрарбии солидная дыра.

По рациональному рассуждению, она должна быстро и умело затянуться силами обороны. Но все не так просто, удар нанесен не только здесь – по всему материку. Не важно, что в других местах применялись в тысячи или сотни раз слабейшие заряды – и они не сахар: «простая» мегатонна может снести многоэтажные постройки в радиусе восемь километров или убить беспечно стоящего человека за десять. Потому, на всем континенте Империи Эйрарбаков серьезно нарушена система управления войсками. Периодически выходят из под контроля верховных штабов не только отдельные соединения (об такой мелочевке даже не говорится, кто теперь знает, сколько их вообще осталось в наличии?), но и целые рода войск. Высшие сферы управления океанскими силами основные усилия тратят в нападении. Большая часть флотов с боем прорывается к Южному континенту, желая его «обесчеловечить» и тем лишить брашей инфраструктуры для ведения войны. Возможно, решение несколько запоздало, но адмиралы, вскрывшие опечатанные красные пакеты, выполняют предписания, они связаны планом. Так что затыкание дыры, вызванной незапланированным утоплением Третьего Флота их не очень волнует. В крайнем случае, надежда на доблесть береговых сил. Им неоткуда ведать, что те тоже «накрылись».

В свою очередь ИШКО (Имперский штаб континентальной обороны) тоже возлагает надежды на флот, ведь океан Бесконечности все же более просторен, чем пылающая огнем суша Эйрарбии, и потому, по их мнению, там есть, где укрыть корабли от беды. Дело не только в том, что они ошибаются – это не мудрено, термоядерная война такой катастрофической мощи происходит впервые – дело в том, что распределение сил на войне – это борьба в холод с коротким, дырчатым одеялом: укрыл ноги – мерзнут плечи, укутал голову – заморозил детородный орган. Нужно везде успевать реагировать не только на текущую ситуацию, но и, с положительной вероятностью, угадывать будущие изменения.

Конечно дело не полностью пущено на самотек, к «обнаженному» берегу спешит Восемнадцатая Береговая армия. Но если вражеский десант следует по морю, которое после взрывов превосходно затягивает воронки, то перемещение по подвергнутому атомному удару побережью дело сложное. Кроме всего, это ведь не честные гонки, здесь нет комментаторов, указывающих, кто на сколько очей впереди. Втянутые в конфликт стороны до ужаса слабо, практически, на уровне легенд и слухов, представляют брошенные в бойню силы друг друга. И если такое положение существовало с самого начала, то что говорить теперь, когда в пяти средах планеты Геи взорваны более ста тысяч атомно-водородных боеприпасов. Да, именно в пяти. Кроме земли, воды, воздуха, кое-что взорвано в ближнем космосе, в высоте пятьдесят-шестьдесят километров, а кое-что – заранее вкопанные фугасы – в недрах самой Геи, и всего лишь для того, чтобы затруднить движение противника.

Сильна и способна инженерная удаль обоих славных народов!

20. Совершенно секретно. Выводы экспертной комиссии по разработке темы «Синхронное задувание солнц»

Документ 2

Как показало исследование теоретических моделей, проделанное в Мозговом центре по распоряжению правительства, для рассмотрения климатических последствий крупномасштабного применения ядерного оружия, высокоточные маломощные взрывы имеют меньшее значение, чем гига-заряды. Тем не менее, даже они, в специфических условиях применения, могут внести серьезную лепту в изменение климата. Имеются в виду попадания двести– и более килотонных снарядов в ядерные электростанции, подземные склады атомных боеприпасов, а так же предприятия химической промышленности, и даже (как это не странно) в города. В последнем случае, наличие в них человекообразных существ не имеет значения – даже в случае эвакуации, климатические последствия будут идентичны, поскольку на задымленность атмосферы скажется только масштабность застройки города пожароопасными сооружениями.

Что интересно, наибольшую угрозу для климата представляют старинные, сильно разбросанные по площади и состоящие из деревянных зданий мегаполисы. Это связано с долговременными пожарами, которые там неизбежно вспыхнут в результате термического воздействия взрывов. Тлеющие, медленно затухающие пожары представляют очень большую опасность в плане локального отравления воздуха. Ведь в отличие от мгновенного испарения, происходящего в момент взрыва, продукты горения не будут выброшены вверх, в стратосферу. Из-за рассмотренного далее процесса общего понижения температуры в Эйрарбии, произойдет образование устойчивых холодных слоев воздуха у поверхности. Выделившиеся при тлении химические вещества задержатся в этих слоях, а потому концентрация токсинов и кислот может, в этих районах, достичь очень опасного уровня. На данное обстоятельство нужно обратить внимание танко-пехотных соединений, которые к тому времени будут осуществлять фазу номер «три». Пожалуй, наиболее приемлемый и рекомендуемый Мозговым Центром способ ликвидации тлеющих пожаров – это применение по городам очень мощных зарядов. В этом случае зоны воспламенения и полного разрушения надежно перекрывают друг друга, все способное гореть уничтожается быстро, успевая в период «огненного шторма» выброситься в стратосферу.

Однако и такая методика имеет свои «подводные камни…

21. Расстановка фигур

Имперский штаб континентальной обороны (по простому, ИШКО) теоретически был готов ко многому. Однако даже если бы браши не нанесли своих громящих ударов с помощью сохраненных в НЗ бомбардировщиков, а так же подкравшихся к берегу подводных левиафанов, у него все равно бы не хватило сил перекрыть все побережье северного континента равномерных слоем охранников. Береговая линия была просто-напросто велика. Понято, что в некоторых случаях сама природа шла на помощь защитникам. К примеру, существовали места, в которых горы примыкали вплотную к океану и это, естественным путем, затрудняло высадку войск, тем более техники. Однако даже тут кивать на маму-природу во всех случаях не стоило – какие-нибудь, специально воспитанные, горные стрелки-водолазы могли пробраться и здесь.

Тем не менее, по известной поговорке, тот, кто обороняет все – не обороняет ничего. Тем более в период главенства в мире Геи гига-калибров и прочих чудес военной инженерии не стоило полагаться даже на систему крепостей, так полюбившеюся временам рыцарей и галер. Значит, не везде и всюду, а только в нужных местах требовалось иметь стремительную подвижность мобильных армий. Еще лучше – мощный флот, способный истребить враждебные десанты еще до высадки. И конечно же, сверх всего этого, хорошую разведку, позволяющую концентрировать силы там, где необходимо.

Кто мог думать, что удар Южной Республики выведет из строя все звенья сразу, пусть даже локально, и пусть даже на не очень долгое время?

Тем не менее, это случилось. Однако палка, как водится, имела несколько концов. Берущие в клещи мега-континент Севера браши, были не очень уверены в том, что уже забили достаточно гвоздей в гроб ИШКО и потому продолжали колотить.

Беспрепятственно вошедший в залив Северного Сияния линейный корабль «Многоликий Молох», не приближаясь к берегу, выпустил с предельной дистанции три атомных и несколько десятков обычных фугасов в места предположительного размещения войск Империи. Затем он поспешно ушел прочь, однако по причине абсолютно не связанной с акцией: дежурный геодезист доложил капитану линкора об уровне заражения воды залива радиоизотопами и тот запаниковал.

Так что когда к Берегу Вдвойне Теплого Утра подошло крейсера сопровождения, а за ними четверка спаянных атомоходов притянула «корыто», высадке «Сонного ящера» абсолютно никто не помешал. Кстати смалодушничавший капитан «Многоликого Молоха», к тому времени, уже отсиживался в отдельной, запертой снаружи каюте, под присмотром РНК (Расового Наблюдательного Комитета), а сам линкор стоял посреди Теплого Северного моря в ожидании скоростного эсминца, должного доставить, дезертировавшего с указанного района патрулирования командира корабля на заседание спешно созываемого адмиральского трибунала. По стечению обстоятельств, суда никто не дождался: адвокаты и судьи – по причине неявки обвиняемого, – а подсудимый, по случаю потопления вверенного ему ранее корабля лодкой-охотником эйрарбаков, жалкой крошечкой недавно утопленного Флота Закрытого Моря. Вообще-то, утонул не весь экипаж, большинство спаслись, но капитан находился в запертом пространстве, да еще пристегнутый наручниками. Произошло нечто вроде досрочно приведенного в исполнение приговора. Тем не менее, неопределенность его судьбы для сохранившегося на плаву мира возросла: теперь стало трудно определить, где значатся его имя и фамилия – среди пропавших без вести героев или среди находящихся в розыске преступников.

22. Романтика

И романтика курсантских грез поперла с избытком, правда, пока только в своем механо-потовом обличье. И лег под гусеницы неведомый доселе эйрарбакский континент, загородившийся от солнечного света жутким черным одеялом, надвинутым до бровей. И раскинулись в пыльную тьму смерзшиеся, после внезапного торможения лета, дороги. И застыла подернутая грязным инеем трава, оторопев от мороза, родившегося из миллионоградусного жара. И двухсоттонные «Циклопы» сжались в маленьких аккуратных мышек, вплотную пристроившихся друг к другу и отчаянно бегущих вслед за скачущим светом фар, бегущим по уже умершей, но полной жути, а может просто, прикинувшейся окоченевшей суше Эйрарбии. Но иногда, вдвинутому в командирскую башенку, Хорису-Тату казалось, что наоборот – «Циклопы» его не маленькие пылинки на бильярдном столе континента, где катается из угла в угол тяжелый шар «Сонного ящера», а сами они разрослись, вздулись в пятигорбовое гористое чудище, так вздулись, что горизонт придвинулся, прикинулся черным туманом, и не позволяет заглянуть за край. И тогда броне-лейтенанту Хорису-Тату хотелось откинуть выпуклость люка, высунутся по пояс, и убедиться, что мир вокруг действительно так непрозрачен, как видится в перископ. То есть, почти совсем не видится и почти совсем не наблюдается. Только в экране, отображающем всевидящее око светоумножительной камеры, он демонстрирует свою реальность. Но есть ли реальностью то, что нельзя проверить воочию?

А романтика курсантских грез, покуда, еще не докатилась до стадии воплощения в ромашечно-розовые букеты и в милые дамские лица встречающие защитников-победителей, но из предварительной фазы – тренажерно-гаечной возни, в нутре «боевой горы», она уже окончательно выпрыгнула и, уверенно встав на гусеницы, воплотилась в красно-бурые надглазные круги, от перископной резины, и в деревянность седалища, от сотрясений машины на плохо рассмотренных дорожных препятствиях. А еще она воплотилась в напряжение нервов, в ожидание опасности, исходящей от царящей дни и ночи напролет черноты. И вместе с приевшейся вонью прикипевшего машинного масла в ноздри вошло предчувствие неизбежности будущих сражений, когда бухнет, сквозь шлемные подушечки на ушах степенное дуло главного калибра, и затарахтит через вату глухоты тяжелый башенный пулемет. И теперь Хорис-Тат знал, что это окажутся не битвы с выдающими себя блестяшками затаившихся в кустиках прицелов, а бои с призраками, которые будут наблюдаться только в экранах локаторов и никак, никоим образом, воочию. Да, это не совсем та романтика, которая виделась вдали броне-академии, но привкус того абитуриентского выбора профессии ощущался и сейчас. И броне-лейтенант Хорис-Тат вращал свою командирскую башенку, прощупывая перископом невидимость окрестностей. Что еще он мог предпринять для сближения с развязкой?

23. Бульдоги

Странно, подумают некоторые, как можно планировать войну вот так – на авось? Как может быть, что дорогущий, долго-предолго тренируемый танковый легион заброшен на чужое побережье без четко расписанного графика: когда, где, сколько и как? Однако война дело сложное. Ну, пусть так. Но ведь тогда можно хотя бы иметь варианты: делать так, а если случилось эдак, тогда так и так; в крайнем случае – перетак-эдак. Но ведь и этого нет. Точнее что-то, конечно, есть – некая привязка по месту и весьма слабая по времени. Но разве это план?

Однако учтем следующее. Идет не просто война – проведена первая фаза ядерного нападения на Эйрарбию, тотальный удар с применением сверхмощных зарядов, никогда ранее даже не испытанной мощности. Однако стратегическая термоядерная бойня – это такая штука произвести пробу которой нельзя. Можно, конечно, сколько угодно просчитывать модели, с постоянно обновляемыми сценариями, однако реальность штука более сложная и никуда здесь не деться. А потому лучший выход для планировщиков – учесть действие самых главных факторов. Что есть такими факторами? Их много, но все-таки…

Нужно учесть то, что даже если вы назначили сброс на конкретные территории определенного количества мегатонн, результат будет отличаться от плана: ведь что-то долетит, а что-то не очень. А уж как распределятся осадки, куда их понесет с тучками ветер – тут «икс», многозначно помноженный на «игрек».

И вовсе нельзя забыть такой нюанс ядерной войны – нарушения связи. Нарушения даже в том случае, если противник сложит лапки сразу, то есть даже не попытается напоследок прихлопнуть ваши штабы и передающие станции. Ведь достаточно удаленные от поверхности Геи взрывы будут использоваться в первичной стадии для подавления радиоаппаратуры врага, а даже маленький взрыв, проведенный на высоте сто километров, порождает магнитные силовые линии и радиационные пояса вокруг всей планеты, причем существуют они потом не день-два, а несколько циклов. Возникновение в припланетном космическом пространстве нескольких сотен, а может быть и тысяч радиационных колец в течение считанных суток это адские сложности для связистов. И можете пугать их трибуналом, и даже посвистывать над макушкой заточенным топором – объективные трудности, это все-таки что-то.

А значит, учитывая вышеперечисленные проблемы, лучшим методом планирования тактического этапа ядерной битвы является развязывание рук командирам танковых легионов. Эти, не слишком плечистые от каюто-кабинетной жизни, с потускневшими от электрических ламп глазами, ребята, умеющие читать оперативные карты навылет и только таким образом воспринимающие внешнюю действительность, должны, по прибытию на берег содрогнувшейся от водородных молотов Империи, самостоятельно и быстро решать, как эффективно и с удалью добить еще не оплавившиеся эйрарбакские фортификации, и додавить подвернувшиеся под гусеницы пехотные части. У всех них был большой теоретический багаж и достаточный опыт, многие, ой многие из них хранили на парадных кителях ордена за участие в локальных битвах, а на лацканах рукавов метки за бесстрашно полученные рентгены. Они не считали возможным беречь себя, держали железными рукавицами подчиненных, а уж гуманизма к распластанной на севере Эйрарбии не ведали отродясь. И потому, некое разжижение реки текущих с вышестоящих штабов указаний не вызывало у них никаких отрицательных ассоциаций – они продолжали вершить свою убийственную работу с железной четкостью. Это были хорошие дрессированные бульдоги в генеральских мундирах – челюсти у них были из самой высококачественной стали.

24. Дороги

И дороги, дороги Эйрарбии, дороги разваленной в тартарары Империи. Дороги, иногда присыпанные снежком; иногда ровным блеском стекломильметола убегающие вдаль, прочь от света танкового прожектора; иногда задутые черной, неясного происхождения и природы пылью; иногда задраенные мертвыми змеями автомобильных колонн – и легче протаранить корпусом замороженную обгорелость деревьев, чем скинуть прочь, в кюветную тесноту, нескончаемые ряд навечно впечатанных паникой в рельеф машин. И кажется теперь, в этой свалившейся сверху темени грязно-туманной ночи, стоять этим многоколесным поездам на забытых и не нужных более шоссейных треках всегда – памятниками некогда возомнившего о себе народа, тысячу циклов подряд топчущего землю северного мега-континента. И поначалу, запросы по радио, в далекий «купол» «Сонного ящера», не стоит ли попробовать завести, или может быть, «хотя бы», демонтировать реакторы брошенных десяти-прицепных тягачей. И окрик оттуда, смягченный шифровочно-дешифровочной атрибутикой: «Не отвлекаться! Следовать намеченному плану! Продолжать разведку!». Да и правильно, как бы выглядел сейчас, на морозе и без специальной техники этот самый демонтаж? Кто бы позволил двигать по ландшафту отцепленные от поездов, трофейные атомные тяжеловозы, гражданского происхождения и потому непокрытые радиопоглотительной пленкой? И жаль, разумеется, оставляемый в реакторах уран, но поскольку команды на их минирование тоже не получено, то может быть, оставлена та работа следующим эшелонам, ведь «Ящер» только первая ласточка, скоро, очень скоро высадится на Берег Вдвойне Теплого Утра настоящий, полновесно заряженный специальной механикой, десант. Вот так, усмиряя разгоревшееся некстати экономическое беспокойство, броне-лейтенант Хорис-Тат давил его знанием будущего. А во что еще можно было верить в раскинувшейся по округе темноте, холоде, и окоченевших там и тут трупных завалах? Только в светлое, победоносно-лучезарное завтра и более ни во что.