Текст книги "Три пьесы для студенческого драмкружка"

Три пьесы для студенческого драмкружка
Федор Иванов

© Федор Иванов, 2017

ISBN 978-5-4483-8404-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поваренная книга

Действие происходит на кухне в доме Алика и Вики.

1

Гена и Алик

(Алик пьет чай. Звонок. Алик открывает дверь. Появляется расстроенный Гена.)

Гена. Привет, Алик. Не помешал?

Алик. Да нет, проходи, будем чай пить. Только чай, Гена, и ничего кроме!

(садятся за стол, пьют чай.)

Гена. А где Вика?

Алик. На работе, конечно! Где же ей…

…Слушай Гена, у меня проблема…

Гена. Что такое?

Алик. У Вики завтра день рождения…

Не знаю, что и подарить.

Гена. Мне бы твои проблемы!

…Знаешь что…

Подари ей что-нибудь такое, чтобы и ей приятно, и тебе полезно!

Алик. Знаю. Придумал! Подарю ей бутылку водки и сам же ее выпью!

Гена. Кончай, Алик. Я серьезно. А, придумал! Подари любимой жене поваренную книгу! И ей будет интересно, и тебе когда-нибудь обрыбится что-нибудь вкусненькое.

Алик. Да, рыбу я люблю… А что? Это идея! Как же я сам не догадался… Ну, ты, Генка, и голова!

Гена. Ах, милый мой, тебе самому это не пришло в голову потому только, что сытая она у тебя, голова твоя…, а я, у меня… трагедия, брат!

(Закрывает лицо руками и плачет.)

Алик. Что с тобой, друг?

Гена. Изголодался я, Алик. Который день только о еде и думаю. Моя-то мымра не кормит меня совсем с прошлого выходного. У нас, говорит, равенство и братство, я работаю, ты не работаешь, вот сам себе и готовь.

Алик. (задумчиво). Да, я знаю: ты готовить не любишь.

Гена. Не люблю это не то слово. Ненавижу… На дух не переношу! Особенно, когда не из чего! Вот как! Это вопрос принципа для меня. Лучше голодный буду сидеть, но к плите не подойду! А еще я стирать ненавижу, и мыться тоже, у меня водобоязнь. Да я лучше полгода, что там полгода, целый год в одной рубашке прохожу, чем в эту воду противную ее окунать…

Алик. Наверно, и правда, у тебя водобоязнь, тебе бы к доктору, Ген…

Гена. Бесполезно! На самом деле, у меня, Алик, водкобоязнь. Спиться боюсь с круга. За жизнь опасаюсь, брат! Вот почему, скажи, как только начну что-нибудь делать, так сразу выпить хочется? А я скажу! Стресс! Когда есть задание от жены, поручение, то я очень сильно волноваться начинаю. Стресс! Ты же знаешь, какой я ответственный!

А мне нельзя, даже нюхать ее, проклятую! Выходит, любая работа мне противопоказана!

Алик. Эх ты, генный инженер, инженер Гена! Ладно, душу отвел, теперь иди домой. Некогда мне тут с тобой рацеи разводить… Мне в магазин надо.

Гена. Слушай, Алик, дай пожевать, червячка заморить, так сказать, а потом я уйду, мешать тебе не буду!

Алик. Вот холодильник: сам погляди, чего там…

Гена. (отрывает холодильник, восторженно) Сколько же у тебя здесь всего! Какой же ты счастливый, Алик, что у тебя Вика такая домовитая!

Алик. (задумчиво и грустно) Да, пожалуй…

Гена. Купи мне табаку, курить хочется, а денег не хватает на все…

Алик. Хорошо.

Гена. Пойдем тогда вместе: ты в магазин, а я домой. Ой-ой! Даже идти туда страшно и не хочется. Все мухи там от голода вымерли давно, как динозавры…

Алик. Ладно, не плачь! Пошли!

(Выходят.)

2

Вика и Алик на кухне.

(Вика сидит за столом

и внимательно читает поваренную книгу

Читает вслух рецепт):

«Дрожжевое печенье: 200 г маргарина, дрожжи, одна четверть пачки, 2 стакана муки, все это рубится, одна треть стакана воды (развести дрожжи, чайная ложка песку, опара); все перемешать и на два часа в холодильник, потом раскатать на сахарном песке, и вырезать, и испечь».

(Входит Алик.)

Алик. Привет, Викешкин! Все купил, что надо, только вот табаку забыл для Генки взять, он просил. Что за башка у меня дырявая. Записывать надо!

Вика. Табака, табака… Нет, цыпленок табака мне не нравится! Какая все-таки варварская эта наша цивилизация! Убивать бедных циплят…

Алик. Вика, ты меня слушаешь вообще или нет?

Вика. Слушаю, слушаю, кушаю… А что мы будем сегодня кушать?

Алик. Я понимаю, ты устала от домашних хлопот, от обыденщины. Пора увести тебя в какое-нибудь там прекрасное далеко. Как у тебя насчет отпуска, Вика?

Вика. Отпускать в масле, пассировать в белом вине, под крышкой.

Алик. Нет, не могу с тобой спокойно говорить. Вся кровь моя кипит от возмущения!.

Вика. А морковь лучше есть сырую. Витамин «А» лучше сохраняется… Вообще, чем меньше кипит, тем лучше. Варить все надо на малом огне!

Алик. Нет, это просто невозможно: неужели ты не можешь сказать мне что-нибудь теплое, человеческое, чтобы я поверил, что мы не зря поженились?.

Вика. Сочный ты мой, свежий, жареный, тушеный, сырой, припущенный, перченый, цыпленок жареный, пареный, горячий мужик в табака! Ну, что доволен?

Алик. Да, очень! Ты слишком много времени проводишь за этой книжкой, Вика. И зачем только я ее купил…. А все Генка насоветовал, шалопай! Эх, кабы знать, что ты станешь так неразлучна с этой дурацкой поваренной книгой.

(Ходит по комнате, думает, размахивая руками.)

Алик. Ты тоже, Викешка, хороша! И откуда тебе взбрело в голову это вегетарианство?

Вика. (читает) Голуби, которых кормили мясом, делались агрессивными. Они клевали своих сородичей, которых кормили зерном.

Алик. Вот это да! Правда что ли? Дедовщина какая-то! Нехорошо…

Но ведь то голуби! А я вот, к примеру, наоборот, делаюсь агрессивным, когда не поем! Вика, дорогая, я вначале так радовался, что ты вкусно готовишь.

Вика. Раньше радовался, а сейчас?

Алик. Тревожусь! Родная! Золотая! Хорошая! Что-то есть в этом твоем увлечении напряженное, болезненное. Ведь жизнь не только на кухне.

Вика. (обрывает его с нетерпеливым жестом).Подожди, Алик, по радио у соседей какой-то интересный рецепт передают!

(Хватает карандаш, прислушивается,

быстро записывает)

Вот так, теперь не забуду.

Алик. Вика, сегодня суббота, давай сходим в театр, ведь сто лет уже не были!. В театре на «Юго-Западе» сегодня «Женитьбу» Гоголя дают. Давно мечтаю посмотреть у Беляковича этот спектакль

Вика. (припоминая). Главного героя там Яичницей зовут, кажется? Да?

Алик. (растерянно) Да…

Вика. (лихорадочно листает книгу) Яичница, как же ее жарить-то по-научному?

Алик. Зачем тебе? Ты же не ешь яйца?

Вика. Зато Гена ест! Он к нам сегодня придет! Его жена отказалась кормить.

Алик. Гм… Ну, не кормит Генку жена, да, плохо, да досадно, но ты здесь причем? Не понимаю!

Вика. Ни при-чем. Просто не люблю, когда люди голодают.

Алик. Послушай, Вика, мне кажется, что тебе нужно обратиться к психологу, или там к психиатру, и чем скорее, тем лучше. Ты думаешь только о еде. Говоришь только о готовке… Кошмар какой-то! С тех пор, как ты предалась вегетарианству, все тебе стало до одной тети Фенечки. Я, моя работа, моя любовь к тебе, наконец. Что с тобой, Вика? Я не узнаю тебя!

Вика (читает) Добавить фенхель… Вкус изменится до не узнавания.

Алик. Нет, это невозможно. Если так будет продолжаться, то я тоже изменюсь до не узнавания! Я, я… к маме уйду. Сколько можно терпеть это издевательство!

(Тихо плачет без слез.)

3

Вика, Алик и Гена

(Там же. Входит Гена)

Гена. Привет, ребята!

(Оглядывается. Оценивает ситуаци.)

Чего это вы надулись, а? Будто черная кошка пробежала!

Цитирует: «Трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет»! Кто это сказал, знаете?

Вика. (мечтательно). А китайцы кошек едят.

Алик. (немного агрессивно, словно перекормленный котлетами)

Китайцы обезьян едят, а не кошек!

Гена. (авторитетно) Китайцы всë едят! Я вот тоже, совсем, как китаец, стал! Изголодался! Ем, что под руку подвернется!

(Вика смотрит на Гену, потом поворачивается к Алику и глядит на него в упор.)

Алик. Вика, ты чего так странно смотришь на меня. Будто задумала чего?

Вика. Сладкий мой! Парной, свежий, сочный, молочный! Иди ко мне, мой окорок, мой огузок, мой сервилат, мое «Клинское»…

Алик. Вика, ты с ума сошла? Не нужно так говорить! И не смей так на меня смотреть! Слышишь ты?! Почему ты так странно… смотришь? Пожалуйста, очень тебя прошу, не делай таких глаз! Я все равно не испугаюсь! Не показывай, пожалуйста, все свои семьдесят два зуба. У меня мурашки по коже забегали: о боже! зачем тебе столько зубов? Зачем вообще зубы у такой хрупкой вегетарианки!

(Вика бросается на Алика с ножом и вилкой, пытаясь подцепить его и положить на воображаемую тарелку, потом отбрасывает вилку и нож, хватает половник и тарелку, пытается зачерпнуть Алика половником и налить в тарелку).

Алик. (кричит) Ой, люди, спасите, она с ума сошла. Помогите, люди добрые! Генка, спаси.

(В ужасе выбегает. Гена отнимает у Вики половник и тарелку, изо всех сил встряхивает ее за плечи)

Гена. Опомнись, Вика, что с тобой, ты просто в трансе. Ты же чуть его не убила!

Вика (словно проснувшись).Где я? Что со мной? Это ты, Гена?

Гена (Целует Вике руки). Я, я, родная моя, любимая. Успокойся, я с тобой!

Вика. Что со мной было, Гена?

Гена. Ты набросилась на Алика с ножом и вилкой и выгнала его!

Вика (плачет). Боже мой, бедный Алик. За что же я его так?

(Вытирает слезы, говорит решительно.)

Вика. Он больше не вернется.

Гена. Почему?

Вика. Он испугался. А если Алик испугался, то это надолго! Он сейчас, конечно, побежал к своей маме жаловаться на меня. Гена, знаешь что, садись-ка скорей за стол, я сейчас тебя покормлю.

(Помолчав, продолжает, как бы размышляя и подводя черту под давнопрошедшим временем.)

С Аликом я не знала женского счастья.

Гена. Почему?

Вика. Он и поесть-то не мог, как следует, не то что…. Не то, что ты, например!

Гена. Ну и чем же я хорош?

Вика. Аппетитом! Ты же настоящий крокодил Гена, с точки зрения аппетита, конечно! Садись скорей за стол!

(Гена усаживается за стол. Ест, как тамбовский волк: жадно, смачно, явно пренебрегая правилами этикета. Вика не успевает ставить на стол все новые яства. Вся она сияет, как елка в снегу при свете луны.)

Гена. Уф, хорошо! Поел, как никогда. Даже уходить от тебя неохота.

Вика. А ты не уходи. Оставайся. Я и сама не знаю, наваждение ли все это, или я сама нарочно сцену безумия разыграла, чтобы Алика спровадить… Ты, Гена, мне давно уже нравишься. Ты хоть сам-то замечал, простофиля ты мой?

Гена. Вика, у меня нет слов, родная моя… Ну, ты артистка, Сара Бернар отдыхает! Ты для меня теперь дороже бошевского холодильника, доверху забитого продуктами, честное слово, не вру!

…Я ведь тебя со школы еще… Ты и не знала даже!

Вика. Ну да! Не знала! За кого ты меня…

(Целуются.)

Конец

Праздник рождения

Зара

Кара

Врач

Алик

Сцена в кафе

Зара. (с радостью)

Здравствуй, дорогая! ты тоже здесь? Тоже готовишься к двадцать третьему?

Кара. (быстро смотрит на подругу и отводит взгляд в сторону)

...

конец ознакомительного фрагмента